Текст книги "Воровка (ЛП)"
Автор книги: Тара Кресцент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
– Что скажешь? ― Она крутится вокруг себя.
– Они милые. Сними их.
– Я чувствую здесь какой-то подвох, Антонио, ― дразняще говорит она. ― Звучит так, будто ты хочешь, чтобы я разделась.
– Не совсем. Оставь сапоги. ― Я притягиваю ее к себе и глубоко целую, мои руки блуждают по ее телу. Она стонет мне в рот. Я подталкиваю ее к кровати и укладываю на мягкие простыни. Я так возбужден, что мое зрение затуманивается.
Я быстро раздеваюсь и присоединяюсь к ней. Она проводит руками по моей груди. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее снова, а затем двигаюсь вниз по ее телу. Я целую ее грудь сквозь кружева, затем нетерпеливо сдвигаю чашечки бюстгальтера вниз и втягиваю в рот ее соски, чередуя их. Она выгибает спину и стонет от удовольствия.
Я опускаюсь ниже. Целую ее живот и бедра, а затем проникаю пальцами между ее ног. Она уже влажная. Нет, мокрая.
– Хочешь, чтобы я поласкал тебя? ― Я обвожу кончиками пальцев ее клитор, и она вздрагивает. ― Оседлай мое лицо, tesoro.
Мы меняемся. Лучия задыхается от смеха, поднимаясь по моему телу. Ухватившись за изголовье кровати, она садится на меня, ее киска оказывается над моим лицом.
Блядь, да.
Я хватаю ее за задницу и притягиваю к своему рту, прижимая язык к ее клитору и поглаживая нежный узелок. Она откидывает голову назад.
– Это так приятно, ― задыхается она. ― Ты можешь дышать?
Я смеюсь в ее восхитительную киску.
– Не беспокойся обо мне, tesoro. Это будет самый приятный способ умереть.
Я снова погружаюсь в нее, лаская языком ее клитор и всасывая губы ее киски между зубами. Она прижимается ко мне, ее соки стекают по моему подбородку. Она извивается на моем лице, дрожа, когда я одновременно сжимаю ее груди, щиплю соски и поглощаю ее.
Ее бедра дрожат, зажав мою голову в тиски. Ее соки текут мне в рот, когда она кончает, а я прижимаюсь к ней языком и наслаждаюсь пульсацией ее оргазма.
– Вау, ― бормочет она. Она падает на меня, ее глаза закрыты, щеки раскраснелись. Она выглядит хорошо оттраханной. Хорошо отлюбленной. ― Это было… потрясающе. ― Она переворачивается на спину и садится. ― Ты всегда делаешь это, ― говорит она. ― Я тоже хочу пососать твой член.
Счастлив подчиниться. Я прислоняюсь к изголовью, а она устраивается между моих ног. Она смыкает губы вокруг меня, глубоко вбирая мой член. Ее рот горячий и влажный. Ее щеки впадают, когда она сосет, ее язык кружит вокруг моего ствола, и удовольствие собирается в электрический шторм у основания моего позвоночника.
Когда ощущения становятся невыносимыми, я высвобождаюсь и ставлю ее на четвереньки, обхватываю свой член и беру ее сзади.
Мы уже занимались любовью раньше, но в этот раз все ощущается по-другому. На этот раз я знаю, что влюблен в Лучию. В этот раз мы заснем рядом, и когда я проснусь завтра утром, она будет здесь. Со мной. И осознание этого все меняет.
Раскаленное до бела удовольствие нарастает во мне, когда я вхожу в Лучию. Я уже близко. Я побуждаю ее лечь на спину и смотрю в ее блестящие зеленые глаза, когда достигаю пика. Я кончаю с интенсивностью, которая сотрясает меня всего.
В конце концов я отстраняюсь от нее, чтобы выбросить презерватив.
– Хочешь что-нибудь выпить?
– Да, пожалуйста. ― Она садится в постели, и простыня сползает на талию, обнажая круглую, идеальную грудь и тугие, торчащие соски. Ее щеки становятся розовыми. ― Ты пялишься на меня.
– Ничего не могу с собой поделать. Чего бы ты хотела?
– Воды. Я могу встать.
– Оставайся в постели, ― приказываю я. ― Негазированную или газированную?
– Газированную, пожалуйста.
Я захожу на кухню. Я ожидаю, что холодильник будет пуст, но ошибаюсь – он полон еды. При виде свежих овощей, баночек с песто и наполовину съеденной буханки хлеба на столе у меня внутри что-то успокаивается. Когда я был здесь полторы недели назад, у Лучии не было мебели. Она жила на чемодане, и казалось, что она готова покинуть Венецию в любой момент.
Но еда…
Еда дарит мне надежду.
На следующее утро я просыпаюсь раньше Лучии. На цыпочках встаю с кровати, быстро принимаю душ и отправляюсь на кухню, чтобы сварить кофе.
Сильвио и Омар освободили Горана и Стефано. Я выношу им чашки с кофе и предупреждаю, что пробуду здесь еще несколько часов.
Возвращаясь назад, я слышу, что Лучия уже встала. Через несколько минут она выходит из душа в халате, с влажными волосами.
– Меня разбудил запах кофе. ― Она улыбается мне. ― Привет.
Она выглядит мягкой и свежей.
– И тебе привет. Я отнес немного своим парням. Надеюсь, ты не против.
– Правда? Это очень мило с твоей стороны.
– Постарайся не казаться такой шокированной, Лучия. Ты ранишь мои чувства.
Она смеется, затем встает на цыпочки, чтобы поцеловать меня в губы.
– Ты полон сюрпризов. Остался еще кофе?
– Конечно. Ты голодна? В холодильнике я нашел яйца. Могу приготовить тебе омлет.
– Ты сварил кофе и предлагаешь приготовить мне завтрак? Кто-нибудь, ущипните меня.
Мы непринужденно беседуем, пока я режу зеленый перец и грибы и взбиваю яйца.
– Во сколько тебе нужно быть на работе?
– В девять, ― говорит она. Смотрит, как я выливаю взбитые яйца на сковороду и выкладываю сверху овощи. ― Ты действительно знаешь, что делаешь.
– Спасибо. – Я бросаю на нее взгляд. ― Мне показалось, что вчера вечером я был хорош. Рад слышать, что ты согласна.
Она закатывает глаза.
– Я говорю о твоих умениях на кухне, а не в постели.
– Это обидные слова, tesoro. Мужчина может почувствовать себя обязанным доказать твою неправоту. ― Я переворачиваю омлет, выключаю огонь, перекладываю его на тарелку и с поклоном ставлю перед ней.
Она пробует.
– Вкусно. ― Выражение ее лица становится серьезным. ― Что мы делаем, Антонио?
– Завтракаем. ― Я прямо встречаю ее взгляд. ― Ты хочешь прицепить на нас ярлык, Лучия? Я хочу быть твоим… слово – парень делает нас похожими на подростков. Я хочу быть твоим партнером.
– Ты говоришь об отношениях.
– А ты думала, что одной ночи с тобой будет достаточно? Да, конечно, я говорю об отношениях. Лучия, с тех пор как увидел тебя на снимках с камер наблюдения Артура Кинкейда, для меня не существует никого другого. Ты – единственная женщина, которую я хочу. Единственная женщина, которая мне нужна.
Она прикусывает нижнюю губу.
– Не слишком ли быстро? Мы знаем друг друга всего три недели.
Неужели прошло всего три недели? Я пытаюсь вспомнить время, когда я еще не знал Лучию, и ничего не получается. Такое ощущение, что я знаю ее целую вечность.
Я откладываю вилку.
– Ты бы хотела чего-то другого?
– Нет. ― Она отвечает мгновенно, и меня пронзает вспышка облегчения. Медленная улыбка расплывается по ее лицу. ― Итак… Теперь у нас отношения.
Глава 27
Лучия
Флоренция находится всего в паре часов езды от Венеции, говорю я себе, пока Антонио провожает меня на работу. И нет никакой гарантии, что я получу работу в Уффици. Не стоит беспокоиться об этом. Пока.
Прошло две недели, и я освоилась в своих новых отношениях. Большинство вечеров я провожу с Антонио. В редких случаях, когда мы не вместе, я очень скучаю по нему. После десяти лет подавления своих эмоций и жизни в мире, лишенном красок, я вдруг оказалась в радуге, и это немного пугает.
После смерти родителей я совершила бесчисленное множество безрассудных поступков и неоднократно шла на глупый риск. Но ничто из этого не сравнится с тем, насколько опасно вступать в отношения с Антонио Моретти.
Я уже покрыта шрамами. Мое сердце разбито на мелкие кусочки. Я сделала все возможное, чтобы собрать его воедино, но клей оказался хрупким, а восстановление – непрочным. Влюбиться в Антонио – самое опасное, что я когда-либо делала, потому что, если между нами что-то произойдет, мое сердце разобьется вдребезги. И на этот раз я не смогу собрать его обратно.
И все же, как мотылек на пламя, я стремлюсь к нему, не в силах удержаться. Я распахиваю двери и приглашаю его в свою жизнь. Я прошу его поехать со мной на склад вещей моих родителей.
– Не думаю, что смогу отважиться на это в одиночку, ― признаюсь я. ― Если ты не слишком занят…
Его ответ обволакивает меня теплом сшитого вручную одеяла.
– У меня всегда есть время для тебя, Лучия.
Я нахожу в кладовке старые альбомы, и мы проводим вечер, рассматривая фотографии моего подросткового возраста. Я прошла через фазу гота, и Антонио смеется над моими угрюмыми выражениями лица. Я отыгрываюсь, когда мы встречаемся с Энцо и Татьяной, и они рассказывают мне истории о подростковых подвигах Антонио.
– Помнишь его зауженные штаны? ― спрашивает Энцо.
Таня поворачивается ко мне, в ее глазах пляшет веселье.
– В них он был похож на цыпленка, ― говорит она мне. ― А однажды он нагнулся, чтобы поднять что-то, упавшее на пол, и они порвались.
Я не могу перестать смеяться.
– Вы объединились против меня, ― ворчит Антонио, обнимая меня за талию. ― Мне это не нравится. ― Но я знаю, что он лжет. Энцо и Татьяна – его семья, и он рад, что мы ладим.
Экономка Антонио, Агнес, тоже очень рада, что он с кем-то встречается.
– Я так рада, что он нашел тебя, ― говорит она. ― Дон – хороший человек, и он слишком долго был один. ― Она заставляет меня рассказать ей список моих любимых блюд, и вскоре я ем Risi e Bisi (Блюдо венецианской кухни на основе риса и гороха. Нечто промежуточное между ризотто и супом) три раза в неделю. По выходным, когда она отсутствует, мы с Антонио готовим друг для друга. Я никогда раньше не готовила еду для мужчины. Это кажется очень интимным.
Мне это нравится.
В первый четверг декабря у Анжелики выступление. Валентина, Данте и я присутствуем на нем, и когда Анжелика выходит на сцену в своей маленькой розовой балетной пачке, мне кажется, что мое сердце сейчас разорвется. Дочь Валентины всю жизнь называла меня тетей Лучией, но я всегда чувствовала себя самозванкой. Я прекрасно понимаю, что подкупила ее подарками и конфетами, но никогда не была рядом с ней. Теперь, присутствуя на ее концерте, я наконец-то чувствую себя достойной этого звания.
Короче говоря, все идеально. Настолько идеально, насколько это возможно, учитывая надвигающуюся угрозу от русских.
Антонио изо всех сил старается скрыть это, но он напряжен. Постоянное присутствие телохранителей действует ему на нервы. Энцо уверяет нас, что арест Сальваторе Верратти неминуем, и все скоро закончится, но дни идут, и ничего не происходит. Антонио не единственный, кто на взводе. Валентина живет с Данте и у них тоже все чертовски запутано. Мы все нервничаем, и я просто хочу, чтобы жизнь вернулась в спокойное русло.
Через три дня после концерта Анжелики у нас с Антонио происходит первая размолвка.
Антонио очень не нравится идея моей поездки в Будапешт.
– Я спрашивал Валентину о Пауэлле, ― говорит он. ― Лучия, этот парень – кусок дерьма.
– Вот именно. ― Зная Антонио, он наверняка попросил у Валентины копию досье, прочитал его от корки до корки и уже придумал три способа вернуть украденного Бассано, причем все они предполагают мое безопасное пребывание в Венеции. ― Вот почему он моя цель.
– Ты уже украла у меня Тициана.
– Это не считается.
– Не понимаю, почему нет.
– Просто не считается. ― Парни, у которых я ворую, а это почти всегда мужчины, – ужасные люди, которые заслуживают того, чтобы их обокрали. С Антонио… все сложнее. Настолько, что я до сих пор не вернула картину в Palazzo Ducale. Шедевр стоит в шкафу в моей спальне. Антонио увидел его, когда открыл шкаф, чтобы повесить рубашку, но не стал требовать объяснений, а я промолчала.
– Лучия, Пауэлл – это кусок дерьма, у которого в кармане венгерская полиция. Это очень опасно. Люди, которые переходят ему дорогу, просто исчезают.
– Звучит похоже на кое-кого знакомого, ― поддразниваю я.
Антонио выглядит возмущенным.
– Я совсем не похож на Гэвина Пауэлла.
Я встаю на цыпочки и целую его.
– Я знаю это. Я просто подшучивала над тобой.
– Нет, ты пыталась сменить тему. ― Он проводит руками по волосам. ― Я хочу поехать с тобой, но не могу. У Пауэлла есть контакты в пограничном управлении. Если я въеду в Венгрию, он, вероятно, узнает. И даже если я буду путешествовать инкогнито…
– Ты не можешь, ― прервала я его. ― Ты не можешь покинуть Венецию прямо сейчас. ― В Венеции у Антонио везде есть глаза и уши. За пределами города – нет. Русские представляют собой серьезную угрозу, и это самое безопасное место для него.
– Я не могу, но не по тем причинам, о которых ты думаешь. ― В его голосе слышится разочарование. ― Когда ты со мной, ты оказываешься под прицелом множества людей. Как бы мне ни было неприятно это признавать, без меня тебе безопаснее. ― Он серьезно смотрит на меня. ― Могу ли я что-нибудь сказать или сделать, чтобы заставить тебя отказаться от этого плана?
Он – король Венеции. Если бы он отдал приказ, я бы не смогла покинуть остров. Но, как он уже не раз доказывал, Антонио не желает меня контролировать. Разве что в постели, где я это приветствую.
– Я не буду рисковать, ― говорю ему. ― Обещаю. У меня хороший план.
Он целует меня, глубоко и жестко, как будто никогда не хочет останавливаться. Его глаза горячие и властные, а его рот овладевает моим. Его губы и руки блуждают по моему телу, посылая сообщение. Я уже видела доминирующую сторону Антонио, но это совсем другое ощущение. Границы между нами уничтожаются, а стены, которые мы возвели, чтобы защитить себя, рушатся.
– Я не сомневаюсь в твоих способностях, ― наконец говорит он, отстраняясь от меня. ― Но это не меняет моих чувств. Я боюсь за тебя.
– Понимаю, ― мягко говорю я. Этот поцелуй стер все мысли из моей головы. ― Спасибо, что не препятствуешь.
Он выдыхает.
– Возьми мой самолет.
– У тебя есть самолет? ― Почему я удивлена? Я не должна. Антонио владеет строительными компаниями, виноградниками в Конельяно, Соаве, Тревизо и Вальполичелле, домами в большинстве крупных городов Европы и многим другим. Он богат до непостижимых для меня масштабов. ― Спасибо за предложение, но я полечу коммерческим рейсом. Уже купила билет.
Он недовольно хмыкает.
– Может, ты хотя бы позволишь мне повысить класс твоего билета?
Учитывая все обстоятельства, он ведет себя очень разумно. Я снова целую его, чтобы он знал, что я ценю его сдержанность.
– Да, Антонио, ― говорю я сладко. ― Я бы с удовольствием повысила класс обслуживания. Большое спасибо.
Согласно досье Валентины, похитители картин, укравшие Бассано, захватили с собой еще три картины из музея в Турине. Пауэлл продал их, а Бассано оставил себе, потому что не нуждался в деньгах.
Это было три года назад. Но времена изменились. Пауэлла заблокировали во всех крупных социальных сетях, что свело на нет его доходы от подкастов. Соблазнившись перспективой фантастических доходов, он вложил деньги, доставшиеся ему в наследство от семьи, в криптовалюту, но этот рынок рухнул. В общем, парень нуждается в деньгах, и он вынужден продать Бассано, чтобы покрыть часть своих убытков.
Он организовал частный аукцион и связался со списком покупателей, которых может заинтересовать приобретение краденого искусства. А чтобы убедить их в подлинности картины, он отправил Бассано на экспертизу.
Я планирую украсть ее у оценщика. Точнее, я захватила страницу из книги Антонио и собираюсь подменить настоящего Бассано подделкой. Оценщик сможет заметить разницу, но сообщит ли он об этом Пауэллу? Ни малейшего шанса.
Работа – проще простого. Все идет по плану. Я приезжаю, забираю картину и уезжаю. Через сорок восемь часов после отъезда из Венеции я снова в аэропорту Марко Поло, – Бассано в рюкзаке, перед багажной каруселью жду лыжное снаряжение, которое было моим прикрытием для поездки.
И тут я чувствую, что на меня кто-то смотрит.
Я оборачиваюсь и вижу мужчину лет тридцати. Он на несколько дюймов выше меня, его лицо обветрено и испещрено морщинами. Его редеющие черные волосы зачесаны назад, а темная борода скрывает линию челюсти. На нем теплое шерстяное пальто с поднятым воротником. Когда он понимает, что я его заметила, то отворачивается в сторону кофейни.
Я уверена, что никогда не видела его раньше, но он почему-то кажется мне знакомым. Может быть, один из людей Антонио? После инцидента с Игнацио охранники Антонио не пытались скрывать свое присутствие. Я познакомилась с теми, кто меня охранял. Игнацио, Марта, Бенито, Мануэль – я знаю, как они выглядят, меня им представили, и знаю, как с ними связаться.
Нахмурившись, я снова ищу его, но его нигде не видно. Зато моя сумка на ленте. Взвалив ее на плечо, я направляюсь к выходу.
Антонио ждет меня за пределами аэропорта, прислонившись к черному лимузину, держа в руках бутылку охлажденного просекко и два бокала. Как только я замечаю его, на моем лице появляется широкая улыбка.
Несмотря на все происходящее – его занятость и неодобрение моей поездки в Венгрию – он приехал за мной.
Я чувствую себя особенной. Любимой.
Я практически бросаюсь в его объятия.
– Не могу поверить, что ты здесь. Ты отважился приехать в аэропорт ради меня?
– Вот это реакция. ― Смеясь, он обнимает меня в ответ, затем берет мой багаж и кладет его в багажник, отмахиваясь от помощи своего водителя. ― Конечно, да. ― Я забираюсь в машину, и он следует за мной. Мы трогаемся с места, и тут Антонио целует меня, долго и страстно. ― Добро пожаловать домой, cara mia. – Он протягивает вино. ― Выпьем за твой успех?
Домой.
Я уже очень давно не ощущаю Венецию своим домом. Но здесь и сейчас, сидя в машине с Антонио и потягивая шампанское, которое он захватил, чтобы отпраздновать мой успех, я наконец-то чувствую, что нахожусь именно там, где должна быть. Я дома.
Позже вечером я проверяю голосовую почту и нахожу сообщение от Рокко Каччиоли.
– Комиссия по найму рассмотрела ваше заявление, ― говорит он. ― Мы хотели бы пригласить вас во Флоренцию для официального собеседования.
Глава 28
Антонио
– Ты идешь на гала-вечер?
На следующий день после ее возвращения из Венгрии мы с Лучией сидим в моей гостиной. Мы только что поужинали. Агнес ушла, так что мы остались вдвоем. Шторы задернуты, камин зажжен, наполняя комнату мягким мерцающим светом.
Лучия лежит у меня на коленях и смотрит что-то по телевизору. Мне следовало бы быть более вовлеченным в просмотр – видит Бог, мы долго не могли договориться о том, что хотим смотреть, – но в основном я наблюдаю за ней.
– Что это? ― спрашиваю я, играя с ее волосами.
– Ежегодный гала-вечер спонсоров Palazzo Ducale. Я пила кофе в комнате отдыха, и доктор Гарцоло разыскал меня, чтобы спросить, буду ли я присутствовать. ― В ее голосе звучит легкое недовольство. ― Ему все равно, буду ли я там, главное – чтобы ты пришел.
Каждый год Palazzo Ducale устраивает блестящий прием для своих меценатов. Они угощают нас вином и едой, надеясь, что мы будем продолжать спонсировать их. Я отвечаю на вопрос Лучии встречным вопросом.
– А ты планировала пойти?
– Это рабочее мероприятие. Мое присутствие обязательно.
Я слышу, что что-то не так. Она избегает моего взгляда.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Это небезопасно, ― отвечает она. ― Лео это не понравится.
– Лео не главный. Это я. ― На моем лице появляется улыбка. Гала-вечер – это большое, пафосное мероприятие, и на нем будут присутствовать все, кто хоть что-то собой представляет в Венеции. Не говоря уже о ее коллегах. ― Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой на гала-вечер?
– Не будь таким самодовольным. Мне просто не нравится идея танцевать с Николо Гарцоло. Или, не дай бог, с Феликсом Майером.
Я игнорирую ее слова.
– Ты хочешь появиться со мной на публике, ― поддразниваю я. ― Ты хочешь, чтобы весь мир знал, что я без ума от тебя.
Она фыркает.
– Без ума? Да ладно.
– Но я и вправду совершенно очарован, cara mia. И я хочу, чтобы весь мир знал об этом. ― Я целую ее в лоб. ― Тебе нужно платье?
– Нет. ― Она поворачивается и окидывает меня пристальным взглядом. ― Не покупай мне платье, Антонио. Я совершенно серьезно. Я сама позабочусь об этом.
– Если ты настаиваешь.
Она не сводит с меня взгляда еще минуту, а затем выражение ее лица смягчается.
– Спасибо, что пойдешь со мной.
Она видит меня настоящего, того, кто скрывается за фасадом. У меня нет стен от нее. Ограждения исчезли. Она видела обиженного мальчика и сердитого подростка. Она знает вора, который крал, потому что только так я мог добыть пропитание, и она встретила человека, который сверг предыдущего Дона, чтобы защитить своих людей.
И она все еще здесь. Она выбирает меня. Благодарит меня за то, что я пойду с ней на этот дурацкий гала-вечер. По правде говоря, это я должен благодарить ее.
Глава 29
Лучия
Что я делаю? Я люблю Антонио и знаю, что я ему небезразлична. Между нами все хорошо. Действительно хорошо.
И все же я звоню Рокко Каччиоле и назначаю собеседование на первую неделю января.
И при этом я держу все в секрете от Антонио.
Почему? Сама не знаю. Как будто думаю, что мое счастье временно. В глубине души я жду, что у меня выдернут ковер из-под ног. И когда это случится, когда жизнь обрушит на меня приливную волну и потащит тонуть, Уффици будет моим спасательным жилетом.
Еще до того, как узнала, что Антонио собирается на гала-вечер, я планировала надеть свое темно-синее платье. Коктейльное платье длиной до колена имеет консервативно высокий вырез и нежные кружевные вставки по бокам, придающие ему интерес. Это идеальный наряд для куратора – безупречный и изысканный, но при этом позволяющий мне легко передвигаться по помещению.
Однако теперь, когда я иду с Антонио, мне нужно быть на высоте. Я пишу Валентине.
Я: Помоги. Мне нужно платье.
Она тут же перезванивает мне.
– Платье для чего?
– Я сопровождаю Антонио на гала-вечер в Palazzo Ducale.
– Правда? ― Она удивлена. ― А Лео об этом известно?
– Не думаю, что Лео знает. – У начальника службы безопасности Антонио одна цель – обеспечить нашу безопасность, и он преследует ее с исключительной целеустремленностью. Будь воля Лео, мы бы не выходили из дома, пока эта угроза не будет устранена. ― Я спросила об этом Антонио, и он ответил, цитирую: «Лео не главный. Это я.»
Я не добавляю, что Антонио поцеловал меня в лоб и сказал, что он влюблен в меня и хочет, чтобы об этом узнал весь мир. Этот момент – только для меня.
– Он будет в шоке, ― предсказывает она. ― Что будет весьма занимательно. Я знаю Лео очень давно, и он никогда не теряет самообладания.
– Может, вернемся к моему платью? ― Я самоуверенно заявила, что сама куплю себе платье. Гала-вечер на следующей неделе. У меня мало времени.
– Я знаю одного человека, ― отвечает она. ― Роза Трэн. Ты помнишь Розу? Она была на несколько лет старше нас в школе.
Я роюсь в памяти.
– Тихая, худенькая, всегда с собой этюдник?
– Именно. Она училась в школе дизайна и стажировалась в нескольких парижских домах моды. Потом, пару лет назад, ее мать заболела, и она вернулась обратно в Венецию. У нее есть бутик на Calle del Traghetto в Dorsoduro.
Calle del Traghetto находится рядом с университетом и изобилует модными магазинами, барами и ресторанами. Хорошее место.
– Как думаешь, она сможет мне помочь?
Валентина смеется.
– Ты идешь на гала-вечер как спутница Антонио Моретти. Роза не упустит шанс одеть тебя. Я позвоню ей и договорюсь о встрече.
Роза изучает меня прищуренными глазами.
– Конечно, зеленый – это очевидный цвет, ― бормочет она. ― Но всегда нужно стараться делать неожиданные вещи. Что насчет украшений, ты уже выбрала их?
Я показываю ей рубиновый кулон.
– Я надену это. Всегда ношу его. И есть подходящий браслет.
– Да? ― тут же спрашивает Валентина. Я должна была предвидеть, что она обратит внимание. Моя лучшая подруга ничего не упускает.
– Антонио подарил его.
– Он у тебя с собой? ― спрашивает Роза.
Я качаю головой.
– У меня есть фотография. – Я достаю телефон и показываю Розе и Валентине браслет, который Антонио сделал для меня на заказ. Валентина присвистывает.
– Если это настоящие рубины, ― бормочет она, ― то браслет стоит…
– Не говори мне, ― перебиваю я. ― Я не хочу знать. Это только напугает меня. – Я поворачиваюсь к Розе. ― А ты что думаешь?
Она увеличивает браслет.
– У меня есть идеальное платье.
Платье, которое приносит Роза, золотое.
– Ткань – ламе́, парча с прошитой металлической нитью, ― говорит она. ― Примерь его.
Я надеваю его, и Валентина застегивает мне молнию.
– О, вау.
Я смотрю в зеркало, и у меня приоткрывается рот. Это идеальное платье. Металлические нити ловят свет и деликатно мерцают, когда я двигаюсь. Лиф драпируется, любовно прижимаясь к моему бюсту и ниспадая мягкими складками по рукам. У юбки высокий боковой разрез, а подол спускается на пол. Платье напоминает тоги, которые носили греческие богини, но в современном, обновленном виде.
– Что ты думаешь? ― спрашивает Роза.
– Да, ― отвечаю я. Я чувствую себя волшебным существом, сказочной богиней, облаченной в сияющий огонь. ― Да, да, да.
Я открываю дверь Антонио. Он начинает что-то говорить, но замирает на полуслове, взглянув на меня. Его горячий взгляд блуждает по моему телу, рассматривая платье, кулон и браслет.
– Ты – видение.
– Ты и сам неплохо выглядишь. ― Я впервые вижу Антонио в смокинге. Он прекрасно сшит и безупречно сидит на нем, и от вида этого потрясающего совершенства у меня кружится голова.
Его губы медленно растягиваются в улыбке, и я понимаю, что он испытывает искушение пропустить торжественное мероприятие. И не только он. Но Роза сделала мне большую скидку на платье, потому что рассчитывает, что люди увидят его и захотят что-то купить в ее бутике, поэтому, как бы мне ни хотелось проигнорировать этот вечер, я не могу.
– Пойдем?
– Ну и ладно, ― ворчит он, протягивая мне руку. ― Если ты настаиваешь.
Гала-вечер проходит в богато украшенных залах дворца. Декор вдохновлен эпохой Возрождения. Со стен свисают шикарные бархатные портьеры, повсюду позолоченные акценты, освещенные тысячей мерцающих свечей. Сложные цветочные композиции с венецианскими розами, пионами и лилиями усеивают комнату, наполняя воздух своим тонким ароматом.
Я прохожу по этим залам каждый день, но сегодня вечером пространство превратилось в нечто интимное, чувственное и волшебное.
Мы входим в большой бальный зал рука об руку. Головы поворачиваются при нашем появлении, и воздух наполняется шепотом. Люди открыто смотрят на нас. Все здесь знают Антонио, и я чувствую на себе их пристальные взгляды. Они интересуются, кто я такая, как мне удалось заполучить самого привлекательного холостяка Венеции. Мужчины любопытствуют и оценивают, а взгляды женщин пронзают меня завистью.
– Фу, ― говорю я себе под нос. ― Мне очень не нравится быть в центре внимания.
– И ты удивляешься, почему я не посещаю такие мероприятия, ― отвечает Антонио. Он поднимает руку, и перед нами материализуется официант, предлагающий поднос с фужерами шампанского. Антонио берет два и с ухмылкой протягивает один мне. ― Выпей, cara mia. Когда я был здесь в последний раз, очень модный поставщик еды подал нам капельки мясного желе с овощной пеной. Пятнадцать блюд, а я все еще был голоден.
Мои глаза расширяются.
– Ты шутишь?
– Хотелось бы.
Он кладет ладонь мне на поясницу – едва заметный собственнический жест. Мы пробираемся сквозь толпу, прокладывая путь к нашему столику.
Феликс Майер перехватывает нас.
– Лучия, ― говорит он, целуя меня в щеки, как старый друг. ― Как я рад тебя видеть. ― Он протягивает руку Антонио. ― Синьор Моретти, я доктор Феликс Майер, помощник куратора, отвечающий за приобретения.
Улыбка Антонио не достигает его глаз. Он смотрит на протянутую руку Феликса на долю секунды дольше, чем допустимо, а затем пожимает ее.
– Я много о вас слышал.
Феликс слишком увлечен, чтобы расслышать предупреждение в этом предложении.
– Надеюсь, только хорошее. ― Он не ждет, пока мы ответим, прежде чем продолжить. ― Я давно слежу за вашими приобретениями, мистер Моретти. Я ваш большой поклонник. Вы планируете открыть музей, я слышал? Если вы когда-нибудь будете искать кого-то для работы с вами…
– Я спрошу Лучию, ― прерывает его Антонио. ― Разумеется. ― Он отрывисто кивает Феликсу и обнимает меня за талию. ― Пожалуйста, извините нас.
Считайте меня мелочной, но я не могу удержаться от ухмылки, как только Феликс скрывается из виду.
– Это было восхитительно, ― говорю я. ― Ты видел лицо Феликса, когда ты ему отказал? Он был раздавлен. Кстати, о чем это он? Музей?
– У меня много произведений искусства, ― говорит он. Его губы подергиваются. ― Большинство из них приобретены законным путем. Люди автоматически предполагают, что я хочу создать частный музей.
Я смотрю на него.
– А ты?
Он улыбается мне.
– Тебя интересует роль директора, Лучия?
Мой рот открывается.
– Это предложение о работе?
– Если ты этого хочешь. ― Его голос понижается и становится искусительным. ― Только если это не будет мешать нам. Я могу нанять дюжину людей для своего музея, но…
– Но? ― Я перестаю дышать.
Его глаза теплые.
– Есть только один человек, которого я хочу видеть рядом с собой.
– О, ― слабо говорю я. Антонио смотрит на меня, ожидая моего ответа, а я не знаю, что сказать. Я провела годы, защищая себя от любых чувств, но Антонио за несколько коротких недель стал настолько важен для меня, что не могу представить себе жизнь без него.
А теперь, с музеем… Он дал мне прекрасную возможность рассказать ему об Уффици, но я молчу. Боюсь раскачать лодку.
Ведь каждый момент, проведенный вместе, особенный. Горячие беседы за ужином, вечера, проведенные в спорах о том, что мы будем смотреть по телевизору, наше подшучивание по поводу истинного владельца Тициана – я люблю все это. Я не понимала, насколько велика была пустота внутри меня, пока Антонио не заполнил ее.
Я не могу найти слов, чтобы объяснить, как много он для меня значит. Поэтому сжимаю его руку и надеюсь, что он знает, как сильно я его люблю.
И что он простит меня, когда узнает секрет, который я от него скрываю.
Вечер начинается с официального ужина. Струнный квартет играет Вивальди, пока мы едим ужин из пяти блюд. Еда не так плоха, как предсказывал Антонио, но и не особенно сытна. А вот вино, напротив, превосходное. К моменту окончания трапезы я уже навеселе.
– Давай поедим пиццу, когда все закончится, ― шепчу я Антонио под музыку.
Он смеется надо мной.
После ужина доктор Гарцоло проводит для гостей частную экскурсию. Он показывает некоторые из самых ценных экспонатов музея, рассказывает о недавних приобретениях и заканчивает экскурсию выставкой «Иллюстрированные рукописи». Пока остальные гости восхищаются цветными иллюстрациями, Антонио шепчет мне на ухо.
– Мне очень нравится эта выставка. И, между прочим, ты гораздо лучший экскурсовод, чем доктор Гарцоло.
После экскурсии следует живой аукцион и танцы. К этому времени я уже устала от пристальных взглядов и готова отправиться домой.
