Текст книги "Воровка"
Автор книги: Тара Кресцент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Леди слишком много протестует, ― говорю я безразлично. ― Где бы ты хотела поесть?
Она задумывается на минуту, а потом в ее глазах вспыхивают искорки смеха.
– У тебя дома, ― радостно говорит она. ― В субботу я не очень хорошо рассмотрела твою систему безопасности. В этот раз я буду внимательнее.
– Ты понимаешь, что подаешь мне противоречивые сигналы? – Я кладу руку ей на спину и направляю к выходу. ― С одной стороны, ты продолжаешь говорить мне, что не собираешься со мной спать, а с другой…
Она вскидывает голову, но не отстраняется от моего прикосновения.
– Не ты устанавливаешь правила, Антонио.
– Вообще-то, cara mia, в Венеции это делаю я.
Мы выходим на площадь, и я веду ее к ближайшему причалу, где Стефано, один из моих людей, ждет у лодки. Когда я помогаю ей сесть, меня поражает суровая правда. Обычно я не привожу женщин, которых хочу трахнуть, к себе домой, и все же это уже второй раз, когда я везу туда Лучию.
Глава 8
Лучия
Я собираюсь пообедать с Антонио Моретти, и это кажется сюрреалистичным.
Есть тысяча причин, по которым я не должна этого делать. Мы из двух разных миров, и уже после одной встречи я слишком увлеклась. Я гуглила его и ревновала, когда находила его фотографии с другими женщинами. Ночь за ночью я вижу сексуальные сны о нем. Король Венеции плохо влияет на мое душевное равновесие.
Но он появился на моем рабочем месте и пригласил меня на обед. Он сказал мне, что я в точности в его вкусе. И, может быть, на время одного обеда я смогу отложить свои опасения и позволить себе поверить ему.
Мы причаливаем к дому Антонио, и он помогает мне выйти. Открыв входную дверь, он жестом приглашает меня внутрь. Я вхожу в холл и с любопытством оглядываюсь по сторонам.
Я была слишком напугана, чтобы что-нибудь заметить, когда была здесь три дня назад. Но сегодня я позволила своему взгляду блуждать по пространству, впитывая детали: черно-белый кафельный пол, стены цвета лосося, украшенные коллекцией деревянных масок, пышные тропические растения и резная антикварная скамья, заваленная бирюзовыми, индиго и темно-зелеными подушками. Комната эклектичная, красочная и завораживающая.
Антонио кладет руку мне на поясницу.
– Ты предпочитаешь экскурсию сейчас или после обеда?
Мой желудок урчит, напоминая, что я пропустила завтрак сегодня утром.
– После обеда, пожалуйста.
Большая кухня с обеденной зоной выглядит так же привлекательно, как и холл. Слабое зимнее солнце светит через массивное стеклянное окно, выходящее во внутренний двор. Сегодня слишком холодно, чтобы есть на открытом воздухе, но, думаю, летом здесь прекрасно. Я без стеснения разглядываю медную технику, зеленые растения и плитку «Талавера», которой выложена кухонная панель. На столе стоит ваза с сиренью, лавандой и жимолостью, и я с удовольствием вдыхаю тонкий аромат цветов.
Антонио выгибает бровь, глядя на меня.
– Они пахнут весной, ― объясняю я. ― Это мое любимое время года. Я считала тебя минималистом, ― добавляю я с недоумением. ― Но это не так, верно? Я любуюсь коллекцией сине-белой керамики. ― Где ты ее нашел?
Я жду, что он ответит, что их купил его дизайнер интерьеров, но он удивляет меня, говоря:
– В Португалии. ― Его губы растягиваются в печальной улыбке. ― Я вырос в нищете, и, боюсь, это превратило меня в крысу, коллекционирующую вещи.
– Твой дом не выглядит захламленным. Он очень… целостный.
Он усмехается.
– Мои друзья так не думают.
У Антонио Моретти есть друзья? Я едва успеваю это осознать, как он задает мне вопрос.
– А что насчет тебя?
– Сейчас я придерживаюсь минимализма. У меня совсем нет мебели.
– Почему? Твои родители оставили тебе свою квартиру, да?
Антонио, несомненно, собрал на меня досье, но приятно знать, что в его информации есть некоторые пробелы.
– Оставили. Но я не могла смотреть на их вещи после их смерти. ― Это еще мягко сказано. ― Я отдала их на хранение, где они и лежат до сих пор. ― Прежде чем он успевает что-то сказать, я добавляю: ― А еще я люблю цвет. И растения, и узоры, и ткани. – Я чувствую, как он смотрит на меня. ― Хорошая мебель стоит дорого, а я слишком часто переезжаю, чтобы вкладывать в это деньги. Но мне не нравятся дешевые, одноразовые вещи, поэтому я застряла в подвешенном состоянии.
– Хм… ― Я не могу понять, о чем он думает. Это меня не удивляет, у него хорошо получается сохранять бесстрастное выражение лица. ― Хочешь что-нибудь выпить?
– Только воду, пожалуйста. Газированную, если есть. ― Если есть. Какая нелепость. У Антонио Моретти есть все.
– Конечно, ― отвечает он. ― На антикварном рынке на Piazzola sul Brenta встречаются неплохие вещи. Они устраивают его каждое воскресенье. Не хочешь сходить?
Он приглашает меня на свидание? Должно быть, я выгляжу такой же растерянной, какой себя чувствую, потому что он добавляет, казалось бы, ни с того, ни с сего:
– Я не встречаюсь с Татьяной.
– Что?
– С Татьяной Кордовой, ― говорит он. ― Ты упомянула ее, и я решил уточнить, что не встречаюсь и не сплю с ней. Или с кем-то еще. ― Он удерживает меня своим пристальным взглядом. ― Единственная женщина, которая меня интересует, ― это ты.
Мой рот открывается. Я не знаю, что сказать. Никто из тех, с кем я была, ни один парень, с которым я встречалась, не дал мне так ясно понять, что хочет быть со мной.
Антонио как ни в чем не бывало открывает дверцу холодильника.
– Давай посмотрим, что тут у нас, ― говорит он негромко. ― Есть запеченный цыпленок, и я могу сделать зеленый салат. Если это не подойдет, я могу приготовить что-нибудь еще.
Я чувствую, что опасно близка к потере сознания.
– Ты умеешь готовить?
Он усмехается.
– Ты так скептически настроена, Лучия, ― поддразнивает он. ― Думаю, я немного обижен. Да, я умею готовить, хотя в основном этим занимается моя экономка Агнес. Однако на этой неделе она навещает свою сестру во Флоренции. ― Он усмехается. ― Давай, проверь меня. Что я могу для тебя приготовить?
Эта улыбка неотразима. Мое тело напрягается от желания.
– К сожалению, мне нужно вернуться на работу.
– Тогда курица и салат. – Он достает из холодильника салат, помидоры и огурец и начинает готовить.
– Могу я помочь?
– Ты можешь накрыть на стол. Тарелки в шкафу над раковиной.
Во время еды мы говорим об искусстве. Как я выяснила, когда показывала ему Palazzo Ducale, Антонио знает довольно много об итальянском искусстве. Большинство богатых людей, с которыми я встречалась, покупают картины, потому что в них выгодно инвестировать или потому, что так можно спрятать незаконно нажитое. Но Антонио ― знаток, и это видно.
Беседа течет легко и переходит от искусства и путешествий к антикварному рынку Венеции и к рынку Местре.
– Десерт? ― спрашивает он, когда мы заканчиваем есть.
Я бросаю взгляд на свой телефон и с шоком понимаю, что прошло уже больше двух часов.
– Я не могу, ― с сожалением говорю я. ― Мне действительно пора возвращаться. ― Я не хочу уходить. ― Ты можешь сейчас показать мне дом?
Он бросает на меня косой взгляд.
– Все еще планируешь украсть мою картину?
Его слова эхом отдаются в моем сознании. Если ты украдешь мою картину, я буду считать, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул.
Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя, как во мне снова разгорается жар.
– Неужели ты думаешь, что я предупрежу тебя, прежде чем предприму еще одну попытку? Зачем мне это делать? Чтобы ты предупредил свою службу безопасности?
Он качает головой, в его глазах пляшет смех.
– Я бы не стал их предупреждать, Лучия. Это не соответствовало бы духу нашей игры.
Я вдруг чувствую прилив безрассудной смелости.
– Ты как будто хочешь, чтобы я ее украла.
– Похоже на это, не так ли? Подумай об этом. ― Улыбка трогает его губы, когда он поднимается на ноги и протягивает мне руку. ― Пойдем. Позволь мне все тебе показать.
Дом Антонио ― это богемная симфония цвета и фактуры. Коллекции повсюду. Бронзовые маски из Бенина, керамика из Мексики, черно-белые ротанговые корзины ― все сосуществует в буйной гармонии. Мебель прочная, ковры антикварные, а общее впечатление ― теплое и гостеприимное. Это дом моей мечты, ― думаю я в какой-то момент во время экскурсии.
Затем он открывает дверь в свою спальню, и любые мысли покидают мою голову.
Его кровать не заправлена, одеяло смято. Мое воображение подбрасывает образ его спящего, обнаженного, и меня пробирает дрожь.
– Хочешь увидеть Тициана? ― спрашивает он, жестом приглашая меня войти.
Проходи в мою гостиную, ― говорит паук мухе. Я сглатываю комок в горле и вхожу в спальню Антонио. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сосредоточиться на маленькой, бесценной картине.
– Тициан в твоей спальне, ― бормочу я. ― Немного чрезмерно, тебе не кажется?
– Разве искусству место только в музее?
– Этому ― да, ― замечаю я, хотя в моем голосе нет ни капли укора. Возможно, это из-за белого вина, которое я пила во время обеда, а может, из-за компании. Трудно сердиться от имени Palazzo Ducale, когда я нахожусь в нескольких дюймах от массивной кровати Антонио. И изголовье, и изножье кровати в решетках, и я представляю себя обнаженной и связанной, распростертой перед взглядом Антонио. Его, чтобы прикасаться, его, чтобы обладать.
…
Прекрати, Лучия.
Я как можно незаметнее сжимаю ноги вместе.
– Это ты так говоришь. ― В его глазах появляется темный, соблазнительный блеск. ― А ты собираешься что-нибудь с этим делать?
Перестань притворяться, что не хочешь с ним переспать, ― шепчет дьявол внутри меня. Кровать прямо перед тобой.
С трудом я игнорирую этот голос.
– Спасибо за обед. ― Я тянусь к нему, чтобы прикоснуться губами к его щеке ― вежливый поцелуй между знакомыми. Его запах заполняет мои ноздри. Пряности, дым и мужчина. Я вдыхаю его, и он поворачивает голову ко мне. Его губы всего в дюйме от моих, и я испытываю такое искушение, какого никогда не испытывала, безмерное искушение...
Я целую его.
На мгновение Антонио замирает, и я думаю, не ошиблась ли. Затем в его глазах вспыхивает дьявольский огонь, и он двигается. С рычанием он прижимает меня к оштукатуренной стене. Его язык проникает в мой рот, горячий и настойчивый. Его пальцы гладят мое ожерелье, затем шею, и я тихо вздыхаю, пробуждая к жизни давние воспоминания. Десять лет назад он гладил меня точно так же. Когда я зашипела от боли, он зарычал, горячо и яростно, и спросил, кто меня обидел. Он пообещал, что они не останутся безнаказанными.
Эти воспоминания только разжигают мое вожделение. Я обхватываю шею Антонио и притягиваю его ближе. Он сжимает в кулак мои волосы и засасывает нижнюю губу между зубами. Желание бьет меня в самое нутро, и в моем мозгу есть место только для одной мысли.
Больше. Я хочу больше.
Он просовывает колено между моих бедер, и я раздвигаю их, насколько могу. Антонио издает звук нетерпения и задирает мою юбку до талии, а затем поднимает мою ногу и обвивает ее вокруг своего бедра.
О, вау. В таком положении я чувствую, как его эрекция прижимается ко мне. Сердце бешено колотится в груди. Его горячий и толстый член… Я вся состою из желания. Я так напряжена, что вот-вот взорвусь.
Он расстегивает пуговицы на моей рубашке и распахивает ее.
– Такая красивая. ― Его голос мягкий, благоговейный. А его глаза? Его глаза горят желанием.
– Это уродливый лифчик.
– Я говорил не о лифчике.
Я трусь о него, когда он ласкает мою ноющую грудь, сильно сжимая ее. Он оттягивает чашечки лифчика и перекатывает мои соски между пальцами, заставляя меня выгибаться в ответ.
– Пожалуйста… ― Мои соски ― тугие, набухшие бутоны. Мне нужно, чтобы он взял их в рот. Мне нужно…
Он наклоняет свою темную голову. Его язык обводит мою набухшую вершинку, и я снова двигаюсь, нетерпеливо ожидая большего. Он всасывает их в рот, один за другим, и я громко всхлипываю. Он берет нежный сосок между зубами, а его пальцы сжимают другой сильнее, чем раньше. Восхитительная боль проносится по моему телу, и я издаю громкий стон.
Этот звук разрушает чары.
Сейчас середина рабочего дня. К этому времени все в музее должны были узнать, что я устроила Антонио Моретти частную экскурсию по галереям. Они знают, что я ушла, чтобы пообедать с ним. Мои коллеги не дураки. И теперь я вернусь поздно. Если я не появлюсь до конца дня, все начнут болтать. Не только в Венеции. Во всем мире. Мир искусства тесен и полон сплетен.
И никто больше не будет воспринимать меня всерьез. Я стану женщиной, которая позволила самому известному человеку в Венеции соблазнить себя. Мои навыки и знания, все, что я привнесла в эту работу, окажутся никому не нужными.
Мне нужно убираться отсюда, пока я не сделала то, о чем потом буду жалеть.
– Мне нужно идти, ― задыхаюсь я.
Антонио отступает. Его лицо ничего не выражает, когда он говорит:
– Я увлекся. Приношу свои извинения.
Честность заставляет меня ответить.
– Мне понравилось. ― Я опускаю юбку и торопливо приглаживаю пальцами волосы. ― Но сейчас середина рабочего дня, и мне нужно возвращаться.
– Ах. – Он манит меня двумя пальцами точно так же, как в моем сне. Я подхожу к нему, прежде чем осознаю, что делаю, и он застегивает мне блузку. ― Кто я такой, чтобы не пускать тебя в Palazzo Ducale?
– Наконец-то ты осознал свое место в порядке вещей, как я посмотрю.
Он тихонько смеется.
– Скоро увидимся, Лучия.
Я почти говорю ему, что мне бы этого хотелось, но тут в моей голове раздается тревожный сигнал. Что я делаю? Меня затягивает. Я позволяю себе влюбиться в этого парня.
Любовь приводит только к разбитому сердцу.
– Нет, ― резко говорю я. ― Я не собираюсь с тобой спать. Не звони мне. Не приходи в музей без предупреждения и не проси меня показать тебе что-либо. Этому, что бы это ни было, нужно положить конец.
Глава 9
Лучия
Я попросила Антонио оставить меня в покое. Ожидала ли я, что он все равно позвонит мне?
Да, ожидала.
Но он не звонит. Проходят среда и четверг, а от него нет никаких вестей. В первый день я надеюсь. Но на второй день я чувствую себя дурой.
Ты попросила его держаться подальше. Он уважает твои границы. И тебя это раздражает? Ты просто лицемерка.
Хорошо, я признаю это. На каком-то уровне я думала, что он приложит больше усилий. Он ― хищник, а я ― добыча, и я наслаждалась охотой. Я хотела, чтобы он преследовал меня.
Боже. Какая же я идиотка.
К тому времени, когда наступает пятница, я уже в огромном раздрае. Когда Джиана Капути, ассистент нашего отдела, стучится в дверь моего кабинета, мне требуется вся моя сила воли, чтобы не наброситься на нее.
Потом я замечаю вазу, которую она держит в руках.
Цветы пышно распускаются в сине-белой керамической вазе в буйном празднике весны, наполняя мой крошечный офис своим тонким ароматом. Сирень белая, гиацинты розовые. Жимолость желтая, а лаванда добавляет в букет глубокие пурпурные оттенки.
– Их принесли вам, пока вы были на обеде, ― говорит она, ее глаза сверкают любопытством. ― Но открытки не было.
Открытка и не нужна, я прекрасно знаю, от кого они. Улыбка расплывается на моем лице, когда я вдыхаю аромат цветов.
– Спасибо, Джиана.
– А еще принесли вот это. ― Она протягивает мне бледно-розовую прямоугольную коробку, перевязанную шелковой лентой. На логотипе изображена нитка жемчуга, выпадающая из морской раковины, а на дне выбиты слова La Perla Nera.
– La Perla Nera ― это магазин нижнего белья, ― говорит мне Джиана, ее голос становится тихим. ― Очень дорогой. Они принимают покупателей только по предварительной записи. ― Она не решается спросить, кто прислал мне подарок, хотя по выражению ее лица я понимаю, что ей этого очень хочется.
– Спасибо, Джиана, ― говорю я, забирая у нее коробку. Администратор отдела ― самая большая сплетница в музее. К концу дня все будут обсуждать, кто может присылать мне дорогое белье и цветы.
Джиана задерживается еще на десять минут, поддерживая светскую беседу и надеясь, что я раскрою личность моего таинственного дарителя, но я отказываюсь делиться этим. В конце концов она уходит, расстроенная. Я закрываю за ней дверь, запираю ее на ключ и открываю коробку.
О, вау.
Я теряю дар речи, осторожно вынимая каждый предмет из шелковой упаковки тишью. Здесь четыре предмета одежды ― трусики, бюстгальтер, неглиже и халат ― все из невесомого зеленого шелка, отделанного черным кружевом.
Бюстгальтер ― это произведение искусства. Чашечки из зеленого шелка с кружевной отделкой, бретели и резинки из той же ткани. Трусики такие же роскошные, из того же изысканного шелка, с прозрачным кружевом на бедрах. Неглиже с кружевными чашечками и разрезами по обеим сторонам, а халат ― это просто шедевр. Нежное кружево украшает вырез, манжеты и подол. Шелковая ткань мерцает на свету, ее глянцевый блеск побуждает меня погладить ее.
Я провожу пальцами по халату, удивляясь его мягкости. Каждый предмет выполнен с потрясающим вниманием к деталям. Мне никогда не дарили таких подарков. Никогда я не владела чем-то настолько красивым.
И все же…
Это не то белье, которое женщина носит каждый день.
Нет, это белье женщина одевает по одной-единственной причине.
Чтобы свести мужчину с ума от похоти.
Я сказала Антонио Моретти, что не собираюсь с ним спать, но он игнорирует мои слова.
Разве не этого ты хотела?
Если бы я надела это нижнее белье, он стянул бы с меня трусики зубами? Или он сорвал бы шелк с моего тела с рычащим нетерпением?
Дрожь чистого желания прокатывается по мне.
Цветы прекрасны, и я в восторге от них. Но посылать мне нижнее белье, как будто моя капитуляция ― это предрешенный вопрос?
Нет, черт возьми.
Я не позволю Антонио остаться безнаказанным.
Я сажусь на паром в Giudecca и направляюсь к дому Антонио. Двое охранников останавливают меня прежде, чем я успеваю дойти до парадной двери.
– Это частная резиденция, синьорина, ― говорит один из них, его голос вежлив, но тверд.
– Я знаю это, ― огрызаюсь я. ― Я здесь, чтобы увидеть Антонио Моретти.
Второй мужчина ухмыляется.
– А хочет ли синьор Моретти видеть вас?
– О, я совершенно уверена, что хочет. – Я еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться. ― Скажите ему, что здесь Лучия Петруччи.
Как только они слышат мое имя, их поведение меняется. Двое мужчин практически вытягиваются по стойке смирно.
– Сию секунду, синьорина Петруччи, ― говорит первый охранник, распахивая входную дверь. ― Пожалуйста, проходите.
Хм, ладно. Реакция охранников оказалась неожиданной.
Во что, черт возьми, я ввязываюсь?
Глава 10
Антонио
– Это была насыщенная событиями неделя, ― говорю я своим лейтенантам в пятницу. Данте, Хуан, Томас и Лео присутствуют здесь лично, а Валентина, которая редко посещает эти встречи, по моей просьбе подключилась удаленно. ― Илья Козлов вернулся во Владивосток. Он улетел в среду.
– Так это все? ― спрашивает Хуан. ― Он согласился с твоим отказом?
– Сомневаюсь. ОПГ Гафура не достигла бы своего нынешнего положения принимая «нет» в качестве ответа на свои предложения о сотрудничестве. Это всего лишь затишье перед бурей. Данте, предупреди наших людей в Падуе, Вероне и Брешии. Я хочу, чтобы они были начеку в отношении русских.
– Брешия находится практически на пороге Верратти, ― говорит Данте.
– И именно поэтому я посылаю тебя, ― отвечаю я. В организации Данте прозвали Посредником. Никто лучше него не умеет устраивать дела.
– Да, Дон.
Ситуация обостряется. Мое внимание должно быть сосредоточено на подготовке к предстоящей войне, но чаще всего я ловлю себя на том, что мне хочется поговорить с Лучией. Мои руки так и тянутся к телефону, и я постоянно нахожусь на грани того, чтобы набрать ее номер.
Как влюбленный дурак.
Я обращаюсь к своему финансовому гению.
– Томас, минимизируй риски для наших вложений. Нас вот-вот атакуют, и под удар может попасть что угодно.
Мой лейтенант выглядит не слишком взволнованным. ― Мы понесем некоторые убытки.
– Значительные?
– Нет, но…
– Тогда действуй. С деталями определись сам. Если грядет война, нам нужен надежный финансовый фундамент. ― Я обращаюсь к своему эксперту по безопасности. ― Лео, предупреди солдат. Я хочу, чтобы все были готовы к открытым боевым действиям.
Меня осеняет тревожная мысль. Я навестил Лучию в Palazzo Ducale. Мы вместе обедали. Если Гафур следит за мной ― а у меня нет причин думать, что это не так, ― то потенциально она могла стать целью.
– Назначь Лучии охрану.
Брови Лео поднимаются.
– Воровке? ― Он смотрит на мое выражение лица и быстро кивает. ― Да, Дон. Я лично прослежу за этим.
В дверь стучат, и Горан просовывает голову внутрь.
– Извините, что прерываю вас, Дон, ― говорит он. ― Но к вам пришла Лучия Петруччи.
Правда? Какое счастливое совпадение. Я поднимаюсь на ноги, предвкушая встречу.
– На сегодня мы закончили. Горан, пожалуйста, проводи Лучию.
Мои лейтенанты уходят. Через пару минут Горан вводит ее.
– Маленькая воровка. ― Она смотрит на меня, и моя улыбка расширяется. ― Это неожиданное удовольствие.
– Прости, что прервала твою встречу, ― говорит она сквозь стиснутые зубы.
– Не стоит извиняться, tesoro. У меня всегда есть время для тебя. Не хочешь выпить?
– Нет. ― Она сует мне в руки коробку, которую принесла с собой. ― Ты прислал мне на работу нижнее белье. Ассистентка отдела вручила мне эту посылку и чуть ли не потребовала сообщить, кто отправитель. Какого черта, Антонио?
Я подхожу к ней вплотную.
– Тебе нравится? ― От нее пахнет лавандой и розами, мягко и тонко, а ее глаза излучают чистый огонь. Лучия ― женщина ослепительных противоречий.
– Это не имеет значения.
– Нет? Я думаю, это единственный вопрос, который имеет значение. ― Я достаю из коробочки трусики и беру их в руки. ― Они соответствуют цвету твоих глаз. ― Я притягиваю ее к себе и поворачиваю так, чтобы ее спина оказалась прижатой к моей груди. ― Примерь их, ― шепчу я ей на ухо.
– Ты с ума сошел?
В этой позе мой возбужденный член настойчиво прижимается к ее заднице.
– Ты знаешь, что хочешь этого.
– Я же просила тебя оставить меня в покое.
– Не совсем. ― Я целую ее шею, и она задыхается. ― Ты просила меня не звонить тебе. ― Я покусываю мочку ее уха. ― Ты просила меня не заходить в музей без предупреждения. Я сделал, как ты просила.
– Это формальность, и ты это знаешь.
– Значит, ты пришла сюда, чтобы бросить мне в лицо белье? Лгунья. ― Ее соски напряжены, а дыхание стало поверхностным. Ее тело предает ее. Джентльмен сделал бы вид, что ничего не заметил, но я совсем не джентльмен. ― Признайся, маленькая воровка. Ты хочешь меня.
Ее голос звучит вызывающе.
– Нет, даже если бы ты был последним мужчиной в Венеции.
Она здесь и изрыгает в меня огонь, ее глаза сверкают, как блестящие изумруды, а голос тверд, как алмаз. Но я не удерживаю ее. Она вольна уйти в любой момент.
Моя маленькая воровка любит погоню.
– Ну, ну, ― бормочу я ей на ухо, обхватывая рукой ее шею. ― Разве так можно со мной разговаривать?
Она резко вдыхает.
– Ты врываешься сюда без предупреждения, ― продолжаю я. Ее волосы собраны в узел, и я вытаскиваю шпильки одну за другой, роняя их на пол с легким звоном, пока ее великолепные локоны не распускаются. ― Прерываешь мою встречу. ― Я целую бьющуюся жилку на ее шее и облизываю это чувствительное место. ― Бросаешь мой подарок мне в лицо. ― Я отодвигаю ее пиджак в сторону и ласкаю ее грудь через свитер. ― Ты была плохой девочкой, Лучия. А ты знаешь, что бывает с плохими девочками?
Ее голос ― шепот, пронизанный вожделением.
– Их наказывают.
– Наказывают. ― Я наклоняюсь и провожу большим пальцем по ее нижней губе. ― А теперь, тебе нравится белье?
– Да, ― вздыхает она.
– Хорошая девочка. ― Я беру трусики и держу их перед ее лицом. ― Примерь.
– Зачем? ― спрашивает она. ― Ты подаришь мне картину, если я это сделаю?
Я ухмыляюсь.
– Нет, маленькая воровка. Я сделаю лучше. Я усажу тебя на этот стол, раздвину твои ноги… ― Я толкаю ее, пока задница не ударяется о мой стол, а затем поднимаю на деревянную поверхность и раздвигаю ее бедра. ― И буду лизать твою маленькую киску, пока ты не кончишь.
Она прикусывает нижнюю губу.
– А если я не буду слушаться?
– Ты уйдешь отсюда без оргазма.
– У меня есть пальцы, ― бросает она в ответ. ― Я могу сама позаботиться о своих потребностях.
Она блефует ― она не намерена уходить. Но и я тоже. Потому что я должен попробовать ее на вкус. Мне нужно, чтобы она кончила мне на язык.
– Да, ты позаботишься о себе. ― Я скольжу рукой по ее бедру. Ее ноги распахиваются, ткань юбки сбивается вокруг бедер. ― Но скажи мне, tesoro, тебя это удовлетворит?
Она смотрит на меня.
– Так высокомерно.
– Виновен по всем пунктам. ― Наклонившись, я накрываю ее рот своим. Я покусываю ее нижнюю губу и облизываю губы, требуя входа. Она приоткрывает рот. И, черт, она на вкус как амброзия, как лучший сорт темного шоколада. Роскошный и восхитительный, с нотками сладости.
Вызывающий привыкание.
Я провожу ладонью по ее киске. Ее трусики насквозь промокли от возбуждения. Горячее мужское удовлетворение взрывается внутри меня.
– И я думаю, тебе это нравится.
Она снова бросает на меня свирепый взгляд, но раздвигает ноги шире. Я сдерживаю улыбку. Моя маленькая сладкая воровка умирает от желания быть оттраханной.
– Ты хочешь этого, tesoro? Ты знаешь, что делать.
– Ладно, ― хмыкает она. Сползает со стола и снимает свитер через голову. Под ним ― шелковая сорочка цвета слоновой кости, ткань полупрозрачная, так что я отчетливо вижу очертания ее бюстгальтера под ней.
Она так прекрасна. Луна в беззвездном ночном небе, тихий глаз урагана.
Она тянется за спину и расстегивает пуговицу на поясе. Затем начинает расстегивать молнию и смотрит на меня, в уголках ее губ танцует неотразимая улыбка.
– Отвернись.
– Стесняешься?
– Предвкушение ― лучшая прелюдия, Антонио.
Она и понятия не имеет.
– Я ждал этого момента десять лет.
Она вдыхает, ее глаза огромны.
– Ты не можешь говорить мне ничего подобного, ― шепчет она.
Она права. Я не могу. И не должен. Я привык держать себя в руках, сохранять бесстрастное лицо и никогда не раскрывать больше, чем необходимо. Но с Лучией я теряю контроль. Я как пластилин в ее руках.
– Что бы ты предпочла, чтобы я сказал? ― Я отворачиваюсь. Я не защищаю ее скромность ― мы оба знаем, что через несколько минут она будет обнажена. Нет, это происходит по одной единственной причине.
Мне нужно защитить себя.
– Должен ли я сказать тебе, что, если ты не наденешь эти трусики в ближайшую минуту, я нагну тебя над своим столом и отшлепаю по твоей круглой маленькой попке?
Она не отвечает, не сразу. Ткань с шорохом падает на пол, и я трачу в ожидании минуту, жалея, что на стенах нет зеркал.
– Ладно, теперь можешь смотреть.
Я поворачиваюсь, и мой член превращается в камень. На ней только трусики и больше ничего. Ее грудь идеальна. Круглая и упругая, соски напряжены и просятся в рот.
– Покажи мне. ― Мой голос звучит хрипло. ― Повернись.
Она делает небольшой оборот, и у меня пересыхает во рту. Как только я увидел их в витрине магазина, я понял, что эти трусики идеально подойдут Лучии. Они достаточно короткие, чтобы изгибы ее попки выглядывали из-под ткани. Она выглядит озорной, дерзкой и чертовски сексуальной.
У меня практически текут слюнки.
– Думаю, я должен тебя вознаградить. ― Я маню ее к себе двумя пальцами. ― Иди сюда.
Я поднимаю ее обратно на стол. Раздвигаю ноги. Беру в рот эти идеальные соски, провожу по ним языком и царапаю зубами. Ее кожа ― как атлас, гладкая и невероятно мягкая, и я мог бы заниматься этим весь день.
Вот только я продолжаю бросать голодные взгляды на ее киску и не могу устоять. Ни минуты больше.
Отодвинув ластовицу ее трусиков, я опускаюсь и облизываю ее. Охренеть, какая она на вкус. Как мед, карамель и грех.
Я поднимаю ее ноги с пола и ставлю ее ступни на стол, чтобы обеспечить себе лучший доступ к ее киске. Она уже мокрая, мокрая для меня.
– Тебе это нравится, tesoro, ― бормочу я, целуя ее внутреннюю поверхность бедра. ― Ты хочешь, чтобы я преследовал тебя. Чтобы я охотился на тебя. ― Я ловлю ее клитор между губами, и ее голова откидывается назад, глаза закрываются. Из ее стиснутых зубов вырывается глухой стон. ― Почему бы не попросить то, чего ты хочешь?
Я наклоняюсь и провожу языком по ее шелковистым складочкам, а затем легонько шлепаю ее по киске. Она шипит и упирается бедрами мне в лицо. Да. Я борюсь с желанием вытащить свой член и погрузиться в ее нежность. Пока нет. Сначала я обещал ей оргазм.
– Я должен наказать тебя, ― рычу я. Я ввожу в нее палец, и ее мышцы крепко сжимаются вокруг меня. Я медленно провожу языком по ее клитору, и ее дыхание учащается.
Она такая скользкая и готовая. Ее бедра дрожат, когда я увеличиваю интенсивность, сосредоточенно облизывая ее клитор, добавляю еще один палец и делаю толчок.
– Пожалуйста, ― стонет она, извиваясь. ― Антонио…
Слышать, как она стонет мое имя, ― это афродизиак, не похожий ни на что другое.
– Пожалуйста. ― Она выгибает спину, прижимаясь ближе к моему лицу. Я засасываю ее клитор между губами и грубо ласкаю его языком. Она тяжело дышит, а ее щеки раскраснелись. Я провожу рукой по ее ноге, желая прикоснуться к ней, когда она кончает. Мой член пульсирует от потребности, но я не обращаю на это внимания и сосредотачиваюсь на ее удовольствии, облизывая ее снова и снова и вгоняя в нее пальцы.
– О, Боже, ― кричит она, ее тело бьется на моем столе.
Я больше не смогу работать здесь, не вспоминая ее запах и вкус.
Ее бедра обхватывают мою голову, и я ввожу пальцы глубоко в нее, нащупывая ее точку G и делая все возможное, чтобы продлить ее оргазм. Я продолжаю нежно лизать клитор, пока ее ударные волны не утихнут. Я целую ее киску в последний раз и выпрямляюсь.
Она так прекрасна, лежа спиной на моем столе. Ее грудь вздымается и опускается, а дыхание медленно выравнивается. Я целую изгиб ее плеча. Она выглядит разгоряченной, потной и удовлетворенной, пряди ее волос прилипли ко лбу. Я борюсь с искушением убрать их, поцеловать ее лоб, заключить в свои объятия и никогда не отпускать.
– Оставайся на ужин. ― Это сформулировано как утверждение, но на самом деле это просьба.
Я вижу, что ей нравится эта идея, но она качает головой.
– Мне нужно идти. ― Она выпрямляется, ее глаза упираются в мою эрекцию. ― Но сначала я должна отплатить тебе.
Внутри меня что-то взрывается. Ей нужно оказать ответную услугу. Будто все это ― услуга за услугу. Полная, абсолютная взаимность. Мы ведем счет, как торговцы на рынке.
Я ненавижу это.
Лучия готова прийти сюда, чтобы высказать мне все, что думает. Она будет радостно стонать от удовольствия и кончать мне на язык. Но есть со мной она не станет. Ее ответ ― то, чего я ожидал, но ее отказ все равно обжигает.
– Нет, не должна, ― говорю я отрывисто. ― Если ты закончила, уходи. Мне нужно продолжить встречу.
В ее глазах мелькает обида, и я чувствую себя полным кретином. Затем обида сменяется гневом.
