Текст книги "Жизнь номер раз(СИ)"

Автор книги: Таня Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Она подняла голову и взглянула "родственнику" в лицо. Приоткрылась дверь, и в холл сунулась голова молодой женщины – худой, остроносой, с пятнами румянца на щеках:

– Серж, ты скоро? Разберись наконец с этой шлюшкой, и едем! Нам надо ещё поспеть в три места!

Девица оглядела Елену с ног до головы, поморщилась, показав мелкие белые зубы, и исчезла за дверью.

– Вам помочь? – спросил Серж. – Я могу донести ваши вещи до машины.

Она посмотрела по сторонам. Место, которое могло бы стать домом. Теперь уже не будет.

– Нет.

Нет у неё вещей. Ничего такого, что стоило бы тащить с собой. Да и тащить-то некуда. Елена потёрла ладонью лоб. Что-то случилось с её глазами, и мир на мгновение показался плоским и блеклым, как кусок асфальта.

Она взглянула на полицейского:

– Я могу идти?

– Можете. Постарайтесь не уезжать из города.

Она отвернулась от заморгавшего Сержа, от птичьих глаз экономки, и пошла к выходу. Распахнула дверь, и в лицо холодными брызгами ударил мелкий дождь.

– Хотя бы у вас нет явного мотива, – сказал ей в спину полицейский в штатском.

Машина эконом-класса по-прежнему стояла одним колесом на газоне. За стеклом пассажирского места маячило бледное лицо Элеоноры Альбертовны. Девица топталась у бампера.

Елена сошла по крыльцу вниз, прошагала мимо, открыла дверцу своего автомобиля и упала на водительское сиденье. Скорее, только бы убраться отсюда.

– Серж! – раздался пронзительный крик. Девица махала руками, тыкала в разворачивающуюся на пятачке у дома машину Елены. – Серж! Задержи её, это наша собственность!

По крыльцу уже спускался молодой человек в офисном костюмчике. Он поскользнулся на мокрых ступеньках, нелепо дёрнулся и ухватился за перила. Бежать за машиной ему явно не хотелось.

– Полиция! – надрывалась девица. – Сделайте что-нибудь! Она же уедет!

Двое полицейских, что смолили сигаретки у крыльца, взглянули на отъезжающую машину Елены, на своего инспектора, и не двинулись с места.

– Не наш отдел, – равнодушно сообщил инспектор.

Глава 9

Настоящее время. Игра

Белый шар, огромный, без границ, без входа и выхода. Ряды обычных кресел висели в пустоте, образовывая подобие амфитеатра. В креслах сидели Игроки.

Игрок без номера огляделся. Вокруг поднимались к невидимому в белом сиянии куполу ряды одинаковых кресел с одинаковыми людьми. Привычная форма Игрока, набор стандартных лиц. На этот раз без номеров и без оружия.

А ведь утром всё началось как обычно. Они зашли в комнату, где стояло оборудование, устроились на ложах, надели шлемы. Всё как всегда.

– Внимание. Внимание, господа Игроки.

Одинаковые головы повернулись к центру шара. Там возник пятачок, будто от света прожектора, диаметром около двух метров. Посреди пятачка стоял на задних лапах большой зелёный крокодил с указкой в руках.

Игроки зашевелились, кто-то вскочил, кто-то завертел головой. Игрок без номера остался на месте. Розыгрыш, глупая шутка, ошибка разработчиков? Нет смысла метаться. Послушаем, что скажет крокодил.

Словно в ответ на его мысли, зелёная тварь открыла красную пасть, смачно зевнула, щёлкнув острыми зубами, смешно скривилась набок и зачесалась в боку. Жестом фокусника вытянула из дырочки в боку карандаш. Потом вдруг фигура рептилии заколебалась, скукожилась и растаяла в воздухе.

Секунда, и на опустевшем месте возник человек. Низенький, худой, в потрёпанных джинсах и тёплом свитере. Человек был до мельчайших подробностей реален и держал в руке простой карандаш.

– Простите за крокодила, господа, – глуховатым голосом сказал человек, и сунул карандаш за ухо. – Не удержался. А теперь позвольте вас поздравить. Первый этап отборочных игр завершён.

По рядам прошло шевеление, Игроки недоумённо переглядывались.

– Знаю, знаю. Вы скажете, что за хрень такая, нам ничего об этом не сказали? И будете правы. Говорю вам сейчас.

Человек откашлялся, чем-то напомнив на секунду давешнего крокодила, и продолжил:

– Вы были наняты нашей фирмой для проведения бета-тестирования новой игры. Множество отделений было открыто повсеместно, везде, где условия позволяли установить оборудование. За короткое время через наши руки... вернее, через наше оборудование прошло множество людей. Пришло время раскрыть карты и подвести первые итоги, господа...

За спиной человека развернулся полупрозрачный экран.

– Прошу взглянуть, – карандаш превратился в лазерную указку. – Все вы помните, как это начиналось. Вам предложили опробовать новую игру. Мало того – вам предложили деньги. Деньги за то, что вы будете играть. "Как здорово! – решили вы.– Эти парни дадут нам поиграть, да ещё и заплатят!" Да, мы вам платили за игру. И чем лучше вы играли, тем больше была ваша плата. Конечно, те, кто играл плохо, быстро вылетел вон. Да, скажете вы, кому нужны эти нубы? И будете правы, неудачники никому не нужны.

Человек улыбнулся одними губами, махнул указкой:

– Не буду утомлять вас долгими речами. Вам было обещано, что тот, кто выйдет в абсолютные лидеры, получит главный приз. Не буду томить вас. Вы все хотите знать, кто вышел в лидеры. Кто получит премию по итогам полугодия, хе-хе.

Игрок Без Номера вгляделся в экран. Там, на фоне красочной заставки, появилась таблица. Большая, чёткая, без излишних красивостей и финтифлюшек.

– Сейчас вы видите результаты отборочного тура. Каждый из вас при регистрации получил своё имя. Каждый его знает, каждый может увидеть здесь себя. Все, кто в таблице находится выше красной черты, – указка скользнула вверх, уткнулась в яркую красную линию, горизонтально пересекающую список. – Все эти игроки выходят во второй тур. Их ждёт пособие от фирмы, ведомственное жильё, социальная карта. Мотивация – великая вещь, кхе-кхе. Процент нуждающихся в помощи среди наших клиентов очень высок. Те, кто находится в настоящий момент в местах лишения свободы, будут отпущены под нашу ответственность. Те, кто имеет проблемы с законом, кто слаб, болен, беспомощен – получат всю возможную помощь. Вот ваша награда, господа.

Игрок Без Номера со свистом втянул в себя воздух. Сейчас. Сейчас они скажут...

– Разумеется, те, кто не вышел во второй тур, могут продолжить играть. Платить им уже никто не будет, но это и не нужно. Это ведь так затягивает, правда?

Человек неожиданно глумливо подмигнул. Игрок Без Номера согласно мотнул головой. Если бы можно было объяснить то чувство, которое испытывал каждый, кто попробовал, хоть раз. Это было как секс, только без обязательств и страха... После реальной жизни, когда над твоей головой – только серое, нудно моросящее вечным дождём небо. Когда воздух оседает на языке отвратительной горечью. И только вечная сырость, когда даже летом мёрзнут ноги, а в животе медленно растворяется тяжёлый ком белкового концентрата, от сального привкуса которого не спасает никакое пойло. Здесь ты был свободен, в красочном, ярком мире, где светит солнце, где бежать так легко, а дышать так приятно.

Человек у экрана будто прочёл его мысли:

– Все мы знаем, что это такое. В игре мы все боги. После пробуждения вам всем бывает плохо, но за это мы вам платим, правда? У нас есть хорошая новость для вас. Все, кто вышел во второй тур, будут играть сутками. С краткими перерывами для выхода в реал. К сожалению, пока мы не можем совсем отказаться от этого.

Игроки зашевелились, стали переглядываться. Никто не мог сказать ни слова: голос у всех был отключён.

– Вы спросите: зачем всё это нужно? Для чего нам рвать себе жилы и пахать сутками на чужого дядю?

Человек снова улыбнулся. Лицо его снова как-то неуловимо изменилось, челюсть по-звериному вытянулась. Он зевнул, клацнул зубами, белыми и острыми.

– Мы ответим. Так надо. Игра заточена под определённый тип нервной системы. За короткое время мы пропустили через наши приборы максимальное количество людей. Мы принимали всех. Наши отделения были устроены везде, где только позволяли условия. Мы изучили вас, как облупленных. Те, кто откажется, могут сказать об этом сейчас. Это ваша последняя возможность уйти. Остальные получат индивидуальные инструкции, и продолжат игру. Пока вам нужно знать только, что вы избранные.

Игроки, собравшиеся в виртуальном зале, задвигались, равнодушным не остался никто. Только несколько, что сидели рядом с Игроком Без Номера, остались неподвижными, и застыли, прямо уставившись перед собой. Игрок Без Номера протянул руку, дотронулся до локтя ближайшего – со стандартным лицом – и попробовал расшевелить его. Никакой реакции. Странно.

Человек ткнул указкой в экран. Таблица поменялась.

– Сейчас все, кто был избран, получат инструкции. Вы уже сейчас видите их у себя на индивидуальных экранах... то есть шлемах. Остальные могут возвращаться к игре. Наши разработчики приготовили вам приятный сюрприз.

Человек, лицо которого уже явственно приобрело крокодильи черты, оскалился во весь рот.

– До скорых встреч, господа!

Зал заколыхался, поплыл белым туманом, и исчез с тихим щелчком. Мгновение темноты, зелёный квадрат таблицы, мигание красного перед глазами... Игрок заморгал. Переход от виртуала к реальной жизни был слишком резким.

Перед глазами продолжал мерно вспыхивать и гаснуть красный треугольник. Посреди треугольника чернел восклицательный знак. Что за чёрт?

Ничего не видя, кроме вспышек красного света, игрок задёргал руками на подлокотниках кресла. Конечности игроков всегда фиксировали, чтобы исключить непроизвольные движения и случайность падений. Ободрав запястье, выдернул одну руку из ремня, отстегнул застёжку, освободив обе. Зашарил руками по шлему.

Где-то наверху должна быть кнопка экстренного отключения. На самый пожарный случай. Вроде стоп-крана в поезде. "Никогда не жмите эту чёртову кнопку! – говорил техник каждому, кто садился в "пыточное" кресло. – Вы все вместе взятые столько не стоите, сколько один этот шлем!" Все думали, что это шутка, и Игорёк просто так пугает новичков.

Ладонь наконец нащупала выпуклость наверху. Пальцы заскребли пластик защитной крышки. Проклятая штуковина никак не хотела поддаваться.

Наконец крышка откинулась. Игрок с силой вдавил большую круглую кнопку в тело шлема.

Звякнули крепления. Шлем дрогнул, приподнялся на кронштейне. С жадным чмоканьем отлепились от кожи резиновые присоски.

Елена вывалилась из кресла. Моргая слезящимися глазами, ухватилась за подлокотник. Кожа головы горела, сдавленный присосками лоб тупо ныл. Горло раздирал кашель. Что происходит? Где техник? Конечно, Игорёк тысячу раз говорил, что работать за двоих он не нанимался, и от работы кони дохнут... Но не вывести из игры – это уже слишком!

Она снова закашлялась. По комнате, где тесными рядами стояли кресла для игроков, стлался вонючий сизый дым. Что-то горело, пахло палёной пластмассой и чем-то едким, будто пролили химикат.

– Игорь! Парни!

Все кресла были заняты. Санёк, Димон, Майк – новенький, Рафик – все сидели неподвижно на своих местах. Головы их и лица полностью закрывали шлемы. Ремни, захлёстнутые на запястьях и лодыжках, не были натянуты. Игроки как будто спали.

– Санёк, Димка! Вставайте!

Она подбежала на негнущихся ногах к ближайшему креслу, торопливо, срываясь ногтями, откинула крышку и вдавила аварийную кнопку отключения. Дождалась щелчка. Шлем свободно повис, и она подняла его на кронштейне вверх. На неё смотрело бессмысленное лицо Санька. Глаза его были открыты, белки глаз, закаченные под лоб, страшно блестели.

Елена тронула его за плечо, и Санёк бессильно завалился набок, удерживаемый ремнями.

Глава 10

Она пощупала жилку на шее Санька. Пульс бился слабо и часто, жилка трепетала, как испуганная птица.

– Санёк!

Елена отстегнула крепления на кресле. Тело завалилось ещё больше набок, в горле у него что-то ёкнуло, механически и бессмысленно.

Дым становился всё гуще, и кажется, температура в комнате повысилась. Стало ощутимо жарче. Надо уходить. Пока приедет пожарная машина – если приедет – они тут задохнутся. Да что с ними со всеми?

Она с размаху шлёпнула ладонью Санька по щеке. Голова вяло мотнулась, только и всего. Как просто было в игре – берёшь аптечку и используешь по назначению. Хлоп – и ты в порядке.

Елена подхватила его подмышки и выволокла из кресла. Хорошо, что Санёк не слишком толстый. Но с тех, кто задерживался в команде надолго, жирок сходил быстро. Особенно после игры, когда за сеанс с игрока выходило пол литра пота, не считая того, что оставалось в подгузнике. Душ здесь, в отделении фирмы, занимающейся бета-тестированием, соорудили не зря. Хотя офис был крошечный, переделанный из квартиры, и удобства пришлось совместить, без омовения после игры совсем никак.

"Терпите, – говорил менеджер Сёмкин, когда некоторые жаловались. – Я же терплю". И кривил рот в усмешке, указывая на свой кабинет, сооружённый из бывшего чулана: "За деньги страдаете". И правда, деньги по нынешним временам были неплохие.

Она с трудом подтащила тело Санька к выходу. Ноги его скребли пятками по полу и задевали за всё, попадалось на пути. Не мог быть полегче, любитель пива.

Елена бросила его на полу у двери, и вернулась за остальными. Они так же неподвижно лежали в креслах, лиц было не видно за шлемами, но руки на подлокотниках показались ей пугающе синеватыми, неживыми. Или это от дыма?

Тело Рафа, худое, с тощими руками и ногами, сползло вниз, стоило только отстегнуть крепления и поднять шлем. Он тоже был без сознания, под полуоткрытыми веками синели белки глаз, рот судорожно приоткрыт. Кряхтя, она потащила его по проходу между креслами. Оставалось ещё трое.

С треском распахнулась дверь в чуланчик менеджера. Зазвенело разбитое оконное стекло. По комнате пронёсся порыв горячего воздуха. С рёвом вспыхнуло пламя, выкатилось огненным шаром из дверного проёма, пронеслось по-над креслами.

Дверь в коридор, обычно закрытая изнутри на защёлку, располагалась возле стола Игорька. Она и сейчас была прикрыта, но задвижка казалась отодвинутой. Елена толкнула дверь, та не подалась. Холодея, она представила, что кто-то запер их на ключ с той стороны. Один из ключей лежал в столе техника, другой хранился у менеджера. В его чуланчике, где сейчас бушевало пламя.

Кашляя навзрыд, Елена сунулась в стол, судорожно зашарила в ящике. Под руку попадались какие-то обёртки, и прочая ерунда. Нет ключа.

Скорее, иначе они зажарятся здесь живьём. Глаза жгло уже нестерпимо, горло не могло протолкнуть в лёгкие горячий дымный воздух.

Она ухватилась за край стола – крепкого, тяжёлого стола, одной из самых добротных вещей в этой комнате – и со всей силы ударила пяткой в дверь рядом с замком. Дверь хрустнула и подалась. Ещё. Ещё раз. Плевать на ногу.

Дверь треснула и распахнулась, мотнулась в петлях. Елена упала на четвереньки. Наощупь ухватила руку Санька, и поволокла неподвижное тело за собой. Голова его подпрыгнула, задев затылком о порог, упала со стуком. Елена всхлипнула, упёрлась ногами в косяк и выволокла тело наружу. Свалилась рядом, втягивая воздух широко открытым ртом.

Здесь было не так дымно. По лицу текли едкие слёзы пополам с копотью. Лёгкие горели, кожа на спине, кажется, поджарилась.

Надо вернуться за Рафом и остальными. Пока они не сгорели там, внутри.

Она поднялась, отёрла ладонью лицо. Надо вернуться. Надо.

Приглушённый стон заставил её дёрнуться. Она взглянула вниз, но Санёк лежал как мёртвый, лицо его было неподвижно. Вниз по лестнице, на ступеньках сидел, привалившись к стене, человек.

– Игорь!

Техник сидел, скорчившись и уткнувшись лбом в колени. Он снова простонал, и она метнулась туда-сюда, не зная, куда бежать.

– Подожди, я сейчас...

Елена сунулась обратно, и попятилась. В лицо дохнуло невыносимым жаром. Она упала на колени, вдохнула поглубже, просунулась внутрь и зашарила у порога, пытаясь нащупать тело Рафа. Пальцы уткнулись во что-то, попытались зацепиться, но соскользнули. Дверь вдруг плавно поехала в петлях, качнулась назад до упора. Потом прыгнула обратно и с маху грохнула о косяк.

Елена посмотрела на свою руку, на перепачканные в саже ладони. Она сидела у косяка снаружи. Только что она шарила внутри горящей комнаты, и вдруг сидит возле захлопнувшейся двери и таращится на свои дрожащие пальцы. Как она успела убраться на площадку, память не сохранила.

Игорёк. Ему тоже плохо. И, может, у него есть телефон. Надо позвонить, сообщить о пожаре. Вызвать пожарных, врачей, может, кого-то ещё спасут.

Техник хрипло дышал, привалившись к стене. Она взялась ему за плечи, попыталась распрямить, взглянуть в лицо. Наконец это удалось. На лбу Игорька синела огромная шишка, из рассечённой брови сочилась кровь.

– Игорь, телефон, у тебя есть телефон? – она зашарила по карманам его куртки.

Техник вдруг судорожно дёрнулся, вцепился в неё руками. Закашлялся, замотал окровавленной головой. Потянул Елену к себе, что-то пробормотал неразборчиво.

– Что, что? – крикнула она, пытаясь освободиться. – Что случилось?

Он снова проговорил, на этот раз внятнее:

– Чи... Читххр...

– Не понимаю!

Она выдернула свою руку из его цепких пальцев. Что-то звякнуло, покатилось вниз по ступенькам.

Это был шприц, какой-то странный, из толстой пластмассы, длиной в половину ладони, с металлическим поршнем, но без иглы.

Игорь отцепился от куртки Елены, вытянул руку и ткнул куда-то вниз:

– Там... он...

Техник обмяк и повалился на ступеньки. Елена сжала зубы, пошарила в карманах его джинсов. Телефон оказался в заднем кармане. Она нажала кнопку экстренного вызова.

– Служба спасения? Скорее, у нас пожар. Да, диктую адрес...

Глава 11

За два месяца до этого...

Район многоэтажных домов, асфальтированных улиц и мощёных плиткой тротуаров. Когда-то эти дома гордо сияли чистым стеклом окон и ровной облицовкой фасадов. Плитка тротуаров весело цокала под ногами прохожих. Так рассказывала мама, когда была в настроении вспоминать.

Теперь всё было по-другому. Фасады потемнели, штукатурка осыпалась, стены обветшали. Крыши и верхние этажи скрывались в мутном месиве облаков, густая морось оседала на всех поверхностях. В двориках, где раньше росли деревья, не осталось ничего. Зелёным здесь были только потёки мха и плесени на вечно мокнущих стенах многоэтажек.

Как давно она здесь не была, с тех пор, как сбежала в общежитие. Сбежала – вот верное слово. Как бежит домашнее животное от доброго хозяина. Доброго, заботливого хозяина, который кормит, содержит в тепле и иногда выпускает погулять на поводке.

"Если ты сейчас уйдёшь, назад можешь не возвращаться!" – слова матери до сих пор звучали в ушах Елены.

Сейчас, после смерти Алекса и встречи с его родственниками это казалось неважным. Мама здесь, она её не прогонит. Елена припарковала машину у подъезда и поднялась на крыльцо. Ей больше некуда идти.

Машину – маленькую, экономную, на которой можно только проехать по городу – Алекс подарил ей недавно. Они спустились в гараж, и он повёл руками жестом фокусника:

"Смотри. Нравится?"

Она посмотрела. Рядом с его большим чёрным автомобилем стояла машинка нелепого розового цвета, с двумя дверцами и выпуклым лобовым стеклом.

"Это тебе".

Она приняла подарок. Вечером оказалось, что муж связался с деканом факультета, где она училась, и от её имени забрал документы жены. "Зачем тебе учиться, киса? – сказал он примирительно, отступая от Елены и с деланным испугом закрываясь локтями. – Тратить время, таскаться по лекциям, всё ради жалкого диплома? Чтобы потом работать за гроши? У тебя уже сейчас всё есть!"

Машина была конфеткой, призванной смягчить горькую пилюлю.

Сегодня она поняла, что месячные так и не пришли. Она взяла у мужа деньги – «на покупки, хочу угостить тебя ужином, дорогой» – и поехала в аптеку. Тест для определения беременности стоил дорого, но она выложила все деньги, и купила его. Чтобы не ждать до дома, зашла в платный сортир рядом с аптекой.

Потом долго сидела на водительском сиденье своей машины, не в силах тронуться с места, с дурацкой штуковиной в руках, тупо глядя на две полоски.

Наконец тронулась с места, и поехала домой. "Ты дура, подруга. Может быть, ребёнок от него. От Алекса. Всё равно это должно было случиться... когда-нибудь".

Она повторяла это себе снова и снова, сжимая руль вспотевшими ладонями. От мысли, что это могло случиться по вине тех, что затащили её в машину в тот страшный вечер, к горлу подкатывала тошнота.

Домофон работал. Елена долго ждала, слушая трель вызова. Эти дома считались ещё вполне годными для жилья. Больше того, они даже ценились среди тех, у кого была более-менее приличная работа и достаточно средств, чтобы платить за энергию. Все, кто не мог себе этого позволить, уезжали в рабочие районы. О том, как жили там, Елена старалась не думать.

Наконец звонок прервался, раздался щелчок, и голос матери произнёс:

– Слушаю.

– Мама, это я.

– Кто я? – сухо отозвалась мать.

– Я, мама. Твоя дочь.

Минута тишины, потом тренькнул замок. Дверь приоткрылась, Елена вошла в подъезд.

Узкие оконца в стенах подъезда, давно лишённые стёкол, совсем не давали света. Синие точки лампочек на площадках загорались, когда человек приближался, и медленно гасли, стоило отойти на несколько шагов. Толку от них было немного.

На шестом этаже Елена свернула направо. Там пришлось хорошенько постучать, прежде чем залязгали многочисленные замки. Наконец дверь приоткрылась, с натянутой поперёк входа цепочкой.

– А, это ты. Ну, заходи, раз пришла.

Мать стояла, сложив руки на груди, посреди прихожей. В прежние времена Елена испуганно сжалась бы при виде нахмуренного лица и сурово поджатых губ. Теперь ей было всё равно.

На маме была строгая юбка и белая блузка, на ногах – офисные туфли. Воротничок игриво расстёгнут, и сложенные руки приподнимали ещё тугую, полную грудь. За крохотной пуговкой, еле удерживающей блузку от дальнейшего расстёгивания, виднелся краешек кружевного лифчика.

Мать молча смотрела, не делая попыток пригласить дочь в квартиру. Елена оглянулась по сторонам. Всё было по-прежнему, но что-то неуловимо изменилось.

– Можно мне пожить здесь, пока я не восстановлюсь на факультете? – спросила она. Вопрос был риторический. Она почти не сомневалась, что мама ей не откажет. Не сможет отказать.

Ей не ответили, и Елена посмотрела на мать. Взгляды их встретились. Ничего доброго не было в глазах матери, словно на неё смотрела чужая женщина.

– Я слышала, ты вышла замуж, – сказала мама. Это тоже не было вопросом. Просто констатация факта.

– Да. Мой муж умер...

– Я знаю. – Голос матери стал ледяным. – Мне уже рассказали. Чужие люди.

– Мам, я не могла...

– А теперь ты приходишь, и просишься переночевать.

Стукнула комнатная дверь. В прихожую вышел мужчина и стал рядом с матерью. Однажды Елена его видела – это был новый шеф матери. Тот, старый, который был раньше, куда-то пропал, и на его место пришёл этот – упитанный коротышка средних лет. Редкие волосы прилизаны, на жирном подбородке ямка, как от тычка карандашом.

Шеф обвёл девушку взглядом с головы до ног, оценивающе посмотрел на ноги, и хозяйским жестом приобнял мать за талию.

– У нас гости?

– Нет. Она уже уходит, – ответила мать, не делая попытки сбросить его руку.

Елена покачнулась, и прислонилась спиной к косяку. В ушах возник, и стал нарастать тихий звон, словно где-то бренчал стальными крыльями мириад голодных комаров.

– Куда я пойду? – сказала она, тихо, самой себе.

– Раньше надо было думать, когда с мужиками бегала. Найдёшь кого-нибудь, – зло ответила мать. – На улице не оставит.

Елена опустила голову, чтобы не видеть, как рука шефа тискает мамину блузку. В голове звенело всё сильнее. Начало ломить в висках, а очертания предметов стали резкими, как на картинке.

– Я беременна. У меня будет ребёнок.

В прихожей повисло ледяное молчание. Оно всё длилось, и Елена подняла глаза. Начальник матери наконец убрал руку и сейчас щипал пальцами губу. Мама хмурилась и поправляла блузку. Девушка знала этот жест и это выражение лица. Так было всегда, когда принималось решение.

– Так. – Наконец прозвучал приговор. – Сейчас пойдёшь к себе в комнату. Я звоню своему врачу. Он назначит время, и мы поедем с тобой в клинику. Сделаешь аборт. Врач возьмёт деньги, но ничего, отдадим. Главное, не терять времени.

Елена не поверила своим ушам. Это она, она сама должна была предложить сделать это! Она! Это ей навязали этого ребёнка, навязали, бросили в эту реку с головой. Какое мать имеет право решать за неё!

Тошное ощущение чужого, инородного тела внутри неё, плода насилия, будто её окунули в грязь, вдруг исчезло. Растворилось, растаяло от злости и страха за часть себя.

– Нет!

– Что? – ровно сказала мать. – Что значит – нет?

– Я никуда не пойду. Аборта не будет.

– Вот значит, как. Бунт на корабле? – никогда Елена ещё не слышала у матери такого голоса. Даже когда уходила в общежитие. Она и не знала, что та умеет так говорить. – Хватит нести чушь. Сейчас ты пойдёшь в свою комнату...

– Я ухожу. – Елена развернулась и взялась за дверную ручку.

– Стой, идиотка. Андре, задержи её.

Горячие мужские пальцы ухватили её за локоть.

– Погоди, деточка...

Она обернулась и взглянула ему в лицо. Видно, что-то было в ней, что Андре мигом разжал пальцы и убрал руку. Глупо ухмыльнулся и отступил на шаг.

– Прощайте, – она шагнула за порог. "Дура!" – захлопнувшаяся дверь отрезала последний возглас матери.

Елена спустилась на два пролёта и застыла, глядя перед собой невидящими глазами. Мир окончательно потемнел, стал чёрно-белым, резким. Предметы сдвинулись, стали плоскими, обрели контур и замигали. Звон в ушах стал оглушительным, достиг невыносимой ноты, и внезапно стих, как отрезанный. Через мгновение всё вернулось. Мир обрёл цвет и объём.

Она решительно поправила ворот куртки и зашагала вниз по лестнице.

Глава 12

Настоящее время. Игра

Зал для игры оказался большим и светлым. Гораздо больше и светлее, чем у них в офисе, который сгорел так внезапно. Перед ними распахнули дверь, и все прошли внутрь, в центр помещения с высокими потолками, где ровными рядами стояли капсулы.

Да, это были не те убогие кресла с наспех приваренными кронштейнами и облезлыми подлокотниками. Здесь чувствовался размах.

Проходы между капсулами, выложенные резиновыми ковриками поверх бетонного пола, давали место, чтобы пройти по двое. Выпуклые крышки капсул были плотно прижаты к основанию, по краю каждой перемигивались цветные огоньки.

Сначала игроков провели по двое через комнатку врача, где у каждого взяли кровь, и прогнали через анализатор – штуковину вроде кресла с кучей датчиков. Укол в руку, минута в кресле, и место занимал следующий человек.

Потом им позволили выбирать. Несколько игроков, совсем ещё мальчишек, сразу бросились бегать по рядам, кидаясь от одной к другой капсуле и радостно хлопая по крышкам руками. Остальные прошли по рядам и остановились возле приглянувшейся каждому установки.

Елена пропустила группу возбуждённых новизной игроков, и остановилась в центральном ряду, возле второй с краю капсулы. Ей вовсе не хотелось забираться далеко. Какая разница, где лежать? Все они одинаковы.

– Внимание всем! – раздался голос из динамика под потолком. – Займите свои места. Сейчас к вам подойдут. Соблюдайте тишину и порядок.

Елена переступила ногами в пластиковых сандалиях. По залу пробежал сквозняк, всколыхнул полы лёгкого халатика-распашонки. Их всех перед обследованием загнали в раздевалку и в душ, велели отмыться как следует. Одежду сказали оставить в шкафчиках. Взамен каждому выдали тонкий халат, наподобие больничного.

Она поймала взгляд парня через две капсулы от неё. Тот скользнул глазами по её халатику, задержался на просвечивающей сквозь ткань груди. Увидел, что девушка на него смотрит, и сказал:

– Здорово здесь, правда? Я тебя раньше не видел. Я – Стен. Тебя как зовут?

– Нет. – Здесь было не здорово. Просто зал с кучей лоханок с крышками. По рядам между капсулами, где топтались в ожидании игроки, уже ходили техники.

– Тебя зовут "Нет"? – фыркнул парень. – Классное имечко!

Техник в сером мешковатом комбинезоне подошёл к ней, сверился со списком:

– Так. Номер пять. Кладите руку на отметку.

– Я буду звать тебя Номер Нет! – гоготнул Стен. Техник недовольно покосился на него и повторил:

– Ладонь на отметку, пожалуйста.

Она увидела на покатой крышке прямоугольную выемку, неглубоко вдавленную в поверхность. Прямоугольник был отмечен по контуру красной чертой и символическим знаком ладошки наверху.

Елена послушно прижала к выемке руку. Секунду ничего не было, потом что-то тихо загудело, в капсуле послышались какие-то звуки, будто там шипела и плескалась большая змея. Потом и эти звуки стихли. Крышка дрогнула, щёлкнула и открылась.

Внутренность капсулы, сильно напоминающей обычную ванну, была скупо подсвечена жёлтыми огоньками. В этом свете жидкость, что лениво колыхалась на дне, казалась ядовито-зелёной. Над поверхностью поднимался пар, тут же сдуваемый сквозняком.

– Снимайте халат, залезайте, – скомандовал техник.

Она скинула халатик, сунула ногу в подозрительную жидкость. Кисель, тёплый жидкий кисель.

– Ложитесь, – нетерпеливо сказал техник. – Руки вытяните по бокам, голову опустите на подставку.

Она встала в ванну обеими ногами, почувствовала на себе взгляд Стена из-за крышки соседней капсулы. Уселась в кисель, откинулась на спину и положила голову затылком на резиновый валик.

Техник наклонился над ванной, пошуршал немного, вытянул из гнезда под крышкой несколько резиновых змей-кабелей. Тщательно прилепил присоски к голове, шее, груди, ещё несколько закрепил браслетами на запястьях. Потом осторожно вытянул из крепления под крышкой маску и приложил к лицу девушки.

Елена вздрогнула, когда мягкая резина – или пластик, она не могла понять – закрыла ей лицо.

– Лежите спокойно, – раздался голос техника. – Дышите ровно. Аппаратура должна настроиться на вас.

Она постаралась успокоиться. Раз, два, вдох, выдох. Вдох, выдох. Если что, её вытащат. Всё в порядке, техник здесь, аппаратура работает. Главное, не думать ни о чём плохом.

Гудение внутри установки стало ровнее, маска мягко облепила лицо, как ласковая медуза. Кисель, в котором она лежала, уже был не холодным и не тёплым, теперь Елена словно парила в воздухе, не чувствуя ни малейшего сопротивления.

Словно издалека, донёсся голос:

– Посчитайте до пяти, в обратном порядке.

– Пять. Четыре, три. Два, один...

Темнота рассеялась. Перед глазами возникла таблица. Мигнула, и исчезла. "Добро пожаловать" – произнёс женский голос. Появился, и стал вращаться в сером полумраке сияющий шар.

"Выберите персонаж" – предложил тот же голос. Справа от шара появилась фигура человека. Постояла немного, и сменилась фигурой кентавра. Кентавр постоял в свою очередь, и исчез, а его место занял низенький лопоухий гоблин. Фигурка гоблина пропала, появился огромный тролль. Тролль тоже постоял, и сменился чем-то вроде белой тряпки, колышущейся на ветру. "Призрак" – сообщила надпись.