Текст книги "Гарри Поттер и Пушистые проблемы (СИ)"

Автор книги: Таня Белозерцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– А кто преподает э-э-э… любимые предметы?

– Травологию преподает профессор Стебль, она же наша деканша, а зельеварение преподает профессор Снейп, – бесхитростно доложил Гарри.

– Ч-что-о-о-о-о? Какой ещё Снейп?! – от неожиданности Сириус чуть заикаться не начал.

Гарри недоуменно пожал плечами и доверительно сообщил:

– А профессор Снейп намного лучше МакГонагалл, он хотя бы учит нас, в отличие от этой, м-м-м… сушеной швабры, вот!

– Ай-яй-яй, Гарри, где твое уважение к старшим? – сделал выговор дедушка, но глаза его при этом лукаво блеснули. Гарри захихикал, потом зажмурился и сказал:

– А как уважать учителя, который ничему не учит?

– Ну вот, приехали! МакГонагалл что, перестала учить? – растерянно спросил Сириус.

– Да ладно тебе, Сири, можно подумать, что она нас в свое время тоже чему-то учила, – миролюбиво проворчал Ремус, продолжая прижимать к себе сына.

Сириус задумался и грустно согласился:

– И правда, мы, помнится, больше по учебникам трансфигурацию изучали, но Снейп!.. Он-то с какого боку тут взялся?

А Гарри вдруг ощетинился:

– Не трогайте профессора Снейпа, дядя Сириус. Он лучший преподаватель из всех, кого я знаю, даже лучше мистера Кестнера!

На такое заявление даже у Сириуса не нашлось, что возразить, да и Реми предостерегающе покачал головой. Не нарывайся, Сири, не порть отношения с мальчиком. Обстановку слегка разрядила кошачья семья, в гостиную пришла Табита, а за ней три пушистых комочка, полуслепенькие, слабенькие, жалобно попискивающие котишки. Сзади вразвалочку плелся Ролли. Младший котенок сильно отстал, застрял на высоком для него ковре, белый кот походя подхватил пеструю сестренку за шкирку и втянул на ковер. Неизвестно, что пришло в голову престарелой матери, но Табита метнулась к Ролли и взяла дочку за попку. Какое-то время кошки соревновались в перетягивании каната-котенка, а потом Ролли, решив уступить матери, разжал челюсти и Табита с гордым видом протащила дочку за попу в маленькую кучку посередине ковра. Вся эта кошачья эпопея сопровождалась громким хохотом четырех двуногих зрителей, наконец Лютер утер слезы, выступившие на глазах от смеха, отдышался и изрек:

– И люди ещё спрашивают, для чего на свете живут кошки? А вот для этого они и живут, что не дают нам скучать!

– И правда, дедушка! А я придумал, как девочку назвать!

– Вот как, и как, Гарри?

– Долли! Вы видели, они её как тряпичную куклу таскали, и сама она вся такая разная, как из заплаток, видите – одна лапа белая, другая серая полосатая, спинка черно-рыже-серая, мордочка белая, но голова тоже в заплатках, половина рыжая, а половина черно-серая! Прямо кукла, правда? Пусть будет Долли?

– Хорошо, Гарри, пусть будет Долли.

Рождество Драко Малфоя было стандартным, великосветским. Открыли бал, пригласили кучу знакомых-незнакомых детей всех возрастов, но одного сословия, аристократия, в общем. Пестрая стайка вмиг ощипала новогоднюю ёлку и разлетелась со своими подарками с неё. Потом были танцы, бальные, классические и не очень, карапузы трех лет танцевать не умеют по определению. Затем застолье со всякими заморскими кушаньями и тем же этикетом. Драко отчаянно скучал и едва сдерживал зевоту. Наконец гости разъехались-разлетелись и Драко вошел в малую семейную гостиную, пожелать родителям спокойной ночи. А будучи всё-таки ребенком, он, в робкой надежде на Рождественское чудо, обратился к ним:

– Мама, папа, а вы мне подарите котеночка? Я очень хочу белого…

– Драко, что за плебейские желания? Не стыдно, сын?

Драко повесил голову. Чуда не будет... Отец, смерив наследника недовольным взглядом, холодным тоном отправил его спать. Драко уныло потащился прочь. Эх, жизнь-тоска зеленая, не будет у него котенка… Перед его глазами вырос Ролли, роскошный белоснежный кот с рыжими ушками и колечками на хвосте, а ещё у него волшебные глаза, цвета летнего неба. Ну хоть из дома беги… Разобиженный Драко забрался на огромную кровать, пнул подушку, попыхтел и, зажалев себя до предела, разревелся совершенно по-детски, в голос.

Северус стукнул в дверь люпинова дома. Где живут ученики, он прекрасно знал, как и всякий нормальный учитель. А то, что он Гарри спрашивал, где тот проживает, так это для порядка, и по честному ответу Поттера стало хотя бы ясно, что мальчик ему доверяет. Дверь ему открыл Гарри, просиял, увидев гостя, и посторонился, а потом радостно крикнул в глубину дома:

– Папа, это профессор Снейп! – и к Северусу, тоном потише: – Входите, сэр!

Северус вошел, вежливо поздоровался-познакомился с семьей Гарри, сообщил, что пришел вернуть мантию-невидимку, что она обезврежена, объяснил, от чего и почему обезврежена, и попросил разрешения откланяться. Его не отпустили, пригласили за стол, Северус хотел было отказаться, но увидел умоляющие глаза Гарри и сдался, остался в гостях до вечера. Не радовался ему только Сириус, но ради Гарри приходилось терпеть этого типа, сначала, а потом неприязнь уступила место легкому удивлению. Северус был вежлив, спокоен и учтив, любезно побеседовал с Лютером на какие-то им известные темы по зельям и травам, рассказал Ремусу пару интересных случаев с Гарри на уроках зельеварения, повспоминал что-то общее с ними про Лили Эванс. Они выпили, посидели, помолчали. Потом Северус собрался уходить, сказав, что надо занести контрольные работы для лорда и леди Малфоев и обсудить с ними проблему Драко, у него с Рождества депрессия и, возможно, из-за этого понизится успеваемость. Гарри, всё это время крутившийся рядом и всё слышавший, вдруг крикнул:

– А я знаю, как помочь Драко! Профессор Снейп, подождите меня здесь, не уходите!

И унесся. Вскоре вернулся, бережно прижимая к груди небольшую корзинку. Подойдя, Гарри протянул её профессору и сказал:

– Проследите, чтобы она не замерзла, ладно? Это Долли, я думаю, она понравится Драко.

Северус заглянул в корзинку – изнутри, с ситцевой подстилки на него, подслеповато моргая, уставился смешной пятнистый котенок. Хм, и как Люца уговорить? Он же кошек и на дух не переносит.

Драко лежал в кровати и безучастно смотрел в стену, на бело-голубые атласные обои, на этот осточертевший цветочный узор. Кто-то вошел, и Драко с усилием заставил себя встать навстречу гостю, воспитание обязывало. Гостем оказался профессор Снейп, Драко придушенно пискнул, здороваясь. Тот смерил его строгим взглядом и сказал, протягивая корзину:

– Мистер Поттер просил передать это вам, мистер Малфой.

Драко удивленно поблагодарил, взял корзинку, поставил на кровать и откинул крышку, заглянул внутрь. И счастье оглушило его – там лежал самый чудесный котенок в мире!

====== Глава двадцать третья. Школьные интриги ======

Поезд тронулся, и Драко, бережно придерживая за пазухой котенка, отправился на поиски Поттера. Найдя его в одном из купе, он стукнул в дверь и вошел.

Гарри и Джастин ехали с Невиллом и Гермионой, все четверо дружно подняли головы, глядя на вошедшего. Драко улыбнулся.

– Привет, Гарри, я пришел сказать спасибо за подарок!

Джастин пересел к Невиллу с Гермионой, а Драко, сев рядом с Гарри, вытащил из-за пазухи пестрого котишку. Гарри засмеялся и погладил его:

– Привет, Долли, как поживаешь?

А Гермиона вдруг возмутилась:

– Но он же слишком маленький! Нельзя так рано отлучать котят от матери!

– Нормально, ей шесть недель. Вообще-то я думал, что котята перестают сосать маму навсегда, но на каникулах Ролли обломал мне все стандарты, ему почти год, а он продолжает маму сосать, это правда, я не вру, сам видел!

Дверь отъехала и в купе заглянула Ханна. Оглядев присутствующих, она затормозила на Драко с котенком на руках и мило удивилась:

– Ой, Драко! А тебе папа разрешил?

– Да, это целая история! Ханна, заходи и садись, я сейчас такое расскажу!

Заинтригованная девочка прошмыгнула к ним, закрыла дверь и села рядом с Драко, тот обвел взглядом компанию, помолчал, собираясь с мыслями, и начал:

– Сначала я должен сказать, что этот котенок спас меня от тоски, у меня было просто ужасное Рождество, и после него я плохо себя чувствовал и, наверное, заболел, потому что ничего не хотел – ни есть, ни пить, ни играть, вообще ничего. Но пришел профессор Снейп и передал мне подарок от Гарри, и я… Это было чудо, самый чудесный подарок! Спасибо тебе, Гарри! Так вот, я так обрадовался, что два дня не отходил от неё, и она тоже от меня не отходила, мы всё время были вместе, я ей не мешал, когда она ела, а когда она спала, я тихо сидел рядом и смотрел на неё, вы знаете, она такая прелесть! В корзиночке кроме неё я нашел записку от тебя, Гарри, там было написано, что её зовут Долли и что она младшая сестра Ролли. Ты мне расскажешь, почему она Долли?

– Потом расскажу, Драко, дальше говори. Продолжай.

– А на чем я… А! На третий день я проснулся один, Долли рядом не было, и я испугался, что она мне приснилась, но блюдечко на полу убедило меня, что это всё-таки не сон. И я отправился её искать, обыскал всю комнату, потом коридор, не нашел, она куда-то пропала. Я искал её всё утро, а к обеду мы с мамой услышали шум в зимнем саду-оранжерее, там папа держит своих павлинов. Вы представляете, как я испугался? Что она забралась в вольер и папа её теперь выкинет… И она правда оказалась там, под крылышком у Мод. Мод это главная павлиница, самая элитная племенная папина любимица. Так вот, Долли была с её павлинятами, такими же пушистыми и пестрыми как и она. А когда папа вошел в вольер и хотел забрать котенка, то Мод на него зашипела, распахнула крылья и ка-а-ак накинется на папу! Честное слово, никогда не видел, чтобы мой папа убегал от павлина, он такой большой и высокий – и убегает!.. Прыжками, высоко задирая ноги, потому что Мод хватала и щипала его за голые лодыжки – бежит сзади, крыльями размахивает и кричит, и клюется… А когда папа выбежал из вольера, она успокоилась, вернулась к своим павлинятам и Долли, сгребла их в кучу, улеглась так, чтобы все под её крылышками оказались, и затихла. А папа никак не может успокоится, кричит и ругается, позвал смотрителя и велел ему убрать оттуда кошку, но старый Донован не согласился с папой, он сказал… сейчас вспомню, что он сказал…

Драко смолк, сосредоточенно хмурясь, остальные замерли, затаив дыхание, чтобы, не дай Мерлин, не спугнуть ускользающие мысли. Невероятная история захватила всех, Гарри даже представил, как некий высокий господин, сиятельный лорд, высоко задирая длинные ноги, беспомощно удирает от разъяренной самки павлина размером чуть побольше курицы. Ханна, очевидно, подумала о том же самом, потому что сдавленно хихикнула. Драко встрепенулся и снова заговорил:

– Он сказал: «Лорд Малфой, кошку я убирать оттуда не буду, потому что вижу в этой ситуации определенную пользу. Дело в том, что когда кошка подрастет, то она не будет гоняться за птицами, так как будет считать их своей семьей и сама себе поставит табу на охоту на павлинов». Вот, а когда папа спросил, почему Мод взяла опеку над кошкой, Донован ответил, что кошечка нуждается в маме и Мод решила ей эту маму заменить, потому что чужих детей не бывает.

– Я же говорила! – пафосно воскликнула Гермиона. – Она слишком маленькая!

– Ну и что? – возразил Гарри. – Ты же слышала, она неплохо устроилась под теплым крылышком у Мод. Ей хорошо.

И он погладил Долли, которая мирно спала на коленях у Драко и совершенно не слушала никаких разговоров. Драко глянул на Гарри и спросил:

– Как ты думаешь, она будет приносить мячики, как Ролли?

– Не знаю, для нас это тоже стало сюрпризом, когда Ролли начал носить мячики, как его мама Таби. Мне кажется, это она его научила или он взял с мамы пример, а может, это просто по наследству передалось. Видишь, мы сами не знаем, отчего Ролли любит носить мячики. Дедушка говорит, что кошка – это маленькая пушистая тайна, вечная загадка. И что эту загадку лучше не разгадывать, чтобы кошки и дальше оставались такими же загадочными и непредсказуемыми, вот.

– Мудрый у тебя дедушка, – с уважением сказал Невилл.

– А как его зовут? – спросила Ханна.

– Дедушка. Слушайте, я вам доверяю, честно, но у меня слишком много врагов и я не хочу случайно навредить своим родным.

– Ты что, Гарри, ну какие у тебя враги? – зазвучали наперебой возмущенные голоса.

– Благодаря фениксу я понял, что мой главный враг – Дамле… Дамболдор. Но это я только вам, больше никому.

И Гарри умоляюще оглядел своих спутников, те хмуро молчали, переваривая новость о враге Дамблдоре. Потом кивнул Драко:

– Я верю тебе, Гарри, я никому не скажу, обещаю.

Вслед за Драко согласились и остальные, кроме Джастина, ему-то не с чем было соглашаться, и так всё время вместе с детсада. Давно дружат и знают друг друга как облупленных, друзья, верные навек и проверенные временем.

Потекло-побежало время второго семестра. Дети старательно учились, так же старательно делали домашние задания, ходили в гости друг к другу на разные факультеты. Слизерин хоть и кичился собой, но Гермиону и Невилла с Гриффиндора, Гарри, Джастина и Ханну с Пуффендуя к себе всё же допустил. Зато в Пуффендуй заходили все первоклашки с трех факультетов, поиграть с Ролли и послушать выступления музыкального ансамбля «Бродяги» подростковой труппы. Разумеется, все тащились от них, а песня «Поющий мим» стала хитом. В общем, обычные школьные будни обычной английской школы-интерната с волшебным уклоном. В гостиных было, слава Мерлину, тепло и уютно, в то время как снаружи свистели и ревели свирепые январские ветры, потом тяжелым фронтом ударили трескучие морозы февраля. А потом наступил Март. Да, Март, с большой буквы. Время любви всех котов, а для Ролли это и вовсе была первая весна, когда не бывает некрасивых кошек. И Миссис Норрис сейчас была самой прекрасной и самой притягательной кошкой на свете, потому по всему замку Хогвартс начался кошачий дурдом. Вопли котов, скандалы и драки вскоре стали чем-то обыденным, уже через неделю никто не шарахался от неожиданного кошачьего мява и воя под окном и не прятался при виде страшного когтистого клубка сплетенных в драке котов.

Сердце и лапа прекрасной дамы Миссис Норрис в конце концов достались победителю всех кошачьих турниров, настоящему рыцарю, сэру Роллстоуну Лукасу Третьему. Благородную, аристократичную морду украсили боевые шрамы, один из которых жутко перепугал Гарри, а именно располосованное пополам нижнее веко, и как только глаз не выцарапали?! А также в честных боях была прокушена правая передняя лапа, и с тех пор Ролли стал прихрамывать. И хромота эта останется навсегда.

А у Гарри помимо уроков тоже была пара странных приключений. Первое – непонятное знакомство со странным зеркалом, которое он однажды увидел в пустом классе, куда заглянул в поисках Ролли. Просто пришло время покормить кота, и Гарри ходил по первому этажу, искал загулявшего сердцееда. Встреченный директор, узнав проблему Гарри, указал направление и сказал, что буквально минуту назад он видел там белого котика, не твой ли, мальчик мой? Гарри торопливо поблагодарил его и унесся в указанном направлении. Вбежав в заброшенный класс и заметив, что в нем давно не убирались, Гарри посмотрел на пыльный пол в поисках кошачьих следов, но их не было. Либо он не так понял директора и заглянул не в тот класс, либо директор нарочно отправил его сюда. Начиная нервничать, Гарри прошел вглубь комнаты, подозрительно глядя по сторонам. На стоявшее в углу зеркало он поначалу не обратил внимания, не девчонка он, чтоб в зеркала пялиться! Но потом он посмотрел на тяжелую металлическую раму, блестящую, словно позолоченную, с надписью: «Еиналеж еечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя». Что за белиберда? Бросив мимолетный взгляд в овальное стекло, Гарри вдруг вздрогнул и придвинулся поближе, с тревогой вглядываясь в какое-то пятно на скуле. Неужели прыщ?! Но, потерев пальцем пятнышко, успокоился, это всего лишь кетчуп. Подмигнув своему отражению, Гарри, весело насвистывая, покинул класс и пошел дальше искать своего кота.

Второе приключение случилось снова против его воли. Гарри спокойно шел в библиотеку, до отбоя был ещё целый час, и он рассчитывал с пользой провести его в поисках нужной книги, но его подвела лестница. Она вдруг поехала, да так внезапно, что у Гарри сердечко подпрыгнуло и забилось где-то в горле, а подлая лестница подъехала к коридору третьего этажа и замерла. Но Гарри не торопился покидать её, он сидел на ступеньках и ждал, когда сердце прекратит стучать с такой бешеной скоростью. Мистер Филч, увидев первокурсника на лестнице, ведущей в Запретный коридор, обрадовался было и хотел штрафануть нарушителя, но, подойдя ближе и открыв рот для гневной отповеди, заметил сильную бледность лица, а также то, что мальчик держится правой рукой за левую сторону груди. Он тут же передумал ругаться, нагнулся, осторожно подхватил Гарри на руки, бережно прижал к своей тощей груди и срочно понес в больничное крыло, на ходу посылая туда гонцов-портретов. И когда он внес Гарри в палату, им навстречу на всех парусах уже летела мадам Помфри. Скрупулезно осмотрев Гарри, она посуровела, выявив у мальчика сердечный приступ на фоне сильного испуга, и спросила, чего он так испугался? Ответ мальчика поразил всех:

– Лестница… Я шел в библиотеку и ни о чем таком не подозревал, а она… вдруг как поедет! Я думал, помру сейчас, это же лестница, с чего она вдруг поехала?!

Снейп и Стебль, узнав об этом, ворвались в кабинет директора и устроили ему разнос за дурацкие игры с лестницами, по его прихоти те вызвали у ребёнка – подумать только, у ребёнка! – сердечный приступ!

Всё это, конечно, расстроило мудрого старца, но совсем по другой причине. Дракклов мальчик никак не поддается дрессировке, ну никак. И как его подвести к философскому камню, спрашивается? И что он в зеркале увидел, неужели обычного себя?

====== Глава двадцать четвертая. Магия природы ======

Том Реддл испытывал определенные трудности – тело Квиррелла всё чаще и чаще подводило его. То нога не вовремя подвернется, то окоченевшая рука откажется сгибаться, то ещё что… С речью дело тоже обстояло неладно, и в конце концов Квиррелл из заики стал Квирреллом-немым. Пришлось замолчать по печальной причине: полностью разложились голосовые связки, это-то и привело к немоте. Том перерыл всю хогвартскую библиотеку в безуспешных поисках средства помочь умирающему телу Квиррелла, потому что без тела ему здесь… никак. Философский камень он давно проверил, к сожалению, тот оказался подделкой, а значит, придется искать иной путь для спасения этого полутрупа.

Нашлись было два средства, слезы феникса и кровь единорога. Но феникс уже давно тю-тю, благоразумно удрал в неизвестном направлении, а единорог… Ну водится в Запретном лесу небольшой табунок, вопрос только в том, как заставить его поделиться кровью? И Том-Квиррелл с тоской уставился в старинный трактат «О болезнях лошадиных и способе леченiя ихъ посредством кровоспусканiя в небольшихъ количествах». И что делать? Привести единорога из леса, спутать ему ноги, взять лекало, смоченное в спирту, прижать к яремной вене и молоточком стукнуть сверху по лекалу… Б-р-р-ррр… Не знал я, что лошадей так страшно лечат. И найдите мне такого единорожьего добровольца, который согласится, ага, по доброй воле, постоять смирно, пока из него будут сцеживать пару-другую пинт крови. Да легче об стенку убиться без разбега.

Остается только одно – убить. Ну да, и напороться на проклятие за убийство волшебного и невинного существа. Но делать нечего, хочешь-не хочешь, а придется, и Том начал охоту на единорогов. Найти – нашел, а вот подобраться к ним на расстояние «выстрела» оказалось очень сложно. Как бы тихо он ни подкрадывался, единороги поднимали головы и, подозрительно покрутив носами, срывались с места, и ищи-свищи... Попробуй поймать ветер в поле… Вот и эти твари – только что здесь стоял табун, а через секунду о них и воспоминания не остается, только кустики шевелятся вслед ускакавшим рогоносцам. Сначала Том думал, что их не иначе как магия охраняет-бережет, но отметив в который раз, как они носами вертят, а после этого спасаются бегством, он догадался принюхаться к себе… А поняв, обреченно побился головой о ближайший ствол древней лиственницы. Ну конечно! Запах, от него падалью воняет!

Попробовал сменить тактику, начал скрадывать дичь против ветра, вроде получилось, он сумел подкрасться на удобное расстояние для убойного заклинания, прицелился, набрал в остатки легких побольше воздуха для произнесения этого самого заклинания, но… Где-то позади него хрустнул сучок, единороги встрепенулись и, благодарно заржав своему спасителю, убежали. Том, едва сдерживаясь от того, чтобы не скрипеть зубами, из-за риска сломать челюсть, медленно обернулся. Позади него, застенчиво скалясь и смущенно вертя в руках дубину, стоял тролль. Тот самый тролль, сбежавший с Хэллоуина. Он прекрасно прижился в этом лесу, нашел отличное логово в глубине Паучьей лощины и даже заимел постоянный стол при доме же. А что? Пауки оказались вполне питательны, правда, горьковатые, но съедобные и, главное, быстро растут и помногу размножаются, так что ресурсы пищи просто неиссякаемые. Тем более, что оглохший от гермиониного визга бедный тролль не мог полноценно охотиться. Будучи глухим на оба уха, он не мог нормально скрадывать добычу, обязательно вспугнет кого-нибудь, так что приходилось довольствоваться пауками и падалью, против которой он, кстати, ничего не имел против, наоборот, мясо с душком для него было просто смак. А тут мало того, что духмянное, так ещё и живое, шевелится и, наверное, тепленькое ещё… Тролль смачно облизнулся, перехватил поудобнее дубину и решительно попер на Тома-Квиррелла. Бедный Том... Взвизгнув, он с трудом увернулся от просвистевшей над головой дубины, спиной вперед рухнул в густые заросли можжевельника и, увидев нависшую над ним гигантскую фигуру, зажмурился и отчаянно заверещал. И стал ждать смерти, но прошла минута-другая, а тролль почему-то не спешил его добивать. Ничего не понимая, Том осторожно приоткрыл один глаз, потом второй и с изумлением уставился на дивную картину. Тролль, сгорбившись, стоял над тоненьким грациозным подростком и внимательно смотрел – или слушал? – а тот делал какие-то пассы руками и что-то безмолвно втолковывал троллю. А когда громила повернулся и грузно утопал прочь, Том-Квиррелл внезапно узнал своего спасителя – Рейми, Рейми Стоунхендж! Молодой друид посмотрел на него, и в его голове раздался голос:

– «Зачем ты гоняешься за единорогами?»

Квррелл решил не обращать внимание на фамильярное «ты». Сглотнув, он ответил тоже мысленно:

– «Мое тело умирает, ему нужна кровь единорогов».

– «Много?» – уточнил Рейми.

– «Нет, пару пинт будет достаточно», – и Том-Квиррелл виновато улыбнулся. Рейми улыбаться в ответ не стал, он молча повернулся и куда-то пошагал по тропе, Том, поколебавшись, двинулся следом. Они шли долго, долго-долго и далеко… Так далеко в лес, пожалуй, никто не забирался, по крайней мере на памяти и Тома Реддла, и Квиринуса Квиррелла. Им обоим было немножко страшно – куда их ведет Рейми, этот загадочный мальчик-друид?

Долго ли, коротко ли, но куда-то наконец-то пришли, наверное, это было сердце Запретного леса. Здесь был синий полумрак, а в центре небольшой лесной поляны сияло кристально-чистое озерцо в форме копыта, над его поверхностью, рисуя причудливые фигуры и неяркие образы, клубился молочно-белый туман. Рейми встал на берегу лесного источника, оглянулся на Тома и начал раздеваться, тем самым подавая пример. Помедлив, тот последовал ему. Разделся тоже и осторожно вступил в прохладную воду, его тело тут же окутал густой туман. Том неуверенно провел рукой перед собой, машинально пытаясь его разогнать, но туман взвихрился вокруг его руки, порождая всё новые и новые образы-рисунки, и это было… волшебно, да, причудливая, неприхотливая игра воздуха и мельчайших капелек воды… Ленты, полосы, ветви, вихри и потоки, всё, что рождает человеческий глаз и фантазия... Том, завороженный древней магией природы, словно погрузился в транс и был совершенно не готов к тому, что последовало дальше. Из водяного тумана соткался единорог, он вырос внезапно, из ниоткуда и, прежде чем Том-Квиррелл успел опомниться, пронзил рогом его грудь. Слепящая вспышка боли и света... Как много света! И, Мерлин, как же больно! И больно было Квирреллу...

Когда он очнулся, то обнаружил, что лежит на воде, а под спину его поддерживает улыбающийся сквозь слезы Рейми Стоунхендж. Увидев, что профессор открыл глаза и смотрит на него, юноша всхлипнул и с облегчением обнял его. Недоумевающий Квиррелл приподнялся, осмотрел и ощупал себя. Живой? Да, как ни странно, живой. Его рука поднялась и коснулась густых волос на затылке – обычный человеческий затылок, – но у него осталось какое-то странное чувство, словно ТАМ что-то было, что-то чужое, инородное… Он осмотрелся еще раз, отмечая, что не помнит, как оказался здесь и почему они тут голые, купаться, что ли, решили? И что здесь вообще произошло?

– Рейми, что про… произошло? – чуть запнувшись, спросил Квиринус Квиррелл, его серо-стального цвета глаза вопросительно взирали на склонившегося рядом с ним подростка. Тот слабо улыбнулся и взял его за плечо:

– «С возвращением, профессор. Духа больше нет. Пойдемте домой».

Они выбрались из озерца, неторопливо оделись, Квиррелл то и дело поднимал руку и озадаченно трогал затылок, где-то глубоко в его памяти по-прежнему оставалось ощущение, что раньше там не было волос и что-то было. Но что, он не помнил, как и всякий нормальный одержимый когда-то духом человек.

Они ушли с поляны, молочно-белый туман мирно заклубился-завихрился над поверхностью лесного озерка, а потом на короткий миг из него снова соткался единорог, чтобы тут же распасться-расплыться безобидным, обычным туманом.

Легендарный источник единорожьей магии умел хранить свои секреты.

Возвращение Квиррелла, конечно, не прошло незамеченным, профессор перестал напоминать несвежего инфернала, прекратил заикаться и вообще выглядел живым и здоровым человеком. Его внезапное выздоровление обрадовало коллег, Помона Стебль обняла и расцеловала его, Северус пожал руку и похлопал по спине, искренне поздравляя, Филиус Флитвик радостно пропищал приветствие и предложил выпить. Не обрадовался только Дамблдор, напротив, он затрясся в ужасе. Куда же подевался дух Волан-де-Морта? Он-то где?! Куда и как пропал? С кем теперь стравливать Мальчика-который-выжил?

Джереми Поллард приник к прицелу, увеличивая картинку, приближая лицо убийцы его семьи. Да, это он, Ремус достаточно подробно описал этого ублюдка, ни с чем не спутаешь, только у него такая… неприятная, смазливо-сладкая внешность, да и фотка вот, рядышком, подтверждает сходство. Он выцелил висок в центре перекрестья и хладнокровно нажал на курок, толстенькая разрывная пуля марки «жакан», до отказа начиненная серебром, пронзила голову Сивого и взорвалась, снеся полчерепа. Джерри Поллард, оставив винтовку на крыше здания, неспешно спустился на улицу, снял перчатки и, засунув их в карман, смешался с толпой на улицах Лондона. А на крыше полиция рядом с винтовкой найдет газетные вырезки с историей гибели нескольких семей, убитых странным маньяком, и фотографию Фенрира Сивого, и поймут. Убийства не было – была месть.

Феникс придирчиво оглядел заросший сад, ну что ж, неплохое место. Тихо, глухо, пусто. И главное, здесь полно магических растений, особенно руты, самой лучшей противооборотневой травы, и много, целые заросли. Идеальное место для самосожжения и последующего возрождения. Немного настораживала башня-дом неподалеку, но людей в ней мало живет, всего два человека, насколько он понял из случайных наблюдений.

Спустя целую вечность новорожденный феникс высунул головку из кучки ещё горячего пепла и осмотрелся. И понял, что место всё-таки небезопасное – к нему неторопливо ползла гадюка, мерно и непреклонно пробуя воздух юрким язычком.

Феникс обреченно замер, всё, капец. Его жизнь сейчас оборвется, и он прекратит свое существование в желудке змеи, обыкновенной маленькой болотной гадючки. Но что это?.. Змея вдруг повернула и поспешно скрылась в зарослях руты, кто-то спугнул её. Феникс напряженно ждал, только бы не лиса. Нет, не лиса – девочка, маленькая девочка с чудесными золотыми локонами и васильковыми глазами. Маленькая спасительница бережно взяла новорожденного феникса в ладошки и тепло подышала на него, согревая своим дыханием, а потом рядом с малышкой появился её совершенно очаровательный папа, тоже с золотыми волосами и глазами цвета неба.

– Что это у тебя, Полумушка?

– Птенчик, папа. Как ты думаешь, он мальчик?

– Наверно, мальчик, а что?

– Я назову его Аннабелем.

И отец с дочерью, Ксено Лавгуд и Полумна, отправились домой, в свою башню, унося с собой нового питомца.

Комментарий к Глава двадцать четвертая. Магия природы Аннабель – имя циркового коня, сожженного заживо во времена христианской инквизиции за пособничество с Дьяволом, так, во всяком случае, решили церковники. На самом деле это, конечно, не так, просто был чудесно выдрессирован, умел садится, считать, подносить предметы по просьбе дрессировщика и многое другое. А Церковь в то время держала оборону и уничтожала всё, что противоречит догмату: разум имеет только человек.

====== Глава двадцать пятая. Убийца Тёмного Лорда ======

Хагрид неторопливо поднимался по склону холма к своему домику, его мысли так же неспешно брели вслед за ним. Только что в деревне Хогсмид в таверне «Кабанья голова» он выиграл яйцо, пока не ясно чьё, то ли драконье, то ли вовсе вивернье… Хорошо бы виверна, вид куда опасней, чем дракон. Дракон-то что? Тьфу, а не дракон, так себе тварь, полуразумная огнедышащая ящерица, а вот виверна другое дело! Свирепая и смертельно опасная зверушка, но главное-то, главное, хозяина признает! Место знает, команды слушает, не то что гордый свободолюбивый дракон. И Хагрид ласково погладил лежащее за пазухой крупное черное яйцо. Ничего, малыш, потерпи, счас придем домой и устроим тебя со всем ком-фортом, вот, слово-то какое для тебя вспомнил, цени, малыш, хоть бы ты виверной оказался… А если даже и дракон, то тоже ничего страшного, и о тебе позабочусь, наверно… Просто от дракончика мне придется избавляться, уж прости, малыш, но дракона я не потяну, да и спрятать его сложнее, чем умницу-виверну. У кого бы спросить, к какому виду яичко принадлежит? А то вдруг драконье окажется, тогда его лучше сразу отдать в драконий питомник, а ну как министерские прознают да как наедут – век не отмоешься. Хм, а тип-то, который яичко ему проиграл, уж больно подозрителен, а уж обрадовался-то как, что нашел кому яйцо спихнуть… И про Пушка всё выспрашивал, что да как, да почем, пришлось сказать типчику, что песни Пушок любит, вот. И пусть теперь распевает ему колыбельные, толку все равно не будет, потому что, во-первых, кроме Пушка там целая куча других ловушек, а во-вторых, Пушок любит слушать только балладу Гомера «Одиссея» по-гречески, и вряд ли тот тип такой уж полиглот. А спросить можно Северуса... А что? Нормальный человек и надежный товарищ, вроде разбирается в породах, а нет, так посоветует чего толкового. Придя к такому решению, Хагрид его тут же и воплотил: написал письмо, привязал к лапе Баффи и отправил к Северусу.