Текст книги "Плавящиеся Камни (ЛП)"

Автор книги: Тамора Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Постоялый Двор в Мохэррине

Я поотстала, пока взрослые поехали вперёд. Когда мы достигли окраины деревни, из домов начали выбегать люди. Они окружили Розторн и Мёрртайда, заставив меня содрогнуться.

– Эвумэймэй, ты несчастна, – заметил Луво. – Ты так устала с дороги?

Луво видит в темноте. По крайней мере я думаю, что он видит.

– Люди, – проворчала я. – Посмотри на них. Они кишат вокруг Розторн и Мёрртайда как муравьи на пиру. Они разве что хвостами не виляют…

– У муравьёв не хвостов, Эвумэймэй.

Но отвлечь меня было не так просто, только не когда я меня раздражал вид того, как снова началась старая игра.

– Не играй со мной в логические игры, пожалуйста. Просто послушай их для меня, ладно? – спросила я.

Луво слышит на большом расстоянии. Это приходилось очень кстати.

– Они говорят, что для их деревни и острова присутствие двух посвящённых адептов Спирального Круга – большая честь. Они говорят, что и надеяться не могли на такое благословение. Они счастливы, Эвумэймэй.

– Они сейчас счастливы, Луво. Люди всегда сначала благодарны, – напомнила я ему. – Но под благодарностью? Они уже говорят себе, что Розторн должна…

– Не Мёрртайд?

Луво научился слишком многим человеческим хитростям, включая попытки меня отвлечь. Камню совсем не к лицу была такая пронырливость. Я его проигнорировала:

– Суетяга тоже, если ты настаиваешь. Что наши люди должны им работу и магию. Что они должны заработать себя до полусмерти в угоду этой, этой жукоплюйской деревне рядом с её курописным озером на этом ослокальном острове. Вот увидишь. Очень скоро их просьбы превратятся в требования и приказы. Люди – они такие. Сделаешь что-то для них? И из друга или любезного незнакомца превращаешься в раба.

Я и не заметила, что Джаят вернулся, пешком. Он прошёл через деревья справа от меня. Поэтому я не заметила, как он приблизился. Он услышал часть того, что я говорила Луво.

– Эвви, как ты можешь такое говорить? Ты ведь не веришь, что люди столь жестоки.

Я сгорбилась в седле. Я терпеть не могу спорить об этом с другими, в особенности – когда они, похоже, разумные. Я прищурилась, чтобы получше увидеть в тени лицо Джаята:

– Я знаю, что они столь жестоки. Смотри. Моя мать продала меня в рабство, когда мне было шесть. Потому, что я была лишним ртом, который надо было кормить, и всего лишь девочкой. Это я понимаю. Но я была против того, где они меня продали. Они довезли меня из Янджинга до самого Чаммура. Почему они просто не продали меня в Янджинге? По крайней мере я там родилась, и знала местный язык.

– Тебе бы понравилось, если бы они продали тебя до отъезда?

Судя по голосу, Джаят был шокирован.

– Это имело бы больше смысла, – ответила я. – В Чаммуре я была глупой рабыней, которая едва могла говорить. Мне пришлось сбежать, так сильно меня бил мой хозяин. Потом я жила на улице. Это – очень верный способ увидеть людей с хорошей стороны. Они гонят тебя от своих мусорных куч мётлами и граблями. Они выливают тебе на голову ночные горшки. Они кричат «вор!», когда ты идёшь мимо, они крадут то немногое, что у тебя есть, они походя пинают тебя… На каждого человека, который был ко мне добр, я знала двадцать людей, оставивших мне синяки.

Джаят взял поводья моей лошади:

– Прости, Эвви. Я наверное по-глупому сказал.

Он поднял на меня взгляд:

– Но здесь люди другие. Мы не будем злоупотреблять никем из твоих посвящённых. Поверь мне в этом. Она же увидит, Мастер Луво?

Луво молчал как глина.

Джаят зыркнул на него:

– Мастер Луво?

Луво прищёлкнул, и сказал:

– Моё знание человечества весьма неполное, Джаятин. Его представители, которые мне встречались до сих пор, оставили неоднозначное впечатление.

Луво всегда мог сказать что-то плохое настолько вежливо, что получалось что-то почти хорошее.

– Мы были на войне, – сказала я Джаяту. – Она оставляет несколько мрачное впечатление.

Мы добрались до освещённого пространства перед постоялым двором. Розторн, Осуин и Мёрртайд уже отдали своих лошадей на попечение конюхов. Я сползла со своей, и вздрогнула, ударившись ногами об землю. У меня ныли колени и бёдра. Я уже несколько месяцев так много не ездила верхом. Задница была как рассыпающийся песчаник. Я повесила перевязь с Луво на одно плечо, а мой набор каменного мага – на второе. Какой-то помощник конюха забрал у меня поводья.

Джаят взял мои перемётные сумы, с хеканьем подняв их с земли.

– Чем ты их нагрузила, камнями, что ли?

Я осклабилась.

– Так что случилось?

Он провёл меня внутрь и вверх по лестнице.

– Как получилось, что ты путешествуешь с Посвящённой Розторн, если ты была беспризорницей… где?

Он открыл дверь и пригласил меня в комнату с двумя кроватями. Я увидела, что вещи Розторн уже были здесь. Я также увидела таз с тёплой водой, мыло и сухие полотенца.

– Луво, ты можешь рассказать ему, пока я умываюсь? У меня такое чувство, будто у меня на лице маска из пыли.

– Действительно, я знаю эту историю. Эвумэймэй было девять человеческих лет от роду, когда она услышала песню лишённых собственной гармонии камней. Она была в городе Чаммур.

До этого я положила Луво и его перевязь на мою кровать. Я глянула на него. Джаят сидел рядом, глядя на Луво, будто тот был деревенским сказителем. Я хихикнула, и начала соскабливать с себя пыль.

– Она последовала за дисгармонией к лавочнику, продававшему камни, – продолжил Луво. – Она предложила чистить их за деньги, и во время чистки восстановила их гармонию. Годом позже молодой Браяр, ученик Розторн, увидел магию Эвумэймэй в этих камнях. Браяр несколько дней преследовал Эвумэймэй, чтобы уведомить её о магии, которой та обладала.

– Похоже, он упорный малый, – сказал Джаят, пока я вытиралась.

– Ему пришлось.

В открытых дверях стоял Осуин.

– Судя по тому, что я слышал, у магов Лайтсбриджа и Живого Круга строгие правила. Касательно новых магов, если выпускник этих школ такового обнаруживает, то должен позаботиться о получении новым магом образования. Если не позаботится, то наказание весьма сурово. Выпускник потеряет аттестат, который получил при выпуске. Или «получила».

Я кивнула Осуину:

– Верно. Единственный каменный маг в Чаммуре был плесенью на ножках. Я отказалась учиться у него. Браяру пришлось учить меня простым вещам, пока он не нашёл мне кого-то получше. Они с Розторн были в Чаммуре проездом на пути в Янджинг, поэтому я поехала с ними. Там я и встретила Луво. Осуин, много знаешь о магах, учитывая что сам к их числу не принадлежишь. Ты ведь не являешься магом, верно?

– А ты не можешь определить?

Осуин присел у кровати, чтобы получше рассмотреть Луво.

– Нет, это для Браяра. И его сестёр. Они могут определить, есть ли в ком-то магия.

Я прищурилась, глядя на Осуина. Я всегда так делаю, щурюсь, хотя на самом деле не могу видеть магию. Одновременно я протянула свою силу, чтобы попытаться ощутить силу Осуина. Я почувствовала лишь воздух, как и бывает с большинством людей. С Джаятом я ощущала лишь воздух.

– Так ты маг, Осуин?

Он одарил меня кривой ухмылкой:

– Нет, но я изучал то, на что они способны, при любой возможности. Как они используют травы, как они очищают раны – всё, что помогает магии. Ты будешь удивлена, сколь многое из этого может применять обычный человек.

– Осуин – причина, по которой Старнсу годами не требовалось звать магов извне.

Джаят произнёс это с такой гордостью, будто это он был означенной причиной.

– Это не так.

Когда Осуин краснел, он покрывался румянцем от воротника своей куртки до самого затылка. Волос, чтобы это скрыть, у него не было.

– Тахар хорошо справляется с большинством задач, и ты помогаешь, Джаят.

Джаят тихо засмеялся. Это был низкий, мягкий звук, похожий на тёплый мёд.

– Тахар сама тебе скажет, она не может предсказать погоду даже с подзорной трубой и стоя на высокой скале. Раньше может и могла, но сейчас она слишком стара. Она годится для таких как я, с моей горсткой таланта, но и что с того? Никто из нас не соответствует стандартам Спирального Круга. Иначе мы были бы где-то в другом месте, и зарабатывали бы по-настоящему.

– Мудр тот смертный, что знает свой предел, молодой Джаятин.

Луво склонил на бок свой головной нарост, чтобы посмотреть на Осуина:

– А что же это за человек, который ценнее магов?

– Я не ценнее!

Осуин покраснел ещё гуще.

– Осуин решает проблемы.

Джаят откинулся на кровати.

– Вот скажем, у тебя проблема. Может, колодец пересох, или крыша сарая расползается на части. У тебя нет денег на новую крышу, или маг не может найти воду, чтобы наполнить твой колодец. Поэтому ты идёшь к Осуину с буханкой хлеба или горшком маринованных баклажанов, и рассказываешь ему о своей проблеме. Осуин приходит к твоему дому с дощечкой и мелом, и всё осматривает. Он начинает что-то рисовать, и указывать тебе, что надо делать. Иногда для этого приходится помочь ещё одному человеку, который приходит, чтобы помочь тебе. Иногда Осуин сооружает устройство, которое исправляет твой колодец, чтобы у тебя снова была вода. Потом ты отправляешь его домой с жареной бараниной или мешком кускуса. В его доме всегда нужна еда.

– Осуин решает проблемы.

Я произнесла это ещё раз, просто чтобы убедиться в том, что правильно поняла.

Джаят кивнул:

– Сейчас он может увидеть, что твоя Розторн делает для растений. В следующий раз он вспомнит, какие снадобья она использовала, помимо своей магии. Если мы сперва воспользуемся этими средствами, пока растения не начали умирать, то магия нам может и не потребоваться.

– Ну уж вот! Вы что же, показываете так людям мохэрринское гостеприимство? – спросила стоявшая у дверного проёма женщина.

Осуин и Джаят вскочили как мальчишки, которых застали за рытьём в буфете. Женщина оглядела их хваткими чёрными глазами. Она была по-королевски высокой. Она выглядела ещё выше из-за своих рыжих как хна волос, заколотых узлом у неё на макушке. Её платье было из простого коричневого хлопка с жёлтой и оранжевой вышивкой, а поверх она носила жёлтую безрукавку. Но император во всех своих шелках имел менее царский вид, чем она. Когда она нахмурилась, её тонкие чёрные брови сошлись вместе над её орлиным носом:

– Этот ребёнок весь день в седле. А теперь я вижу, как вы держите её здесь, треплющейся как гусыня, когда она несомненно изголодалась. В моём доме!

Она посмотрела на меня:

– Твоя Посвящённая Розторн говорит, что ты – Эвви. Я – Азазэ Йопа́ли, староста Мохэррина. Прошу прощения за этих двух шалопаев.

– Мы не хоте… – поспешно начал Джаят.

– Мы просто объясняли кое-что.

Осуин слегка вспотел. Я заткнула себе рот рукавом, чтобы никто не услышал, если я захихикаю.

– Прости нас, Азазэ Йопали.

Луво выпрямился на своих задних лапах. Он вытянулся так высоко, как мог, то есть вообще-то не очень высоко.

– Я не способен отвечать на вопросы быстро. Боюсь, что задержка была из-за меня, и вина – моя.

Какой-то миг леди могла лишь моргать. Затем она сказала:

– Про говорящий камень мне не сказали.

– Я предпочитаю называться Луво, хотя это не полное моё имя. «Говорящий камень» – именование в лучшем случае нелестное.

Азазэ снова умолкла ненадолго.

– Вас таких много рядом?

– Они предпочитают держаться своих гор. Я – нетипичный представитель моего вида.

– Я не знаю, чем тебя кормить, – сказала Азазэ.

– Тебе не нужно об этом заботиться, но прими мою благодарность, – вежливо сказал ей Луво. – Я питаюсь силой земли, и беру её по необходимости. Что касается моего размещения, я останусь вместе с Эвумэймэй. Мы уже немало времени путешествовали вместе, и привыкли друг к другу.

Азазэ пригладила свои волосы:

– Что ж.

Она бросила на меня острый взгляд:

– Вы – большее, чем кажетесь на первый взгляд, уж это-то ясно. Спускайся вниз и поешь. И обществу… Мастера Луво также будут рады, если он пожелает.

Она развернулась, и пошла вниз, бормоча себе под нос.

– Надо было отвести тебя на ужин.

Осуин всё ещё выглядел смущённым.

– Прости, я просто хотел получше узнать Луво. Идём, Эвви. Азазэ – колючая как боярышник, но её девочки знают, как накрыть на стол.

– Уж это точно! – с нетерпением сказал Джаят. – Мастер Луво, мне отнести тебя в общую комнату?

– Хочешь пройтись, Луво? – спросила я. – Я знаю, что тебе не нравятся ступеньки.

– Благодарю, Эвумэймэй. Я бы предпочёл, чтобы по лестнице меня несли.

Прежде, чем я успела предупредить Джаята, чтобы он позволил это сделать мне, Джаят обхватил Луво руками. Учитывая размеры Луво, я знала, что Джаят ожидал от Луво веса в четыре или пять фунтов – не больше. Джаят попытался поднять руки, и чуть не упал.

– Лучше позволь мне его нести, – предупредила я. – Я – каменный маг, мне гораздо проще.

– Нет, я смогу. Прости-ка, – сказал Джаят Луво.

Я посмотрела на Осуина. Он стоял за порогом, приложив палец к губам, и наблюдал за попытками Джаята поднять Луво. Его взгляд был заинтересованным, но отрешённым, как у Браяра, когда тот думал. Я задумалась, означал ли этот взгляд, что Осуин придумывал решение для чего-то.

Джаяту повезло, что Луво был из терпеливых. Когда кто-то ему нравится, он вести всего лишь сорок фунтов. Как-то раз он изменил себя, когда его пытался поднять кто-то ему очень не нравившийся. Спина того человека это плохо перенесла. Мне он тоже не нравился.

– А твой Браяр может его носить?

Джаят спотыкался, неся Луво к лестнице.

– Браяр благоразумно оставляет каменные вещи мне, – сказала я.

Мы с Осуином последовали за Джаятом.

– Вообще-то, именно это мне в нём и понравилось, когда я его узнала получше. Он был первым моим знакомым, кто обращался со мной как с человеком, у которого есть своя голова. Видишь ли, он раньше был беспризорником. Он знал, какими плохими бывают люди. И он знал, что поможет мне в понимании вещей.

– По… твоим словам… получается… образцовый… человек.

Джаят пыхтел, когда входил в главную комнату постоялого двора.

«Образцовый» – это слово я знала!

Джаят поставил Луво на стол ближе всего к двери, и рухнул на скамейку.

– Я схожу за едой.

Осуин похлопал Джаята по плечу:

– Я думаю, на сегодня ты достаточно потрудился.

Я похихикала над ними обоими, когда Осуин удалился:

– Браяр – не образцовый, Джаят. Ему нравятся красивые девушки, вскрывание замков, шутки и игра с ножами. И он реалист. Мы оба – реалисты.

Я оглядела помещение.

– И мы оба заботимся о Розторн.

Они с Суетягой сидели вместе с Азазэ и несколькими людьми, имевшими важный вид. Их стол стоял около большого каменного очага. Там горел огонь, хотя на дворе стояла середина лета. Помещение нуждалось в тепле. Воздух здесь, на высоте, был даже холоднее, чем тогда, когда я набрасывала на Розторн её плащ. За другими столами в комнате сидели и другие взрослые, они ели, пили и поглядывали на главный стол.

– Вот увидишь.

Джаят перевёл дух:

– Азазэ не позволит людям навязываться твоей Розторн.

Это было так: двое мужчин приблизились к столу, но удалились, когда Азазэ зыркнула на них. Это меня впечатлило, но насколько долго это могло продолжаться? Здесь должны были быть люди, которые не боялись Азазэ, староста или не староста. И я видела полно облечённых властью мужчин и женщин, которые делали что велено, если им велело достаточно большое число богатых людей.

По крайней мере Розторн они кормили. Девушки в фартуках ставили перед Розторн и Мёрртайдом чаши и тарелки. Перед ними уже стояли хлеб, хумус[6]6
  Паста из нута


[Закрыть] и оливки. Суетяга всем улыбался и кивал, будто он был королём Островов Битвы. Розторн слушала Азазэ и ела с большим аппетитом. Это было хорошо. Она устала не настолько, чтобы лишь клевать пищу.

Осуин дал нам чаши с рагу из курицы и вытащил у себя из перевязи ложки, завёрнутые в салфетки. Рагу пахло имбирем и корицей. У меня заурчало в животе. Следом за Осуином какая-то служанка принесла нам поднос с тарелками: горячий хлеб, оливки, соусы из нута и йогурта, варёная с лапшой чечевица, и пирожки с баклажанами. Я сглотнула слюну, и набросилась на своё рагу. Оно было изумительным.

– Так смерть ваших растений и деревьев настолько необычная, Осуин?

Луво устроился на столе, откуда он мог наблюдать за помещением. Ему никогда не надоедало смотреть на что-то, человеческое или естественное.

– Я ничего такого никогда не видел, Мастер Луво.

Осуин зачерпнул хлебом хумус и оливки.

– Деревья, сильные и здоровые деревья, гибнут за ночь – в буквальном смысле. И я никогда не видел, чтобы что-то убивало растения и животных в одном и том же месте. Это происходит по всей Горе Грэйс. То же самое с нашими источниками воды. Пруд был хорошим в один день, а в другой стал кислотным, рыба и все растения – мертвы. Будто это место было проклято, но проклятье работает случайным образом. Оно не бьёт только по одной семье или деревне. Говорю тебе, это самое грустное дело в мире – прийти к месту, которое месяц назад было живым, и найти его… мёртвым.

Его губы сжались.

– Если это дело рук человека, то я бы хотел окунуть его в один из кислотных прудов. В роще у моего дома есть старая сосна – она была там ещё в дни моего деда. Мне придётся срубить её, пока она не упала на кого-то из детей.

Джаят поднял взгляд, и сглотнул:

– Кстати, о твоём доме.

Я обернулась. В комнату вошла прекрасная девушка примерно одного с Джаятом возраста. Она подошла к нам, чтобы потянуться Осуину через плечо и украсть у него кусок хлеба. Она двигалась как танцорша, изящно покачиваясь, и что-то прошептала Осуину. У неё были волосы цвета тёмного мёда. Нос у неё был маленьким и изящным. Я дёрнула за кончик своего собственного носа, попытавшись заострить его. Он остался плоским.

Осуин выругался:

– Я сказал Три́ку, что если он ещё раз устроит драку, то я схвачу его за ухо и вышвырну прочь.

– Я думаю, он как раз этим ухом тебя не слушал, – ответила девушка.

Даже её голос был красивым.

– Ладно, я иду. Но́ри, это – Эвви. Эвви, это – Нори.

Осуин встал.

– Было приятно с тобой познакомиться, Эвви.

Он посмотрел на Луво:

– И потрясающе познакомиться с тобой. Вообще-то, я хотел спросить…

Нори потащила его за руку:

– Трик ломает мебель, а ты разговариваешь с камнем?

– Мебель?

Осуин снова покраснел. На этот раз, судя по его выпученным глазам, он покраснел от гнева. Он поспешил прочь, девушка рысила рядом с ним.

– Помнишь, я сказал, что у него дома всегда нужна еда? – спросил Джаят. – Множество детей потеряли родителей или были брошены, когда пираты покинули острова. Осуин нашёл многим из них дома по всему острову, но не для всех. Остальные живут с ним. Иногда с ними трудно совладать.

Я особо не прислушивалась. Вместо этого я смотрела на мой чай. Я не касалась чашки и не толкала стол, но на поверхности чая появилась круговая рябь, как если бы в центр чашки упал камень. Рябь всё не исчезала. Я посмотрела на остатки моего рагу. Жидкость дрожала и там тоже. Я закрыла глаза. Я мрачно сосредоточилась на том, что могу ощущать. Под моими ногами и пятой точкой я почувствовала призрак вибрации на полу и скамейке.

Я положила ладонь на Луво.

– «Земля снова вибрирует?» – спросила я у него.

– «Земля может спать так же неспокойно, как и ты, Эвумэймэй».

Мне не понравился его тон. Он был озабочен. В Гьонг-ши Луво вставал лицом к лицу против армий, и даже не сжимал свои кристаллические челюсти. Я понадеялась, что источник его озабоченности исчезнет поскорее, пока он и меня не начал заботить.

Глава 5

Мёртвая Вода

– Даже после двух лет в этом надземном мире, я всё ещё люблю наблюдать за восходом солнца.

Луво тихо говорил с Розторн, когда я проснулась.

– Это – дар, полученный мною от вас с Эвумэймэй и Браяром. Когда я находился в безопасности в своём горном теле, я не понимал великолепия рассвета.

Розторн объяснила:

– Необходимость совершать полуночные храмовые службы во славу богов Земли несколько портит моё восхищение восходом солнца.

Размежив веки, увидела, что Розторн наливала в таз воду для утреннего умывания. Она продолжила:

– Большую часть времени я слишком усталая, чтобы оценить восход. Другое дело – когда я в пути.

Я глянула в окно. С тех пор, как Луво впервые поведал мне о своей любви к рассвету, я вспоминала все рассветы, которые я пропустила, когда жила в своей норе глубоко в каменных скалах Чаммура. Обычно я наблюдала за восходом вместе с ним. Сейчас я видела его со своей кровати. Небо было цвета розового кварца.

Сбросив с себя одеяло, я заметила, что Розторн уставилась на воду в тазу.

– Розторн? – спросила я. – Вода дрожит, так ведь? По ней идёт круговая рябь?

– Да. Прошлым вечером мой чай делал то же самое. Мёрртайд ничего не сказал, но я видела, как он пытался заставить свой чай прекратить двигаться. И потерпел неудачу.

Она посмотрела на меня:

– Водный маг его ранга не смог заставить чашку воды прекратить дрожать, Эвви. Это… интересно.

– Как ты думаешь, что это значит? – поинтересовалась я. – Землетрясение?

Она покачала головой:

– Никакое из пережитых мною землетрясений не давало таких регулярных предупреждений. И не посылало такие приветы через воду.

Она вздохнула, и начала умываться.

Когда я присоединилась к Луво у окна, я увидела, что он смотрел не на восток, где холмы золотились вокруг круга солнца. Его головной нарост был повёрнут на север. Там, на западном крае Озера Хобин, стояла Гора Грэйс. Она была достаточно высокой, чтобы на её вершине был снег даже летом. Нижние её склоны были покрыты деревьями.

– Луво, а ты думаешь, что будет землетрясение? – спросила я у него. – Розторн говорит, что нет, а она много их пережила. А с тобой бывали землетрясения?

– Маленькие – множество. Большие? Лишь при рождении моей горы – меня, землетрясения и вулкан, который меня создал. Я знаю об этом потому, что мне рассказали другие горы, постарше. Хотя кое-что из того, что я чувствую, напоминает мне о моих самых ранних воспоминаниях. Ужас, огонь, я врываюсь в морозный воздух, когда тёплая земля выплёвывает меня наружу. Рост ввысь, поднятие в воздух, выше всего вокруг меня. Но я не знаю, являются ли эти воспоминания истинными, или лишь тем, что мне рассказали.

– Тогда что такое истинное воспоминание? – поинтересовалась я.

Луво начал расхаживать взад-вперёд по подоконнику. Я даже села на кровати – настолько я была ошарашена. Луво никогда не расхаживает. Он не из тех, кто расхаживает. Он из тех, кто стоит или сидит. Это новое для него расхаживание было медленным, но всё же… Я оглянулась на Розторн. Она остановилась на полпути, когда завязывала пояс своего одеяния. Как и я, она глазела на Луво.

– Я помню медленную жёсткость, начавшуюся на моей коже, и вросшую в мою плоть, превращая её из лавы в камень, – сказал он. – Я стал твёрдым и холодным. Я ощутил, как сформировались кристаллы и минералы. Жёсткость не прекращалась, принеся с собой неподвижность. Тишина. Безразличие. Оно приблизилось к моему сердцу. К той части меня, о которой ты думаешь как о Луво.

Его каменные ноги стукали по древесине.

– Я должен был сделать свой первый выбор. Я мог позволить моего сердцу стать твёрдым и безмолвным, как и моё тело. Я мог видеть сны дни напролёт. Многие из нашего рода это выбирали, если только их не пробуждали великие события. Я также мог выбрать борьбу. Я знал, что борьба будет трудной и непрерывной. Проще быть неподвижным и видеть сны, передвигаться как я – сложнее. Но я хотел узнать больше о зелёных штуках, росших на моих боках. Я хотел увидеть воду, которая меняла форму моих склонов. Мне нужно было ощутить воздух, менявший меня. Я хотел встретить появившихся существ, таких как птиц – и тебя. Это были мои первые потребности. Эвумэймэй, Розторн, я не думал о моём рождении уже многие отрезки вашего времени.

Он остановился, и посмотрел на Гору Грэйс.

– Я не знаю, почему это место заставляет меня думать об этом. Почему оно заставляет меня думать о боли.

Розторн подошла к окну, вытирая лицо:

– Ты хочешь вернуться на корабль, или в Спиральный Круг? Я могу это устроить, если здесь тебе неприятно. Я могу найти кого-то, кто отнесёт тебя…

Но Луво качал головой. Он уселся на задние лапы:

– Я хочу узнать, почему я ощущаю здесь всё это. И я не желаю оставлять Эвумэймэй. Ты – наставница, Розторн. Ты знаешь, что самые опасные ученики – это те, что обучены лишь наполовину.

– Ну, а мне это нравится!

Я упёрла руки в бёдра. Розторн тихо смеялась.

– Из-за движения земли ты можешь обнаружить себя в затруднительном положении, – сказал мой друг, гравий-выскочка. – Я должен присматривать за собой, и не дать тебе влипнуть в неприятности.

– Это не смешно, – воскликнула я.

Розторн по-прежнему смеялась надо мной.

– Конечно нет.

Она одарила меня озорной, очень озорной ухмылкой:

– На завтрак иди одетой для езды. Нам предстоит очередной долгий день.

Азазэ тоже уже встала.

– Я всё для вас приготовила, – сказала она нам, когда мы заканчивали завтракать. – Ваши лошади осёдланы и ждут, и обед уложен. Джаят ждёт снаружи. Осуин придёт к вам позже. Ему сперва надо заняться своей собственной работой. Ваш Посвящённый Мёрртайд говорит, что спустится сразу, как только закончит завтракать.

Розторн сжала губы:

– Он завтракает у себя в комнате?

Когда она говорит таким тоном, я очень благодарна за то, что она говорит не обо мне.

– Я была также довольна.

Азазэ повторно наполнила чашку Розторн.

– Он всё суетился из-за моих служанок. Таких мужчин лучше держать под замком, где они не могут мешать людям, занимающимся честным трудом.

Розторн закашлялась, а Азазэ пошла позаботиться о чём-то на кухне. Переведя дух, Розторн сказала:

– Я думаю, наша староста может управиться с Мёрртайдом.

Услышав о том, что Суетяга отправится с нами, поубавила мой энтузиазм:

– А мне обязательно ехать, если едет Мёрртайд? Я тебе не нужна для осмотра растений или воды.

– Но ты нам понадобишься, когда мы двинемся выше в гору, на случай камнепадов. Да, ты едешь. Только подумай, Эвви. Ты могла бы сейчас быть в своей уютной кровати в Спиральном Круге, если бы не вышла из себя с теми мальчишками.

Я знала, что она заставит меня поехать:

– А ты разве поступила бы по-другому? Ты бы позволила тем мальчишкам третировать моих друзей?

– Это друге, – сказала мне Розторн. – Я – посвящённая-адепт. Когда я укорачиваю грубиянов, это называется «наглядный урок». И я знаю, когда остановиться. Ты – нет.

Терпеть не могу, когда она говорит то, с чем я не могу поспорить. Я доела завтрак, и пошла за её набором мага. Свой я оставила в комнате, в том числе мой каменный алфавит. Верхом я учить магию не смогу, это точно. Мёрртайд брюзжит, когда я вынимаю мои алфавитные камни в его присутствии. Он боится, что запасённая мною в них магия вырвется наружу.

Как Азазэ и сказала, Джаят ждал во дворе вместе с лошадями. Я лично поместила набор Розторн на её лошадь. Потом я повесила на седло впереди себя небольшой рюкзак, который носила на случай, если найду новые камни, и посадила Луво на него. Луво хотел всё видеть. К тому времени, как я была готова, Розторн и Мёрртайд уже собирались выезжать. Когда мы поехали вслед за Джаятом на восток по дороге через Мохэррин, солнце уже было высоко.

Днём мы лучше увидели деревню. Она находилась на внутреннем крае гигантской, пологой чаши, окружённой горами – или, по крайней мере, очень высокими холмами. Гора Грэйс среди них была королевой, возвышаясь над остальными. Озеро Хобин находилось там, где вода стекала в самую низкую точку чаши. По всему ободу были раскиданы пятна полей и фруктовых садов. Местность выглядела довольно процветающей, не смотря на землетрясения.

– Ты уже был в озере?

Розторн вытянула ногу, и коснулась Мёрртайда.

Он зыркнул на неё:

– Не было. Оно выглядит очень, очень холодным.

– Это талая вода, в большом количестве.

Джаят был слишком весёлым для столь раннего часа.

– Если поплаваешь, сразу взбодришься.

– Я думала, что вы, из храма Воды, не обращаете внимание на температуру, – сказала Розторн.

Не знаю, почему она постоянно мне говорила вести себя хорошо с Мёрртайдом. Сама она преследовала его как иголка прореху.

– А вы можете помолчать, пожалуйста?

Мёрртайд потёр себе лоб.

– Я не слышу, как прелестные птички приветствуют гремящее солнце.

Дорога шла вдоль берега. Нам открывался чудесный вид Озера Хобин и всех птиц, что рыбачили и плавали в нём. Солнце превратило воду в яркое серебристое зеркало. Время от времени какая-то из рыб поднимала рябь, всплывая на поверхность, чтобы схватить насекомое. Я наполовину ожидала, что озеро покажет нам такую же странную рябь, какую мы с Розторн видели в нашей воде для умывания, и в чае. Но гладкость поверхности нарушали лишь животные. Даже ветер её не колебал. Воздух стоял неподвижно.

Наконец мы свернули на новую дорогу, прочь от озера. Она провела нас мимо нескольких из тех маленьких ферм.

– Это – дом Осуина.

Джаят провёл нас через расшатанные ворота.

– Он первым из нас нашёл на своей земле мёртвые пятна.

На пороге главного здания стояла маленькая девочка, сосавшая большой палец. Ей было наверное шесть, смешанной расы, со светло-коричневой кожей, коричневыми волосами и вытянутыми карими глазами. Нос и подбородок у неё были острыми. Она была миленькой. Однако, она нуждалась в одежде получше. Её платье было цвета масляного янтаря, но было с заплатками. Рукава были оторваны. Она стала глазеть на нес, выйдя во двор, чтобы было видно получше.

Из дома выбежала приходившая прошлым вечером за Осуином красивая девушка – Нори.

– Мэ́риэм, я же сказала, чтобы ты переоделась во что-нибудь из этой старой тряпки!

Она сгребла девочку за платье у неё на спине, потом зыркнула на нас:

– Даже не думайте будить Осуина. Он ещё долго не ложился после полуночи, потому что одна из лошадей заболела, и нам нужно было заново сколотить стол для завтрака.

Я ощутила на себе чей-то взгляд, и посмотрела выше. За нами наблюдали лица мальчиков и девочек из верхних окон дома. Они были всех цветов: чёрные, белые, коричневые, и смешанные, как Мэриэм. Это, вестимо, были пиратские дети, которых взял к себе Осуин – дети, оставшиеся после того, как взрослых убили. Они были похожи на беспризорников, с которыми я была знакома в прошлом, пока Браяр меня не нашёл. У них были такие же настороженные лица, как у диких кошек.

– Посвящённым Розторн и Мёрртайду нужно увидеть пруд, Нори, – сказал Джаят. – Нам не обязательно для этого будить Осуина.

Нори хмуро посмотрела на всех нас:

– Здесь в округе полно мёртвых пятен. Почему бы вам не пойти совать свой нос в них?

– Потому что мы здесь. Мы не будем мешаться.

Джаят почти умолял Нори. Я задумалась, насколько давно он на неё запал. Он тихо произнёс:

– Давай уже. Ты сама разбудишь Осуина, своим рычанием.

Девушка увела Мэриэм в дом. Джаят посмотрел на нас, и пожал плечами:

– Осуин говорит, что она смягчается, когда заботится о детях. Наверное, нужно хорошо её знать. Сюда.

Он повёл нас вокруг дома, вниз по вымощенной камнями тропинке, в рощу деревьев.