Текст книги "Душа дракона (СИ)"

Автор книги: Тамара Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Это мой долг, как я его понимаю, – просто ответил Кай. – Раз я избран, я не могу не пойти. Слишком многое зависит… и от меня в том числе.

– Ага, – поддержал Ори. – Типа кто ж, если не мы? Я ж наслышан, что такое Сарефское зло. И как не остановить-то? А ты сама? Почему решила?

– Потому что должна. Потому что избрана.

– А чего тогда спрашиваешь? Иль мы все такие несознательные, что отказались бы, раз избраны?

– Диль, – тихо проговорил Франк, – а ты? Почему ты идешь?

– А был выбор? – усмехнулся Диль. Франк остался серьезен.

– Если я тебе сейчас скажу: ты свободен, можешь возвращаться к своей привычной жизни, без особых опасностей, с абсолютным одиночеством?

– Но вы не скажете.

– У меня есть такое право.

Диль постарался свести к шутке:

– Нет уж, вы без меня совсем принцессу заклюете.

– Почему ты идешь, Диль? – спросил Франк тоном, который исключал возможность промолчать. А отвечать ох как не хотелось…

– Потому что сломанная ветка, – напомнил Диль. – Куда поток несет, туда и иду.

– То есть тебе все равно, – весело заключил Илем. Под тяжелым взглядом Франка было неуютно. Диль помялся, прогоняя желание забиться в солому с головой, и очень неохотно проговорил:

– Я не знаю.

Он был честен. И действительно не знал. Вряд ли, конечно, Франк его отпустит, но даже если предположить… ушел бы он? Вернулся бы? Остался бы в этой незнакомой стране?

Лучше идти неведомо куда, перебиваясь жалкими подачками, нередко имея в кармане лишь кусок хлеба или пару диггетов, помогая добросердечным крестьянам почистить хлев и радуясь полученным в подарок сто раз чиненым сапогам, которые просто выбросить жалко? Лучше, когда тебя ведут и не надо загадывать, что будет завтра, потому что за тебя решат, тебе купят хорошую одежду и отличную еду, посадят либо на лошадь, либо в телегу? Бездумно, как опавший лист, гонимый ветром. Не думая ни о прошлом, ни о будущем.

Илем похлопал его по плечу.

– Тут хотя бы сытно, верно?

Сказать или нет? Ведь посмеются. Илем – точно посмеется.

Ну и не впервой.

– Мне кажется, – с трудом выговорил он, – что я хоть кому-то нужен. Хоть на что-то гожусь. Костер развести, кашу сварить…

– Четырьмя бросками четверых чудовищ убить, – подхватил Илем. – Слушай, я иногда поражаюсь, как можно настолько себя недооценивать. А, Франк?

Франк непонятно хмыкнул. А Кай, невероятный Кай, негромко произнес:

– Для меня честь иметь спутником тебя, Диль.

Эльфа трудно было заподозрить в намерении поиздеваться. Дилю порой казалось, что он вовсе чувства юмора лишен, неизменно серьезен, неизменно грустен, хотя иногда и улыбается шуткам Илема. Честь… За несколько кружек воды – честь? Смешно. Не последнее ведь отдавал, от жажды не умирал, да и Франк не позволил бы ему умереть от жажды. Илем начал расспрашивать Кая об эльфийских кладах, и тот терпеливо отвечал, что сколько живет, о кладах не слыхивал, просто эльфийские вещи очень высокого качества и людям кажется, что эльфы просто невероятно богаты. Нет, бывают и очень богатые, бывают и бедные, но от голода не умирают, правящий дом никогда этого не позволит. Немощные имеют пособие, в неурожайные годы крестьяне освобождаются от податей… Конечно, есть крестьяне, неужели циник Илем полагает, что эльфы сплошь воины да рыцари? А это качество – просто труд, просто мастерство, просто терпение, ведь чтобы соткать подобный плащ, нужно потратить целый год, да, стоит это баснословно дорого…

В команде всегда есть те, кто верит, кто вынужден и кому плевать. Вынужден? Не вынуждали. Верит? Только не в свою способность спасти даже не мир, а вообще хоть кого-то, вот погубить – это запросто. Плевать? Нет.

Все, даже Илем, стараются его подбодрить. Стыдно-то как. Не девочку-принцессу, которую ни в грош не ставят ни Франк, ни тем более Илем, а его, немолодого мужчину, не способного толком даже себя защитить, а уж мир-то… Ну кто-то должен и хворост для костра собирать, и кашу варить. И пусть Кай и Ори тоже немало путешествовали, Диль к лишениям куда привычнее, куда проще находит те же сухие дрова и куда быстрее ловит рыбу там, где она, по мнению Илема, даже водиться не должна. Кто-то должен пытаться помирить непримиримых. Кто-то должен помочь одинокой девочке, которой куда проще прикидываться мальчиком-бродяжкой, чем быть принцессой.

* * *

Франк не обманул. Продвигаться вперед было все сложнее, но они, тем не менее, выкручивались. И даже не без участия Диля. Он нашел-таки способ не впадать в ступор при необходимости убивать. Он давал волю своему воображению. Даже не предполагал, что оно настолько сильное. У него получалось отрешиться от звуков и представить себе, что впереди – всего лишь деревянная мишень с нарисованными кругами, а задача – не убить, а всего лишь попасть в самую середину круга. Ножей у него теперь было две дюжины, Франк купил две перекрещивающиеся на груди перевязи и заставил Диля все время их носить. Иногда Диль ловил на себе испуганные взгляды проезжих крестьян и грустно улыбался про себя. Ужасный Дильмар Ванрел, гроза монстров.

Если честно, он старался об этом не думать. Старый прием, с помощью которого он умел отгонять от себя все мысли, не срабатывал: не хватало одиночества. И вот что еще странно: казалось бы, после стольких лет, проведенных лишь с дорогой и самим собой, люди должны бы его утомлять, а то и раздражать, но ничего подобного не было. Даже когда они ехали достаточно медленно, чтобы можно было беседовать, они беседовали. То Франк пристраивался рядом и приставал с расспросами и разговорами, то неугомонный Илем, и уж тем более Лири. Отмалчивался только Кай, хотя вовсе не избегал компании, а Ори весело болтал со всеми.

И хотя Илем продолжал цепляться к Лири, его замечания были уже не такими едкими. Однажды, правда, он раздразнил девушку не на шутку, и она успела расцарапать ему всю физиономию, а он успел только поддать ей коленом под мягкое место, потому что его остановил Кай, а Диль обхватил принцессу обеими руками и оттащил подальше.

Однажды Диль невольно подслушал чужой разговор. Было стыдно, но он успокоил себя тем, что и Франк, и Илем понимали, что любой, проснувшись, может услышать их негромкие голоса.

– Не выспишься, – осуждающе бросил Франк.

– Ерунда. Я из тех, кому нужно мало сна. Правда. Не спится. Я в одеяле уже дырку провертел. Уж лучше посижу.

– И что так?

– Полнолуние, – вздохнул Илем. – В камере было окошко под потолком, узкое, но длинное, и я всю ночь наблюдал за луной. Лунищей, так точнее. Ползет себе, такая здоровенная, бледная, а я с нее глаз не свожу и думаю только о том, как мне с утречка руку рубить будут… И даже нахожу в этом немало хорошего – хоть болеть перестанет, ведь старательно ломали, чтоб побольше костей. Стал я тех пор нервной барышней, оказывается. Не могу нормально спать в полнолуние. Ну что, сейчас ты доволен своей командой? Согласись, после смерти Бирама и Хантела мы стали вполне дружны.

– Да, – неохотно согласился Франк. – Случается, когда плохое ведет к хорошему.

– Все еще не можешь простить себе Хантела?

– Себе?

– А кому ж? Это тебе следовало сделать, а ты жалостливым взглядам Диля и Кая поддался. Ты же понимал, что его надо убить. Ну вот я тебя и выручил. Не бойся, я не считаю, что ты мне чем-то обязан. Я заботился не о твоей репутации и не о миссии, исключительно о себе. Лучше я перережу кому-то горло, чем кто-то перережет горло мне.

– Ты много времени проводишь с Дилем, – невпопад сказал Франк. – Нравится он тебе?

– Ага. Хороший человек. Понимаешь? Никаких особенностей, никаких талантов, ничего выдающегося, но единственный, о ком я могу сказать так просто – хороший человек. Простой, незатейливый и добрый.

– А Ори и Кай?

– А Ори и Кая вовсе не воротит с необходимости убивать. Ори вообще, считай, наемный убийца, Кай… ну рыцарствует себе помаленьку от благородства души, однако не в больнице холерной людям помогает, не в сиротском приюте работает, а тоже не дурак мечом помахать. Во имя благого дела.

– Благого.

– Ага. Ты так думаешь. Он тоже. А через какое-то время так может повернуться, что дело окажется плохим… или мы тут все… Ладно, проехали. Миссия так миссия.

– У тебя сомнения?

– А то ты не знаешь. Мне тут многое непонятно… а я такого не люблю. Если уж умирать, то чтоб ясно было…

– Почему непременно умирать?

– Потому что это неизбежно. Да не бери в голову, я смерти с храма не боюсь. Жить, конечно, хочется, нравится мне это, только все равно не боюсь. Иногда это мешает.

– Илем, я не хочу, чтобы ты был уверен в неизбежности смерти. Могут выжить все. Такое бывало. Может погибнуть кто-то еще. Но наша команда не самая худшая.

– Откуда тебе знать-то? Книжки книжками…

– Поверь, – веско перебил Франк.

– Допустим, – не стал спорить Илем, – хотя верить я не умею. Хорошо, если так. Только я ведь вижу, что мое везение кончилось. Сначала так глупо попался, лишился руки, потом вампир мной ужинал, потом ту же руку прострелили… Никогда неприятности не шли так… подряд. Ну да ладно, это не самое важное. Суть бы понять.

– Я бы тоже не возражал. Факты просты: прорвалось нечто чуждое и опасное. И даже я не могу себе представить, что случится, если граница исчезнет.

– А меня это как раз волнует мало. Если она исчезнет, я этого уже не увижу, верно, потому что исчезнет она, если мы не доберемся. Мне больше интересно, кто нам мешает.

– Не знаю, – мрачно ответил Франк. – Даже если мы кого-то из разумных в плен возьмем, все равно не узнаем. Потому что они не знают сами, кто или что посылает их против нас.

– Здорово. Ну будем считать, что это боги, нынешние ли, потерянные ли. Развлекаются они так.

– Или маги. Не исключаю, что они рассчитывают на сделку с этими тварями.

– Ты ж говоришь, они воспринимают нас как еду, а не как нечто разумное. Я бы на сделку со свиньей или курицей не пошел. А ты? И другое интересно. Почему мы? Ведь не случайно же Даер именно нас собрал.

Франк промолчал. Дилю тоже это было интересно, но Франк так же не отвечал и на его вопросы. И сам, скорее всего, не знал. Откуда бы ему… Тысячелетия подряд случается нечто подобное, и всякий раз находится проводник, находится маг, собирающий разношерстную компанию для трудной миссии. А потом кто-то описывает события. Либо выживший, либо сам проводник, либо маг… с чьих-то слов. В свое время Диль действительно любил читать, и в одном городке в библиотеке прочитал целую стопку книг насчет Милийского мятежа. Очевидцы описывали события давних времен – и все по-разному. Старичок-библиотекарь, позволивший юному Дилю почитать старинные книги, долго рассуждал на эту тему, Диль и слов-то таких не слыхивал никогда, но суть понял так: историю пишет тот, кто победил, а если он потом проигрывает более сильному противнику, историю можно и переписать. Чем демоны не шутят, лет этак через триста будет какой-нибудь мальчишка зачитываться подвигами Дильмара Ванрела…

* * *

Пятый день они уходили от преследования, останавливаясь лишь затем, чтобы дать отдых лошадям. Франк был зол: им не удалось прорваться к очередному пункту, вынудили отступить и пойти другой дорогой, а миновать точку нельзя, так или иначе придется возвращаться. Их загоняли в горы. Так уверял Ори, да и Кай не возражал. Гнались всего лишь люди, не чудовища, но было их многовато и к разговорам они склонны не были, только завидев их издали, принялись натягивать тетивы на луки, так что пришлось пришпоривать коней. Скачка длилась уже несколько дней, но погоня не отставала. Франк, на взгляд Диля, вел себя странно. Казалось бы, надо скрываться, но он не сворачивал с дороги, на постоялых дворах закупал провизию и, если удавалось, лошадей. Так что в горы их, возможно, загонял именно Франк. Как только потом возвращаться в необходимую точку…

Коней пришлось бросить, потому что тропа для них никак не годилась, а дальше могло стать еще хуже. Вещей было немного, но палатки все равно пришлось оставить, Франк уверял, что всегда найдет пещеру или хотя бы грот. Диль с ним был согласен: здесь было уже довольно тепло, а если вдруг дождь, можно и шалаш соорудить, он в таких вещах был мастер. Горы не вздымали к небесам заснеженные пики, склоны их поросли лесом, местами очень густым, и как Франк находил направление, для Диля оставалось загадкой. Проводник знал, что делает.

Оставалось в это верить.

Он действительно находил укрытие на ночь. Бывал в здешних краях, наверное. За день все уставали так, что просто валились на землю. Франк непременно дежурил первым, давая им отдохнуть. Диль отобрал у Лири большую часть вещей, а когда она запротестовала, на нее прикрикнул Франк. Дорога вообще была мало подходящей для девушки. Ее маленькое личико посерело, губы перестали быть розовыми. Она чувствовала себя плохо, и все мужчины догадывались, что это женское недомогание. Даже Илем на время прекратил свои подколы.

Когда шедший впереди Франк многокрасочно выругался, Диль вздрогнул. Проводник был довольно сдержан на язык, и Диль подозревал, что дело в присутствии не Лири, а Кая, очень щепетильного в выражениях.

– Приплыли, – засмеялся Илем. – А дать бой на этом пятачке – самоубийство. Возвращаемся? Или уже поздно?

Франк сумрачно смотрел на трещину, рассекающую гору. Шириной шагов в тридцать, она была непреодолимой. Была бы, если б не переброшенное через нее дерево тили, отличавшееся очень прочной древесиной и стволом толщиной в женскую руку, Ветки дерева росли только с одной стороны, и сейчас густой бахромой свешивались в пропасть.

Проводник думал несколько минут, а потом спросил, глядя перед собой:

– Ты умеешь ходить по канату, Диль?

– Немного.

– Перебраться на тот край сможешь?

Диль кивнул. Если неожиданный порыв ветра не сбросит его вниз. И то есть возможность ухватиться за ветки. Франк вытащил из своего рюкзака моток веревки, очень тонкой. Диль узнал кабетирское плетение. Эта веревочка лошадь выдержит, не то что человека. Натянуть ее над деревом вроде перил, прицепить страховочный ремень – и тогда перейти будет можно всем. А потом Ори скинет дерево в ущелье и преследователям придется помучиться с переправой.

Диль снял рюкзак и куртку и разулся. Трава холодила ноги. Все же не лето. Заглянул вниз. Ого. Там, очень далеко, клубился туман. В случае чего лететь придется долго. Он улыбнулся, прикрепил конец кабетирской веревки к ремню и ступил на ствол. Ага, следует учитывать небольшой ветерок слева. Дерево покачивалось. Ничего. Диль просчитал ритм, постоял секунду, раскинув руки – он не был настолько искушенным канатоходцем, чтобы пренебрегать балансом, да и делал это последний раз несколько лет назад, когда, развлекая жителей небольшого городка, бегал по канату, натянутому между двумя сараями.

Ровный скользящий шаг. Кора колола подошвы. А это неплохо, ноги скользить не будут, а занозы можно вытащить, от этого никто еще не умирал, кора тили не ядовитая, ее как раз лекари используют, правда, не для обработки ран, а как средство от поноса…

Веревки хватило, чтобы дважды обмотать ствол дерева на противоположной стороне. Франк уже смастерил страховку из двух ремней и отправил первым Илема. Диль вспомнил рассказ вора о том, как он ходил по перилам галереи в храме. И он бы перебрался через эту пропасть. Франк изо всех сил укреплял уверенность Диля в себе.

Илем прошел легко, Лири дважды срывалась со слабым взвизгиванием, но страховка выдержала – еще бы крепкие ремни не выдержали легкого девичьего тела. Кай перебрался тоже с приключениями, повис на руках, кое-как взобрался на ствол и едва не уронил свой лук, а Ори шел аккуратно и ровно, но лицо его было белее снега. Диль его понимал: под немалым весом дерево прогибалось и пружинило, но орк держался крепко, а вот на твердой земле силы его оставили и он опустился на траву и спрятал лицо в колени.

– Обмочился? – сочувственно поинтересовался Илем. – Чтобы тили сломалось, нужно десяток таких бугаев, как ты.

Кай в изысканных выражениях попросил его заткнуться и протянул Ори фляжку.

– Боги, как же мне было страшно, – прошептала Лири. – Я вообще высоты боюсь. С детства. А Диль шел, словно по бальному залу после уборки.

– Почему после уборки? – не понял Илем.

– Потому что там пол полируют и он какое-то время очень скользкий. Мы с братом там катались… разбегались в коридоре – и ехали. Кто дальше. А Диль…

– Я же акробат, – напомнил Диль, – я цирковой, умею всего понемногу. Тут нет ничего удивительного. Илем бы тоже перешел.

– Нет, – категорически отказался вор. – Не надо мне льстить. Я понимаю, о чем ты думаешь, но нет. Я бы не смог, потому что оно качается. Эй, Ори, я тебя не дразнил, потому что сам чуть не обмочился.

Франк уже сматывал веревку.

– Ори, – скомандовал он, – хватит трястись, сбрось-ка дерево вниз.

Бесстрашный орк не обиделся. Поднялся на ноги и принялся высматривать, как половчее ухватиться за ствол. При этом он оправдывался: вам хорошо, вы мелкие, а я большой и тяжелый, а тут такая жердочка… Вовсе не мелкий Кай и не подумал улыбнуться.

– Ты так красиво шел, – тихонько сказала Лири. – Скользил, словно на коньках. Так… изящно и гармонично. Удивительное зрелище. Будто не гонятся за нами вооруженные люди…

– Кстати о вооруженных, – оживился Илем. – А если среди них есть маг, способный летать?

Надо было видеть усмешку Франка. Похоже, он собирался ответить Илему в его же духе, но сдержался и сказал только:

– Маги не умеют летать.

– Среди них нет мага, – добавил Кай и показал всем свое кольцо. – Оно показывает не только применение магии, но и близость сильного мага.

– А с несильным мы справимся, – сообщил приободрившийся Ори и наконец скинул дерево в пропасть. – Это нам поможет?

Франк неопределенно пожал плечами. Диль вздохнул. Не думать. Лучше не думать. Никогда не задумывался о том, что впереди, так и начинать не стоит. Неизбежная смерть? Илем в этом убежден. Ну так и что? Смерть всегда неизбежна, вечно не живут даже маги, даже демоны. Разве что драконы бессмертны, и это заслуживает сочувствия. Кому же захочется терять в течение тысячелетий? Или они не чувствуют так, как люди?

Они оторвались. Пришлось делать приличных размеров крюк и идти очень быстро. Диль-то ничего, привычный, Ори тоже шагал, бесконечно насвистывая, но Лири было труднее. Девушке не по силам мужские нагрузки.

Очень уставал Илем. Пусть такой образ жизни не был ему привычен, хотя пора бы уже, ведь уже пятый месяц пошел, к тому же он молодой и сильный, Диль имел удовольствие налюбоваться в бане на его жилистое крепкое, несмотря на худобу, тело. Дилю казалось, что парень не совсем здоров, только никогда в этом не признается. Или Бирам, напившись его крови, наградил его какой-то болезнью? Этой вот постоянной слабостью? Малокровием?

Диль осторожно спросил об этом Франка, и тот неохотно кивнул. Диль, несмотря на свое обычное добродушие, помянул покойного недобрым словом. Не хочешь помогать, так хоть старайся не мешать, достал тебя вор – дай ему в глаз, но так, подленько, ночью, да еще с тяжелыми последствиями… Нельзя же думать только о себе

Похоже, что Бирам не верил в миссию. Или не верил в полезность Илема.

В городе они остановились в большой и шумной гостинице, битком набитой постояльцами, но Франк, наверное, знал волшебное слово, потому что для них нашлись три комнаты: одна большая и два чуланчика. Один уступили Лири, другой заняли Илем и Диль. Ори там просто не поместился бы.

Диль ничего не имел против соседа. Конечно, Илем и его задирал, только вот Диль и не помнил, когда кому-то удавалось вывести его из себя. Илема это веселило.

Он раздобыл бутылку вина, отмахнулся от предупреждений Диля: да ну, ерунда, компот, что это для двух мужчин, и Диль, попробовав, согласился. Вино было совсем легкое, женское. Франк заглянул проверить, как они устроились, обратил внимание на бутылку, сделал несколько глотков и одобрительно кивнул: расслабляйтесь.

Илем развалился на узкой кровати, оперся на изувеченную руку и неожиданно серьезно спросил:

– Диль, есть вопрос. Скажи, есть в твоей жизни что-то, за что ты испытываешь чувство вины?

– Есть. Я думал, ты знаешь… ну, то есть Франк говорил

– Ни черта он не говорит о других… и о себе тоже. Но на правильно сформулированные вопросы отвечает. Диль, кто-то умер по твоей вине?

Диль рассказал. Илем интересовался его жизнью не из праздного любопытства. А зачем?

Вор долго молчал, отпивая понемножку из стакана. Вино было очень темное, почти черное, Диль привык к тому, что подобные напитки крепкие, а это – нет, не пьянило вовсе. Но после повторения своей истории пить он уже не хотел. Все свое он выпил еще тогда.

– Похоже… – начал задумчиво Илем и оборвал сам себя, снова надолго замолчав. Диль лег на спину, закинув руки за голову. На потолке не было ровным счетом ничего интересного, но оторвать от него взгляд не получалось. Эх, Аури, что ты наделал, зачем обрек меня на такую жизнь… Чтобы тебя она миновала?

– У меня тоже, – сказал наконец Илем. – Я жил с одной девушкой… Славная такая девчонка, бойкая, шустрая. И работали мы вместе, смело работали, удачливо. Весело было. Пока однажды мы не попали в засаду. Я кое-как вырвался, ушел по крышам, а ей не повезло. Поймали. Что с ней делали, лучше не рассказывать на ночь. Насиловали всей толпой, по-всякому, ты, наверное, и не вообразишь, что так можно. И сами, и всем, что под руку подвернется. Потом груди отрезали… хотя там и отрезать-то почти нечего было, глаза выкололи и повесили на лобном месте.

– Не может быть, – не поверил Диль. – Я слышал много страшилок о стражниках…

– А причем тут стражники? – поморщился Илем. – Не надо верить в страшилки. Стражники бы, может, тоже ее трахнули, но тихонько, аккуратно, один, от силы двое. Это не стражники. Я, как ты заметил, человек не самый приятный и вообще конфликтный. Всегда такой был. Друзей отродясь не имел, а врагов хватало. В общем, хватило у меня ума… Нет, я лучше по порядку, не возражаешь? Я очень неплохо устроился после храма. Прижился. Днище меня опекал до самой своей смерти, научил многому, в наставники отличного специалиста дал, и я его превзошел кое в чем. Потом, когда он умер, причем своей смертью, на его место пришел другой. В общем, мне было все равно, я уже достиг определенного положения, правила всегда соблюдал, в общак отстегивал даже больше положенного, так что по той части ко мне претензий ни у кого не было. Когда новый Днище меня вызвал, я ничего не заподозрил. Подумал, что есть заказ. А все оказалось проще. Я на свою беду хорошенький, как девушка, переоденусь – никто парня и не заподозрит. Так что захотелось старому козлу отведать моей юной задницы. Я ему для начала объяснил, что не по этой части, что желающих найдется и без меня, причем и покрасивее, только ему пофигу было. Он меня хотел. А я вот не хотел. Здоров он был – ну чисто орк. Заломал бы меня как пить дать. Оружие у тех, кто приходит к Днищу, отбирают всегда, обыскивают тщательно, так что у меня ничегошеньки в карманах не было, кроме нескольких ардигов. Но ты ж понимаешь, что оружием может быть любой предмет, если руки умелые… Я убил его чайной ложечкой. Вогнал в глаз. Он даже не крикнул.

Пришлось мне крепко подумать. Никто б меня живым не выпустил. Убить Днище – преступление пострашнее покушения на королевскую семью. Я открыл окно и заорал, что требую суда. Тут уж никто меня не рискнул тронуть. У Днища врагов всегда больше, чем друзей, так что нашлись желающие поучаствовать в расследовании. Мне повезло: Днище успел меня основательно полапать, и задница в синяках, и шея в засосах, и рубаха в клочья, и штаны на честном слове держатся… А Днище и вовсе без штанов и в полной боеготовности. Суд меня оправдал вчистую, только вот врагов у меня стало больше ровно на количество сторонников покойника. Сам понимаешь, с приходом нового сторонники старого многое потеряли. Я счел за благо уехать в другой город, где и познакомился с Силли. Так что на ее месте должен был быть я. А я благополучно сбежал.

Диль не нашел ничего лучше, чем спросить:

– Ты ее любил?

Илем покачал головой.

– Нет. Я на это неспособен. Нравилась, понятно, но ничего серьезного. Она была из наших. Не шлюха, хотя ты понимаешь, чем девчонки платят за защиту, кров, еду… да за все. Больше-то нечем. Мы года полтора вместе прожили. Так что как Аури умер вместо тебя, так Силли – вместо меня. И вот что я думаю, Диль. Похоже, мы тут все такие. Ты на Кая посмотри. Много ты вообще видел эльфов? Я – только однажды, и то это было какое-то посольство или еще чего официального, ходили мы с Силли поглазеть. Кстати, женщины у них не такие красотки, как мужчины.

Диль исподтишка посмотрел на него. Голос у Илема был легкомысленный, и вид вроде бы тоже, только Диль знал, что ему так же больно, как больно Дилю.

– Ты думаешь, все? – спросил он.

– Покойнички – точно, – хихикнул вор. – Говорю же: Франк отвечает на правильно сформулированные конкретные вопросы. Насчет Ори я завтра узнаю.

– А Лири? – улыбнулся Диль. – Она не то что совершить что-то непоправимое, она и пожить-то не успела, девочка совсем.

Илем резко сел. Вино выплеснулось на рубашку, но он не обратил внимания, а Диль не долго мог отвести взгляда от красного пятна, так напоминающего кровь.

– Силли было семнадцать, – без выражения сказал Илем. – Но дело не в этом. Твой милый ангел успел кое-что… совершить. Сбежать из-под венца.

– Ну и что? Я бы сказал, поступок хоть и необдуманный, но смелый.

– Думаешь, это смелость? Это глупость. Безответственность. Потому что, в отличие от тебя, ее с младенчества готовили к тому, что свободы выбора у нее нет никакой, что единственной ее целью должно быть не личное счастье, а благополучие государства, что ей придется выходить замуж по выбору отца, и, уверяю тебя, выбор был далеко не самым плохим. Даже наоборот.

– Это неправильно. Отец должен думать о будущем дочери.

– А король должен думать о будущем королевства, – отрезал Илем. – И принцесса тоже должна. Вот ты – не должен. И мы с Франком тоже не должны. А особы королевской крови – обязаны.

– Но…

– Король Райгун, – словно не слыша Диля, продолжил Илем, – прибыл за два дня до церемонии и обнаружил, что невеста дала деру. Он был великодушен: дал еще два дня на ее поиски и только потом вернулся домой. Он был оскорблен. А короли имеют дурную привычку смывать оскорбление кровью. Чужой кровью. Вернувшись к себе, он немедленно объявил войну Канди. В результате погибло двадцать тысяч человек. На самом деле больше, но кто считает жертвы с точностью до сотен. Не только воины, но и старухи, и дети… Ты догадываешься, Диль, что происходит с городом или деревней, когда туда врывается вражеская армия? Сколько было изнасиловано и убито женщин, как ты думаешь? Эти жертвы вообще никто никогда не считает. Вроде как даже плюс: после войн рождается очень много ублюдков, восполняя потери. А совершенно кабальный мирный договор – это вообще мелочи. Канди фактически стала протекторатом Райгуна, что, впрочем, тоже не страшно. Оба принца содержатся во дворце Райгуна. Как почетные гости – заложники, если по-простому. И король Канди ведет себя паинькой. Что, принцесса, каково иметь на своей совести двадцать тысяч жертв?

Диль резко обернулся. В дверях стояла Лири с распахнутыми глазами, приоткрытым ртом и совершенно белым лицом. Она прижала руки к груди, судорожно вздохнула и упала в обморок. Илем хохотнул, и в этот момент Диль чуть не впервые в жизни ощутил сильнейшее желание ударить человека. Он, конечно, сдержался, были дела и поважнее. Он перенес Лири на свою кровать, осторожно похлопал по щекам и начал растирать руки.

– Очухается, – безжалостно бросил Илем. – О кандийской войне, наверное, только ты не слыхал, святая твоя душа.

– Она тоже, – сухо ответил Диль, не поворачиваясь.

– А что это меняет? Ты тоже не знал, что Аури вешают в то время, когда ты тошнишься над ведром.

– А ты? – резко спросил Диль и тут же о своей резкости пожалел.

– А я догадывался, – безжизненно сказал Илем. – Нет, я не предполагал, что с ней поступят именно так, потому что думал, что засаду устроила стража… Успокоил себя тем, что ей в самом страшном случае руку отрубят, а я о ней позабочусь, нуждаться не будет. И что это меняет? Ее смерть на мне. Смерть Аури – на тебе. А на нашей крошке – двадцать тысяч человек и унижение ее семьи.

– Кто ей сказал?

Голос Франка был усталый.

– Впрочем, зачем я спрашиваю… Диль и не знал. Тянули тебя за язык?

– А я не ей сказал, а ему. Вольно было принцесске подслушивать.

– Она мне нужна вменяемой, – объяснил Франк. – И что теперь, постоянно следить, чтоб она в петлю не полезла?

– Не полезет, – хмыкнул вор. – Не переживай. Она скорее осознает значимость момента и со всей старательностью кинется исполнять свое предназначение. Я о миссии, если ты вдруг не догадался. А ты на этом сыграешь. Можно еще Кая привлечь со всей этой его белибердой насчет чести, долга и ответственности.

Франк долго на него смотрел, но так ничего и не сказал, отодвинул Диля и взял на руки Лири.

– Ладно, ее я возьму на себя. Только попрошу: Диль, впредь старайся держать ее в поле зрения. Она импульсивная девочка, мало ли чего натворит.

– Вы знали? – не выдержал Диль.

– Об этом знал всякий слепой и глухой, – сухо ответил Франк, – все, кроме бродячего акробата, завернувшегося в кокон собственных воспоминаний и решительно не желающий знать, что в мире есть кое-что кроме.

Диль дернулся, как от удара, но смолчал. Не из почтительности. Франк был прав. Когда он унес Лири к себе, заглянул Ори:

– Чего это? Ты, трепло, ей про войну проболтался?

– Я Дилю говорил, – лениво ответил Илем, – а принцессу во дворце стучать не научили, вот и услышала то, от чего ее все так старательно оберегали. Стой, Ори. Ты мне в камни продул на желание, помнишь?

– Ага, – насторожился орк. – И чего тебе надо?

– Просто ответь на вопрос. Честно. Да или нет.

– Орки не врут, – оскорбился гигант. – Кого хочешь спроси. Ну чего тебе надо?

– По твоей вине кто-то умер? – как выстрелил Илем. Ори помрачнел, посмотрел на Диля и буркнул:

– Да. Только я не хочу…

– И не надо, – успокоил его Илем. – Мне не надо деталей. Иди. Можешь помочь Франку в процессе утешения.

– Какая ты все-таки скотина, – с чувством произнес Ори, аккуратно прикрывая за собой дверь. Илем не обратил внимания. Он задумчиво протянул:

– И на нем, значит, тоже… Спрошу завтра нашего белого рыцаря. И на принцессе…

– Не надо ее винить, – тихо попросил Диль. – Разве могло ей это прийти в голову, принцесса она или нет.

– Ты не понял! – воскликнул Илем. – Я иногда поражаюсь, какой ты тупой. Совершенно неважно, виню ее я или нет. Я, кстати, не виню. А твоей вины вообще не вижу, Аури сделал что хотел, не поинтересовавшись, как ты будешь с этим жить, просто сбежал, бросив тебя в полном одиночестве… Что он с тобой сделал, у меня слов нет. Ты пойми: важно, что мы сами себя виним. Это наша вина. Мы с этим живем.