Текст книги "Одно лето на краю света"

Автор книги: Тамара Лихоталь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Мужской разговор

Вечером Жека с отцом вернулись домой вместе. И хотя уже было поздно, Жека не сразу лёг спать. Они включили электрическую плитку, водрузили на неё чайник. Жека поставил на стол две чашки с блюдцами, а отец достал с полки банку с джемом. Чайник весело шумел на плитке, а они с отцом сидели за столом и неторопливо разговаривали.

– Пап, ты хочешь, чтобы мама поскорей прилетела? – спросил Жека.

– Конечно, хочу, – отвечал отец. – Знаешь, я с тех пор, как познакомился с твоей мамой, всегда хотел, чтобы она поскорее пришла, приехала или прилетела.

– А я знаю, почему, – сказал Жека. – Потому что ты любишь маму.

– Люблю, – серьёзно сказал отец и добавил: – Это большое счастье – любить.

Жека вспомнил о Гене и спросил:

– А может быть несчастливая любовь?

– Нет, – сказал отец. – Любовь всегда счастливая, даже если того, кого ты любишь, нет с тобой рядом. Не только один или несколько дней, а месяцев или даже лет. Она всё равно счастливая, потому что ты любишь.

– А я хочу, чтобы мама была с нами всегда, – сказал Жека.

– И я очень хочу этого, – сказал отец. – Знаешь что, давай завтра устроим маме небольшой сюрприз. Встанем с тобой пораньше, приберём как следует квартиру. Потом ты сходишь и нарвёшь красивый букет цветов. Мама прилетит, и мы её встретим с цветами.

– Давай, – сказал Жека.

Он разделся, лёг в постель, лежал и думал о том, что завтра будет очень хороший день. Прилетит мама, и они встретят её сюрпризом.

Утром они с отцом, как и договорились, убирали квартиру. Жека особенно старательно застелил свою постель. Отец подмёл полы, вытер пыль. Жека покормил кур и Мурку, и они вместе пошли на заставу.

Там Жека бродил от дежурного к Гене в столовую, не зная, чем заняться. То и дело выбегал посмотреть, не летит ли вертолёт. Быстренько сбегал на сопку и нарвал большой букет цветов.

– Давай его в банку с водой поставим, чтобы он не привял, – предложил Гена и посоветовал: – Спроси у дежурного, когда должен прилететь вертолёт.

– Вертолёт? Должен тебя огорчить. Он сегодня не прилетит, – сказал дежуривший в этот день Женя. – Наверное, получил какое-нибудь срочное задание. Да что ты, тёзка! – закричал Женя, увидев на глазах у Жеки слёзы. – Не прилетит сегодня – прилетит завтра.

– А как же мама?

– Мама ещё денёк погостит там, а завтра они с Юрой вернутся.

– С Юрой? – вспомнил Жека и забеспокоился: – А Дик? Он, наверное, голодный? Ведь он из чужих рук ничего не берёт.

– Дика кормит Саша, ну, тот, что со мной вместе на заставу приехал, рыженький, с веснушками. Знаешь его?

– Знаю, – кивнул Жека. – А почему Саша?

– Юре осенью ведь увольняться в запас, вот он и приучает Дика к новому вожатому. Саша и кормить Дика ему помогал, и в наряд они вместе ходили. Дик уже немного привык к Саше. Знаешь что, занятия на учебной полосе уже кончились. Саша сейчас, наверное, с Диком. Беги, поищи их.

Жека помчался к вольере. Дика там не было. Значит, Саша повёл его погулять и позаниматься, как это делал Юра, куда-нибудь подальше от заставы. Только вот в какую сторону? И вдруг Жека сообразил: надо идти по следу. Возле загородки следы были затоптаны. Жека вышел к берегу и правда увидел на песчаной полосе свежие следы.

Вскоре увидел и Сашу с Диком. Саша подавал команды, а Дик послушно выполнял их. Сейчас они оба по-пластунски ползли по песку. Жека остановился, чтобы не мешать им. Стоял и смотрел. Вскоре Саша поднялся, и Дик тоже вскочил. Жека подбежал к ним.

– Привыкает, – сказал Саша. – А первое время ни за что не хотел подпускать меня. А я люблю собак. У меня дома тоже собака есть. Наймой зовут. А порода эрдельтерьер.

– А какая она? – спросил Жека.

– Ростом немного поменьше Дика, а морда чемоданчиком. Это тоже служебная собака. В некоторых странах эрдельтерьеры заменяют овчарок. Найма очень умная. Всё с полуслова понимает. Когда я в армию уходил, попрощался со всеми, и с ней тоже попрощался. Она лизнула меня, а потом легла на пороге и смотрела на меня такими глазами, словно просила: «Возьми меня с собой!» – закончил Саша дрогнувшим голосом.

Жека очень хорошо понимал Сашу. Расставаться с теми, кого любишь, тяжело. Человеку можно письмо написать, а собаке ведь не напишешь. Жека сочувственно вздохнул и спросил:

– А теперь с кем Найма осталась?

– С братишкой. Он в восьмой класс перешёл. Я ему велел и заниматься с Наймой, и кормить её, как положено. У собак ведь свой рацион. Он мне письмо прислал. Пишет, что первое время Найма очень скучала по мне. А теперь понемногу привыкает.

– Знаешь что, – посоветовал Жека. – Ты, когда будешь писать братишке письмо, передай Найме привет. А он ей скажет: «Тебе привет от Саши!» И она обрадуется.

К Саше подбежал Дик. Саша поднял валявшийся на берегу сук, размахнулся и бросил его в воду. Дик стремительно поплыл, схватил его зубами и быстро вернулся на берег. Саша взял у него сук, погладил Дика по мокрой спине и протянул ему кусочек сухаря.

…А мама и Юра прилетели на следующий день. Цветы, которые Жека принёс вчера, так и стояли в банке на одном из столиков. А для мамы Жека утром нарвал свежих цветов – большой-пребольшой букет.

Шторм

Жека проснулся оттого, что мама трясла его за плечо. Увидел мамино лицо, хотел опять заснуть, но мама не дала.

– Вставай, сынок, вставай! – повторяла она. – Давай, я помогу тебе одеться.

Жека сел на постели, а мама, словно он был совсем маленький, стала торопливо натягивать на него рубашку, носки и даже лыжные брюки.

– Мам, ты чего это? – спросил Жека всё ещё сквозь сон.

– Тревога! – сказала мама.

Тут Жека окончательно проснулся.

– Учебная? – спросил он.

– Нет, не учебная, – сказала мама, продолжая одевать Жеку.

Ночная тревога, да ещё не учебная! Жека вскочил на ноги и принялся сам натягивать свои резиновые сапоги.

Мама велела:

– Надень под куртку свитер.

И Жека не стал спорить, тотчас натянул поданный мамой толстый зимний свитер. Помогая Жеке, мама и сама быстро одевалась. Она тоже была в лыжном костюме и резиновых сапогах. А теперь, застегнув на Жекиной куртке молнию, надела брезентовую штормовку с капюшоном, вскинула на плечи вещмешок.

Снаружи что-то громко ухало.

– Стреляют? – спросил Жека.

– Нет, это океан бушует, – сказала мама. – Шторм. Отец велел отправляться в сопки. Ну всё, сынок, пошли!

Мама открыла дверь, и на них обрушилась стена воды, такая, что даже было тяжело дышать. И всё было чёрным – и стена ливня, и небо, и ухающий пушечными залпами океан. Внизу вода стала холодить ноги.

– Это волны? – испуганно спросил Жека. А вдруг они захватят и унесут их с мамой в океан.

– Нет, это такой ливень, – сказала, верней, прокричала мама и крепко взяла Жеку за руку.

Сверкнула молния, и Жека разглядел совсем рядом тёмную фигуру и стоявших в воде двух лошадей. Чьи-то руки подхватили его и посадили на лошадь. Жека скорей догадался, чем увидел, что это Володя Кольчугин. Мама вскочила на лошадь сзади Жеки. Володя, наверное, вскочил на другую.

– Двигайтесь следом! – прокричал он.

«Как же мы его увидим в такой темноте?» – подумал Жека и вдруг разглядел, что на спине у Володи колышется что-то белое. За этим белым и двинулись они вперёд. А дождь всё лил, и ветер толкал их. Жека старался пригнуться к лошадиной спине. Он не видел, какая это лошадь, но догадался, что Буланка. Ливень стучал по капюшону, плечам, спине, как будто бил множеством клювов. Вода холодила голову, спину, шею, ноги, просачивалась сквозь куртку, стекала на лошадиную спину, с неё скатывалась внутрь резиновых сапог. Жека хотел спросить, куда они едут, но был не в силах повернуть голову к сидящей сзади маме. Он только чувствовал, что мама, держа поводья, старается защитить его от ветра и воды, загородить своим телом. Буланка оскользнулась. «Буланка, миленькая, только не упади!» – думал Жека. Ведь тогда они с мамой уйдут под воду. В самую тревожную минуту, когда они опять потеряли из виду Володю, снова сверкнула молния, и Жека увидел, что Володя вот он, совсем близко.

Буланкина голова чуть поднялась впереди Жеки, вода опустилась, и Жека понял, что они проехали ложбину, на которой обычно пасутся коровы и лошади, ту самую ложбину за рекой, куда мама не разрешала Жеке ходить одному и куда он не так давно всё-таки перебрался через ручей. Тогда по этой ложбине протекал тихий светлый ручеёк, а теперь вода вышла из берегов то ли от обрушившегося на остров ливня, то ли от океанских волн, тоже старавшихся накрыть остров. Но Володя, мама и Жека всё-таки одолели взбунтовавшуюся речку и теперь взбирались на сопку.

– Остановимся здесь! – прокричал Володя. Снял Жеку с Буланки и помог сойти маме.

То ли немного унялся ветер, то ли не так сильно бил океан, но тут, где они остановились, было потише. Да и водный поток не мчался им навстречу с такой силой.

– Здесь скала, – слышался в темноте голос Володи, – загораживает от ветра, и вода обтекает стороной.

«Хорошо, что с нами Володя Кольчугин, – думал Жека. – Вдвоём с мамой нам было бы, наверное, не выбраться, а Володя знает тут каждую ложбинку, каждую тропинку. Вот он какое хорошее место выбрал».

– Как там наши? – тревожно проговорила мама.

Жека подумал об отце и солдатах, которые остались там, внизу, рядом с грозным океаном, и забеспокоился о том, что встававшие на дыбы огромные волны и в самом деле могут затопить берег.

– Ничего, – сказал Володя. – Если придётся, отступят в сопки. Ну, теперь я вас тут оставлю, Наталья Владимировна, – продолжал Володя, – а сам спущусь к ребятам. Там сейчас каждому дел по самую завязку.

– Конечно, Володя, – ответила мама. – Спасибо тебе.

– Вы не бойтесь, тут совсем не опасно, – проговорил Володя.

– А мы и не боимся, – отвечала за себя и за Жеку мама.

Володя уже садился на свою лошадь, когда Жека опять увидел белую спину Володи.

– Что у тебя на спине? Белое? – закричал он.

– На спине? А, это простыня, – отвечал Володя. – Я и забыл про неё.

– Простыня? – удивился Жека. – А зачем?

– Чтобы вам было удобнее ехать следом. Белое в темноте лучше видится, вот я и прихватил на всякий случай простыню. Держите, Наталья Владимировна, – протянул он маме простыню. – Теперь она больше не нужна. А то явлюсь на заставу, как привидение, – засмеялся и исчез в темноте.

Хорошо, что мы вместе

– Ну как ты, сынок? Держишься? – спросила мама.

– Держусь, – сказал Жека и вдруг спохватился: – Мам, как же ты на Буланке ехала? Да ещё в такой темноте?

– Так ведь твой отец пограничник, а я его жена, – сказала мама. – Многому надо было научиться. Вот я и училась.

– И я учусь, – сказал Жека.

– Конечно, – сказала мама. – Ты у меня молодец. Знаешь что, сын? Давай-ка выльем из сапог воду. Так. Теперь попрыгай – согреешься.

– А ты? – спросил Жека.

– И я попрыгаю, – сказала мама.

И, взявшись за руки, они стали прыгать. Рядом фыркнула Буланка.

– Попрыгай, Буланка, согреешься! – крикнул ей Жека.

Ветер, побушевав над островом, умчался куда-то дальше, увлекая за собой тучи. Небо немного посветлело, и падавший водяной стеной ливень превратился в обычный дождь. Только разволновавшийся океан никак не хотел успокаиваться.

– Мама, а тебе было страшно? – спросил Жека.

– Было, – сказала мама и обняла Жеку.

– И мне, – признался Жека и добавил: – Хорошо, что мы были вдвоём, а с нами ещё и Володя.

Тьма понемногу начала растворяться. Уже можно было разглядеть Буланку, которая рядом щипала траву. Жека посмотрел на неё и почувствовал, что он тоже голоден как никогда. Хорошо было бы сейчас очутиться дома, выпить горячего сладкого чаю со свежим хлебом. Но здесь, на сопке, не было ничего, кроме травы. Так, по крайней мере, думал Жека. Но мама вдруг вытащила из вещмешка немного намокший ломоть хлеба и вложила его прямо в руку Жеке.

– Пополам! – сказал Жека, но мама ответила:

– Ешь, у меня ещё есть.

И Жека жадно вцепился зубами в промокший, но такой вкусный хлеб. Он жевал, а сам продолжал следить за океаном. Вдруг там, внизу, в океанских волнах, он заметил какую-то чёрную точку. Она, медленно приближаясь к берегу, качалась на волнах.

– Мам, смотри! – закричал Жека. – Что это?

Мама посмотрела, но ничего не увидела. А непонятный предмет всё приближался к берегу. Теперь он уже казался не точкой, а продолговатым, как коротенькая палочка. Наверное, наблюдатель, находившийся на верхнем посту, в свою подзорную трубу уже мог разглядеть, что это такое. Знали, наверное, это отец и солдаты и готовились встретить ночного гостя. Но Жека с мамой по-прежнему только гадали.

– Похоже, что это небольшой корабль. Его в океане захватил шторм, и вот теперь он приближается к берегу, – проговорила мама, всматриваясь в даль.

Жека подумал, что на посту технического наблюдения тоже заметили этот корабль.

– Похоже, рыбацкий, – сказала мама, когда в волнах уже можно было разглядеть судно. – Это не военный и не пассажирский. Те были бы побольше. Может, он потерял управление? Вон его как крутит!

– А он не разобьётся? – забеспокоился Жека.

– Будем надеяться, что нет, – сказала мама. – Хорошо, что его не понесло на Медвежью скалу. Там сплошные камни, а здесь берег песчаный.

Разговаривая так, они не спускали глаз с маленького судна. А оно всё приближалось и приближалось. Вдруг его подхватило волной и понесло на берег.

– Смотри! – крикнул Жека.

– Выбросило, выбросило на берег! – воскликнула мама.

Это было как раз за речкой, до которой Жеке обычно разрешалось гулять и которую они сегодня одолели с таким трудом.

Наблюдая за маленьким судёнышком, боровшимся с грозными океанскими волнами, Жека и мама не заметили, что дождь уже кончился. Кончалась и ночь. Вдали из океана выплывала светлая полоса утренней зари. А океан под ней лежал тихий и спокойный. Даже невозможно было подумать, что он так недавно бушевал, грозный и неуёмный.

– Мам, поедем домой, – сказал Жека.

– Подождём ещё немножко – и солнце взойдёт, и вода в речке спадёт. Легче будет переправляться, – отвечала мама.

Вскоре за светлой полосой над океаном всплыл яркий край солнца, и сразу всё вокруг изменило свой вид. Сопки уже не казались серыми, а сверкали светлой зеленью, внизу за жёлтой полоской берега спокойно лежала серебристая вода. Даже шерсть на Буланке выглядела так, будто её только что аккуратно и старательно вычистили. Мама подсадила Жеку и сама вскочила в седло. Буланка, хоть и спускалась с сопки осторожно, выбирая дорогу, но чувствовалось, что она идёт легко и весело. Жеке тоже было весело. Только у мамы было усталое и ещё встревоженное лицо.

Речка была переполнена широко разлившейся водой, но Буланка смело вошла в неё. А вода хоть и разлилась широко, но едва достигала Буланке до брюха. Они спустились в ложбину. Берега за зарослями бамбука ещё не было видно, но дом свой Жека увидел и закричал:

– Мама, смотри, дом наш какой-то не такой! Совсем низенький!

– Вижу, – сказала мама. – Это ураганом снесло крышу.

Жека не очень горевал о крыше.

– А на заставе не снесло, – сказал он. – Смотри, и печка топится, Гена завтрак готовит.

Мама ничего не ответила и стала поторапливать Буланку. Вскоре они уже выбрались из зарослей бамбука на берег. До дома было совсем недалеко.

– Вон там Володя и Саша! – закричал Жека, разглядев что-то делавших возле заставы солдат. Он обернулся к маме и вдруг закричал Буланке: – Стой! Стой!

Мама тоже испуганно оглянулась, но тут же повернулась к Жеке и сказала:

– Как ты меня напугал!

Но Жека не мог успокоиться.

– Ты видишь? Видишь? – кричал он.

– Вижу, – ответила мама.

Неподалёку на берегу лежал, накренившись набок, корабль. У него был голубой, влажно блестевший на солнце корпус, по которому у самого борта шла белая полоса.

– Это рыбачья шхуна, – сказала мама и, оглянувшись ещё раз, добавила: – Японская.

– А ты откуда знаешь? – удивился Жека.

– Видишь значки на борту? Такими значками японцы пишут, иероглифы называются. А написано здесь, наверное, название шхуны.

Корабль

Жека готов был тотчас соскочить с Буланки и бежать к шхуне, но мама по-прежнему торопилась, и Жека понял, что она хочет увидеть отца. Они даже не заехали домой, а сразу отправились на заставу. Мама соскочила с Буланки, сняла Жеку и быстро взбежала на крыльцо. Жека за ней. Дежурил Алёша. Лицо у него было усталое. Он вызывал кого-то по телефону, но, как только вошла мама, не дожидаясь её вопроса, сказал:

– Все живы-здоровы. Даже японским рыбакам помогли. Сейчас отсыпаются! Намучились, бедолаги. Шхуна потеряла управление, потрепало их здорово. Имеется один раненый, зашибло, когда выбрасывались на берег, и шхуну разбило.

Маме очень хотелось увидеть отца, но, узнав от Алёши, что все живы и здоровы, она не стала беспокоить его. Только велела ему передать, что они с Жекой благополучно вернулись и идут домой. Про сорванную с дома крышу ничего не сказала, но Алёша, оказывается, и сам всё знал.

– Ребята сегодня же починят, – пообещал он. – А пока идите в столовую, позавтракайте.

Гена встретил их радостно.

– Как только получили из отряда предупреждение, что идёт шторм, дежурный поднял всех по тревоге, – рассказывал он. – Сначала хотели вместе с вами и коров с лошадьми отправить, а Володя сказал: не надо, они только мешать будут. Лучше, сказал, просто выпустить из хлева, и всё. Они и сами не дурные – стоять и ждать, пока затопит. И правда, мы их больше тут не видели. Наверное, вскарабкались на ближайшую сопку по лощине. Ух, и хлестало тут! Думали, все стены разнесёт!

– А японских рыбаков ты видел? – спросил Жека.

– Как же не видел! Одному даже перевязку делал.

– А что с ними теперь будет? – снова спросил Жека.

– Прилетит вертолёт, отправим их в отряд. Там разберутся, что за люди, и помогут им вернуться домой.

– А шхуна их?

– Шхуну здорово разгваздало. Мы, по их просьбе, сняли с неё всё, что было там годное.

В доме вся мебель стояла в воде, и когда мама отворила дверь, с крыльца побежал вниз ручеёк. А сверху в комнаты смотрело голубое небо. Всё в доме было мокрое. Мама принялась вытаскивать постели, чтобы они поскорей просохли на ветру и солнышке, и Жека помогал ей. Они вытащили и одеяла, и подушки, и простыни, и даже Жекин матрац. Только тахту не могли вытащить. Уже потом её вынесли пришедшие ставить крышу солдаты.

Солнце светило вовсю, но Жеке вдруг захотелось спать. Он, как был одетый, растянулся на стоявшей возле дома тахте и сразу же заснул. Снилась Жеке Буланка. Она ходила по их квартире, громко топая копытами, и кричала:

– Сюда, давай сюда! Подвинь с той стороны!

От этих криков Жека и проснулся, и увидел, что дом их стоит уже под крышей. А Володя, поднявшись на переносной лестнице, что-то забивает наверху. Жека вошёл в дом, где мама наводила порядок, потом снова вышел, стал возле лестницы и, задрав голову, смотрел, как работает Володя. Наконец тот кончил стучать, сказал: «Порядок» – и слез с лестницы.

– Ну что, Евгений Борисович, выспался? – спросил он Жеку. – Оно, конечно, после такой ночки я бы и сам минуток триста не отказался подремать.

– А японские рыбаки уже проснулись? – спросил Жека. Ему очень хотелось на них посмотреть. Всё-таки это ведь интересно, какие они, эти японские рыбаки, которым помогли спастись пограничники. Но Володя хмыкнул:

– Ну ты даёшь, старик! Пока ты спал, за ними прилетел вертолёт из отряда. Они теперь, скорей всего, там, а может быть, даже уже у себя дома. Но ты не огорчайся, что не увидел их. Люди как люди, только по-русски не умеют разговаривать. Всего-то и твердят два слова: «Холосо» и «Спасибо». А уж как они рады были, когда мы погрузили в вертолёт вместе с ними всю начинку с их шхуны! Оно и понятно, люди они небогатые. Если будут новую шхуну строить, каждый винтик-болтик в дело пойдёт. Только корпус бросовый нам на память остался.

Жека, едва дослушав Володю, ринулся в дом.

– Мама, можно я к шхуне? – закричал он.

Мама минуту помедлила, но потом сказала:

– Ладно, иди. Только речку поосторожней переходи. – И Жека понял, что после сегодняшней штормовой ночи, которую они провели вместе, мама уже перестала считать его маленьким.

Капитан, рулевой и матросы

Шхуна всё так же лежала на берегу, чуть наклонившись набок. Жека обошёл её вокруг. Это был настоящий, всамделишный корабль, а не игрушка. Подтянувшись на руках, Жека вскарабкался на борт. Постоял, внимательно оглядев палубу. Вот эта будочка на носу, наверное, капитанская рубка, догадался Жека. А с другой стороны на корме – люк, куда ведёт небольшая лесенка. Там, скорее всего, трюм для рыбы. Оттуда и сейчас ещё доносится рыбный запах. По лесенке можно лазить туда, вниз. Но всего больше Жеку интересовала капитанская рубка. Дверь в неё была вышиблена и висела на одной петле. Но зато… Зато в ней сохранился штурвал. Штурвал!

Жека вошёл в капитанскую рубку, крепко сжал в руках штурвал и попробовал повернуть его. Штурвал послушно повернулся. Это было большим счастьем – вот так сжимать и поворачивать штурвал корабля. Итак, теперь у Жеки имелся свой собственный корабль. А у корабля непременно должен быть капитан, и Жека торжественно назначил себя капитаном. Но одному капитану с таким большим кораблём было не справиться. Нужен был и рулевой, который, получая команды капитана, мог вести корабль. Жека назначил себя не только капитаном, но и рулевым. Понадобились и матросы. Ими тоже стал Жека. Работы у него было по горло. Как капитан он отдавал команду и, тотчас став рулевым, бежал к штурвалу, потом кубарем скатывался по лесенке в трюм, топая так, как могла бы топать вся матросская команда. Жека как раз вёл корабль по штормовому океану, когда к нему подошла мама. Занятый упорной борьбой с разбушевавшимися волнами, Жека даже не заметил, как она приблизилась.

– Жека! – раздался сквозь свист урагана в Жекиных ушах мамин голос.

– Мама! – закричал Жека. – Нас несёт на скалы! Рулевой! Держать влево! Есть, капитан, держать влево!

– Ты сегодня обедать собираешься, капитан? – спросила мама. – Или я теперь каждый раз должна буду бегать сюда звать тебя?

Жека не сразу выпустил из рук штурвал – обед ведь мог подождать ещё немного, а бросать летящий на скалы корабль было невозможно. И Жека сказал маме:

– Поднимайся на борт! Сейчас нас выбросит на берег!

В этот раз мама не стала спорить. Она, как и Жека, вскарабкалась на борт, прошлась по палубе, заглянула в трюм и даже взяла в руки штурвал, который Жека ей доверил. Всё-таки мама была женой пограничника и многому научилась, живя на границе. Это она сама ему сказала сегодняшней ночью.

Они благополучно выбросились на берег и уже собирались идти обедать, как Жека вспомнил, что не знает названия своего корабля. Название у него, конечно, было, но прочитать его Жека не мог, не могла и мама. Жека сначала огорчился, а потом подумал и сказал:

– А можно я его сам назову?

– Можно, – сказала мама.

Жека опять задумался. Не очень это, оказывается, просто: вот так, сразу, придумать название кораблю. Но Жека придумал.

– Знаю! – закричал он. – Давай назовём его «Малыш»!

– Давай, – согласилась мама.