Текст книги "Запретное (ЛП)"
Автор книги: Табита Сузума
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
5
Лочен
Я повторяю эту фразу снова и снова в течение ближайших нескольких дней. Это способ вычеркнуть из памяти все остальное – ужасный случай с Тиффином и Уиллой, ссора с матерью, постоянный ад в школе. Каждый раз, когда я отказываюсь отвечать на вопрос в классе, каждый момент, который я провожу в одиночестве, склоняясь над книгой, я вспоминаю, что моя семья думает обо мне. Жалкий. Социально неприспособленный чудак. Сын-подросток, у которого нет друзей, не говоря уже о девушке. Я стараюсь – я очень стараюсь: мелочи, например, спросить соседа о времени. Он наклоняется к проходу, чтобы попросить меня повторить вопрос. Я даже не слышу звук собственного голоса. Я все еще не до конца понимаю – мне удалось поговорить со школьным персоналом в день, когда пропали Тиффин и Уилла. Но это было чрезвычайное происшествие, и весь ужас ситуации отвергал все комплексы, которые у меня были. Разговоры со взрослыми терпимы, но разговаривать с людьми моего возраста невозможно. Поэтому я повторяю слова Маи в голове. Может быть, есть кто-то, кто не будет стыдиться меня, в конце концов. Возможно, еще существует один член моей семьи, которого я еще не разочаровал.
Но пустота зияет, как пещера в моей груди. Я постоянно чувствую себя чертовски одиноким. Хотя я в окружении учеников, между нами существует невидимая стена, и за стеклянной стеной я кричу – кричу в собственном молчании, кричу, чтобы заметили, чтобы подружиться, чтобы понравиться. И все-таки, когда дружелюбно выглядящая девушка с моего математического класса подходит ко мне в столовой и говорит: “Можно я присяду здесь?”, я просто коротко киваю и отворачиваюсь, моля Бога, чтобы она не попыталась завязать со мной разговор. И дома это так же сложно, как будто я один. Дома никогда не молчат, но Кит все еще в своем злом периоде, Тиффин интересуется только своим Геймбоем и футбольными друзьями, а Уилла хоть и милая, но всего лишь ребенок. Я играю в Твистер и в прятки с детьми, помогаю им с домашним заданием, кормлю их, купаю, читаю им истории на ночь, но все это время я должен быть радостным для них, нацепив эту чертову маску, но иногда я боюсь, что она даст трещину. Только с Маей я могу действительно быть собой. Мы несем бремя вместе, и она всегда на моей стороне, рядом со мной. Я не хочу нуждаться в ней, полагаться на нее, но я так и делаю.
Во время обеденного перерыва я сижу на моём привычном месте для второй половины дня, наблюдая, как холодный свет медленно перемещается по пустой лестнице подо мной, когда шаги сверху пугают меня. Позади меня шаги замедляются, и я чувствую, как частота моего пульса увеличивается. Кто-то проходит мимо меня. Я чувствую касание ноги о рукав моей рубашки и сосредотачиваюсь на странице размытого текста перед моим лицом. К моему ужасу, чуть ниже меня, шаги и вовсе прекращаются.
– Привет! – восклицает девичий голос.
Я вздрагиваю и заставляю себя взглянуть вверх. Я встречаюсь с взглядом карих глаз, и она мне смутно кого-то напоминает. Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить ее. Это девушка, которая постоянно крутится около Маи. Я не могу даже вспомнить ее имя. А она смотрит на меня с широкой, обнажающей зубы улыбкой.
– Привет, – снова говорит она.
Я прочищаю своё горло:
– Привет, – бормочу я.
Я не уверен, что она даже слышит меня. Ее взгляд решительный и она выглядит так, как будто ждала чего-то большего.
– “Часы”[3]3
экранизация одноимённого романа Майкла Каннингема.
[Закрыть], – комментирует она, глядя на мою книгу. – Разве это не фильм?
Я киваю.
– Хороший? – ее решительность завести разговор впечатляет. Я снова киваю и возвращаюсь к странице. – Я Фрэнси, – говорит она, все еще широко улыбаясь.
– Лочен, – отвечаю я.
Она многозначительно поднимает брови.
– Я знаю.
Я чувствую, как мои пальцы оставляют влажные следы на странице книги.
– Мая говорит о тебе всё время.
В этой девушке нет ничего утонченного. Ее курчавые волосы и темная кожа резко контрастируют с ее кроваво-красной помадой и она носит до неприличия короткую юбку и огромные серебряные кольца в ушах.
– Ты знаешь кто я, верно? Ты видел меня со своей сестрой?
Еще один кивок, слова улетучивались, достигая горла. Я начинаю кусать губу. Фрэнси смотрит на меня задумчиво, с легкой улыбкой.
– Ты не болтаешь много, не так ли?
Мое лицо начинает пылать. Если бы она не была подругой Маи, я бы сейчас сталкивал ее с лестницы. Но Фрэнси выглядит более любопытной, чем радостной.
– Говорят, я никогда не прекращаю болтать, – весело продолжает она. – Это всех раздражает.
И ты говоришь это мне?
– У меня сообщение для тебя, – неожиданно объявляет Фрэнси. – От твоей сестры.
Я чувствую себя напряженным:
– Что там?
– Ничего серьезного, – быстро говорит она. – Лишь то, что твоя мама заберет твоих брата и сестру в Макдональдс сегодня вечером, поэтому нет необходимости спешить домой. Мая хочет встретиться с тобой на почте в конце улицы после школы.
– М-Мая просила тебя п-прийти сюда и сказать мне это? – спрашиваю я, ожидая ее усмешки на мои заикания.
– Ну не совсем так. Она пыталась отправить тебе сообщение, но потом ее задержали, чтобы закончить какую-то курсовую, поэтому я посчитала, что могла бы рассказать тебе сама.
– Спасибо, – бормочу я.
– И… я также хотела пригласить тебя выпить в Смайлис[4]4
Smileys – сеть кофеен в Великобритании.
[Закрыть] со мной и Маей, раз уж ни один из вас не спешит на этот раз.
Я молча смотрю на неё.
– Это “да”? – она смотрит на меня с надеждой.
Мой разум опустел. Хоть убейте, я не могу придумать никакой отмазки.
– Ну, что ж… окей.
– Круто! – её лицо светится. – Увидимся возле почтового ящика после школы!
Она ушла так же внезапно, как и появилась.
С последним звонком я собираю сумку трясущимися руками и последний плетусь из класса. Я ныряю к туалетам и запираюсь в кабинке. Сидя на закрытой крышке после справления нужды, я пытаюсь взять себя в руки. На выходе я останавливаюсь напротив зеркал. В дневном свете мои блестящие зелёные глаза, расположенные на бледном лице, смотрящем на меня из зеркала, выглядят так, словно принадлежат какому-то инопланетному существу. Склоняясь над раковиной, я зачерпываю ледяную воду руками и выплёскиваю на лицо, погружая щёки в маленькие лужицы. Я хочу прятаться здесь вечность, но кто-то стучит в дверь, и у меня нет иного выбора, кроме как уйти.
Мая и Фрэнси стоят бок обок около почтового ящика в конце улицы, очень быстро разговаривая друг с другом, их глаза изучают толпу. Требуется вся воля в мире, чтобы остановить меня от отступления, но взгляд, полный ожидания, на лице Маи заставляет меня идти вперёд. Её лицо расплывается в восторженной улыбке, когда она замечает меня.
– Думала, ты не появишься! – шепчет она.
Я вновь улыбаюсь и киваю, слова бегут у меня в голове, словно поток шипучих пузырьков.
– Что ж, пойдёмте, ребята! – восклицает Фрэнси после секундного неловкого молчания. – Мы идём в Смайлис или нет?
– Безусловно, – говорит Мая, и когда она поворачивается, чтобы последовать за своей подругой, её рука касается моей в жесте заверения – или, вероятно, это “спасибо”.
К счастью, в “Смайлис” в это время ещё пусто. Мы занимаем маленький круглый столик у окна, и я прячусь за меню, мой язык трёт грубую кожу под губой.
– Вы собираетесь брать еду, ребята? – хочет знать Фрэнси.
Мая смотрит на меня, и я слегка качаю головой.
– Поделим чесночный хлеб? – предлагает Фрэнси. – Я умираю, как хочу Колу.
Мая откидывается на спинку стула, пытаясь поймать официанта, и Фрэнси поворачивается ко мне:
– Ну что, с нетерпением ждёшь, когда ко всем чертям выберешься из Белмонта?
Я опускаю меню и киваю, заставляя себя улыбнуться.
– Ты такой везучий, – продолжает Фрэнси. – Всего лишь ещё девять месяцев, и ты будешь свободен от этой адской дыры.
Мая заканчивает заказывать и возвращается к односторонней беседе, которую Фрэнси пытается поддержать.
– Лочен собирается в Университетский колледж Лондона, – с гордостью объявляет она.
– Ну, нет, я-я подаю…
– Он точно поступит.
– Вот дерьмо, ты, должно быть, действительно умный! – восклицает Фрэнси.
– Так и есть, – сообщает ей Мая. – Предполагается, что у него будет четыре пятёрки.
– Черт подери!
Я вздрагиваю и ловлю взгляд Маи, умоляя её отступить. Я хочу возразить, преуменьшить всю важность, но я могу чувствовать тепло, приливающее к лицу, и слова испаряются из моей головы в тот момент, когда я вызываю их в воображении.
Мая нежно подталкивает меня:
– Фрэнси тоже не дурочка, – говорит она. – Вообще-то, она единственная, кого я знаю, кто может дотронуться языком до кончика носа.
Мы все смеёмся. Я снова дышу.
– Ты думаешь, я шучу? – бросает мне вызов Фрэнси.
– Нет…
– Он просто ведёт себя вежливо, – сообщает ей Мая. – Я думаю, ему понадобится доказательство.
Фрэнси слишком стремится угодить. Она садится прямо, вытягивает язык так далеко, как может, закручивает его вверх и касается самого кончика своего носа. Косоглазый взгляд завершает картину.
Мая радостно падает на меня, и я обнаруживаю, что сам также смеюсь. С Фрэнси всё в порядке. Пока это не длится слишком долго, думаю, я переживу.
Вдруг появляется шум у дверей. Фрэнси поворачивается на своём стуле, и я вычисляю группу учеников Белмонта по их форме.
– Эй, ребята! – кричит Фрэнси. – Сюда!
Они мчатся с грохотом, и через затуманенное зрение я узнаю пару девчонок из класса Маи, парня из группы другого года и Рафи, парня с английского. Они все приветствуют друг друга и сдвигают два стола вместе, доставляя ещё стульев.
– Уители! – восклицает Рафи в изумлении. – Какого чёрта ты здесь делаешь?
– Просто, э, моя сестра…
– Он тусуется с нами! – восклицает Фрэнси. – Это что, преступление? Он брат Маи – ты не знал?
– Да, я просто никогда не думал, что увижу его в таком месте, как это! – в его смехе нет никакой жестокости, только искреннее удивление, но теперь все смотрят на меня, и две другие девчонки разговаривают.
Мая представляется, но хотя я и слышу голоса, но больше не понимаю, о чем говорят. Эмма, которая изо всех сил с начала семестра старалась встретиться со мной, решила вовлечь меня в разговор. Их неожиданное вмешательство, когда я только начал расслабляться, вместе с тем, что они все знают меня как чудака класса, внезапно для меня оказывается слишком, и я чувствую себя словно жертва в каком-то клаустрофобном кошмаре. Их слова будто стучащие по моему черепу молотки. Я уступаю этому потоку и ощущаю, что начинаю тонуть в нем. Их рты движутся как под водой, открываясь и закрываясь, на их лицах я читаю вопросительные взгляды, большинство вопросов адресовано ко мне, но паника заглушила все мои чувства. Я не могу отделить одно предложение от другого: они все превратились в слой шума. Вдруг я отодвигаю стул и встаю, хватая сумку и пиджак. Что-то бормочу о том, что забыл в школе сотовый телефон, на прощание поднимаю руку и несусь к двери.
Сначала я иду по одной улице, потом – по другой. Я даже не уверен в том, куда направляюсь. Внезапно у меня появляется глупое чувство, что я сейчас расплачусь. Я вешаю пиджак на свою школьную сумку и, перекидывая через плечо ремень, иду так быстро, как только могу. Воздух дерет мои легкие, звуки транспорта заглушаются безумным стуком моего сердца. Позади себя я слышу звук ботинок по тротуару и инстинктивно отхожу в сторону, чтобы пропустить бегуна. Но меня за руку хватает Мая.
– Притормози, Лочи, пожалуйста… у меня действительно очень сильно колет бок…
– Мая, какого чёрта ты делаешь? Возвращайся к своим друзьям.
Она ловит меня за руку.
– Лочи, подожди…
Я останавливаюсь и резко отстраняюсь от неё, отступая назад.
– Послушай, я ценю усилие, но я бы предпочёл, чтобы ты просто оставила меня в покое, хорошо? – мой голос начинает повышаться. – Я не просил тебя о помощи, не так ли?
– Эй, эй! – она шагает ко мне, протягивая руку. – Я не пыталась ничего сделать, Лоч. Это всё была идея Фрэнси. Я пошла с ней только потому, что она сказала, что ты согласился.
Я провожу рукой по волосам.
– Господи, это была такая чертовская ошибка. Теперь я ушёл и опозорил тебя перед твоими друзьями…
– Ты спятил? – она смеётся, хватает меня за руку и раскачивает её, когда мы вновь начинаем идти. – Я рада, что ты ушёл! Ты дал мне предлог, чтобы тоже уйти.
Я проверяю часы, чувствуя себя слегка расслабленным.
– Знаешь, раз мама присматривает за детьми в этот раз, у нас есть целый свободный вечер, – я неуверенно поднимаю бровь.
Мая отбрасывает назад свои волосы, и улыбка появляется на её лице, её глаза оживлённо расширяются.
– О, ты думаешь бежать из страны?
Я улыбаюсь.
– Заманчиво… Но, может быть, нечто более похожее на просмотр фильма?
Она поворачивает лицо к небу.
– Но солнце светит. По-прежнему чувствуется, словно сейчас лето!
– Хорошо, тогда выбирай ты.
– Давай просто прогуляемся, – говорит она.
– Прогуляемся?
– Да. Давай сядем на автобус до Челси Харбор. Давай глазеть на дома богатых и знаменитых и бродить внизу у реки.
6
Мая
Пока мы идём по набережной Челси-Имбенкмент, я складываю свои пиджак и галстук и засовываю их в сумку, а тёплый вечерний бриз подталкивает к моим обнажённым бёдрам юбку. Солнце только начинает становиться оранжевым, роняя капли золота на чешуйчатую поверхность воды, похожую на кожу змеи. Это моё любимое время суток: день едва закончился, а вечер ещё не начался. Томные часы солнца растягиваются перед нами перед тем, как исчезнуть в тёмных сумерках. Высоко над нами виднеются тяжелые мосты, перегруженные движением: переполненные автобусы, нетерпеливые машины, безрассудные велосипедисты, мужчины и женщины, потеющие в костюмах и отчаянно желающие попасть домой, паромы и буксирные судна, проходящие под ними. Гравий хрустит под ногами, когда мы пересекаем огромные, пустые просторы между стеклянными офисными зданиями, проходим мимо роскошных апартаментов, которые прокладывают свой путь высоко в небо. Сейчас настолько солнечно, что мир кажется чистым от света, белоснежным. Я кидаю Лочену свою сумку, перехожу на бег, подскакиваю, подпрыгиваю и делаю колесо; зернистая дорога ощущается грубой под моими ладонями. Солнце на мгновение исчезает, и мы погружаемся в холодную синюю тень, когда проходим под мостом; звук наших шагов внезапно увеличиваются, отражаясь от гладкой поверхности подпорок, распугивая голубей и заставляя их взлететь. В нескольких шагах слева от меня, сохраняя безопасное расстояние для моих выкрутасов, шагает вперед Лочен, держа руки в карманах, рукава его рубашки закатаны до локтей. Тонкие линии вен видны на его висках, и синие круги под глазами придают ему призрачный вид. Он смотрит на меня своими яркими зелёными глазами и одаривает одной из своих фирменных кривых улыбок. Я улыбаюсь и делаю очередное колесо, и Лочен слегка удивленно увеличивает свой шаг, чтобы идти со мной вровень. Но когда он отводит взгляд в сторону, его улыбка исчезает, и вновь начинается покусывание губ. Несмотря на то, что он находится рядом со мной, я чувствую, что между нами непреодолимое расстояние. Даже когда он смотрит на меня, я чувствую, что он почти не видит меня, его мысли находятся в каком-то другом месте, вне досягаемости. Я теряю равновесие, выходя из переднего поворота, и падаю на него, почти с облегчением чувствуя, что он жив и надёжен. Он издаёт короткий смешок и ставит меня на ноги, но быстро возвращается к обкусыванию губ, его зубы бередят рану. Когда мы были маленькими, я могла сделать что-то глупое и разрушить заклинание, вытащить его из кокона, но теперь всё сложнее. Я знаю, что есть вещи, о которых он не рассказывает мне. То, что у него на уме.
Когда мы доходим до магазинов, то берём пиццу и Колу на вынос и идём в сторону парка Баттерси. За воротами мы блуждаем среди нескончаемой зелени, вдали от деревьев, наравне с солнцем, теперь находящимся на западе и теряющим свой блеск. Скрестив ноги, я рассматриваю синяк на своей голени, пока Лочен становится коленями на траву, открывая коробку для пиццы и передавая мне кусочек. Я беру его и, поднимая подбородок, вытягиваю ноги, чтобы почувствовать лучи солнца на своём лице.
– Это в миллион раз приятнее, чем проводить время с теми придурками со школы, – сообщаю я ему. – Уйти за тобой было хорошим решением.
Тщательно жуя, он одаривает меня проницательным взглядом, и я могу сказать, что он пытается прочесть мои мысли, ища скрытый мотив в моих словах. Я встречаю его взгляд, и уголок его рта дёргается вверх, как только он осознает, что я полностью честна.
Я заканчиваю есть раньше него, откидываюсь назад, опираясь на локти, и наблюдаю за тем, как он ест. Он явно голоден. Я открываю рот, чтобы сказать, что у него на подбородке кетчуп, затем передумываю. Однако моя улыбка не остаётся незамеченной.
– Что? – спрашивает он с кратким смешком, глотая последний кусок и вытирая руки о траву.
– Ничего, – я пытаюсь подавить улыбку, но с красными полосами на подбородке, взъерошенными волосами, рубашкой навыпуск и неряшливыми манжетами, свободно болтающимися вокруг рук, он выглядит как высокая, темноволосая версия Тиффина в конце тяжелого учебного дня.
– Почему ты на меня так смотришь? – упорствует он, вопросительно глядя на меня, но теперь уже с оттенком застенчивости.
– Да так. Я просто думала о том, что Фрэнси говорит о тебе.
В его глазах мелькает намёк на осторожность.
– О, только не снова…
– Твои ямочки, определенно, очень милые, – усмехаюсь я в ответ.
– Ха-ха, – он слегка улыбается и смотрит вниз, дёргая траву, румянец подступает к его шее.
– И у тебя поразительные глаза, что бы это ни значило.
Он смущен.
– Отстань, Мая. Ты просто выдумала это.
– Нет. Говорю же тебе: она рассказывает мне такие вещи. Что еще?.. Ах, да: твой рот, по-видимому, создан для поцелуев.
Он давится, обливая меня Колой.
– Мая!
– Я не шучу! Это были её точные слова!
Теперь он сильно краснеет, пристально глядя внутрь банки с Колой.
– Я могу допить, или ты всё ещё умираешь от жажды?
– Не пытайся сменить тему, – смеюсь я.
Он бросает на меня злой взгляд и пьёт до дна.
– Она даже сказала, что видела тебя через открытую дверь мужской раздевалки, и ты выглядел действительно…
Он пинает меня. По-прежнему полушутя, но все же больно.
Я в замешательстве. Под внешней весёлой маской он внезапно кажется расстроенным. Кажется, я случайно пересекла какую-то невидимую черту.
– Ладно, – я поднимаю руки в знак отступления. – Но ты понял, да?
– Да, огромное спасибо, – он криво улыбается, чтобы показать, что не злится, и затем отворачивает лицо от ветра. Наступает долгая тишина, и я закрываю глаза, ощущая последние лучи летнего солнца на лице. Спокойствие нервирует. Приглушенные крики со стороны игровой площадки доносятся до нас, словно она находится в миллионах миль отсюда. Где-то среди деревьев собака издаёт несколько коротких резких тявканий. Я переворачиваюсь на живот и подпираю подбородок руками. Лочен не понимает, что я наблюдаю за ним, все признаки смеха были полностью стёрты с его лица. Опираясь локтями на согнутые колени, он смотрит на парк, и я чувствую, что его ум работает. Ища на его лице признаки оставшегося раздражения, я ничего не нахожу. Только грусть.
– Ты в порядке?
– Да.
Он не поворачивается.
– Точно?
Он собирается что-то сказать, но ничего не говорит. Вместо этого он начинает большим пальцем тереть болячку.
Я сажусь. Протянув руку, аккуратно убираю его руку от лица. Его глаза встречаются с моими.
– Мая, я не собираюсь встречаться с Фрэнси.
– Я знаю. Всё в порядке. Это неважно, – быстро говорю я. – Она переживёт.
– Почему ты так стремишься свести нас?
Внезапно, я чувствую себя неловко.
– Не знаю. Полагаю… Полагаю, я думала, что если бы ты встречался с моей подругой, то, по крайней мере, я могла бы видеть тебя. Ты бы не… ты бы уехал с меньшей вероятностью.
Он непонимающе хмурится.
– Просто, если ты встретишь кого-то в университете в следующем году… – в задней части моего горла слегка нарастает боль. Я не могу закончить предложение. – Я имею в виду, конечно, что хочу, чтобы ты встретил кого-то, но я не… Я боюсь…
Он одаривает меня долгим спокойным взглядом.
– Мая, безусловно, ты знаешь, что я никогда не брошу тебя – ни тебя, ни всех остальных.
Я выдавливаю из себя улыбку и смотрю вниз, выдёргивая травинки. “Но однажды ты сделаешь это”, – не могу перестать думать я. Однажды мы все оставим друг друга, чтобы создать собственные семьи. Потому что так устроен мир.
– Если честно, я сомневаюсь, что когда-либо буду с кем-то встречаться, – тихо произносит Лочен.
Я с удивлением поднимаю глаза. Он смотрит на меня, а затем отводит взгляд, между нами повисает неловкая тишина.
Я не могу удержаться от улыбки.
– Это глупо, Лоч. Ты – самый привлекательный парень в Белмонте. Каждая девчонка в моём классе влюблена в тебя.
Тишина.
– Хочешь сказать, что ты – гей?
Уголки его губ дёргаются в удивлении.
– Если и есть какая-то вещь, которую я знаю наверняка, так это то, что я не гей!
Я вздыхаю.
– Как жаль. Я всегда думала, что было бы очень круто иметь брата-гея.
Лочен смеётся.
– Не теряй надежду. Ещё остались Кит и Тиффин.
– Кит? Да, действительно! Ходят слухи, что у него уже есть подружка. Фрэнси клянется, что она видела его в пустом классе, целующимся с девочкой старше его на год.
– Давай просто надеяться, что она не забеременеет, – едко замечает Лочен.
Я морщусь и стараюсь прогнать эти мысли из своей головы. Я даже не хочу думать о Ките с девушкой. Ради всего святого, ему же только тринадцать.
Я вздыхаю.
– Я даже никогда ни с кем не целовалась, в отличие от большинства девчонок в моём классе, – тихо признаюсь я, проводя пальцами по высокой траве.
Он поворачивается ко мне.
– Ну и что? – мягко говорит он. – Тебе всего шестнадцать.
Я тереблю стебель и надуваю губы.
– Милые шестнадцать, а я никогда не целовалась… Что насчёт тебя? Ты когда-нибудь?.. – я резко замолкаю, внезапно понимая всю нелепость своего вопроса. Я пытаюсь придумать способ выкрутиться, но слишком поздно: Лочен уже впивается ногтями в землю, его щёки краснеют.
– Ага, конечно! – он насмешливо фыркает, избегая моего взгляда и фокусируясь на маленькой ямке, которую он копает в земле. – Будто… будто это когда-нибудь произойдет! – с коротким смешком он смотрит на меня, словно умоляя согласиться, и, несмотря на смущение, я вижу боль в его глазах.
Инстинктивно я придвигаюсь, останавливая себя, чтобы не потянуться и не сжать его руку, ненавидя себя за этот момент безрассудства.
– Лоч, так будет не всегда, – мягко говорю ему я. – Однажды…
– Да, однажды, – он улыбается с напускным безразличием и пренебрежительно пожимает плечами. – Я знаю.
Между нами воцаряется долгое молчание. В рассеянном свете дня, уже подходящего к концу, я поднимаю на него взгляд.
– Ты когда-нибудь думаешь об этом?
Он колеблется, от его щек все еще не отлила кровь, и на мгновение я понимаю, что он не собирается отвечать. Он продолжает перебирать землю, всё так же старательно избегая моего взгляда.
– Конечно, – слово звучит так тихо, что на секунду я решаю, что могла выдумать его.
Я решительно смотрю на него.
– Кого ты представляешь?
– На самом деле, никого конкретного… – он всё ещё отказывается поднимать глаза, и хотя ему все больше становится неловко, он не пытается уйти от разговора. – Я просто думаю, что где-то должна быть… – он качает головой, словно внезапно понимая, что сказал слишком много.
– Эй, я тоже! – восклицаю я. – Где-то в моей голове есть образ идеального парня. Но не думаю, что он вообще существует.
– Иногда… – начинает Лочен, но внезапно прерывается.
Я жду, когда он продолжит.
– Иногда?.. – осторожно напоминаю я.
– Я хочу, чтобы всё было иначе, – он делает глубокий вдох. – Я хочу, чтобы всё не было так чертовски сложно.
– Я знаю, – тихо говорю я. – Я тоже.
