Текст книги "Англичане в допетровской России"

Автор книги: Т. Лабутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

76 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России для купцов с отсрочкой выплаты до продажи их товара; займа у князя-правителя (Б. Годунова) для них без процентов 5 тыс. руб.; «выдачи мне на руки для высылки в Англию всех незаконно торговавших в этих странах купцов»; прощения пошлины, следовавшей царю за этот год за все товары и составлявшей 2 тыс. руб.; привилегии для общества вести торг и обмен во всех его (царя) землях по реке Волге и Каспийскому морю, в Персии, без пошлин и налогов; торговать и обменивать товары во всех владениях «без пошлин и налогов на их товары, как ввозимые, так и вывозимые»21. Дарованные царем привилегии англичанам привели в восторг Горсея: «Никогда ни один из посланников не мог получить ничего подобного, хотя бы истратил тысячи; все было утверждено, закреплено и обнародовано князем-правителем в торжественной обстановке перед всеми лордами и чиновниками и объявлено по всему государству». Разумеется, предоставление царем новых привилегий англичанам не обошлось без вмешательства Годунова. Известный казначей Елизаветы кавалер ордена Подвязки граф Сесиль напрямую обращался к Годунову: «Вздумали было наши гости не торговать больше в вашем государстве для многих обид; но теперь они хотят торговать… если ты, Борис Федорович, станешь их беречь, вперед они другого помощника себе не ищут»22. Граф настойчиво хлопотал за беспошлинную торговлю английских купцов и прощение долгов Мерша. В своем ответном послании Годунов заверял: «На английских гостях и то взяли только половину долгов, не велю брать и другой половины, убытков им никаких не будет и во всем их стану беречь, по всем приказам от всяких убытков, и торговля им будет повольная, по-прежнему, государь не велел брать с дворов их никаких пошлин». В одной из грамот королева благодарила Годунова «за исходатайствование подданным ее новых в отправлении торгов привилегий»23. Покровительство англичанам со стороны Бориса Годунова продолжалось и в последующие годы. Раздосадованная неуступчивостью царя Федора в отношении привилегированного положения английского купечества в Русском государстве, Елизавета в апреле 1590 г. направила грамоту царю. В ней королева сетовала, что «брат– 21 Горсей Дж. Указ. соч. С. 108. 22 Цит. по: Соловьев С. М. С. 250. 23 Соловьев С. М. С. 250; Бантыш-Каменский H. Н. С. 98.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 77 екая любовь», в которой царь ее уверял, «внезапно изменилась», что видно из «унизительного» обхождения с ее посланником Флетче– ром. Подобного обхождения «не дозволял себе в отношении к нашему государскому высочеству, – продолжала королева, – ни один государь в Европе; с ним (посланником) обращался самым оскорбительным образом ваш начальный человек или дьяк Андрей Щелка– лов, который оказывает себя давнишним врагом наших подданных, а теперь назначен и судьею и участником в тех делах, о которых наш посланник должен был вести переговоры. Такие оскорбительные поступки дают нам справедливый повод подозревать, что ваше высочество не столь хорошо к нам расположены, как мы того заслуживаем. Со времени кончины… Ивана Васильевича нашему государскому высочеству было оказано много разных оскорблений и нашим подданным, торгующим в ваших государствах чинимы были многразличные и непрестанные обиды; в нашем государском терпении мы их оставляли и преходили молчанием, думая, что они будут прекращены и вознаграждены государскою и братскою любовью, которую вы нам свидетельствовали. Но ныне мы доведены до такой крайности, что едва ли нам можно долее их терпеть». А далее Елизавета почти в категорической форме заявляла, что желает «решительно знать» от царя: «Учинены ли они с вашего государского ведома, или сделаны теми, которые на службе вашего величества и которые скорее желают между нами вражды, чем братской любви и приязни»24. Одновременно с грамотой, адресованной царю, Елизавета направила послание и Борису Годунову, в котором просила его «не только умирить неудовольствие царя», но также «сохранить и еще более распространить княжескую благость» к английскому посланнику Флетчеру. По-видимому, Годунов исправно выполнил данное ему королевой поручение, во всяком случае, в августе 1592 г. королева в одной из грамот благодарила Годунова «за оказываемое аглинскому купечеству покровительство». В ответ Годунов обещал «принять живущих в России аглинских купцов всех под свое защи– щение». Более того, Борис Годунов проявил собственную инициативу и обратился в июле 1591 г. с письмом к главному казначею королевства лорду Уильяму Берлею, в котором заверял, что «наперед не будет даваемо повода к обиде гостей… королевны Елисаветы, не 21 Грамоты, собранные, переписанные и изданные Ю. Толстым. Указ. соч. С. 366–367.

78 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России будут они ни к чему принуждаемы, и не станут у них спрашивать пошлины или долгов, как было до сих пор: все это по их прошенью и челобитью уже велено отложить». Годунов напомнил казначею, что именно он лично «молил его величество (царя) за них, чтобы их не беспокоить впредь этими делами и чтобы их принять под милостивую руку». А далее он выражал свою готовность по просьбе казначея выступать и впредь «ходатаем» у царя за англичан во всех случаях и «оказывать им свое доброжелательное содействие». Кроме того, Годунов обещал, что по его распоряжению «все его величества приказные и начальные люди будут о них иметь заботу: царское милостивое к ним жалованье никогда таковым не бывало каково ныне»25. Неудивительно, что англичане всячески стремились задобрить своего «лорда-покровителя». В Сборнике документов императорского русского исторического общества помещена «Роспись подарков», привезенных английскими купцами Борису Годунову. В указанном списке значилось: 9345 золотых монет, 71 изумрудных камней, две запонки с камнем, одна с агатом, две золотых пуговицы с камнем, золотой перстень с изумрудом, 14 позолоченных серебряных стопок, 100 жемчужин, а также запонка золотая с камнем, на котором «вырезана образина (портрет) королевны»26. Впрочем, Годунов также не оставался в долгу перед королевой. В 1587 г. Горсею, отбывавшему в Англию, вручили подарки для королевы от царя и «особенно от Бориса Федоровича». Багаж посланника и дары разместились в обозе из 70 телег. На аудиенции у королевы Горсей, вручая письма от Годунова, засвидетельствовал «его дружбу и готовность к услугам», а также заверил Елизавету в том, что Борис Федорович «превыше всех государей и властелинов мира почитает и мечтает быть полезным ее императорскому… величеству». Затем настал черед демонстрации московских даров. Церемонию знакомства с «поминками» Горсей не преминул описать. «Они (подарки) были выставлены в галерее. Она (королева) приказала некоторым (придворным) остаться, другим уйти, боясь, что они будут просить чего-нибудь. Я показывал, а королева дотрагивалась своей рукой до каждого свертка, там было четыре куска персидской золотой парчи и два куска серебряной, большая белая 25 Там же. С. 404. 26СИРИО.Т. 38. С. 250.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 79 мантия из штофа, на которой было выткано солнце… еще был прекрасный большой турецкий ковер, четыре богатых связки черных соболей, шесть больших… рысьих шкур, две белые шубы из горностая. Королева даже вспотела, устав перебирать золотые ткани и особенно соболей и меха»27. Однако этим московские подарки не исчерпывались. Выглянув из окна дворца, королева увидела во дворе двух белых кречетов, свору собак, ловчих соколов и двух ястребов, после чего изрекла: «Это действительно редкий и настоящий царский подарок!» Не поскупился Годунов и на подарки самому посланнику. Он прислал Горсею «необыкновенно редкое платье из ткани, затканной и вышитой серебром, из Персии… стоящее так дорого, что я, – сообщал посланник, – не смог бы даже оценить его; красивый вышитый шатер или тент; вышитые платки, полотенца, рубахи с золотой и серебряной нитью… сорок прекрасных соболей, множество отборных соколов». На дорогу в Англию Горсею была пожалована также провизия: 70 овец, 20 быков, 600 кур, 40 окороков, 2 коровы, 2 козы, 10 лососей, 40 галлонов водки, 100 галлонов меда, 200 галлонов пива, 100 караваев белого хлеба, 600 бушелей муки, 2 тысячи яиц, запас чеснока и лука. А после того, как Горсей отправил с дороги «благодарственные письма» Борису Федоровичу и другим высоким чиновникам, ему доставили новые дары: кусок золотой парчи на платье, чтобы «носить в память о Борисе Федоровиче», и прекрасную связку соболей на его украшение28. Последняя миссия Горсея от Елизаветы к царю состоялась в 1590–1591 гг. В Москве в это время произошли перемены, и Борис Годунов встретился с английским посланником тайно. «Приказав всем отойти, – писал Горсей, – он поцеловал меня, по их обычаю, и со слезами сказал, что не может по разным серьезным причинам, оказывать открыто мне прежнее расположение… Он говорил о разных вещах, которые нельзя доверить бумаге. Прощаясь, он уверял меня, что не даст и волосу упасть с моей головы»29. Однако вскоре Горсею предъявили «многие обвинения», в числе которых называли его сношения с польским королем, а также вывоз из России «больших сокровищ». Впрочем, дальнейшее дознание быстро прекрати– 27 Горсей Дж. С. 112–113. 28 Там же. С. 109, 111. 29 Там же. С. 129.

80 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России ли, хотя английского посланника и препроводили на время в Ярославль. Там-то Горсей и узнал о трагедии в Угличе, случившейся в мае 1591 г. – убийстве младшего сына Ивана Грозного царевича Дмитрия. По рассказам Горсея, один из слуг царевича перерезал ему горло. Под пытками убийца, будто бы, признался, что его послал это сделать Борис Годунов30. Вскоре после этих трагических событий Горсей был, по сути дела, выслан из России. Его выпроводили без отпускной аудиенции у царя и уже ставших традиционными посланий к королеве от Годунова. Однако Борис написал Горсею, что будет, как и прежде, заботиться о его благополучии и готов, в случае необходимости, прислать из собственной казны денег, если посланник в том нуждается. Ответ Горсея не заставил себя долго ждать. 20 марта 1605 г. англичанин обратился с письмом к Годунову, в котором напоминал о данном обещании: «Комфорт, довольство, которыми я прежде пользовался, по моей скромности не позволяли мне докучать Вашему Величеству такого рода просьбой. Теперь я покорно прошу Ваше Величество приказать, чтобы это ваше царское вспомоществование было прислано ко мне, дабы насколько возможно поддержать мое нынешнее состояние. Я знаю, что Всемогущий Господь сделал вас Государем обширнейших владений, величайшего народа и казны богатейшей, чем какого-либо другого монарха в мире, поэтому и очень малая дача из вашей царской казны будет много значить сама по себе, и будучи малой – очень поддержит и поможет мне и моей семье»31. Годунов настолько доверял англичанам, что даже подумывал, как в свое время Грозный, об эмиграции в Англию. «Правитель отослал свои богатства в Соловецкий монастырь, – сообщал Горсей. – Он хотел, чтобы в случае необходимости они были там готовы к отправке в Англию, считая это самым надежным убежищем и хранилищем в случае необходимости, если бы его туда выжили». Если бы побег Годунова состоялся, то Англия «получила бы большую выгоду от огромной ценности этого богатства», – с долей цинизма заключал посланник32. Откровенно проанглийские симпатии Бориса Годунова проявились после смерти Федора Иоанновича в 1598 г., когда он вступил на русский престол. Уже в последние годы правления царя Федора 30 Там же. С. 130. 31 Старина и новизна. Исторический сборник. Кн. 14. М., 1911. С. 216–217. 32 Там же. С. 109.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 81 Борис Годунов, как свидетельствовал Горсей, «становился все более могущественным и захватывал все большую власть, угнетая, подавляя и убирая постепенно самую значительную и древнюю знать, которую ему удалось отстранить и истязать безнаказанно, чтобы его боялись и страшились; он… заставил патриарха, митрополитов, епископов, монахов и других – новую возвысившуюся знать, чиновников, купцов, а также всех других своих людишек бить ему челом, прося о принятии венца на царство»33. Королева Елизавета, прослышав о воцарении «английского доброхота» Бориса, незамедлительно направила грамоту, в которой вспоминала его «прежнюю любовь и раденье» к ее подданным, которые торгуют в Московском государстве, и выражала надежду, что и впредь любовь Годунова к англичанам «неподвижна будет». «К тому же, мы радуемся, – продолжала королева, – что наш доброхот учинился на таком преславном государстве по избранию всего народа великим государем; и мы со своей стороны рады к вам всякою дружбою и доброхотеньем, где будет возможно, а от вашего величества к нам того же надеемся»34. Новоиспеченный царь Борис незамедлительно отправил королеве ответную грамоту, в которой заявлял: «И мы… князь Борис Федорович всея Руси самодержец… хотим бытии в братской любви и… крепкой дружбе… и ваших торговых людей, которые торгуют в нашем государстве… как преж сего жаловали, так и впредь жаловати хотим… по-прежнему беспошлинно»35. И действительно, торговые отношения с англичанами при Годунове не менялись, и, как подчеркивал Э. Симмонс, все трения в коммерческих отношения между обеими странами к 1599 г. были упразднены. Не случайно, Борис Годунов высоко почитался английскими купцами, как их друг и покровитель36. В 1600 г. страны обменялись новыми посольствами. В Англию был направлен посланником дворянин Григорий Микулин. «Мику– лину при всяком удобном случае давали знать, что ему оказывается особенная честь пред другими послами, – писал С. М. Соловьев, – Елизавета говорила по-прежнему: «Со многими великими христи– 33 Там же. С. 133. 31 СИРИО. С. 260. 35Тамже. С281. 36 Simmons E.J. Op. cit. P. 30.

82 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России анскими государями у меня братская любовь, но, ни с одним такой любви нет, как с вашим великим государем»37. В то время, как русский посланник дожидался аудиенции королевы, в Россию прибыл английский посланник Ричард Ли. Его сопровождали 12 знатных дворян и 32 слуги. Депутации прием был оказан по самому высшему разряду. В ожидании проезда английского посла через Псков городские власти организовали гулянье «всяких людей» и стрельцов, «в чистом в цветном платье теми улицами, которыми ехати аглинскому послу»38. Позаботились и о пропитании англичан. По царскому указу, послу и дворянам, его сопровождавшим, по прибытии в Архангельск власти обязали выдать: 2 калача и 2 хлеба, 2 утят или 2 цыплят, барана, 5 кур, 5 частей говядины, 2 гривенки коровьего масла, 50 яиц, сметану, соль, муку, свечи. Упоминались и напитки. Послу полагалось 3 чарки вина горячего и ведро меду, а также 3 ведра пива. Что касается посольских и дворянских людей, то они получали корму: 32 хлеба и калачей, 3 баранов, полчетверика крупы овсяной или гречневой, «на деньгу соли», а также 7 ведер пива39. Такое количество продуктов приказано было выдавать ежедневно. Меню английского посла и сопровождавших его лиц в Москве отличалось не только обилием, но и большим разнообразием. Так, на два дня послу с дворянами и людьми выдали: гуся, зайца, тетеревов, двух утят, четырех баранов, 16 кур, «полоть ветчины», 200 яиц, 5 гривен масла коровьего, полведра сметаны, крупу, соль, уксус, муку, чеснок, капусту и пр. Питье послу на один день поставили в следующем количестве: 5 чарок вина, горячего двойного, несколько кружек рома, меда вишневого, малинового, полведра меда паточного, ведро меду княжеского, ведро пива. Предусмотрели также пряности: шафран, гвоздику, имбирь, корицу, перец. Позаботились о дровах: «в избы и в поварню по 5 возов дров на день»40. Как видно, Годунов очень старался обустроить быт английского посольства как можно комфортнее. Между тем, подобный прием не распространялся на всех англичан, прибывавших в Московское государство. К примеру, доктор Виллис приехал в Россию в августе 1599 г. с письмами к государю 37 Соловьев С. М. Указ. соч. Т. 8. М., 1989. С. 359. 38СИРИО. Указ. соч. С. 408. 39 Там же. С. 369–370.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 83 от королевы и надеялся, что ему окажут достойный прием. Между тем, этого не случилось. «Лишь через шесть часов мне позволили войти в небольшой дом, и была уже ночь, когда я его занял вместе с приставом (присланным) для наблюдения за мною. На ужин мне дали кусок холодного мяса, и я пробыл в этом доме 5 дней. На обед я получал только кусок старой вареной, а к ужину жареной говядины, а дом мой постоянно был полон пьяных русских. Получив разрешение и лошадей, оттуда (т. е. из Ивангорода), я выехал 4 сентября около 9 часов утра… и все мое путешествие не стоило каких-либо расходов для Великого князя, кроме прогонов для лошадей. Подъехав к воротам столицы, – продолжал свое повествование Виллис, – пристав отвел мне длинное низкое помещение, а сам отправился к канцлеру вместе с письмами к нему от Ивангородского воеводы… Тем временем, будучи голодным от продолжительного поста, усталым от непрерывного путешествия, я не мог получить ни еды, ни питья и даже какого-нибудь другого места для отдыха, ибо скамейка в дымной комнате была полна нищих и усеяна мухами. Наконец, я получил хороший обед, который принесли мне английские купцы, едва получившие позволение от канцлера посетить меня». И только благодаря вмешательству соотечественников, Виллис наконец-то с трудом получил у посольского дьяка согласие на то, чтобы въехать в Москву и остановиться в английском доме (на Варварке в Китай-городе), так как по словам дьяка Щелкалова, «во всем городе не было другого подходящего для меня дома, хотя этот город также велик, как Париж во Франции»41. Покровительственное отношение Годунова к англичанам продолжалось и после смерти королевы Елизаветы и вступлении на престол короля Якова I Стюарта в 1603 г. С известием о свершившемся событии в Москву в 1604 г. прибыло посольство Томаса Смита. Как свидетельствовал один из членов посольства известный своим сотрудничеством с У. Шекспиром английский драматург Уилкинс Джорж, посла и его свиту встречали тысячи москвичей, а по обеим сторонам пути «выстроились несколько сотен молодых бояр, дворян и богатых купцов, верхом на нарядно убранных конях»42. Постам же. С. 390–391. 11 Старина и новизна. Указ. соч. С. 294. 42 Джорж У. Сэра Томаса Смита путешествие и пребывание в России…// Иностранцы о древней Москве (Москва XV–XVII веков). М., 1991. С. 164.

84 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России добно своим предшественникам, посланник и члены его свиты были поражены пышностью и торжественностью царского церемониала в Кремле. Их поразил также вид «могущественного царя», который «восседал на золотом троне, обитом дорогою тафтой, в правой руке он держал золотой скипетр, а на голове имел корону из чистого золота; на шее у него было надето ожерелье из драгоценных камней и жемчуга; его верхняя одежда была сделана из малинового бархата, красиво вышита золотом и изукрашена драгоценными камнями». Не отставали в богатстве нарядов от царя и его ближайшие придворные: члены царской Думы и бояре «в одежде из золотой парчи и тафты, в высоких шапках из черно-бурых лисиц». Джорж насчитал таких разодетых придворных до двухсот человек43. Желая добиться подтверждения от русского царя прежних привилегий для своих купцов, присовокупив к ним еще и просьбу о транзитной торговле с Персией и восточной Индией, Яков I передал с посольством Смита богатые дары для Годунова. Среди них преобладали серебряная посуда (блюда, кувшин, кубки, фляги, высокие кружки с крышками) и ткани. Сыну Годунова царевичу Федору был поднесен отрез бархата малинового цвета и два пистолета. Самому царю подарили нить жемчуга в две тысячи зерен и нарядно украшенную карету. Этот экипаж произвел сильное впечатление на обитателей Кремля, а также на москвичей, когда запряженный двумя парадными лошадьми он перемещался по городу44. Надо признать, что Борис Годунов чествовал не одних только англичан. По утверждению историка Н. И. Костомарова, «никто из прежних московских царей не отличался такой благосклонностью к иностранцам, как Борис». Он пригласил на царскую службу «ливонских немцев», предоставив им льготы от податей и повинностей, позволил построить в Немецкой слободе протестантскую церковь. Приезжавшие из Германии, Швеции, Франции врачи, аптекари, ученые и военные люди встречали при дворе самый радушный прием45. При Годунове заметно увеличилось число иностранцев в войске. Если при Грозном среди воинов чаще всего можно было видеть черемисов, мордву и татар, то теперь в войске Годунова насчиты– 13 Там же. С. 165–166. 11 Арел М. С, Богатырев С. Н. Англичане в Москве времен Бориса Годунова (по документам посольства Т. Смита. 1604–1605 годов) // Археографический ежегодник за 1997 год. М., 1997. С. 443–444. 15 Костомаров Н. И. Герои Смутного времени. Указ. соч. С. 45.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 85 валось до полутора тысяч иноземцев – немцев, поляков, литовцев, греков, шотландцев, датчан, шведов. «Давно уже московские государи начали принимать в службу иностранцев, немцев, – отмечал С. М. Соловьев, – но никогда еще эти иностранцы не пользовались таким почетом и такими выгодами, как при Борисе». И далее историк разъяснял причины подобной «любезности» Годунова в отношении к иностранным военным специалистам. Это, во-первых, желание царя приласкать ливонцев, во-вторых, явное преимущество иностранных ратников перед русскими, и, наконец, в-третьих, «подозрительность Бориса, который не доверял своим русским, хотел окружить себя иностранцами, вполне ему преданными». Принимая к себе на военную службу иностранцев, царь Борис обещал дворян сделать князьями, а «меньших людей» – боярами. «Мы дадим вам землю, людей и слуг, – заверял их Годунов, – будем водить вас в шелку и золоте, кошельки ваши наполним деньгами». От иностранцев же требовалось лишь служить «верой и правдой» самому царю и его наследнику, и «ни в какие другие государства» не отъезжать46. При Годунове возросло в стране и число иностранных купцов, прибывавших из Англии, Голландии, Германии, Франции. Все они были обласканы царем. К примеру, купцы ливонские, вывезенные в Москву еще при Грозном, получили из царской казны по 300–400 рублей взаймы на бессрочное время и без процентов «под условием не выезжать из России без позволения и не распускать за границей дурных слухов о государе». Двум из них Борис предоставил жалованные грамоты на звание «московских лучших торговых людей» с правом беспошлинной торговли с иностранными государствами, а также с освобождением их дворов от всяких податей и повинностей. Очевидно, что подобные условия, создаваемые царем для иностранных специалистов, и заставили русского историка XIX в. А. В. Арсеньева признать: «Царствование Бориса Годунова было праздником для всех иностранцев, как живших в России, так и имевших торговые сношения с нею. Он, предтеча Петра Великого, ласкал и ублажал их, призывал на службу и щедро одаривал»47. 16 Соловьев С. М. Указ. соч. Т. 8. С. 369. 17 Арсеньев А. В. История посылки первых русских студентов за границу при Борисе Годунове. СПб., 1887. С. 6.

86 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России Откровенно прозападные симпатии Годунова проявились также в его матримониальных планах. Подобно Грозному, он тоже решил породниться с иностранными аристократами, хотя и не сам лично, а через своих детей – дочь Ксению и сына Федора. Заметим, что проблема сватовства детей Годунова в свое время подробно изучалась в XIX в. ученым Д. Цветаевым. Не обошли ее своим вниманием и западные ученые48. По мнению Цветаева, Годунов пытался породниться с европейскими аристократами не только в «чисто государственных целях», но и чтобы облагородить свой не слишком знатный род49. Началось все с поисков жениха для дочери Годунова Ксении. Согласно русским летописям, Ксения представляла собой «лучший образец тогдашней боярышни». Среднего роста, «телом изобильна», белолицая и румяная, с большими выразительными черными глазами, густыми волосами дочь Годунова отличалась благонравием, здравомыслием, была «навычная в книгах, любительница духовного пения». Она любила вышивать и заниматься иконописью. Знала грамоту, а, возможно, и какой-то иностранный язык. В 1598 г., когда Ксении пошел семнадцатый год, Борис надумал выдать ее замуж за шведского принца Густава. Его отец король Эрих XIV был к тому времени низложен, а потому сын скитался по Европе. И вот, этого-то «скитальца» царь решил сосватать за свою дочь с тем, чтобы через него подчинить себе Ливонию. К Густаву отправили послов. 19 августа 1599 г. его уже торжественно встречали в Московском государстве. Царь пожаловал жениху в удел Калугу и 10 тыс. рублей. Однако Густав предпочел задержаться в Москве. Выписав к себе из Данцига приятелей, а также давнюю возлюбленную Екатерину Катер, он начал «сумасбродствовать». Московские власти стали внушать «жениху», что если он желает заручиться поддержкой Годунова в получении Ливонии и шведской короны, то должен просить руки Ксении и принять православие. Однако «разгульный, своенравный принц», даже не предприняв попытки взглянуть на свою невесту, 48 Цветаев Д. Из истории брачных дел в царской семье московского периода. М.,1884; Allen W. Е. The Georgian Marriage Projects of Boris Godunov / / Oxford Slavonic Papers. 1965, № 12; Willan T. S. The Early History of Russian Company. Manchester, 1968; Evans N. E. The Anglo-Russian Royal Marriage Negotiations of 1600–1603 // Slavonic and East European Review. Lnd.,1983 № 61. 49 Цветаев Д. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890. С. 440.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 87 продолжал развлекаться со своими приятелями и любимой «пассией». Когда же Густав пожелал уехать «в отпуск» на родину, и ему в том было отказано, жених пригрозил, что сожжет Москву. Царь Борис пришел к выводу, что такой зять ему не подойдет, и Густав, лишенный Калуги, в 1601 г. был выслан на житье в Углич. Между тем, англичане стали опасаться, как бы русский царь не породнился с Австрийским домом. Королева Елизавета, отправляя в Россию посланника Ричарда Ли, наказывала ему всячески препятствовать подобным планам Годунова. Со своей стороны, Елизавета предлагала в невесты царевичу Федору дочь английского графа Дэрби. Однако, поскольку «невеста» оказалась намного старше царевича Федора, ее кандидатуру в Москве отклонили. Королева не сдавалась и через посла Джона Мерика передала для ознакомления царю целый список своих родственников, из числа которых Годунов мог самолично выбрать подходящие партии для своих детей. Между тем, на этот раз англичане со своими предложениями припозднились: в Москве уже ожидали нового жениха для Ксении – принца Иоанна, младшего брата датского короля Христиана IV. По свидетельствам Дж. Горсея, «жених был доблестным, умным, подающим надежды молодым принцем; с помощью его и его союзников царь надеялся совершить чудеса»50. Поначалу послы обменялись портретами молодых. Царь пообещал жениху выделить в удел Тверскую область, разрешил отправлять свою религию и построить для этой цели несколько кирх, а также посулил выплатить «молодым» 400 тыс. польских злотых. Столь щедрые посулы царя вдохновили Иоанна, и уже 1 августа 1602 г. он отправился в Россию. В далекий путь принца сопровождала свита в 350 человек, в числе которых были королевские послы, сенаторы, пасторы, дворяне и слуги. Когда жених прибыл в Ивангород, его встречали салютом из пушек. Боярин Михаил Глебович Салтыков и думный дьяк Афанасий Власьев подготовили к приезду принца 31 судно. Самое большое из них, внутри богато украшенное коврами и бархатом, предназначалось для Иоанна. Весь путь до Москвы представлял собой одно торжественное шествие. Иностранная процессия в сопровождении стрельцов двигалась медленно. На каждом привале путешественников ожидало богатое угощение и торжественные встречи с боярами и купцами. Горсей Дж. Указ. соч. С. 134.

88 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России Салтыков извещал государя: «И королевич ехал в возке, с ним королевские послы, а платьице на нем было атлас, сделано с канителью по-немецки, шляпка пуховая, на ней кружевца, делано из золота да серебра с канителью, чулочки шелка ал, башмачки сафьян синь»51. 19 сентября королевич прибыл в Москву. «Навстречу ему был выслан особый отряд тысячи полторы конников из русской знати и служивших при дворе татар, немцев, поляков, – повествовал Д. Цветаев, – все были в дорогих одеждах, их красивые кони в серебряной вызолоченной сбруе. Играла музыка». К принцу подвели коня «в превосходной сбруе». И вся процессия двинулась в Кремль. Улицы, по которым продвигались, были запружены любопытными горожанами в праздничных нарядах. Многие женщины украсили себя «дорогими каменьями». Звонили колокола. «Со стены Кремля тайно смотрел на въезд сам государь со своим сыном». Прибывших гостей расселили в лучших домах Китай-города, прислали царский обед из ста блюд, с пивом, медом, винами и водкой. Вся посуда была из золота. 28 сентября состоялась царская аудиенция, которую столь красочно описал Д. Цветаев: «В золотой палате сидели на троне Годунов и его сын, окруженные многочисленной толпой придворных и одетые в самые дорогие царские одежды, блестевшие золотом и каменьями. Как только принц вошел, царь и царевич встали. Принц почтительно приблизился к ним и поклонился, царь и царевич обняли его, поцеловались с ним, посадили рядом и долго разговаривали»52. После окончания торжественного обеда в Грановитой палате, на котором присутствовали бояре, высшее духовенство, богатое купечество, а также датские гости и «служилые иноземцы», царь и царевич сняли с себя дорогие, украшенные каменьями цепи, и надели их на принца. Ему подарили также много других дорогих предметов: посуду, одежду, украшения. Примечательно, что невеста, по обычаям того времени, на обеде не присутствовала, однако смогла удовлетворить свое любопытство и взглянуть на жениха из особого, скрытого места в верхнем коридоре. Жених был красив, строен, с белым, продолговатым лицом, и очень приглянулся Ксении. Казалось, все складывалось удачно. Но вдруг приключилась беда: принц внезапно заболел горячкой. Болезнь протекала стреми– 51 Цит. по: Цветаев Д. Протестантство и протестанты… С. 448. 52 Там же. С. 450–451.

Глава III. «Ласкатель англичан» Борис Годунов 89 тельно и завершилась смертью Иоанна. Узнав о трагической вести, Ксения упала в беспамятстве. Горе Годунова было безутешным. Как свидетельствовал английский драматург У. Джорж, принц был погребен в алтаре голландской церкви «с царскими почестями». «Сам государь и царевич провожали гроб до первых царских ворот, а все члены боярской думы, бояре, дворяне и прочие проследовали в самую церковь, где и отстояли до самого конца службы». По описаниям англичанина, «над прахом покойного принца возвышается обширная гробница, покрытая черным бархатом, по стенам церкви и алтаря развешаны щиты с изображением принцева герба со всеми его украшениями, так что все имеет царственный вид»53. Вокруг внезапной смерти принца еще долго не утихали слухи: в самой Дании предполагали, что его отравили. И, возможно, что подобные предположения имели под собой основания. Во всяком случае, англичане уж точно не желали, чтобы подобный брак датского принца и русской царевны состоялся. Как полагал британский корреспондент Р. Барнес, обращаясь в письме к государственному секретарю Ее Величества Роберту Сесилю, этот брак «поставил бы видный крест над положением здесь английской нации, ибо, как я узнал от двух переводчиков, которые стояли к нему очень близко, он клялся несколько раз разрушить здесь английскую торговлю»54. Между тем, неудачное сватовство Ксении не отвратило Годунова от намерения породниться с иноземными аристократами. Царь вновь обратился к английской королеве с просьбой посодействовать в выборе подходящей партии для своих детей. Направляя своего посланника Джона Мерика в Россию, королева советовала передать Борису Годунову, что она «так сильно желает показать наглядно ему, в какой степени она почитает его дружбу, что избегает называть ему лиц, не близких ей по королевской крови, хотя есть различные другие знатные фамилии, даже родственники ей по матери, о которых она до сих пор уклонялась говорить или писать». Елизавета рекомендовала представить царю родословную, «как доказательство того, что это не такое дело, над которым Ее Величество не думала бы серьезно». Посланник должен был указать, что это «трудное дело отыскать подходящих лиц по летам, затем нелегко убедить родителей со своими детьми, чтобы выдать их жить в стра– 53 Джорж У. Указ. соч. С. 167. 54 Старина и новизна. С. 340.