Текст книги "Англичане в допетровской России"

Автор книги: Т. Лабутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

1 58 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин. Провинциальный дворянин из Пскова, дослужившийся до чина государственного канцлера исключительно благодаря своим знаниям, талантам и способностям, он неплохо знал математику, латынь, польский и немецкий языки. Все это пригодилось ему на дипломатической службе. Его сослуживцы говорили, что он хорошо знает «немецкое дело и немецкие обычаи». Вскоре Ордин-Нащокин прославился, как ревностный поклонник Западной Европы и «жестокий критик отечественного быта». «Привязанность его к западноевропейским порядкам и порицание своих нравилось иноземцам, с ним сближавшимся, которые снисходительно признавали в нем «неглупого подражателя» своих обычаев». Неудивительно, что недоброжелатели нередко называли Ордин-Нащокина «иноземцем»100. Зато иностранцы высоко его ценили. С. Коллинс характеризовал Ордин-Нащокина, как человека «неподкупного, строго воздержанного, неутомимого в делах». На его взгляд, Ордин-Нащокин «великий политик, очень важный и мудрый государственный министр, и может быть, не уступит ни одному из министров европейских». Нам представляется, что столь высокая оценка Ордин-Нащокина не в последнюю очередь была дана английским врачом потому, что канцлер считался «единственным покровителем англичан» в правительстве101. Между тем, Ордин-Нащокин не являлся слепым подражателем западной культуры. Он был убежден в том, что «не все нужно брать без разбора у чужих». «Какое нам дело до иноземных обычаев, – говаривал он, – их платье не по нас, а наше не по них». По мнению Ключевского, Ордин-Нащокин был «один из немногих западников, подумавших о том, что можно и чего не нужно заимствовать, искавших соглашения общеевропейской культуры с национальной самобытностью»102. Другой «любитель немцев», дядя царя Никита Иванович Романов, прослыл как покровитель иноземцев, был большим «охотником до их музыки и костюма» и считался «немножко вольнодумцем». Он одел своих людей в ливреи, чем вызвал гнев патриарха Никона. Испросив образец ливреи у хозяина, патриарх повелел ее изрезать «в куски». Как упоминал С. М. Соловьев, именно у Никиты Рома– 100 Там же. С. 317–318. 101 Коллинс С. С. 33–34. 102 Ключевский В. О. Т. III. С. 319.

Глава V. Британцы и первые Романовы 159 нова имелся тот самый бот, который впоследствии заинтересовал его внучатого племянника Петра Алексеевича и послужил началом российского флота. Воспитатель и свояк царя Борис Иванович Морозов, в преклонных годах выражавший сожаление, что в молодости не получил надлежащего образования, одевал своего питомца, царевича Алексея и его придворных сверстников в немецкое платье. Советник царя Федор Михайлович Ртищев прославился как «ревнитель» наук и школьного образования. Неподалеку от Москвы он устроил Андреевский монастырь, куда за свой счет пригласил 30 ученых монахов, поручив им переводить иностранные книги, а также обучать грамматике греческой, латинской, славянской, риторике, философии и другим наукам всех желающих. Сам Ртищев тоже стал «студентом» этой «вольной школы». Он полюбил допоздна засиживаться в монастыре, беседуя с учеными монахами, учился у них греческому языку. Еще один любимец царя, воспитатель его второй супруги Натальи Кирилловны Нарышкиной – Артамон Сергеевич Матвеев, дьячий сын, прославился тем, что первым открыл в своем московском доме, убранном на европейский манер картинами и часами, нечто похожее на «журфикс». Как отмечал Ключевский, это были собрания, где можно было «поговорить, обменяться мыслями и новостями, с участием хозяйки и без попоек». Именно Матвеев являлся одним из устроителей придворного театра. Из своих дворовых людей он составил труппу актеров, которые тешили государя представлениями. Жена Матвеева не жила затворницей, как то было принято в боярских семьях. Своему сыну Матвеев дал европейское образование. К концу царствования Алексея Михайловича Матвеев сделался главой сразу двух важных приказов – Малороссийского и Посольского. Справедливости ради заметим, что не только предметы обихода или образовательная система европейцев привлекали внимание русских людей. Их интересовало также государственное устройство западных стран. К примеру, переводчик посольского приказа Андрей Виниус в своем статейном списке впервые представил сведения о системе государственного правления в Англии. «Правление Английского королевства, или… Великой Британии, – писал он, – есть отчасти монархиально (единовластно), отчасти аристократно (правление первых людей), отчасти демократно (народноправительно). Монархиально есть, потому что имеют англичане короля, который

1 60 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России имеет отчасти в правлении силу и повеления, только не самовластно. Аристократно и демократно есть потому: во время великих дел, начатия войны, или учинения мира, или поборов каких денежных, король созывает парламент или сейм. Парламент делится на два дома: один называют вышним, другой нижним домом. В вышнем собираются сенаторы и шляхта лучшая изо всей земли, в другом собираются старосты мирских людей всех городов и мест, хотя что в вышнем доме и приговорят, однако без позволения нижнего дома совершить то дело невозможно, потому что всякие поборы денежные зависят от меньшего дома. И потому вышний дом может назваться аристокра– ция, а нижний демокрация. А без повеления тех двух домов король не может в великих делах никакого совершенства учинить»103. Как видно, чиновник Посольского приказа неплохо разбирался в системе государственного устройства Англии, обратив внимание на то, что парламент обладал большим влиянием на короля. Иностранцы, приближенные ко двору Алексея Михайловича, очень хорошо разбирались в тонкостях придворной московской жизни. Те из приближенных царя, кто проявлял особый интерес к западной культуре, быстро становились объектами пристального внимания иностранцев, поскольку с их помощью можно было повлиять на государя. Показательно в этом отношении высказывание С. Коллинса. «Очень бы хорошо было, по моему мнению, – писал английский врач, – если бы какой-нибудь умный человек сделал в Москве самое выгодное описание государств, принадлежащих Его Величеству, королю британскому, его могущества, западноиндий– ских колоний со всеми их доходами, и приложил карту всех этих земель, поднесть бы это сочинение Афанасию Нащокину, чтобы… дать ему истинное понятие о могуществе британского короля… Нащокин занимает первое место в делах государственных»104. Возможно, что царь лично общался с англичанами, не только со своим лечащим врачом. Так, Соловьев упоминал, что накануне Рождества государь посещал тюремный и английский дворы, где «жаловал милостыню из своих рук». На английском дворе он одаривал пленных поляков, немцев и «черкас». Кто знает, быть может именно под влиянием бесед с англичанами, у царя зародился план об устройстве мануфактур, чтобы занять работой бедный люд, как 103 Цит. по: Соловьев С. 7И, Т. 12. С. 518–519. 104 Коллинс С. С. 39.

Глава V. Британцы и первые Романовы 161 то практиковалось в работных домах Англии. В семи верстах от Москвы, сообщал С. Коллинс, царь выстроил «для обрабатывания пеньки и льна красивые дома, которые находятся в большом порядке, очень обширны и будут доставлять работу всем бедным в государстве. Царица будет заведовать женщинами в этом заведении, для своих польз и выгод. Таким образом царь совершенствует мануфактуры своего государства»105. Ярко выраженные симпатии царя и его ближайшего окружения к иностранцам, покровительство европейским специалистам, заимствование элементов западной бытовой культуры, восторженное отношение к носителям этой культуры – все это способствовало зарождению в XVII веке нового течения в общественной российской мысли – «западничества». «Это было несомненным шагом вперед, отмечал ученый М. А. Алпатов. – Появление западничества означало признание необходимости борьбы за ликвидацию отсталости России. С другой стороны, западничество таило в себе и опасность – оно, как показал дальнейший опыт, зачастую порождало недооценку, а то и прямое высокомерие ко всему русскому»106. Между тем, западничество явилось лишь одной стороной «медали». Ее другой стороной сделалось «славянофильство». По признанию Э. Симмонса, в правление царя Алексея Михайловича «национализм начал организовываться в мощную оппозицию». Именно XVII век, на взгляд исследователя, и явился исходной точкой в размежеваниях западников и славянофилов107. Своеобразным противостоянием росту западничества среди высших кругов во главе с политической элитой явилось зарождение в русском обществе такого явления, как ксенофобия. Первые ростки ксенофобии были отмечены еще при Иване Грозном. Русские люди возмущались неофициальными формами общения царя с иностранцами, к которым тот проявлял «расположение и ласку». Православных москвичей удивляло свободное обсуждение царем с иностранцами религиозных тем, а также данное им разрешение на отправление протестантского богослужения и строительство кирхи для иноверцев. Между тем, в народном сознании религиозный во– 105 Там же. С. 34. 106 Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVII вв. М., 1973. С. 322. 107 Simmons Е. J. English Literature and Culture in Russia (1553–1840). Cambridge, 1935. P. 42.

162 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России прос был господствующим, и охрана православной религии от посягательств иноверцев выдвигалась на первый план в отношениях с ними. В XVII веке ксенофобия в русском обществе сделалась еще более ощутимой. «Ксенофобия проявлялась постоянно и резко, – отмечал Д. Г. Федосов, – в бегстве крестьян при виде иноземцев даже на оживленных приграничных дорогах, в выселении московских немцев в особую «резервацию» за пределы города, в насилиях и оскорбительных выходках над ними… Патриарх наставлял царей, дабы запретили в полках и во всем государстве «проклятым еретикам» быть начальниками», чтоб иноверцам-еретикам костелов… не давать строить нигде, новых латинских и иностранных обычаев и в платье перемен по-иноземски не вводить»108. Порой даже видные дворяне начинали требовать удаления «чужих» офицеров из русской армии. Наиболее ярко ксенофобские мотивы прозвучали в высказывании Юрия Крижанича. Просвещенный серб предостерегал русских людей от чрезмерного влияния Запада. «Иностранным купцам никак не должно позволять иметь в России дома, лавки, склады, погреба, никак не должно пускать к себе иностранных купеческих агентов, консулов, резидентов, – утверждал он. – Наш славянский народ весь подвержен такому окаянству, везде на плечах у нас сидят немцы, жиды, шотландцы, цыгане, армяне и греки, которые кровь из нас высасывают… Иностранцы над нами господствуют, обманывают нас всячески и делают из нас все, что хотят, потому и зовут нас варварами»109. Он обвинял чужеземцев в том, что те вмешиваются «в наши войны», «впутывают в свои войны и сеют меж нами внутренние раздоры и проклятое братоубийство». Крижанича возмущало, почему немцы «под предлогом ратного дела» прибывали в Россию, где получали «непомерно большое жалование», чем наносили обиду местным жителям. Иностранцы подкупали царя и бояр, чтобы брать в аренду рудники и мастерские, чем разоряли русский народ. Особое внимание Крижанич уделял ксеномании, или чужебесию – «бешеной любви к чужим вещам и народам, чрезмерному бешеному доверию к чужеземцам». «Эта смертоносная чума (или поветрие), – писал он, – заразила весь наш народ… Все беды, которые мы терпим, проистекают именно из-за того, что Федосов Д. Г. Указ. соч. С. 244–245. Цит. по: Соловьев С. М. Указ. соч. Т.13. С. 154–155.

Глава V. Британцы и первые Романовы 163 мы слишком много общаемся с чужеземцами и слишком много им доверяем». И далее автор приходил к заключению: «Ни один народ под солнцем испокон веков не был так обижен и опозорен чужеземцами, как мы, славяне, немцами. Значит, ни один народ не должен так остерегаться общения с чужеземцами, как мы, славяне». Между тем, Крижанич прекрасно понимал, что без общения с чужеземцами русские жить не могут. «Чужеземцы приносят нам четыре блага: благочестие, товары многие, наставления в науках и разные политические соглашения или договоры», – признавал он. Учитывая достижения Запада, пользуясь ими, следует в то же время «всеми способами от себя отвращать и отметать» то зло, которое чужеземцы несут с собой, заключал автор. Усилившийся процесс деления в русском обществе на западников и славянофилов не был столь безобидным, как казалось на первый взгляд. Он имел свои далеко идущие негативные последствия. Если до XVII в. русское общество отличалось однородностью, то по мере усиления западного влияния стало наблюдаться разрушение «нравственной цельности» самого общества, завершившееся в конечном итоге его расколом. «Как трескается стекло, неравномерно нагреваемое в разных своих частях, так и русское общество, неодинаково проникаясь западным влиянием во всех своих слоях, раскололось, – отмечал Ключевский. – Раскол, происшедший в русской церкви в XVII в., был церковным отражением этого нравственного раздвоения русского общества под действием западной культуры»110. С той поры русское общество разделилось на два лагеря: почитателей родной старины и приверженцев новизны, т. е. иноземного, западного. При этом высшие классы оставались равнодушными к родной старине и вполне отдавались иноземному влиянию. В свою очередь, славянофилы ненавидели все «привозные новшества». Подобное равнодушие одних и ненависть других «вошли в духовный состав русского общества как новые пружины, осложнившие общественное движение, тянувшие людей в разные стороны»111. Как видно, тесное сближение с Западом, начавшееся при отце Петра I, привнесло с собой не только «диковинные» европейские новинки обихода, костюмы, театральные представления, но и ино– 110 Ключевский В. О. Указ. соч. Т. III. С. 339–340. 111 Там же. С. 340.

1 64 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России земных командиров в армию. Самым серьезным последствием подобного сближения явился начавшийся необратимый процесс раскола российского общества. В то же время именно благодаря знакомству с передовыми достижениями западноевропейской культуры представители политической элиты нашего государства во главе с самим царем смогли выработать стройную «преобразовательную программу». Основные положения этой программы сводились, на взгляд Ключевского, к следующему: мир и даже союз с Польшей; борьба со Швецией за восточный балтийский берег, с Турцией и Крымом за Южную Россию; завершение переустройства войска в регулярную армию; замена старой системы прямых налогов подушной и поземельной податями; развитие внешней торговли и обрабатывающей промышленности; введение городского самоуправления; освобождение крестьян от крепостной зависимости с землей; устройство общеобразовательных и технических школ, приспособленных к нуждам государства. Все это предполагалось осуществить «по иноземным образцам и при помощи иноземных специалистов». На взгляд историка, совокупность подобных задач явилась ничем иным, как преобразовательной программой Петра I. «В том и состоит значение московских государственных людей XVII века, – писал Ключевский, – они не только создали атмосферу, в которой вырос и которой дышал преобразователь, но и начертали программу его деятельности, в некоторых отношениях шедшую даже дальше того, что он сделал»112. Нельзя не признать того факта, что в западноевропейской культуре, оказавшей большое влияние на политическую элиту России при царе Алексее Михайловиче, основная составляющая принадлежала британцам. Они, как и в прежние времена, занимали ведущие позиции в торговле, промышленности, армии, медицине. В то же время положение самих англичан в России в XVII веке заметно изменилось: в торговле и промышленности их все больше теснили голландские конкуренты, а русский царь более не освобождал от уплаты пошлин. Все это явилось результатом укрепления позиций национального торгово-промышленного капитала и усиления Русского государства в целом. 112 Там же. С. 342.

ГЛАВА VI БРИТАНСКИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ НА ГОСУДАРЕВОЙ СЛУЖБЕ В предыдущих главах вопрос об иностранных специалистах, прибывавших с Запада на службу к царю, уже в какой-то мере затрагивался. Теперь настало время поговорить о том, как жилось и работалось британцам, оказавшимся на государевой службе в России. Наплыв иностранных ремесленников в Московское государство, как отмечалось ранее, начался после женитьбы Ивана III на византийской царевне Софье Палеолог. В 1472 г. в Москву прибыли греческие и итальянские мастера. В 1489 г. русским посланникам, отправлявшимся в Германию, наказали набрать там техников-металлургов, военного инженера, артиллериста, архитектора, серебряных дел мастера1. «Сильная нужда» в знающих какое– нибудь мастерство иностранцах явственно обозначилась в правление Ивана Грозного. В письме от 16 сентября 1567 г. царь обращался с просьбой к королеве Елизавете прислать из Англии архитектора, «который может делать крепости, башни и дворцы; доктора и аптекаря и других мастеров таких, которые отыскивают золото и серебро». Он обещал «пожаловать» королеву за ее «великую милость», а тех, кто захочет служить ему навсегда, обещал принять «на свое содержание» и пожаловать их, «чем они захотят», а тех, кто не захочет долее служить, наградить, «смотря по их трудам»2. Русский посланник Осип Непея из Англии привез с собой доктора, аптекаря, двух бочаров, семь канатных мастеров, скорняка, 1 Любименко И. Труд иноземцев в Московском государстве / / Архив истории труда в России. Пг., 1923. Кн. 6–7. С. 53–54. 2 Грамоты, собранные, переписанные и изданные Ю. Толстым // Толстой Ю. В. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией. 1553–1593. СПб., 1875. С. 36.

166 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России лесничего и десять торговых учеников. Вскоре к ним присоединились инженер Локк и «золотых дел» мастер Фома Грин. Большинство английских специалистов, приглашенных Иваном Грозным, принадлежали к врачам, аптекарям, а также инженерам и архитекторам. В XVII в. большую группу зарубежных специалистов стал представлять «военный люд». Впервые наемники использовались в Русском государстве при Василии Шуйском. Вскоре власти пришли также к убеждению о необходимости «перенять у немцев» их боевую технику. Эта техника, по утверждению академика С. Ф. Платонова, и представлялась «наиболее важным предметом заимствования в первые годы после Смуты». Кроме того, в стране уже при Михаиле Романове возник спрос на самые разнообразные предметы заграничного производства, от музыкальных инструментов и часов до металлических изделий и аптекарских снадобий. И вскоре иноземные солдат-профессионал, «мастер-техник» и купец «обратились в необходимую принадлежность» московской жизни3. 1. Медики Первыми специалистами, приглашенными в Московское государство на царскую службу, оказались врачи. Обращаясь к истории медицины допетровской России, ученый Ф. Л. Герман выделил три периода. Первый (988-1480 гг.) характеризовался тем, что все медицинские познания были привнесены в нашу страну главным образом духовенством из Византии, в руках которого находилось и все врачебное дело. Второй период (1480–1620 гг.) ознаменовался появлением в России западноевропейских врачей, обслуживающих исключительно царя и его приближенных. Наконец, третий период (1620–1682 гг.) заложил основу для обособления врачебного дела, основания Аптекарского приказа, создания медицинской школы и аптек, что в конечном итоге способствовало появлению отечественных врачей в России4. Профессиональные врачи, известные европейцам со времен Римской империи, на Руси появились лишь в XV веке. Первый из них оказался при дворе Ивана III, по всей вероятности, после его 3 Платонов С. Ф. Москва и Запад в XVI–XVII веках. Л., 1925. С. 57–58. 1 Герман Ф. Л. Врачебный быт допетровской Руси (Материалы для истории медицины в России). Вып. 1. Харьков, 1891. СП.

Глава VI. Британские специалисты на государевой службе 167 женитьбы на Софье Палеолог. В царствование Грозного врачебное дело постепенно начинает развиваться на более прочных основах. В 1557 г. английская королева Мария Тюдор прислала со своим посланником А. Дженкинсоном доктора Стэндиша. В последующие годы по приглашению царя из Англии прибыло еще несколько врачей: Арнульф, Иоганн, Ричард Эллис, Рейнольде, а также печально памятный Елисей Бомелий. Большим доверием Грозного пользовался доктор Роберт Якоб (прозванный в России Романом Елизаровым), который прибыл в Москву в 1581 г. вместе с аптекарем Дж. Фрэншем и фельдшером. С собой врач привез рекомендательное письмо от королевы Елизаветы, которая информировала о хорошей репутации своего придворного лекаря. С той поры, по утверждению Ф. Л. Германа, вошло в обычай требовать от вновь прибывших врачей рекомендательные письма или аттестаты, без которых их не только ни принимали на службу, но даже не допускали в пределы Московского государства5. Пользовавшийся большим доверием царя доктор Якоб, помимо своих прямых обязанностей, исполнял также отдельные конфиденциальные поручения Ивана Грозного. К примеру, именно он участвовал в сватовстве царя к леди Гастингс. В то же время доктор неукоснительно извещал свою королеву обо всех московских событиях. Таким образом, по утверждению ученого Н. П. Загоскина, складывался «интересный тип врача – дипломата, который неоднократно повторяется впоследствии, и в течение XVII века»6. Быть может, Грозный догадывался о «двойном» назначении своего врача и потому не доверял ему полностью. Во всяком случае, лекарство из его рук царь никогда не принимал. Как правило, назначенное снадобье подносилось царю его ближним боярином, как гарантия, что в нем не содержалось какого-либо яда. Ко времени правления Ивана Грозного относится также основание первой аптеки в Москве. Это событие совпало с прибытием из Англии аптекаря Джеймса Фрэншема (Якова Астафьева). В 1585 г. он был отпущен на родину по просьбе королевы для прощания с умирающим отцом. В Россию Фрэншем вернулся для продолжения службы уже в 1602 г. На этот раз его сопровождали жена 5 Там же. С. 45. 6 Загоскин Н. П. Врачи и врачебное дело в старинной России. Казань, 1891. С. 25.

168 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России и дети. С собой он вез большую партию медикаментов. Роспись «зелья», привезенного аптекарем из Англии, составляла 164 наименования. Она включала: масла, эссенции, спирты, настои («водки»), коренья, сиропы, семена розмарина, александрийский лист, горький миндаль, шалфей, алоэ, камфару, перец и т. п.7 В правление царя Федора Иоанновича в Россию вновь возвратился доктор Якоб. Он считался хорошим акушером и потому именно его королева Елизавета рекомендовала царице Ирине в письме от 24 марта 1585 г., отмечая, что он «всякие женские болезни знает, и… нас в наших болезнях лечил». По просьбе царя королева прислала в 1594 г. еще одного своего придворного врача, отличавшегося ученостью и большим опытом – доктора Марка Ридли. После смерти царя Ридли возвратился на родину. Борис Годунов, по замечанию С. М. Соловьева, «особенно дорожил медиками, потому что трепетал за свое здоровье и здоровье своего семейства». Опасаясь покушений на свою жизнь, он хотел «окружить себя искусными людьми, которые могли бы противодействовать вражьим замыслам». Всего в распоряжении Годунова имелось шесть иностранных медиков8. Главным среди них был уже известный нам англичанин М. Ридли. И, как отмечал ученый М. И. Радовский, Борис Годунов очень дорожил этим лейб-медиком, «ценя в нем не только врача, но и приятного, полезного собеседника, с которым он любил проводить время в своей загородной резиденции»9. Впрочем, далеко не все английские медики пользовались расположением царя. Так, присланный в 1599 г. королевский доктор Томас Виллис так и не был принят на царскую службу. Причиной отказа Годунова взять к себе на службу Виллиса послужило недоверие царя к англичанину, которому будто бы были даны поручения королевой, не относящиеся к врачебному делу. Борис Годунов «не очень-то доверял дипломату»10, а посему поручил одному из своих приближенных – боярину Василию Щелканову провести экзамен доктора. «Есть ли у тебя докторская грамота и докторские книги, и лечебные зелья?» – начал испытание Щелканов, обратившись к 7 Сборник императорского русского исторического общества, (далее – СИ– РИО). Т. 38. СПб., 1883. С. 433–435. 8 Соловьев С. M. История России с древнейших времен. Кн. IV. Т. 8. М., 1989. С.374. 9 Радовский М. И. Из истории англо-русских научных связей. М., 1961. С. 26. 10 Загоскин Н. П. Указ. соч. С. 27.

Глава VI. Британские специалисты на государевой службе 169 Виллису. «Были у меня докторские книги, да оставил я их в Любеке, чтобы меня пропустили сюда, – отвечал англичанин. – Не взял я собою и докторских зельев, так как нас, докторов, к вам не пропускают». «А как узнаешь ты в человеке болезни?» – продолжал допытываться Щелкалов. «В человеке всякую болезнь можно узнать и без книг, – отвечал врач. – Легкую болезнь можно познать разумом… Впрочем, – добавил Виллис, – у меня имеется и старая докторская книга: она у меня – в голове»11. Полученные ответы не удовлетворили сановника, а потому доктора после экзамена выпроводили из страны. После этого случая Борис Годунов перестал приглашать врачей из Англии. Свое предпочтение он перенес на лекарей из Венгрии, Лифляндии и Любека. Начало XVII века было отмечено знаменательным в истории русской медицины явлением – учреждением Аптекарского приказа, правительственного учреждения, ведавшего всем врачебным делом в России. Как правило, Аптекарский приказ возглавляли заслуженные бояре: в 1637 г. – И. Б. Черкасский, в 1642 г. – Ф. И. Шереметев, в 1646 г. – Б. И. Морозов, в 1662–1668 гг. – И. Д. Милославский, в 1673 г. – А. С. Матвеев, в 1678–1686 гг. – князь Н. И. Одоевский, в 1689 г. – князь Я. Н. Одоевский. В состав Аптекарского приказа, как правило, входили: доктора (терапевты), лекари (хирурги), аптекари, окулисты, цирюльники, рудометы (кровопускатели), костоправы, подлекари (фельдшеры), часовых дел мастера, а также переводчики, сторожа, огородники, собиратели трав, ученики. Аптекарский приказ занимался набором персонала, назначал жалованье, распределял обязанности, вершил суд и увольнял со службы нерадивых работников. Первая аптека, основанная англичанами, располагалась в Кремле и обслуживала исключительно царский двор. Начиная со второй половины XVII в. лекарства из аптеки стали отпускать также частным лицам и иностранцам. В военное время Аптекарский приказ направлял лекарственные средства в полки. Лекарства, предназначенные для царской семьи, хранились в особой комнате, опечатанной дьяком Приказа. Склянки и ящики со снадобьем были также опечатаны. Приготовленные лекарства трижды пробовались: доктором, который их прописал, главой Аптекарского приказа и тем служащим, который доставлял снадобья непосредственно царю. 11 Там же. С. 28.

1 70 Лабутина Т. Л. Англичане в допетровской России В 1672 г. царь Алексей Михайлович издал указ об учреждении новой аптеки «для продажи всяких лекарств всяких чинов людям»12. Эта аптека располагалась на Новом гостином дворе. Внутреннее ее убранство поражало современников своим великолепием. Один из иностранцев заметил, что «никогда не видывал столь превосходной аптеки». Вся аптечная посуда была изготовлена из шлифованного хрусталя, закрывалась позолоченными крышками. Отдельные предметы выполнены из чистого серебра. Лекарственные снадобья чаще всего привозили из-за границы: Англии, Голландии, Германии. Нередко их приобретали за баснословные цены. Во второй половине XVII столетия в Москве устроили три огорода для выращивания лекарственных трав: на Москве-реке, у Мясницких ворот и в Немецкой слободе. Цари из династии Романовых, как и их предшественники, продолжали приглашать к себе на службу врачей из Европы. Н. П. Загоскин приводил данные о количестве медиков, принятых на царскую службу во второй половине XVII века. При Михаиле Романове приняли на службу 8 докторов, 5 лекарей, 4 аптекарей; при Алексее Михайловиче – 11 докторов, 3 лекарей, 6 аптекарей, 1 главврача; при Федоре Алексеевиче – 4 докторов, 9 лекарей, 4 аптекарей13. Наибольшим влиянием при дворе по-прежнему пользовались английские медики. В сентябре 1622 г. на российскую службу прибыл доктор Артур Ди, который вручил царю Михаилу похвальную о себе грамоту от короля Якова I. Сын известного математика, Артур Ди у себя на родине прославился как способный врач. Он обучался в Оксфорде и Вестминстере, после чего был принят на королевскую службу, став лейб-медиком монарха. Находясь на царской службе в России вплоть до 1634 г., Артур Ди усиленно занимался алхимией и даже написал о том научный труд, который издал в Париже. Главным врачом царя Алексея Михайловича на протяжении почти 9 лет являлся уже известный нам Самуэл Коллинс. До приезда в Россию он обучался в Кембридже и Оксфорде. В 1630 г. получил докторскую степень и через несколько лет отправился в Москву. По завершении службы занялся литературным творчеством, написал трактат по анатомии и книгу о России, изданную в 1674 г. Летом 1665 г. по договору с агентом Гебдоном приехал в Россию еще один английский врач – Томас Вильсон. Надо заметить, 12 Герман Ф. Л. Как лечились московские цари. Киев-Харьков, 1895. С. 81. 13 Загоскин Н. П. Указ. соч. С. 48–49.

Глава VI. Британские специалисты на государевой службе 171 что попасть иностранным врачам на царскую службу было не просто. Аптекарский приказ относился к выбору врачей крайне разборчиво, требуя от претендентов на службу хороших рекомендаций и аттестатов. Подобные рекомендации могли давать не только коронованные особы, но и сами врачи, коллегии, города. Приезжавших на свой страх и риск медиков выдворяли из страны. Если кандидат не предоставлял аттестата, то ему устраивали экзамен. Так, по протекции английского посланника в 1601 г. был принят на царскую службу без диплома доктор Христофор Ритлингер. Позднее диплом доктора медицины он получил из рук самого царя, особым расположением которого пользовался. В 1631 г. известный доктор Артур Ди экзаменовал французского аптекаря Филиппа Брийота. Иностранные врачи имели определенные обязанности. Ежедневно они должны были являться в Аптекарский приказ, где получали различные поручения. Примечательно, что тех врачей, которые «манкировали» своими обязанностями и вовремя не являлись на дежурство, штрафовали, вычитая из их жалованья кормовые деньги за два месяца. Состоявшие на государевой службе врачи обслуживали не только царя и его семью, но и всех придворных. Особые требования предъявлялись к тому врачу, который пользовал царицу. Он ни в коем случае не должен был ее видеть, а потому комната, в которой происходил осмотр, была с плотно занавешенными окнами. Врачу не дозволялось прикасаться к обнаженной руке царицы, и чтобы проверить пульс, ее руку окутывали тонкой материей. В обязанности придворных врачей входило также обслуживание знатных иностранцев, проведение экспертизы, а также сопровождение царя в путешествиях. Как правило, царь заранее издавал указ, в котором сообщал, кому из врачей надлежит отправляться с ним в путь. Так, 5 декабря 1675 г. Алексей Михайлович издал указ, из которого следовало, что в село Хорошево с государем поедут доктор Симон Зомер, аптекарь Эглер, костоправ Степан Максимов, лекарь Федор Ильин, а также истопник, сторож, ученик. Под лекарства и разные снадобья отрядили три подводы14. Какими были условия содержания иностранных медиков? По признанию зарубежных источников (G. Bussow), положение врачей в России было хорошим, они пользовались «полным доверием 14 Герман Ф. Л. Как лечились московские цари. Указ. соч. С. 84, 98-100, 109.