Текст книги "Пронзенное сердце"
Автор книги: Сьюзен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)
– Мой характер, – прошептал Уайтхоук. – У тебя мой характер.
Дрожащими пальцами Эмилин убрала волосы со лба графа. Завывание в его груди стихало. Граф дышал.
– Травы помогают, – произнесла Эмилин.
– Если у него появятся силы, мы перенесем его в теплое место, – решил Николас. – Питер! – обратился он к другу, – организуй носилки!
Уайтхоук пошевелился.
– Нет, – решительно отказался он, – я не хочу, чтобы меня несли! Посадите меня на коня!
– Но, милорд… – запротестовала Эмилин.
– Хорошо, милорд, – Николас понял отца. Он поднял его на ноги. Качаясь, граф оттолкнул сына и медленно пошел к своему коню.
Молча он отдал молитвенник Эмилин. Она взяла книгу, глядя на графа широко открытыми глазами. Она не сомневалась, что, то мгновение искренности и нежности, которое она видела в лице и глазах графа, было истинным. Что бы ни произошло после того, как Уайтхоук узнает о существовании документа о принадлежности земель в долине Арнедейл, она верила, что мир может быть достигнут.
– Миледи, – произнес Уайтхоук, – я не выказывал вам того почтения, которого вы заслуживаете. Прошу прощения.
– Прощаю охотно, – ответила Эмилин. – Милорд, – продолжила она, – вы еще чрезвычайно слабы и нуждаетесь в помощи. А путь до Грэймера, далек и труден.
– Поезжайте в Хоуксмур, – спокойно предложил Николас.
Уайтхоук взглянул на него.
– Ты примешь меня там?
Николас провел рукой по шее светлого коня.
– Я когда-то уже говорил вам, что прощение – эта та добродетель, которой я так и не смог научиться. Но моя супруга сумела доказать мне, что семья – это один из самых ценных на свете даров. И если уж мы удостоились этого дара, то нельзя отбрасывать его и рвать связь, созданную Богом.
Эмилин с удивлением взглянула на мужа и взяла его за руку. Он крепко сжал ее ладонь и снова взглянул на отца.
– Твоя леди верна и сильна духом, – мрачно признал Уайтхоук. – Такой же была твоя мать, теперь я это понимаю. Если бы только мы с Бланш не были так упрямы! Мы погубили друг друга.
– Добро пожаловать в Хоуксмур, сэр, – повторил Николае. – Нам есть что обсудить, когда вы поправитесь.
Уайтхоук кивнул.
– Я хотел бы увидеть письмо, миледи.
– Милорд, вы обязательно его прочтете, – мягко заверила Эмилин.
Уайтхоук согласно кивнул, повернул коня и медленно поехал к Хоуксмуру. Его отряд в молчании следовал за господином.
Николас взял книгу из рук Эмилин и быстро перелистал ее.
– Мне кажется, я ее помню.
– Она и предназначала ее тебе. Николас взглянул вопросительно.
– Леди Бланш положила акт о земле в эту книгу. Он быстро открыл ее и вытащил из-под обложки сложенный пергамент, скрепленный королевской печатью.
– Земля принадлежит монахам, тебе и леди Джулиан.
– Я вижу. – Он снова сложил документ и засунул его обратно. – Лучше бы монахи получили в свое распоряжение весь этот участок. Мне кажется, Джулиан не будет возражать.
Эмилин кивнула.
– Она будет довольна. Николас, неужели сегодня это действительно был Элрик? Что теперь станет с Лесным Рыцарем?
– Конечно, именно Элрик. Своим чудесным явлением он спас нам жизнь. А если документ моей матери подлинный, в чем трудно усомниться, то теперь Лесной Рыцарь понадобится лишь в Майский день.
Улыбнувшись, Эмилин оглянулась и увидела, как Уайтхоук медленно едет по равнине.
Его понятие о чести рассылалось в один миг – с жалостью подумала девушка.
– Я боялась, что твой отец умрет и не узнает правды ни о Бланш, ни о тебе, – призналась она. – Он сейчас очень дорожит открытием.
– Он слишком упрям, чтобы умереть. Хотя в последнее время на его долю пришлось чересчур много бед. Утром его предал король, которого он поддерживал изо всех сил. Если бы смерть была предпочтительней, он бы сейчас умер. – Николас провел рукой по припорошенным снегом волосам. Он выглядел страшно усталым. Эмилин припала к его груди, и он погладил ее по голове. – Эмилин, – произнес Николас после недолгого молчания. – Это ты стреляла в Шавена?
Девушка с несчастным видом кивнула.
– Теперь на моей душе тяжелый грех. Никогда больше не возьму в руки лук. Я старалась спасти тебя.
– Правильно, милая, – согласился барон. – Но взгляни-ка!
Она посмотрела туда, куда он показывал, – на двух воинов из Хоуксмура, опустившихся на колени у тела Шавена.
– Ах, Боже! – Эмилин в ужасе закрыла глаза рукой.
– Посмотри же! – настойчиво повторил Николас. Она открыла глаза. Шавен сел, растирая шею. Николас засмеялся.
– Твоя стрела лишь ранила его. Теперь у него на шее славная царапина.
Эмилин долго смотрела, потом, наконец, облегченно вздохнула.
– Мой выстрел, слава Богу, оказался не таким уж точным.
Николас обнял ее.
– Я бы сформулировал это именно так. Потому что сам имею честь носить на своем теле шрам от одной из твоих не совсем точных стрел.
Эмилин издала странный звук – полусмех, полурыданье – и подняла голову, глядя, как воины помогают Шавену встать на ноги.
– Что же теперь будет с Шавеном? Хоуксмур, без всякого сомнения, останется за тобой. Но назовет ли твой отец тебя вновь своим наследником?
– Шавен может остаться с моим отцом или отправиться в собственное поместье – как ему будет угодно. Или может пойти на службу к королю. Я слышал, что таким способом сейчас можно быстро разбогатеть. – Николас пожал плечами. – Мне безразлично, кого мой отец назовет наследником. Пусть это будет Хью. А у меня есть ты, любовь моя, и Хоуксмур. Больше мне ничего не надо.
– Ах, Николас! – выдохнула Эмилин. Внезапная радость наполнила ее и заставила сердце стремительно биться. – Я так люблю тебя! Люблю уже много лет – с тех самых пор, когда мы вместе впервые сидели на дереве. Ни в одной легенде о смелых рыцарях нет рыцаря прекраснее тебя.
Николас тихо засмеялся, продолжая обнимать Эмилин, и немного помолчал.
– Моим драконом был мой собственный отец. «Почитай отца своего», – задумчиво повторил он библейскую заповедь. – Я не исполнил этого, Эмилин. Даст Бог, мы с отцом еще научимся понимать друг друга. Но боюсь, что возможности почитать его уже не представится.
– Нет, – возразила Эмилин, – такая возможность вовсе не потеряна. Честь живет в сердце. А твое сердце исполнено мужества и любви, даже к отцу. Ты просто сам не знаешь этого.
– Ты дала мне понять, что такое истинная честь, – признался Николае. – Ты и твоя семья, которая теперь уже стала моей. Знаешь ли, что твои младшенькие теперь для меня дороже золота?
– А ведь это было случайное поручение, данное тебе королем, – взять детей в качестве заложников.
– Да, я помню. – Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо к своему. – А ты, моя госпожа, дороже, чем моя собственная душа.
Заглянув рыцарю в глаза, Эмилин заметила, что сейчас они прекрасного серо-зеленого цвета: зима в них встретилась с летом. Но глаза закрылись. И последовал поцелуй – нежный, словно снежинки, падающие с неба. А губы были горячими, словно лучи летнего солнца.
– Ну а теперь, моя дорогая супруга, поскольку король все еще рыщет по северу Англии, не соизволите ли вы отправиться в безопасное место – в Эвинкорт?
Эмилин взглянула на Николаев. Нет, никогда, никогда больше она не расстанется с ним.
– Да, конечно, милорд, – ответила она. – Непременно. Но только вместе с вами.
Эпилог
Октябрь 1216 года.
– Быстрей, быстрей. Годвин, вы никогда не придете, если будете идти так медленно, – причитала Тибби, семеня по коридору. – Госпожа не сможет долго ждать. Ах, Боже, вот до чего дожили! – она истово перекрестилась.
Они спешили, чтобы присоединиться к Николасу, который стоял под дверью своей спальни, нетерпеливо топая ногой.
– Милорд, милорд, – задыхаясь, произнесла Тибби. – Вот, святой отец, наконец, прибыл.
– Ну, вперед, – приказал Николас, решительно открывая дверь и входя в комнату.
Тибби подтолкнула Годвина к кровати. Монах сжал в руке небольшой крест, свисающий с пояса.
Эмилин полулежала на нескольких подушках. Лицо ее покрылось румянцем, на спутанных волосах блестели капли пота. Тяжело дыша, она медленно провела рукой по животу, заметно выделявшемуся под красным покрывалом.
Подняв глаза, Эмилин нахмурилась.
– Господи, хватит уже зрителей! Я что вам, комедиантка, что вы с таким интересом уставились на меня?
– Ах, Боже мой, – засуетилась Тибби, – она так раздражительна! У нас совсем мало времени!
– Очень мало, – подтвердила Мэйзри, появившись из угла комнаты со стопкой чистых полотенец. Положив их, она опустилась на колени у кровати и принялась успокаивать Эмилин: – Легонечко, госпожа моя, легонечко!
– Ничего легкого в этом нет! – отрезала Эмилин. Щеки ее стали пунцовыми, почти одного цвета с покрывалом, она несколько раз резко вдохнула.
Николас присел рядом с Мэйзри и взял пальцы жены в свои. Она схватила его руку и сжала с такой силой, что стало слышно, как хрустнули косточки.
– Уже недолго, любовь моя, – попытался он успокоить жену.
– Иди к черту, – Эмилин открыла один глаз.
Он нервно взглянул на Мэйзри, но та спокойно улыбнулась. Он знал цену ее улыбки. Мэйзри была несказанно довольна, узнав несколько месяцев назад, кто такой на самом деле Черный Шип. А услышав о свадьбе барона и Эмилин, она просияла. Кроме того, решил Николас, роды доставляют ей удовольствие. Его собственные нервы, однако, были на пределе.
Мэйзри вызвали еще на заре, с первыми признаками схваток. Она приехала очень быстро. Пристроив двух своих сыновей к Кристиену и Изабели, направилась в комнату Эмилин. Тибби и Мэйзри подружились, словно две сестры.
Николас заметил, как повитухи обменялись многозначительными взглядами, и ему захотелось сию же минуту покинуть это женское царство. Он с завистью подумал о Питере, Гае и Уоте, которые ожидали, слегка взволнованные, но уверенные в успехе, нянча кубки с элем в главном зале Хоуксмура. Эмилин вздохнула.
– Извини меня за грубость, дядюшка, – попросила она, а потом испуганно взглянула на Николаса. – Зачем привели Годвина? Что-нибудь не так? Ребенок…
– Ребенок силен и здоров, – успокоила ее Мэйзри. – Как и ты сама.
– Просто, прежде чем он родится, твой муж хочет еще разок на тебе жениться, – объяснила Тибби. – Вы оба обещали это леди Джулиан. А так как отлучение уже снято, она и послала за Годвином, надеясь увидеть вас обвенчанными до того, как дитя появится на свет. Слава Богу, еще не поздно.
– Ну так поспешим, – простонала Эмилин. Годвин нервно выступил вперед и осенил широким крестом Эмилин и Николаев. В этот момент Эмилин прогнулась и издала такой звук, от которого у Николаса по спине пробежали мурашки. Она снова сжала его пальцы, и он поразился стальной силе ее маленькой руки.
– Поспешите, святой отец, – прошипела Тибби. Она засунула руку под покрывало, что-то проверяя.
– Тибби! – негодующе произнесла Эмилин. – Я, между прочим, замужем!
Взглянув на нее, Николас поразился вдруг расцветшей ее красоте – глаза ее сияли, словно голубые озера, наполненные солнечным светом. Она сильнее сжала его пальцы и снова застонала.
Тибби вынула руку из-под покрывала, вытерла ее полотенцем и серьезно сжала губы.
– Макушка, – прошептала она Мэйзри, и та, кивнув, подложила руку под спину Эмилин.
– Тужься, – приказала Мэйзри Эмилин.
– Возлюбленные дети мои! – начал Годвин.
– Да-да. И благослови Господь нас всех, – закончила за него Тибби, отталкивая Годвина от кровати. – Еще некоторое время ей будет не до свадеб, святой отец, – объяснила она, провожая его к двери. – Можете доложить леди Джулиан, что вы совершили попытку. А пока будем надеяться, что Господь милостиво отнесется и к их лесной клятве.
Решительно захлопнув дверь за Годвином, Тибби повернулась к Николасу.
– Ну, милорд, и вам лучше уйти. Вы и так уже смотритесь достаточно неприглядно. Бледны вы что-то, а рыцарю не пристало терять присутствие духа.
Уже через час Николас сидел у постели жены и нежно и неуверенно держал в руках крошечный сверток. Он еще раз взглянул в личико своей дочери и снова посмотрел на Эмилин.
Она улыбнулась, лицо ее, влажное от пота, выглядело безмятежным.
– Да, – тихо подтвердила она, – вот ты и стал отцом.
– Она прекрасна, – прошептал Николас, не в силах передать свой восторг и преклонение перед этим маленьким чудом. Осторожно отвернув краешек одеяла, он еще раз взглянул на мягкие завитки волос на крошечной головке.
– У нее волосы почти белые, – прошептала Эмилин.
– Да, – согласился Николас, снова прикрывая голову ребенка. Младенец пошевелился у него на руках, и теплая, родная тяжесть этого тельца наполнила сердце отца ни с чем не сравнимой радостью.
– Я думаю, это и будет ее имя [11]11
Игра слов: White – англ. – белый. Blance – франц. – белый.
[Закрыть].
– Несомненно, – промурлыкала Эмилин, положив свою руку на ладонь мужа. – Бланш – это лучшее имя для нее. – Она в задумчивости погладила его руку. – Уайтхоук…
– Думаю, будет доволен, – продолжил Николас. – В последние месяцы от твоего внимания он растаял, будто масло. Иногда даже кажется человеком. – Николас помолчал. – Эмилин, Годвин привез важные новости.
– Расскажи мне, – попросила она.
– Король Джон скончался. Он умер, мучаясь от болей в желудке, всего день или два тому назад, недалеко от Линкольна. После того, как потерял почти всю свою казну, утонувшую в устье Уэлстри-ма, около Свайншедского аббатства.
– Упокой, Господи, его душу, – прошептала Эмилин. – Так Генрих теперь стал королем? Он же едва старше Кристиена!
– Девять лет, насколько я знаю. Он будет коронован через несколько дней. Уайтхоук уже провозгласил свою верность мальчику, как и большинство баронов. Вильям Маршалл станет регентом – до тех пор, пока король не достигнет совершеннолетия.
Эмилин взглянула в лицо Николасу. Ее глаза, влажные от слез, светились счастьем от того Господнего благословения, которое лежало сейчас, тихонько мурлыкая, на руках у отца. Но была в них и радость новой надежды.
– Наконец-то Англия получит шанс начать все заново, – задумчиво произнесла она.
– Да, любовь моя, – согласился Николас, накрывая руку Эмилин своей. Сквозь одеяльце ребенок толкнул его, и он улыбнулся. Наклонясь, он поцеловал Эмилин в лоб, а потом нашел губами ее губы. – И все мы начнем жизнь заново, – прошептал он.
