Текст книги "Пронзенное сердце"
Автор книги: Сьюзен Кинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
Леди Джулиан срочно собрала команду поваров и слуг, организовав приготовление роскошного ужина в кратчайшие сроки. На него она пригласила и всех обитателей Хоуксмура, а также воинов, прибывших вместе с графом. Николас в негодований сжал зубы, но вынужден был любезно улыбаться и терпеть все это сборище ради тетушки.
Несколько столов было накрыто на краю фруктового сада. Яблони, персиковые и вишневые деревья стояли вокруг, при малейшем дуновении ветерка роняя на белые скатерти листья. Мягкий и теплый свет смолистых факелов, расставленных по саду, разливался между деревьев и клумб, над головами и плечами пирующих людей.
Непрерывная череда слуг постоянно и торопливо двигалась в кухню и из кухни, доставляя к столу жареное мясо, пироги с рыбой, тушеные овощи, сладкие затейливые десерты, не говоря уже о флягах с вином и бочонках с пивом. Дневная жара спала, воздух был влажен и свеж от недавних дождей, напоен запахами цветов и ароматами пищи.
– Не отведаете ли угря, милорд? – спросила Элрис, кокетливо поглядывая на графа. – Он слегка обжарен с чесноком.
Уайтхоук кивнул. Элрис сняла с блюда рыбу и положила ее графу. Будучи ниже титулом, по этикету она должна была прислуживать ему за столом.
Как заметил Николас, аппетит Уайтхоука не оставлял ей времени для скуки. Граф начал с большой порции острого блюда из сыра, потом последовали вареные яйца в горчичном соусе, суп, рыбный пирог, вареные бобы и репа, камбала в имбирной подливке. Хотя он и отказался от оленины и от фруктового пирога, копченой свинины и жареного цыпленка, но согласился отведать желе и прекрасно смолотый пышный белый хлеб. А сейчас с завидным аппетитом уплетал угря, хватая пальцами сочные и жирные куски.
– Вина, милорд? – спросила Элрис.
– Какое оно? – Уайтхоук уже пригубил от каждого из вин и многочисленных сортов пива, стоящих на столе.
– Это виноградное вино, милорд, – подсказал Николас, в то время как Элрис двумя руками подняла тяжелый кувшин, чтобы налить темную жидкость в кубок гостя.
– Ах, виноградное! Хорошее виноградное вино прозрачно, словно слеза монахини, крепко, словно монастырь, и обжигает горло, будто молния, – проговорил он. Отпив немного, он поставил кубок и взглянул на Николаса. – Мне показалось, что не так давно я видел монашку в твоем дворе. Странное зрелище!
– Есть еще и монах. Они прибыли совсем недавно, – вступила в разговор Элрис. Уайтхоук поднял белую бровь.
– Неужели Хоуксмур превратился в религиозный дом?
Николас во время этого разговора занимался персиками в винном соусе.
– Моя тетушка решила расписать фресками новую часовню, милорд. Монах прибыл из Вистонбе-ри, чтобы выполнить эту тонкую работу. А монахиня – его племянница и помощница.
– Вистонбери? – Уайтхоук нахмурился и снова потянулся к бокалу. – Ты дашь этому монастырю деньги лишь за роспись часовни? А девчонка показалась мне молоденькой.
– Мадам Агнесса – самая старшая из сестер подопечных барона, – снова не выдержала Элрис. – Она приехала вместе с дядюшкой навестить детей.
Николас свирепо взглянул на болтливую женщину, но промолчал.
– Что? Неужели еще кто-то из Эшборнов? Роже оказался плодовитым петухом. Старшая девчонка сидела в монастыре, так ведь? – Граф достал свой нож, приступая к следующему куску тушеного угря. – Я бы не прочь расспросить ее о леди Эмилин.
– Я уже сделала это, – с неожиданной твердостью вступила в разговор леди Джулиан. – Она живет в затворничестве и даже ничего не слышала о том, что сестра исчезла. Кстати, она еще не нашлась, милорд? – с улыбкой обратилась она к графу.
Уайтхоук раздраженно что-то проворчал.
– Зайдите в часовню и посмотрите фрески до вашего отъезда, милорд. Когда это может быть?
– Мы уедем завтра, – коротко ответил Уайтхоук.
– Погода стоит прекрасная. Надеюсь, что гроза не повторится, не так ли, милорд?
Уайтхоук сжал зубы, едва сохраняя видимость любезности.
– Грозы последнее время очень сильны.
– Они могут быть очень разрушительны, – добавил Николас.
– Ах, – прервала Мод, – мы слыхали ужасную историю о чудовище, которое бродило в Бакдене после грозы. У него голова осла, тело человека и страшные черные руки, похожие на огромную жареную репу.
– Чудовище? Больше похоже на какого-нибудь незадачливого крестьянина, который решил покататься верхом во время грозы, – заметил Питер.
Леди Джулиан передала Уайтхоуку деревянную чашу.
– Отведайте тушеной баранины, милорд, – обратилась она к Уайтхоуку. Николас поднял брови. Он редко замечал в своей тетушке язвительность, но очевидно, она все-таки хранила в душе небольшой запас ее как раз для подобных случаев.
Граф неприязненно взглянул на нее.
– Я не ем мяса. Как вы, впрочем, прекрасно знаете, миледи. – Он повернулся к Элрис. – Но я обязательно попробую салат, – и принял порцию салата с изюмом и миндалем.
– А баранина-то из собственного стада Николаса, – продолжала графиня.
– Да-да, конечно, – пробормотал Николас. – Имея тысячи овец, вряд ли отправишься на базар за мясом.
Уайтхоук ножом ел салат.
– Как идут дела в овцеводстве, Николас?
– В этом году совсем неплохо. Сенешаль доложил, что сейчас у меня более пятнадцати тысяч овец. Почти весь сыр и масло оттуда; и в замке, и в окрестных деревнях используют также и жир, и сало. У нас есть заказы на шкуры из Йорка и Ланкастера от производителей пергамента. Больше того, я отдавал несколько стад в аренду фермерам, и теперь они готовы вернуть их.
– Что они оставят себе?
– Я разрешил оставить половину ягнят, родившихся за два года.
– Щедро. Но этим ты позволил им утвердиться как овцеводам.
– Да.
– Через несколько лет у тебя появится слишком много конкурентов на рынке, – предрек Уайтхоук и снова отхлебнул вина.
– Думаю, этого не произойдет. На северную шерсть спрос велик. И найдется немало фермеров, готовых помочь моим гуртовщикам перегнать стада на юг, когда придет время продажи. От процветания ферм вся округа только выиграет.
– Хм… А у меня, по последним подсчетам, двадцать пять тысяч овец.
– Впечатляет. По всему Грэймеру, сэр? Уайтхоук с трудом подавил икоту.
– Нет, не по всему. Я считал овец только на землях, принадлежащих мне по титулу. Король все еще не подтверждает мои права на Арнедейл, но мои люди считали и там. Ведь это лишь вопрос времени – все эти фермы снова станут моими.
– Милорд, – проговорила леди Джулиан, наклоняясь. – Эта земля принадлежала моей сестре Бланш и не могла перейти к вам по свадебному договору. Наш отец передал часть этих земель монастырям, а остальная часть осталась за сестрой, но не вошла в ее приданое. Она должна была перейти по наследству к Николасу. Поэтому ничего удивительного нет в том, что вы годы потратили на то, чтобы присвоить ее себе.
Уайтхоук уставился на хозяйку дома.
– Нет никаких доказательств тому, что вы сказали, миледи. Вся земля – западная часть долины от Вистонберийского аббатства до реки, которая обрывается перед Хоуксмуром, – стала моей после того, как я женился на Бланш. Церковь украла ее у меня. Но я твердо намерен вернуть все, что принадлежит мне по праву. Королевские секретари уже много лет разыскивают документы. Я горю нетерпением добраться, наконец, до Лондона и самому порыться в архивах. Ваш отец ведь уладил все дела с королевскими законниками, Джулиан.
Графиня собралась было что-то возразить, но Николае мягко положил руку на плечо тетушки.
– Сэр, – проговорил он, – эта земля и эти стада – главная опора двух монастырей и средство к существованию сотен крестьян.
– Люди будут продолжать жить, как и жили, – ответил на это граф. – Но я получу землю и прибыль, по праву мне причитающиеся. А святые отцы спокойно могут вернуться в свои огороды и к своим книгам. Продажа шерсти и работа на земле – не их дело! – С каждым словом лицо рыцаря становилось все мрачнее.
Питер бросил косой взгляд на леди Элрис.
– Насколько мне известно, милорд. Зеленый Рыцарь препятствует вашим людям в подсчете овец, да и вообще в передвижении по этим землям!
Уайтхоук оцепенел.
– Побойся Бога, Блэкпул! Я не имею ни малейшего желания обсуждать это здесь и сейчас! – прорычал он. – Достаточно сказать, что скоро с демоном будет покончено.
Элрис в ужасе прикрыла рот рукой.
– Демон? Вы сказали «демон», милорд?
– Дьявол бродит по этим землям в образе Зеленого Рыцаря, миледи, – ухмыляясь, пояснил граф. – А я, исполнен решимости отправить его обратно в ад.
Питер наклонился к Шавену.
– Возможно, Зеленый Рыцарь появился потому, что питает слабость к овцам? Угощайся бараниной, Хью! – он передал блюдо. Шавен облизал жирные губы.
– Думаю, что этому бастарду больше по душе сочные молоденькие ягнята.
– Заткнись, Хью! – не выдержал Уайтхоук.
Уайтхоук тяжело опустился на кровать и неуклюже нагнулся, чтобы снять сапоги. Никола стоял, прислонясь плечом к стене и потягивая из деревянного кубка грог. Когда они покинули празднество, он, как и подобает почтительному сыну, уступил отцу свою кровать и теперь вынужден где-то искать себе место для ночлега.
Утонув в мягком матрасе, Уайтхоук жирными пальцами пригладил свои белоснежные волосы и уставился в камин. Даже в этом красноватом свете его глаза казались холодными голубыми льдинками.
Николас слышал, как тяжело, с присвистом, дышит отец. Он и раньше обращал внимание на этот звук: когда отец уставал или только что пришел с улицы в холодную и дождливую погоду.
Уайтхоук потер грудь.
– Твой слуга приготовит настойку, которую я просил?
– Леди Джулиан сделала все именно так, как вы приказывали. Она на столе.
Уайтхоук взял кружку и отпил горячую дымящуюся жидкость, не переставая яростно растирать грудь.
– Поверь, единственное доброе дело, которое сделала Бланш, так это лекарство для моей груди. Я без него никуда не гожусь. – Тяжелый вздох закончился икотой. – Мой отец тоже страдал слабыми легкими. Это наследственная черта Хоуквудов. – Он со значением взглянул на Николаев: – Вряд ли она перейдет к тебе.
Николас сжал за спиной кулак.
– Вы оскорбляете честь моей матери, сэр, – тихо произнес он.
– По крайней мере, мы знаем, кто твоя мать, ибо ты выполз из этого проклятого места!
При этих словах Николае невольно шагнул вперед.
Уайтхоук ядовито рассмеялся.
– Ну, не впадай в мрачное настроение! Я для этого слишком устал. Мы еще наспоримся и наругаемся вдоволь утром, я в этом уверен. – Он снова закашлялся и откинулся на подушки. – Пришли служанку, чтобы помогла мне раздеться. Какую-нибудь мордашку посимпатичнее, – добавил он, закрывая глаза.
Николас отвернулся, стараясь дышать глубже, чтобы справиться с гневом. Через мгновение с кровати уже раздавался могучий храп. Вздохнув, барон задернул занавески вокруг кровати.
Николас почувствовал, насколько он устал. Два дня его мучила головная боль – последствие ударов камней. Хотя он знал, что нуждается в отдыхе, мысль провести ночь в башне вместе с солдатами не нравилась ему. Не хотелось также спать и в большом зале на полу – вместе со слугами и воинами Уайтхоука.
Он зевнул. Узкая кровать в солярии по соседству с его спальней – вот это подходящий выход из положения.
Отдернув занавесь, он увидел маленькую звездочку: это горела свеча, стоящая на деревянном блюде. Барон нетерпеливо вздохнул. «Эмилин – нет, мадам Агнесса, – недовольно подумал он, – должно быть, явилась сюда во время ужина в саду, хотя присутствие Уайтхоука должно было подсказать ей, что не стоит так смело расхаживать по замку».
В другие вечера он ощущал ее присутствие в солярии: огонек, вдруг случайно мелькнувший сквозь толстую красную занавесь, звук пера или кисти по пергаменту, легкий вздох, тихий скрип закрывающейся наружной двери. Иногда ему требовалось все самообладание, чтобы удержаться и не пойти к ней, не сказать то, что должно быть сказано.
Сейчас, задув свечу и погрузив комнату в полную темноту, если не считать света луны, он недоумевал, как могла она оставить горящую свечу и уйти из комнаты.
Призрачный лунный свет пробивался между ставнями и ложился на пол. Сладко зевнув, Николас повернулся к кровати. И застыл. Эмилин лежала, свернувшись калачиком, под одеялом, положив одну руку на подушку. Дыхание барона сбилось, сердце застучало тяжело и быстро. Первой промелькнула мысль о том, что надо срочно убираться от столь близкого соседства с Уайтхоуком Но вспомнив, что и трубы архангелов вряд ли смогут разбудить отца сегодня, после всего выпитого и съеденного, барон осторожно опустился на колени около кровати.
Она спала глубоким и невинным сном – словно ребенок. Брови и ресницы казались черными на матово-бледном лице, рот слегка приоткрыт, дыхание едва заметно. Постылый монашеский чепец лежал рядом, и Николас тихонько тронул пальцем завиток у виска. В лунном свете эти прекрасные волосы казались жемчужно-серебряными. От его прикосновения Эмилин вздохнула и слегка повернула голову; волосы рассыпались по его руке – прохладные и мягкие, словно шелк.
Страстное желание охватило барона. Он медленно вздохнул, проведя пальцами по покрывалу волос, возбужденный самим их запахом, теплом ее кожи, легким и грациозным очертанием ее тела, скрытого одеялом. Его тень упала на ее лицо. Она снова пошевелилась и едва слышно вздохнула, почувствовав прикосновение его пальцев к своей щеке.
Он прекрасно понимал, что Николас Хоуквуд не должен прикасаться к этой девушке. Но ее муж не мог ничего с собой поделать и наклонился еще ниже.
Голова кружилась от выпитого за ужином вина, от ран, от ее близости. Хотя ум его затуманился, чувства казались ясными. Он страстно хотел отбросить, наконец, всю фальшь и поступить честно. Он хотел держать ее в объятиях, разговаривать с ней, любить ее до тех пор, пока она не назовет его по имени. Не обращая внимания на голос разума, призывавший остановиться, он наклонился и прижался губами, терпко пахнущими вином, к ее губам. Ее теплые мягкие губы ответили на поцелуй даже во сне – так сладко, что он едва не застонал от нахлынувших чувств.
Он ощущал себя, словно пьяница, неуверенно бредущий по мосту и не знающий, когда же, наконец, свалится в воду. Решившись рискнуть, снова поцеловал ее глубоко и нежно, проведя пальцами по шее и ощутив, как бьется нежная жилка.
Тихий стук в дверь сначала не произвел на Николаев ни малейшего впечатления. Он мечтал погладить ее по щеке. Когда стук повторился, барон неохотно поднял голову и попытался вернуться к действительности.
Эмилин тихо застонала, открыв глаза и моргая, словно котенок на свету. Она проснулась, но еще не могла понять, что с ней происходит. Потом с легким вздохом подняла руку и дотронулась до его щеки.
Он прижался лицом к ее ладони и взглянул в глаза, очарованный этим сонным и растерянным взглядом. Хотя сердце едва не выпрыгивало из груди, он хотел, чтобы она увидела его и осознала, что он – это он.
– Черный Шип… – прошептала Эмилин. Стук в дверь снова повторился.
– Тише, милая, – раздался голос Тибби. – Ты что, уснула там? – Задвижка заскрипела, и дверь приоткрылась.
В мгновение ока Николас встал и исчез, словно привидение, мелькнув между лунным светом и глубокой тенью. Эмилин протянула руку и тихонько вскрикнула. Но на ее руке оказался лишь прохладный луч луны.
Под звуки мощного храпа Уайтхоука барон прошел сквозь дверной проем, прикрытый занавесью, и прижался лбом к стене, прерывисто и тяжело дыша.
В маленькой комнатке прошлепали шаги.
– Госпожа! Уходи скорее отсюда! Уайтхоук в Хоуксмуре, ты же знаешь! Пореже покидай свою комнату!
– Ах, Тибби, – как будто ничего не слыша, проговорила Эмилин. – Я уснула. И видела такой сон…
– Да, сегодня за ужином вино оказалось, пожалуй, излишне крепким. Я и сама немного захмелела, но когда проснулась и увидела, что тебя нет на месте, тут же отправилась на поиски. Иди в свою постель, милая. – Николас услышал, как Эмилин пробормотала что-то в ответ, потом скрипнула входная дверь, закрываясь за ними и прерывая лепетТибби.
Легкий аромат розового мыла еще витал над подушкой, еще теплой и слегка примятой, когда барон прилег на узкую кровать. Сон стремительно вступал в свои права, и лишь одна мысль не покидала мозг: он не может больше выносить эту трусость и обман. Утром он будет вести себя иначе и готов заплатить за все свои ошибки.
Глава 16
– Тебя еще не хватало! Убирайся отсюда! – Уайтхоук тяжело подошел к камину, со злостью пнув ногой кота, пригревшегося у огня. Слуга поспешил на помощь гостю, но кот выгнул спину и зашипел, а потом, словно молния, бросился наутек. Слуга за ним. Уайтхоук, ворча, занялся своим утренним бокалом эля, с шумом глотая и вытирая рот рукой. Сквозь узкие окна в зал проникал свет, и доспехи графа ярко блестели в его лучах.
Николас развалился в просторном кресле с высокой спинкой, вытянув вперед ноги. Он страдал и от головной боли, и от вчерашнего смешения вин, и от ссадин на голове – хорошо хоть, они не видны под волосами. Судя по количеству выпитого за ужином, у его отца голова должна была болеть еще сильнее, но тот не выказывал никаких признаков недомогания, кроме раздражения.
Лениво потягивая из серебряного кубка разбавленный эль, Николас с некоторым интересом наблюдал за происходящим в зале. Вздумай кот забрести в главный зал, никому и в голову не пришло бы гнать его оттуда. И леди Джулиан, и остальные дамы любили кошек, а дети обожали возиться с котятами, которые жили в солярии. Однако Уайтхоук признавал лишь собак и ястребов.
Хью де Шавен вошел в зал как раз в ту минуту, когда кот выскочил за дверь. За ним шествовала породистая гончая. Разумеется, между собакой и кошкой тотчас же завязалась битва. Николас прикрыл глаза и принялся растирать виски, стараясь не обращать внимания на поднявшийся шум: лай, мяуканье и шипение.
Шавену явно было страшно неудобно двигаться в тяжелых доспехах, но при помощи плаща ему удалось прогнать кота за порог. С довольным видом он захлопнул за ним дверь.
– Чертов прилипала! – пробормотал Уайтхоук, подливая себе зля. – Взгляни, как блуждают его глаза. Не удивлюсь, если окажется, что он способен видеть сразу две двери. Не могу понять только, как ему удается владеть оружием?
Николас открыл мутные глаза.
– Взгляд Шавена особенно нетверд, когда он устает, – заметил он. – Но ведь именно вы сделали его начальником своего гарнизона, милорд.
Граф недовольно хмыкнул.
– Иногда этот подлец очень хитер, хотя в последнее время разум явно покинул его. Николас взглянул на отца.
– Что вы имеете в виду?
– Да то, что леди не найдена, а лесной дьявол не пойман.
– Кот изгнан, сэр, – торжественно доложил Шавен, подходя.
– Вижу, идиот, – отрезал Уайтхоук. – Бесовское отродье эти кошки. Должно быть, пролез сюда из конюшни. – Он допил эль и вытер рот тыльной стороной ладони. Гончая подошла и села рядом с графом. Черный железный ошейник очень гармонировал с его темными доспехами.
Шавен снял кожаные рукавицы, засунул их за пояс и откинул шлем. Коротко подстриженные темные волосы прилипли к мокрому лбу, а пот и грязь от быстрой скачки ручейками стекали по небритому лицу. Барон знал, что Уайтхоук посылал Шавена и еще нескольких воинов, чтобы те с раннего утра прочесали все леса и болота. Знал он также, кого они искали.
– Приветствую, Хью! С приездом! – сквозь зубы протянул Николас. – Угощайся, в кувшине холодный эль. Шавен налил полный бокал и залпом выпил.
Глаза его при этом заметно косили. Собака настороженно стояла рядом, расставив передние лапы, и, глядя на барона, начала негромко рычать.
– Ну, в чем же, черт возьми, теперь дело? – раздраженно прокричал Уайтхоук. – Кота же нет!
– Понятия не имею, сэр, – отмечал Шавен. – Спокойно, Айво!
Никола сидел очень тихо. Каждый мускул его сейчас был напряжен.
– Эй, сидеть! – скомандовал Уайтхоук, стараясь перекричать все усиливающееся рычанье пса. – Айво, сидеть!
Собака бросилась на Николаев. Шавен схватил ее за ошейник, пытаясь оттащить, и едва не поранив руки острыми железными шипами.
– Убери его! – приказал Уайтхоук. Шавен с трудом оттащил пса в противоположный конец комнаты, поручил его дрожащему от страха слуге и вернулся к рыцарям.
– Ко всем чертям, я совсем ничего не понимаю! – проворчал граф, поворачиваясь к Николасу. – Ну вот. Мы приехали в Хоуксмур потому, что где-то недалеко отсюда исчезла леди Эмилин, и мы только что еще раз разыскивали ее по всей долине. Но ты ведь все последнее время провел на юге в обществе нашего доброго короля, – граф подчеркнуто произнес каждое слово, сверля сына взглядом, – и не знаешь ничего с тех самых пор, как Шавен умудрился потерять мою невесту.
– Граф, ее похитил Зеленый Рыцарь, а вовсе не я потерял, – запротестовал Шавен.
– Твое нытье ничего не изменит, – отрезал Уайтхоук. – Она исчезла. И моя помолвка превратилась в издевательство. Расскажи моему сыну, как это было.
Шавен устремил нетвердый взгляд на Николаев.
– Вы, конечно же, слышали рассказы о Зеленом Рыцаре здесь, в долине, милорд.
– Да, – медленно произнес Николас. Он допил эль и снова потянулся к кувшину, – Я слышал эти сказки.
– Скорее всего, именно он виноват в исчезновении леди Эмилин. Мы уже встречали его после того, как он отбил ее у нашего конвоя. А однажды даже чуть не поймали, – продолжал Шавен.
– Избавь нас. Господь, от дураков, – презрительно заметил граф. – Они схватили крестьянина, разряженного, как Зеленый Джек, для Майского праздника. Карманы его были полны сладостей.
– Но вы тоже признались, что верите в демонов» милорд, – отвечал Николас.
– Несомненно, исчадья ада существуют. Лишь на прошлой неделе нам довелось иметь дело с таким существом – оно разрушило мою новую крепостную стену, – признался граф. – Но Хью, однако, настаивает, что это был всего лишь человек.
– Зеленый негодяй, разрушивший крепость, – тот же самый, которого мы преследовали по болотам около Кернхэма. Он вовсе не дьявол, хотя и исчезает, подобно дьяволу, каждый раз, как мы видим его, – объяснил Шавен. – Он потрясающе владеет луком. И я все-таки думаю, что это человек.
– Ну, в таком случае, им все равно движет дьявол. Ему подчиняется молния. Стена моего замка разрушилась по его приказу. Никто из смертных не способен на такое.
Николас прервал разглагольствования:
– Вы имеете королевское разрешение на строительство? Эта земля принадлежит Хоуксмуру, как вам прекрасно известно.
Уайтхоук густо покраснел.
– Сейчас не время для королевских предписаний. Джон помешался на заговоре баронов. А этот клочок земли вовсе не твой, а твоей матери – следовательно, мой. И давай на этом закончим препирательства.
– По этому вопросу наши взгляды не совпадают. Но, кажется, вы изволили упомянуть, что стена разрушена?
– Большая ее часть превратилась в кучу мусора, – отвечал граф. – Но я найду другое место для строительства. Эта просека, похоже, заколдована.
– Господин граф, – настойчиво вмешался Шавен, – я еще раз повторяю вам, что это человек.
– Я уже слышал все, что ты можешь сказать. Но можешь повторить еще раз. – Уайтхоук повернулся к Николасу. – Если бы я не был полностью убежден, что все это во власти дьявола, то с интересом послушал бы.
Шавен откашлялся.
– Милорд, – начал он, обращаясь к Николасу, – в последнее время я очень много думал обо всех происшедших событиях. Лорд Уайтхоук имеет злейшего врага в лице Лесного Рыцаря.
– Шавен, ближе к делу! – не выдержал граф. – Иначе тебе потребуется целых две недели, чтобы изложить свою байку. Его белая грива метнулась к Николасу. – Хью полагает, что вернулся Черный Шип.
– Неужели? – удивился барон. Карие глаза Шавена с трудом сфокусировались на лице Николаса.
– В долине Арнедейл Лесного Рыцаря зовут и другим именем, милорд! Охотник Торн, или Черный Шип.
Николас уставился в золотистую жидкость в своем бокале, приказывая себе сохранять спокойствие.
– Так вы считаете, что Черный Шип и есть Лесной Рыцарь?
– Мои люди видели леди Эмилин с человеком – лесником или крестьянином, вооруженным большим луком. Она явно была его пленницей. Воины хотели освободить ее, но он убил одного из них. По описаниям он напоминает Черного Шипа. И в то же время Лесной Рыцарь препятствует свободному передвижению наших отрядов по долине – точно так, как это делал Черный Шип. И исчезать они умеют одинаково – растворяются, словно дым. Именно так исчезли неделю назад леди Эмилин и этот человек.
Уайтхоук потер короткую белую щетину на подбородке.
– Крестьяне упорно настаивают на смерти Черного Шипа, но трупа его никто никогда не видел.
– Но ведь о нем не было ни слуху, ни духу в течение целых восьми лет, – заметил Николае, сжимая кубок.
– Скорее всего, он почел за благо на какое-то время прекратить свои налеты на графа, – пояснил Шавен. – Возможно, он путешествовал или воевал во Франции или Святой земле, или обзавелся семьей и где-то тихо жил. – Он пожал плечами. – Но сейчас он снова вернулся, чтобы лишить нас покоя. Если Черный Шип и есть тот самый Лесной Рыцарь, тогда мы имеем дело не с дьяволом, а с человеком, – А если это существо – дух, привидение? – снова тихо спросил Николас.
Уайтхоук сжал губы и нахмурился.
– Ну, тогда, видит Бог, я постараюсь держаться подальше. Он охотится за душами? Придется прислать священника, чтобы тот определил суть Лесного Рыцаря. – Граф в упор посмотрел на Николаса. – Но если Черный Шип жив, тогда мне придется сражаться сразу с двумя врагами: с человеком, с которым бороться мне вполне по силам, и с демоном, с которым вступать в спор бессмысленно. Нет никакого сомнения в том, что леди Эмилин сейчас в плену у одного из них. Был момент, когда мои люди решили, что она умерла, но этому не нашлось достаточного подтверждения. Мы скоро найдем ее.
– Вы полагаете, что Черный Шип снова бросил вам вызов? – Николас перевернул кубок и начал самым тщательным образом изучать клеймо.
– Возможно. – Уайтхоук грузно повернулся в кресле. – Святые небеса! Когда я был моложе, у меня хватало сил и злобы, чтобы сражаться с этим щенком. Но теперь, – он тяжело пошевелил кованым сапогом, – у меня нет ни малейшего желания возиться с этим мошенником. Если он где-то поблизости, то хочу, чтобы он как можно скорее сдох, и дело с концом. – Граф внезапно выпрямился. – Шавен! Найди их! Злодея и девчонку.
– Конечно, милорд! Мы не прекращаем поисков. Уайтхоук презрительно фыркнул.
– Наверное, было бы больше пользы, если поручить это дело собакам. Возможно, я еще и сделаю это.
Николас поставил кубок на стол. Какое-то странное покалывание не позволило ему больше сидеть молча. Он встал.
– Милорд! – решительно произнес он. – Нет никакой необходимости продолжать поиски леди Эмилин.
– Почему? – пораженно рявкнул Уайтхоук. – Что ты знаешь обо всем этом?
Николас выпрямился, расправил плечи и заставил себя смотреть прямо в пустые и холодные голубые глаза отца.
– Она вышла замуж за другого. Уайтхоук с минуту стоял неподвижно.
– Что? – наконец прорычал он.
– К тому времени, как король Джон дал своё согласие на ваш брак, она уже была помолвлена с другим. Право первенства!
Граф сощурился. На щеках его появились красные пятна.
– Поясни! – потребовал он.
– Леди Эмилин несколько недель назад стала моей женой.
Шавен едва не задохнулся.
– Этого не может быть!
Уайтхоук шагнул вперед, в упор глядя на сына.
– Поясни! – опять механически повторил он.
– Я уже давно в долгу перед Роже Эшборном. В качестве ответного шага четыре года тому назад я просил руки его дочери, – произнес Николае. – Тогда свадьба не могла состояться из-за молодости невесты – она еще находилась на обучении в монастыре. А, кроме того, отлучение Папой Римским Англии от католической церкви не позволило тогда совершить обряд. Позже барон Роже скончался, а наследник не имел возможности выполнить договор.
Он замолчал, ожидая, пока отец сумеет воспринять сказанное. Взгляд его перешел на Хью, который невольно скользнул рукой по пустым ножнам.
– Останови свою руку, кузен, – предупредил он, – твой меч отдыхает под присмотром начальника караула!
В тишине раздался резкий звук: бокал графа упал на пол, пиво вылилось пенистой струёй.
– Что ты натворил? – наконец обрел голос Уайтхоук. – Ты предал меня! Стать рогоносцем по вине собственного сына!
В какое-то мгновение казалось, что Уайтхоук сейчас нападет на Николаса и придушит его. Но что-то удерживало графа, хотя и лицо, и шея его напряглись и покраснели, а глаза превратились в почти белые льдинки.
Николас спокойно стоял лицом к лицу с отцом. Его волнение, напряжение и страх проявлялись лишь в резком дыхании да нервном подрагивании тонких ноздрей. Он сжал кулаки.
– Я женился на ней как первый, с кем она была обручена. Она убежала от конвоя только для того, чтобы избежать свадьбы с вами. Поклялась, что не вернется, и приняла решение похитить из этого дома своих братьев и сестру. А я ни секунды не сомневался в том, что когда вы найдете ее, то будете обращаться с ней не как со своей нареченной, а как с испорченным товаром.
– Именно так! Я бы швырнул ее в монастырь и запер до конца жизни за то, что она посмела так опозорить меня! И видит Бог, я еще могу это сделать!
– Сейчас леди Эмилин под моей защитой, – спокойно возразил Николае.
– Так это ты и отбил ее у конвоя! – продолжал обвинения Уайтхоук. – Вовсе не лесное чудовище и не Черный Шип. – Хью попытался было что-то возразить, но Уайтхоук ледяным взглядом заставил его замолчать. – Это ты был с ней возле водопада и убил там одного из моих воинов?
– Но, сэр, конвойные сразу узнали бы барона, – вмешался Шавен. Он взглянул на Николаев. – А она ничего не говорила вам о леснике? Где вы нашли ее?
– Она заблудилась в лесу после того, как убежала от конвоя. Ее нашли крестьяне и помогли ей.
– Выходит, вы прекрасно знаете тех, кто помогал девчонке. И сможете навести нас на след Черного Шипа.
Николас лишь пожал плечами.
Граф не выдержал:
– Ради всего святого, где же она сейчас?
– В полной безопасности, и судьба ее никоим образом не должна вас больше волновать.
– Будь уверен, я еще разберусь в правомерности твоих действий. А девка эта, без сомнения, сможет поведать нам много полезного о Черном Шипе. Лучше отдай ее добром, иначе я сам доберусь до нее. Но почему же она убежала тогда?
– У вас слишком крепкая репутация замечательного мужа, – сквозь зубы процедил Николас.
– Чертов парень! – Лицо графа потемнело, даже стало заметно, как покраснела кожа у корней белоснежных волос. – Ты достойный сын своей матери; раз смеешь со мной так разговаривать! Я обманут! – В ярости он стукнул кулаком по столу. Шавен же в испуге отскочил.
– Я еще раз повторяю: не извольте больше беспокоиться о судьбе леди Эмилин, – проговорил Николас. – Уверен, что она сама никогда вас не интересовала, а вздумали жениться на ней вы лишь из-за Эшборна.
Уайтхоук повернулся и долго молча смотрел на Николаса. Но и Николас не спешил отвести взгляд.
