Текст книги "Запретный плод"
Автор книги: Сьюзен Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
– Вы закончили обсуждение подробностей? – вмешался герцог. Ему были безразличны подробности. Он доверял Бурже, он верил в то, что тот так или иначе сломит сопротивление Изабель. Но он был согласен с Бурже, что это займет определенное время.
– Повашему, мы занимаемся переливанием из пустого в порожнее? – спросила Дейзи, улыбнувшись.
– Вполне может быть, – медленно произнес герцог
– Он не умеет работать, он только играет в поло – сказала Дейзи Бурже. В последнее время она ничего не знала о том, чем занимается герцог. – Мы надоели вам с нашими вопросами? – спросила она у адвоката.
Бурже посмотрел на герцога, чтобы увидеть его реакцию. Мадемуазель из Америки не интересовалась имуществом и положением герцога.
– Когда я сажусь на лошадь, ты называешь это игрой; когда твой отец и братья часами учат верховой езде молодое поколение – это работа. – Зеленые глаза Этьена горели азартом спора. – Я не вижу разницы.
– Они ездят верхом, зарабатывая себе на жизнь. Разъезжают среди золотых, медных и сапфировых шахт.
Это объясняет, откуда у мадемуазель на платье сапфиры величиной с голубиное яйцо, решил Фелис. Раньше он думал, что это подарок герцога.
– Спасибо вам за потраченное на нас время, Бурже, – герцог встал.
– Герцога ожидают его пони для поло, – объяснила Дейзи с усмешкой. – Это святое.
Была как раз середина сезона поло, длившегося с 15 апреля по 13 июля, и Этьен тренировался с Валентином и его друзьями каждый полдень.
– Бог с тобой, дорогая, при чем тут «святое»? Не хочешь ли составить мне компанию сегодня?
– И ты каждые пять минут будешь смотреть на часы? Нет, спасибо, – сказала Дейзи снисходительно. Она имела возможность убедиться в этом во время похода по магазинам вместе с Этьеном.
Этьен и так был обеспокоен: изза него команда потеряла этот день для тренировок. Герцог подал Дейзи руку, чтобы помочь подняться. Его глаза светились смехом.
– Сегодня вечером я приглашаю тебя на «Аиду». Несмотря на то, что я не попал на сегодняшнюю игру, я 6уду слушать с тобой Верди.
Взяв герцога под руку так, словно проделывала это всю жизнь, Дейзи повернулась к Фелису и сказала:
– Может быть, вы присоединитесь к нам сегодня вечером? Вопреки мнению Этьена, Верди захватывает.
Этьен был откровенно удивлен. Несмотря на относительную либеральность герцога, круг его друзей был строго ограничен. В этом отношении Америка была более свободна в своих нравах – страна, основанная на капиталах разных размеров, не пропитанных запахом старых денег, как в Париже. Но Этьен сдержал свое удивление.
– Нам это будет приятно, – сказал он.
– Спасибо, но у меня на вечер другие планы, – ответил Бурже, соглашаясь с мнением герцога относительно Верди и не ощущая особого удовольствия от посещения оперы. Он предпочитал французскую комедию.
Мадемуазель Блэк ни на кого не похожа, подумал он, когда дверь за ними закрылась. Редко встретишь женщину такой красоты и столь редких способностей. В общем он понимал герцога. Опустив голову на сцепленные пальцы, он задумчиво смотрел в окно, думая о весьма открытых отношениях герцога с мадемуазель Блэк. Если бы «Аида» интересовала его больше, он бы принял приглашение и посмотрел на реакцию оперных завсегдатаев.
Наэлектризованная тишина встретила герцога де Век и мадемуазель Дейзи Блэк под сводами зала оперы «Шантель». Новость о поданном вчера прошении о разводе распространилась мгновенно, в свете были весьма заинтригованы, и многим не терпелось воочию посмотреть на его причину. Что ж, они смотрелись очень интересной парой: он – в вечернем костюме, она – в великолепном шелковом рубинового цвета платье. Оба были высоки, смуглы, изящны и, повидимому, не осознавали обращенного на них внимания. Заметила ли их его жена? Все головы повернулись, чтобы увидеть реакцию герцогини, занимавшую свое обычное место в ложе де Веков.
Герцогиня, сопровождаемая кузеном архиепископом, своим братом, министром юстиции, и его женой, вошла в ложу с надменным видом. Она, по обыкновению, была в белом тюле, украшенном позументом, с бриллиантами в ушах и на шее.
Мгновенно по залу пронесся легкий шепот. Сохранит ли она эти бриллианты после развода? Выиграет ли герцог процесс? Уже прошел слух, что герцог вышел из приемной Гока очень расстроенным. Он не принадлежал к числу тех людей, которые спокойно относятся к препятствиям.
Герцог, как и его жена, был внешне спокоен. В данном случае их объединяло только то, что они являлись предметом живейшего обсуждения. Когда герцог повернулся к своей смуглой очаровательной мадемуазель с какимто шутливым замечанием, для чего убрал с ее обнаженного плеча волну ниспадающих волос, присутствующие замерли в напряженном внимании. Для всех этот его жест был равнозначен общественному обнародованию их связи.
Американка вела себя непосредственно и независимо. Она, чуть прикрыв кончиками пальцев рот, очень непосредственно рассмеялась в ответ на его реплику. Но воспитание в племени абсароки научило ее замечать все подробности происходящего вокруг. Пусть смотрят, подумала она, видя направленные на них многочисленные лорнеты и слыша шепот в зале. Она не разрушала брака по любви, в этом союзе с самого начала любви не было.
Герцог знал, что будет в центре внимания сегодня вечером. Он знал, что в опере будет Изабель. Он решил, что прятаться не станет, у него не было для этого никаких причин, но волновался за Дейзи. Насколько откровенной будет грубость, с которой ей придется столкнуться, насколько неприкрытым любопытство? Как воспримет она косые взгляды, бросаемые на нее?
– Я надеюсь, что Верди умерит тот горячий интерес, который мы, кажется, вызываем. Скоро погаснет свет.
– Я была единственной женщиной в юридическом классе и к тому же еще единственная абсароки. У меня иммунитет на любопытных наблюдателей. Может быть, ты хочешь уйти? Хотя… они все твои приятели. – Она слегка коснулась его руки. – Я не хотела бы подвергать тебя, – она оглядела толпу, чей интерес все еще был сосредоточен на них и на Изабель, – такому жестокому испытанию.
Он окинул взглядом блестящее общество, задержав взгляд на Изабель и ее окружении.
– Мы не можем уходить отовсюду, дорогая. Я не намерен изменять свою привычную жизнь. Хотя Верди, – добавил он с улыбкой, – это только ради тебя.
Решив послушать сегодня оперу, он хорошо понимал, что здесь будет не только его жена, но еще и тысяча любопытных глаз. Неудивительно, что Аделаида была удивлена, узнав об этой поездке в оперу. Прилив нежности охватил Дейзи.
– Спасибо, – просто сказала она. – Ты делаешь меня счастливой. Это очень приятно.
Герцог был благодарен ей за радость, привнесенную в его жизнь.
– Изабель пригласила Гока, – тихо сказал Валентин, наклонившись через жену к Этьену. – Бог мой, посмотри, кто еще в ее ложе. Это Дэлами. Ты думаешь, она случайно назначила ему встречу здесь сегодня вечером?
– Шарль организовал эту встречу. Я говорил ему, что собираюсь посетить «Аиду» на этой неделе. Я сомневаюсь, что Роше все еще остается беспристрастным, – с сардонической усмешкой процедил герцог. – И Лебле тоже.
– А Греви и Карл тоже свято верят в жизнь по святому писанию, – заметила Аделаида. – А что Лебле? Большинство членов магистрата принадлежат к аристократии, законы фактически принимаются узким кругом семейств, правящих Францией веками.
– Лебле избран членом суда в этом году, – сказал Валентин.
– Как Баберо и Дескев… Не могли бы мы оставить все это Бурже? – мягко сказал Этьен. – Я нахожу этот список утомительным. Шарль назначил много консервативных и воинственных сторонников папской непогрешимости в магистрат. Бурже уже начал платить в магистрате тем, кто верит не в Бога, а в законность. Оставьте это ему. Кстати, он мог сегодня присоединиться к нам, – добавил герцог.
– Присоединиться к нам? – переспросила Аделаида.
– Дейзи пригласила его, но у него оказались другие планы, – сказал Этьен с улыбкой. – Я думаю, что у него достаточно хороший вкус, чтобы также считать Верди скучным.
– Хорошо, Этьен, его нужно пригласить тогда, когда вы одобрите композитора, – шутливо ответила Аделаида.
Дейзи знала некоторые из имен, названных в беседе, и уловила ее суть. Этьену будет непросто добиться справедливого решения. Позиции Изабель подкреплены консервативностью взглядов аристократии и положением ее брата. Можно ли выиграть этот процесс? Дейзи впервые задалась этим вопросом, вспоминая недавнюю уклончивость ответов Бурже. Она ведь нанесла внезапный удар по устоявшимся традициям вельможных семейств Франции.
Даже великолепное зрелище костюмов и декораций оперы Верди не могло избавить ее от ощущения надвигающегося скандала. Выбор «Аиды» сегодня вечером был явно символичен. Душераздирающая история трагической любви Радамеса и Аиды была весьма близка к ее собственной.
– Ненавижу самопожертвование, – сказал герцог, когда занавес опустился после печального финала. – Это не правда, любимая, – добавил он, увидев слезы на ее глазах. – Это мелодрама. – Он взял ее руки в свои и коснулся их губами. – Не плачь.
– Аида и Радамес были обречены с самого начала. Это судьба, – сказала она. Ее индейское воспитание развило в ней ощущение фатальности мира.
– Человек хозяин своей судьбы. – Голос Этьена успокаивал.
– В пределах возможного, – ответила Дейзи и подумала, что иногда существуют границы, которые нужно преодолеть, обойти или принять, и выбор не всегда легок.
– Я не верю в эти ограничения.
– Ты успокаиваешь меня, Этьен, – она сделала попытку улыбнуться, – мне хочется надеяться, что ты прав.
Обращаясь к Валентину, герцог сказал:
– Расскажите ей, как покупаются и продаются члены городского магистрата и как лояльность к Шарлю всегда согласуется с их собственной выгодой. Как забывают даже о Боге, если цена достаточная. Расскажите ей, Валентин, что я могу купить каждого, черт подери, из них, если потребуется. – Он повернулся к Дейзи, его глаза горели. – Послушай его. Он знает.
– Изабель может отстрочить и затянуть процесс. Но она не может, в конечном счете, победить, – согласился Валентин, глядя на Изабель и ее свиту. – Этьен прав. Каждый из них имеет свою цену.
– Возможно, Изабель – самую большую, – добавила Аделаида.
– Мне все равно, сколько это будет стоить, – сказала Изабель, поднося лорнет к глазам и сосредоточив взгляд на Дейзи. – Он никогда не получит ее. – Опустив лорнет, она пристально поглядела на брата и добавила тихо, чтобы никто не слышал: – Предоставь мне завтра отчет о долгах каждого из судей. Я выкуплю их векселя. Думаю, это будет мудро.
– Этого не потребуется. – Он улыбнулся Гоку поверх головы своей сестры. – С отсрочками слушание может продолжаться бесконечно долго. Этьену надоест эта женщина… как до этого было со всеми остальными. – Шарль гораздо меньше склонен был обвинять герцога, чем Изабель. Как мужчина, он считал, что это просто очередное любовное увлечение Этьена.
– Этого недостаточно, Шарль. Я хочу сделать их послушными своим желаниям. Подробный бухгалтерский отчет, пожалуйста; мои деньги будут хорошо потрачены.
Этьен никогда раньше не сопровождал жену в оперу, и гнев Изабель при его появлении сегодня вечером в компании этой американки был беспределен. Она вполне серьезно сказала, что ее не заботит, сколько будет стоить подкуп судей. Хотя, конечно, это было не так. Деньги в семье Монтеньи должны были прежде всего накопляться и расти, для этого, собственно, и заключались подобные брачные союзы. Хотя, в соответствии с законом, Этьен и мог распоряжаться некоторой частью ее собственности он никогда не делал этого. В отличие от многих мужей, промотавших состояние своих жен, герцог де Век сделал все для того, чтобы приумножить их общее богатство. Поэтому было бы глупо расходовать собственные деньги на подкуп чиновников.
Ее брат вздохнул. Проклятое безумное увлечение Этьена прибавляло ему много утомительной работы.
– Если ты настаиваешь, Изабель, я поручу это завтра своему секретарю.
– Что с детьми? Они еще остаются несовершеннолетними в течение нескольких месяцев. Могу ли я требовать опекунства? Этьен основал для них доверительные фонды.
– Бог с тобой, Изабель, – зашипел Шарль. – Они контролировали эти фонды самостоятельно в течение нескольких лет. Это вызовет раздражение не только у Этьена, но и у Жюли и Жюстена. Имей это в виду на будущее, ради Бога.
– Я и имею это в виду, Шарль, а ты не должен повышать на меня голос, – сказала она холодно, – я не допущу этого развода, ты должен это понять так же, как и то, что мне необходима семейная поддержка.
– Ты ее имеешь, Изабель, только будь любезна иногда соблюдать некоторые рамки законности. Никакой судья, даже обязанный нам, не тронул бы трастовые фонды ваших детей, после того как они управляют ими со знанием дела в течение двух лет. И никакой судья не согласится с твоим безжалостным способом мести.
– Месть? – Ее голос снова накалился. – Я не должна быть мстительной, после того, что он делает по отношению ко мне?
– Случается, что люди разводятся, Изабель. – Хотя Шарль был уверен, что Этьен передумает, если американская мисс останется с ним и без развода.
– Люди – возможно, – сказала она с прохладной надменностью, – но не Монтеньи. Она – краснокожая индианка, Шарль. Можешь себе представить, что я чувствую? И она к тому же не так молода. Тереза Чезмон сказала мне, что ей тридцать лет. Он бросает меня ради женщины не намного моложе, чем я. Он дурак, Шарль, и, возможно, пять или десять лет судебных разбирательств помогут ему прийти к этому выводу самостоятельно.
Шарль искал возможные пути для отступления. Он согласен был сотрудничать в получении отсрочки, об этом его просили и мать, и кузен архиепископ, но он не симпатизировал поведению Изабель. Она буквально выдворила Этьена из своей постели двадцать лет тому назад и искусно ушла от своих обязанностей по воспитанию детей. В конце концов, она должна была предвидеть некоторые последствия своего поведения. В это время дали занавес. Шарль быстро встал и начал аплодировать.
– Я хочу получить список завтра, – сказала Изабель с улыбкой на лице. Когда он не сразу ответил, она как бы случайно коснулась его руки. – Завтра, – повторила она выразительным голосом.
– Не правда ли, Аида была сегодня великолепна. – сказала она, поворачиваясь к кузену архиепископу. – Поистине ангельский голос.
Дейзи стало несколько спокойнее после замечаний Валентина и Аделаиды о том, что не все судьи будут на стороне Изабель. Этьен тоже считал, что он сможет в конце концов заинтересовать жену материально и, поскольку Дейзи не знала Изабель лично, она верила ему.
Толпа, покидающая оперу, несла с собой праздничное настроение, серебристозвонкие женские голоса прерывались низкими голосами мужчин. Шелест роскошных платьев и сияние драгоценностей гармонировали с великолепием интерьеров и наполняли воздух ароматом богатства.
По пути в вестибюль герцог разговаривал с несколькими знакомыми. Аделида и Валентин иногда приостанавливались, чтобы обменяться шутками с друзьями. Они говорили на тривиальные темы: об опере, теплом весеннем вечере, о сотоянии команд по игре в поло на следующий день – самые обычные комментарии об обычных аристократических развлечениях. Взгляды провожали герцога и его прекрасную компаньонку, когда они двигались сквозь толпу. Молодая женщина чрезвычайно соблазнительно смотрелась в богатом шелковом платье. Ее темные волшебные глаза, классическая красота, способная вдохновлять на сонеты, низкое декольте притягивали взгляды абсолютно каждого мужчины. Рука герцога полуобняла ее плечи, чтобы оберегать от толпы, хотя многие расценили это как жест собственника.
Изабель со своей свитой шла несколько впереди, и любопытные наблюдатели задавались вопросом: как они поведут себя… если встретятся?
Один из членов духовенства и его знакомые задержались перед центральной лестницей, блокируя проход.
– Извините, монсеньор Данлоп, – вежливо сказал герцог, обходя их. – Поздравляю вас с новым назначением.
Прелат недавно был назначен посланником в Ватикан. В ответ Этьен получил только ледяной взгляд. Никто не ответил на его слова, как будто герцога не существовало.
Дейзи успела заметить, как мгновенно изменилось выражение лица Этьена, но он тут же овладел собой, приняв обычный невозмутимый вид. Как часто ему придется сталкиваться с проявлением такой грубости? Дейзи спрашивала себя, не устанет ли в конце концов герцог от всего этого? Она полагала, что поведение прелата требует извинений, но выражение лица Этьена удержало ее от проявления своих чувств. Ей нравилось его умение владеть эмоциями. Кто лучше ее знал, как это необходимо! В отличие Дейзи, потратившей часть жизни на то, чтобы научиться управляться с такими ситуациями, Этьен никогда не подвергался осуждению общества. Его семейство всегда обладало властью во Франции. Могла ли она, размышляла Дейзи в приступе самоосуждения, поступать с ним так? Ведь все это изза нее. Но он улыбался ей теплой, обожающей улыбкой. И она постаралась не думать об этом.
Что задумала Изабель? Этьен увидел жену и ее сопровождающих в ожидании экипажа у главного входа. Почему она не воспользовалась частным выходом, через который она всегда покидала оперу? Почему она вышла в вестибюль, хотя ненавидела столпотворение? Эти вопросы были риторическими, он знал на них ответ.
– Может, мы подождем на улице? – предложила Аделаида, чувствуя себя не в своей тарелке, как и герцог.
– Нет, – спокойно сказал Этьен.
По интонации этого единственного слова и направлению его взгляда Дейзи все поняла.
– Я не возражаю подождать снаружи, – сказала она. – Сегодня прекрасный вечер.
– Я не собираюсь давать Изабель повод… если вы не против, – сказал он, понимая, что его чувства отличались от чувств его друзей. Он не переваривал злобность Изабель, но его гордость была большей, чем гнев.
– Ее экипаж могут подать раньше, чем мой, – сказала Аделаида.
– У нее дикий блеск в глазах, – усмехнувшись, сказал Валентин, чтобы разрядить обстановку. – Я могу спасти тебя от нападения… Она нашлет на тебя своего Божьего человека, чтобы предать тебя адскому огню.
– Для начала лучше бы монсеньер исповедовал свою собственную совесть. Говорят, что еще две девицы, убирающие в резиденции архиепископа, носят его детей.
– Бог им поможет. – Валентин лениво растягивал слова. – Надо надеяться на это, так как архиепископ весьма скуп, когда речь идет о его собственных деньгах, как и остальные Монтеньи. Они ведь очень оберегают свое богатство, так старательно накопленное в течение столетий продуманно устроенными браками.
Экипаж принцев Шанталь был объявлен, и они все вместе пошли к выходу. Устроит ли она сцену, спрашивала себя Аделаида.
Эта мерзавка наверняка спровоцирует Этьена, думал Валентин, неосознанно подвигаясь ближе к Этьену и как бы прикрывая его.
Я не смогу идти под едкими взглядами толпы в ярко освещенном вестибюле, решила Дейзи.
Герцог знал, что прежде чем они достигнут выхода, он услышит полный яда голос жены.
– Она такая… темнокожая, Этьен, Не в вашем обычном вкусе, – сказала Изабель со значением. – Но у вас всегда было влечение ко всему… варварскому.
Одновременный вздох толпы завибрировал под блестящими люстрами, все глаза сосредоточились на сблизившихся двух группах людей. Дейзи почувствовала, что тело Этьена напряглось на мгновение, но его шаг не замедлился, он сделал вид, что не слышит замечания жены, когда они проходили рядом с Монтеньи.
Мягкое давление руки Этьена на плечах Дейзи одновременно защищало и сдерживало. Более высокий, чем другие мужчины, он смотрел на окружающих не только с высоты своего роста, но и, казалось, с высоты своего положения.
– Вы абсолютно правы, герцогиня, мисс Блэк не совсем в моем обычном вкусе. И поэтому я намерен получить благословение. – Он намеренно употребил эту фразу, стараясь задеть религиозность Монтеньи. Повернувшись к Дейзи, отошедшей вместе с его друзьями немного в сторону, он сказал: – Примите извинения за невоспитанность моей жены. Не обращайте внимания на эту варварскую грубость.
Вокруг немедленно прокатился подобный шелесту ропот. Хорошо одетая толпа демонстрировала широко открытые глаза за поднятыми лорнетами и облаченные в перчатки руки, прикрывающие многочисленные тайные улыбки мужчин. «Вы слышали это? Вы слышали его? Я не могу представить себе… рядом с архиепископом… Де Веку было все равно, даже если бы сам Бог стоял рядом с ней. Его предмет обожания прекрасен, не правда ли? Она молода, ее кожа подобна атласу. Она экзотически смугла. Посмотрите на Изабель, ее глаза пылают пожаром. Выведет ли ее Шарль? Архиепископ никогда не был в таком недоумении…»
– Валентин! – Тон герцога был чрезвычайно спокоен, но в нем чувствовалась решительность. Он повернул голову, наклонившись к Дейзи, как будто они были одни. – Я вернусь через минуту, – быстро сказал он. – Иди с Валентином.
Не дожидаясь ответа Валентина, он вернулся к жене и ее окружению. С изысканной, подчеркнутой вежливостью он сказал:
– Не затрагивайте меня больше на людях, Изабель. Я подружески прошу вас и предупреждаю. Закройте рот, Шарль. Вы напоминаете голодную лягушку. – Его почти свинцовый взгляд охватил собравшихся членов магистрата. – Я надеюсь, мы понимаем друг друга. Это спасло бы меня от необходимости вызывать каждого из вас для сатисфакции.
Наступившая тишина показала, что каждый из присутствующих был наслышан об умении герцога владеть дуальными пистолетами. Однажды, еще в молодости, он убил двух человек изза гораздо меньшего оскорбления, будучи к тому же не совсем трезвым. А после этого спокойно возвратился в постель к даме, которую оставил часом ранее. С возрастом он стал менее импульсивным, но каждый знал о темпераменте герцога де Век. Холодным взглядом зеленых глаз он окинул окружающих и после небольшой паузы, склонив голову в учтивом поклоне, добавил:
– Доброй ночи, – и пошел по направлению к карете. Толпа снова взорвалась шушуканьем, после того как герцог вышел из здания оперы. Возбужденные комментаРИИ буквально носились в воздухе. «Вы слышали его? Какой непоколебимый и холодный, как сталь. Дуэль. Он бросил вызов всем. Он мог бы убить каждого из них. Вы знаете де Века, он может попасть из пистолета в глаз голубя с сотни шагов. Посмотрите, архиепископ близок к обмороку. Но Изабель… Если бы она была мужчиной, она стреляла бы в него. Вы не видели американку? Надо бы получше ее рассмотреть. Понятно, почему де Век согласен убивать изза нее…»
Она была очень маленькой… Дейзи стояла на тротуаре, ожидая экипаж и думала о том, что Изабель оказалась очень небольшого роста. Странно, почему она подумала об этом, тогда как должна была бы интересоваться всеми этими перешептываниями, сплетнями и причиной, по которой Этьен вернулся в оперу. Но перед ее глазами, как на гравюре, стояло изображение очень хрупкой, миниатюрной блондинки – Изабель. Как будто их конкуренция сводилась к чисто физическим данным и она была удачливей только потому, что была выше ростом. Вроде бы меньший рост Изабель объяснял ее злобность и недоброжелательность. Неужели судьба подарила герцогине Этьена в порядке компенсации? И какие катастрофические выводы таит в себе эта логика для самой Дейзи? Она не хотела даже думать, насколько законно положение Изабель в качестве жены Этьена. Стоп! Она считала удары пульса, пытаясь успокоить свои чувства.
Финальная сцена «Аиды» – темница и обреченные влюбленные – всплыла в ее памяти. Она задрожала от ужаса, как будто злой дух коснулся ее.
– Тебе холодно, дорогая? – Герцог подошел к ней сзади, обнял и привлек ее к себе, так что она ощутила его тепло. Он говорил спокойно, как если бы не существовало назойливого внимания Изабель, всех судей и архиепископа. – Ты замерзла, – добавил он, грея своими руками ее пальцы.
– Да. Нет… возможно, немного… Последняя сцена взволновала меня.
– Мне искренне жаль, что Изабель…
– Нет, я имею в виду «Аиду».
Он посмотрел ей в глаза и он увидел в них тревогу.
– Может быть, пойдем пешком… Здесь недалеко… Или тебе слишком холодно? – Его голос был нежным, словно извиняющимся за все, что случилось в опере.
Экипаж ожидал их, слуга в ливрее держал открытую дверь, в то время как Валентин с Аделаидой стояли рядом, на небольшом расстоянии.
Дейзи кивнула, ощущая потребность побыть с Этьеном вдвоем, как будто ночная прогулка могла рассеять воспоминания об Изабель и ее могущественной когорте.
– Поезжайте без нас, – сказал герцог Валентину.
Они все поняли.
– Тебе не обязательно разводиться с ней, – сказала Дейзи.
Ее рука была в руке герцога, они шли по освещенному бульвару, теплый вечерний воздух был подобен бархату. Она старалась не думать об Изабель. Брак не был необходимым в ее мире, в отличие от мира белого человека.
– Для меня неважно, что ты не женишься на мне, если развод невозможен. Абсароки иначе относятся к этому. Если ты любишь меня, этого достаточно. Быть с тобой… этого достаточно. – Ее вышитая вечерняя накидка переливалась при движении мягкими волнами. – Я не хочу твоего титула, я не нуждаюсь в твоей власти или твоем состоянии. У меня все это есть.
Дочь вождей, она была богатой и влиятельной у себя на родине, как любой из де Веков здесь, хотя могла бы жить в простом вигваме в прерии. Что касается земли, то ее клан имел обширные земли, с которыми наследство Этьена было не сравнимо.
– Я разведусь с ней, – ответил герцог, – ради самого себя. Я не хочу бесконечных повторений того, что случилось сегодня вечером. Я хочу, чтобы ты была моей женой в моем мире. – Его глаза светились так же, как его алмазные запонки при свете газовых фонарей. Я хочу иметь ребенка от тебя, подумал он, идя по парижским бульварам рядом с женщиной, которую он встретил лишь две недели тому назад. – Я поговорю с Шарлем. Он, помоему, имеет на нее влияние.
Дейзи поглядела на него, недоверие читалось в ее глазах. Он улыбнулся.
– Ты должен был лучше узнать свою жену за двадцать лет, – сказала она, улыбаясь.
Потом они говорили о более приятных вещах, идя рука об руку вниз по авеню де ля Опера, позволяя красоте весенней ночи восстанавливать их настроение, стараясь не вспоминать о неприятном инциденте. Спустя некоторое время они вдруг обнаружили, что находятся на Куй дю Лувр, где располагалась квартира герцога с видом на реку.
– Мой теперешний дом, – сказал он, указывая на внушительное сооружение в стиле эпохи Ренессанса в нескольких шагах от Сены.
Когдато один из де Веков воспользовался талантом прибывшего из Италии архитектора, который перестраивал Лувр для Людовика XIV. Дворец де Века был относительно мал для работы монументального Бернини, обслуживавшего королей и римских пап. Тяжелое барокко изысканно сочеталось с огромным, во всю стену окном, выходящим на Сену, тонким и прозрачным, как воздух.
– Я собирался вести себя поджентльменски и доставить тебя сегодня вечером к Аделаиде, – сказал герцог, – но… останься сегодня здесь, со мной.
– Да, это побольше моего вигвама в прерии, – не скрывая удивления сказала Дейзи.
Дом Этьена поражал размерами и красотой – еще один символ несоизмеримости их жизненных ценностей. Достояние Блэков не могло иметь таких исторических реликвий. Когда воля вождей племени перестала быть законом, их могущество поддерживалось только личной отвагой и обширными знаниями, тогда как богатейшие семейства Франции просто получали все это в наследство от предшествующих поколений.
– Я использую лишь несколько комнат, – сказал Этьен, читая ее мысли. – Если ты предпочитаешь вернуться к Аделаиде, я могу предложить свой экипаж. – Геоцог показал на карету, которая медленно двигалась за ними.
– Я голодна, – сказала Дейзи, оставив без ответа его вопрос. Рассеянный свет уличных ламп обволакивал ее мягкой пеленой, в глубоком вырезе платья нежно светилась смуглая кожа в темнокрасном с золотом шелковом обрамлении.
– Я уверен, поесть чтонибудь найдется, – ответил ей в тон герцог, улыбаясь. – У меня есть несколько поваров.
– Ты не имеешь представления о чувстве меры, – подчеркнуто серьезным тоном сказала Дейзи.
Он знал о несоответствии их образа жизни, но не мог этого изменить ради нее, хотя, вероятно, должен был.
– Я накормлю тебя, – ответил он с теплой улыбкой, так что она вдруг почувствовала духоту этой весенней ночи. – Договорились?
– Договорились, – сказала она не задумываясь. Они были очень разными и отличались жизненными взглядами, манерой поведения так же, как две половины земного шара, разделяющие их дома. Но в любви все это отходило на второй план, в любви они были удивительно гармоничны.
– Слушай, а у тебя на кухне найдется ромовая баба с винным соусом? – спросила Дейзи, когда они вошли в дом. – Мне она так нравится!
– А мы это сейчас выясним, – сказал Этьен, передавая лакею накидку Дейзи. – Сейчас я пошлю за шефповаром.
Она слегка придержала его за руку.
– Сейчас уже очень поздно. Может, мы просто спустимся вниз и посмотрим?
Хотя Этьен никогда не бывал на кухне, он с готовностью согласился.
– Конечно. Сейчас я соображу…. – Он остановился, вспоминая, где, собственно говоря, находится кухня,
– Ты не знаешь, где у тебя кухня?! – шутливо возмутилась Дейзи, наблюдая за герцогом.
– Ну хорошо, не знаю, – усмехнулся Этьен. – Не смотри на меня так насмешливо. Мой камердинер Луи позаботится обо всем, но если ты лично хочешь попасть на кухню, то мне кажется, – он кивнул в направлении коридора, – что это сюда.
Молодой лакей, сопровождавший их, тоже незаметно кивнул, подтверждая предположение хозяина, и спустя некоторое время, миновав несколько коридоров, Дейзи и герцог вошли в кухню.
Их появление в дверях огромной комнаты, напоминавшей своими размерами танцевальный зал, вызвало не меньший переполох, чем их появление в опере. Но после первой реакции благоговейного страха их приняли с величайшей сердечностью. Все четверо поваров Этьена не спали, на случай если они понадобятся после возвращения хозяина из оперы.
– Ну как, я все правильно угадал?, – проговорил герцог, улыбаясь.
Угадать, собственно говоря, было легко: просто Луи хорошо знал привычки своего хозяина. Необходимая часть прислуги собралась вокруг стола и пила чай, ожидая возвращения герцога. Среди них были Луи и Берне.
Ромовая баба будет приготовлена в рекордно короткое время. Нужно только выбрать соус. Мадемуазель предпочитает соус от Карима, как король Лезинский, или малагу отдельно? Как утверждал шефповар, баба была сделана по всем правилам – с венгерским вином.
Дейзи любезно согласилась попробовать соус от Карима, кондитер остался доволен ее вкусом и чуть не плакал от радости, когда она похвалила его работу, но герцог вежливо напомнил, что мадемуазель голодна. Шефповар уменьшил свои восторги и принялся за работу.
