Текст книги "Ковер грез"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

Если бы Пита не была такой слабой, она бы не растерялась, сделав столь удивительное открытие – перед ней, оказывается, вовсе не доктор Джератти, а человек, которого она по-прежнему считала своим опекуном. Сейчас же девушка просто лежала и смотрела на него в полном молчании, а потом на глазах у нее появились слезы.

– Ну, ну! – воскликнул Джеффри. – Только не плакать. Если мое присутствие так на вас подействовало, меня попросят удалиться, но я хотел бы прежде знать, не стало ли вам лучше.

– Мне… мне намного лучше, – ответила Пита шепотом, с трудом выговаривая слова.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Вентворт.

– Но… я не ожидала… вас увидеть.

– Я и не рассчитывал, что вы меня ждете. – Джеффри поставил пустой стакан на полку и стал изучать надписи на пузырьках с лекарствами. – Кажется, вам пора принять микстуру. Да и я обещал позвать сестер, когда вы проснетесь, но прежде сообщу вам вот что: я приехал сюда навестить вас и намерен пробыть в городе, пока вы не выздоровеете, по крайней мере не пойдете на поправку. Так что вы имейте в виду.

– Да, – ответила Пита и слабо улыбнулась.

– И не надо слез, ни в коем случае, прошу вас.

– Хорошо, – отвечала она, хотя нижняя губа ее задрожала.

Джеффри слегка погладил ее по руке, лежавшей поверх одеяла.

– А как… как случилось, что вы приехали… так далеко, чтобы меня увидеть? – спросила девушка.

– А почему бы и нет, милое дитя? – Голос его звучал так мягко, что Пита ушам своим не верила. – Вы выбрали самостоятельность, приняв предложение миссис Рамбольд, но это не значит, что я перестал вами интересоваться. И естественно, когда вы заболели, меня вызвали сюда.

– Не понимаю, зачем они потревожили вас, – ответила Пита, словно извиняясь, таким слабым голосом, что Вентворт едва ее расслышал.

В ответ Джеффри улыбнулся, да так тепло и дружески, что она изумилась: ей-то казалось, он не способен так улыбаться. Взгляд Вентворта стал ласковым, он встал, вышел за дверь и через минуту вернулся вместе с одной из сестер. Она положила свою холодную руку на лоб Пите, посмотрела на нее внимательно и удовлетворенно кивнула.

– Да, – сказала сестра по-итальянски, – ей значительно лучше, но сегодня не стоит ее больше тревожить. Вам следует сейчас оставить ее. – Сестра дружелюбно улыбнулась высокому, видному мужчине, которого она считала настоящим английским джентльменом. – А вот утром, пожалуйста, приходите.

– Хорошо, – послушно ответил Вентворт и чуть поклонился своей подопечной: – Утром, Пита, я снова нанесу вам визит, а пока – будьте умницей.

Девушка ответила ему одними глазами. Ей хотелось спать, и вместе с тем она чувствовала удивительное умиротворение после того, как узнала, что он где-то здесь, неподалеку.

«Будьте умницей», – повторила она про себя его слова и улыбнулась. На этот раз она заснула спокойным, здоровым сном.

Но на другой день, в полдень, первым гостем, который посетил маленькую, почти лишенную мебели, но полную цветов комнатку, где лежала Пита, был не Джеффри Вентворт. Она даже испытала глубокое разочарование, когда увидела доктора Роберта Грешема.

– Так-так, – сказал он, взяв ее за руку и щупая пульс. – Похоже, вы не ожидали меня увидеть?

Пита слегка покачала головой. От огорчения она не могла вымолвить ни слова.

Роберт сел рядом с ее кроватью. Он нашел Питу ужасно изменившейся, но сделал все, чтобы скрыть от нее свои эмоции.

– Мы прилетели вместе с Вентвортом, – пояснил Грешем. – Я как раз написал миссис Рамбольд, что готов принять ее предложение провести здесь праздники, но, едва только Вентворт сообщил мне, что с вами произошло, я решил не откладывать поездку. Однако, по-моему, вы в надежных руках?

– О да, – ответила Пита слабым голосом. – За мной тут ухаживают прекрасно, хотя сама я мало что помню об этом.

– Еще бы! – Он сочувственно покачал головой. – Бедняжка, как вам не повезло! Но такое могло бы случиться даже в семьях с самым упорядоченным бытом. А сейчас худшее для вас уже позади. – Он ободряюще улыбнулся. – Вы на пути к выздоровлению.

– Надеюсь, – отозвалась Пита, но ее ответная улыбка была столь безжизненной, что Роберту стало больно. – Мне очень приятно, что вы приехали навестить меня, – добавила она, – вместе с мистером Вентвортом.

– Вентворт ждет в коридоре, – сказал доктор. – После меня и он поговорит с вами. Но в эти дни вам не разрешено принимать много посетителей. – Грешем посмотрел на Питу, пытаясь по каким-либо признакам понять, что она и в самом деле рада его видеть, но не смог прийти к утешительному для себя выводу. Однако стоило ему только упомянуть о том, кто считался ее опекуном, как взгляд девушки повеселел и ее бледные щеки чуть порозовели.

– Вы хотите сказать, что он зайдет ко мне? – переспросила Пита.

– Ну конечно, зайдет.

Пита немного смутилась. Не выдала ли она себя взглядом или голосом, когда говорила о Вентворте?

– Знаете, мистер Вентворт и мой… отчим для меня связаны невидимой нитью, – принялась оправдываться она. – Они братья, и потом, у меня нет своей семьи…

– Ну конечно, вполне естественно, что вы хотите его видеть, – успокоил ее доктор. – Между прочим, он страшно беспокоился о вас. – Он вдруг по-мальчишески улыбнулся. – А ведь люди вроде него производят впечатление бесчувственных. Впрочем, в трудную минуту они становятся очень деятельными. Пока я суетился со своим багажом, он заказал нам билеты и продумал все, что связано с поездкой.

Пита улыбнулась ему, но доктор не мог не заметить, как ее утомила беседа, и поспешил выйти и пригласить Вентворта. Тот терпеливо ждал за дверью и повернул голову сразу же, едва она отворилась.

Доктор Грешем сделал ему знак рукой, и Джеффри на цыпочках вошел в палату и остановился у кровати. Закрыв за собой дверь, Боб вышел.

Глава 13

Через неделю Пита уже стала садиться, и круг ее общения расширился. Нельзя сказать, что ее посещало много гостей, да и те, кто приходил, обычно допускались ненадолго, но монахини в белых одеждах, которые выхаживали девушку, признали за Джеффри Вентвортом естественное право оставаться с ней достаточно долго. И он всегда пользовался приоритетом по сравнению с любыми другими визитерами.

Можно было подумать, что дело в его английском происхождении. Но Боб Грешем тоже был англичанином, к тому же сам доктор, но его визиты были нерегулярны – правда, не по его воле – и продолжались лишь несколько минут, тогда как Вентворту тотчас ставили стул, и он сидел у Питы по полчаса. Настоятельница всегда радостно улыбалась ему, когда он просил любезно предоставить ему возможность побыть наедине с девушкой. Может быть, аббатиса, несмотря на ограниченные контакты с внешним миром, неплохо разбиралась в людях и многое читала на лице этого высокого сурового англичанина, а может быть, так и не излечилась от романтизма. Во всяком случае, мать настоятельница не могла не заметить выражения радости во взгляде Питы всякий раз, когда ей сообщали о приходе опекуна. Тут уж она никогда не ошибалась.

Графу Ференци, человеку очень богатому и влиятельному, никогда не отказывали в просьбах навестить девушку, и он всегда приносил ей массу экзотических цветов, фруктов или других гостинцев. И если настоятельница видела какую-то романтическую подоплеку и в его визитах, то, может быть, не без оснований. Граф настолько был потрясен ее болезнью, что, подобно Бобу Грешему, стремился почаще посещать обитель и всегда очень беспокоился о ней.

Вентворт не дарил девушке ни больших букетов, ни дорогих фруктов, но обычно оставлял цветок у нее на подушке. Когда она чуть окрепла, он принес ей томик стихов с ее столика на «Вилле кипарисов».

– Судя по состоянию страниц, вы часто листали его, – заметил он с улыбкой, присаживаясь у кровати.

Пита, хрупкая и изможденная, сидела, откинувшись на подушки, в розовой ночной кофточке. Это был подарок миссис Рамбольд, которая боялась заразиться исключительно из-за Пола, как она подчеркнула в записке, сопровождавшей ее дар. Впрочем, колодец у нее на вилле сейчас обследовали на предмет инфекции, и граф Ференци любезно предложил Элен пожить пока у него. Она постоянно общалась с ним, а он, в свою очередь, часто навешал больную, так что опасность инфекции для нее все же оставалась. Впрочем, Пита хорошо понимала, что в больничной атмосфере Элен будет очень неуютно, пусть уж держится в стороне. В общем, Элен писала Пите нежные письма и купила ей эту нежно-розовую вещицу, благодаря которой больная приобрела еще большее сходство с фарфоровой статуэткой.

Пита взяла вновь обретенную книжечку и благодарно улыбнулась Джеффри.

– Поверьте, я очень рада, – сказала она. – Я действительно часто читала эту книжку.

– Потому что она принадлежала Майку?

– Ну, это не единственная причина.

– Вы действительно любите поэзию?

– Да.

Пита, конечно, не могла сказать ему, что эта книга превратилась для нее почти что в драгоценность, потому что сам он, Джеффри, долго владел этим томиком.

– Ну, во всяком случае, – продолжал Вентворт, – я решил пока не заваливать вас цветами. – Вентворт с улыбкой оглядел комнатку, где цветов действительно было великое множество. – Благодаря вашему другу Ринальдо вы наверняка уже немного возгордились.

Пита слегка покраснела, хотя сама не очень понимала почему.

– Граф Ференци очень добр, – заметила она.

Вентворт насмешливо поднял брови.

– Весьма добр, – отозвался он.

– Все были ко мне более чем добры, – поспешно продолжила Пита, смутившись под его насмешливым взглядом.

– А бедняга Боб Грешем, – лукаво улыбнулся Джеффри, – так вообще все бросил и примчался в Италию сразу же, как только узнал, что вы больны. В чем секрет вашего очарования. Пита? Велика же должна быть его сила, если благодаря ему ваша комната полна цветов, не говоря уже о фруктах, журналах и прочем. Сейчас она больше похожа на будуар кинозвезды!

Впрочем, Вентворт, видимо, решил больше не поддразнивать Питу и, наклонившись к ней, осторожно взял ее руку обеими руками.

– Пита, – начал он, – мне надо с вами поговорить, но только когда вы будете готовы к такому разговору. Завтра я на недельку отлучусь, а вы за это время совсем придете в себя, ведь верно?

– Вы… вы… уезжаете? – Выпалив это, Пита тут же спохватилась, не выдала ли она своей тревоги взглядом или дрожью в голосе: ее так ошеломила новость о том, что он будет отсутствовать целую неделю, когда она так в нем нуждается!

Он улыбнулся и посмотрел на нее чуть удивленно.

– Я всего лишь еду в Рим, – пояснил Джеффри. – У меня там друг, который вот уже год приглашает меня к себе, а так как вы пошли на поправку, я решил принять его предложение. В конце концов, я давно не отдыхал, а сейчас, когда все мои дела на время оставлены в Англии…

– Я надеюсь, вам не очень повредило то, что вы все бросили и приехали сюда, – вдруг перебила его девушка, почувствовав себя очень виноватой.

– Конечно нет, – успокоил ее Вентворт. Его серые глаза, некогда казавшиеся холодными как сталь, теперь смотрели на нее с таким участием и симпатией, что сердце ее учащенно забилось. – Но пока я еще не уехал, мне хочется кое-что прояснить.

– Да… да, конечно, – отозвалась девушка.

– Пита, удивительное вы создание! – Джеффри снова улыбнулся. – У вас такой вид, будто вы вот-вот расплачетесь! Не может быть, чтобы вас так опечалил мой отъезд.

Девушка ничего не ответила, только закусила нижнюю губу. Лицо ее опекуна вмиг посерьезнело.

– Пита, мне не хотелось бы вас волновать в вашем нынешнем состоянии, но перед отъездом в Рим я хочу вас спросить вот о чем. – Он снова взглянул на нее – теперь она слушала его с напряженным вниманием. – Согласны ли вы, что этот итальянский вояж не принес ожидаемых результатов? И ваша болезнь тут ни при чем.

– Мне кажется. Пока я не заболела, все шло… довольно хорошо, – осторожно отозвалась Пита.

– Вы хотите сказать, что с удовольствием ухаживали за Полом?

– Мне нравится за ним ухаживать, – ответила она, помолчав немного.

– И вам нравится жить вместе с миссис Рамбольд?

– Мы с миссис Рамбольд почти не остаемся один на один, но как работодатель она меня вполне устраивает. Она заботится о том, чтобы я хорошо проводила время, да к тому же платит мне жалованье.

– И знакомит вас с такими людьми, как Ринальдо? – Последний его вопрос прозвучал немного резко.

– Ведь вы знаете, что у меня есть основания благодарить графа Ференци, – напомнила Джеффри Пита, и он кивнул:

– Бесспорно. Ведь именно он настоял на том, чтобы вас отправили сюда, а здесь за вами прекрасно ухаживали и лечили. Мало того, он и предоставил вам свою машину. Не будет преувеличением сказать, что вы обязаны ему жизнью! Но в любом случае, надеюсь, теперь вы со мной согласны: по выздоровлении вам следует вернуться домой, в Англию. Вы уже достаточно скитались по континенту для человека, которому нет и двадцати.

Пита с изумлением уставилась на Вентворта.

– Но какой же смысл говорить о возвращении в Англию, если там у меня нет дома? – вырвалось у нее.

Джеффри Вентворт достал из кармана портсигар и только собрался было закурить, как вспомнил, что находится в больничной палате. Закрыв портсигар, он уставился на позолоченную крышку.

– А чем вас не устраивает «Грейледиз»? – наконец спросил он.

Помолчав с полминуты, Пита ответила:

– Но ведь вы знаете, что «Грейледиз» – не мой дом.

– Разве? – переспросил Джеффри, по-прежнему глядя на портсигар. – Но ведь это – прежний дом Майка, а вы – его падчерица, значит, имеете право жить там!

На щеках Питы заиграл лихорадочный румянец.

– Едва ли, ведь это и ваш дом! – воскликнула она.

– Понятно. – Он пристально посмотрел на нее, и глаза его вновь холодно блеснули.

– Я ведь сказала, когда принимала предложение миссис Рамбольд, – быстро заговорила она, – что никогда больше не стану злоупотреблять вашей щедростью. О, конечно, я ценю все, что вы для меня сделали и продолжаете делать! Но… но я бы не хотела вернуться в «Грейледиз», просто чтобы жить там на вашем иждивении. Я уже начала зарабатывать на жизнь и хочу…

– Хорошо, хорошо, Пита, – мягко отозвался он. – Если вы смотрите на это так…

– Да! – Голос ее задрожал, и она судорожно вцепилась в покрывало. – Да-да!

– В таком случае закроем эту тему, – сказал он таким ровным тоном, что Пите сразу стало легче, и, словно обессилев, она снова опустилась на подушки. – Сейчас вам не стоит так волновать из-за чего бы то ни было, – продолжил Джеффри. – Настраивайтесь только на выздоровление. И я обещаю вам, Пита, не строить никаких планов относительно вашего будущего, с которыми бы вы не согласились.

Впалые щеки Питы вмиг побледнели.

– Простите, пожалуйста, если мои слова прозвучали неумно, – проговорила она, – но, кроме всего прочего, я и Пола оставить не могу.

– Похоже, вы очень привязались к мальчику, – заметил Джеффри. – Пожалуй, так вы когда-нибудь решите его усыновить.

– Если бы я могла, – тотчас отозвалась девушка, – то направила бы его пройти хороший курс лечения, и он стал бы таким же сильным и здоровым, как другие ребята его возраста. Граф Ференци знает клинику здесь, в Италии, где, по его словам, для Пола могут многое сделать…

– Вот как? – удивился Вентворт. Впрочем, ему не хотелось сейчас развивать эту тему, как и любую другую, которая могла бы ее утомить. – Ну, хорошо, всему свое время. Да вы, по-моему, и так значительно улучшили состояние здоровья парнишки. – Джеффри встал. – Мне пора, Пита. Через неделю я вернусь и надеюсь, застану вас в прекрасном состоянии. Настоятельница говорила, что вам лучше пробыть здесь еще недели две, так что до моего возвращения ни о чем не беспокойтесь. И прошу только об одном – будьте умницей!

Он улыбнулся Пите и посмотрел ей в глаза. Взгляд его она могла бы назвать ласковым. Ей вспомнилось, что он уже говорил ей такие же слова – при их первой, такой неожиданной встрече, когда она только-только пришла в себя после долгого забытья. Он тогда тоже сказал «будьте умницей»…

Однако в Риме Джеффри задержался больше чем на неделю. За это время Пита настолько оправилась от болезни, что ей разрешили выходить в монастырский сад, где она часами лежала с укутанными одеялом ногами на подушках в шезлонге среди оливковых деревьев и иссиня-черных кипарисов. Небо ежедневно было ясным и голубым, а солнце – ласковым. Граф Ференци и Боб Грешем никогда не упускали случая навестить девушку в уединенном монастырском саду, тем более что теперь не было причин на ограничение посещений, так что доктор отныне проводил с Питой почти столько времени, сколько хотел. Отпуск его подходил к концу, и, хотя он осмотрел почти все достопримечательности Италии и уверял всех и каждого, что прекрасно отдохнул, болезнь Питы, мягко говоря, омрачила его отдых.

– У меня были грандиозные планы на Италию, до того как с вами приключилась эта напасть, – сказал он Пите, сидя с ней в саду во время одного из своих визитов. К счастью, его посещение сегодня не совпало с приездом графа, который имел обыкновение неожиданно подъезжать на своем кремовом автомобиле как раз перед тем, как Грешем в кебе появлялся у ворот монастыря. На сей раз доктор остался с Питой наедине и полностью завладел ее вниманием.

– А что вы собирались делать? – спросила Пита, стараясь проявлять интерес к его делам, поскольку он, как и другие в ее окружении, многое сделал, чтобы исцелить ее.

– О, я надеялся, что вы позволите мне повозить вас по Италии. Я намеревался нанять машину и показать вам все, что успею, за эти две недели. Но вы, как говорится, лежали в лежку, а сестры почти лишили меня возможности видеть вас. Последние дни не в счет, и теперь нам снова придет пора прощаться.

– Очень жаль, – искренне огорчилась Пита. Доктор посвятил ей так много времени и так старался видеться с нею почаще, что она не хотела бы остаться в его глазах неблагодарной. – Но я уверена, Элен была рада вас видеть.

– Элен? – Он слегка пожал плечами. – Что же, она очень мила, с ней всегда приятно провести время. Но я приехал сюда из Англии не ради того, чтобы увидеться с Элен, по крайней мере не в первую очередь, а исключительно ради встречи с вами, Пита, и я думаю, вы догадывались об этом.

Пита явно не ожидала услышать такое.

– Но почему вам так хотелось видеть именно меня? – удивилась девушка.

Неподдельное изумление и растерянный вид сделали ее в глазах Грешема еще привлекательнее. Из всех девушек, которых он знал, эта ценила себя меньше всего, а так как у нее были основания для гораздо более высокой самооценки, подобная скромность делала ее просто неотразимой. Впрочем, Пита и не стремилась произвести на людей особое впечатление или слишком хорошо умела скрывать подобные устремления. Она просто оставалась самой собой, но при этом ей были свойственны странная серьезность и сосредоточенность, что весьма удивляло доктора и привело к заблуждению – то же самое случилось и с Вентвортом, – будто она выглядит старше своих лет.

– А почему бы и нет? – спросил он. – Правда, мы с вами виделись очень редко и, по мнению многих, почти незнакомы. Но и незнакомые люди влюбляются, иногда с первой встречи. Мне кажется, я влюбился в вас с того самого дня, как подвозил вас по пути в «Грейледиз»!

– О! – только и воскликнула Пита, пораженная услышанным.

Грешем заметно огорчился.

– А вы бы так не смогли? – спросил он. – Вы бы, конечно, не влюбились во врача, у которого нет ни пенни в кармане? Но ведь это не навсегда, Пита! Наступит время, и у меня будет что предложить вам, и что же тогда? Скажите, вы сможете серьезно отнестись к тому, о чем я говорю?

Пита взглянула на молодое мужественное лицо Грешема. Его зеленовато-серые глаза смотрели на нее с явным восторгом. Она испытывала искреннюю признательность, нежность и симпатию к этому человеку и все-таки задумчиво покачала головой:

– Не знаю… Я не думала об этом. Но, доктор Грешем…

– Да? – переспросил он, с трудом сдерживая желание поцеловать ее бледную руку.

– Это так хорошо, что вы… что вы считаете, что полюбили меня, хотя и непонятно, как это могло случиться после столь недолгого знакомства, – ответила девушка. Впрочем, в душе она понимала, что подобное конечно же возможно. Разве сама она не отдала сердце человеку, который, по-видимому, не нуждался в этом и встретил ее очень неприветливо, так как ждал вовсе не ее.

– О, поверьте, такое случается, – начал было доктор. Но тут заметил, как на лицо ее набежала тень. – Что-то случилось? – встревожился он.

– Нет, ничего, – ответила Пита, хотя в глазах ее застыла боль. И все же она попыталась улыбнуться. – Ничего, только мне жаль, что отпуск не оправдал ваших надежд. Но если вы приедете сюда снова, то…

– Я никогда больше не приеду сюда, потому что эта страна всегда будет напоминать мне о вас – о том, как вы лежали в этой келье так, будто готовы были уйти из этой жизни. – На сей раз он все-таки взял ее за руку и прижал ладонь к своей щеке. – Но знаете, по-моему, наш приезд вас поддержал. – Грешем задумчиво поглядел на девушку. – Это ведь Вентворт настоял на том, чтобы мы, не теряя времени, отправились в Италию, – и оказался прав! Именно его вы узнали первого, когда снова пришли в себя. А когда вы были в тяжелейшем состоянии, он просидел у вашей постели всю ночь и большую часть следующего дня.

Судя по тому, как у Питы покраснели щеки и даже шея, доктор понял, что девушка этого не знала. Понял он и то, как много значило для нее это сообщение.

Опустив на одеяло ее руку, он тяжело вздохнул:

– Вентворту повезло, но только я хотел бы уберечь вас от ошибки. Это очень больно – биться о каменную стену! – В саду послышались чьи-то голоса, и Грешем тотчас произнес: – Но если вы перемените отношение к тому, о чем я вам говорил, то вы знаете, где меня найти. А если вам придется туго, только дайте мне знать, и я обязательно помогу вам.

Пита не успела даже поблагодарить доктора, потому что в этот момент появилась настоятельница, а за нею граф под руку с Элен Рамбольд, которая, судя по всему, чувствовала себя не очень уютно в этой обители мира и покоя. На ней было розовое шелковое платье и большая белая шляпка; такими же белыми были ее перчатки, сумочка и туфли. Держалась она холодно и отчужденно, но на Питу поглядела с некоторым беспокойством.

– Дорогая! – воскликнула Элен, наклонившись, чтобы коснуться ее щеки. – Мне говорили, вам лучше, но что-то пока не заметно!..

– Мне намного лучше! – ответила девушка, не удержавшись от улыбки, так как заметила, что откровенный интерес настоятельницы к Элен не слишком приятен последней. Она не понимала, что у женщины, давно отошедшей от мирских дел, такая модница, как Элен, могла пробудить какие-то воспоминания о прошлом, так же как и безупречный англичанин Вентворт, с которым аббатиса связывала романтические представления о взаимоотношениях мужчин и женщин.

Элен же боялась осуждения, так как раньше не навещала Питу, и, к ее чести, это обстоятельство тревожило ее совесть.

– Несомненно, ей лучше! – с горячностью воскликнул граф Ференци, улыбаясь Пите и, как обычно, целуя ей руку. – Состояние больной настолько улучшилось, что мы собираемся вскоре забрать ее отсюда, об этом я и хотел с вами поговорить, мать Бернадина.

Взглянув на Питу, аббатиса заметила, что та вдруг забеспокоилась. Настоятельница тотчас уселась на стул, который освободил для нее доктор, и улыбнулась девушке:

– Вам не хочется расставаться с нами, дитя мое?

Пита почему-то замялась.

– Мне было бы жаль оставить вас, мать Бернадина, – ответила она наконец, – но я вспомнила, что мой опекун перед отъездом в Рим говорил, чтобы я дождалась его здесь.

– Это правда, – подтвердила мать Бернадина, улыбнувшись одними глазами.

– Тогда как же я… – спросила Пита, смущенная этой еле заметной улыбкой.

– Как вы уедете от нас, не известив его? Но он постоянно получал сведения о вашем состоянии – он звонил мне из Рима каждый вечер! Да и сейчас он прекрасно осведомлен о вашем здоровье.

– О, я и не знала, что он поддерживал с вами связь! – воскликнула Пита и снова зарделась, что и заметили все присутствующие.

– Ну конечно, – продолжала как ни в чем не бывало настоятельница, – он следил за вашим самочувствием. Впрочем, если бы он, например, узнал, что ваша комнатка кому-то понадобилась, я уверена…

– Ну конечно, если она кому-то нужна, – перебила ее Пита, – то я не стану вас обременять.

– Вы никогда и не обременяли, дитя мое. – Мать Бернадина так же, как Элен, погладила девушку по щеке. – Но ваши добрые друзья готовы принять вас, и так как нет причин удерживать вас здесь… – Она повернулась к графу: – Проследите, пожалуйста, чтобы она не переутомлялась и постепенно восстанавливала силы. Поменьше волнений, побольше веселья…

– Пренепременно, – заверил аббатису граф, наклоняясь к Пите: – Мы позаботимся о вас, Петронелла Ноэлла, и вскоре вы будете чувствовать себя как прежде или даже лучше.

– Да, Пита, вам действительно повезло, вы отправляетесь на виллу графа Ференци, – подхватила Элен не без некоторого недовольства. Ее задело, что все суетятся вокруг Питы и даже старый друг Ринальдо готов взять девушку под крыло, так же, как и другой, не такой близкий друг, Джеффри Вентворт. Надо же, примчался в Италию при первом упоминании о болезни Питы!

Элен нечасто виделась с Джеффри с тех пор, как он прибыл во Флоренцию, и она была крайне удивлена, услышав от настоятельницы, что он звонил каждый вечер, справляясь о здоровье Питы. Видимо, правда, что некоторые мужчины, достигнув определенного возраста – пусть Джеффри и гораздо моложе Ринальдо, – склонны вести себя удивительным образом!

– Конечно повезло, – ответила Пита.

И Элен продолжила:

– Вилла у него просто роскошнейшая. И Ринальдо так добр! Каково нам будет потом, когда «Вилла кипарисов» станет вновь пригодна для жилья и мы туда вернемся?