Текст книги "Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы"
Автор книги: Сюзанна Шаттенберг
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)
Наряду с этими текстами, опубликованными в советское время, исследуется история жизни, написанная после распада Советского Союза, но, тем не менее, не отражающая более критического отношения к прошлому.
8. Евгений Федорович Чалых(р. 1901) в 1996 г. опубликовал в Москве свои воспоминания под названием «Записки советского инженера» в виде томика объемом не больше 140 страниц и тиражом только 500 экземпляров. Он родился в семье крестьянина в Перовске (Туркестан), в 1909-1915 гг. учился в церковноприходской школе, затем в учительской семинарии в Ташкенте, пока в 1919 г. его не призвали в Красную армию. Затем в 1922-1929 гг. последовала учеба на инженера в Ленинградском политехническом институте; в 1930-е гг. Чалых, беспартийный инженер, работал в углеродной, электродной и алюминиевой промышленности.
Этим советским текстам противопоставлены две автобиографии, возникшие в эмиграции.
9. Валентина Алексеевна Богдан,урожденная Иванова (р. 1911, живет в Англии), выпустила две книги мемуаров: «Студенты первой пятилетки» (280 страниц) вышли в 1973 г. в Буэнос-Айресе, «Мимикрия в СССР. Воспоминания инженера, 1935-1942 годы, Ростов-на-Дону» (322 страницы) – в 1986 г. во Франкфурте-на-Майне. Она родилась в очень религиозной семье паровозного машиниста в г. Кропоткин (быв. хут. Романовский) на Кубани, в 1929 г. окончила школу, в 1929-1934 гг. училась в Институте пищевой промышленности в Краснодаре, с 1935 г. работала инженером в Ростове-на-Дону, сначала на комбайновом заводе, затем на мукомольном комбинате. В 1942 г. бежала из СССР.
10. Анатолий Павлович Федосеев(р. 1902) опубликовал свои мемуары объемом около 270 страниц под названием «Западня. Человек и социализм» в 1976 г. во Франкфурте-на-Майне. Родившийся в Петербурге сын инженера после окончания школы в 1927 г. в течение трех лет не мог попасть в институт. После того как Федосеев стал рабочим, его в 1931 г. приняли в Ленинградский электротехнический институт, и с 1936 г. он работал в производстве электроламп и генераторов. В 1971 г. эмигрировал.
Наконец, эта выборка дополняется четырьмя интервью. Первые двое интервьюируемых, как и Федосеев, – дети старых инженеров, сумевших договориться с большевиками.
11. Таисия Александровна Иваненко,урожденная Васильева (1913-2011), родилась в Гатчине под Петербургом, в семье директора Гатчинской электростанции А.Г. Васильева. После школы-восьмилетки поступила на рабфак, тем не менее в 1930 г. ее не приняли в институт; она получила инженерное образование на частных курсах у своего отца. В 1930-е гг. Иваненко работала инженером-конструктором в разных проектных организациях и институтах. В 1937 г. ее отец был арестован и расстрелян.
12. Людмила Сергеевна Ванъянт,урожденная Криц (р. 1919, живет в Москве), как и Иваненко, – дочь видного «старого» инженера, уполномоченного Китайско-Восточной железной дороги в Чите, С.И. Крица, также арестованного и расстрелянного в 1937 г. Она росла, окруженная заботой, окончила школу в 1936 г. и училась в Московском институте инженеров транспорта (МИИТ), пока в 1940 г. не вышла замуж, бросив учебу.
Последние два интервью выбраны потому, что они расширяют спектр представленных здесь лиц фигурами прагматиков – одного в «восторженном», другого в «равнодушном» варианте.
13. Даниил Исаакович Малиованов(р. 1911, живет в Москве) родился в семье бухгалтера в Елизаветграде (впоследствии Кировоград). По окончании школы-семилетки обучался в 1926-1929 гг. в профтехучилище, работал токарем и бригадиром комсомольской бригады, пока в 1930 г. не был направлен на учебу в институт как «профтысячник». В 1935 г. окончил горный институт в Сталино, с 1937 г. работал на руководящих постах, в частности в горнодобывающей промышленности Донбасса.
14. Герман Васильевич Розанов(р. 1915, живет в Москве) родился в Саратове в семье юриста. Он обучался семь лет у частного учителя и поначалу не попал в институт. После того как он вступил в комсомол и стал учеником токаря, двери вуза открылись перед ним в 1931 г. Розанова дважды исключали из института как «антибольшевистский» элемент, прежде чем он окончил Московский университет в 1938 г. Он устроился на авиационный завод в Саратове, а в 1943 г. вступил в партию.
в) Инженерная печатьОфициальный образ инженера, с которым сравниваются автопортреты, создаваемые авторами воспоминаний, реконструируется с помощью следующих органов печати:
1. Газета «За индустриализацию». Выходила с 1 января 1930 г. по 31 августа 1937 г. До этого называлась нейтрально «Торгово-промышленная газета», в сентябре 1937 г. снова приняла менее энергичное наименование – «Индустрия». «Торгово-промышленная газета» издавалась Высшим советом народного хозяйства (ВСНХ) СССР и РСФСР, а после основания в 1930 г. Народного комиссариата тяжелой промышленности стала, под названием «За индустриализацию», органом и рупором этого ведомства, которое возглавлял Григорий Константинович Орджоникидзе (1886-1937). Ее редакция представляла свою программу следующим образом: «Торгово-Промышленная Газета стала органом социалистической индустриализации Советского Союза задолго до переименования… Она боролась и борется ЗА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЮ, за генеральную линию. Она будет вести эту борьбу и под новым названием» {81} .
Главный редактор газеты Б.М. Таль (1898-1938) каждый вечер отправлялся к наркому, чтобы обсудить с ним основные темы на следующий день {82} . Соответственно газета немедленно отражала самые последние лозунги и кампании. Кроме того, она особо адресовалась инженерам, побуждая их не жалеть усилий, но находя место также для резкой и язвительной критики. Орган Наркомтяжпрома можно рассматривать в качестве своего рода заводской газеты и информационного бюллетеня, с которым «штаб-квартира концерна» обращалась к своим инженерам. То, что хозяйственники и инженеры читали газету, подтверждает Леонид Павлович Грачев, «красный директор» предприятия бумажной промышленности: он всегда с нетерпением ожидал ее выхода и прочитывал номер от «начала до конца», чтобы получить информацию о последних событиях и новейших тенденциях {83} .
2. Журнал «Инженерный труд». Подчеркивая свой международный характер, он всегда указывал на титульном листе название «Инженерный труд – орган ВМБИТ, МосГМБИТ и ЦБ ИТС профсоюзов» по-немецки и по-английски. Это был орган профсоюзных секций инженеров. Так как последние самостоятельные представительства интересов инженеров были распущены во время культурной революции, то инженеры не имели своего профсоюза, для них существовали только «секции» в отраслевых профсоюзах – рабочих горной промышленности, металлургов и т. д. Отраслевые секции объединяло Всесоюзное межсекционное бюро инженеров и техников (ВМБИТ), издававшее журнал. В переломные 1929 и 1930 гг. он выходил дважды в месяц, в 1931 и 1932 гг. – трижды в месяц, а в 1924-1928 гг. и затем после 1931 г. до прекращения выхода журнала в августе 1935 г. печатался только один номер в месяц. То обстоятельство, что «Инженерный труд» являлся органом инженерных секций, отнюдь не означало, что он отстаивал интересы инженеров, принципиально защищая свою «клиентуру» от обвинений, травли и клеветы. Напротив, он служил рупором профсоюзных функционеров, которые строго следовали линии партии и проводили в жизнь правительственные лозунги. В 1929 г. редакция заявила, что главные направления ее деятельности – политика, инженеры и строительство Советского Союза, причем она не собирается быть «подражанием» уже существующим средствам массовой информации и оставаться «в хвосте» «движения». Она обещала ставить вопросы «со всей остротой», выступать инициатором кампаний и не обращать внимания на «Ивана Ивановича», которого могут задеть резкие высказывания. Журнал намеревался отказаться от «вегетарианского», «беззубого» стиля, не «спать» и не ждать, «пока гром грянет», а по собственной инициативе поднимать проблемы, разоблачать врагов и предлагать решения {84} . «Инженерный труд» считал себя инструментом, помогающим преданным партии инженерам проводить политику партии и правительства в отношении своих коллег, и сделал философией издательства опережающее повиновение. Выполняя эту свою функцию, журнал помогает понять, в какой степени инженеры идентифицировали себя с большевиками, проявляли раболепие и покорность и доносили на коллег. В первую очередь, однако, это весьма подходящий источник для прояснения вопроса об официальном образе инженера.
г) Литературные и кинематографические источникиПовести, романы, пьесы и фильмы используются в этой работе в качестве третьей большой группы источников, дополняющей и оттеняющей другие; к ним мы обращаемся, чтобы узнать, какое представление об инженере они формировали и распространяли. Эти произведения рассматриваются не с точки зрения отражения действительности, а в качестве еще одних механизмов, штамповавших на своем конвейере образы инженеров. Художественный кинематограф и беллетристика открывают нам поле культурной информации как вторую, помимо сферы профессиональной информации, важную область формирования общественного мнения {85} . В конце концов, человек подвергается влиянию всего окружающего его мира, а не только информационных сообщений и непосредственно политики. Кроме того, фильмы обладают способностью «отражать исторические реалии весьма полезным, если не единственным в своем роде образом», по словам историка кино К.Р.М. Шорта {86} . Если говорить о проведении государственной политики в отношении специалистов, то кино и литература, по-видимому, действительно часто функционировали в качестве своеобразного зажигательного стекла. В этих средствах массовой информации заострялись мнения, формировались типы и драматизировались события. С помощью особых форм выражения, свойственных как кинематографу, так и литературе, позиция по отношению к интеллигенции могла быть представлена существенно острее, но в то же время и более занимательно, в любом случае пластичнее, чем это позволяли сделать речи и постановления.
Именно потому, что фильм является инструментом, способным «придавать определенный облик общественному мнению и использовать его потенциальную силу для обеспечения или сохранения политической, социальной или экономической власти» {87} , следует и в данном случае обратить серьезное внимание на кинематограф и беллетристику {88} . Ленин ценил кино как «важнейшее из всех искусств» {89} , РКП(б) на своем XIII съезде в мае 1924 г. приняла решение о том, что оно должно играть центральную роль в воспитании, образовании и агитации масс {90} . Киноиндустрия превратилась в подконтрольное партии и государству оружие не позднее 1930 г., с преобразованием «Совкино» в «Союзкино» {91} . Сталин высоко ценил художественные фильмы как педагогический инструмент: «Кино в руках советской власти представляет огромную, неоценимую силу. Обладая исключительными возможностями духовного воздействия на массы, кино помогает рабочему классу и его партии воспитывать трудящихся в духе социализма, организовывать массы на борьбу за социализм, подымать их культуру и политическую боеспособность» {92} .
Он сам стал первым редактором сценариев и главным цензором; ни один фильм не выходил на экран, пока Сталин не посмотрит его в своем личном кинозале в Кремле и не даст ему оценку. Несмотря на сильную цензуру – около трети всех снятых фильмов так никогда и не появились на экране, – режиссеры 1930-х гг. работали не только по принуждению: они с готовностью вносили свой вклад в создание нового государства {93} . Питер Кенез констатирует: «Режим и деятели искусств объединяли свои таланты, чтобы создавать произведения, необходимые для сохранения системы» {94} . Таким образом, кино не только творило идеальную действительность по канонам социалистического реализма {95} , но и показывало советскую жцзнъглазами режиссеров {96} . И сегодня кинофильмы снова можно читать как нормативные тексты, описывающие идеальный советский мир {97} .
Для данной работы использованы фильмы, где в качестве главных или второстепенных персонажей появляются инженеры. В списке сюжетов, официально пользовавшихся предпочтением, строительство социалистической промышленности стояло на втором месте после коллективизации. Несмотря на столь большое значение индустриализации, фильмов на эту тему было относительно немного {98} . Питер Кенез установил, что из 308 картин, вышедших на экран с 1933 по 1940 г., только в десяти действие происходит на предприятиях. По его мнению, «режиссерам создание интересных фильмов о рабочих казалось трудной задачей, и они старались от нее уклониться» {99} .
Это утверждение не совсем верно, во всяком случае есть ряд фильмов, в которых действие разворачивается на стройках либо инженер помещается в другую среду. С 1928 по 1941 г. появилось около 30 лент, где определенную роль играют инженеры, они-то и были использованы при подготовке данной работы.
Писателям в процессе формирования нового человека отводилось не менее значимое место, чем режиссерам {100} . Неоднократно подчеркивалось, что литература имеет решающее значение для создания новой советской интеллигенции: «Искусство – не самоцель, оно играет колоссальную роль в перевоспитании, в переделке людей». {101}
Название «инженеры человеческих душ», закрепившееся за писателями, свидетельствует не только о символической силе понятия «инженер», но прежде всего о твердом намерении партии включить литераторов в процесс формирования инженеров {102} . «Будьте подлинными "инженерами душ"! Будьте учителями новой жизни!» {103} – призывали работников пера в 1934 г. на открытии съезда писателей. Литературных героев приводили в пример, словно реальных людей, желая продемонстрировать, какими свойствами должен обладать инженер, а от каких ему следует избавиться. Инженер Клейст из романа Федора Васильевича Гладкова (1883-1958) «Цемент», инженер Габрух из практически забытого сегодня произведения Сергея Александровича Семенова (1893-1942) «Наталья Тарпова», инженер Звягинцев из пьесы Александра Ильича Безыменского (1898-1973) «Выстрел» были известными, неоднократно упоминавшимися личностями, представлявшими тип старого инженера {104} . Как фильм, так и роман или пьеса рассматривались в качестве непосредственной инструкции для инженеров {105} . Деятелям искусств дали задание сформировать образ нового, идеального инженера {106} . Вместе с основанием в 1932 г. Союза советских писателей и провозглашением метода «социалистического реализма» были определены свойства нового героя {107} : «Наш герой положителен… Наш положительный герой борется за счастье. Но он борется за счастье всех трудящихся, личное свое счастье он видит в счастье всех, а свою пользу как раз в том, чтобы улучшить жизнь всего человечества. Наш герой за индивидуальную смелость, решительность, инициативу… но он не стоит над "толпой", и его героизм потому прекрасен, что он принимает характер массовый» {108} Органы различных инженерных организаций заявляли, что хотят увидеть в литературе не «абстрактного» человека и кабинетного ученого, а нового инженера на стройплощадке. Был сформулирован перечень тем, которые необходимо осветить, изображая инженера: «вредительство», отношения инженеров с хозяйственными руководителями, а также с рабочими и с парторганизациями, «спецеедство» – попытки ущемления и дискредитации инженеров, перевоспитание старых кадров, проблема «отцов и детей» {109} .
Симбиоз техники и литературы заходил, наконец, столь далеко, что от писателей требовали, чтобы они сами погружались в мир техники, если хотят нарисовать «верную» картину строительства {110} : «Техническая и научная неграмотность наших поэтов еще больше, чем прозаиков. Возьмите любое произведение наших поэтов – познавательное значение их в плане научных и технических вопросов ничтожно, если совсем не отсутствует» {111} . В этой связи выражение «инженеры человеческих душ» получает еще один смысловой оттенок, ибо партия в действительности способствовала образованию из писателей инженеров или, по крайней мере, их более глубокому знакомству с великими стройками страны {112} . Писатель Юрий Соломонович Крымов (1908-1941) в 1930 г. окончил физико-математический факультет МГУ и в 1930-е гг. работал на верфях на Каспийском море, прежде чем написал в 1941 г. повесть «Инженер». Гладков удостоился похвалы за достоверность изображенного в романе «Энергия» строительства гидроэлектростанции, так как провел пять лет на Днепрострое и изучил здесь все технические и производственные процессы {113} . Мариэтта Сергеевна Шагинян (1888-1982) также написала роман «Гидроцентраль» после нескольких лет, проведенных на строительстве гидроэлектростанции ДзораГЭС на реке Памбак в Армении. Исаак Бабель (1894-1940) в 1934 г. подтвердил, что многие писатели считали своей задачей ездить на стройки и писать оттуда репортажи: «Очень правильно сделал, что побывал в Донбассе, край этот знать необходимо. Иногда приходишь в отчаяние – как осилить художественно неизмеримую, курьерскую, небывалую эту страну, которая называется СССР» {114} .
Связь писателей с инженерами и индустриализацией, таким образом, существовала на двух уровнях. Во-первых, считалось, что писатель своим творчеством формирует нового человека. Во-вторых, литераторы 1930-х гг. сами были технически подкованными специалистами и отлично разбирались в инженерном деле {115} .
В данной работе использованы 18 наиболее популярных и цитируемых в 1930-е гг. романов и пьес. Большая часть этих произведений о строительстве родилась в годы первой пятилетки. По завершении этого периода в литературе на передний план вышли другие темы, однако в кино фигура инженера присутствовала до конца 1930-х годов.
II. СТАРЫЙ ИНЖЕНЕР
1. Развитие профессионального сословия
а) Инженер и дореволюционное обществоИнженерное образование в России долгое время импортировалось из-за рубежа, ориентировалось не столько на потребности экономики, сколько на интересы дворянства и страдало существенным недостатком практики {116} .
Еще Петр I (1672-1725) грезил о России, опирающейся на технику и благоденствующей благодаря процветающей горной промышленности, мощным верфям и системе каналов, которая откроет доступ во все уголки страны. Основанная им в 1701 г. первая школа математики и навигации, а также учрежденная в 1712 г. инженерно-артиллерийская школа были созданы британскими инженерами и математиками и курировались ими {117} . Затем Екатерина II в 1773 г. создала первую горную академию, а в первой трети XIX в. развитие инженерного образования начало осуществляться под руководством и влиянием французских специалистов. Они создали в 1809 г. Институт путей сообщения по образцу французской Ecole national des ponts et chaussees (Национальной школы мостов и дорог) {118} . В 1831 и 1832 гг. благодаря влиянию французских ученых появились сыгравший важнейшую роль в истории русского и советского инженерного дела Технологический институт в Санкт-Петербурге, который его выпускники любовно называют «Техноложкой», и московская кузница инженерных кадров – Московское техническое училище, позже переименованное в Московское высшее техническое училище, МВТУ, которому в советское время присвоили имя Н.Э. Баумана (после реорганизации в 1930 г. училище называлось Московским механико-машиностроительным институтом, пока в 1943 г. ему не возвратили прежнее название. – Прим. пер.).
Формирование профессиональной группы техников поначалу шло не без колебаний, будучи тесно связано с промышленной революцией, продвигавшейся в России весьма медленно {119} . Экономику страны определяло преимущественно сельское хозяйство, поэтому в большом количестве инженеров не возникало надобности и техническое образование до 1860 г. сохраняло скорее «экспериментальный характер» {120} . Вместо буржуазного профессионального сословия возникла еще одна разновидность царских слуг благородного происхождения. Инженерное образование предполагало не техническую работу, а службу в министерстве: до 1860 г. инженеров готовили исключительно к чиновничьей карьере {121} , практический труд считался уделом низменным и презренным {122} . Дворянские семьи пользовались техническими институтами, чтобы придать своим отпрыскам светский лоск с помощью работавших там учителей танцев и фехтования {123} . В первой половине XIX в. было выпущено всего несколько сотен инженеров {124} , однако после Крымской войны и реформы образования в 1860-х гг. обучение инженеров получило гораздо более широкое развитие {125} . Институты открыли свои двери для представителей всех слоев общества, даже при том, что треть мест зачастую резервировалась для сыновей инженеров и представителей дворянства, а евреи могли составлять лишь 3% студентов {126} . Женщинам возможность получить высшее техническое образование предоставилась только (но, если сравнивать со всем остальным миром, уже) с 1906 г., когда в Санкт-Петербурге были основаны Высшие женские политехнические курсы (переименованные впоследствии в Женский политехнический институт) {127} .
Во второй половине XIX в. профессия инженера обещала социальное восхождение и привлекала многих молодых людей из бедных семей. Начальный оклад примерно в 75 руб., жалованье в 475 руб. для инженеров на руководящих постах и 1000 руб. для начальника отдела далеко превосходили 25 руб., которые зарабатывал, например, десятник {128} . Если в 1894 г. почти половина учащихся в петербургских технических институтах еще происходила из дворянства и чиновничества, то в 1919 г. – лишь треть, в то время как доля разночинцев, напротив, увеличивалась {129} . На рубеже веков резко возросло количество желающих получить высшее образование, так что в 1894 г. из 2647 абитуриентов в семь институтов попали только 608 человек {130} .
Рис. 1. Профессор Б.И. Угримов (1872-1941) в 1910-е гг., в форменной фуражке инженера со значком принадлежности к дореволюционной инженерной корпорации – двумя скрещенными молотками. Источник: РГАЭ. Ф. 228. Оп. 1. Д. 179. Л. 8
Но еще в начале XIX в. молодые люди часто не обладали достаточным начальным образованием, так как почти не существовало общеобразовательных школ, не говоря уже об обязательных для всех экзаменах на аттестат зрелости {131} . Ввиду ориентации обучения на чиновничью карьеру оно было перегружено теорией и мало сопрягалось с практикой. Многие профессора сами никогда не работали на стройке, фабрике или железной дороге. Студенты презирали никчемных бюрократов в министерствах как «бездельников», хорошо сознавая, что и им по окончании учебы едва ли останется какой-то другой путь в профессиональную жизнь {132} . Те начинающие инженеры, которые хотели получить практический опыт, сталкивались с серьезными трудностями, поскольку предприниматели считали выпускников технических вузов неловкими, ни на что не годными белоручками {133} Проблема недостаточного практического обучения приобрела такую остроту, что общества инженеров в конце XIX в. провели несколько съездов на тему профессионального образования {134} . Ответом на отсутствие связи с практикой явилось основание на рубеже веков политехнических институтов в Санкт-Петербурге, Томске, Новочеркасске, Киеве и Варшаве {135} . Ввиду недостаточной подготовки инженеров на родине многие техники учились за границей или, по меньшей мере, оттачивали свои знания в Императорской высшей технической школе в Берлин-Шарлоттенбурге или Высшей технической школе в Брюсселе {136} . Братья Борис Иванович (1872-1941) и Александр Иванович (р. 1874) Угримовы, оба принимавшие в 1920-е гг. участие в осуществлении плана электрификации России, в конце XIX в. изучали электротехнику и агрономию в Карлсруэ и Фрайбурге {137} . Александр Павлович Серебровский (1884-1937), руководивший при Сталине золотодобывающей промышленностью, в 1911 г. окончил Высшую техническую школу в Брюсселе {138} . Николай Федорович Банин (1877-1954), инженер-теплотехник, работавший в 1920-е гг. на первых электростанциях – Шатурской и Каширской, в 1900 г. учился в Шарлоттенбурге {139} . После учебы, которая из-за финансовых проблем вместо предусматривавшихся пяти-шести лет часто длилась восемь-девять {140} , выпускники далеко не сразу находили хорошо оплачиваемую работу, так как в соответствии с конъюнктурой промышленного развития в России то и дело возникала безработица среди инженеров {141} , прежде всего после спада железнодорожного строительства в 1870-1880-е гг. и на рубеже XIX и XX вв. {142} В Москве численность безработных выпускников вузов в 1910 г. достигала 20% {143} . Инженер Станков разъяснял молодому коллеге положение русского инженера: «…русская фабрика… не нуждается в инженерах. Иностранный мастер и бывший русский ученик – это подлинные самодержцы на фабрике; русскому инженеру на первых порах здесь еще нечего искать» {144} .
Ввиду слабого развития русского предпринимательства большинство заводов, рудников и электростанций, располагавших и большей частью инженерных должностей, находились в собственности иностранных фирм {145} . Валентина Михайловна Бузинова (р. 1889), которая после революции участвовала в проектировании строительства плотины на Днепре (Днепрострой), в 1913 г. собирала материал для своей дипломной работы на заводе «Вестингауз», а по окончании учебы работала в конторе германского акционерного общества «Всеобщая компания электричества (АЭГ)» в Петербурге {146} . Дмитрий Иванович Бондаревский (1892-1979) нашел в 1911 г. работу по монтажу электросетей в фирме «Сименс-Шуккерт» {147} . Так как инженерных должностей было очень мало и многие из них предоставлялись иностранным специалистам, русские инженеры нередко искали работу за границей. Хотя фирмы старались «русифицировать» свой персонал, ключевые посты все равно занимали в основном иностранцы, в то время как русским инженерам доставались только технические должности низкого уровня {148} . Карл Шлёгель характеризует русских инженеров как «помощников» иностранцев, в собственных исследовательских проектах и разработках им отказывали {149} .
Таким образом, русские инженеры, принявшие решение в пользу практической деятельности, часто оставались недовольны. Цари и их правительства в большинстве случаев возражали против реализации крупных инженерных проектов, поэтому со средних веков до 1809 г. в России ни одно сколько-нибудь значительное строительство не осуществлялось русскими: все застройщики приезжали из-за границы {150} . Только в XIX в. русские инженеры сумели доказать свои умения и знания, когда по проекту С.В. Кербедза (1810-1899) был сооружен Николаевский мост через Неву (1842-1850) {151} , а Н.А. Белелюбский (1845-1922) впервые приказал заменить на Николаевской железной дороге деревянные мосты металлическими (1869-1881) {152} . Но важные для развития страны нововведения по-прежнему встречали препятствия: железобетон разрешили применять в качестве строительного материала только в 1898 г. {153} , а предложенный в 1903 г. Е.К. Кнорре и П.И. Балинским проект создания московской подземки отклонили как ненужный {154} . Генрих Осипович Графтио (1896-1949) получал отказ несколько раз: его проекты гидроэлектростанций на Волхове, Вуоксе и Нарве, а также электрификации горного участка кавказской железной дороги были сочтены не представляющими необходимости {155} . Инженер М.А. Шателен пишет о своей профессии в дореволюционные времена: «До Великой Октябрьской революции русские электротехники могли быть крупными изобретателями, делать крупные открытия, да и только. Осуществлять свои мысли, свои изобретения в старой России они не имели возможности» {156} .
«Работой в стол» называет Карл Шлёгель повседневную деятельность разрабатывавших различные планы и проекты русских инженеров, которые стояли «в очереди» и с нетерпением дожидались шанса воплотить, наконец, свои мечты в жизнь {157} .
Преобладавший в дореволюционном обществе образ инженера носил, однако, черты не тех трех четвертей инженеров, которые перед Первой мировой войной занимались практической деятельностью {158} , а выпускников институтов, вступивших на чиновничью стезю. Ввиду перегруженности образования теоретическими знаниями, формировавшими скорее государственных служащих, чем инженеров, инженер в глазах общественности являлся олицетворением чиновника и бездельника, коррупции и своекорыстия, некомпетентности и безответственности. Подкуп в министерствах действительно вошел в обычай, так что для инженеров было в порядке вещей за взятку принимать оборудование с техническими недостатками, прокладывать трамвайные пути и менять расписание движения {159} . Благодаря многочисленным несчастным случаям в результате халатной конструкторской работы и коррупционным скандалам инженеры в начале XX в. не сходили со страниц газет и журналов. Они приобрели столь дурную славу, что, наконец, занялись собственной профессиональной этикой и посвятили ей ряд съездов с 1908 по 1912 г., на которых сетовали на низкий престиж своей профессии в противоположность авторитету врачей и юристов {160} . Технические специалисты слыли скорее необходимым злом, нежели новаторами и вестниками прогресса, какими любили себя представлять.
Особенно конфликтными были их отношения с рабочими. Рабочие видели в инженерах эксплуататоров и угнетателей, не отличая фабриканта от представителей технического персонала, тогда как последние чувствовали себя исполнителями и не хотели, чтобы их отождествляли с работодателями. Недоброжелательство и зависть со стороны рабочих вызывала и огромная разница в оплате труда. К тому же рабочие считали инженеров безбожниками, которые не исповедуют общую веру, а идут собственными, непонятными путями. Симптоматично в этом отношении, вероятно, дело студента-инженера Н.А. Шубина (р. 1880): в ноябре 1904 г. рабочие едва не подвергли его самосуду за то, что студенты во время демонстрации якобы топтали иконы {161} У инженеров же зачастую вызывали подозрение рабочие, приверженные странным народным обычаям и суевериям. Огромную культурную пропасть между специалистами с высшим образованием и необученными рабочими-сезонниками вряд ли можно было преодолеть, и со временем она только углублялась {162} . Практически не находилось согласия и в сфере политических воззрений и политической деятельности. Инженеры сравнительно мало интересовались проблемами рабочих и в большинстве своем предпочитали решать рабочий вопрос, имевший существенную политическую подоплеку, как производственно-экономическую проблему {163} . Они полагали, что их подчиненные – лентяи и бездельники, у которых и так слишком много праздников и которым ни в коем случае не следует давать послаблений вроде восьмичасового рабочего дня {164} .
