Текст книги "Мой любимый дикарь"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Вы уже посетили зверинец в Тауэре? – продолжила светскую беседу мисс Перри. – Там есть два льва, жираф и несколько мартышек, таких как Керо.

– Я видел их в естественной среде обитания, – ответил Беннет. – И вообще, я не люблю смотреть на животных в клетках. – Это была чистая правда.

Сияющая улыбка мисс Перри несколько поблекла, хотя подпрыгивать и приседать она продолжала с тем же энтузиазмом.

– Вы знаете, когда капитан Лэнгли возвратится в Лондон?

– Понятия не имею.

– Вот как…

Наконец танец кончился. Беннет остановился у стены и оглядел бальный зал, который напомнил ему муравейник. Собравшиеся непрерывно сновали взад-вперед и собирали сплетни, как муравьи собирают палочки и листья.

При любых других обстоятельствах ему было бы наплевать на мнения этих людишек, но теперь Дэвид Лэнгли втянул его в своего рода соревнование. Женщины поглядывали на него с явным интересом. Очевидно, в их глазах загубленную репутацию чудесным образом восстанавливали пять тысяч годового дохода. Так что если бы он хотел лишь плотских утех, то мог бы получить его в любых количествах.

Но было нечто, не поддающееся определению… к чему он стремился в данный момент, и он знал, где это найти. С кем это найти.

От похотливых мыслей Беннета отвлек пронзительный визг. Проклятие!

Пальма в углу бального зала раскачивалась, словно попала в центр муссона.

– Kepo, siyo! – крикнул он и быстрыми шагами направился к месту, где явно разгорался скандал.

Керо как вихрь выпрыгнула из пальмы и очутилась на руках хозяина. Она прижалась к его груди и отдала изорванную женскую перчатку.

– Зверюга пыталась укусить меня! – взвизгнула дородная матрона, хватаясь за грудь. – А я только хотела быть с ней дружелюбной.

Беннет взял перчатку.

– Скажите, вы протягивали к ней пальцы?

– Ну да. Как же я еще могла по…

– Она приняла ваши пальцы за личинки, – перебил он и вернул перчатку. – Они белые и примерно того же размера.

Несколько молодых девиц захихикали. Дама стиснула свою растерзанную перчатку – судя по ее виду, ей вот-вот грозил апоплексический удар. И тут на выручку пришла Филиппа.

– Учитывая, что Керо не имела возможности познакомиться с лондонской модой, – поспешно заговорила девушка, – удивительно, что она не попыталась съесть чью-нибудь шляпку. Вы очень храбрая женщина, миссис Сефтон, поскольку первая попытались с ней подружиться.

Услышав добродушный смех и ободряющие голоса, леди Сефтон не стала произносить вслух все то, что вертелось у нее на языке.

– Вам не следует позволять дикому зверю разгуливать среди цивилизованных людей, – в конце концов, сказала она, поджав губы.

«Цивилизованных». Опять это слово. Как будто его олицетворяют все эти люди, копошащиеся вокруг. Капитан полагал, что в каждой группе дикие животные считают себя цивилизованными. Он коснулся пальцев Филиппы и тут же отошел в сторону. Раньше, чем этот знак был замечен.

– Я тоже, в некоторой степени, дик, миледи, – заметил он. – Позвольте поблагодарить вас за терпение, проявленное к нам обоим.

– Да, вы не можете оставлять в засаде животное, готовое атаковать ничего не подозревающих дам.

– Надеюсь, теперь с ней будут более осторожны.

С этим словами Беннет повернулся к даме спиной и предложил руку Филиппе. Он почувствовал, что она какое-то мгновение колебалась, но потом ее пальцы легли на его рукав. Наслаждаясь ощущением, он молча повел ее к родителям.

– Вы не должны высказывать людям в глаза все, что думаете, – наконец выпалила она.

– Я? По-моему, мы говорили о вашей прямоте.

– Вы знаете, что я имею в виду. Если вы не заметили, ваша репутация в настоящее время далека от определенности. И, говоря виконтессам, что их пальцы напоминают личинки, вы не приобретете друзей.

– У меня уже есть все друзья, какие мне нужны, – сказал он и вздохнул. – Мне снова хочется вас поцеловать.

Ее пальцы с силой вцепились в его руку, затем хватка слегка ослабла.

– Это излишняя прямота.

– Ах, вот вы где! – воскликнула леди Лидс, увидев молодых людей. – Я слышала ужасный шум.

– Да, это мы явились его причиной, – ухмыльнулась Филиппа, – а если точнее – Керо.

– Боже правый! Кто-нибудь пострадал?

– Только перчатка леди Сефтон. – Филиппа отпустила руку Беннета. – Как вы думаете, ко мне она проявит больше терпимости?

– Давайте проверим, – громко сказал он. Он издал несколько низких клекочущих звуков, имитируя крик мартышки, и почесал Керо за ушками. – Не делайте резких движений, – предупредил он, взял верветку, как кота, и протянул ее Филиппе.

– Флип, будь осторожна, – забеспокоился лорд Лидс, с большим неодобрением взирая на происходящее. – У этой обезьяны совсем не маленькие зубы.

– Беннет меня защитит, – беззаботно ответствовала она и протянула руки к верветке.

– Конечно, – заверил Беннет, размышляя, понимает ли она, насколько серьезным может быть подобное обещание для человека, привыкшего к бесчисленным опасностям.

Керо взглянула на Филиппу, наклонила головку сначала в одну сторону, потом в другую и что-то прострекотала, после чего потянулась, ухватилась за пальцы Филиппы и перебралась к ней на руки.

– Ты такая легкая, – проворковала Филиппа и осторожно погладила обезьянку по голове, – и у тебя такая мягкая шерстка.

Обезьянка похлопала новую подружку по щеке, выпрямилась и начала перебирать ее волосы.

– Флип! Что она делает! – воскликнула подошедшая Оливия. – Твои волосы!

– Ничего страшного, – ответила Филиппа и невольно улыбнулась. – Щекотно.

– Она, скажем так, наводит лоск, – объяснил Беннет, стараясь не показать своего удивления. – Это большая честь.

Наблюдая, как Филиппа гладит мартышку, а та последовательно вытаскивает из замысловатой прически длинные каштановые пряди, Беннет почувствовал, что все остальное отступило на второй план – пропавшие дневники, Лэнгли, принесенные Соммерсетом новости, три года тревог и лишений, все еще ноющая рана.

– Я ухаживаю за вами, Филиппа, – тихо сказал он, удостоверившись, что она услышала. Ему было очень важно, чтобы она об этом знала.

Глава 8

Мы научились никогда не купаться в реке, не выставив хотя бы одного наблюдателя. Повсюду было очень много крокодилов. Туземцы говорят, что нет ничего более тихого и спокойного, чем водоем с крокодилом, – пока он не нанесет удар. А тогда нет ничего страшнее.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

Беннет сидел в столовой Ховард-Хауса и отрезал ломтики от персика. Клацая зубами и довольно вереща, обезьянка брала кусочки и живо поедала. Правда, весьма неаккуратно. Когда сок и жесткая шкурка персика падали на мебель красного дерева, отполированную до блеска, дворецкий и два лакея в другом конце комнаты по очереди и все вместе издавали негодующие звуки.

– Вы мне напоминаете стадо антилоп, – сказал Беннет, протянув обезьянке очередной кусочек, – или жирафов. Я еще не решил.

Он не считал нужным скрывать неприязнь к Феннингтону и его домашним.

– Животное создает беспорядок, – чопорно пробубнил дворецкий.

– Ты обращаешься к обезьяне или к моему племяннику? – полюбопытствовал маркиз Феннингтон, входя в комнату.

– Вы долго таились в засаде за дверью, поджидая удобный момент?

– Я никогда не устраиваю засад в собственном доме. Хейлинг, вы можете идти.

Дворецкий налил маркизу чаю.

– Слушаюсь, милорд. – Жестом, отослав лакеев, он вышел вслед за ними из комнаты и закрыл за собой дверь.

– У тебя осталось довольно много почитателей, – сказал Феннингтон, разворачивая свежий номер «Таймс». – Должен признаться, я был немного обеспокоен тоном, который избрал капитан Лэнгли, повествуя о твоем участии в экспедиции.

– И поэтому написали такое хорошее предисловие, связывающее меня и вас, – язвительно заметил Беннет, отвесив поклон. – Надо было сначала книжку прочитать, а уж потом соглашаться.

– Откуда мне знать, насколько точны его наблюдения. Возможно, вполне точны.

Беннет со стуком положил нож.

– Вы пытаетесь поставить мне в вину тот факт, что я впервые за семнадцать лет появился в вашем доме, Феннингтон?

– Нет, вовсе нет.

– Кстати, сколько Лэнгли заплатил вам за… связь со мной?

– Пятьдесят процентов всех доходов.

– Очень щедро, – присвистнул Беннет. – А почему так много?

Маркиз вздохнул.

– Полагаю, чтобы я не акцентировал внимание на праве собственности на материалы, отданные тобой на смертном одре. Если бы я поднял шум, Соммерсет мог тоже заявить на них права.

– И Соммерсет имел бы все шансы их получить. – Беннет откинулся на спинку стула, не сводя пристального взгляда со своего дяди. Он весьма смутно помнил этого человека по одному короткому визиту в школу – тогда ему едва исполнилось двенадцать лет. Дядя и тетя тогда заехали только для того, чтобы сообщить, что направляются на праздники в Шотландию и, нет, не берут его с собой. И все. Следующая встреча состоялась три дня назад. – Я немного удивлен, что вы ничего не скрываете.

Феннингтон пожал плечами.

– Я считал, что ты умер, Беннет. И не сделал ничего плохого, разве что промолчал о нескольких листках бумаги, которые могли принадлежать – или не принадлежать – капитану Лэнгли. – Он положил в чай кусочек сахара. – Послушай, тебе обязательно поощрять мартышку портить мою мебель?

– Вы помогли сделать ее известной, – усмехнулся Беннет. – Это одно из неизбежных последствий.

– Ты должен помнить, что, если бы не эта книга, тебя сейчас никто бы уже и не вспомнил. Триумф Лэнгли – это и твоя минута славы. И убери, наконец, эту тварь с моего стола!

Услышав злобный голос маркиза, Керо оскалилась, шерсть на ее спине встала дыбом. Вид разъяренной верветки маркизу явно не понравился, и он вскочил на ноги.

– Следи за своим зверем, или я лично пристрелю его и набью чучело! – выкрикнул он.

– Вы можете попробовать, – лениво ответствовал Беннет, – но я не советую. – Он щелкнул языком, и мартышка сразу успокоилась, забравшись хозяину на плечо. Пристально глядя на дядю, Беннет встал. – Мы продолжим этот занимательный разговор позже. А сейчас мне пора. Джек Клэнси сегодня ведет меня в общество. – Не скрывая сарказма, он криво усмехнулся. – Вот радость-то.

В холле он посадил Керо на вешалку и натянул куртку. Дождавшись, пока хозяин поправит воротник, мартышка снова прыгнула ему на плечо.

– Готова к выходу в свет? – полюбопытствовал он, поигрывая ее хвостом.

– Сэр. – Дворецкий Ховард-Хауса подошел к входной двери и, стараясь держаться как можно дальше от Керо, открыл ее.

– Кузен? Беннет?

Капитан остановился в дверях, оглянулся и увидел мальчика. На его лице явственно читались неуверенность и страх.

– Джеффри?

Будущий лорд Феннингтон стоял на пороге гостиной.

– Вы действительно застрелили леопарда?

– Да.

– А шкуру привезли?

– Да, она в Теслинге. Еще у меня есть ожерелье из его зубов. Оно наверху, в моей спальне. Мбунди говорил, что это ожерелье защитит от зла. Я тебе потом покажу его, если хочешь.

– Папа говорит, что я смогу участвовать в охоте на лис, когда мне исполнится двенадцать.

Беннет понятия не имел, что на это ответить. Сказать, что он считает это жалкой пародией?

– Здорово, – пробормотал он и поспешно вышел. Джек ждал его на подъездной аллее. Он сидел в седле на одном из своих коней, сером Броди, а другого, Юпитера, держал в поводу.

– Я подумал, что тебе это необходимо, – ухмыльнулся он и перебросил поводья Беннету.

– А я еще не решил, буду ли тебя сопровождать, – сказал Вулф, любовно похлопал крупного гнедого по шее и вскочил в седло. – Если «цивилизованный» – высшая характеристика того, куда мы идем, мне это неинтересно.

Джек довольно улыбнулся:

– Доверься мне.

С преувеличенно тяжелым вздохом Беннет устроил Керо у себя на груди и тронулся вслед за другом. На самом деле особых планов у него не было, и это не могло не раздражать. Он привык к тому, что всегда что-нибудь должен сделать: достичь подножия холма до наступления темноты или выяснить, всегда ли определенные виды ящериц имеют ярко-красный окрас или только в брачный период, – но сейчас ему приходится просто ждать. Он должен дождаться появления Лэнгли.

Конечно, еще он должен убедить обитателей Мейфэра, что в обеих его книгах нет ни художественного вымысла, ни преувеличений, в то время как в книге Лэнгли есть и то и другое. И он должен переговорить с членами Африканской ассоциации раньше, чем они проголосуют за финансирование новой экспедиции без его участия.

Для этого приходится быть очаровательным, терпеливым и общительным, хотя гораздо привычнее выяснять отношения с помощью кулаков и луженой глотки. Лондон все же чертовски мал. Маленькое пространство, ничтожные умишки и… ничего нового под солнцем.

Джек свернул в Сент-Джеймсский парк. Беннет взглянул туда, куда показывал друг, и удивленно приподнял бровь. Возможно, под лондонским солнцем все же встречается что-то новенькое.

– Игра в шары на лужайке?

– Очень цивилизованно, ты не находишь? – Он спешился. – И весьма привлекательный набор играющих незамужних молодых девиц.

Беннет не ответил, поскольку заметил ее – Филиппу. Этим утром на ней было очаровательное платье из зеленого муслина с узором из белых цветов и веточек. Просто олицетворение весны. Она что-то сказала сестре, сделала шаг вперед, чуть присела и бросила зеленый шар. Бросок был сильный, и другой шар откатился на край поляны.

– Если кто-нибудь спросит, я показывал тебе окрестности, и на эту компанию мы наткнулись случайно, – сказал Джек. Серый Броди опустил голову и принялся спокойно щипать травку.

Беннет с подозрением уставился на друга.

– А теперь назови мне истинную причину нашего появления здесь. – Он тоже спешился, и Керо заняла привычное место на его плече. – Не то чтобы я жаловался, но интересно.

– Если бы я явился один и стал следить за Оливией Эддисон, это было бы неприлично. Если же нас двое, все вполне невинно. К тому же я более приятен в общении – значит, моего шарма хватит на двоих. И, пожалуйста, держись подальше от Оливии Эддисон.

– Меня совершенно не интересует Оливия Эддисон.

– Вот и хорошо. Да ты ей и не подойдешь. По правде говоря, еще меньше желания отправиться в одну из твоих экспедиций, чем Оливия, испытывает ее сестра.

Беннет замедлил шаг.

– Но почему?

– Флип – очень умная девушка. Самая умная из всех, кого я знаю. Но, как бы это сказать… она слишком привязана к своей библиотеке. Несколько недель назад все мы собирались на рыбалку и долго уговаривали Флип присоединиться к нам. Она отказалась наотрез, заявив, что лучше прочтет книгу о рыбалке, чем пойдет с нами.

Это был чувствительный удар.

– Посмотрите, кто к нам пришел! – пропела Оливия. Она подбежала, схватила Джона и Беннета за руки и потащила к лужайке.

– Я показывал Беннету окрестности, – объяснил Джон. – Мы удивились, увидев вас.

– Я же тебе вчера говорила, что мы будем здесь играть в шары, – сказала Филиппа, и ее волшебные карие глаза обратились на Беннета. – Доброе утро, капитан, Керо.

– Значит, вы специально искали нас? – возбужденно затараторила Оливия. – Это еще лучше. Сэр Беннет, вы должны быть в моей команде, иначе Флип разобьет нас.

– К сожалению, я уже обещал вашей сестре, что присоединюсь к ней, – сам себе, удивившись, сказал капитан. – Возьмите Джека, иначе вы нанесете смертельный удар его чувствам. Он всегда оставался за бортом, когда формировались команды для игры в крикет в университете.

– Капитан, вы помните Вильгельмину Рассел? – тем временем спросила Филиппа. – Вы встречались у Джона в книжном клубе.

Ах да, та девица с физиономией, будто вырубленной топором, до самого подбородка закутанная в муслин, на этот раз синий. Он вежливо поклонился:

– Мисс Рассел.

На ее щеках появилось два красных пятна.

– Сэр Беннет Вулф. Для меня это большая честь.

– А мне казалось, вы назвали меня жестоким дикарем, – усмехнулся он, не в силах справиться с искушением.

– Вот почему я тебя люблю, – усмехнулась Филиппа и потянулась к его плечу, чтобы почесать животик Керо.

– Правда? – внезапно охрипнув, спросил он. С шумом, втянув носом воздух, он ощутил легкий аромат цитрусовых. И снова его охватило желание – острое, всепоглощающее… причиняющее массу неудобств.

– Я говорила о Керо, – прошептала она, и в ее глазах плясали смешинки. – Что же касается вас, скажите: вы умеете играть в шары?

– Нужно отправить зеленый шар как можно ближе к белому. Банк, да?

– Очень хорошо. И вы подаете шар снизу, а не бросаете в игроков.

Вот это да! Она флиртует! Дразнит! Он с самого начала находил ее возбуждающей, но, похоже, это утро станет самым серьезным испытанием для его выдержки.

– Не бросать в игроков, – повторил он, – и не бросаться на них.

Капитан снял Керо с плеча, посадил на ближайшее дерево и дал яблоко.

Игра началась. Филиппа, возможно, и предпочитала книги рыбалке, но в шары она играла мастерски. Не исключено, что ей помогали знания логики и математики. Но ему это было все равно. Он мог наблюдать за ней, что еще можно желать?

Он стоял за ее спиной, когда подошла очередь Вильгельмины катать шары.

– Я хочу снова поцеловать вас, – шепнул он и с интересом уставился на ее щеки – когда же они покраснеют. Не покраснели. А стоять так близко и не иметь возможности дотронуться до нее оказалось сущей пыткой.

Филиппа посмотрела ему прямо в глаза.

– Вас очень долго не было, – так же тихо ответила она. – Я же вам говорила, куда можно пойти, чтобы… утолить свою похоть. Вам нужна женщина, которая знает, что делать.

– Утолить похоть? – переспросил он и негромко засмеялся.

– Да. И не надо смеяться. Вокруг мириады других молодых женщин. Я не понимаю, почему вы поцеловали именно меня.

– Я поцеловал вас, потому что хотел поцеловать вас.

– А вы хотели поцеловать еще кого-нибудь после возвращения?

У любой другой девушки он бы спросил, не ревнует ли она, но Филиппа, казалось, совершенно искренне хочет понять, что он затевает. Любопытство. Эту черту он тоже находил неотразимой.

– Нет.

– Вот видите? Я это и имела в виду. Вы ни с кем не встречались, только со мной. Беннет сложил руки на груди.

– Иначе говоря, будь у меня выбор, вы бы меня не привлекли?

Бездонные, карие глаза удивленно расширились.

– Я вас привлекаю?

– Да.

– В каком смысле? Проклятие!

– Я хочу вас. – В конце концов, Филиппа всегда утверждала, что предпочитает прямоту. – Обнаженную. В моей постели. В любой постели. На полу. Место, в общем, не имеет решающего значения. Только нагота. Ваша и моя.

Филиппа открыла рот, потом снова закрыла. Спустя мгновение она прокашлялась.

– Это… очень скандальное заявление.

– Неужели? Но мне, знаете ли, все равно.

– Это потому, что вы так долго отсутствовали и… Беннет схватил ее за руку.

– Нет, не поэтому. После возвращения я танцевал с тремя десятками самых разных девиц, разговаривал – если, конечно, это можно назвать разговором – еще с пятью десятками. И только вас я поцеловал.

– Но вы не можете погубить меня только потому, что вам так хочется, – тихо сказала она чуть дрожащим голосом. Она высвободила руку и сделала несколько шажков вперед – подошла ее очередь катать шары. На этот раз ее точность оставляла желать лучшего. Потом настал его черед. Беннет, почти не глядя, бросил шар на траву и снова придвинулся к ней.

– Это все, что вас тревожит? Ваша репутация?

– Я не это имела в виду. – Филиппа устремила на него сердитый взгляд. – Существуют определенные действия… и правила. А вы даже ни разу не сказали мне ничего приятного – только что вам нравится мой смех. А теперь хотите… ну, вы сами знаете, чего хотите.

– Действия, – в недоумении повторил Беннет.

– Вы сказали, что ухаживаете за мной. Просто для… Это не очень лестно.

– Позволю себе не согласиться. Дело всего лишь в том, что я не люблю терять время. Формальную сторону ухаживания слишком переоценивают.

– Кто? – решительно потребовала ответа Филиппа. – За мной никогда не ухаживали, поэтому мне трудно судить. А если вы хотите меня видеть только голой, тогда, видимо, это я теряю время. А мне так хотелось поговорить с тем; кем я восхищаюсь.

– Вы восхищаетесь…

– Знаете, я часто представляла себе, каково это будет – поговорить с великим Беннетом Вулфом. Он будет обходительным, очаровательным и остроумным. И не сообщит на четвертый день знакомства, что хочет видеть меня обнаженной и что не желает тратить время на то, чтобы узнать меня лучше.

Беннет пристально уставился на Филиппу, чувствуя себя полным идиотом. С тем же успехом она могла вылить ему на голову ведро воды. Речь шла не о том, что он в Лондоне всего три дня, и даже не о том, что он перед этим провел три года, практически в одиночестве, в Конго. Речь о ней.

– Мне нужно идти, – сказал он, обращаясь к остальным игрокам. – У меня встреча.

– У тебя? – забеспокоился Джон.

– Да. Ты можешь оставаться, поскольку тебя все равно не приглашали. – Он оглянулся и снова отметил смущенное, обиженное выражение лица Филиппы. – Хорошего вам всем дня.

– Мы увидим вас сегодня на ужине? – спросила Оливия.

– Конечно, я помню, ровно в семь, – ответствовал капитан, снял с дерева Керо и направился к Юпитеру.

– И, пожалуйста, не забудьте обезьянку.

Да уж, кто-кто, а обезьянка нравилась всем. Беннет пришпорил Юпитера. Он пока точно не решил, куда направляется, но в его теперешнем настроении, пожалуй, существовало только одно место, куда он мог податься. Кроме Африки, конечно.

Через десять минут Беннет спешился у Эйнсли-Хауса и бросил поводья подоспевшему груму в ливрее. Керо, в начале поездки крепко уцепившаяся за его галстук, ослабила хватку и полезла к нему в карман за орешком. Беннет прошел вдоль величественного фасада дома мимо главного входа к другой, заросшей виноградными лозами двери.

Вытащив маленький ключ из кармана, он открыл дверь и вошел.

– Харви, – приветствовал он одетого в черное слугу.

– Капитан, устраивайтесь поудобнее. Вам что-нибудь нужно?

– Если можно, стакан виски.

– Хорошо, – сказал слуга и отправился выполнять поручение.

– Харви, – окликнул его капитан. – Соммерсет дома?

– Я не видел его светлость сегодня, капитан, – ответил слуга после короткой паузы. – Должен ли я, навести справки?

Беннет покачал головой:

– Нет, в этом нет необходимости. – Ему, конечно, хотелось бы знать, сумел ли лорд Трашелл пробиться в президиум Африканской ассоциации, но с этим он все равно ничего не мог поделать. По крайней мере, сейчас.

– Никак, к нам пожаловал человек с обезьяной! – раздался голос Томаса Истона.

Проигнорировав неприкрытый сарказм, Беннет занял место рядом с книжными шкафами. Кроме него, в клубе нашли убежище еще три человека, но он узнал только Истона. Это его вполне устраивало. Вести беседы, не важно, интеллектуальные, остроумные или пустые, у него не было настроения. Даже с людьми, которые хорошо понимали, в какой трясине они все увязли, вернувшись в Лондон. Истон подвинул стул и сел рядом.

– Дочитал книгу Лэнгли, – сообщил он, осушив кружку пива и жестом попросив Харви принести другую. – Не мог понять, почему вы удостоились королевского приглашения Соммерсета вступить в наш клуб, а капитан Лэнгли – нет.

– Отвали.

– Это я слышал и раньше, – засмеялся Истон. – По крайней мере, люди знают, где вы были. Я имею в виду – плохо вы там работали или хорошо, но вы точно прошли Конго. А что пришлось пережить мне, не знает ни один человек.

– Мне все равно, – сказал Беннет и взял принесенный слугой стакан.

– Да? Но если вы когда-нибудь были на балу, вам не может быть все равно. Все шикарные платья, так украшающие наших прелестниц, это шелк с Востока. Полученный благодаря мне.

Что ж, если чудесное желтое платье, в котором накануне была Филиппа, сшито из восточного шелка, вероятно, действительно следует отдать должное этому человеку.

– Хорошая работа, – кивнул Беннет.

– А вы знаете, – продолжил Истон, – что мусульмане не пьют? Ни одной проклятой капли спиртного! Как, черт возьми, можно иметь дело с людьми, которые не наслаждаются хорошим бренди по вечерам?

– Полагаю, вы собираетесь мне об этом рассказать, – сухо ответил Беннет и сделал глоток виски.

– Вы угадали. Ты не пьешь спиртного, целый чертов год, а потом возвращаешься в Лондон и находишь место, где можешь пить, сколько влезет и бесплатно. – Он взял полную кружку пива и осушил половину.

Беннет с любопытством взглянул на собеседника.

– Ну и как, игра стоила свеч?

– Не пить?

– Притворяться мусульманином целый год. Истон пожал плечами.

– Я лишился целого светского сезона.

– Тогда вы можете насладиться им сейчас. – Керо вскарабкалась по его руке и опустила пальчик в стакан. Попробовав напиток, она возмущенно фыркнула и стряхнула оставшиеся капли на стол. Что ж, участь пьянчужки ей явно не грозила.

– Мне больше нравится, когда девицы снимают с себя эти проклятые шелка. – Коротко хохотнув, Истон сделал еще один большой глоток пива. – Теперь я глазею на красивые платья и напиваюсь. – Он шлепнул ладонью по столешнице. – А взамен мне пришлось только отказаться от моего Бога, моей религии и десятка друзей, которые посчитали, что надеть мусульманское облачение и принять их ислам – святотатство.

– Прекратите ныть, Истон, – раздраженно бросил человек, сидевший в самом центре комнаты. Его длинные волосы отливали рыжиной. – Вы предпочли остаться в живых. Если бы вы сделали другой выбор, нам не пришлось бы сейчас с вами беседовать.

Истон вскочил.

– Послушайте, – с ненавистью выкрикнул он, указав на дверь, – там вы можете быть графом Хеннесси, а здесь вы просто еще один неудачник, такой же, как все мы!

– Неудачник, который не ноет о том, какое несчастье – выжить.

– Джентльмены.

Все головы повернулись к герцогу Соммерсету, быстрыми шагами вошедшему в комнату. На нем была шляпа, в руках – стек. Очевидно, он собирался на верховую прогулку или только что вернулся с нее. Беннет смотрел на него во все глаза. В свои тридцать два года герцог был моложе, чем половина людей в комнате, но вряд ли многие, независимо от возраста, рискнули бы выступить против него.

– Истон снова ноет и жалуется, – сказал граф Хеннесси и вернулся к своей книге и сигаре.

– Это его право, – ответил герцог и перевел взгляд на Беннета. – Я собираюсь на верховую прогулку. Не хотите присоединиться?

– Конечно. – Деятельность сейчас больше подходила его настроению, чем участие в споре. Он встал и посадил Керо на плечо.

– Нужна еще компания? – спросил Истон.

– Нет. Докучайте кому-нибудь другому, – без раздражения ответил герцог.

Они покинули дом через наружную дверь. Юпитер и огромный мерин герцога уже ждали их.

– Вам повезло, что я согласился, – усмехнулся Беннет и сел в седло.

– Я не сомневался, что вы согласитесь. Вы же хотели поговорить со мной. – Герцог легко выскочил в седло и поехал вперед, указывая дорогу. На улице Беннет догнал герцога, и они поехали рядом. Соммерсет вынул из кармана орешек и протянул Керо. От орешка она не отказалась. – Насколько я понимаю, меня приняли в семью, – заметил он.

– Я считал, что единственный ношу в карманах фрукты и орехи.

– В моих комнатах наверху живет громогласный попугай ара, который постоянно болтает всякий вздор. Замолкает он, только когда ест. – Соммерсет несколько минут молча наблюдал за обезьянкой, которая, крепко держась за хозяина, умудрялась очищать орех. – Ловко.

– Видели бы вы, как ловко она вытаскивает из моих карманов насекомых!

Герцог усмехнулся, но его лицо быстро приобрело серьезное выражение.

– Лэнгли в Корнуолле. Его ожидают в Лондоне не позднее вторника.

Меньше чем через неделю.

– Хорошо.

– Сейчас он, наверное, уже знает, что вы живы. Он может сжечь дневники.

– Если он это сделает, я подвергну сомнению сам факт его пребывания в Африке. Пусть предъявит доказательства. У меня, по крайней мере, есть эта мартышка, да еще артефакты и образцы уже прибыли в Теслинг.

– Доказательство его пребывания в Африке в ваших дневниках?

– М-м… нуда.

– Не слишком приятно для Лэнгли.

– Знаете, пусть он мне несимпатичен, но я не бросил бы его умирать в грязной хижине в Богом забытом уголке джунглей.

– Вы проявите должные дипломатические качества в этом вопросе?

– Я не дипломат.

– Но, Беннет, вы же не можете.

– В любом случае я здесь по другой причине. Соммерсет расправил плечи.

– Тогда просветите меня.

– Мне нужен совет.

Герцог удивленно поднял бровь.

– Я теперь ваше доверенное лицо?

– Я не могу разговаривать с дядей или Джеком Клэнси – сразу возникает ощущение, что я ем сырое мясо. В Африке оно мне не понравилось.

– Очень хорошо, так в чем проблема? Теперь начиналось самое трудное.

– Так получилось… что я заинтересовался леди Филиппой Эддисон. – Сказать «я одержим ею» было бы точнее, но Беннету не хотелось произвести впечатление сбежавшего из Бедлама сумасшедшего. А то еще Соммерсет начнет советовать Филиппе, как лучше от него избавиться.

Его светлость пожал плечами.

– Вы племянник графа. В таком союзе нет ничего невозможного.

– Вы немного опережаете события. – Беннет пожалел, что не допил виски в клубе – там осталось еще полстакана! – Я попытался… наладить с ней контакт, но совершенно очевидно, что я меньше похож на джентльмена, чем мужчины, которые ее окружают.

– Чем вы ей так не угодили?

– Я поцеловал ее. Мне показалось, ей понравилось.

– И шептали на ушко всякие милые пустячки?

– Я не знаю никаких проклятых пустячков! – Беннет был готов взорваться, – Обычно женщины сами подходят ко мне, зовут по имени и поднимают юбки.

– Ах, вот как. А вы говорили леди Филиппе, что увлечены ею?

– Да, я сказал, что хочу ее.

Соммерсет достал из кармана еще один орешек для Керо.

– Боюсь, это не одно и то же.

– Совершенно одно и то же! – Беннет с шумом выдохнул. – Никто же не может ожидать, что я буду… сидеть в гостиной, болтать о погоде с ее матерью, держать нить, пока она вяжет… и ждать пять недель, прежде чем дотронуться до ее руки.

– Конечно, это не вопрос жизни и смерти, но ухаживание за женщиной все же важно. Если это именно ухаживание. Если же речь идет о соблазнении, выберите другую женщину. Я спонсировал вашу экспедицию, и вы пытаетесь восстановить свою репутацию. Не губите хорошую девушку из благородной семьи.

– Но…

– Решите для себя, чего именно вы хотите. Вот вам мой совет. Дарите ей цветы, возможно, извинитесь за свою излишнюю откровенность.

– Цветы…

– В приличном обществе это называется букетом, и вряд ли стоит дарить даме чахлый цветок, предварительно объеденный мартышкой.

– Я подумаю.

– Конечно. – Герцог искоса взглянул на Беннета и спросил: – Скажите, а вы никогда не задумывались о том, что, стремясь добиться в жизни как можно большего, многого на своем пути не замечаете, отбрасываете, как ненужный хлам? Уверяю вас, некоторые моменты стоят того, чтобы ими как следует насладиться. И они далеко не всегда связаны с географическими открытиями. Вперед, Хан! – Соммерсет еще раз, усмехнувшись, взглянул на своего собеседника и пустил коня галопом – они как раз выехали на Роттен-роу в Гайд-парке.