Текст книги "Мой любимый дикарь"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Есть предложения? – проворчал он.
– Идите за мной. – Уверенный, что его никто не посмеет ослушаться, Соммерсет вышел из гостиной.
Беннет негромко выругался, подхватил Керо и устремился за герцогом. Если события будут развиваться по наихудшему сценарию, он сможет продать Теслинг и на вырученные средства уехать в Америку или обратно в Африку. Правда, это будет уже не исследовательская экспедиция, а обычное путешествие, и он не сможет рассказать миру о своих открытиях, поскольку, похоже, теперь ни у кого нет оснований, ему верить. Это будет бегство, другого слова не подобрать.
Герцог шагал по коридору. Сновавшие повсюду слуги останавливались и почтительно кланялись хозяину, но полностью игнорировали Керо и Беннета. Он не был уверен, говорит ли это о глубоком уважении к герцогу или о презрении к гостю.
Наконец Соммерсет остановился в дальнем восточном углу дома.
– Мы пришли, – сказал он, распахнул дверь и, посторонившись, жестом предложил Беннету войти.
За дверью находился небольшой альков. За ним начиналась просторная гостиная с отделанными темными панелями стенами и горящими лампами на столах, вдоль которых было поставлено около двух дюжин стульев. Одну стену занимали книжные шкафы и карты. В углу стояло фортепиано, выглядевшее более чем странно рядом с тремя зулусскими барабанами. Вообще в комнате было много экзотических безделушек и чучел животных, пол был устлан шкурами. Три окна в восточной стене дома выходили в сад Эйнсли-Хауса.
В комнате было три человека. Один читал газету, второй дремал в кресле у камина, третий сидел у окна и казался полностью погруженным в книгу. Никто из них не обратил внимания на приход герцога, и уж тем более Беннета.
– Что это, – полюбопытствовал он, заметив еще одну дверь в передней части комнаты. Создавалось впечатление, что она ведет прямо на улицу. Четвертый человек сидел в тени и хранил абсолютную неподвижность, так что сначала Беннет принял его за манекен. Именно он встал и пошел к ним навстречу.
– Это начало, – ответил герцог. – Я потратил год на обдумывание, а последние четыре месяца – на снос стен и складывание осколков.
– Все это, конечно… чрезвычайно интересно, – осмелился вставить сбитый с толку Беннет, – но начало чего? И какое оно имеет отношение к моему желанию видеть голову Лэнгли на блюде?
– Тот, кто читает газету, – продолжил герцог, словно не слыша вопроса, – некий Лукас Крестли, лорд Пайпер. Восемь месяцев назад он вернулся из… секретной экспедиции по занятым французами территориям Америки. Его целью было разведать, стоит ли Англии восстановить свое присутствие в тех местах. Краснокожие убили большую часть его группы, причем убили зверски.
– Это…
– Человек, который спит, – сообщил герцог, – прибыл в Лондон три дня назад. Полковник Бартоломью Джеймс. Он…
– Сражался с индийской сектой разбойников-душителей, поклонявшихся богине Кали, – перебил его Беннет, с интересом взглянув на темноволосого человека, сидевшего с тростью в руке. – Он какое-то время считался пропавшим без вести. Я читал о нем в утренних газетах. – Беннет знал, что они одного возраста, но полковник выглядел старше. По его мрачному лицу создавалось впечатление, что в последнее время спать ему приходилось только урывками.
Соммерсет кивнул.
– А у окна вы видите Томаса Истона, посланного в Персию, чтобы убедить местных жителей расширить экспорт шелка. Он целый год притворялся мусульманином.
При звуке своего имени Истон поднял голову, и падавший из окна луч осветил тонкий шрам, тянувшийся от левого уха вниз по шее.
– И я сейчас читаю «Через континент». Вы, должно быть, капитан Вулф, тот самый чрезмерно осторожный малый с обезьяной. Здесь сказано, что вы мертвы.
Беннет сжал кулаки и рванулся вперед.
– А вы… вы… глупый ублюдок, который говорит, когда его никто не просит.
Соммерсет встал между ними, оттеснив Беннета.
– Нет, не здесь, – прорычал он.
– А что, собственно говоря, здесь находится? – требовательно вопросил Беннет.
– Мне хотелось бы думать, что это клуб для джентльменов, для тех, кто был вынужден по тем или иным причинам порвать с… легкомыслием цивилизации. Для тех душ, которые отчаянно пытаются найти способ снова приспособиться к существованию в обществе.
– Убежище для отверженных, – с сомнением проговорил Беннет.
– Скорее святилище. Я назвал его Клубом авантюристов. Сейчас в нем только четырнадцать человек, что, по моим расчетам, делает его самым эксклюзивным в Лондоне. Только я решаю вопрос о членстве в клубе и предлагаю вам присоединиться.
– А Лэнгли член вашего клуба?
– Нет.
– А как насчет тех душ, которые не слишком стремятся вернуться в общество?
Герцог окинул строптивого собеседника внимательным взглядом.
– Вам необходимо восстановить свою репутацию, капитан. В Каире это сделать невозможно.
Беннет глубоко вздохнул. Герцог, черт бы его побрал, прав ему было наплевать на Мейфэр с его лизоблюдством, но находившиеся там пэры могли финансировать очередную экспедицию.
– Если вы хотите к нам присоединиться, – продолжил Соммерсет, – клуб будет открыт для вас в любое время. Здесь вы всегда найдете духовную и телесную пищу, свободную кровать, если потребуется, и товарищей, которые взирают на мир более проницательными глазами, чем остальные члены общества. Таких, как вы.
Человек, прятавшийся в тени, снова сделал несколько шагов вперед и, приблизившись к Беннету, протянул руку.
– Харви, – сказал он. На его ладони лежал ключ. Нахмурившись, капитан его взял.
– Харви позаботится, чтобы вы получили все необходимое, пока находитесь под этой крышей, – пояснил герцог.
– Если же меня нет, вам всегда поможет Гиббс, – добавил Харви.
– А если вы, в конце концов, решите, что правдива версия Лэнгли, а не моя? – полюбопытствовал Беннет, убрав ключ в карман.
– Тогда вам будет предложено уйти.
– Предложено, – задумчиво повторил Беннет.
– Существует только два правила для членов клуба, – продолжил Соммерсет. – Во-первых, доступ разрешается только вам. Никаких гостей обоего пола. Обезьяны в клуб допускаются. Во-вторых, никто не должен услышать от вас о существовании клуба. Если сюда устремится высшее общество, мы перестанем быть пристанищем для тех, кто рискует жизнью ради науки и своей страны. Это вам подходит, капитан?
Беннет еще раз обвел взглядом просторную гостиную и кивнул. Конечно, на день-два он сможет остаться в Клэнси-Хаусе, но, учитывая присутствие Керо и его собственные… сложные обстоятельства, лорд и леди Эмери вряд ли захотят видеть его дольше. А иметь убежище в самом центре Мейфэра было неожиданно и очень приятно.
– Да, – громко сказал он. – Это мне подходит.
– Прекрасно, тогда прошу вас следовать за мной. – Герцог снова прошел вперед, указывая дорогу. Они вышли из помещения через вторую дверь, и Беннет снова оказался за пределами Эйнсли-Хауса, под увитым виноградными лозами навесом. – Вы всегда можете открыть эту дверь своим ключом. Он не отпирает ни главную дверь дома, ни дверь, отделяющую помещение клуба от моих апартаментов. Мне тоже необходимо уединение.
– Понятно. Должен признаться, что я удивлен вашим приглашением, учитывая книгу Лэнгли и разочарование Африканской ассоциации результатами экспедиции.
– Так вы же умерли, – напомнил Соммерсет, – поэтому вас можно винить лишь частично. И это не имеет ничего общего с Ассоциацией. – Лицо герцога исказила гримаса. – Я бы хотел дать вам совет, если вы, конечно, его примете. Все же я пребываю на мели в обществе дольше, чем вы.
«На мели». Эти слова было очень странно слышать от одного из богатейших людей в стране.
– Я вас слушаю.
– В прошлом вы были очень знамениты, в основном благодаря вашим книгам. Вас лично не знал никто. Общество будет судить по своему последнему впечатлению – то есть по книге Лэнгли. Не будьте предсказуемым. Не реагируйте так, как этого от вас ожидают. Поэтому я предлагаю вам, по крайней мере, продемонстрировать видимость дружеских отношений с маркизом Феннингтоном.
– Мой собственный дядя написал предисловие к этой проклятой книге! – Беннет заскрипел зубами. Его буквально захлестывала ярость по отношению к маркизу.
– Да, это так. Но если вы хотите узнать, что было на уме у Лэнгли или где находятся дневники, то…
– Друг моего врага – мой родной дядя! – не сдержался Беннет.
– Совершенно верно. Обдумайте это. Именно я рекомендовал вас для участия в экспедиции в Конго, и мне не нравится, когда из меня делают дурака… даже большего, чем вы. – Коротко кивнув, Соммерсет вернулся в дом.
Даже раздраженный сверх всякой меры, Беннет понимал, что был бы идиотом, если бы проигнорировал советы Соммерсета. Совершенно ясно, что они означают. Ему придется стать очаровательным и общительным. И живым, конечно. Это уж точно привлечет всеобщее внимание. Тогда ему останется только привлечь людей на свою сторону и отобрать у Лэнгли дневники. Если это у него не получится, скорее всего, он окажется так же «на мели» в Англии, как Соммерсет. Малопривлекательная перспектива.
Глава 4
В племени вандуи оттянутые мочки ушей – признак красоты. Туземцы с раннего детства носят небольшие камешки в каждой мочке, а, достигнув зрелости, могут вставить в ухо страусиное яйцо. Мне также предложили стать красивым, но поскольку двумя неделями ранее стрела пронзила мою ногу, я проинформировал, что в моем теле и так хватает дырок. Высока цена красоты!
Из дневников капитана Беннета Вулфа
Филиппа Эддисон терпеливо сидела в столовой, хотя ее чай уже совсем остыл.
– Барнс, узнайте, пожалуйста, у Мэри, встала ли Оливия, – сказала она, повернувшись к дворецкому.
Тот скривился, показывая, что она поручала слуге это уже трижды, но возразить не посмел.
– Будет исполнено, миледи.
Как только он открыл дверь, чтобы выйти из комнаты, в столовую вплыла Оливия.
– Доброе утро, Флип, – улыбнулась она и направилась к буфету.
– Разве еще утро? – полюбопытствовала Филиппа, уже готовая биться головой о стол. – Я не заметила.
– Еще только десять утра, – сообщила Оливия и уселась напротив сестры. – Не зная тебя, я могла бы подумать, что ты волнуешься из-за моего пикника.
– Чепуха! Я беспокоилась, что ты проспишь свой пикник, а это было бы невежливо.
Ухмыльнувшись, Оливия принялась мазать тост маслом.
– Знаешь, он не ответил на мое приглашение. Джон не смог переговорить с капитаном Вулфом. А ты пойдешь на пикник?
Филиппа непроизвольно поморщилась. Провести несколько часов в компании пустоголовых друзей и подруг Оливии, которые только и умеют, что сплетничать… При этом надежда на появление Беннета Вулфа весьма призрачна. Если же он придет, не факт, что она сумеет улучить момент и поговорит с ним. Если же это ей все же удастся, нет никаких гарантий, Что она опять не поведет себя как полная идиотка.
– Ты влюбилась, не правда ли? – заявила Оливия. – Ты можешь сколько угодно притворяться, что интересуешься только учеными разговорами, но я видела, как ты залилась краской, встретившись с ним взглядом.
– Я восхищаюсь им, – сообщила Филиппа. Сестра внимательно посмотрела на нее.
– Как ты думаешь, может быть, я совершила ошибку, пригласив его к нам? – после долгого молчания спросила она. – Я имею в виду – все мы прочитали книгу капитана Лэнгли. Он пишет, что капитан Вулф – всего лишь нерешительный наивный подражатель.
– Я читала все книги Беннета Вулфа, – возразила Филиппа, – и не могу согласиться с такой оценкой. Кроме того, еще вчера ты была его большой поклонницей.
– Да, конечно. Я не могу отрицать, что он человек известный. К тому же он настоящий Адонис. Думаю, если он окажется не таким популярным, как прежде, я всегда могу сказать, что не могла не пригласить его, поскольку он живет у Джона Клэнси. – Оливия немного подумала и удовлетворенно кивнула.
Филиппа замотала головой. Она внимательно прочитала две книги Вулфа и одну – Лэнгли. И если капитан Вулф наивен, то это самый удачливый, красноречивый и остроумный простак, с каким ей доводилось встречаться.
– С другой стороны, даже если он глуп, – размышляла вслух Оливия, – он имеет пять тысяч годового дохода. Есть люди, отнюдь не блещущие умом, однако это не мешает им быть популярными. Но все они и вполовину не так красивы, как Беннет Вулф.
– Любопытно, – пробормотала Филиппа, – как человек может быть таким непостоянным, как ты, и иметь множество друзей.
Оливия довольно усмехнулась:
– Я вовсе не так уже непостоянна. А людей вокруг себя я держу для того, чтобы, никого не разочаровывая, иметь возможность выбирать, с кем проводить время.
Филиппа задумалась, не стоит ли ей отказаться от мысли пойти на пикник. Если сестра положила глаз на Беннета Вулфа, любые попытки произвести на него впечатление или даже просто поговорить с ним на научные темы, заранее обречены на провал. В Оливию влюблялись все и всегда. Впрочем, до сих пор этот факт Филиппу нисколько не задевал.
В конце концов, Оливии уже двадцать три, и в ближайшее время она наверняка выйдет замуж. Это оставит разочарованными многих молодых людей. Некоторые из поклонников Ливи были вполне привлекательными, хотя и не слишком умными. По убеждению Филиппы, родители надеялись, что кто-нибудь из этих разочарованных джентльменов сделает предложение ей.
Бог свидетель, она пыталась не остаться в стороне. Иногда. Но флирт оказался намного сложнее, чем о нем пишут в книгах. И хотя в двадцать один год Филиппа уже давно могла быть замужем, она решительно отказывалась покорно дожидаться предложения одного из отвергнутых кавалеров Оливии.
Конечно, Филиппа не отбрасывала мысль о замужестве вообще, но старательно прятала ее подальше. Впрочем, это не объясняло, почему ей так не понравилось намерение Оливии включить Беннета Вулфа в бесконечную свиту своих кавалеров. Возможно, он был на голову выше всех остальных, или ей просто не хотелось разочароваться в нем.
Когда они прибыли в намеченный уголок Гайд-парка и устроились на берегу Серпентайна неподалеку от очаровательной клумбы с розами, выглядевшей очень мило на фоне возвышавшихся дубов и вязов, Филиппа села на край самого большого одеяла, расстеленного на траве, и открыла книгу.
У нее всегда была с собой книга. Именно поэтому некоторые из приятелей Ливи дразнили ее «синим чулком». Но, по крайней мере, они никогда не говорили этого ей в лицо и довольно редко – в присутствии Оливии. Однако сестры об этом знали. Чаще всего Филиппе было это безразлично и давало повод не вступать в пустую болтовню. Она с большим трудом могла вставить пару реплик, после чего совершенно терялась.
– Я рада, что ты сегодня выбрала оранжевый и белый муслин, – сказала Оливия, на минуту присев рядом с сестрой и запечатлев на ее щеке поцелуй. – Они особенно удачно оттеняют твои прекрасные глаза. И если ты оторвешься от книги, это заметят все.
Прежде чем Филиппа успела ответить, Оливия вскочила и побежала навстречу гостям, шумно приветствуя прибывших и болтая о какой-то бедняжке, которая в этом сезоне уже дважды появилась в одном и том же платье. По крайней мере, Филиппа могла быть абсолютно уверена, что речь шла не о ней. Оливия ни за что не допустила бы такого позора.
Тут перед ней появилась пара длинных ног в синих панталонах и гессенских сапогах. Филиппа замерла, не в силах заговорить. Потом она подняла глаза и немного расслабилась, узнав рыжие волосы и зеленые глаза пятого сына маркиза Эмери.
– Привет, Джон, – сказала она, и впервые за весь день ее лицо осветила искренняя улыбка.
– Флип. – Лорд Джон Клэнси потянулся за бисквитом. – Ты знаешь, сколько друзей сегодня пригласила Оливия?!
– Понятия не имею. Но я рада, что она включила в список приглашенных тебя.
– Мы оба знаем, почему она пригласила меня, – усмехнулся он. – И едва не отменила свое приглашение, когда я не смог гарантировать присутствие Беннета Вулфа. Мне еще повезло, что я оставлен в списке.
Филиппа устремила на собеседника напряженный взгляд.
– Что касается тебя и Ливи, – сказала она, – в этом сезоне я не так часто вижу вас вместе, как в прошлом. Ты решил отказаться от ухаживаний? Или твоим вниманием завладела какая-нибудь юная красотка?
Бросив взгляд на Оливию, Джон Клэнси пожал плечами.
– Почему одни женщины предпочитают лилии, а другие – розы? Ливи – это моя лилия и моя роза. Не могу объяснить почему. Говорят, в таких случаях помогает разлука – на расстоянии сердце испытывает больше нежных чувств. Но я понял: возможно, ее сердечко действительно забьется чаще и наполнится грустью обо мне… если только она вообще заметит мое отсутствие.
Усмехнувшись, Филиппа подала ему сандвич с огурцом.
– Лично мне не хватало тебя на наших вечеринках, если это что-то для тебя значит. В этом году у всех обожателей Оливии, как на грех, отсутствуют мозги. Слава Богу, есть еще наш книжный клуб, иначе мои мозги могли бы заржаветь.
Шесть представителей безмозглого стада кавалеров вовсю флиртовали с Оливией и ее подругами. Из отдельных слов, которые донеслись до Филиппы, она поняла: все они рады, что известный, несмотря на свой неопределенный в настоящий момент статус, путешественник не появился на пикнике. Флип не разделяла их чувств, но вполне могла понять. В конце концов, ни один из этих юнцов не выдерживал сравнения с Беннетом Вулфом.
Возможно, она сможет поговорить о нем, не показывая своего интереса.
– Твой друг должен мне книгу, – громко сказала она.
– Я напомнил ему об этом сегодня утром, но он был слишком занят, всячески стараясь показать, что отчаянно скучает. Если он не вернет ее тебе, я сам куплю новую.
– Спасибо, Джон, но в этом нет необходимости. Я сама могу купить другой экземпляр.
– Я просто старался быть джентльменом, Флип.
– О, я просто хотела избавить тебя от лишнего визита в наш дом. – Она сделала паузу, недоумевая, что означает гримаса боли, исказившая его лицо. – Ах, вот оно что. Ты хотел принести книгу, чтобы иметь лишний повод увидеть Оливию? Извини, я не поняла. – Филиппа была искренне огорчена своей недогадливостью.
– Не беспокойся, все в порядке. – Он потянулся к лежащей на коленях Филиппы книге и посмотрел на обложку. – «Золотое солнце Серенгети»? Сколько раз ты ее перечитала?
Филиппа улыбнулась, довольная, что у нее есть хотя бы один друг, в присутствий которого она может не притворяться.
– Я уже сбилась со счета. Но книга мне все равно нравится.
– Знаешь, если не говорить о литературе, у меня довольно-таки неоднозначное отношение к отсутствию Беннета. Твоя сестра уже двадцать минут разглагольствует о его богоподобной внешности – оказалось, это очень трудно вынести, поэтому ты и видишь меня здесь. – Джон криво усмехнулся. – Разве он так уж красив?
– Ты же видел его.
– Да, но я знаю его очень давно. Еще с тех пор, когда он ничем не отличался от простых смертных. Я к нему привык. Как человек хладнокровный и разумный, ты можешь мне сказать, что думаешь о его внешности?
– Конечно. Могу отметить, что у него имеется требуемое количество глаз, нос, расположенный примерно в центре лица, и рот.
– А уши? Филиппа встряхнулась.
– Насколько я помню, их два.
– Черт возьми! Добавьте к этому мартышку, и я начну страстно желать, чтобы он так и не влился в сегодняшнее общество.
– Так что, мне уйти?
Филиппа подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной низкий голос с едва заметной хрипотцой. Она оглянулась и встретилась взглядом… с ним. Капитан сэр Беннет Вулф был одет в простой серый сюртук, желто-коричневый жилет, который, как показалось Филиппе, она накануне видела на Джоне, панталоны из оленьей кожи и весьма поношенные сапоги неопределенного цвета. Даже в такой относительно цивилизованной одежде он выглядел истинным путешественником, и не только потому, что на его плече сидела обезьянка. Все дело в его чарующих зеленых глазах, решила Филиппа. Они повидали намного больше, чем ее собственные. Стократ больше, чем видел любой из присутствующих здесь.
– Конечно, вы не должны никуда уходить, – сказала Филиппа, осознав, что уже несколько минут бессмысленно таращится на своего героя. – Оливия будет счастлива, что вы пришли.
Капитан слегка наклонил голову, не сводя с нее глаз, и прядь непослушных темных волос упала на лицо.
– Но вы не Оливия.
– Нет.
– Значит, вы не рады меня видеть?
На этот раз Филиппа была вполне уверена, что еще не успела ляпнуть какую-нибудь глупость. Стало быть, он ее дразнит.
– Я не…
В этот момент Оливия громко взвизгнула:
– О, кого я вижу! Сэр Беннет Вулф! Вы все-таки пришли!
В следующее мгновение к капитану устремилось такое количество людей, что Филиппа невольно отшатнулась, чтобы не затоптали.
– Это не может не беспокоить, – заметил Джон и предложил ей руку.
Проведя, пять минут среди оживленной болтовни, капитан Вулф выглядел так, словно уже сто раз пожалел о своем решении посетить этот пикник. Филиппа взяла Оливию за руку и прошептала на ухо:
– Ради всего святого, усади всех и дай ему перевести дух, иначе его хватит удар.
Оливия наморщила лоб. Как кто-то может чувствовать себя некомфортно в окружении толпы поклонников? Потом она одарила присутствующих очаровательной улыбкой и предложила всем сесть и отдать должное закускам. Слава Богу. Здравый смысл у Оливии все же есть.
Уголок одеяла оказался незанятым, и Филиппа снова заняла свое место. Джон взял два бокала мадеры и сел рядом. Филиппа благодарно улыбнулась, сделала глоток и едва не подавилась, когда капитан Вулф опустился рядом с ней.
Филиппа понимала, что такой опытный и наблюдательный путешественник не мог не видеть, как полдюжины сногсшибательных юных леди, вооруженные набором умных ответов и легких шуток, терпеливо ждут его. И все эти девицы были недовольны ею.
– Вчера Джек назвал вас «Флип», – сказал капитан, игнорируя остальных присутствующих. – Это ваше прозвище?
– Да, – кивнула Филиппа. – Когда я родилась, Ливи не могла выговорить мое имя. Теперь так меня называют все родные и друзья.
– Мне нравится, но все же я предпочитаю ваше полное имя.
– Тогда вы должны называть меня Филиппа, – вслух заключила она.
– Леди Филиппа, – уточнил Джон, сидевший справа от нее.
Зеленые глаза сузились, уставившись на Джека Клэнси.
– Я не понял, что вы и Джек… пара. Щеки Филиппы вспыхнули румянцем.
– Что вы, нет, вовсе нет. Джон хочет жениться на Ливи. Он лучший зять, какого я бы могла себе пожелать, поэтому мы заключили союз.
Капитан Вулф посмотрел на расставленные, на одеяле тарелки, чтобы выбрать сандвич, и Филиппа могла поклясться, что уголки его губ слегка приподнялись. Прежде чем она сумела понять, что бы это значило, напротив капитана грациозно села главная сплетница из всех подружек Оливии – Соня Деприс.
– Сэр Беннет, вы должны рассказать, как вам и капитану Лэнгли удалось выжить, после крушения вашей лодки и как вы спаслись от крокодилов.
Линия губ опять выпрямилась.
– Я ничего не могу добавить к тому, что вы уже прочитали.
– Да, но…
– Мисс Деприс, я когда-нибудь рассказывал вам о своих приключениях с опрокинувшейся лодкой? – прервал ее Генри Камден. – Уверяю вас, это душераздирающая история.
Пока мистер Камден излагал свою довольно-таки нудную историю о поездке в Озерный край, Филиппа не упускала из виду капитана. Отвлечься она была не в состоянии. Да и он не спускал с нее глаз, заставляя ощущать… нет, не неудобство, а какую-то неясную тревогу.
– Вы не знали, что вас объявили мертвым? – спросила она, главным образом для того, чтобы прервать затянувшееся молчание.
– Нет. Джека едва удар не хватил, когда он увидел меня на ступеньках своего дома.
– Может быть, он меня и хватит, – сухо проговорил Джон. – Я еще не решил.
– А как насчет вашей семьи? Лорд Феннингтон очень тепло отозвался о вас в предисловии к книге капитана Лэнгли. Ваши близкие, должно быть, очень обрадовались вашему воскрешению.
Взгляд капитана сместился чуть ниже – на губы Филиппы.
– Вы читаете мою книгу, – заметил он, проигнорировав ее вопрос. Потом он коснулся пальцем потрепанной обложки.
– Да. Она очень интересная. – Филиппа набрала в грудь воздуха. Вот она, блестящая возможность завести интересную беседу. – Я хотела спросить, что вы имели в виду, говоря «примитивный». Вы употребили это прилагательное несколько раз, описывая племена, никогда не видевшие англичан.
Взгляд капитана снова переместился – теперь он смотрел ей прямо в глаза. В его изумительных ярко-зеленых глазах явственно читалось удивление.
– Это как ваше понимание жестокости – все зависит от обстоятельств.
– А, вы тогда все слышали. – Щеки Филиппы опять порозовели, хотя она считала, что ей нечего конфузиться. Весь лимит глупостей она исчерпала накануне.
– Конечно. По-моему, вы очень проницательны. – Он придвинулся чуть-чуть ближе. – Вы действительно хотите подробно обсудить грань между примитивным и цивилизованным поведением? Или желали бы узнать что-то еще?
Беннет медленно протянул руку и поправил ее рукав. Там, где его пальцы коснулись ее руки, кожу будто обожгло. Филиппа судорожно вздохнула.
– Вы пытаетесь наглядно продемонстрировать разницу? – спросила она.
Капитан снова протянул руку и коснулся подола ее юбки.
– Очень мягко, – сказал он, не поднимая глаз. – В Африке нет ничего мягкого. Только колючки, острые клыки и наконечники копий.
– Мне… кажется, капитан Лэнгли именно так написал в своей книге.
Он снова поднял глаза, только теперь в его взгляде не было тепла.
– Правда? Именно так? – Его тон разительно изменился, став из легкого и приятного… опасным. Филиппа почувствовала, как ее мускулы напряглись, словно приготовившись защищаться.
– По-моему, да. У меня нет книги, так что я не могу зачитать вам отрывок.
– Ах да. Я читал книгу, которую позаимствовал у вас. В ней действительно некоторые вещи изложены так, как я бы написал это сам. Странно.
И ни слова о том, когда он намерен вернуть ее собственность!
– Тогда, возможно, вам следует самому написать книгу о Конго?
– Возможно, я так и сделал. Филиппа нахмурилась.
– Мы о чем-то спорим? Если да, мне бы хотелось сначала определить тему, чтобы решить, на чьей я стороне.
Беннет Вулф несколько мгновений, прищурившись, рассматривал собеседницу, а потом рассмеялся. Неожиданный звук окутал приятным теплом ее спину и ноги – до самых кончиков пальцев. Чтобы скрыть внезапное замешательство, Филиппа потянулась за персиком, но капитан оказался проворнее: взял сочный фрукт и вложил в ее ладонь. Их пальцы встретились.
– Ваша кожа тоже мягкая, – пробормотал он: Неожиданно она явственно представила, как его большие мозолистые руки ласкают ее обнаженное тело.
– Я купаюсь в лимонной воде, – проинформировала она, причем ее голос прозвучал намного пронзительнее, чем ей бы хотелось.
– Да? Вкусно. О Боже.
– Не думаю, что вам следует разговаривать со мной в… Что-то ударило ее по спине, потом прошло по плечу и потянуло за волосы. Филиппа как раз набрала в грудь воздуха, чтобы оглушительно завизжать, когда перед ее глазами появилась маленькая мохнатая лапка и коснулась персика.
– Керо! Utasimama!
Филиппе удалось подавить рвавшийся наружу крик. В тот же миг капитан Вулф снял мартышку с ее спины. Он издал низкий, раздраженный – во всяком случае, так показалось Филиппе – звук и посадил Керо себе на колени.
– Извините, – небрежно бросил он. – Она обычно не прыгает на незнакомых людей.
– Ничего страшного, – громко сказала она, – обезьянка просто немного меня испугала. – Сдерживая дрожь в руках, она протянула персик зверьку. – Вот, Керо, бери.
Мартышка наклонила свою очаровательную серо-белую головку и протянула лапки к вожделенному фрукту. Получив желаемое, она вернулась на дерево. Филиппа какое-то время наблюдала за ней, после чего снова взглянула на капитана Вулфа и обнаружила, что он задумчиво уставился на нее.
– В книге капитана Лэнгли сказано, что вы нашли Керо на базаре, – сказала она, смущенная тем, что стала объектом его внимания. Это заметили уже многие. Даже Оливия выглядела растерянной. – Что с ней могло случиться, если бы вы ее не купили?
– Ей было всего пара недель от роду, – ответил капитан после короткой паузы, – иначе говоря, она была слишком маленькой, чтобы обходиться без матери. Вероятнее всего, она предназначалась кому-нибудь на ужин. Так сказать, свежее мясо. – Капитан пожал плечами. – Ничего необычного. Я сам ел обезьян.
– Вы собирались ее съесть? – пискнула Филиппа, не веря своим ушам.
– Я покупал припасы, – ответил он. – На базаре какой-то человек долго таскался за мной, потрясая клеткой с маленькой мартышкой, и кричал, что сердце обезьяны – лучшее средство для повышения потенции. Меня это не интересовало, и я бы не купил ее, если бы не заметил, что она смотрит на меня как на последнюю надежду в этом мире.
– Вы были ее последней надеждой, – повторила девушка.
Капитан принял более удобную позу.
– Думаю, что да. Наша экспедиция была в самом разгаре, но я купил ее и козу, которая выкармливала козленка. Я проделал дырку в пальце собственной перчатки, чтобы иметь возможность кормить мартышку козьим молоком, и, к всеобщему удивлению, она выжила. – Он улыбнулся. – А я оказался в положении ее матери.
– Должен признать, вы самая мужественная молодая мама из всех, с кем мне приходилось встречаться, – фыркнул Генри Камден. Остальные слушатели рассмеялись и зааплодировали.
Филиппа вздрогнула. Она совершенно забыла об Оливии и ее друзьях.
– Не думаю, – заявила она, – что многие люди оказались бы такими же сострадательными, как вы, капитан. Это говорит о вашем добром характере.
Сидевшие поблизости леди дружно закивали. Прекрасно. Она сделала его в их глазах еще более привлекательным.
– Скорее это говорит о том, что я не был голоден. Смех стих, и сидевшие рядом подруги Оливии начали активно обмахиваться руками, словно почувствовав внезапную слабость.
Капитан Вулф проявил полное равнодушие к тонкой душевной организации представительниц высшего общества и, устроившись поудобнее, полюбопытствовал: – Я не должен был этого говорить? – Его пальцы снова коснулись подола юбки Филиппы.
– В книге говорится, что вы спасли Керо от злых торговцев, но ни слова о том, что вы намеревались ее съесть. Полагаю, они несколько шокированы.
– Но вы же не шокированы?
– Нет. Меня трудно шокировать.
– Это интересно. – Капитан поймал и придержал подол ее юбки, поднятый налетевшим ветром.
Какое-то время Филиппа раздумывала, не следует ли ей привлечь внимание Джона, но, увидев, что он беседует с Оливией, отказалась от этой мысли. В любом случае она вовсе не находила внимание Беннета Вулфа шокирующим, просто… оно лишало ее присутствия духа. Но, как бы то ни было, она много знала о его суровой, полной опасности жизни в чужой стране и не сомневалась, что, повествуя о местных женщинах, он опускал некоторые моменты. Интимные.
Возможно, но это его трудности – в конце концов, он долго не был в Англии.
