Текст книги "Мой любимый дикарь"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 18
Несмотря на недавнее исчезновение одного из носильщиков, Лэнгли отправился к реке побриться. Мбунди и я на рассвете прошли немного вперед, и по возвращении я заметил четкий отпечаток когтистой лапы. Леопард, причем крупный. Держась по ветру, я пошел по следу. Через некоторое время я заметил пятнистую шкуру и выстрелил как раз в тот момент, когда зверь прыгнул. Он умер еще в прыжке, и, упав, задел лапой сапог Лэнгли. Я еще никогда не слышал такого жуткого душераздирающего визга, какой издал Лэнгли. Надеюсь, и не услышу.
Из дневников капитана Беннета Вулфа
– Мы вернулись к розам? – спросила Филиппа, когда Барнс открыл дверь и на пороге появился широко улыбающийся Беннет Вулф с огромным букетом.
– Они розовые, – ответил он, передавая девушке цветы. – Я консультировался. Розовые означают нежность и восхищение.
Филиппа хихикнула.
– Они очень красивые. Спасибо.
– Я старался доставить тебе удовольствие.
Беннет заглянул в дверь и огляделся. Филиппа проследила за его взглядом.
– Что?
– Я думал, твой отец поджидает меня где-нибудь с пистолетом.
В общем, он был недалек от истины.
– Я же сказала, что все улажу. Я объяснила, что вы с Керо защищали ее честь.
– Чудесно! Теперь я не только нецивилизованный дикарь, но и абсолютно безумный.
– Уверена, что он так не думает. – По крайней мере, она на это надеялась. – Он бы хотел поговорить с тобой, но сейчас у него встреча. Я сказала, что ты придешь после пикника.
– Я это сделаю. – Он еще несколько мгновений пристально смотрел на возлюбленную, потом предложил ей руку. – Мы можем ехать?
Филиппа отдала розы Барнсу.
– Проследите, пожалуйста, чтобы цветы поставили в воду. И пошлите вниз Мэри.
– Конечно, миледи.
Беннет свел ее вниз по ступенькам, после чего заставил затаить дыхание, когда обнял за талию и посадил в коляску. Еще несколько недель назад Филиппа искренне считала, что любовные переживания явно переоценивают. Ха! Теперь ее бросало в дрожь всякий раз, когда она смотрела на этого мужчину. Часть ее существа все еще не верила, что он выбрал именно ее.
– Гайд-парк? – спросил он, помогая Мэри сесть на узкое сиденье в задней части коляски. Потом он уселся сам.
– Могу я предложить что-нибудь другое? Беннет кивнул:
– Ты можешь выбрать любое место.
Филиппа улыбнулась, хотя все же ощущала легкую нервозность. Она собиралась отвезти его в такое место Лондона, где было действительно интересно. Это была несколько своеобразная попытка подкупа – показать, что в Лондоне тоже есть, чем заняться. Может, тогда и не надо ехать в Африку?
– Британский музей.
– Мы можем отправиться туда без предварительной договоренности?
– Да. Они меня знают, я там часто бываю.
Беннет щелкнул поводьями, и красивая черная кобыла тронулась с места.
– Значит, сегодня мы едем ради меня.
– Во-первых, не стоит сердиться на меня раньше, чем увидишь, куда я тебя везу. Во-вторых, я же сказала, что часто там бываю. Это подразумевает, что мне там нравится.
Его губы скривились.
– Очень хорошо. Считай, что я унижен и усмирен.
– Я могу только считать тебя наказанным. Не думаю, что ты когда-нибудь бывал униженным или усмиренным.
Беннет весело расхохотался. О, как ей нравился его смех! Он заставлял ее душу петь. Филиппа сразу начинала чувствовать себя красивой и любимой. Не сдержавшись, она погладила его руку.
– Не отвлекай меня, – сказал он. – Я же не знаю, куда ехать.
– Поверни здесь, – показала она, – на Оксфорд-стрит. – Через несколько секунд Филиппа снова довольно заулыбалась. – Значит, я тебя отвлекаю?
– И даже не представляешь, как сильно. – Он придвинулся к ней ближе. – Хочешь взять вожжи?
– Я же говорила, что не умею править коляской.
– Я буду рядом. Кстати, у Усику на редкость спокойный нрав. Поэтому я ее и выбрал.
Филиппа вопросительно взглянула на него.
– Ты выбирал кобылу так, чтобы я могла с ней справиться?
Губы Беннета скривились в усмешке.
– Поскольку у нас будет общее хозяйство, я решил, что так разумнее.
Филиппа почувствовала, как в груди разливается удивительно приятное тепло. Одна часть ее души ликовала, другая – ощущала глубокую тревогу.
– Надеюсь, ты не отказался от мысли отыскать свои дневники?
– Нет. Я постоянно, даже сейчас, пока мы разговариваем, разрабатываю стратегию поисков. Но уж извини меня, если я нашел нечто в данный момент более важное.
– Когда ты вернешь дневники, – сказала она, – то напишешь другую книгу? Которая затмит книгу Лэнгли? Уверена, есть множество открытий, о которых он даже не упомянул. Ваша экспедиция не могла быть всего лишь чередой героических поз. Она же рассчитывалась не как игра на публику?
– Такой она была для него, – ответил Беннет. – Но я ничего больше писать не стану. Если не считать деталей относительно того, кто что сделал, или сугубо научных наблюдений, о которых никто не станет читать, моя книга, по сути, была бы такой же.
– Из этого я могу сделать вывод, что ты хочешь использовать дневники только для шантажа ассоциации, а вовсе не для того, чтобы заставить Лондон снова уважать тебя.
Беннет пожал плечами.
– Я исследователь. И не мое дело, верит мне кто-то или нет. Пусть ученые мужи спорят. А дневники для меня важны, во-первых, потому что они мои, а во-вторых, потому что только они могут воздействовать на тех, кто решает судьбу следующей экспедиции.
– А мне все же кажется, что это позор, – спокойно проговорила она. – Я с таким удовольствием читала твои книги. Мне даже казалось, что я чувствую, как солнце обжигает кожу, когда читала о твоем первом путешествии к пирамидам.
– Ты же знаешь, я мог бы взять тебя с собой, чтобы ты увидела их своими глазами.
Филиппа нервно вздрогнула. Могла бы она отправиться в Египет переживать песчаные бури, сражаться с бандитами и страдать от жажды, для того чтобы увидеть столь потрясающее зрелище? Она сделала глубокий вдох и зажмурилась. Снова открыв глаза, она увидела устремленный на нее пристальный взгляд.
– Ой, здесь же надо повернуть, – поспешно заговорила она, хотя для выполнения этого несложного маневра еще было достаточно времени. – По Тоттнем-Корт-роуд, а потом прямо на Грейт-Рассел.
Когда они вошли в музей, Беннет больше не заговаривал о путешествиях, хотя Филиппе казалось, что именно эта тема незримо присутствует в любой их беседе. Ну почему за ней начал ухаживать именно величайший путешественник Англии?! И почему она постоянно тревожится, что разочарует его? С книжками все намного проще.
– Я никогда не был в Греции, – сказал он, вырвав ее из глубокой задумчивости.
Они находились в галерее Эльгинского мрамора [4]4
Эльгинский мрамор – скульптуры, украшавшие древний Парфенон.
[Закрыть].
– Мне нравится смотреть на эти скульптуры, – ответила она. – Но ты бы, наверное, оставил их в Парфеноне?
– Не знаю. – Беннет пристально уставился на ближайшую скульптуру. – Возможно, я бы прихватил с собой парочку. Они действительно очень красивы.
Филиппа взяла его под руку, и они медленно пошли по залам музея.
– Что это? – спросил Беннет, остановившись перед большим черным камнем с вырезанными на нем буквами и иероглифами.
– Это Розеттский камень. Его нашли люди Бонапарта. Многие пытались перевести надписи, но они сделаны, по меньшей мере, на трех различных языках, а расшифровать удалось приблизительно одну из них.
– Знаешь, это очень похоже на те проклятые декреты, которые обычно вывешивались в Испании. Те же приказы, повторенные на испанском, английском и французском. Только многословнее.
Один из стоявших вблизи мужчин издал возмущенный возглас и стал что-то возбужденно говорить своим коллегам. Филиппа старательно прислушалась – ей было в высшей степени любопытно, – но Беннет повел ее дальше, к африканской коллекции. Он быстро перечислил племена, которым принадлежали выставленные копья, – масаи, зулусы, туркана и самбару.
– А какое копье ранило тебя?
– Племени нгола, но я не сохранил это копье. – Он внимательно осмотрел копья. – Думаю, оно больше всего похоже на это, – указал он на выглядевший очень острым наконечник копья туркана.
– Бог мой! Я даже представить боюсь, как тебе было больно. – Ее глаза наполнились слезами. Одно дело – читать о вонзившемся в тело копье, и совсем другое – видеть это орудие. Оно было частью не книжного мира, а жестокой, чудовищной реальности. Только теперь Филиппа поняла, что могла бы никогда не встретиться с Беннетом.
– Не плачь, – шепнул он.
Ее сердце сделало какой-то странный кульбит.
– Как же мне хочется тебя поцеловать, Беннет! – воскликнула она.
– Я не собираюсь тебя останавливать.
Да черт с ними, с приличиями! В конце концов, это такая глупость! Она поднялась на цыпочки…
– Леди Филиппа! – возмущенно завопила Мэри. Филиппа подпрыгнула. Она совершенно забыла о присутствии горничной. Беннет постарался придать своему лицу невозмутимое выражение, хотя глаза его смеялись. Он протянул руку и поправил перчатку своей спутницы.
– Чертовски стыдно, – заявил он.
Беннет снова ругался в ее присутствии, но на этот раз Филиппа была с ним полностью согласна.
– Возможно, нам следует найти парк и все же устроить пикник, – сказала она.
– Только если ты попробуешь вести коляску.
– Согласна. – В конце концов, управлять коляской – менее устрашающая перспектива, чем путешествие на другой континент. Или потеря Беннета Вулфа, который не сможет отказаться от своих путешествий, а она слишком большая трусиха, чтобы его сопровождать.
Ему следует немого притормозить. Он слишком торопится. Беннет дал оставшееся яблоко Усику, глядя над головой кобылы на Филиппу, сидевшую на месте кучера. Она изо всех сил натянула поводья, как будто боялась, что кобыла улетит, стоит ей хотя бы чуть-чуть ослабить хватку.
– Не надо так напрягать пальцы, – инструктировал Беннет. – Я же держу ее под уздцы. Она никуда не денется.
– Я сумела довести коляску до парка и никого не убила. Ты уверен, что хочешь и дальше испытывать свое счастье? – спросила Филиппа, хотя уголки ее губ то и дело поднимались в довольной ухмылке.
– Только если ты хочешь. Честно говоря, я слегка удивлен, что Усику еще не перегрызла удила и не спаслась бегством.
– Очень смешно.
Внезапно Беннет почувствовал, как по спине побежали мурашки. Когда же он снова поднял глаза, Филиппа смотрела мимо него, а ее розовые щечки побледнели.
– Лэнгли, – выдохнула она.
Беннет обернулся. Лэнгли верхом на красивом гнедом скакуне направлялся прямо к нему.
– А, Беннет, – растягивая слова, проговорил он и на всякий случай остановился в некотором отдалении, хотя и был не один. Он всегда обладал обостренным чувством самосохранения. – Представь меня своей очаровательной спутнице.
– С удовольствием, если ты мне окажешь такую же любезность. – Отпустив Усику, он сделал несколько быстрых шагов и остановился возле колеса коляски, оказавшись между Лэнгли и Филиппой.
– Ах, да, ты же недавно приехал в Лондон. – Лэнгли указал на широкоплечего мужчину, очень уверенно сидевшего в седле. – Брэдли, лорд Фриззел. А это лорды Луис Хеджес и Уоррен Гастингс.
– Леди Филиппа Эддисон.
Итак, Лэнгли привел с собой стаю лордов. Здесь Дэвид наверняка занимает самое высокое положение – только этим можно объяснить его высокомерный вид. Беннет хорошо понимал динамику стаи и законы иерархии. Они действовали везде и для всех биологических особей. А, будучи человеком, часто действовавшим под влиянием эмоций, он также понимал выражение глаз Лэнгли. Одержанной накануне победы в Африканской ассоциации ему было недостаточно. Он жаждал большего.
– Вы были с ним, когда Вулф и его зверь напали на меня.
– Он обещал представить меня вам, – ответила Филиппа с восторгом в голосе. – Но обстановка оказалась неподходящей. О, я вижу у вас синяк под глазом. Больно?
Лэнгли надулся как павлин.
– Не слишком. Вы сегодня будете на балу в «Олмаке», леди Филиппа?
Лорд Фриззел что-то прошептал ему на ухо, но Лэнгли отмахнулся. А у Беннета едва не отвисла челюсть от изумления.
Филиппа хихикнула – весьма привлекательный, хотя и несколько тревожный звук.
– Непременно, если и вы там будете, капитан.
– Тогда оставьте для меня первый вальс. – Лэнгли кивнул, улыбнулся – правда, его глаза оставались холодными – и увел свою стаю.
Дождавшись, когда они скроются из виду, Беннет резко обернулся и изумленно уставился на Филиппу.
– Что, черт возьми, это было? – требовательно вопросил он, забрался на сиденье и отобрал у нее поводья.
Филиппа принялась обмахивать руками горевшее лицо.
– Как ты думаешь, он мне поверил? – спросила она. Ее голос дрожал и срывался от волнения.
– Поверил во что? Что ты свихнулась? Совсем разум потеряла? – Беннет щелкнул поводьями и направил Усику в сторону Эддисон-Хауса.
– Но я старалась подражать Ливи! Разве получилось непохоже?
– Совершенно непохоже! Уверяю тебя!
– Ты же понимаешь, что я не всерьез флиртовала с ним. Просто мне пришло голову, что дружеские отношения дадут нам больше информации, чем удары по носу.
Беннет резко натянул поводья.
– Надеюсь, ты не собираешься соблазнить его, чтобы узнать, куда он дел мои дневники?
– Я определенно попытаюсь это сделать, – ответила она. – Только мне надо попросить совета у Ливи. У меня нет опыта во флирте.
Ревность охватила Беннета с такой силой, что скрутила все внутренности, не давая дышать.
– Я не хочу, чтобы ты приближалась к нему, Филиппа. И, между прочим, мне очень нравится, как ты флиртуешь.
– Спасибо. Но я считаю это очень хорошей идеей. Надо сказать, у меня не было времени все, как следует обдумать, поскольку она пришла мне в голову, только когда я увидела его в компании этих заносчивых молодых людей.
– Нет, нет и еще раз нет. Филиппа погладила его по руке.
– Но дневники тебе необходимы. А у меня больше шансов выяснить их местонахождение, чем у тебя.
Беннет открыл рот, чтобы в очередной раз выразить свой решительный протест, и тут же закрыл. Как Филиппа уже не раз говорила, ей нравится все улаживать. И как бы легкомысленно она ни относилась к обсуждению приключений – прошлых и будущих, – вполне возможно, что эта маленькая эскапада пойдет на пользу скорее ей, чем ему.
– Лэнгли будет счастлив, – сказал он, отбросив ощущение, что еще очень пожалеет об этих словах, – если мы дадим ему понять, что он увел тебя у меня. – Он поднял ее голову так, чтобы смотреть ей прямо в глаза. – Чего он, разумеется, не сможет сделать.
Прелестные карие глаза заглянули ему прямо в сердце.
– Конечно, не сможет, – согласилась она.
– Кроме того, он опасен.
– Возможно, он был опасен там, в Африке, но что он может сделать здесь? Он уже нанес ущерб твоей репутации и имеет все основания испытывать удовлетворение. Теперь он должен сделать следующий шаг – направить все свои силы на то, чтобы завоевать меня.
– Ты тоже изучала поведение биологических особей в естественных условиях, – хмуро признал Беннет.
– Я читала твои книги.
Некоторое время они ехали в молчании. Беннету все это решительно не нравилось. Все его существо противилось такому развитию событий. Он рвался к Филиппе, хотел обладать ею и защищать ее. И если это по-джентльменски: отойти в сторону и позволить женщине, которую обожаешь, совершить поступок, способный повредить ее репутации или даже безопасности, – тогда он предпочел бы остаться негодяем и дикарем.
– А как ты поступишь, если он попытается тебя поцеловать? – в конце концов, прорычал он.
– Настоящая женщина никогда не подарит джентльмену поцелуй до помолвки.
– Вот как?
– Конечно. Правда, Мэри?
Сидевшая позади горничная энергично закивала:
– Да, леди Флип. Никаких прикосновений. Можно только подать руку, чтобы помочь сесть в экипаж или выйти из него.
Филиппа с некоторым опозданием чопорно сложила руки на коленях. Проклятые компаньонки.
– А что, если я скажу, как высоко ценю все, что ты собираешься сделать, но потом ты этого делать не станешь? – с надеждой спросил он.
Филиппа покачала головой:
– Нет, я должна попытаться. Если он… если сегодня ничего не получится, тогда, конечно, мы придумаем что-нибудь другое. Но я…
– Пообещай мне одно, – сказал он. – Если почувствуешь дискомфорт или если какие-то его слова убедят тебя в том, что у него появились подозрения, ты дашь мне знак.
– Знак? Я должна выстрелить в воздух?
– Не шути. Просто заправь волосы за левое ухо. Вот так. – Он осторожно взял прядь ее каштановых волос и заправил за ухо, проигнорировав возмущенное кудахтанье горничной.
– Как же ты заметишь этот знак?
Как будто он мог удалиться от нее этим вечером больше чем на десять футов.
– Я замечу. Договорились?
– Да, если я почувствую, что все пошло не так, я заправлю волосы за левое ухо.
Глава 19
Леопарды – одиночки. Они рыскают ночами поблизости от мест, где пасутся стада потенциальной добычи, или прячутся на деревьях, подстерегая ничего не подозревающую жертву. Известно, что львы убивают людей каждый год, но я подозреваю, что леопарды утаскивают значительно больше человеческих особей. Куда легче увидеть приближающийся прайд, чем заметить одного затаившегося хищника.
Из дневников капитана Беннета Вулфа
– Говорю тебе, у нее нет поклонников! Дэвид Лэнгли прислонился к стене в бальном зале «Олмака» и пристально изучал свои ногти.
– У нее есть один поклонник, Брэдли. – Губы Дэвида медленно растянулись в самодовольной улыбке. – А в данный момент – два.
К нему подошла, чтобы поболтать, стайка девиц – уже третья с тех пор, как он вошел в зал. Они были почти неотличимы друг от друга, шумно восторгаясь встречей с таким известным человеком. Он не так давно потребовал, чтобы Брэдли и остальные приятели называли его Покорителем Конго, но пока прозвище не привилось.
Он написал свое имя на карточках самых красивых девушек, другим сообщил, что его собственная карточка уже заполнена.
В зал вошли лорд и леди Лидс с дочерьми. Взгляд Лэнгли немедленно переместился на обворожительную блондинку – старшую сестру. Она дебютировала в свете в том году, когда он уехал в Африку, и он успел несколько раз с ней потанцевать. Он не имел понятия, почему такая красотка до сих пор не замужем, но ни минуты не сомневался, за какой из сестер приударил бы, имей он выбор.
– Я пойду, поздороваюсь, – пробормотал он, отходя от стены. Спустя несколько секунд к нему присоединился Фриззел. Лэнгли всегда нравились прихлебатели, но в данной ситуации они действительно были жизненно важны. Вулф мог появиться в любой момент, и Лэнгли не собирался больше рисковать.
Приблизившись к леди Филиппе, Лэнгли почувствовал искреннее недоумение. Он не мог понять, почему Вулф остановил свой выбор на этой сестре. Да, она была довольно привлекательна, но рядом со своей сестрой с тем же успехом могла быть сухим пнем. Он не была такой тонкой и грациозной, как нравилось Дэвиду, но с весьма аппетитными округлостями. Фриззел сказал, что у нее нет поклонников? Интересно, чего ей недостает? Изящества? Утонченности? Образования?
Все это было, конечно, любопытно, хотя, в сущности, ничего не меняло. С ней поддерживал отношения Беннет Вулф. Только это имело значение. Лэнгли провел в компании этого человека три долгих года, и если и мог сказать что-то определенное о нем, то только одно: он не сдается. Удастся ему увести девчонку или нет, было не важно. Главное заключалось в следующем: необходимо убедить, очаровать или обмануто ее, чтобы она раскрыла ему все о планах и намерениях Вулфа.
Больше всего на свете Лэнгли хотелось сжечь проклятые дневники и наброски, но он пока не был готов отказаться от единственного рычага давления, имевшегося в его распоряжении.
– Добрый вечер, леди Филиппа, – сказал он.
– Капитан Лэнгли! Вы все-таки пришли! А я думала, что вы просто пошутили. – Девушка игриво похлопала его веером по руке. – Вы знакомы с моей семьей? Позвольте представить вам лорда и леди Лидс и мою сестру Оливию. А это капитан Дэвид Лэнгли. – Она восторженно хихикнула. – Покоритель Конго.
Превосходно. Значит, прозвище начало распространяться. Очень довольный, он склонился и поцеловал девушке руку.
– Я только надеюсь, что капитан Вулф не завладел вашим сердцем целиком, и там осталось немного места для меня.
– Продолжайте говорить такие же приятные вещи, – прощебетала Филиппа, – и я забуду его совсем.
«Надеюсь, все же не совсем». Лэнгли улыбался так широко, словно желал продемонстрировать все свои зубы.
Уголком глаза Филиппа заметила, что члены семьи взирают на нее с таким изумлением, словно у нее выросла вторая голова. Она сделала вид, что ничего не замечает. Ей и без того сложно было изображать легкомыслие. Что ни говори, а поднатореть в пустой болтовне она не успела. А тут еще беспокойся, что подумают близкие.
Беннет еще не приехал. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Она сама просила его не появляться до половины десятого. Ей все же требуется время, чтобы очаровать капитана, а Беннет будет его отвлекать. И ее тоже. Если же он появится перед началом первого вальса, это будет как раз вовремя. Хотя, конечно, она бы предпочла потанцевать с ним, да и смотреть на него было приятнее, чем на Лэнгли.
– Вы позволите проводить вас к столу с закусками? – спросил капитан. В нем все было безукоризненным – от манер до темно-синих панталон, жилета более светлого оттенка и темно-серого сюртука. Все, кроме пожелтевшего синяка под одним глазом и аккуратной повязки, прикрывающей верхнюю часть уха.
Филиппа задала себе вопрос, не возьмет ли Беннет с собой Керо. Она почти надеялась, что он так и сделает. Хотя, конечно, это не могло пойти на пользу ее – их – плану.
– Это было бы чудесно, – выразила она свой восторг.
В какой-то момент она забеспокоилась, что Ливи увяжется за ними, но тут очень кстати подоспели Соня и Люси и утащили Оливию за собой. Филиппа взяла Лэнгли под руку, чувствуя себя одиноким лазутчиком в стане врага. Хотя одинокой она, скорее всего не была. Наоборот, она бы вовсе не удивилась, узнав, что Беннет следит за ней через одно из высоких окон в ближайшей стене. Она рискнула бросить взгляд в том направлении, но зал был слишком хорошо освещен, чтобы можно было разглядеть, смотрит ли кто-то с улицы.
– Я читала вашу книгу, – сообщила она и, взглянув на своего собеседника, изобразила, как трепещут ее ресницы. При этом она едва не оступилась.
– Да? Утром вы сказали, что искали встречи со мной.
– Конечно. Познакомившись с сэром Беннетом, я спросила, сможет ли он меня вам представить. Он заверил, что сможет, но потом позволил себе несколько язвительных замечаний в ваш адрес. – Она придвинулась ближе. – Я думаю, что ваше мнение о нем, изложенное в книге, очень правильное. Он действительно кажется несколько… простоватым и прямолинейным.
– Прямолинейным?
О Боже! Неужели она допустила ошибку? Надо было выбрать слово с меньшим количеством слогов.
– Я думаю, это правильное слово. Во всяком случае, он подошел прямо ко мне, не ожидая, пока нас представят друг другу, и теперь я никогда не знаю, когда он появится и будет ли у него на плече сидеть мартышка. – Девушка внутренне заколебалась. – Разве Керо не должна быть вашей? – все же спросила она, не в силах удержаться от небольшого укола. – В вашей книге сказано, как она вас любила. Что случилось?
– Ах, вот вы о чем. Керо действительно спас Вулф, но он не знал, как ухаживать за животным, чтобы оно было всегда сытым и здоровым. Все это легло на мои плечи. Она куда-то сбежала в тот момент, когда я уехал, и могу предположить, что он научил ее опасаться всех, кроме него.
– Как это ужасно! – Ей не доставляло никакого удовольствия слышать подобное вранье, но ведь все это было направлено на достижение цели. До правды дойдет дело позже, когда она выяснит, где дневники. – Я так и думала.
– Значит ли это, что вы не заинтересованы в ухаживаниях Вулфа?
Тут следовало соблюдать осторожность. Беннет сказал, что Лэнгли ухватится за возможность увести у него девушку, но нельзя было слишком уж облегчать его задачу.
– Как вам сказать, – медленно проговорила она, как будто действительно обдумывала ответ. – Он довольно красив. И мне нравятся путешествия. К тому же он имеет пять тысяч в год.
– Но вы ожидаете лучшего предложения.
Филиппа глупо хихикнула. Боже, что за ужасное, недалекое существо эта Флип!
– Я же должна позаботиться о себе.
– Безусловно. – Лэнгли протянул ей клубнику в шоколаде. – И я надеюсь, что вы оставили первый вальс мне.
– Вы первый джентльмен, кого я увидела, когда вошла. – Она вытащила из ридикюля карточку и карандаш и протянула Лэнгли. Пока он вписывал свое имя, она откусила сладкую клубнику, постаравшись придать губам форму как при поцелуе – она долго тренировалась, наблюдая, как это делала Оливия. Оставалось надеяться, что сок не потечет по подбородку.
Лэнгли поднял взгляд от карточки.
– Я бы хотел танцевать с вами все танцы. Вот как? Выходит, что трюк с губами сработал.
– Боюсь, это было бы ужасно неправильно.
– Флип?
Девушка так сосредоточилась на своей роли, что голос сестры перепугал ее до смерти.
– Что такое?
Перед ней стояла Ливи. Ее сопровождал лорд Джон. Очевидно, оба считали, что она окончательно рехнулась.
– Мама хочет тебе кое-что сказать. Лэнгли поклонился.
– Встретимся перед началом вальса.
Филиппа направилась к родителям, по возможности обходя толпу. Никто не должен слышать то, что Ливи хочет ей сказать.
– Что, в самом деле, с тобой случилось?! – возмущенно воскликнула Оливия.
Пожав плечами, Филиппа отвернулась.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Капитан Лэнгли… Беннет… – Ливи еще больше понизила голос. – Беннет Вулф практически сделал тебе предложение. Они же враги!
– Значит, теперь ты ничего не имеешь против ухаживаний Беннета Вулфа. Приятно слышать.
– Он не тот человек, с которым можно играть, Флип, – сказал Джон, и выражение его лица было куда более серьезным, чем обычно.
Филиппа вздохнула. Совершенно очевидно, они были встревожены и намеревались спасти ее от нее самой. Ей придется что-то им сказать. Через минуту. А пока ей хотелось в полной мере насладиться своей неожиданной славой. Хотя бы недолго.
– Ты уверена, что не завидуешь тому, что за мной увиваются два самых знаменитых в Англии путешественника? – вслух спросила она.
– Я уверен только в том, что кто-то будет убит, и более чем, вероятно, это буду я. – Джон положил руку ей на плечо. – Ты имеешь хоть какое-то представление, как сильно Беннет тобой дорожит?
Что ж, судя по всему, развлечения закончились.
– Прежде чем я отвечу или произнесу хотя бы еще одно слово, вы должны дать мне обещание. Вы оба.
– Что мы должны пообещать? – удивилась Оливия и недоуменно огляделась по сторонам.
– Обещайте, что поможете мне и не станете мешать.
– Помочь разбить сердце Беннета? Вступить в связь с человеком, разрушившим его будущее? Я не стану этого делать.
– Прекрати, Джон. Все это ради Беннета. Молчание.
– Теперь я совсем сбит с толку, – признался Джон.
– Я пытаюсь выяснить, где капитан Лэнгли прячет дневники Беннета. А чтобы это понять, мне необходимо с ним разговаривать. Следовательно, я должна быть милой и очаровательной. – Филиппа нахмурилась. – И заставить его поверить, что он уводит меня от Беннета.
– Ты не сделаешь этого, – прошипела Оливия.
– Я уже это делаю, так что, будь добра, не мешай.
– Флип, ты можешь пострадать.
– Я знаю.
Да, конечно, она может пострадать, но не так, как воображает Оливия. Потому что, добившись успеха, ей придется выбирать. Она должна будет решить, имеет ли хоть каплю смелости. По сравнению с этим поводить пару дней за нос Дэвида Лэнгли… казалось легкой задачей.
– Полагаю, ты должна нам объяснить немного подробнее.
– Сначала дай мне обещание.
– Если Беннет меня не убьет, обещаю. Ливи выглядела так, словно проглотила жука.
– Я обещаю, если дело будет безопасным для тебя. Если нет – я ничего не обещаю.
– Тогда лучше проводите меня к маме, а то Лэнгли что-то заподозрит. Но идите медленно. И, ради Бога, Оливия, перестань хмуриться.
Филиппа не любит, когда он ругается в ее присутствии, поэтому Беннет вдоволь попрактиковался во всех бранных выражениях на всех известных ему языках, вышагивая вблизи «Олмака». Он мог сколько угодно ругать себя за то, что позволил любимой девушке впутаться в отношения между ним и Лэнгли, но не все зависело от него.
Он справился с крокодилом с помощью приклада своей винтовки и охотничьего ножа. Он прошел сотни километров по джунглям, пустыням и саванне. А эта хрупкая женщина ослепила, одурманила и скрутила его так сильно, что он не знал, на каком свете находится.
Это была ее идея. Но проблема заключалась в том, что и риск был ее. Это ему не нравилось. Очень. Он в сотый раз открыл свои карманные часы. Двадцать две минуты десятого. Достаточно близко к назначенному ею времени. Пора.
Пройдя мимо лакеев у входа, Беннет вошел в бальный зал. Он чувствовал себя скованно, стараясь выглядеть щеголем, которого вот-вот бросит любимая девушка. Но врываться в зал, словно атакующий носорог, наверное, все же не стоило. Это могло кончиться предложением немедленно уйти.
Он был, настолько одержим своими мыслями, что бросился искать и нашел Филиппу раньше, чем успел даже подумать о Лэнгли. А этот идиот стоял в центре зала, окруженный многочисленными поклонниками, точнее – поклонницами, которые ворковали и чистили перышки, как голубки.
Филиппа стояла недалеко от своих родителей в компании Оливии и Джона. Она раскраснелась и теребила сумочку – от волнения или возбуждения, – а ее спутники выглядели растерянными.
Беннет замедлил шаг и направился к Филиппе. На ней было шелковое платье цвета слоновой кости с голубыми вставками, отделанное мерцающим в свете канделябров бисером. Потрясающе.
– Добрый вечер, – проговорил он и поднес к губам ее руку. Но просто коснуться губами пальцев было для него недостаточно – его тело тосковало по ней так же сильно, как сердце.
– Флип говорит, что весь этот вздор – ее идея, – тихо прошептал Джек. – Мне трудно поверить, что ты спокойно на это согласился. Ведь все это только ради тебя!
– А, значит, она вам все-таки сказала. Мы думали, что не стоит вводить вас в курс дела, потому что вы будете всюду соваться и все погубите.
– Если уж говорить о перспективе все погубить, – заговорила старшая сестра Филиппы тихим, но суровым голосом, – неужели вы не понимаете, что заставляете ее изображать привязанность к человеку, которого вы намерены уничтожить? Здесь же надо учитывать ее брачные планы, капитан Вулф. Вы можете уехать в Африку или… в Сибирь, а что будет с Флип?
– Я же сказала, – вмешалась Филиппа, прежде чем ее возлюбленный смог придумать контраргументы, которых не существовало, – что это была моя идея. Я не оставила Беннету выбора.
– Ты? – У Джека от изумления глаза полезли на лоб. – Ты приказала Беннету Вулфу помогать тебе, и он согласился?
Беннет вздохнул. В тот же момент он заметил Лэнгли, покинувшего своих поклонниц и направившегося к ним. Его сопровождали два приятеля. Что ж, один урок Лэнгли определенно усвоил – не приближаться к нему в одиночестве.
