Текст книги "Мой любимый дикарь"
Автор книги: Сюзанна Энок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2
Я всегда знал, что саванны Восточной Африки изобилуют колючими растениями, но там они, по крайней мере, на виду. В джунглях колючки более коварны. Они прячутся в кажущихся на вид мягкими вьющихся растениях, прикрепляются к коре деревьев и их выступающим из земли корням, безжалостно протыкая все, что к ним прикасается. Очень раздражает.
Из дневников капитана Беннета Вулфа
– А теперь успокойся, Беннет, – сказал Джек. Он плотно закрыл за ними дверь библиотеки и устремился к бутылке шотландского виски, стоящей на письменном столе. – Я выждал три недели после того, как это было опубликовано, и только потом купил книгу. Теперь ее прочитали уже почти все. Как я уже сказал, мне не хотелось быть последним человеком в Лондоне, не знающим, что с тобой произошло.
Беннет почти не слушал друга. Он смотрел на книгу, которую сжимал в руке, и от всего сердца желал ей исчезнуть в пахнущем серой дыму. Проклятый Лэнгли. Теперь необходимо открыть эту чертову книгу и посмотреть, хотя он уже примерно представлял, что увидит.
– Так что я могу извиниться за покупку того, что характеризует тебя не лучшим образом, – продолжил Джек, – но ты не можешь винить меня за этот интерес.
Прямо перед носом Беннета появился стакан, до половины наполненный жидкостью янтарного цвета. Хороший скотч – других спиртных напитков маркиз Эмери под своей крышей не признавал. Беннет взял стакан и опустошил его одним жадным глотком.
– Ну вот, так-то лучше.
– Слушай, помолчи хотя бы минуту, Джек. Ты болтаешь, как моя мартышка, только в издаваемых тобой звуках еще меньше смысла.
– Конечно-конечно, как скажешь.
Беннет прошел к окну, вернулся к столу, потом еще раз проделал этот путь. В конце концов, он сильно стиснул зубы и открыл книгу. На мгновение в нем проснулась надежда. Предисловие дяди – лорда Феннингтона. Возможно, Лэнгли все же имел немного литературного таланта и души и сумел уделить работе достаточно времени, чтобы изложить правдивую историю о его приключениях в Конго.
Он пробежал глазами начало первой главы. Ну, вот все и стало на свои места. Надежда вспыхнула ярким пламенем, превратилась в пепел, и его унесло порывом ветра. Беннет выругался, даже толком не сообразив, на каком языке.
– Что случилось? – с тревогой спросил его друг.
– Скажи, вы, случайно, не заметили определенного сходства в стилях между моими книгами и этой чертовщиной? – зло проговорил Беннет. Он пролистал еще несколько страниц, бросил взгляд на переводы, наброски, карты – все принадлежало ему. Вот только на обложке книги значилось другое имя.
– Сходство? Да, пожалуй, есть. Эта книга об исследованиях и приключениях. И ты в ней один из героев. Что…
– Это все написал я. – Капитан Вулф захлопнул книгу и с силой швырнул в окно. Стекло разлетелось на мелкие осколки, которые со звоном посыпались на пол – горевшее в камине пламя окрасило их в красный цвет. Керо громко заверещала.
– Проклятие! – Джек подбежал к окну и выглянул на улицу. – Зачем ты это сделал?
– Я зол.
– Я вижу. Слава Богу, ты никого не убил. – Он отошел от окна и добавил: – Теперь тебе придется покупать Флип новую книгу. Она очень дорожила этой.
– Не понимаю твоего спокойствия, – резко проговорил Беннет. – Я работал как каторжный три года ради этой самой книги. Мои дневники, мои наблюдения, мои выводы…
– Но как…
– А как ты думаешь? Лэнгли их украл!
Керо нежно погладила хозяина по щеке, явно пытаясь успокоить. Он расправил плечи и легонько, играя, потянул ее за хвост. Уж обезьянка точно ни в чем не виновата.
Джек налил себе еще виски и тяжело опустился на стул возле камина. Через несколько минут дверь распахнулась.
– Милорд! – Дворецкий с беспокойством оглядел комнату. – Я слышал, что-то разбилось. Вам нужна помощь?
– Там внизу, в саду под окном, валяется книга, – ответствовал Джек. – Пошли кого-нибудь, чтобы ее принесли мне. И позаботься, чтобы вставили новое стекло.
Дворецкий кивнул:
– Я займусь этим немедленно.
Как только дверь закрылась, Джек сделал изрядный глоток скотча.
– Надеюсь, ты понимаешь, что на меня обрушилось слишком много для одного вечера. Еще час назад я считал тебя мертвым, а теперь оказывается, что ты не только жив, но и стал жертвой мошенничества. И все это касается самой популярной книги в Англии.
– Ты считаешь, я вру? – прищурился Беннет. Терпение никогда не было его сильной чертой, и теперь он чувствовал, что исчерпал все запасы. – Мне, конечно, проткнули копьем живот, но мозги при этом не пострадали.
– Ты уверен? Если верить книге, ты все время бредил, и вы оба знали, что ты не выживешь. Очень трогательно написано. Ты настоял, чтобы капитан Лэнгли взял уцелевшие заметки и зарисовки, иначе ваше путешествие лишилось бы смысла. Лэнгли сидел у твоего ложа в какой-то грязной хижине среди джунглей, пока ты не испустил последний вздох, после чего принял тягостное решение возвращаться в Англию в одиночестве.
– Дерьмо! Целая телега дерьма!
Джек несколько минут сидел молча. Потом медленно заговорил:
– Если ты утверждаешь, что твои дневники украдены, я тебе верю. Но ты все-таки должен прочитать эту книгу, Беннет. Я не думаю, что ее написал ты.
– Объясни.
– Как тебе сказать… Ты в ней изображен… не слишком хорошим человеком. По правде говоря, если бы я уже не знал тебя и не был знаком с твоими предыдущими книгами о Западной Африке и Египте, не уверен, что мне захотелось бы с тобой познакомиться. – Джек поерзал на стуле и передвинулся на самый краешек. – Именно поэтому я принес свои извинения за то, что читал это произведение. Из него совершенно ясно, почему Лэнгли выжил, а ты – нет.
– Чертовски любопытно! – Беннет мерил шагами комнату. Казалось, только быстрая ходьба удерживает его от того, чтобы начать крушить все в комнате. Сжав кулаки, он ритмично шагал от двери к окну и обратно. – Но члены твоего книжного клуба вроде бы не указывали на меня пальцами и не смеялись.
– Все они достаточно воспитанные люди и не станут говорить о тебе гадости… во всяком случае, в лицо. И согласно утверждениям Лэнгли, ты был… довольно-таки способным работником.
– А он, осмелюсь предположить, возглавлял экспедицию?
– Да.
Беннет снова выругался. Это было непостижимо! Три года он каждый день рисковал жизнью, строя планы написать книгу, которую Лэнгли, оказывается, уже написал. Его надежды, его репутация… все полетело коту под хвост. Проклятие! Ему стоило остаться в Африке. Там, по крайней мере, он ждал засады.
– Где сейчас живет Лэнгли? – прорычал он.
– Со своими родителями в Лэнгли-Хаусе.
– Тогда спокойной ночи.
– Но его в данный момент там нет. Беннет снова остановился.
– Черт побери, Джек, я не шучу. Возможно, для тебя и было слишком большим потрясением увидеть меня живым, но ведь я не знал, что умер. Это идея Лэнгли. Сначала он украл мою собственность, а теперь, очевидно, занимается мошенничеством. – Губы капитана скривились в злобной усмешке. Он не имел ничего против драки. – Меня это раздражает. Так где он все-таки?
– Насколько мне известно, в Дувре. Ему организовали поездку – ты знаешь, встречи с читателями, автографы. – Джек встал. – Так что оставайся сегодня у меня, а утром на свежую голову, мы все обсудим.
– Не вижу, что может изменить вставшее над горизонтом солнце, – ехидно заметил Беннет. Тут ему пришла в голову другая мысль, и он в очередной раз выругался. – Мне необходимо встретиться с Соммерсетом. Не думаю, что интриги Лэнгли пошли на пользу моим взаимоотношениям с Африканской ассоциацией.
– Герцог сегодня в театре. Он проводит какое-то благотворительное мероприятие. Мои родители там же. Увидишься с ним утром.
Беннет глубоко вздохнул и кивнул.
– Мне нужна эта книга. Похоже, сегодня мне придется кое-что почитать…
– Только не бросай ее больше в окно… – Джек подошел к двери и открыл ее. – Пойдем, я устрою тебя на ночлег. Если, конечно, ты не предпочтешь провести ночь в саду.
– Не искушай.
– А ты говорила, что ничего не выйдет из моего членства в книжном клубе, – заметила Филиппа, намазывая тост маслом.
– Это за мной Джон Клэнси ухаживал целых пять лет. Это меня ты должна поблагодарить за то, что тебя приняли в этот дурацкий клуб. – Оливия постучала ложечкой по верхушке вареного яйца и начала аккуратно очищать скорлупу.
– А тебе следовало бы поблагодарить Джона за терпение.
– О чем вы спорите? – В столовую Эддисон-Хауса вошел Генри Эддисон, маркиз Лидс.
Оливия потянулась к отцу, подставив для поцелуя щеку.
– Ты никогда не догадаешься, папа. Это так необычно… захватывающе… Я была так взволнована, что не могла спать!
Отец обошел вокруг стола, чтобы поцеловать вторую дочь – Филиппу, а затем направился к буфету, где стояли приготовленные к завтраку блюда.
– Если ты была взволнована, Ливи, полагаю где-то возле Дувра, выбросило на берег пароход с грузом парижских шляпок.
– Да, это было бы неплохо, – ухмыльнулась Оливия. – Но Флип тоже взволнована.
– Тогда проблема сложнее.
– Если бы речь шла только о Флип, – продолжила Оливия, – это было бы что-то скучное – политическое или литературное. Но тут мы обе вне себя от волнения!
Покосившись на Филиппу, лорд Лидс сел и кивнул лакею Лейну, чтобы тот налил ему кофе.
– Вы обе? Не знаю, что и предположить.
– Очень хорошо! – Оливия захлопала в ладоши. – Хорошо, что ты сидишь, папа, потому что… – она сделала эффектную паузу, – капитан сэр Беннет Вулф жив!
– Что? – Маркиз поперхнулся. Лейн поспешил к нему, чтобы предложить вторую салфетку, но тот с досадой отмахнулся. – Где вы это слышали?
– Мы видели его. Вчера вечером Флип затащила меня в свой клуб, где собираются «синие чулки», и он…
– Ты не должна называть Флип «синим чулком», Ливи.
– Извини, папа, ты же знаешь, я позволяю себе это только в кругу семьи.
– Между прочим, я тоже сижу за столом, – сердито напомнила Филиппа. Ее вовсе не задевало, когда ее называли «синим чулком». Но ей было неприятно, когда на нее не обращали внимания. Тем более в своей же семье. А ведь именно она заставила их всех прочитать книги капитана Вулфа. – Дело в том, папа, что вчера он зашел к Джону Клэнси, а Джон представил его нам. Очевидно, он оправился от полученных ран.
– Он выглядел совсем неплохо, – вздохнула Оливия. – Я бы сказала, очень даже неплохо. – Она сделала глоток чаю. – Должно быть, ему стыдно, поскольку мы теперь знаем, что он вовсе не такой уж герой, каким изобразил себя в предыдущих книгах.
– Ливи, ты не должна так говорить.
– О, я уверена, что он интереснее и талантливее многих. И я намерена пригласить его и Джона на завтрашний пикник. Разве это не чудесно?
– Я все пытаюсь примирить известие о том, что он жив, с тем, что мы прочитали в книге капитана Лэнгли, – сказал маркиз. – Все-таки это поразительно.
– Я знаю, – снова заговорила Ливи, – и тоже очень взволнована. Мы все вышили на носовых платочках его инициалы – носим символический траур.
– Уверена, – сухо заметила Филиппа, – он в любом случае это оценит.
– Боже мой! – Оливия неожиданно вскочила на ноги. – Мне только что пришла в голову замечательная мысль. Я же знаю кое-что, чего не знает Соня! Я должна немедленно ее повидать, пока она не услышала потрясающие новости от кого-то другого!
Соня Деприс всегда раньше всех узнавала все слухи и сплетни.
– Не забудь сказать ей, что видела Керо тоже, – крикнула Филиппа вслед выбежавшей из комнаты сестре.
– Не удивлюсь, если эта девица танцует даже во сне, – пробормотал маркиз, предусмотрительно убедившись, что старшая дочь его не слышит.
– Она вальсирует, – улыбнулась Филиппа.
– Конечно. – Он слегка подался вперед – к младшей дочери. – Скажи, а что ты думаешь об этом Беннете Вулфе и обо всем, что с ним связано? Полагаю, ему должно быть стыдно появиться в обществе после всего, что мы узнали о нем из книги капитана Лэнгли. Он был для всех героем, а теперь Лэнгли показал, как много у него отрицательных качеств.
Нахмурившись, Филиппа неодобрительно уставилась на стоящую перед ней еду.
– Не знаю. Он определенно не кажется излишне осторожным или нерешительным в своих книгах. Прошлой ночью я тоже ничего подобного в нем не заметила.
– Он вернулся через пять месяцев после того, как его объявили умершим.
Филиппа пожала плечами.
– Он выглядит сильным, опытным, много повидавшим. Никого подобного этому человеку я еще не встречала. – И к тому же у него остался ее экземпляр книги – этот факт вовсе не был неприятным, совсем наоборот: вызывал приятное возбуждение.
– В любом случае я бы не стал принимать все это близко к сердцу. – Маркиз встал и поцеловал дочь в лоб. – У меня встреча. Передай, пожалуйста, своей матери, что я вернусь домой к обеду.
– Конечно. И еще я расскажу ей о Беннете Вулфе, пока Ливи рассказывает всем остальным в Мейфэре.
– Что ж, это справедливо.
Закончив завтрак, Филиппа встала, поднялась по лестнице и прошла по лабиринту коридоров к комнате, расположенной в северо-западном углу дома. Негромко постучавшись в полуоткрытую дверь, она, не дожидаясь ответа, вошла.
– Доброе утро, – сказала она и улыбнулась матери.
– Доброе утро, Флип. – Венора Эддисон, леди Лидс, улыбнулась дочери и жестом поманила к себе. – Помоги Симпсон посадить меня в кресло, ладно? Если я проведу в постели еще один день, то просто умру от скуки.
– Конечно, мама. – Филиппа подхватила мать под левую руку, а горничная Симпсон – под правую, и они медленно повели ее к огромному, уложенному подушками и пледами креслу у окна. – Папа сказал, что вернется домой, чтобы пообедать с тобой. Должна сказать, сегодня ты выглядишь намного лучше.
– Я и чувствую себя лучше, – заметила маркиза. – Ночью я почти не кашляла, да и лихорадка больше не мучила. – Однако путешествие явно далось ей нелегко, она запыхалась и с облегчением опустилась в кресло.
– Тебе необходимо больше отдыхать, мама, иначе тебе снова станет хуже.
– Леди Филиппа, может быть, вы посидите с миледи, пока я принесу ей мятный чай и бульон? – спросила Симпсон, заботливо укутывая ноги маркизы пледом.
– С радостью. – Филиппа села напротив матери, а горничная вышла из комнаты. – Полагаю, Оливия сегодня утром к тебе не заходила?
– Нет, я слышала, как она бежала по коридору и требовала немедленно найти ее шляпку. Ее что-то беспокоило? Надеюсь, это не очередной скандал из-за Принни?
– Если какой-нибудь скандал и был, я ничего не слышала.
Филиппа, как правило, не слишком увлекалась слухами. Впрочем, на этот раз все было по-иному. Во-первых, она уже видела человека, касалась его руки, говорила с ним, так что он не был плодом ее воображения. А во-вторых, речь ведь шла не о том, кто с кем и сколько раз танцевал или кто объявит о первой помолвке сезона.
– Так что же произошло? Не томи меня, дорогая.
Филиппа глубоко вздохнула, и радостное волнение, которое она ощутила накануне вечером, опять вернулось к ней.
– Капитан сэр Беннет Вулф вернулся в Англию. Живой.
Светлые брови матери поползли верх.
– Как? Но ведь в книге капитана Лэнгли описывается его смерть! А в предисловии, которое написал дядя Вулфа, сказано, что он согласен на публикацию, поскольку капитан, безусловно, хотел бы, чтобы сделанные им открытия стали известны миру.
– Вероятно, нет. Теперь уже очевидно: и капитан, и маркиз были не правы. Я видела Беннета Вулфа собственными глазами.
– И ты уверена, что это был он?
– Он близкий друг Джона Клэнси. И Джон представил его нашему книжному клубу.
– Да… А еще говорят, чудес не бывает. – Маркиза потянулась к дочери и сжала ее руку. – Значит, ты получила возможность встретить своего героя. Это, должно быть, очень приятно.
Приятно. Филиппа обладала логическим складом ума. Во всяком случае, ей нравилось так думать. Она понимала, что слово «приятно» не описывает трепет в груди, который она ощутила от взгляда капитана Вулфа. Она понимала, что он может и не соответствовать идеалу, который она придумала до прочтения книги Лэнгли. К тому же у нее было несколько вопросов, и ей очень хотелось бы услышать на них ответы. Но все же он был Беннетом Вулфом.
– Скажи, – негромко проговорила маркиза, выведя Филиппу из глубокой задумчивости, – а на кого похож этот знаменитый Беннет Вулф?
– Он… он похож на авантюриста, – не задумываясь, ответила Филиппа.
– Красивый?
Почувствовав себя неуютно, Филиппа отошла к окну.
– Кажется, Оливии он нравится. У него замечательные глаза.
– Что ж, надеюсь, у меня будет возможность с ним увидеться.
– Не знаю, мама, – заговорила Оливия, заходя в спальню. – Соня сказала, что леди Стивенсон сказала, что лорд Стивенсон сказал, что в последний раз капитан Вулф задержался в Лондоне только на неделю, а потом отправился в свое новое поместье. Принни пожаловал ему рыцарство.
– В «Золотом солнце Серенгети» он написал, что Лондон для него слишком многолюден, – заметила Филиппа. Она не могла себе представить, как можно отсутствовать так долго, вернуться домой и опять сорваться с места, не успев даже распаковать сундуки. Она не блистала в светском обществе – эта роль по праву принадлежала Оливии, – но Лондон предлагал много всевозможных развлечений, против которых она абсолютно ничего не имела. Театры, музеи, книжные клубы… Она подавила тяжелый вздох. Временами она определенно чувствовала себя «синим чулком», пропади оно все пропадом.
– Много здесь народу или нет, я надеюсь, он пробудет в Лондоне какое-время. Ты бы видела его, мама. Совершенный Адонис. – Ливи повернулась и насмешливо уставилась на свою младшую сестру: – Чьей версии о нем ты веришь, Флип, – его или капитана Лэнгли?
«Его».
– Неужели тебя интересует его характер, Ливи? – громко полюбопытствовала она, приподняв бровь. – Раньше, чем ты уточнила его годовой доход?
– Ха! Довожу до твоего сведения, что в прошлом году он получил больше пяти тысяч. Это выплачиваемое ему Принни денежное содержание и доходы от продажи книг. И я никому не позволю смеяться, если решу потанцевать с ним.
Улыбка, украсившая лицо Оливии, могла бы осветить бальный зал. Впервые в жизни Филиппе отчаянно захотелось, чтобы ее сестра не была такой прелестной, такой оживленной и искусной собеседницей. Нет, она не завидовала сестре. Она бы не знала, куда деваться, если бы все окружающие искали ее общества. Она бы предпочла спокойно обсудить что-нибудь занимательное с капитаном Вулфом, тем более, если он планирует задержаться в Лондоне лишь ненадолго.
В конце концов, этот человек на собственном опыте испытал то, что она могла узнать только из книг. Причем кое-что именно из его книг. И ей не хотелось, чтобы он провел все время, танцуя с красотками на балу. Он должен был говорить. С ней. К тому же у нее был повод обратиться к капитану. Ведь у него осталась ее книга!
Филиппа почувствовала глубокое волнение и нехотя себе призналась, что оно было вызвано, не только шансом побеседовать с великим исследователем.
– Извини, мама, – сказала она, как только Симпсон вернулась с чаем, и вышла.
Ей необходимо срочно перечитать «Золотое солнце Серенгети» и «Прогулку с фараонами». Встретив капитана Вулфа в следующий раз, она не станет терять время на всякую болтовню. Ей будет что сказать.
Глава 3
Я всегда первым делом обращаюсь к деревенскому вождю. Такой порядок соответствует традициям и весьма практичен. Дело в том, что всякий, к кому мы обращаемся, хочет взятку, причем каждый следующий – больше, чем предыдущий, а это требует немалых средств. Встретившись первым делом с вождем, мы, так сказать, расстаемся с увеличительным стеклом. Если бы мы пришли к нему в последнюю очередь, мне бы, наверное, пришлось отдать ему Лэнгли или даже мою винтовку Бейкера. Последней я дорожу намного больше.
Из дневников капитана Беннета Вулфа
Беннет позаимствовал у Джека коня и направился в Эйнсли-Хаус – лондонскую резиденцию герцога Соммерсета.
С самого рассвета он бродил по Клэнси-Хаусу, проигрывая в уме десятки сценариев своей первой после более чем трехлетнего отсутствия встречи с президентом Ассоциации поддержки исследований внутренних районов Африканского континента. Потом он насмерть перепугал мать Джека – леди Эмери, неожиданно появившись из темноты коридора с Керо на плече, и, в конце концов, убедил Джека, что держать его взаперти не самая мудрая идея.
Да, он знает, что во время лондонского сезона утро начинается поздно. Но ведь он годами вставал с рассветом, за день проходил много миль, ел то, что ему или проводникам удавалось поймать. Все это выработало в нем отчетливую неприязнь к праздности и к замкнутым пространствам. И к светским разговорам. Впрочем, последние он никогда не жаловал.
Керо понравилась поездка по Мейфэру. Она надежно вцепилась в отвороты его куртки и издавала угрожающие вопли в адрес каждой собаки или кошки, мимо которых они проезжали. Капитан оставил гнедого жеребца по кличке Юпитер в конюшне и поднялся по гранитным ступенькам крыльца.
Одна створка массивных дубовых дверей распахнулась.
– Доброе утро, – проговорил дворецкий в красивой черной ливрее.
– Доброе утро. Беннет Вулф к его светлости.
Слуга и глазом не моргнул. Возможно, слухи о чудесном воскрешении из мертвых уже начали распространяться.
– Пожалуйста, вашу визитную карточку, сэр, – сказал он и протянул руку.
– У меня, ее нет. – Беннет сразу почувствовал, как сильно упало мнение дворецкого о посетителе.
– Никто не может войти в дом, не имея визитной карточки, – тем же ровным голосом сообщил слуга. – Я проинформирую его светлость, что вы заходили.
Итак, Беннету указывали от ворот поворот лишь на том основании, что у него нет кусочка, измазанного чернилами пергамента.
– Скажи герцогу, – тихо сказал он, проявив воистину чудеса сдержанности, – что я здесь. У меня к нему срочное дело.
И он устремил тяжелый взгляд на слугу. Очевидно, малому хватило ума оценить степень решимости странного гостя и свои шансы устоять, если тот попробует прорваться. Потому что через несколько секунд он кивнул:
– Я скажу его светлости. Подождите здесь. Раздражение Беннета достигло крайней отметки. Он терпеть не мог, когда ему преграждали путь к цели. А этим утром его целью был герцог Соммерсет.
– У тебя две минуты, – громко проинформировал он. – Потом я отправлюсь на его поиски сам.
Массивная дверь захлопнулась перед носом Беннета. Капитан наклонился и поправил спрятанный в сапоге нож. Когда он выпрямился, Керо потянула его за ухо.
– Снова проголодалась? – спросил капитан и постарался хотя бы немного расслабиться. Нет смысла пугать одного из своих немногочисленных союзников.
Обезьянка издала громкий звук, перешедший в довольное урчание, при виде кусочка яблока. Носовой платок Вулфа теперь нельзя было использовать по прямому назначению, он годился только для того, чтобы заворачивать фрукты и прочие лакомые кусочки для мартышки. Впрочем, она, похоже, это оценила.
Дверь снова приоткрылась.
– Сюда, пожалуйста, будьте любезны.
И никаких церемоний вроде «сэр Беннет» или «капитан Вулф». Никто в доме, похоже, не верил, что он тот, за кого себя выдает. Но, вероятно, у кого-то все же появились сомнения. В противном случае дверь вообще никогда бы не открылась. Поразмыслив, Беннет решил, что подозрительное сомнение все же лучше, чем пинок под зад.
Дворецкий проводил его в просторную гостиную и оставил там, а Беннет был вынужден признать, что физиономия слуги, вероятно, высечена из гранита. Он единственный, с тех пор как Беннет покинул Конго, кто не бросил изумленного взгляда на Керо, сидевшую на плече хозяина. Это впечатляло, особенно, после того как его и обезьянку едва не вышвырнули из почтовой кареты в Дувре, а ведь Керо всего лишь посягнула на украшенную голубыми перьями шляпку одной из пассажирок. Да и вообще Керо всегда была в центре внимания.
Вскоре Беннет понял возможную причину отсутствия интереса к обезьяне. Стены и полки гостиной были увешаны и уставлены экспонатами, которые выглядели бы более уместно в Каире, Найроби или Константинополе, чем в лондонском доме герцога: изделия из слоновой кости, тростниковые корзины, изящные статуэтки, масайское копье и щит. Изобилие и несовместимость друг с другом отдельных экспонатов вызывали головокружение.
Он подошел к щиту и копью. То, которое ранило его, не принадлежало представителям племени масаи, но оно было покрыто ядом, полученным, как сказал его проводник мбунди [2]2
Мбунди – представитель одной из двух народностей, живущих на территории западной Анголы. – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть], из какой-то африканской лягушки. Затянувшаяся рана до сих пор чертовски болела, особенно по утрам. Похоже, она всегда будет болеть. Капитан осторожно снял копье со стены.
– Я много путешествовал в юности, – раздался низкий голос Соммерсета. – Отец был послом короля.
– Это копье хорошо сбалансировано, – сказал Беннет и обернулся к герцогу – высокому худощавому человеку. – Сколько козлов вы за него отдали?
Соммерсет слабо улыбнулся. Беннет знал, что герцогу тридцать два года, но улыбка удивительно молодила его лицо, делая почти мальчишеским.
– Семь. И еще восемь за щит.
– Они того стоят. – Капитан аккуратно вернул копье на место. – У меня есть интересный образец из племени нгола, живущего к северу от озера Маи-Ндомбе. Полагаю, он вас заинтересует.
– Думаю, речь идет об одном из тех копий, которыми вас убили? – Серые глаза герцога смотрели оценивающе. – Если верить Лэнгли, конечно.
– Он ошибся.
– Ну, в этом сомневаться не приходится. Между прочим, если бы мы не встречались раньше, когда Африканская ассоциация согласилась спонсировать вашу экспедицию, я был бы более склонен поверить книге Лэнгли. Вы видели книгу, не так ли?
– Вчера вечером. – Беннет скрипнул зубами. Труд Лэнгли был воистину чудовищным. Даже он, капитан Вулф, с трудом мог отделить правду ото лжи, и это, учитывая, что он сам написал изрядную часть. – У этого человека хорошо развито воображение, и преувеличивать он умеет.
– Согласно договору с ассоциацией, именно вы должны были возглавить экспедицию и разделить честь всех открытий, статей и книг с нами. Мы ожидали, что вы будете вести и хранить дневники, делать карты и наброски.
– Я помню этот разговор. Я так и делал.
– Но Лэнгли утверждает обратное. Он объявил себя собственником всех материалов, и, поверьте мне, неплохо на них заработал. Зато ассоциация оказалась в подвешенном состоянии – будто она вовсе ни при чем. Мы не получили ни научной информации, ни дохода. Полагаю, у вас имеются все эти материалы, которые вы нам пообещали?
Конечно, Беннет предпочел бы, чтобы его поздравили с благополучным возвращением в Англию и предложили бренди, но он понимал герцога. Ассоциация потратила крупную сумму на экспедицию: морской переход, снабжение, носильщики, проводники, даже мелкие непредвиденные расходы в период пребывания их с Лэнгли в Конго. Лэнгли был помощником Беннета, которого он сам же и выбрал. Вероятно, ему здорово повезло, что он вообще уцелел с таким помощником. Беннет нахмурился.
– Мои ящики с артефактами и образцами были отправлены в Теслинг. Я собирался их рассортировать, составить каталог, после чего, как мы и договаривались, вы бы сами выбрали то, что следует отдать в Британский музей.
Герцог опустился на стул.
– А как насчет дневников, карт и набросков, которые вам так хорошо удаются?
– Лэнгли самовольно взял их и скрылся. Я приехал в Лондон только вчера вечером, намереваясь разыскать эту жалкую крысу. – Строго говоря, глагол «разыскать» не совсем верно отражал его намерения. Беннет был полон решимости найти и убить негодяя, отобрав у него свое законное имущество. Но сообщать герцогу об этом, наверное, все же не стоило.
– Его нет в городе. Издатели спонсировали его тур по стране.
– Да, я слышал. Но я, честно говоря, надеялся, что он, по крайней мере, передал мои вещи в ассоциацию. Впрочем, у него, очевидно, другие планы.
– Иными словами, я должен верить, что вы являетесь настоящим автором книги «Через континент»? – Соммерсет взялся рукой за подбородок. – Скажу честно, поверить в это трудно.
– Лэнгли изменил наши роли, а остальное выдумал.
– У него неплохо развито воображение для жалкой крысы.
Беннет стиснул кулаки и глубоко вздохнул.
– Стоя здесь и пререкаясь с вами, я только теряю время. Мне все равно, верите вы мне или нет. Я просто докладываю о своем прибытии согласно нашей договоренности, а дальше буду разбираться с капитаном Лэнгли. – Вулф кивнул, повернулся спиной к герцогу и направился к двери.
– А вы напрасно не беспокоитесь о том, что вам не верят, – насмешливо проговорил герцог ему в спину.
– Это еще почему? – Беннет остановился и недоуменно оглянулся.
– Вы ведь путешественник, не правда ли, капитан? А, прочитав эту книгу, я не могу себе представить, кто согласится финансировать еще одну вашу экспедицию. – Он выпрямился. – Да и откуда мне знать, кто из вас больший выдумщик? Вы вообще были в Восточной Африке?
Беннет почувствовал, как сжались все его внутренности. Всю ночь, читая произведение Лэнгли, он отгонял эту неприятную мысль.
– Как только я выпущу Лэнгли кишки, увидим, кто из нас более способный.
– В этом случае он умрет, а вас повесят, но вы так и останетесь в дураках. – Герцог извлек из кармана безупречно сшитой домашней куртки горсть арахиса и предложил орешки Керо. С радостным щебетанием обезьянка спрыгнула с плеча Беннета, схватила лакомство и ретировалась наверх ближайшего книжного шкафа, чтобы насладиться полученными сокровищами. – Так что ваше решение кровавое, чреватое многими неприятностями, но не слишком практичное.
– Он обокрал меня. Что, по-вашему, я должен делать? Сидеть и глупо ухмыляться, пока он присваивает мое положение и мой статус?
– Нет. – Соммерсет встал. – По-моему, вы должны помнить, что находитесь не в Конго, а в Лондоне. Мы не проливаем кровь своих лордов, без соответствующего разбирательства или хотя бы не заручившись мнением большинства.
– Очень любезно с вашей стороны. Но, надеюсь, вы извините меня, если я позволю себе следовать собственным инстинктам, а не вашим лекциям о морали и правилах приличия.
– Знаете, а ведь я вам верю.
Последняя реплика снова остановила устремившегося к двери Беннета.
– Вы могли бы сказать об этом и раньше, когда меня чуть удар не хватил.
Лицо герцога осветила слабая улыбка.
– А вы могли бы сказать «спасибо», но ведь не сделали этого? Вы не большой приверженец хороших манер, не правда ли, капитан?
– Нет, во многих местах, где я бывал, честность и прямота ценились выше.
– Сейчас вы не в тех местах. И если хотите получить шанс доказать, кому в действительности принадлежит сочинение «Через континент», то не должны лезть с кулаками на всякого, кто на вас косо посмотрит.
Это и было камнем преткновения. Беннет ненавидел даже саму мысль о том, чтобы остаться в Лондоне. Но если он отправится домой в Теслинг и займется сортировкой образцов, у Лэнгли будут развязаны руки и тот уничтожит то немногое, что еще осталось от его репутации. И, как чертовски верно отметил Соммерсет, вряд ли сейчас кто-то захочет спонсировать возглавляемую им экспедицию. Возможно, уже никогда не захочет.
