Текст книги "Сон в красном тереме. Том 2"

Автор книги: Сюэцинь Цао

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

– Не гневайтесь, барышня! Мы пришли не по собственной прихоти, это госпожа велела нам устроить у вас обыск! Если вы позволите осмотреть ваши вещи – мы осмотрим, не позволите – доложим госпоже. Зачем сердиться?

Слова жены Ван Шань-бао только подлили масла в огонь.

– Если тебя прислала сюда госпожа, как ты говоришь, то меня прислала старая госпожа! – запальчиво крикнула Цин-вэнь. – Я прекрасно знаю всех, кто прислуживает госпоже, но среди них нет ни одной такой, как ты, которая сует нос не в свои дела!

Язвительные слова Цин-вэнь пришлись по вкусу Фын-цзе, но, оберегая престиж госпожи Син, она прикрикнула на девушку.

Жене Ван Шань-бао было стыдно, вместе с тем она рассердилась и хотела что-то сказать, но Фын-цзе не дала ей рта раскрыть:

– Не связывайся с ними, мамаша! Обыскивай, как тебе приказали. Нам предстоит еще много работы. Если мы будем медлить, слух об обыске разнесется повсюду и служанки припрячут все компрометирующее их! Тогда можешь пенять на себя, я ни за что не отвечаю!

Скрежеща зубами от злости, жена Ван Шань-бао проглотила обиду, окончила обыск, и поскольку ничего предосудительного не было найдено, она доложила об этом Фын-цзе и предложила идти дальше.

– Гляди получше, – приказала Фын-цзе. – Если ничего не найдешь, трудно будет отвечать перед госпожой.

– Мы все перевернули вверх дном, – ответила жена Ван Шань-бао. – Нашли лишь несколько мужских вещей, которые, наверное, принадлежали второму господину Бао-юю в детстве.

– В таком случае идем дальше, – с улыбкой сказала Фын-цзе. – Посмотрим у других служанок!

Она направилась к выходу, на ходу говоря женщине:

– Я хотела бы кое-что тебе посоветовать, но не знаю, согласишься ли ты. Нужно обыскивать только своих, а устраивать обыск в комнатах барышни Сюэ Бао-чай не годится – она ведь не из нашей семьи.

– Само собой разумеется, – отозвалась жена Ван Шань-бао. – Разве можно обыскивать родственников, да еще если они в гостях?

– Вот и я так думаю, – ответила Фын-цзе.

Они направились в «павильон реки Сяосян». Дай-юй уже легла спать, как вдруг ей доложили, что кто-то пришел. Не зная, в чем дело, она хотела встать, но тут в комнату вошла Фын-цзе, которая сделала ей знак не вставать.

– Лежи, мы сейчас уйдем! – сказала Фын-цзе.

С этими словами она присела на стул и принялась болтать с Дай-юй о пустяках.

Между тем жена Ван Шань-бао прошла в комнату служанок. Среди вещей Цзы-цзюань она обнаружила два талисмана с именем Бао-юя, его пояс, два кошелька и чехол для веера.

Вне себя от радости, жена Ван Шань-бао пригласила Фын-цзе посмотреть находки.

– Откуда у нее эти вещи? – со злорадством говорила она.

– Бао-юй с самого детства играет с Дай-юй, – с улыбкой возразила ей Фын-цзе, – конечно, это вещи Бао-юя. Что касается веера и талисманов, то даже сама старая госпожа, да и его матушка давно видели их у девушки. Если не веришь, можешь забрать и показать им!

– Ваших слов для меня достаточно, – с улыбкой ответила жена Ван Шань-бао.

– Брось эти вещи, ничего особенного в них нет, – сказала Фын-цзе, – пойдем дальше!

– Мы и сами не знаем, что кому принадлежит! – заметила Цзы-цзюань. – Если вы спрашиваете об этих вещах, то даже я затрудняюсь ответить, когда их получила!

Фын-цзе и жена Ван Шань-бао не стали ее слушать и отправились к Тань-чунь. Но кто-то уже успел предупредить Тань-чунь. Она и сама догадалась, что такая крайняя мера вызвана серьезной причиной. Она созвала служанок, велела им зажечь все светильники и дожидаться, пока придут с обыском.

– В чем дело? – спросила она, когда пришла Фын-цзе.

– Недавно была утеряна одна ценная вещь, – объяснила Фын-цзе, – уже несколько дней мы не можем найти ее. Чтобы никто не говорил, будто ее украли наши служанки, и чтобы рассеять подозрения, решено обыскать всех.

– Ну разумеется, все мои служанки – грабительницы! – улыбнулась Тань-чунь. – А я – главарь воровского притона! Сначала обыскивайте мои сундуки и шкафы – все краденое служанки передают на хранение мне!

Она приказала служанкам открыть все сундуки и шкафы, принести все туалетные ящики, свертки с украшениями, одеялами и одеждой и показать Фын-цзе.

– Я действую лишь по приказу госпожи! – с улыбкой проговорила Фын-цзе. – Не сердись, сестрица! Скорее закройте все сундуки, принадлежащие барышне! – приказала она.

Пин-эр и Фын-эр бросились помогать Ши-шу собирать разбросанные вещи.

– Мои вещи можете обыскивать, – с усмешкой сказала Тань-чунь, – но оставьте в покое моих служанок! Не в пример другим девушкам я знаю все вещи, которые принадлежат им, как свои пять пальцев, и они лежат у меня в комнате. Даже иголку с ниткой они от меня не спрячут! Поэтому обыскивайте только меня! Если не согласны, доложите госпоже, что я осмелилась ее ослушаться, пусть она меня накажет. Не торопитесь, еще успеете меня ограбить! Разве сегодня утром не вы осуждали семью Чжэнь, будто у них свои же растащили имущество? Да, в самом деле растащили! Вот и вы за это взялись! Разорить знатную семью извне невозможно! Недаром древние говорили: «Стоногое насекомое и после смерти не падает!» Полное разорение начинается изнутри!

Тут на глаза ее навернулись слезы. Фын-цзе делала вид, будто не замечает состояния Тань-чунь, и только следила за всем происходящим.

– Поскольку вещи служанок находятся здесь, не будем продолжать обыск, пойдем в другое место, госпожа, – предложила жена Чжоу Жуя.

Фын-цзе поднялась и стала прощаться.

– Все? – спросила Тань-чунь. – Если вздумаете завтра еще прийти, не позволю обыскивать!

– Больше не потребуется, поскольку вещи служанок мы проверили, – ответила Фын-цзе.

– Ты на самом деле ловкая! – усмехнулась Тань-чунь. – Не только вещи служанок, но и мои собственные узлы раскидали, а потом скажешь, что ничего не смотрели. Может быть, завтра ты еще заявишь, что я защищаю служанок и не разрешила вам устраивать обыск? Говори прямо: нужно еще обыскивать? Если нужно – ищите!

Зная, что Тань-чунь очень своенравна, Фын-цзе с улыбкой стала успокаивать ее:

– Ты же сама говоришь, что проверили не только вещи служанок, но и твои собственные.

Тогда Тань-чунь обратилась к женщинам, производившим обыск:

– Ну, все обыскали?

– Все, – отозвалась жена Чжоу Жуя.

Надо сказать, что жена Ван Шань-бао дальновидностью не отличалась. Она часто слышала имя Тань-чунь, но думала, что слуги боятся девушку потому, что сами недостаточно смелы, Разве может барышня быть смелой и решительной?! Да еще дочь наложницы?! Пользуясь покровительством госпожи Син, жена Ван Шань-бао думала, что если уж госпожа Ван с ней считается, что говорить о других?! Она решила, что Тань-чунь сердится только на Фын-цзе, поэтому совсем «расхрабрилась». Хихикая, она подняла полу халата Тань-чунь и с наглым видом заявила:

– Даже вас лично, барышня, мне обыскать ничего не стоит.

– Идем, мамаша, – заторопила ее Фын-цзе, заметив такую развязность, – не делай глупости!

В этот момент раздался громкий шлепок – Тань-чунь со всего размаха залепила пощечину жене Ван Шань-бао.

– Ты что за персона такая, что осмеливаешься дергать меня за халат? – пылая от гнева, кричала Тань-чунь. – Я только из уважения к госпоже относилась к тебе хорошо, на самом же деле ты неблагодарная сука. Ты постоянно делаешь мерзости, прячась за спину хозяев, да еще хвастаешься! Сама напросилась на оплеуху! Если ты думаешь, что я робка и покорна, как ваша барышня Ин-чунь, которую вы обижаете как вам вздумается, то ошибаешься! Я не в обиде, что ты пришла обыскивать, но не смей издеваться!

С этими словами она распахнула на себе халат и потребовала, чтобы Фын-цзе ее обыскала.

– Я не допущу, чтобы эти рабыни прикасались ко мне! – заявила она.

Фын-цзе и Пин-эр бросились к ней, застегнули ей халат и строго прикрикнули на жену Ван Шань-бао:

– Ты, наверное, где-то вина хлебнула и совсем одурела! Недавно даже нагрубила госпоже. Уходи подобру, не лезь на рожон!

После этого они принялись утешать Тань-чунь:

– Милая барышня, успокойся! Не сердись на нее!

– Если б я сердилась, то давно разбила бы себе голову о стену! Если бы я злилась по-настоящему, разве я позволила бы искать у себя краденое? Завтра же утром доложу обо всем старой госпоже и госпоже и попрошу извинения. Что мне прикажут, то и сделаю!

Жене Ван Шань-бао ничего не оставалось, как выйти из комнаты. Стоя за окном, она говорила:

– Что ж, ладно! Меня побили первый раз в жизни! Завтра же попрошу госпожу отпустить меня домой! К чему мне моя старая жизнь!

– Вы слышали, что она говорит? – крикнула Тань-чунь служанкам. – Может быть, вы ждете, что я с ней начну ругаться?

Тогда Ши-шу подошла к жене Ван Шань-бао.

– Мамаша, ты человек опытный и сама понимаешь, что лучше тебе было бы помолчать, – сказала она. – Если б ты действительно уехала домой, для нас это было бы только счастьем! Но боюсь, что ты не в силах будешь это сделать! Ведь если ты уедешь, кто будет льстить хозяйке и подбивать ее обыскивать барышень и мучить нас?!

– Ну и служанка! – со смехом воскликнула Фын-цзе. – Поистине, каков хозяин, таков слуга!

– Мы ведь грабители и разбойники! У нас всегда найдется что ответить! – холодно усмехнулась Тань-чунь. – Только мы не умеем исподтишка подстрекать своих хозяев!

Пин-эр тоже улыбнулась и стала уговаривать Тань-чунь успокоиться. Затем она взяла Ши-шу под руку и увела в дом. Жена Чжоу Жуя тоже просила Тань-чунь забыть всю эту историю.

Фын-цзе помогла Тань-чунь улечься спать, а сама в сопровождении женщин отправилась в «ограду Теплых ароматов».

Последнее время Ли Вань болела и лежала в постели. Она жила по соседству с Си-чунь и Тань-чунь, поэтому прежде всего все зашли к ней. Ли Вань недавно приняла лекарство и легла спать, ее не стали тревожить. Обыскали лишь комнаты, в которых жили ее служанки, но найти ничего не удалось.

После этого все отправились к Си-чунь. Та была еще слишком молода и, не понимая, что происходит, лишь дрожала от страха, так что Фын-цзе пришлось успокаивать ее.

Но случилось так, что в сундуке Жу-хуа был обнаружен сверток, в котором находилось тридцать—сорок серебряных слитков. Искали развратников, а напали на след воров. Кроме того, в сундуке находились яшмовый пояс, пара мужских носков, сандалии и кое-какие другие вещи.

– Откуда у тебя все это? – побледнев от гнева, закричала Фын-цзе.

Жу-хуа бросилась перед нею на колени.

– Эти вещи господин Цзя Чжэнь подарил моему старшему брату, – призналась она, понимая, что сейчас нужно говорить только правду. – Поскольку наши родители живут на юге, брату приходится жить с дядей, у которого жена ничем на занимается, кроме как пьет вино да играет в азартные игры. Опасаясь, как бы его вещи не растаскали, мой брат отдавал старой мамке все, что ему удавалось приобрести, а мамка передавала эти вещи мне на хранение.

– Мне об этом ничего не известно! – поспешила заверить Си-чунь, которая была порядочной трусихой. – Вот беда! Если вы собираетесь бить ее, вторая тетушка, прошу вас – не делайте этого здесь! Я не могу слышать вопли!

– Если она не врет, ее можно простить, – решила Фын-цзе, – только не следовало ей приносить сюда вещи украдкой. Если можно было передать это, то можно передать любую вещь! Виноват здесь тот, кто эти вещи передавал. Но если ты сказала неправду и вещи краденые, пеняй на себя!

Стоя на коленях, Жу-хуа с рыданиями говорила:

– Я не вру! Можете спросить госпожу Ю и господина Цзя Чжэня! Если я сказала неправду, убейте и меня и моего старшего брата – мы безропотно примем смерть!

– Разумеется, я их спрошу, – обещала Фын-цзе. – Но даже если это подарки, все равно ты виновата. Кто разрешил тебе хранить здесь вещи без разрешения? Скажи, кто приносил тебе вещи, и я прощу тебя! Но чтобы больше этого не повторялось!

– Не прощайте ее! – попросила Си-чунь. – Если другие увидят, что ей сошло с рук, они могут натворить невесть что! Если вы даже простите ее, я не прощу!

– Она хорошая служанка, – заметила Фын-цзе. – Кто не допускает ошибок?! На этот раз ее можно простить, но, если она еще раз провинится, накажем вдвойне… Но кто все-таки передавал ей эти вещи?

– Не иначе как старая Чжан, что дежурит у задних ворот, – уверенно заявила Си-чунь. – Она часто шушукается о чем-то с другими служанками, а те ей во всем потворствуют.

Фын-цзе приказала женщинам все подробно записать, а вещи передать жене Чжоу Жуя, пока не будет выяснена истина.

Никто не знал, что мамка Чжан находится в родственных отношениях с женой Ван Шань-бао. Однако после того, как жена Ван Шань-бао стала доверенной служанкой госпожи Син, она перестала интересоваться своими родственниками. Старуха Чжан возмущалась, раза два ругалась с ней, и с тех пор они не разговаривали. И вот сейчас, услышав такую новость, жена Ван Шань-бао, которая не могла забыть, как ее ударила Тань-чунь и оскорбила Ши-шу, решила отыграться за все на старухе Чжан. С этой целью она стала нашептывать Фын-цзе:

– Передачи всех этих вещей не случайны! Ясно, что вещь, из-за которой устроен обыск, тоже принесли со стороны. Следовало бы допросить эту Жу-хуа, госпожа!

– Сама знаю! – оборвала ее Фын-цзе.

Они попрощались с Си-чунь и отправились к Ин-чунь. Та уже спала, служанки тоже собирались ложиться, поэтому пришлось долго стучать в ворота.

– Барышню не тревожьте, – первым долгом распорядилась Фын-цзе.

Они направились в комнаты служанок. Так как Сы-ци приходилась жене Ван Шань-бао внучкой по женской линии, Фын-цзе захотелось посмотреть, не станет ли жена Ван Шань-бао в чем-либо покрывать девушку, и она внимательно следила, как та обыскивала вещи Сы-ци. У служанок, вещи которых были осмотрены первыми, обнаружить ничего не удалось, но, когда очередь дошла до сундука Сы-ци, жена Ван Шань-бао для вида порылась в нем и стала закрывать его со словами:

– Ничего особенного здесь нет!

– Что это значит? – запротестовала жена Чжоу Жуя. – Есть ли, нет – все равно надо обыскивать тщательно, иначе будет несправедливо!

С этими словами она сунула руку в сундук, вытащила оттуда пару мужских носков, атласные туфли и небольшой сверточек. Когда его развернули, в нем оказался маленький жезл, символизирующий Слияние двух сердец, и письмо. Все было передано Фын-цзе.

Поскольку Фын-цзе давно управляла хозяйством и ей часто приходилось читать письма и проверять счета, она была немного грамотной. Она взяла у жены Чжоу Жуя письмо, написанное на красной бумаге, и принялась читать его:

«Когда в прошлом месяце ты приезжала домой, родители обо всем догадались. Но поскольку твоя барышня еще не вышла замуж, наше заветное желание неосуществимо! Если возможно встретиться с тобой у вас в саду, сообщи мне через мамку Чжан. При встрече мы сможем поговорить лучше, чем дома. Непременно приходи! Четки из ароматного дерева, которые ты посылала, я получил. В знак моей любви посылаю тебе мускусный мешочек. Прими его!

Твой двоюродный брат Пань Ю-ань».

Фын-цзе невольно рассмеялась. Жена Ван Шань-бао даже не предполагала, что между Сы-ци и ее двоюродным братом существует какая-то любовная история, и при виде туфель невольно смутилась. Услышав затем, как засмеялась Фын-цзе, прочитав красную бумагу, она спросила:

– Наверное, это счет и там есть ошибки, потому вы смеетесь, госпожа?

– Да, да, – подтвердила, улыбаясь, Фын-цзе. – Но этот счет невозможно подсчитать. Твоя фамилия Ван, ты бабушка Сы-ци, значит и ее двоюродный брат должен носить фамилию Ван. Откуда же взялся Пань?

Услышав такой вопрос, женщина сначала крайне удивилась, но, так как увернуться от прямого ответа было невозможно, она нехотя стала рассказывать:

– Тетку Сы-ци отдали замуж в семью Пань, поэтому ее брат и носит фамилию Пань. Это тот самый Пань Ю-ань, который недавно сбежал.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулась Фын-цзе. – Сейчас я тебе прочту, что здесь написано.

Она прочла письмо вслух. От страха все растерялись.

Таким образом, жена Ван Шань-бао, которая взялась вскрыть проступки служанок, неожиданно поймала собственную внучку. Это смутило и рассердило ее.

Жена Чжоу Жуя и три других женщины, слушая Фын-цзе, даже высунули языки от удивления и укоризненно качали головой.

– Ты слышала, тетушка? – воскликнула жена Чжоу Жуя. – Разговаривать больше не о чем, все ясно. Что ты скажешь?

Жена Ван Шань-бао не знала, куда деваться от стыда. Пристально глядя на нее и посмеиваясь, Фын-цзе говорила жене Чжоу Жуя:

– Вот здорово! Матери незачем было стараться, девчонка сама нашла себе жениха.

Жена Чжоу Жуя тоже ехидно улыбалась. Жене Ван Шань-бао не на ком было сорвать свой гнев, ей ничего не оставалось, как бить себя по щекам и приговаривать:

– Старая дура! И за что такой позор на мою голову? Быстро же меня постигло возмездие!

Женщины едва сдерживали смех. Некоторые служанки в душе злорадствовали, другие сочувствовали жене Ван Шань-бао.

Заметив, что Сы-ци стоит молча, опустив голову, не испытывая ни страха, ни смущения, Фын-цзе удивилась. Но так как было уже поздно, она не стала допрашивать девушку и только приказала двум женщинам сторожить ее, опасаясь, как бы та ночью не покончила с собой. Затем, захватив с собой все вещественные доказательства вины девушки, Фын-цзе отправилась отдыхать, намереваясь на следующий день снова заняться этим делом.

Но случилось так, что ночью у нее началось сильное кровотечение, на следующий день она чувствовала себя совершенно больной и наконец, не выдержав, пригласила врача. Исследовав ее пульс, врач выписал рецепт и предупредил ее, что нужно беречь себя. Мамки побежали с рецептом к госпоже Ван, та очень расстроилась. Таким образом, история с Сы-ци временно отодвинулась на задний план.

В этот день госпожа Ю навестила Фын-цзе, посидела у нее немного и решила отправиться к Ли Вань. Неожиданно вошла служанка и пригласила госпожу Ю к Си-чунь. Когда госпожа Ю пришла, Си-чунь рассказала ей, что произошло накануне вечером, и приказала принести вещи Жу-хуа.

– Все это Цзя Чжэнь действительно подарил ее старшему брату, – осмотрев вещи, подтвердила госпожа Ю. – Только не следовало приносить эти вещи сюда, а то «дарованное превратилось в ворованное». – Дура ты! – обозвала она затем Жу-хуа.

– Вы распустили девчонок, а теперь ругаете их, – заметила Си-чунь. – Как мне смотреть в глаза сестрам, если мои служанки оказались опозоренными? Еще вчера вечером я просила Фын-цзе забрать Жу-хуа от меня, но она не захотела. Хорошо, что вы пришли – скорее заберите ее! Можете ее поколотить, убить или продать – мне все равно!

Жу-хуа упала на колени и, горько плача, умоляла о пощаде. Госпожа Ю и кормилица принялись уговаривать Си-чунь смилостивиться.

– Она сделала глупость, но больше не посмеет. Прости ее – ведь она тебе прислуживает с самого детства.

Си-чунь, несмотря на свою молодость, оказалась чрезвычайно упрямой. Стиснув зубы, она на все уговоры только мотала головой:

– Я уже взрослая и не нуждаюсь в услугах Жу-хуа. К вам я тоже ходить не стану после такого позора! О вас и так ходят всякие слухи, – если я теперь приду к вам, на меня будут просто указывать пальцем.

– Кто осмеливается сплетничать? Какой повод есть для сплетен? – удивилась госпожа Ю. – Вспомни, кто ты такая! И мы кто такие! Если ты слышала, что о нас сплетничают, должна была наказать виновных.

– Хорошо, что вы сами об этом заговорили! – с усмешкой воскликнула Си-чунь. – Разумеется, я барышня из знатной семьи и мне надо держаться в стороне от всякой скверны. В кого же я превращусь, если стану копаться в этой грязи и выискивать виновных?! Древние говорили: «Добро и зло, жизнь и смерть – это такие явления, на которые не могут повлиять даже отношения, связывающие отца с сыном». Что уж говорить о нас с вами! Достаточно, если сможем уберечься сами. Если у вас что-нибудь случится, меня не впутывайте!

Госпожа Ю страшно разозлилась, хотя ей было смешно.

– Теперь я не удивляюсь, что все считают четвертую барышню глупой! – сказала она служанкам. – Раньше я этого не понимала. Но когда она начинает говорить необдуманно, можно прийти в ужас!

– Барышня молода, и вам, разумеется, приходится из-за нее терпеть, – отвечали ей служанки.

– Хотя я молода годами, но мои слова довольно стары! – усмехнулась Си-чунь. – Вы книг не читаете, вы неграмотные тупицы, а хотите уверить меня, будто я глупа!

– Ты у нас выдающийся ученый! – иронически заметила госпожа Ю. – Мы же люди глупые и ни в чем не разбираемся!

– Судя по вашим словам, вы действительно ни в чем не разбираетесь, – подтвердила Си-чунь. – Неужто среди ученых мало дураков? Дальше своего носа вы ничего не видите, где уж вам разбираться в чем-нибудь?! Если хотите узнать, что собой представляет человек, загляните в его душу!

– Изумительно, прекрасно! – с улыбкой воскликнула госпожа Ю. – Просто гениально! Тебе бы высокоправедным монахам читать проповеди о прозрении!

– Какое тут прозрение! – ответила Си-чунь. – Просто я вижу, что все вы ничем не отличаетесь от Жу-хуа и не заслуживаете, чтобы о вас говорили!

– А это доказывает, что ты холодна и бессердечна! – возразила госпожа Ю.

– Как тут не стать бессердечной? – спросила Си-чунь. – Я чиста и безупречна, а вы впутываете меня в свои грязные дела.

За госпожой Ю водились разные грешки, она всегда боялась сплетен. Когда она слышала, что о ней ходят толки, ей было стыдно, она сердилась, но в присутствии Си-чунь не подавала виду. Однако сейчас, когда Си-чунь завела с ней этот разговор, она не вытерпела и спросила:

– Кто тебя впутывает? Твоя служанка провинилась, а ты еще меня упрекаешь! Я долго терпела и не возражала тебе, так ты совсем язык распустила и наговорила невесть чего! Ты барышня благородная, и мы будем держаться от тебя подальше, чтобы не запятнать твою репутацию! Можешь сказать своим служанкам, чтобы они отвели Жу-хуа ко мне!

С этими словами госпожа Ю встала и собралась уходить.

– Вот и хорошо! А если вы еще перестанете ходить ко мне, будет только меньше сплетен и всяких происшествий! – бросила Си-чунь.

Слова ее еще больше рассердили госпожу Ю. Но так как с Си-чунь ругаться было неудобно, госпоже Ю пришлось стерпеть, и, ничего не отвечая, она вышла.

Если вы хотите узнать о дальнейших событиях, прочтите следующую главу.