Текст книги "Заслуженный приз"

Автор книги: Сью Краммонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

2

– У вас была с ней… любовь? – спросила Роберта. Чем-то ей приглянулась мысль о Клементе Кларенсе, обманутом любовнике.

– Не любовь, секс, – прямо ответил он и пожал плечами. – Я больше переживаю из-за Ронни, чем из-за Дженис.

– Возможно, всему этому может найтись вполне невинное объяснение, – заметила Роберта после паузы. – Вдруг он просто принимал душ…

Клемент покачал головой.

– У Дженис был такой вид… Рискую вас смутить, мисс Бринсли, однако было чертовски очевидно, что Дженис только что вылезла из постели, где замечательно провела время с Ронни О'Брайаном. – Он нахмурился. – Конечно, у нее есть право выбирать… Но я не делю любовниц даже с друзьями. – Клемент взглянул на Роберту. – Полагаете, у меня слишком высокие требования?

– Ни в коей мере.

Он осушил стакан и поднялся.

– Спасибо за пиво и сочувственное внимание. Надеюсь, я не очень наскучил вам.

– Нисколько, – уверила его Роберта.

До чего же приятно знать, что отнюдь не всегда Клементу Кларенсу улыбается удача!

– Дик сказал мне, вы живете в Дублине. – Он оглядел большую кухню с низким потолком. – Как вам в нашей глуши?

Роберта уклончиво улыбнулась.

– Иногда шум машин за окном утомляет, а здесь… здесь спокойно и тихо.

– У вас нет никого, кто мог бы приехать и составить вам компанию?

Роберта покачала головой.

– Мама живет в столице, у нее свой бизнес. А друзья сейчас заняты.

Клемент скептически на нее посмотрел.

– Но неужели в Дублине не остался мужчина, который скучает по вас?

– Остался, – призналась Роберта. – Но у Кевина тоже своя фирма. Кроме того, в деревне он чахнет. Жить не может без городских тротуаров.

Клемент, не торопясь, внимательно осмотрел Роберту – от туфель до копны рыжевато-золотистых волос.

– Если бы вы, Роберта Бринсли, были моей девушкой, никакая любовь к тротуарам не удержала бы меня вдали от вас.

Она воззрилась на него в полнейшем изумлении, лишившись дара речи.

– Днем, когда вы были в рабочей одежде, я вас не разглядел, хотя и так понятно, что вы немало изменились со времени нашей последней встречи, – продолжил Клемент, явно наслаждаясь замешательством Роберты. – Но вы, должно быть, заметили, что, едва я увидел вас сегодня вечером, я просто «поплыл».

Роберта прекрасно знала, что, когда того хочет, мужчины на улице глядят ей вслед. И реакцию Клемента Кларенса тоже из виду не упустила. Но думать о себе как о сногсшибательной красавице…

– Спасибо, – чопорно произнесла она наконец.

– Я был бы рад пригласить вас пожить у нас дома, Роберта. Но сейчас, когда я дома один, вы наверняка отвергнете мое предложение. Родители улетели на Лазурный берег к моей сестре Кэтлин и ее семье, а Гвендолен тоже путешествует.

– У вас две сестры? И вы у них единственный брат? Удивительно, как они вас до сих пор не съели…

– Вообще-то, у меня три сестры. Еще Шейла, она учится в колледже. – И Клемент широко улыбнулся. – Однако не волнуйтесь: дома у меня отдельная резиденция, переделанная из старой конюшни.

Почему-то от этой новости всякое сочувствие к Клементу у Роберты испарилось. Избалованный барчук, вот ты кто, с горечью подумала она.

– Спасибо, что заехали, – громко произнесла она таким ледяным тоном, что Клемент нахмурился. – Кстати, отец лежит в больнице Святой Троицы. Думаю, он будет рад вашему звонку и визиту. Если у вас найдется время.

Он озадаченно на нее посмотрел и встал, собираясь уходить.

– Конечно, найдется…

– Что ж, повторяю, он будет рад видеть вас. А если вы с утра пораньше завезете портрет, – добавила Роберта поспешно, – я посмотрю на него и сразу скажу, сколько времени займет реставрация.

– Прекрасно, – откликнулся Клемент таким же холодным тоном. – Скажем, в девять утра, подойдет? Еще раз спасибо за пиво. Спокойной ночи.

Роберта закрыла за гостем дверь и тяжело вздохнула. Все-таки она была недостаточно милой, общаясь с человеком, который помог ее отцу сохранить крышу над головой в буквальном смысле слова. И это все было недостаточно унизительно, чтобы наслаждаться ужином.

Однако приготовление еды все же отсрочит отход ко сну. Роберта приготовила салат и омлет, потом включила телевизор, стоящий в углу кухни, и посмотрела новости. Но через пятнадцать минут, когда салат и омлет были съедены, а выпуск новостей закончился, она обнаружила, что обращала на них весьма мало внимания, поскольку думала о Клементе Кларенсе.

До чего же приятно, когда на тебя смотрят чуть ли не с восхищением, особенно если припомнить о былом бессердечном равнодушии Клемента. Глаза Роберты на мгновение вспыхнули. Но если он думает, будто она готова утешить его после измены Дженис, то будет разочарован, крыша там или не крыша… Хотя в других обстоятельствах… Невооруженным глазом видно, что большинство женщин сочли бы Клемента Кларенса совершенно неотразимым мужчиной.

Сделав звук телевизора погромче, Роберта испекла миндальное печенье – отвезти отцу в больницу. Затем нехотя взяла фонарик и отправилась на улицу проверить, хорошо ли заперта мастерская, хотя прекрасно помнила, что как следует все закрыла на ключ после отъезда Боба и Лэма. Закончив обход, Роберта поспешно вернулась в дом, заперла за собой дверь, выключила телевизор, проверила, включена ли сигнализация, затем прогулялась по ярко освещенным комнатам, прежде чем отправиться в спальню с чашкой чаю и блюдцем еще горячего печенья.

Сидя в постели с включенным на полную катушку радио, чтобы заглушить потрескивание старого дерева, Роберта пообещала себе, что, когда Клемент Кларенс приедет завтра утром, она будет просто сама любезность. А то он еще пожалуется отцу. А уж Ричард Бринсли не замедлит устроить дочери головомойку за то, что она отфутболивает не просто любимого клиента, но и друга-благодетеля. И тем самым поставит под удар свое выздоровление…

На следующее утро Роберта проснулась рано, проведя, как обычно, полубессонную ночь. И к восьми тридцати, застегнув на себе белый хлопковый рабочий комбинезон, уже убирала под бейсбольную кепку волосы. На лице не было никакой косметики, и Роберта подумала, что сегодня ей не дождаться удивленно-восхищенного взгляда Клемента Кларенса.

Она отперла мастерскую, накрыла рабочий стол толстым одеялом и выложила инструменты под большую линзу, укрепленную на специальном штативе. Вот теперь все готово к знакомству с предполагаемым шедевром Клемента.

Роберта вернулась в дом, открыла кладовую и взяла оттуда гравюры, над которыми Боб и Лэм трудились накануне. Парни только два года назад окончили реставрационный колледж, но, к ее радости, Ричард Бринсли успел кое-чему их научить. Теперь их работа вполне удовлетворяла взыскательный глаз его дочери.

Когда помощники прибыли на любимой «хонде» Лэма, оба были весьма польщены и даже несколько испуганы высокой оценкой своих вчерашних трудов.

– Спасибо, – сказал Боб. – Как ваш отец?

– Ему лучше. Намного, – с улыбкой уверила его Роберта.

– Здорово! – с облегчением воскликнул Лэм. – А тогда можно, мы к нему заскочим на минутку, когда поедем домой?

– Почему бы и нет? – отозвалась она. – Ему будет приятно с вами пообщаться. Ах да, я все сказала ему про Кларенса. И вы оказались совершено правы. – Роберта состроила гримасу. – Отец настаивает, чтобы я немедленно занялась его находкой, бросив все остальное.

– Если что, мы всегда рады помочь, – сказал Лэм.

– Спасибо. Мне действительно понадобится помощь, – вздохнула Роберта и повернула голову на шум подъезжающего автомобиля. – И прямо сейчас. Чья очередь делать кофе?

По аллее медленно ехала машина, которая остановилась возле мастерской. Из-за руля вылез Клемент Кларенс. Сегодня на нем был самый обычный костюм с галстуком.

– Доброе утро, мисс Бринсли, – холодновато поздоровался он.

– Доброе утро, – ответила Роберта, смущенная его официальным тоном. – Вы привезли картину?

– А иначе зачем бы я сюда приехал? – ответил Клемент вопросом на вопрос и нагнулся, чтобы достать из машины упакованное полотно.

К черту любезность!

– Несите картину в мастерскую. – Роберта указала на рабочий стол под северным окном. – Аккуратненько ее кладите…

Клемент одарил ее уничижительным взглядом. Снял упаковку и положил полотно на стол, затем шагнул в сторону, давая Роберте возможность рассмотреть портрет.

Некоторое время молодая женщина изучала картину, затем взяла лупу и стала рассматривать красочный слой через нее. Через некоторое время она перевернула картину лицом вниз.

– Боб, не будешь ли так добр поработать секретарем? – спросила Роберта. – Записывай… Холст потемнел и весь в грязи, но хорошего качества, и подрамник тоже. Деревянные части выпилены параллельно волокнам. Рама того же возраста, но без ярлыков или эмблем. – Она снова повернула картину лицом вверх и осторожно потерла в углу. – Красочный слой сухой и слоистый, покрыт сетью тонких трещин. Значит, краски не акриловые, а вы, Клемент, правильно определили возраст.

– Конец восемнадцатого века? – переспросил Клемент.

– Скорее всего, – осторожно ответила Роберта. – Боб, напиши еще, что половина картины записана толстым слоем темной краски, наложенной не рукой художника. Как будто кто-то хотел замазать часть полотна.

– Вы тоже полагаете, что там может что-то быть, под этим слоем? – спросил довольный Клемент.

– Иначе пришлось бы думать, что художник использовал лишь часть полотна, что выглядит весьма странно, – сказала Роберта и вежливо улыбнулась своему клиенту, когда подошел Лэм с подносом. – Кофе будете, мистер Кларенс?

– Нет, спасибо. Мне надо ехать. Я буду у себя в офисе весь день, так что звоните мне, если понадоблюсь. Домой я собираюсь вернуться к семи. – Клемент достал из бумажника карточку и вручил Роберте. – Здесь мои номера телефонов, мисс Бринсли.

Лэм и Боб незаметно убрались в свой угол вместе с кофе, оставив Клемента наедине с Робертой.

– Я начну прямо сейчас, – поспешно произнесла она. – Но вы сами знаете, что первоначальная расчистка – дело долгое.

– Работайте с такой скоростью, с какой сочтете нужным. Только еще одно… Ваш отец привык к тому, что я время от времени приезжаю посмотреть, как идет процесс. – Он вопросительно уставился на Роберту, явно уверенный, что она станет возражать. – А вы как к этому отнесетесь?

– Приходите, когда хотите, – спокойно сказала она. – Кстати, если картина такая ценная, как вы полагаете, может, вам забирать ее каждый вечер? Или положитесь на отцовскую кладовку?

– Ричард платит огромные страховые взносы, так что я бы предпочел оставлять картину у вас, чтобы не возить ее туда-сюда и не тратить зря время. – Клемент сощурился. – Если только вы не возражаете.

– Конечно нет.

– Замечательно. – Он протянул Роберте руку. – Спасибо, что взялись за эту работу.

– Не стоит благодарности, – ответила молодая женщина, пожимая его руку. – Я всего лишь выполняю приказ.

– Это бы и слепой заметил, мисс Бринсли, – напряженно сказал Клемент.

Он попрощался с помощниками, кивнул Роберте и вышел из мастерской.

Мгновение Роберта смотрела ему вслед, затем занялась картиной. Первым делом вытащила из рамы заржавевшие гвоздики, используя для этой цели щипцы. Все делалось очень медленно, чтобы не повредить подрамник. Затем Роберта взялась за медные скрепки, позеленевшие от старости. Они сидели очень глубоко, и на то, чтобы достать их, ушла уйма времени. Наконец удалось освободить полотно и от подрамника. К облегчению Роберты, на холсте не оказалось ни следа гнили. Но не было и подписи художника, как и клейма изготовителя рамы.

– Никаких ключей к разгадке, – сказала Роберта, – если не считать возраста самой картины.

– А сколько ей? – с любопытством спросил Лэм.

– Пока трудно сказать. Но, скорее всего, конец восемнадцатого века, как и сказал Клемент. И писал ее мастер. А краской заляпал кто-то другой… – Роберта улыбнулась своим помощникам. – Ну что ж, давайте вынесем ее на солнышко. Держите ее, а я буду изучать красочный слой через большую лупу.

После осмотра Роберта, довольная тем, что красочный слой цел и что на картине нет следов реставрационных работ, сфотографировала полотно, затем вернула его на рабочий стол и взялась за дело. Положила картину на фанерную раму, укрепила его, затем надела респиратор и очки-линзы. Обмакнула ватный тампон в уайт-спирит и начала предварительную расчистку…

К тому времени, когда молодые люди закончили работать, вокруг стола Роберты валялось множество использованных тампонов, глаза слезились, спина ныла. Боб и Лэм, однако, были разочарованы результатом ее стараний.

– Не забывайте, я всего лишь смыла грязь, накопившуюся, считай, за многие десятки лет, – сказала Роберта, зевая. – Вот когда начну снимать темную краску…

Боб и Лэм помогли ей отнести в кладовую картину и прочие ценные вещи, и только после этого Роберта вспомнила, что Клемент Кларенс спросил разрешения навещать свою прекрасную незнакомку. Ладно, сегодня уже слишком поздно. Она взялась за его картину, но в остальном пусть уже Клемент играет по ее правилам.

Рабочий день в мастерской заканчивается ровно в пять тридцать. Потом ванна и макияж, затем поездка в больницу. Если Клемент жаждет проверить, как там его драгоценная собственность, пусть приезжает раньше.

Одетая в желтую блузку и в короткую джинсовую юбку, которая позволяла похвастать загорелыми ногами, держа под мышкой кулек с печеньем, Роберта через пару часов вошла в двухместную палату и обнаружила, что у отца посетитель.

Клемент Кларенс поднялся и несколько вызывающе улыбнулся: мол, вы что-то имеете против моего присутствия?

– Привет, – весело сказала Роберта и нагнулась поцеловать отца. – Как ты сегодня, папа?

– Когда ты появилась, птичка, – просто замечательно. – Ричард погладил дочь по щеке. – Ты сегодня поздно. Ну да ничего. Заезжали Боб и Лэм, а теперь Клемент явился попотчевать меня рассказом о своей последней находке.

– Я сегодня весь день работала, потому и припозднилась.

Роберта нежно улыбнулась отцу, затем повернулась перекинуться словечком с мистером Джейкобсом. И только потом опустилась на стул, который пододвинул ей Клемент.

– Могу я осведомиться, как у нас идут дела? – спросил он.

– Дела? Медленно.

– Удивляюсь я, Клемент, что ты не заехал вечером сам посмотреть, – заметил Ричард. – Ты всегда дышал мне в затылок.

Молодой человек искоса глянул на Роберту.

– Я подумал, что твоя дочь будет возражать, если я стану дышать в ее затылок. – Он встал. – Ну, мне пора. Я еще заеду, Дик.

– Пока вы не ушли, Клемент… – ласково произнесла Роберта. – Не будете ли вы так любезны заезжать проведать ваш портрет до половины шестого? Потом мы запираем…

Отец удивленно взглянул на нее.

– В такую рань? В это время года я еще сидел за работой пару часов. Сейчас самый подходящий свет…

Однако в таком случае Роберте придется самой все относить в кладовку.

– Но тогда бы я не успела заехать к тебе, – мягко ответила дочь.

– Верно, – отозвался отец. – В самом деле, птичка, как идут дела?

– Я только сняла первый слой грязи. – Роберта взглянула на Клемента. – Пока смотреть особенно не на что.

– Я все же заеду завтра, – упрямо сказал он. – Если это не причинит вам хлопот, Роберта.

– Да никаких! – И она улыбнулась Клементу так сладко, что тот не мог не ответить ей кислой ухмылкой, прежде чем, попрощавшись с Диком, выйти из палаты.

Ричард Бринсли неодобрительно покачал головой.

– Что происходит у вас с Клементом?

– А что? – невинно спросила Роберта.

– Ну ладно, ты ведь с отцом разговариваешь, не с чужим человеком! Почему ты не любишь Клемента?

– А с какой стати любить человека, на которого работаешь? – Роберта похлопала отца по руке. – Ничего личного, папа. Я думаю, все пошло вкривь и вкось, когда он появился у нас с таким видом, будто мы должны все бросить и заниматься им и его драгоценной находкой… Если она действительно драгоценная, – добавила молодая женщина.

– Как думаешь, Клемент прав? – спросил Ричард.

– Вполне возможно. Холст достаточно старый. – Роберта виновато посмотрела на отца. – Папа, мне очень жаль, что я не могу навещать тебя днем…

– Милое мое дитя, ты и так слишком много для меня делаешь. Не волнуйся. Дочь мистера Джейкобса бывает у нас днем. – Его глаза игриво сверкнули. – Медсестры знают, что я не остаюсь без компании.

– Это дочь мистера Джейкобса подарила тебе здоровенную корзину с фруктами?

– Нет. Клемент. Еще он принес мне новый детектив… Ну вот, ты опять расстроилась, – укоризненно покачал головой отец.

– Извини, папа. Он дает тебе денег в долг, делает подарки… Кажется, я просто ревную тебя к нему. – Роберта печально улыбнулась. – По правде говоря, это все очень мило с его стороны. Моему печенью не сравняться с его фруктами…

– Ну что ты, милая, – сказал Ричард с такой нежностью, что Роберта почувствовала ком в горле. И ей пришлось уставиться в окно, чтобы не выдать своих чувств.

– Как дела? – спросила Глэдис Бринсли, позвонив вечером.

– Отец хорошо выглядит, но…

– Что такое?

– Я поговорила с дежурной сестрой. Если отца выпишут на следующей неделе, необходимо обеспечить ему полный покой на ближайшее время.

– А мы обе знаем, что, как только он вернется к себе, сразу убежит в свою мастерскую и вообще начнет делать глупости, вместо того чтобы вести себя как добропорядочный джентльмен на отдыхе…

– Ага.

– Дай-ка подумать… Может быть, я смогу помочь?

– Только не предлагай денег, мама!

– Да с какой стати? – рассмеялась Глэдис Бринсли. – Дик ведь и сам не нищий, верно?

Роберта полагала, что нет.

– Он получает за работу немалые деньги.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Реставрирую портрет для Клемента Кларенса.

Мать тихонько присвистнула.

– Как, для того самого Кларенса Клемента?

– Он один-единственный на свете. Папин кареглазый мальчуган.

– Так вы снова встретились… Как он?

– Высокий, загорелый и просто сочится самоуверенностью. Впрочем, чего еще ожидать от человека, у которого все есть?

– Ты его явно невзлюбила. Однако понятно почему: твой папа так расхваливал Клемента все эти годы, что ты просто предубеждена против него.

– Клемент сегодня был у отца, когда я приехала в больницу. Привез здоровенную корзину фруктов и новейший детектив «Смерть в аду», – пожаловалась Роберта матери.

– Он женат?

– При чем тут это?.. Вроде нет. Недавно порвал с подружкой.

– Откуда ты знаешь?

– Сам сказал.

– Из чего следует, что вы с ним успели пообщаться.

– Клемент заезжал вчера вечером узнать о здоровье отца. И сегодня утром привез картину. Он появится завтра, послезавтра и вообще будет появляться каждый день, пока я не закончу работу.

– Ну, тогда потребуй с него целое состояние, дочка! У меня такое ощущение, что твои труды того стоят!

3

Во второй половине следующего дня Роберта закончила очищать картины от грязи. Проверка состояния оборотной стороны полотна подтвердила, что никаких серьезных повреждений нет. И к тому времени, когда на пороге возник Клемент Кларенс, а помощники начали убираться в мастерской, Роберта покончила с окончательной расчисткой картины.

На этот раз она так устала, что приняла Клемента безо всякой враждебности. Впрочем, и без каких бы то ни было иных эмоций. Сняла бейсбольную кепку, провела по волосам, подозревая, что вся насквозь пропахла уайт-спиритом, и указала Клементу на полотно, под углом лежащее на подставке.

– Вы, конечно, знаете, что на этой стадии реставрации наша таинственная леди выглядит еще хуже, чем в начале, поскольку уайт-спирит оставляет, высыхая, белесые пятна, – сказала Роберта, и Клемент спокойно кивнул.

– Но она потихоньку просыпается, – заметил он с удовлетворением, не отрывая горящих восторгом глаз от лица на картине.

Фиалковые глаза девушки светились на темном фоне. Нечто в выражении ее лица вызывало настолько заметный отклик в глядящем на картину мужчине, что Роберта удивленно покосилась на Клемента: чтобы так реагировать на нарисованную девушку! Клемент оторвал глаза от лица красавицы с видимым усилием и оглядел россыпь использованных ватных тампонов на полу около стола Роберты.

– Вижу, расчистка продвигается полным ходом, – сказал он.

Роберта кивнула, переведя взгляд на картину.

– Да, но немножко не так, как я ожидала. Обычно старые картины – а эта явно старая – страдают от угольного отопления, свечей, табачного дыма, сажи, копоти, иногда даже от кухонного жира. Но… не ваша. Вы как-то упомянули о чердаках, и я готова биться об заклад, что именно там ваша леди провела почти два столетия, покрываясь пылью и паутиной. Я начинаю думать, что она никогда не видела света дня – да и вообще никакого света, – пока дом не начали приводить в порядок.

Сверкающие глаза Клемента встретились с глазами Роберты.

– Думаете, модель сама спрятала картину на чердаке?

– Ну, может, это сделал кто-то другой… по злобе, скажем.

И они снова посмотрели на лицо, изображенное на полотне, словно ища ответ.

– Я узнал, откуда взялось полотно. Из небольшого помещичьего дома в графстве Типперэри, – сказал Клемент; его плечо коснулось плеча Роберты, когда оба склонились над картиной. – Его недавно продали и затем переделали в дом для престарелых. Пожилая хозяйка жила там одна последние несколько лет.

– Бедняжка! – с чувством произнесла Роберта.

Клемент проницательно взглянул на нее.

– Что, несладко жить одной в доме?

– Не очень, – поежилась Роберта. – Хорошо еще сейчас лето и поздно темнеет.

– А Дик знает?

– Конечно нет! – Роберта устремила на собеседника обжигающий холодом взгляд. – И не смейте говорить ему об этом.

– Не бойтесь, не скажу, – огрызнулся Клемент. – Можно подумать, мне больше нечем заняться, кроме как портить жизнь вашему отцу! Я очень хорошо к нему отношусь.

– Отец тоже очень хорошо к вам относится, – сказала успокаиваясь Роберта.

– И вас это обижает.

От лжи Роберту спасло появление Лэма и Боба с запасными ключами.

– Уносить портрет? – спросил Лэм.

Роберта с сожалением посмотрела на часы.

– Нет. Я сама все сделаю. А вы идите. Я и не заметила, что уже так поздно.

– Я помогу мисс Бринсли все закрыть, – вмешался Клемент. – Надеюсь, вы не будете возражать? – спросил он через некоторое время, когда мотоцикл промчался по подъездной дороге.

– Нет, не буду, – бросила Роберта. – Ведь это вашу собственность мы запираем. По крайней мере, будете знать, что она в безопасности.

Раз уж кто-то вызвался помочь, то пусть это будет кто угодно, даже Клемент Кларенс!

Но Клемент не только помог Роберте спрятать картину под замок. Он прибрался в мастерской и даже обошел вокруг строения, проверяя, все ли в порядке.

– Не зайдете ли выпить чаю или чего-нибудь еще? – спросила Роберта, ощущая странную неловкость.

Клемент скривил рот.

– Не хотелось бы исчерпать мой кредит. Кроме того, вы собирались к отцу.

Роберта вежливо улыбнулась.

– Спасибо, что помогли.

– Не за что, – пожал плечами Клемент. – Завтра я уезжаю в Дублин, но послезавтра появлюсь, если не возражаете.

Роберта снова повторила, что он может появляться, когда захочет. И незачем ей сообщать, что он едет в Дублин. Наверняка решил помириться со своей неразборчивой в связях Дженис. Однако ей, Роберте, нет до этого никакого дела!

Когда Клемент уехал, она вошла в дом, заперла входную дверь на замок, затем прошла по комнатам, включая везде свет. И ехидно сказала себе, что это весьма глупо со стороны взрослой женщины – в начале седьмого-то, светлым летним вечером!

Приняв душ и сделав нечто вроде прически, Роберта отправилась к отцу, рапортовать о своих успехах. Она рассказывала очень подробно – чтобы скрыть тревогу: сегодня Дик Бринсли выглядел обессиленным, хотя и пытался уверить дочь, что с ним все в порядке…

– Я потом поговорила с врачом, – сказала Роберта, беседуя с матерью по телефону поздно вечером. – Он слишком много времени провел на ногах, да еще засиделся перед телевизором, смотрел футбол. Но врач, тем не менее, уверяет, что все идет хорошо и отца выпишут на следующей неделе. Совершенно не представляю, как буду держать его в рамках.

– Кстати, – небрежно начала Глэдис, – я тут поразмышляла над этой проблемой. У Рэйчел есть коттедж на побережье, возле Дроэды. Ближайшие две-три недели он будет свободен. Я подумала: а почему бы мне не сбежать с работы и не отвезти туда твоего отца? Если, конечно, ты не думаешь, что от одной мысли об этом у Дика снова случится сердечный приступ…

Позднее, укладываясь в постель, Роберта продолжала удивляться странному повороту событий. Мать и Рэйчел Макхью стали деловыми партнерами практически со времени развода родителей Роберты. Девочкой занимались любящие бабушка с дедушкой, пока приятельницы поднимали свое агентство по найму. Но Роберта все равно безумно скучала по отцу и по школьным друзьям в Каррикмансе и каждые каникулы с радостью возвращалась туда.

К тому времени отец продал фамильный дом в Каррикмансе и переехал на ферму своей тети, Фионы Финьюкейн, превратив заброшенный амбар в реставрационную мастерскую. После смерти Фионы Ричард остался единственным владельцем усадьбы. И это означает, подумала Роберта, что теперь, когда долг Клементу Кларенсу выплачен, ему незачем работать на износ. С другой стороны, найти помощников для реставратора не самая простая задача.

Ричарду Бринсли нелегко было угодить, когда речь шла об ассистентах. Самая опытная из них, Доменика О'Рейли, выйдя замуж, уволилась и теперь собиралась стать матерью. А поскольку Ричард не умел говорить клиентам «нет», ничего странного, что количество работы, которую необходимо было сделать, довело его до сердечного приступа. Никого это не удивило – кроме самого больного, естественно.

А теперь вдруг Глэдис Бринсли собирается отвести бывшего мужа на побережье – выздоравливать. Роберте не улыбалось беседовать с отцом на эту тему. Хотя если Ричард отвергнет предложение, ей придется одновременно следить за отцом, чтобы тот вел себя осмотрительно, и гнуть спину над заказами, скопившимися за время ее работы над таинственной незнакомкой Клемента Кларенса…

Когда поздно вечером раздался звонок, сердце Роберты упало. Испугавшись, что звонят из больницы с дурными вестями, она схватила трубку дрожащей рукой.

– Это Клемент Кларенс, мисс Бринсли. Извините за поздний звонок. Как сегодня Ричард?

– Не очень, – вздохнула Роберта. – Врач говорит, слишком долго просидел у телевизора.

– Его выписка откладывается в связи с этим?

– Кажется, нет. Тьфу-тьфу-тьфу.

На том конце провода помолчали.

– Роберта, – заговорил наконец Клемент, – возможно, мои слова покажутся вам бесцеремонными, но я все время беспокоюсь за вас.

Роберта удивленно подняла бровь.

– Но с какой стати?

– Потому что вы одна ночуете в доме, где хранится много ценностей. Можно мне вас выручить?

– Как? – тупо спросила Роберта.

– У нас есть хранилище в Каррикмансе. Я мог бы каждый вечер отвозить туда ваши картины, если хотите. Сохранность гарантируется.

– Это очень мило с вашей стороны, но за картины я как-то не боюсь.

Дело было не в них. Роберте мешало уснуть потрескивание и поскрипывание старых балок, напоминающее звуковое оформление фильмов ужасов.

– А не могут Лэм или Боб ночевать с вами, пока Ричард в больнице?

– Я прекрасно обхожусь и без них, – твердо заявила Роберта. – Благодарю, конечно, за заботу, но со мной все замечательно. Правда.

– Как скажете. Но вы ведь знаете мой номер телефона. Если что, звоните. В любое время дня и ночи.

– Большое спасибо, – смягчилась Роберта, которую застало врасплох такое внимательное отношение.

– Не за что. Спокойной ночи, Роберта, и крепкого вам сна.

То ли из-за звонка Клемента, то ли из-за того, что Роберта недосыпала с тех пор, как отца увезли в больницу, но в эту ночь она спала очень крепко и проснулась, когда зазвонил будильник, а не с рассветом. В результате она чувствовала себя бодрой и полной энтузиазма и, когда прибыли Боб и Лэм, уже работала, пробуя разные растворители, чтобы выбрать наиболее подходящий для удаления нанесенного на полотно позднего слоя краски. В итоге она остановилась на своем любимом растворителе – ацетоне, разведенном уайт-спиритом, плюс ватный тампон, смоченный в спирте, – чтобы замедлить процесс растворения краски, если тот пойдет слишком быстро.

Роберта энергично принялась за работу, но расчистка, как всегда, шла очень медленно. Несколько часов труда, а расчищен только маленький кусочек полотна. Однако и его хватило, чтобы привести в восторг помощников, которые подошли в перерыв взглянуть на результаты стараний Роберты.

– Под слоем краски еще одна фигура! – воскликнул Боб. – Розовое – это ведь кожа?

Роберта покачала головой, принимая из его рук чашку кофе.

– Скорее, часть платья. Розовый атлас, судя по всему. – Она вздохнула. – Хотела бы я, чтобы отец это видел. Ему бы понравилось.

– Но ведь скоро его выпишут, да? – спросил Лэм. – А Клемент приедет сегодня?

– Нет, может быть, завтра. А к тому времени, возможно, у нас уже будет на полотне второе лицо…

Роберта настолько увлеклась работой, что Бобу и Лэму приходилось силком отрывать ее от картины, чтобы заставить перекусить. Ворча, Роберта съедала сандвич, а потом возвращалась к работе, время от времени отхлебывая из чашки кофе, которое приносили ей ребята. И именно они напомнили Роберте – в половине шестого, – что пора сворачиваться, если она собирается успеть в больницу.

В больнице, обрадованная приличным состоянием отца, Роберта говорила только о своей работе и с таким энтузиазмом, что Дик лукаво улыбнулся.

– Похоже, тебе понравилось работать для Клемента!

Дочь посмотрела на отца ясными голубыми глазами.

– Но, папа, я делаю это для тебя, а не для Клемента Кларенса!

– Не говоря уже о желании узнать, что скрыто под слоем записей. – Отец похлопал Роберту по руке. – Какими растворителями ты пользуешься?

И они стали обсуждать технические детали, причем Ричард дал дочери несколько ценных советов относительно того, что следует делать, когда Роберта доберется до лака. Только когда остальные посетители начали покидать палату, Роберта вспомнила о предложении матери.

– Папа, – осторожно начала она, – что ты собираешься делать после выписки?

Ричард удивленно посмотрел на нее.

– Домой вернусь, конечно.

– Врач говорит, что тебе нужен полный покой, – напомнила Роберта.

– Со мной все будет отлично, – пообещал ей отец, а потом нахмурился. – Или я слишком многого от тебя хочу? Ты и так столько сделала, выполняя мои обязанности! Наверное, тебе пора вернуться к себе в Дублин.

– О, это ерунда. По правде говоря, я все забывала сказать тебе, что ушла со своей работы.

Ричард встревожился.

– Надеюсь, не из-за меня?

– Нет. Я уже давно собиралась уйти. Так что я пока в твоем распоряжении. – Роберта поколебалась. – Но дело в том, что тебе надо поправиться окончательно, прежде чем возвращаться на Финьюкейн-фарм. Скажем, пожить на море, в тишине и спокойствии…

– У меня такое ощущение, что ты уже все устроила, не спросив меня, – сказал Ричард. – Ну давай рассказывай все по порядку. Что ты там замыслила?