Текст книги "«Ж» - значит жертва (ЛП)"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 13

Не прошло и десяти минут после моего возвращения из прачечной, как я услышала стук в дверь. Это была Фелисия Клифтон.

– Приятный сюрприз. Заходите.

Она вошла, протягивая руку, чтобы успокоиться. Она была очень расстроена и дрожала.

– Фелисия, что случилось? Что-то с Паджи?

Она молча кивнула. Я закрыла за ней дверь, сказав: – Здесь вы в безопасности. Успокойтесь.

Фелисия упала на стул. – Они позвонили в семь. Они думают, это он. Им нужно, чтобы кто-то посмотрел, но я не могу. Они велели мне придти.

– Куда? В отдел шерифа в городе?

Она кивнула. – Это плохо. Его нет несколько дней. Если бы он был ранен, они бы не вызвали меня туда, правда?

– Вы ничего точно не знаете. Они звонили вам на работу?

– Я еще была дома. Даже не знаю, как добралась сюда.

– Мы поедем вместе. Оставьте вашу машину, где она есть, поедем на моей. Только возьму свои вещи.

С курткой и сумкой в руке, я выпустила Фелисию и захлопнула за нами дверь. Открыла ей дверцу, обогнула машину и села за руль.

Когда мы вошли в отделение, я усадила Фелисию на деревянную скамью в коридоре, а сама зашла в офис. Я объяснила дежурному, кто такая Фелисия и почему мы здесь. Он передал меня детективу Лэссетеру, который появился из глубины офиса. Ему было за сорок, чисто выбритый, аккуратно подстриженный, с ранней сединой. Одет в обычную одежду, под серой спортивной курткой видна кобура. Он говорил негромко. – Нам позвонила женщина, которая живет у шоссе 78, шесть километров от Хэзелвуд Спрингс. Вы знаете это место?

– Я знаю участок дороги, о котором вы говорите.

– На холмах, поблизости от ее дома, живут койоты, поэтому она держит свою собаку в доме, если она сама не во дворе и не может приглядывать за ней. Вчера собака убежала. Ее не было всю ночь, а когда она вернулась утром, то притащила кость. Руку, вообще-то. Дежурный вспомнил звонок Фелисии насчет Седрика. Большинство из нас его знают, но мы хотим, чтобы посмотрел кто-нибудь еще.

– Я с ним встречалась только один раз и не уверена, что узнаю его руку. Если только это не та, что с татуировкой.

– У нас сохранилось постановление об его аресте в 1981. Там, вместе с его фотографией, есть описание его татуировки, которая, кажется, совпадает.

– Можете вы снять отпечатки пальцев?

– Большая часть пальцев пожеваны, но мы попробуем.

– Где же все остальное?

– Это все. Мы не знаем.

Я уставилась на него, моргая, пораженная идеей, которая только что пришла мне в голову.

– Кажется, я знаю.

Я вспомнила звук хлопающего на ветру пластика и койота, неторопливо отрывающего плоть от того, что я тогда подумала, было недавно убито.

– Я думаю, он в Тули-Белли.

Мы с Фелисией целый час сидели в машине, с подветреной стороны заброшенного комплекса. Сейчас запах разлагающейся плоти был безошибочным. Мы ждали, пока коронер осмотрит останки.

В конце концов, детектив Лэсситер подошел к машине и спросил Фелисию, не хочет ли она взглянуть на тело. – Он не в очень хорошей форме, но вы имеете право его увидеть.

Фелисия взглянула на меня: – Идите вы. Я не буду смотреть, если все так плохо.

Тело Паджи было покрыто темным пластиковым покрывалом, закрепленным камнями, и положено в небольшое углубление, прямо перед тем домом, который я осматривала.

Взгляда, который я бросила на тело, было достаточно, чтобы убедиться, что это Паджи. Ничего удивительного. Причиной смерти была грубо-насильственная травма: несколько ударов по голове, которые раздробили череп.

– Как насчет орудия убийства?

– Мы сейчас его ищем.

Время смерти нельзя было установить сразу. Фелисия последний раз видела Паджи в пятницу вечером, между 9.30 и 10.00. Он мог быть убит той ночью, хотя неясно, как он попал в Тули-Белли. Кто-то подобрал его в Креозоте и привез сюда – наверное, кто-то, кому он доверял, иначе он бы не согласился ехать.

Участок был огорожен. Детектив Лэсситер организовал полицейских, и они начали обследование в поисках добавочных костей и частей тела, так же, как орудия убийства и других улик, которые мог оставить убийца.

Я наблюдала обследование места преступления, как будто это было кино, которое я уже смотрела. Я избегала мыслей о койотах и о звуках, которые слышала два раза, когда побывала в Тули-Белли. Я не сомневалась, что Паджи тогда уже был мертв. Факт, что он был убит здесь, поддерживал мои подозрения, что Чарис была тоже убита в этом месте.

В два часа детектив Лэсситер снова направился к нам. Я вышла из машины и встретила его.

– Они готовы перевозить тело. Фелисия может позвонить в морг в Кворуме. После вскрытия мы отдадим тело туда, если она не сделает других распоряжений.

– Хорошо.

– Вы здесь со Стэси Олифантом?

– Верно. Сейчас они с лейтенантом Доланом возвращаются в Санта-Терезу. Я должна была последовать за ними, но, в связи с обстоятельствами, остаюсь.

– Мы будем исходить из предположения, что два убийства связаны между собой, если только не убедимся в обратном. Я думаю, Санта-Тереза захочет прислать сюда пару своих ребят.

– Скорее всего. – Я рассказала ему, что привело нас в Кворум, и что мы узнали. Так как Стэси поделился примерно той же информацией, я сделала упор на детали, о которых он не слышал. Фрэнки Миракл был главным.

– Мы с лейтенантом Доланом заезжали к его бывшей жене в Пичес, по пути сюда. Ее зовут Иона Мэтис.

– Мы знаем о ней.

– Ее мать сказала, что Иона поехала к Фрэнки в Санта-Терезу, как только мы уехали. Я думаю, что он приехал с ней обратно, но не уверена. Она утверждает, что он в пятницу вечером был на работе в Санта-Терезе.

– Это легко проверить. Вы знаете, где он работает?

– Нет, но я уверена, что Стэси или Долан узнают. Может быть, вы захотите поговорить с Ионой. Она звонила Паджи вечером в четверг и была очень сердита, как сказала Фелисия.

Фелисия не знает, ушел ли Паджи поздно вечером в пятницу, или рано утром в субботу.

Она говорила, что кто-то звонил до Ионы, но понятия не имеет, кто это был. Паджи сам снял трубку.

– Я поговорю с Ионой. Где вы будете?

Я сказала, где остановилась. – Я позвоню ребятам сразу, как вернусь в мотель. Это дело с Паджи будет ударом. Я уверена, Стэси говорил вам, что его отпечатки нашли в «Мустанге».

Мы все думали, что он или сам ее убил, или знал, кто это сделал. Сейчас это выглядит так, что кто-то убил его, чтобы заткнуть ему рот.

– Обратная сторона помощи преступнику. Пока что, дайте нам знать, если будет что-то новое.

Я отвезла Фелисию назад к мотелю. Она сидела тихо, опираясь головой на спинку сиденья, с полузакрытыми глазами. Теперь, когда она знала самое плохое, в ее реакции было что-то пассивное. Смирение, которое она, должно быть, скрывала годами, ожидая удара.

Я сказала: – Не вините себя. Паджи делал свой выбор. Вы за это не отвечаете.

– Знаете, что? Мне все равно, что он делал. Он был честен со мной. Может, он и жил за мой счет, но никогда не обдирал меня, понимаете? Он мой маленький братишка и я любила его.

У мотеля я остановилась около ее машины. Мы обе вышли и я обняла ее.

– Вы сможете вести машину?

– Да, конечно.

– Я вам завтра позвоню.

– Спасибо, я буду рада.

Я вошла в свою комнату. Уборщица пришла и ушла, так что мои полотенца были свежими и постель аккуратно застелена. Я позвонила по номеру Долана и оставила сообщение с просьбой кому-нибудь из них позвонить мне, как только они приедут.

Было три часа и даже если они останавливались пообедать, они должны приехать в Санта-Терезу в течение часа. Я не решилась выйти из комнаты, боясь пропустить звонок. Я сняла туфли и скользнула под одеяло. Мне было тепло. В комнате было тихо. Я почувствовала, что проваливаюсь в сон, так что, когда телефон наконец зазвонил, я подпрыгнула. Это был Долан.

Я села. – Как доехали? У тебя усталый голос.

– Я чувствовал себя и бодрее. Стэси привез меня полчаса назад. Он помчался в отдел шерифа, поговорить с Манделом. На обратном пути он хочет заехать к себе и забрать вещи.

– Он поживет у тебя?

– Временно. У него заканчивается договор аренды и он должен выехать до конца месяца. Он полагал, что к тому времени будет уже в могиле. Я спросил, не хочет ли он пожить здесь, пока найдет себе что-нибудь.

– Хорошо. Вам обоим будет лучше, если только вы сможете не собачиться.

Долан засмеялся. – Мы не собачимся. Мы не сходимся во мнениях. Как там у тебя? Сумела развлечься?

– Смешно, что ты спросил. – И я рассказала о смерти Паджи. В середине моего рассказа Долан сказал: – Стэси пришел. Я хочу рассказать ему об этом.

Он прикрыл трубку ладонью и ввел Стэси в курс дела. Даже в этой приглушенной форме я слышала, как Стэси ругался.

Он взял у Долана трубку. – Это последний раз, когда я оставил тебя одну. Что за черт там происходит?

– Ты знаешь столько же, сколько я.

У него был свой набор вопросов насчет Паджи, а потом мы поговорили о Фрэнки. Стэси сказал, что они сделают все, что смогут, чтобы за ним проследить и посмотреть, что он может сказать о своем местопребывании с утра пятницы.

– У нас хорошие новости. Данные о зубах Чарис совпадают с Джейн Доу, так что хоть это мы доказали. Эксперты клянутся, что волосы, которые мы нашли, тоже ее.

– Когда ты планируешь ехать обратно?

– Как только смогу. Выеду в ту минуту, когда здесь все будет под контролем.

Я услышала, как Долан что-то говорит.

– Да, точно. Долан оставил свой пистолет в багажнике. Он хочет убедиться, что пистолет еще там.

– Что он хочет, чтобы я с ним сделала?

– Он просит только вернуть ему пистолет, как только приедешь домой.

Положив трубку, я почитала около часа, а потом заказала пиццу. Мне не хотелось идти куда-то одной, чтобы съесть что-нибудь нормальное. Обычно я люблю есть в ресторанах в одиночестве. Убийство Паджи выбило меня из колеи. Одно дело – расследовать убийство, случившееся восемнадцать лет назад. Что бы ни случилось, время предоставило длинный успокаивающий период. Жизнь продолжалась. Я думала, что нет причины убивать снова, но смерть Паджи сделала очевидным, насколько я ошибалась. Все прошедшие годы кто-то наслаждался жизнью, построенной на лжи. Теперь появились мы, угрожая статус кво.

Я поужинала и выбросила коробку. Посмотрела пару телепередач. В девять часов я решила, что могу с таким же успехом поработать. Села за стол и открыла ящик.

Вещи были передвинуты.

Последний раз я делала заметки в субботу днем. Мы со Стэси ездили в Креозот, остановившись на обратном пути в Тули-Белли. Я поговорила по телефону с Бетти Пакетт из Локаби, потом приняла душ, оделась и начала заполнять карточки. Потом перехватила их резинкой и убрала в ящик, поверх папки с делом. Теперь они лежали под ней.

Я взяла ручку и использовала ее, чтобы поднять уголок папки и выдвинуть карточки. Я оставляла верхнюю карточку перевернутой, как напоминание себе поговорить еще раз с Медорой Сандерс. Теперь она была повернута как все остальные.

Кто-то заглядывал в дело и читал мои карточки.

Я вскочила так резко, как будто через сиденье стула пропустили ток. Обошла комнату осторожно изучая каждый квадратный метр. Кроме того, что лежало в ящике, все было на своих местах. Уборщица наводила порядок? Если так, почему бы она стала останавливаться и читать мои карточки?

Если это не уборщица, то как он вошел? Дверь была заперта. Я обследовала замок и не нашла следов взлома. Окна были закрыты на защелки изнутри и не показывали признаков вмешательства.

С другой стороны, войти было легко. Когда уборщица убирала комнату в субботу, она могла оставить дверь нараспашку. Она могла слушать музыку, пока чистила унитаз и раковину.

Любой мог войти и обыскать стол, котрый находится прямо у двери. В моих записях отражено все, что я знаю о деле и все, что я считаю с ним связанным. Прочитав их, кто-то мог узнать, где я была, с кем говорила и что собираюсь делать.

Я вернулась к столу. Изучила стопку карточек с именем Медоры наверху. Я не думала, что она знает что-то, что не сказала мне раньше, но, может быть, стоит с ней поговорить.

Я думала позвонить детективу Лэсситеру или кому-нибудь еще из офиса шерифа, но что я скажу? Что мои карточки передвинули на сантиметр?

Я взяла сумку и куртку, приготовившись выйти, почти дошла до двери, когда кое-что пришло мне в голову. Я забрала дело об убийстве и каталожные карточки. Заперла свои ценности в багажнике и поехала к Медоре. Меня ободрял образ долановского смит и вессона в багажнике.

Ночь была холодной и ветреной, но поездка была такой короткой, что в машине не успело заработать отопление. Я остановилась на подъездной дорожке. Дом был темным, кроме лампы в гостиной. Пройдя через полосу травы, я поняла, что входная дверь стоит открытой.

Я постучала в косяк. – Медора?

Ни звука.

Мне не нравилась идея вторжения без спроса, но это было странно, особенно в свете подозрений о вторжении в мою комнату. Я толкнула дверь и отпустила, закрыв ее за собой.

Комната была темной, за исключением маленькой настольной лампы. Я увидела на диване Медору, она лежала на спине, руки сложены на груди. Она храпела, каждый ее выдох был наполнен парами алкоголя.

По дому гулял сквозняк. Я прошла в кухню и включила свет. Задняя дверь была открыта, создавая вентиляцию, которая выдула из комнат все тепло. Окна были закрыты на защелки.

Мусорное ведро переполнено, но, несмотря на беспорядок, не казалось, что что-то было нарушено. Я закрыла и заперла заднюю дверь.

Вернулась в гостиную и наклонилась к Медоре. – Медора, это Кинси. С вами все в порядке?

Она не пошевелилась.

Ничего. Я легонько потрясла ее, но реакции не было. Я потрясла ее снова. Она издала хрюкающий звук, но больше никак не реагировала. Я поискала телефон и наконец нашла его в кухне. Разыскала в телефонной книге номер Джастин и позвонила ей.

– Джастин, это Кинси. Извините, что беспокою, но я сейчас заехала к вашей маме и нашла обе двери открытыми. Она, кажется, без сознания. Ничего страшного, но я не могу ее разбудить. Вы можете приехать?

– Черт. Сейчас буду.

Она бросила трубку. Я вернулась к дивану. Взяла руку Медоры и похлопала по ней.

– Медора, просыпайтесь. Вы можете проснуться?

Она с трудом приоткрыла глаза.

– Это я, Кинси. Вы меня слышите?

Она пробормотала что-то непонятное.

– Давайте будем просыпаться, ладно? Я подсунула руку ей под голову. Она приподнялась на локте, что дало мне возможность усадить ее.

– Что случилось?

– Не знаю, Медора. Вы что-нибудь принимали?

– Я спала.

– Я знаю, что вы спали, но у вас обе двери были нараспашку, и я волновалась за вас. Вы принимали лекарства?

– Раньше.

– Сколько? Покажите, что вы приняли. Вот это?

– И другие тоже.

Я проверила наклейки на бутылочках: валиум, тайленол с кодеином, перкосет, занакс.

– Это плохая идея, особенно, если вы выпили.

– В таком случае, я вообще ничего не могу принимать. Я пью каждый день. – Она улыбнулась моей глупости. Но когда через пятнадцать минут появилась Джастин, Медора стала бодрее.

Джастин сбросила куртку и сказала: – Извините, что так долго, но я ждала Корнелла. В конце концов позвонила соседке и она пришла посидеть с девочками.

Медора смотрела на дочь с виноватым видом. – Я не просила ее звонить.

Джастин села рядом с матерью и взяла ее за руку. – Сколько раз мы это проходили, мама?

– Я выпила всего одну порцию и обезболивающую таблетку.

– Я уверена. Сколько?

– Как обычно.

– Она говорит, что двери были нараспашку. Почему?

– Я закрывала. Правда. Я помню, что ты говорила.

– Давай уложим тебя в постель. – Ноги Медоры слегка заплетались.

Через пять минут Джастин вернулась, рефлекторно потирая руки.

– Честное слово, ей становится хуже. Не знаю, что с ней делать. Боже, здесь просто холодильник.

Она подошла к термостату. – Он выключен. Что она делает, пытается сэкономить деньги за отопление? Неудивительно, что она болеет. У нее была пневмония два месяца назад. – Джастин включила отопление. – В такие ветреные вечера двери распахиваются, если они не заперты. Она никогда не замечает.

– Вы можете посмотреть и убедиться, что ничего не пропало? Вдруг кто-то побывал здесь?

– Здесь нечего воровать.

– Я понимаю, но мне не нравится ощущение.

– Ладно. Вы можете тоже пройти со мной.

Она наклонилась и взяла бутылку виски и бутылочку с таблетками с кофейного столика.

Джастин обвела глазами кухню, пока выливала в раковину виски. Она высыпала таблетки в помойное ведро. – Здесь все в порядке. Свинарник, но ничего необычного.

Я следовала за ней, когда она заглядывала в ванную и во вторую спальню. Когда мы вернулись в гостиную, Джастин сказала: – Я слышала про Паджи. Это ужасно.

– Кто вам сказал?

– Тодд Чилтон позвонил. Он вспомнил, что я встречалась с Паджи и решил, что я должна знать. То, что он рассказал, отвратительно. Он говорит, что это вы обнаружили.

– Кто-нибудь заметил бы, рано или поздно, – сказала я думая о запахе.

– Зачем вы заходили?

– У меня был вопрос к вашей маме. Я знаю, это кажется незначительным, но мне интересно.

Когда я первый раз с ней беседовала, она говорила, что пошла в полицию в тот же день, как Чарис исчезла. Но, согласно полицейскому рапорту, она ждала неделю. Я надеялась, что Медора объяснит несоответствие.

– Она не сказала вам о записке?

– От Чарис? Нет, насколько я помню.

– Она, наверное, забыла упомянуть о ней. В записке говорилось, что Чарис решила навестить свою маму и вернется через три дня. Мы думали, что она появится, но прошла неделя, и мама начала волноваться. Тогда она пошла в полицию.

– Вы видели записку?

– Конечно. Она оставила ее на кровати.

– И почерк был ее?

– Насколько я могу сказать.

– Ваша мама сохранила ее?

– Я сомневаюсь. Зачем бы она это сделала?

– Не могли бы вы ее спросить?

Джастин вышла из гостиной и вернулась в спальню матери. Я могла слышать ее настойчивые вопросы и туманные ответы Медоры. Я слышала, как ящики открывались и закрывались. Вскоре Джастин вернулась. – Я не могу поверить. Она говорит, что сохранила записку, потому что не хотела, чтобы социальные службы обвинили ее в том, что Чарис исчезла. Если бы ее спросили, она могла показать записку, как доказательство, что Чарис ушла по собственной воле.

– Удивительно. Это здорово. Я хотела бы на нее взглянуть.

– Она не помнит, куда ее положила.

– Может быть, мы сможем посмотреть снова, когда она будет на ногах.

– Да, правильно. Слушайте, мне нужно вернуться к девочкам.

Я подождала, пока она убедилась, что задняя дверь закрыта. Она проверила замок на передней двери, повернула в закрытую позицию и захлопнула за нами. Вытащила из кармана куртки ключи от машины и направилась к своему форду седану, который она оставила позади машины Долана.

Я ехала в мотель, внимательно глядя в заднее зеркало. Зайдя в комнату, я потратила несколько минут, чтобы убедиться, что все в точности так, как я оставила. Настольная лампа была включена, и теплый свет делал комнату уютной. Окна были заперты и я убедилась, что шторы как следует задернуты. Потом я разделась и облачилась в футболку большого размера, которую использовала как ночнушку. Умылась, почистила зубы и скользнула в кровать. Я думала, что моя паранойя не даст мне заснуть, но, поскольку я человек совершенно неглубокий, уснула сразу же.

В 2.06 зазвонил телефон.

– Что?

– Кинси, это Иона. Фрэнки хочет с вами поговорить.

– О чем?

– О Паджи.

– Дай ему трубку.

– Он хочет встретиться.

Я перевернулась и включила настольную лампу.

– Почему ты мне звонишь среди ночи? Я сплю.

– Я бы позвонила раньше, но он только что сюда приехал.

– Куда сюда?

– В Кворум. Он хочет, чтобы мы с вами встретились в круглосуточной столовой. Она называется «Чау-чау».

Я закрыла глаза. – Не обижайся, но я ни за что не выйду из дома в такой час, чтобы поговорить с Фрэнки Мираклом.

– А если он придет к вам? Мы звоним из автомата. Это недалеко, квартал от вас.

– Почему он сам не позвонил?

– Он боится, что вы скажете нет.

– Он боится меня? Иона, этот парень – убийца. Ой, почему я с тобой спорю? Если хотите прийти, я открою окно и поговорю с ним через экран. Это все, что я могу предложить.

Повесив трубку, я надела свитер. Подумала немного и натянула джинсы. Теперь я могла видеть свет фар через шторы. Я выключила лампу и подошла к окну, наблюдая, как пикап Фрэнки остановился за две двери от моей. За рулем была Иона. Фрэнки вышел из машины.

Я смотрела, как он проверяет номера комнат, пока не дошел до моей.

Я приоткрыла окно. – Привет, Фрэнки.

– Привет. Можно войти?

– Нет.

– Да ладно. Я не могу стоять здесь. Холодно.

– Я знаю, что холодно. Ты хотел поговорить, я слушаю.

– Хорошо, – сказал он раздраженно. – Я слышал про Паджи. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я тут совершенно ни при чем.

– Хорошо для тебя.

– Копы уже приходили – лейтенант Долан и его приятель.

– Стэси Олифант. Они хорошие ребята. Честные.

– Ненавижу копов. Я бы лучше поговорил с вами.

– Зачем? Я просто повернусь и задам те же вопросы, которые задавал лейтенант Долан.

– Вы хотите знать, где я был в пятницу ночью, верно? Я был в Санта-Терезе, работал в свою обычную смену. С одиннадцати до семи утра.

– Я думала, ты был здесь, с Ионой.

– Кто вам это сказал?

– Разве тебя не было с ней, когда она звонила Паджи в четверг вечером?

– Конечно, но в пятницу утром я уехал в Санта-Терезу.

– Кто-нибудь видел тебя на работе?

– Ночью я мою полы, а не развлекаю публику. Для начала, я работаю один. И во-вторых, даже если в здании кто-то был, откуда я это знаю? Так что никто меня не видел. Вы должны верить мне на слово, что я был там всю ночь.

– Ты проделал весь путь сюда, чтобы мне это сказать?

– Эй, я мог попросить ее предоставить мне алиби, что она бы запросто сделала, но я хочу играть честно.

– Хороший мальчик. Ну и что?

– Иона думает, что вы можете замолвить за меня словечко.

– Да ладно, Фрэнки, мое слово ничего не стоит.

– Эти копы к вам хорошо относятся.

– Конечно, ну и что? Я с удовольствием им все передам, но, поверь, без алиби моя поддержка не поможет.

– Но вы мне верите?

– Скажем так, ничего бы не сделало меня счастливей, чем то, что ты говоришь правду.

– Вы попробуете, ладно?

– Я позвоню лейтенанту Долану завтра. А сейчас, на твоем месте, я бы вернулась в город, пока твой куратор не поднял шум.

– Я так и сделаю. И спасибо.

– На здоровье.

Я закрыла окно и заперла на задвижку до того, как Фрэнки дошел до машины. Покачала головой. Совсем мальчишка. Крутой парень, которого я видела в первую встречу, исчез.

Что же касается его истории, я не знала, верить ему или нет.

Утром я поменяла комнату. Было слишком много людей, которые знали, где я нахожусь, и я не чувствовала себя в безопасности. Я выбрала безобидное место на втором этаже, посередине ряда комнат. Никаких автоматов со льдом или едой. Нет причины находиться здесь, если ты здесь не живешь. Я поставила машину Долана в ряду машин сбоку, так что невозможно было ассоциировать ее с моим местонахождением.

В 9.15 я позвонила Долану домой. Трубку взял Стэси. Я поделилась своим беспокойством по поводу того, что кто-то проник в мою комнату и как следует изучил мои записи. Он велел мне поменять комнату, что я уже сделала. Он сказал, что Долан пошел на прием к кардиологу. Я рассказала о доме Медоры, о записке и о ночном визите Фрэнки. Стэси велел мне быть осторожней.

– Как Долан себя чувствует?

– Хорошо. Лучше, чем я думал.

– Думаешь, вы уживетесь вместе?

– Присяжные еще обсуждают этот вопрос. Могло быть и хуже, хотя, если честно, этот парень – колоссальная зараза. Конечно, он то же самое говорит обо мне.

– Что делает вас идеальной парой. Лучшей, чем многие супружеские, которые я видела.

– Что там у вас нового?

– Я ничего не слышала после Тули-Белли вчера вечером, но я могу подъехать в отдел шерифа и поговорить с Лэсситером.

– Сделай это и перезвони. Я пытался с ним связаться, но не смог. А пока мы посмотрим, что можно выяснить о местонахождении Фрэнки в пятницу ночью.

– Передавай Долану привет. Я скучаю за вами, ребята.

– Ладно. А ты будь осторожна.

Я проехала несколько коротких кварталов до отдела шерифа. Там были только Тодд Чилтон и гражданский клерк.

– Я искала детектива Лэсситера, но вижу, что его здесь нет.

– Он в Тули-Белли. Коронер полагает, что Паджи убили монтировкой, которую не нашли. Детектив Лэсситер думает, что, возможно, она еще там.