Текст книги "«Ж» - значит жертва (ЛП)"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Семья соберется на ужин, и я не успеваю. Я хочу поставить мясо в духовку. – Ее тон смягчился. Хорошие манеры, очевидно, перевесили тот дискомфорт, который она испытывала от моего повторного появления на сцене.

Я проследовала за ней по дорожке к задним воротам, по ступенькам на крыльцо и через заднюю дверь. – В какое время Руел будет дома?

Она поставила пакеты на стол. – Думаю, скоро. Все остальные – Корнелл с женой и детьми и моя дочь должны придти к шести. Вы можете положить их туда. – она показала на сиденье у окна.

Я поставила пакеты, отодвинула пару подушек и лоскутное одеяло и уселась, без приглашения. Посмотрела на часы. – Уже почти два. Не возражаете, если я подожду?

– Я не уверена, что это хорошая идея. Руел расстроился и я не хочу ничего, что бы рассердило его опять. Вы с этим детективом должны были сказать ему правду.

– Мы говорили Корнеллу, почему мы здесь. Он мог упомянуть об этом сам. Мы говорим об убийстве.

– Тем не менее. Что вам нужно?

– Нас интересует, не пропадал ли у него брезент, в то же время, когда была украдена машина.

Она подумала и покачала головой. – Нет, насколько я помню. Он ничего не говорил. Я могу спросить его и связаться с вами позже.

– Вы ему поможете, особенно, если окажется, что «Мустанг» использовали, чтобы похитить девушку.

Эдна приложила руку к сердцу. – Вы не можете серьезно говорить, что он имеет к этому отношение.

– Это от меня не зависит.

Ее беспокойство было заразным. Мне вдруг захотелось уйти. Когда я забирала сумку, мой взгляд упал на красно– бело-синее лоскутное одеяло, аккуратно сложенное на сиденье. Оно было сделано из сшитых вместе лоскутов, чередующихся в традиционном сельском стиле. В повторяющихся рядах, идущих по диагонали, узор состоял из синих ромашек с красными серединками на белом фоне.

– Откуда это у вас?

– Это мне подарила мать Джастин, Медора, теща Корнелла. А что?

– Мне нужно с ней поговорить.

Глава 9

Я стояла на ступеньках у входа в дом Медоры Сандерс, скромной оштукатуренной коробки с небольшим навесом, прикрывающим маленькое бетонное крыльцо. Эдна одолжила мне одеяло, и я держала его, перекинув через руку. Хотя такая ткань могла продаваться по всей стране, совпадение было слишком поразительным, чтобы подумать, что это не относится к делу.

Я не смогла найти звонок, так что открыла экранную дверь и постучала в стекло. Через минуту выглянула женщина. Она была худая и неопрятная, с тусклыми зелеными глазами и с бесцветными разлетающимися волосами. Она пригладила волосы рукой с узловатыми пальцами, прежде чем немного приоткрыла дверь. – Да?

– Миссис Сандерс?

На ней были выцветшие джинсы и красный нейлоновый свитер. Я ощущала, как пары виски просачиваются через ее поры, как ядовитые отходы. Она колебалась. – Я ничего не покупаю.

Я подняла одеяло. – Я ничего не продаю. Я пришла поговорить с вами об этом.

Ее взгляд переместился. – Откуда это у вас?

– Эдна Макфи одолжила. Она сказала, что если вы это сшили, у вас должна быть информация. Можно войти?

Медора немного подумала. – Надеюсь, это не займет много времени. У меня есть другие дела.

Она открыла дверь и я шагнула прямо в маленькую тесную гостиную.

Медора закрыла дверь. Она вернулась на диван и села точно в середину, отчего подушки поднялись с обеих сторон от нее. На кофейном столике стояла пепельница, полная окурков, несколько бутылочек с лекарствами и высокий стакан с тающими кубиками льда.

– Я задремала. Я не очень хорошо себя чувствую последние пару дней. Напомните, как вас зовут?

– Я должна была представиться. Меня зовут Кинси Миллоун.

– Медора Сандерс, но, думаю, вам это известно. Откуда вы знаете Эдну? Я больше не шью одеяла, если вы хотели такое для себя.

Я сложила одеяло так, чтобы секция с ромашками оказалась сверху. – Вообще-то, меня интересует этот материал. Вы не помните, откуда он?

Она взглянула на рисунок. – Когда-то я шила одежду для моей дочери. – Она потянулась за пачкой «Кэмэла» и достала сигарету. Щелкнула зажигалкой. – Это был остаток. Так дешевле покупать. Тогда же я выбрала шесть ярдов голубой тафты, из которой хотела сшить Джастин выпускное платье. Но она настояла на готовом, так что я заставила ее заплатить. Я говорила ей: – Деньги не растут на деревьях, Джастин. – Мы должны были довольствоваться немногим, с тех пор, как ее папаша сбежал.

– Когда это случилось?

– Летом 1969, где-то около того. – Она дотянулась до одной из бутылочек и вытрясла белую таблетку, которую положила на язык. Взяла стакан и запила. – Я принимаю обезболивающее.

Виски немножко помогает кодеину. В любом случае, о чем речь?

– Я пытаюсь идентифицировать молодую девушку, которая была убита в тот же период. Когда нашли ее тело, на ней были брюки, сшитые дома, с таким же рисунком. Девушке было где-то между пятнадцатью и восемнадцатью. Это было в конце июля – начале августа 1969 года. Примерно метр шестьдесят пять, пятьдесят семь килограммов. Темные волосы, вероятно, красила в светлый цвет. Зубы торчали вперед и клык с этой стороны был искривлен. В зубах было много пломб.

Ее улыбка начала гаснуть.

– Что-нибудь из этого звучит знакомо?

Медора покосилась на меня сквозь дым, держа сигарету близко к лицу. – Много лет назад у меня жила такая девушка. Ее звали Чарис Куинн.

Я ощутила, как мое сердце стукнуло дважды от удара адреналина, который прошел через мои сосуды. Мне уже попадалось это имя, но я не помнила, где. – Что с ней случилось?

– Ничего, насколько я знаю, кроме того, что она сбежала. Однажды утром я зашла в ее комнату и увидела, что в кровати не спали, и половина ее вещей исчезла. Она приделала ноги моему лучшему чемодану тоже. Она стянула почти все, что не было приколочено гвоздями.

– Убитую девушку, о которой я говорю, нашли в Ломпоке. Вам знакомы эти места?

– Около Сан-Франциско?

– Не так далеко на север. Ближе к Санта-Терезе. Почему она жила у вас?

– Я была приемной матерью. Моя соседка просила помочь. В округе хотели, чтобы она взяла Чарис, но ее муж был болен. В любом случае, соседка сказала, что социальные службы платят почти сто восемьдесят долларов в месяц, поэтому я и согласилась.

– Как вы уживались?

– Не очень хорошо. Девчонка была дерзкая и непослушная, хотя в том возрасте Джастин была такая же.

– Как долго она жила у вас?

– Пять-шесть месяцев, я думаю. Она появилась в начале марта.

– Можете вы вспомнить дату, когда она исчезла?

Медора сделала кислое лицо. – Я же сказала, она сбежала.

– Извините. Я это и имела в виду.

– Я думаю, в июле. Меня не удивляет, что она плохо кончила. Она была без тормозов, эта девчонка. Не пропускала ни одного парня. Шлялась по ночам. Когда приходила, от нее пахло марихуаной. Я предупреждала ее, но разве она слушала?

– Что случилось с ее родителями?

– Не знаю. В глаза их не видела.

– Сколько лет было Чарис?

– Семнадцать. Столько же, сколько Джастин. Они обе были в выпускном классе. Конечно, Чарис выгнали из обычной школы и отослали в Локаби. Это школа для дебилов и уголовников.

– У вас есть другие дети?

– Нет.

– И вы жили здесь в то время?

– Я жила здесь с тех пор, как мы с Вилбуром поженились в 1951. У нас только две спальни, так что девочки должны были жить вместе. Можете себе представить, что творилось.

– Должно быть, было тяжело.

– О, у них был конфликт по любому поводу – ссоры из-за одежды и парней, круг за кругом.

– А как ваш муж? Где был он?

– Ну, он жил здесь, но половину времени его не было.

– Чем он занимался?

– Он работал в Сирсе, в отделе бытовой техники – посудомоечные машины, холодильники.

Работал по вечерам, выходным и по праздникам.

– Так что он ушел примерно в то же время, что и она?

– Кажется, да, хотя я никогда об этом не думала. – Она нахмурилась. – Вы же не говорите, что он ушел с ней?

– Если она так любила мужчин, почему и нет?

– Во-первых, ему было почти пятьдесят. И я не думаю, что его мог заинтересовать кто-то такого возраста. Он – кобель, но я не могу поверить, чтобы он опустился так низко.

– Он как-нибудь объяснил свой отъезд?

Она затянулась сигаретой.

– Нет. Однажды он ушел на работу и больше не вернулся. Он ушел раньше Чарис, теперь я вспомнила. Я помню, потому что он не увидел Джастин в выпускном платье, а это было четырнадцатого июня.

– А как насчет Чарис? Вы обратились в полицию, когда поняли, что ее нет?

– Я пошла туда в тот же день. Полиция и шериф. Я же получала на нее окружные фонды и знала, что иначе социальный работник поднимет шум.

– Но вы заполнили заявление о пропаже человека?

– Я сказала, в тот же день, хотя полицейский не выразил большой поддержки. Он выяснил, что она до этого сбегала полдюжины раз. И, как он сказал, ей все равно скоро исполнится восемнадцать и она станет самостоятельной. Он сказал мне идти домой и забыть о ней.

– Что вы и сделали.

– А что еще я могла сделать? Я думаю, социальный работник звонил матери.

– Вы думаете, она отправилась назад, к матери?

– Не знаю, и мне было не до того. После ухода Вилбора, я только и думала, как свести концы с концами. На случай, если вы захотите спросить, я никогда больше о ней не слышала. Так же, как и о нем.

– Как насчет социального работника Чариз? Как его звали?

– Не помню. Это было слишком давно.

– Еще только несколько вопросов, и я дам вам отдохнуть. Как Чарис путешествовала? Как вы думаете?

– Не на автобусе. Я знаю, потому что полиция проверяла. Наверное, поймала машину, вместе с одним из хулиганов, с которыми она болталась в Локаби.

– Вы помните их имена?

– Не могла отличить одного от другого.

– Вы слышали о машине, которую украли из мастерской Руела?

– Все слышали.

– Могла Чарис взять ее?

– Сомневаюсь. Она не водила машину. Я предлагала ей помочь получить права, но она так и не собралась. По-моему, боялась провалиться. Переживала, что будет выглядеть дурой.

– Как же она перемещалась?

– Приставала к Джастин и Корнеллу и ко всем остальным. Еще одна вещь, которая всех раздражала – она любила поживиться за чужой счет.

– Я знаю, что уже спрашивала, но может быть, вы как-нибудь постараетесь вспомнить дату, когда она ушла?

Медора покачала головой. – Я только радовалась, что ее нет. Как странно думать, что она была мертва все эти годы. Я представляла, что у нее муж и дети.

– У вас, случайно, нет фотографии?

– У меня нет, но вы можете спросить у Джастин.

– Ну, наверное, это все. Не могу сказать, как я благодарна вам за помощь.

– Если хотите мое мнение, что бы с ней ни случилось, она сама виновата.

Я шла к машине, с одеялом в руках, когда заметила подъехавший седан. Из него вышла женщина. Это должна была быть Джастин. У нее была такая же фигура, как у матери, и такие же бесцветные разлетающиеся волосы.

– Извините. Вы Джастин Макфи?

– Да?

– Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив.

– Я знаю, кто вы. Это вас надо благодарить за настроение, в котором пребывает мой свекр.

Ее манеры были странной смесью хладнокровия и возбуждения.

– Мне жаль, но этому нельзя было помочь.

Она посмотрела в сторону дома. – Что вы делаете здесь?

– Я просто поговорила с вашей мамой о Чарис.

Ее выражение было отсутствующим какое-то время, потом мелькнула искра узнавания.

– Чарис?

– Правильно. Не знаю, упоминал ли Корнелл, но мы расследуем убийство..

– Конечно, вы не о ней говорите.

– Точной идентификации еще нет, но похоже на это.

– Я не верю. Что случилось?

– Ее закололи и тело выбросили в районе Ломпока. Это было в августе 1969. Следователи шерифа работали над делом месяцами. Теперь они решили, что пора попробовать снова.

– Но что привело вас в Кворум? Она была здесь всего несколько месяцев.

– Я знаю, что это трудно понять. Когда я была у Эдны, я заметила это одеяло и поняла, что убитая была в брюках из такого же материала. Эдна сказала, что одеяло сшила ваша мама и я пришла к ней. Вы думали, что она сбежала?

– Да, конечно. Мне в голову не приходило, что бедняжка мертва. Я уверена, что Корнелл и его отец помогли бы вам, если бы знали, кто это был.

– Будем надеяться, что это правда. Сейчас мы пытаемся выяснить, что произошло между ее уходом и временем, когда было найдено ее тело.

– Когда это было?

– Третьего августа. Ваша мама сказала, что она ушла в июле, но не могла вспомнить точной даты.

– Чарис приходила и уходила, когда хотела. Брюки, о которых вы упомянули, мама сшила для меня. – Она поправила ремешок и взглянула на часы.

– Вам надо идти?

– Извините, но мы собираемся у свекров на ужин. Я заехала к маме, потому что она неважно себя чувствует.

– Как насчет завтра? Я бы хотела поговорить с вами еще раз.

– Мне нужно поговорить с Корнеллом. Он тоже сердится, потому что отец винит его во всем за машину.

– Ладно, я лучше отпущу вас. Я остановилась в «Оушен Вью». Буду благодарна, если вы позвоните после разговора с Корнеллом. Может быть, он чем-нибудь поможет, даже если вы не сможете.

– Сомневаюсь. Он знал Чарис только через меня.

– Ваша мама сказала, что Чарис тусовалась с группой хулиганов из Локаби. Вы можете спросить, не помнит ли Корнелл кого-нибудь из них.

– Ничего не обещаю, но сделаю, что смогу.

Я вернулась в мотель и позвонила доктору Спирсу. Я рассказала миссис Гэри то, что узнала от Медоры Сандерс. Она вспомнила Чарис Куинн сразу, как услышала имя. Она обещала передать информацию доктору и уверила меня, что, если у него будет время, он поищет карточку Чарис. Я от всей души поблагодарила ее. Повесив трубку, я сидела на кровати, улыбаясь от уха до уха, наконец дав себе момент, чтобы отпраздновать. Мне не терпелось рассказать все Долану.

Я вошла в больницу через главный вход и спросила, как пройти в кардиологическое отделение. Как выяснилось, Долана только что взяли на операцию. Медсестра заверила меня, что все идет хорошо, но должно пройти время, пока он попадет в послеоперационную палату. Она посоветовала позвонить ей в семь, чтобы убедиться, что он уже там.

Выходя из больницы, я почувствовала, что мое радостное возбуждение спадает. Было 4.30.

Я отправилась в мотель, зашла в комнату Долана, воспользовавшись его ключом, и забрала свою Смит-Корону. Устроившись у себя в комнате, я напечатала свои заметки, процесс, который занял лучшую часть полутора часов.

В 6.15 я открыла телефонную книгу и нашла ближайшую пиццерию. Позвонила и заказала среднюю пиццу с пепперони, с перцем халапеньо и дополнительным сыром сверху. В ожидании доставки, я дошла до автомата и купила банку диетического пепси. Поужинала, сидя на кровати, опираясь спиной на подушки, и смотря новости.

Вскоре после семи я позвонила в больницу и поговорила с дежурной в кардиологическом отделении. Она сказала, что Долан уже в палате, и я могу его навестить, если хочу. Конечно, я хотела.

В отделении было тихо, и свет приглушен. Долан лежал в отдельной палате, соединенный трубками и проводами с множеством мониторов. Его жизненные показатели светились цифрами на экране, как время и температура перед входом в банк.

Долан не спал, и к нему вернулась жизнь. Он выглядел усталым, но не полумертвым.

– Эй, лейтенант, ты выглядишь прекрасно. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Уже почти человек.

Я услышала голос за спиной и, повернувшись, увидела в дверях медсестру.

– Извините за беспокойство, но там человек, который заявляет, что он ваш родственник.

Лицо Долана стало озадаченным.

Я сказала – Это должен быть твой брат, Стэси. Когда я позвонила и рассказала ему о твоем сердечном приступе, он собирался прыгнуть в машину и приехать сюда.

– А вы его дочь, – сказала медсестра, указав на Долана подбородком.

– Угу.

Она погрозила пальцем. – Только один раз и ненадолго. Я буду смотреть на часы.

– Спасибо, сестричка, – благочестиво сказал Долан.

Через минуту в дверях появился Стэси.

– Я думал, ты продал свою машину, – сказал Долан.

– Взял напрокат – выпендрежный маленький форд, на котором я гнал, как летучая мышь из ада. Удивляюсь, как меня не оштрафовали.

– Особенно, когда ты ездишь без прав.

Поскольку визит был ограничен, мы решили сразу перейти к делу Джейн Доу.

– Кажется, у меня есть ниточка к ней, – и я рассказала им об одеяле с лоскутами в ромашку, которое привело меня к Медоре Сандерс.

– Как сказала Медора, девочку звали Чарис Куинн. Она, очевидно, была под опекой государства и помещена в приемную семью. Обе, и Медора и ее дочь, сказали, что от нее были одни неприятности: нечестная, неразборчивая в связях, грубая и дерзкая. Согласно Медоре, девушка прожила с ними пять месяцев, или около того, и скрылась, не сказав ни слова. Это было летом 69. Я должна еще упомянуть, что Вилбур Сандерс, муж Медоры, исчез примерно в то же время. Будем надеяться, что доктор Спирс подтвердит идентификацию, когда найдет ее старую карточку.

– Ты знаешь дату, когда девушка ушла?

– Время достаточно близко, или так кажется. Я надеюсь еще поговорить с Джастин, может, она вспомнит. Она замужем за сыном Руела.

– Парень из мастерской? – спросил Стэси.

– Да, он.

Стэси прищурился. – И эта беглянка – ты уверна, что ее звали Чарис Куинн?

– Уверена. А что?

– А то, что о ней упоминается в одном из старых рапортов. Ее мать позвонила в здешний отдел шерифа, где-то через неделю после начала расследования. Она услышала, что ее дочь объявили пропавшей, и хотела, чтобы мы знали, что она жива и здорова.

– Я знала, что видела это имя, но не могла вспомнить, где.

Долан сказал – Ну, значит, она не может быть Джейн Доу, если только не воскресла из мертвых. Ты говоришь, она звонила через неделю после того, как нашли тело.

– Звонившая сказала, что она мать Куинн. Это мог быть кто-то другой, – сказал Стэси.

– Давайте посмотрим, что скажет дантист. Если данные совпадут, мы будем знать, что убитая – Куинн, а звонок – фальшивый.

– Как насчет «Мустанга»? – спросил Долан.

Стэси улыбнулся, подняв три пальца. – В багажнике нашли три светлых волоса. Характеристики похожи на волосы Джейн Доу. Не окончательно, конечно, но подтверждает теорию, что ее перевозили в «Мустанге». Кто-то постарался протереть машину, но специалисты нашли несколько отпечатков, в том числе частичный отпечаток ладони на домкрате. Парень, наверное, передвинул его, когда очищал место в багажнике.

Я спросила – А пятна? Это была кровь?

– Мы послали коврик в лабораторию в Колгейте, но результаты придется ждать несколько недель. Нам повезло, что теперь есть технологии, которых не было тогда.

– Еще один вопрос – совпадут ли пятна из багажника с пятнами на брезенте. Она могла бороться за свою жизнь.

В голосе Стэси звучало сомнение. – Возможно, но не забудь, что у нее были связаны руки, и в рапорте коронера не упоминается о ранах, которые могли быть получены при самозащите.

Я подняла руку. – Может один из вас спросить Руела о брезенте? Я хочу знать, принадлежал ли он ему.

– Я за него возьмусь – пообещал Стэси.

– Не вижу связи, – сказал Долан.

– Может быть, убийца – дальнобойщик. Они иногда используют брезент, чтобы прикрыть груз. – Я остановилась. – О-о. Меня вдруг осенило.

– Что?

– Если окажется, что убитая – это Чарис, и тело перевезли в «Мустанге», тогда ваша теория насчет Фрэнки Миракла летит к черту.

Долан нахмурился. – С чего ты взяла?

– Мы знаем, что Фрэнки украл шевроле Кэти Ли. Так как он мог ехать сразу на двух машинах, одна из Кворума, одна из Венис, и обе прибыли в Ломпок одновременно?

– Он мог сделать две ходки.

– О, я тебя прошу… Что он – убил Чарис, доехал на «Мустанге» до Ломпока, выбросил тело, бросил машину, а потом добирался автостопом до Венис, чтобы убить кого-то еще?

– Значит у него был сообщник, – сказал Долан.

– Для чего? Между двумя убийствами нет никакой связи.

В дверях медсестра кашлянула и показала на часы.

– Мы уже уходим, – сказал Стэси, вставая со стула.

Стэси проехал за мной до мотеля. Я проводила его до комнаты Долана и вручила ключ.

Было 9.25, и я была готова сказать спокойной ночи, полагая, что он устал и хочет завалиться спать.

– Не так быстро. Я сразу заехал в больницу после нескольких часов езды. Я еще не обедал.

Это был Арбис, на главной улице? Я никогда не ел Арби– Кью. Теперь, когда ты вовлекла меня в мир фаст-фуда, мне нужно догонять.

Я села рядом со Стэси, наблюдая, как он осиливает Арби-Кью, жареную картошку и сэндвич с ростбифом. Кажется, он прибавил в весе, с тех пор, как я его видела несколько дней назад.

– Вы часто это делаете?

– Пару раз в день. Я нашел компанию, которая доставляет фаст-фуд на дом. Боже, это прекрасно. Я себя чувствую, как новый человек.

– Счастлива была помочь. Лично я никогда не думала, что фаст-фуд может быть таким жизнеутверждающим.

Стэси вытер рот салфеткой. – Забыл рассказать Кону. Мне звонил куратор Фрэнки. Он говорит, что Фрэнки нарушил режим. Кажется, он без разрешения покинул округ.

– Когда это было?

– Вчера.

– Меня это удивляет. Послушать Фрэнки, он хорошо усвоил все правила. Интересно, что его заставило?

– Может быть, ваш визит. Что у нас на завтра?

– Давайте поговорим с Руелом. Одеяло Эдны еще у меня. Мы можем спросить его про брезент, когда я буду отдавать его.

Стэси наклонился вперед. – Кинси, мы – копы. Нам не нужны поводы и оправдания. Это они должны перед нами оправдываться..

– Вы правы, – робко ответила я.

Когда мы снова подъехали к мотелю, было 10.15, и мы распрощались.