Текст книги "Много разных кораблей"
Автор книги: Святослав Сахарнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
КАК ДОСТАЛИ ЯКОРЬ
В этих рассказах уже нет морских животных. Это рассказы о людях. В них есть война, приключения, пароходы и подъёмные краны. И всё-таки это рассказы не о войне, не о приключениях, не о пароходах и подъёмных кранах. Это рассказы о том, как работает человек.
Мартышкина бухта
Белые [2]2
Б е л ы е – войска, которые воевали против молодой Советской республики в 1918-1920 годах. Им помогали интервенты – французы, греки, англичан и др.
[Закрыть]отступали.
Они бежали.
Они оставляли город. Маленький городок на берегу Мартыновой бухты.
Их генерал – в папахе, шашка между колен – сидел в кабинете хозяина завода.
Хозяин нервно ходил перед ним из угла в угол.
– Вы подумайте, – говорил он, – сломаться в такой момент! Ведь был отличный буксир! А на заводе – ни рабочего. Разбежались! Не хотят...
– Замолчите! – прервал его генерал. – Мне нет дела до того, что хотят ваши рабочие. Буксир к утру должен быть готов. Ведь там пустяки – какой-то котёл. У вас есть мастер по котлам?
Хозяин замялся.
– Н-не знаю. Выписал я одного. Из Мариуполя. Знаменитый спец. Но тоже – приехал, а на завод не идёт... Чего они ждут?
– Красных. Красные завтра будут здесь. Берите моих солдат – греков, французов, русских, каких хотите, – тащите на завод рабочих и этого мастера... Боже, что за время!..
Поздно ночью в дверь домика, где, остановился приезжий мастер, кто-то грохнул прикладом – бах!
Выглянул мастер – у забора два солдата и офицер. Чёрный, горбоносый. Как жук. Сразу видно – иностранец.
– Собирайся, пойдёшь на завод, на Мартышкину бухту,– сказал, коверкая слова, офицер. – Срочная работа есть.
«Откуда они про меня узнали?» – подумал мастер. А вслух сказал:
– Нечего мне там делать„
– Чего или нечего, не тебе лучше знать. Марш шагом!
Привели мастера на завод.
А там уже полно рабочих. Кучками стоят... Никто не работает.
На причале у буксира – генерал в белых перчатках. Рядом – хозяин.
Подвели к ним мастера.
– А-а, явился! – говорит хозяин.– Как раз к хорошей работе поспел. Видишь – испортился котёл. К утру надо починить. Гляди – не осрамись!
Промолчал мастер.
– Чего молчишь? Будешь работать?
– Не буду.
Как вспылит генерал.
– Взять его! – кричит. – Под стражу. К стенке, если через час не одумается!
Покраснел как клоп. Перчатку – с руки, пополам её – и куски в воду.
Уволокли солдаты мастера. Заперли в сарай.
То и дело подходят: «Ну как?» – спрашивают.
Сидит мастер, голову руками обхватил. Жуткое дело. Сейчас к стенке поставят.
Часу не прошло, вдруг говорит мастер тихим голосом:
– Передайте генералу – согласен.
Вот тебе и не буду! Привели его снова на буксир.
Начал мастер возиться около котла. Тут, там молотком постучал. Трубки сменил. В приборе, что показывает давление пара. поковырялся.
– Готово, – говорит, – Поднимайте пары. Полчаса – и всё в порядке.
Какие полчаса?
Разожгли котёл. Загудел он.
Пар в машину рвётся. На приборе стрелка у красной черты дрожит.
А в городе уже стреляют. Красная артиллерия до бухты достает. По причалу так и кроет.
Бросились белые на буксир.
Запустили машину. Подняли флаг. Отошли от берега.
Генерал с хозяином – на мостике. Рядом горбоносый офицер. Показывает берегу кулак.
– У-у, шайтан, Мартышкина бухта! – кричит.
Стоит мастер на причале. Остальные рабочие – поодаль от него, кучкой. Исподлобья смотрят.
Вышел буксир на середину бухты. Повернул в открытое море.
– Ушли, гадюки! – говорит в сердцах один из рабочих.– Здорово получилось! Зря мы котёл портили!
Сказал и поглядел на мастера.
Ничего тот ему не ответил. Смотрит вслед буксиру. Губы сжал. Будто чего-то ждёт.
В ту же минуту буксир дёрнулся, раскололся пополам, и в воздух взлетело белое облако пара – бум!
Когда пар рассеялся, в бухте плавали только несколько досок да обрывки белого флага.
Это взорвался котёл, проработав на врага ровно полчаса. Столько, сколько обещал мастер.
Человек из тайгиДремучая сибирская тайга. Скрипят в ней могучие кедры. Чавкает под ногами мох. Разные ходят по тайге звери. Разные люди: охотники, изыскатели, учёные. Хорошие люди...
А бывает и так.
Стоял на берегу моря, в тайге, посёлок. Вышел однажды из тайги человек. Оборванный, чёрный. Зарос – лица не видно. Один нос торчит.
Сбежался народ.
– Кто такой? Откуда?
Человек отдышался, говорит:
– Из города. Столяр. На охоту пошёл – заблудился. Две недели плутал...
Милиционер Костя спрашивает:
– А ружьё где?
– Потерял. И ружьё, и сумку. Всё тамосталось.
– Документы есть?
– Есть. Попорчены малость.
Посмотрел Костя документы. Правильно. Столяр. Из города.
Тут поселковый сторож Михеич откуда-то вывернулся.
– Да как, – говорит, – тебе, Костя, не стыдно. Вон, – говорит,– его документы: человек еле на ногах держится.
Идём, гражданин хороший, ко мне. Отдохнёшь. Аккурат через неделю пароход будет. Домой и отправим.
Хмыкнул Костя, но отошёл.
Стал таёжный человек у Михеича жить.
Помылся. Постригся. Как все люди стал. Только молчаливый – ужас.
Ходит – молчит. За столом – молчит. На берег пароход смотреть выйдет – молчит.
Одни глаза из-под лохматых бровей светятся.
Взад-вперёд ходит, места себе не найдёт.
«Без дела томится! – решил Михеич. – Надо помочь».
Вечером гость вернулся с реки – Михеич говорит:
– Выручи. Ребятишкам соседским этажерку для книг надо. Мне недосуг. Может, возьмёшься? Инструмент в углу.
Ничего не сказал гость. В угол ткнулся, доски со двора принёс и пошёл стругать.
Два дня возился.
На третий день утром в окошко к милиционеру Косте кто-то – стук!
Под окном Михеич.
– Чего тебе?
На Михеиче лица нет.
– Кажись, – говорит, – я, Костя, промашку дал. Нехорошее дело. Человек-то – у меня – врёт! Сделал этажерку.Посмотрел я – никакой он не столяр. Обманул, вражий сын...
– Ага! – говорит Костя.– Эх, ты, а ещё сторож! я про твоего жильца в город телеграмму дал. Вот-вот ответ будет. Ну, да раз так – пошли. Пистолет только возьму.
Задержали таёжного гостя.
И телеграмма пришла.
Верно – никакой он не столяр. Жулик. Сбежал из тюрьмы. И документы украл.
Человек соврал. А первая же вещь, сделанная его руками, сказала правду.
Самый лучший пароходТимкин отец был матросом.
Как-то Тимка спросил:
– Пап, ты на каком пароходе сейчас плаваешь?
Отец засмеялся:
– На самом лучшем. Наш пароход самый большой, самый быстрый, с белой трубой и золочёной сиреной. Гудит – хоть уши затыкай: ту-уу-мб!.. Хочешь, приходи смотреть!
На другой день Тимка отправился в порт. Самый лучший из кораблей он увидал сразу. Он стоял неподалёку – огромный, с белой трубой, двуногими мачтами и золотой сиреной. На носу прямыми буквами было написано: «ПЯТИЛЕТКА».
На причале кучами лежали серые ушастые мешки. Три резиновые дорожки – транспортёры – бежали по роликам с берега на «Пятилетку».
Грузчики хватали мешки и бросали их на транспортёры. Мешки ползли вверх по дорожкам, выше, выше и – кувырк! – летели в пароходное пузо – трюм.
Из широченной пароходной трубы клубами валил серый дым. Один клуб опустился к земле и накрыл Тимку. «Апчхи!»
Тимка подошёл к транспортёру.
– Дяденька, а куда эти мешки? – спросил он.
– В Индию! – буркнул грузчик. – Не мешай – отходить сейчас будет.
Индию Тимка знал. Оттуда привозят слонов и кинокартины. Но отец в Индию не собирался. Как же так?
Озадаченный Тимка сел в сторонке.
Погрузку закончили.
Заработали машины: бух-бу! бух-бу! Между «Пятилеткой» и причалом появилась полоска воды.
– Папа! – крикнул в отчаянии Тимка.
Подул ветер и развернул на мачте красный флаг.
Но тут случилось неожиданное. Ветер дунул изо всех сил. Он налетел на пароход и с размаху упёрся в его широкий, как парус, борт. Пароход качнулся и навалился на причал. Заскрипело железо.
Тимка сжался от страха. «Сейчас треснет!» – подумал он.
Машины «Пятилетки» замолчали, но она продолжала ползти вдоль причала, растирая в пыль края бетонных плит.
И вдруг из-за поворота гавани появился маленький чёрный пароходик с тонкой закопчённой трубой. На носу его стоял матрос в серой куртке.
Пароходик подбежал к «Пятилетке», развернулся под самым её носом и, упираясь в высокий борт, начал отталкивать «Пятилетку» от берега.
Выл ветер. Но пароходик не сдавался. Дрожа от натуги, он медленно поворачивал огромный корабль.
Матрос в серой куртке изловчился и бросил на его палубу толстый тяжёлый канат.
Тогда пароходик стал впереди «Пятилетки» и, натянув канат, потащил её из порта.
Он шёл мимо других кораблей, и дым из их труб садился на его закопчённые, усталые бока.
В море «Пятилетка» отцепила канат, заревела басом: «Благодарю-у-у!» и ушла.
Пароходик, тоненько, по-мальчишечьи, свистнув, повернул назад.
Когда он подошёл к причалу, Тимка ахнул: на носу пароходика стоял в серой куртке его отец...
Как достали якорь
На причале Владивостокского порта стоял лейтенант и ждал посадки на теплоход. Лейтенант был совсем молодой. Он только что кончил училище и ехал к себе в часть.
Порт гудел.
«Иду-у-у!» – предупреждал здоровенный пароходище, влезая в гавань.
«Пить! Пить!» – свистел катер-водолей, предлагая судам пресную воду.
«Гру-у…» – поднимал рукастый кран бадью с углем.
«…жжу!» – высыпал её в трюм.
Задрав голову, лейтенант смотрел, что делается на пароходе.
– Торопятся! – признёс позади него голос.
Лейтенант обернулся. Позади него сидела на узлах полная женщина.
– Землетрясение там, – сказала женщина. – Целый остров, говорят, затопило. Хлеб, лекарства везут.
Лейтенант кивнул и снова стал смотреть на пароход.
На пароходе меняли якорь. Новый якорь лежал на причале, чёрный и блестящий.
Подошёл по рельсам кран, зацепил якорь крюком и понёс его над причалом, над водой, к пароходу. Вдруг якорь сорвался и – бултых! – ухнул в воду.
Все на причале зашумели.
–Неужто задержится? – забеспокоилась женщина.
Несколько портовых рабочих пригнали две лодки и стали шарить по дну баграми.
Потом пришёл катер и с него спустился под воду водолаз в медном шлеме и тяжёлых свинцовых башмаках.
В том месте, где опустился водолаз, сразу забурлила вода: водолаз пускал пузыри и медленно шёл по дну.
– Лёгкого надо, лёгкого! – закричали портовые рабочие.
– Это какого лёгкого? – спросила женщина.
– Мм... лёгкого! – сказал лейтенант. И тут он увидел, что в воде прямо на него плывёт огромная лягушка. Мелкие рыбёшки, как брызги, разлетались от неё в стороны.
Лягушка подплыла к причалу, высунула голову из воды и посмотрела на лейтенанта. Тогда лейтенант понял, что это обыкновенный человек. Только на ногах у него ласты, а на лице резиновая маска с очками. Изо рта к баллончику на спине тянулись две трубки.
– Что случилось? – спросил человек-лягушка, сдвинув на лоб маску.
Рабочие наперебой стали объяснять ему, где упал якорь.
Человек снова надел маску и нырнул.
Это был подводный пловец, а не пешеход. Он двигался раз в пять быстрее первого водолаза. Тенью прошёл вдоль причала, нырнул в две-три ямины и, всплыв, замахал руками.
–Якорь!
Крановщик опустил на дно крюк, оба водолаза зацепили им якорь, и тот, роняя на причал капли воды и грязи, снова поплыл в воздухе к пароходу.
Там якорь приклепали к тяжёлой цепи. Пароход взревел, закрутил винтами воду и ушёл в море.
– Выходит, лёгкий-то – второй водолаз! – сказала женщина.
Лейтенант кивнул. Он был танкистом и ему не обязательно было разбираться в водолазах. Но лейтенант должен знать всё.
Два радистаСлужили на Охотском море два радиста. Один – на рыбачьем судне «Волна», второй – на грузовом пароходе «Пугачёв».
Рано утром садился радист «Пугачёва» за чёрный металлический ящик с блестящими ручками – радиостанцию, включал её и начинал передачу. Он нажимал пальцами то сильнее, то слабее на медный рычажок – радиоключ, и в воздух летели то короткие, то длинные гудочки – точки и тире:
«Пии-пи-пии-пи-пи!»
И бывало, что радист «Волны» в это время надевал наушники, слышал сигналы и, привычно складывая их в буквы и слова, читал:
– «П-е-р-е-д-а-ю д-л-я в-а-с п-о-г-о-д-у…»
Потому что именно так радисты всего мира разговаривают друг с другом.
– Куда идёте?
– На Камчатку.
– А мы на Сахалин.
Вот и весь разговор.
Но однажды случилась беда. Рыбачье судно наскочило в тумане на камни, пробило дно и стало тонуть.
Матросы «Волны» бросились к насосам, но холодная вода всё равно заполняла судно.
– Не успеваем откачивать воду, – сказал капитан. – Надо звать помощь.
А радист был уже в своей рубке. «Пи-пи-пи-пии-пии-пии-пи-пи-пи…» – летели в воздух тревожные сигналы. Но на этот раз они были слабые-слабые. потому что в электрические батареи, от которых работает станция, уже попала вода.
Никто не отвечал радисту.
Волны бормотали уже у самой палубы.
– Видно, помощь не вызвать! – сказал капитан.
И вдруг радист услышал в наушниках знакомые сигналы. Это отвечал «Пугачёв». Никто на всём море не смог разобрать слабых сигналов «Волны», а радист «Пугачёва» разобрал. И тогда он стал повторять их, работая на своей сильной станции:
«Пи-пи-пи... Всем! Всем! Всем!»
Теперь по всему морю, на всех кораблях слышали громкие и ясные, звучавшие как команда, сигналы:
– На помощь судну!
Четыре парохода, три катера, два гидросамолёта свернули с пути и направились к «Волне».
«Пугачёв» тоже спешил. Он обогнал другие корабли и пришёл к месту аварии.
«Волны» уже не было видно. Над водой торчали только её мачты, на которых гроздьями висели люди.
Рыбаков сняли. Когда они собрались на палубе парохода, радист «Пугачёва» спросил:
– А кто же из вас радист? Наконец-то мы встретились!
– Нет, – ответили рыбаки, – его уже забрал гидросамолёт. Последний час он работал по пояс в воде... Тут от него письмо. Не вам ли?
И один из рыбаков протянул сложенный вдвое листок бумаги. На листке было торопливо нацарапано: «Моему лучшему другу...»
И никакой фамилии. Потому что у радистов всего мира вместо фамилий короткие позывные сигналы: «Пии-пии...пии-пип!»
ЗЛОЙ УЗЕЛ
А эти рассказы написаны как лесенка. На первой ступеньке – маленький смелый поступок, на последней – самый настоящий подвиг. Это рассказы о храбрости.
Девочка и рыба
Шёл пароход из Америки домой, в Ленинград.
Шёл и, встречаясь с кораблями, гудел в блестящую медную сирену:
– У-у-у-у-у!
В каюте, что под самым капитанским мостиком, ехала с отцом и матерью девочка. Звали её Нюся.
Выйдет, бывало, на палубу, а палуба качается: вверх-вниз, вверх-вниз… Схватит девочка папу и маму за руки и ходит с ними.
А чуть останется одна – прижмётся к стенке и ни с места.
Отец позовёт:
– Нюся, смотри, какие дельфины прыгают! Иди сюда!
А она:
– Я здесь постою.
Мать скажет:
– Нюся, какие чайки летают! Иди их хлебом кормить!
А она:
– Мне и тут хорошо.
Боится одна шаг шагнуть. Ну что с такой трусихой делать?
Посередине океана – целое море водорослей. Бурые, зелёные, лохматые. Вытащили матросы здоровенную охапку их. Тряхнули, оттуда на палубу – брык! – рыба.
До чего безобразная: бурая, зелёная, в лохмотьях. Голова большая, курносая. Плавники – как маленькие кривые ручки.
Налили матросы в ведро воды и пустили туда рыбу.
Голова у неё тяжеленная, перетянула – тык рыба носом в дно! Ручками-плавниками толкнулась, подпрыгнула. Не удержалась – кувырк через голову! – и опять на дно.
Матросы закричали:
– Рыба-клоун, рыба-клоун!
Пассажиры ахают:
– Вот так рыба!
А капитан слез с мостика и говорит:
– Эта рыба, и верно, клоуном называется. Живёт она в водорослях. Запутается и плавает с ними: сама-то плавать почти не умеет. Вот и держится, чтобы не перевернуться. Посмотрели? Давайте выпускать.
Нюся как закричит:
– Я не посмотрела! Принесите сюда.
Капитан оглянулся:
– А! Это та девочка, которая боится отпустить папы-мамины руки? Понимаю: если она их выпустит, то перевернётся вниз головой, как эта рыба.
Нюся обиделась и говорит:
– А вот и не перевернусь.
И выпустила руки.
Все засмеялись, а матрос взял ведро и пошёл тихонько к борту.
Нюся за ним. Показал матрос рыбу и – ш-ш-ш ух! – её с водой за борт.
Стоит Нюся у перил, на море смотрит. В воде дельфины прыгают, над водой чайки летают.
Шагать-то по палубе совсем не страшно! Видно, все её страхи вслед за рыбой-клоуном в море попрыгали.
Захлопала Нюся в ладоши и побежала по пароходу. Одна.
Санька
Декабрь на дворе, но в Приморье снега ещё нет..
Берега стоят жёлтые, осенние. В мёрзлой траве – охапками чёрный осиновый лист.
На воде уже лёд – забереги. Будто кто-то зелёной лентой обвёл синюю бухту.
Над рыбацкими бараками хвостиками дымки.
Собрались на улице ребята. Двое с ломами, один с лопатой, четверо налегке. Самый рослый из них – Сергей, самый маленький – Санька.
– А у Андрюхи, – говорит Санька, с опаской оглядываясь по сторонам,– три собаки новые! Поймал где-то... В воскресенье опять шкуры на базар потащит.
Ребята мрачнеют. Сторож Андрюха – живодёр и пьяница, ловит собак, убивает их и продаёт шкуры.
– Пошли выпустим?
– А лёд колоть?
– После. Айда!
У Сергея это получается так решительно, что все соглашаются.
Спрятав ломы и лопату в канаве, ребята пробираются огородами к Андрюхиному сараю. Собаки, учуя их, рычат и кидаются на дверь.
Сергей поднимает с земли камень и с размаху бьёт по засову.
Дверь с громом распахивается настежь, Сергей летит на землю, собаки с лаем – через него.
В ту же минуту из двери соседнего барака выскакивает Андрюха. Он в сером ватнике, без шапки; красное лицо всё в рыжей щетине.
– Держи, прибью! – орёт он.
Ребята бросаются врассыпную. Сергея как ветром поднимает с земли. Он перелетает через канавы, петляет между грядками. За ним зайцем скачет Санька.
Мало-помалу Андрюха отстаёт.
Только собравшись у причала, ребята приходят в себя.
– Ох и напугал!
– А как ты по засову – бах! ..
Впрочем, надо работать. Приносят ломы и начинают окалывать у причала лёд.
В этом году у школы свой причал и своя моторная лодка. Если не окалывать лёд, весной он свернёт столбы„
Вдруг Сергей поднимает руку:
– Стойте, а что это там такое?
– Где?
– Левее клуба!
За клубом, и верно, на льду чёрное пятно.
– Нерпа – тюлень! Заходи от воды, поймаем!
Заметив людей, нерпа движется к воде. Ребята бросаются наперерез.
Нерпа ковыляет на кривых ластах, вертя всем телом и вытягивая голову.
Она не успевает добраться до воды, как мальчишки перерезают ей путь.
Они с шумом наступают. Маленький Санька орёт громче всех:
– А-а-а! Давай, давай!
Нерпа, спотыкаясь и стуча по льду плоским хвостом, уходит от ребят. Её усатая собачья морда то поднимается, то падает. Чёрные бусины глаз налились кровью.
Санька оглядывается. От посёлка к ним по льду бежит человек.
На минуту кольцо ребят разрывается, и нерпа бросается в разрыв. До воды ей остаётся шага три.
– Уйдёт!
Санька срывает с себя пальто и, держа его на весу, прыгает нерпе на спину.
Ударом хвоста она сбрасывает его, но запутывается головой в подкладке.
Санька лягушкой отталкивается ото льда и плюхается снова на нерпу.
– Зубами хватит!
Шесть человек кучей наваливаются на Саньку.
Придавленная нерпа перестаёт биться.
– А ну, пусти! – раздаётся голос.
Ребята так и замирают: к ним подбегает Андрюха. В руках у него колотушка – дубовая палка, которой добивают крупную рыбу.
– Шкура-то, шкура,– захлёбывается он от радости.– А ну, прочь!
Ребята по одному слезают с нерпы и отходят в сторону.
– Вставай, примёрзнешь! – говорит, обращаясь к Саньке, Андрюха.
Санька медленно поднимается и стягивает с нерпы пальто.
Прижимаясь ко льду, как побитая собака, она сразу же тянется к воде.
Андрюха заносит двумя руками палку над головой.
– Не тронь! – вдруг говорит Санька и, шагнув, загораживает собой нерпу. – Отойди!
Андрюха не сразу понимает, в чём дело.
– Ты что? – глухо сипит он. Лицо его дочерна наливается кровью. Он пробует отшвырнуть Саньку, но тот упирается изо всех сил.
Тем временем нерпа уже подползла к краю льда. Она свешивается головой вниз и без всплеска уходит под воду.
Андрюха со злостью размахивается, намереваясь ударить мальчишку... но поздно. Ребята уже сгрудились вокруг Саньки, и перед сторожем стоит живая стена. Сергей ловит Андрюху на лету за руку.
Андрюха вырывает её. Он зло сплёвывает и, волоча колотушку по льду, медленно бредёт обратно к берегу.
Сергей тяжело переводит дыхание.
– Надень, замёрзнешь! – тихо говорит он, обращаясь к Саньке, и набрасывает на его плечи пальто, всё в инее.– Пошли, что ли?
Ребята направляются назад, к причалу.
Испытание
Пошли однажды матросы с крейсера купаться.
День хороший – солнечный. Шагают матросы по дороге. Трое впереди, четвёртый – Сёмчик – сзади.
Кончилась дорога. Вот и тропинка к морю. Скалы. Вода.
– А ну, Сёмчик, покажи, как у вас на Волге ныряют!
Сёмчик всего неделю на крейсере. Разделся, с камня– ногами вперёд – бултых! Вынырнул, воздух ртом ловит солёной воды с полведра хватил!
– Эх, ты, карась! Смотри, как нужно!
Залезли матросы на скалу, пошептались о чём-то и щучкой один за другим – прыг, прыг, прыг!
Только вода закипела.
Разошлись по воде круги, погасли. Минута, вторая... Нет матросов. Пропали все трое.
Сидит Сёмчик, глаза вытаращил, от волнения, как гусь, весь пупырышками покрылся.
«Куда же они делись?»
Тут вода раздвинулась и из воды полезла голова: здоровенная – целый пароход, – горбатая, с маленькими глазками.
– Батюшки! – ахнул Сёмчик. Вскочил – и бежать. Шагов двадцать отбежал – остановился.
А как же товарищи?
На том месте, где была голова, уже чёрная спина плавником воду режет. Р-раз – и исчезла.
Идёт Сёмчик назад к воде, ноги подкашиваются. Сел на камень, обхватил руками голову.
– Захлебнулись ребята... Надо вытаскивать! .. А там этакое страшилище.
Делать нечего – надо лезть. Спустил одну ногу в воду. Спустил вторую.
Только влез по пузо, слышит – позади камешек щёлкнул. Оглянулся – матросы! Все трое из-за скалы выходят.
Обрадовался Сёмчик. Кинулся к ним.
– Как же это вы, – спрашивает, – со дна вылезли?
– С какого дна? – отвечают. – Мы за скалой были. По-смотреть на тебя хотели: полезешь спасать или нет. Испугался?
– Ага, – говорит Сёмчик. – Здорово испугался. Тут без вас такое приплыло. Чёрное и переворачивается!
– А-а, – говорят матросы, – это кит играл. Полезли?
Полезли на скалу. И Сёмчик за ними.
Срывается, а лезет. Ведь неизвестно ещё, какой из него моряк получится
