Текст книги "Дороже жизни (СИ)"

Автор книги: Светлана Дениженко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 22

Небо в белоснежном кружеве облаков встречало новый день. День, в котором впервые за долгое время для Кружельникова Вячеслава Игоревича появился смысл существования. Старик стоял во дворе и размышлял о жизни.

Когда-то давно, он был почти счастливым человеком, даже нет, не так. Он был по-настоящему счастлив. И каждый день приносил с собой ощущение чуда. Вячеслав видел своего сына, держал на руках, помогал ему узнавать окружающий мир. Радовался удачам и страдал от поражений своего маленького ангела. А потом…, потом – все изменилось. И сейчас Кружельников-старший вряд ли мог точно назвать момент, когда его жизнь превратилась в бесконечную тянучку унылых дней. Должно быть это случилось, когда его Юленька уехала в новую жизнь с другим мужчиной, оставив на руках Вячеслава годовалого сынишку. Или, возможно, когда он сам отказался от общения с единственным горячо любимым сыном.

Вячеслав Игоревич всегда хотел защитить Егора от беды, всегда стремился оградить его от боли, но ненароком сам обрек сына на страдания. Сам же и причинил ему боль, а гордость не позволила признать свою ошибку.

Стрижи кружили в небе и с громким криком летали ниже высокой травы, выхватывая из нее потревоженную мошкару. Васька – черно с белым – кот сидел среди цветов, словно и сам являлся полевым растением. Он крутил головой, наблюдая за стрижиным полетом, время от времени выпрыгивая вслед за проносившимися мимо пичугами.

– Вот шельма! – погрозил ему беззлобно Кружельников, отвлекаясь на миг от своих печальных мыслей.

Что с кота можно взять? Им руководит природа…, возможно, та же, что сидит и в человеке. Вот только люди могут ей не подчиниться, а следовать правилам, законам… Хорошо ли это? Правильно?

Вячеслав Игоревич теперь не мог ответить. Он сломал что-то, какой-то инструмент души сына. Но ведь хотел и стремился жить так, чтобы и перед людьми не было стыдно, и перед собственной совестью не было больно.

Когда-то рассказывал сыну притчу-сказку, но, похоже, что сам запутался в том, что есть хорошо, а что есть плохо.

Сейчас ему припомнились те, простые, забытые в суете дней истины.

"Солнышко светит на всех: на хороших и плохих. Вот только – кто плох, а кто хорош? Сложно определить. Нельзя судить лису за то, что ее лисята просят зайчатины, а зайца хвалить за то, что он питается корой дерева, ведь дереву тоже несладко от заячьего обеда.

Вот и приходится солнышку обогревать всех и каждого.

Порой ему бедному хочется отвернуться и не смотреть на то, что происходит на земле, а нельзя. Отвернешься, а вдруг кто-то без тепла замерзнет, погибнет, останется сиротой.

Солнышко светит и греет, и приносит счастье. Горемыке в солнечный день становиться легче, беды кажутся не такими большими. У того, кто грустит – поднимается настроение, у веселого – счастья становиться больше.

Работает солнышко на радость лесному миру. Дарит свое тепло, высушивает слезы. Пока оно светит – есть надежда на хорошее, лучшее, замечательное, чудесное. Просыпается солнышко – рождается новый день, а с ним и новые заботы. Порой они приятные, а порой – наоборот. Но это не так важно. Важна сама жизнь, жизнь со всеми ее важными и неважными моментами, с болью и радостью, с любовью и ненавистью, злобой и добротой, уродством и красотой…

Так много противоречивого и непохожего уживается рядом, в самой жизни. В солнечном дне недостатки становятся менее заметными, уродство становится необычным воплощением красоты. Огромный пень вдруг напомнит медведя с бочкой меда и приведет всех в веселое расположение духа. Но стоит набежать тучке и на миг, один лишь короткий миг закрыть собой солнышко, как этот же пень превращается в ужасное чудище – готовое съесть первого, кто пройдет мимо.

Пока светит солнце, есть надежда, что уродливость будет скрываться, показывая лишь лучшие стороны своего господина…"

Вячеслав Игоревич учил других не совершать ошибки, не замечая, что своя-то жизнь пролетает мимо с бешеной скоростью и совсем не так, как хочется.

Совсем не так.

Сын вырос вдалеке от отца и теперь не считает его родным и если бы не Машутка, отогревшая сердце старика, то Кружельников-старший никогда бы не узнал, что такое счастье. Настоящее счастье прожившего свой век старика.

Он ведь и амулет тот разделил на части и раздал ребятишкам не во зло, во благо. Игрушка появилась непростая, но зла в ней больше не было. Он это знал. Сторож и не предполагал, что сын захочет вернуться в прошлое…

Зачем? – сколько раз себе задавал в последние дни Вячеслав Игоревич этот вопрос, можно и со счета сбиться, но ответа так и не находилось.

Связаться с Александром ментальным путем тоже отчего-то не выходило. Ночью Кружельников пробовал это проделать несколько раз – не вышло.

Оставалось только молиться, чтобы Егор не наделал глупости:

– Господи! Спаси и сохрани! Убереги, сохрани ясный ум сыну моему, рабу божьему Егору. Дочка ведь у него растет. Жить и радоваться надо. Господи! Прошу тебя! Помоги нам! – беззвучно шептали старческие губы, а по щеке текла слеза.

– Деда! Деда, ты плачешь? – Машенька стояла рядом и теребила Вячеслава Игоревича за пыльные, чуть потертые джинсы. Кружельников и не заметил, как малышка оказалась рядом с ним. Моргнул, спохватившись, утерся рукавом клетчатой байковой рубашки.

– Нет, нет, внученька. Не плачу. Старый я стал, глаза на солнце слезятся.

– Нельзя на солнышко смотлеть! – деловито молвила девчушка, – Ты што – не знал?!

– Знал, милая. Да вот за птичками смотрел и не удержался. Глянь, как летают шустро!

– А это кто? Как их зовут?

– Стрижи.

– Ух, ты! Какие быстлые! – восхитилась Машенька и захлопала в ладоши от восторга.

На крыльцо вышла Ирина. Тепло посмотрела на дочку, улыбнулась Вячеславу Игоревичу.

– Мама, смотли – стлижи!

– Доброе утро! Идемте завтракать.

– Идем, дочка! – ответил старик, согреваясь в любви этой женщины.

Он подхватил внучку на руки, и высоко подняв над головой, покружил её над собой, как когда-то Егора. Боль кольнула в сердце воспоминаниями о сыне. Машенька очень походила на своего отца. Тот же цвет волос, цвет глаз. Только улыбка и счастье, лучиками прыгающее по её милой мордашке, слишком разнились с колючим взглядом из-под сомкнутых бровок его Егорки.

Кружельников обнял внучку, поцеловал в завитки рыженьких волос. Так не хотелось ему прощаться с крохой. Вечером она с мамой уезжала домой, в Москву. От того тоской заполнялась душа старика и, хотя он старался не показывать вида, девочка чувствовала его настроение.

– Деда, не глусти. Я тебе звонить буду и писать письма, когда научусь. Смотли, у меня есть подалок для тебя, – она засунула ручонку в глубокий карман своих штанишек и что-то выудила оттуда. Старик развернул аккуратно свернутый лист в клетку. Вчера девочка выпросила у него для того чтобы порисовать старую тетрадь Егора, где оставалась пара чистых страниц. Несколько замысловатых палочек-крючочков, кружочков мало походили на связную картинку. Но это ли было важно? Для него впервые сделала подарок его внучка – дорогой и самый любимый человечек за последние два дня в его жизни.

– Красиво…, – промолвил он, дрожащим голосом.

– Ты не так смотлишь! Пелевелни!

– А…, хорошо. Так? – повиновался он девочке.

– Да. Это ты. А вот я, а вот Васька, цветочки и солнышко.

И вот чудо! После Машиных объяснений Вячеслав Игоревич и, правда, увидел: и солнышко, и цветы, и Васькины уши, торчащие из травы, и себя, и даже Машеньку в треугольном платьице.

– Спасибо, милая! Спасибо! – прижал он к себе девчушку, целуя в пухлые щечки – самое большое в жизни счастье.

Они пошли завтракать, а в душе старика, не прекращаясь, лилась молитва

И очень хотелось верить, что все еще будет хорошо. Только бы вернулся Егор. Только бы не испортил то, что еще можно изменить – свою собственную жизнь.

***

В дверь комнаты тихо, будто коготком кошки, кто-то настойчиво поскребся, тем самым нарушая объятия целующихся людей.

– Кто там? – шепотом поинтересовался мужчина, продолжая целовать возлюбленную в висок, щеки, перебираясь к бархатным губам.

– Папа, это я. Можно к вам?

– Сейчас. Подожди, – со вздохом сожаления Костя и Таня отстранились друг от друга. Наследник проснулся, теперь не до любви.

Они уже месяц ютились всем семейством на даче Вешняковых, где чувства вспыхнули с такой силой, словно, повторялся медовый месяц. Каждую секунду, пока дети спали, супруги проводили с пользой для себя.

– Вот чего он проснулся так рано? Сколько на часах? – хмурился Костя, натягивая трико и направляясь к двери.

– Семь, – ответила Таня, запахиваясь в халат, тоже вздохнула украдкой. Женщина очень жалела, что соблазнение мужа придется отложить теперь до вечера.

Костя открыл дверь и уставился на заспанную мордашку сына.

– Кирюшка, а ты чего не спишь?

– Пап, а еще не утро? Солнышко ведь уже не спит!

– Солнышку можно. А тебе еще рано просыпаться. Идем! – подхватив сына на руки, Костя отнес его в кровать и, укрыв одеялом, прилег рядом. Из двух имеющихся комнат они с восточными окнами выбрали для Кирюшки, думая, что тот будет спать подольше. Но солнышко будило его и там, как раннюю пташку.

На даче друзей семейству Ивашкиных жилось очень хорошо. Небольшой уютный дворик являлся прекрасным местом для Кирюшкиных игр. Еще недалеко, всего в паре метров от домика, можно было спуститься к реке, что они и делали несколько раз за день. Благо лето выдалось теплым и солнечным, так что: и покупаться, и позагорать они могли вдоволь. И супруги нисколько не жалели, что уехали из-под носа родителей Татьяны, не уступая их доводам. На этот раз Ивашкины сделали так, как посчитали нужным. Единственное, что печалило Костю – это мысли о друзьях, да еще предстояло в скором времени искать подходящее место работы. Долго "курорт" продолжаться не мог.

Минут через пятнадцать мальчуган засопел, а Костя осторожно прокрался обратно к жене и разочаровано вздохнул. Его любимая сопела так же сладко, как и сынуля в соседней комнате. Послав воздушный поцелуй своим девчонкам – жене и дочке, он на цыпочках выскользнул из комнаты и, завернув на кухню, хлебнул из чайника воду. Потянулся и только тут заметил ползающий по столу мобильник.

– Але! – подхватив трубку замер с ней, вслушиваясь в голос, прорывающийся к нему за сотни километров.

– Костя! Ну, ты и спать! – воскликнула Лика на другом конце "мира".

– Лика! Солнце моё! Как вы? Где вы? Что у вас там происходит? – засыпал он вопросами подругу.

– Костик, у нас связь плохая. Дома все расскажу. Скоро приедем.

– Все живы? – спросил он, боясь услышать её возможный ответ, замер, считая секунды.

– Да. Леша с нами… жди…

– Жду! Жду!! – радостно заорал он в трубку, не заботясь о том, что его домашние еще спят.

Связь с подругой прервалась. Но Конан успел услышать то – важное, ради которого можно и горы перевернуть. Правда, никто от него этого не требовал. Ему нужно было только – ждать, а это Костя знал, самое трудное из всего, что есть на свете.

Глава 23

Анжелика больно ударилась коленкой, когда упала. Александр с силой толкнул её в сторону от летящих на них булыжников. Потирая ушиб, женщина обернулась на грохот, который, как раскаты грома во время грозы, накатывал за её спиной. Сквозь пелену пыли, она попыталась разглядеть друга.

– Сашка! Сашка…, – Лика замерла, боясь поверить своим глазам, – О, нет… Нет!

Она кинулась к завалу, из-под которого торчал только краешек ветровки. Отрывая от земли неподъемные камни, Анжелика откидывала их в сторону, разгребала руками пыль. Женщина не позволяла себе заплакать, стремилась как можно скорее раскопать друга. Пальцы рук болели от напряжения, под ногти набилась грязь. Булыжники поддавались с большим трудом, но Лика не прекращала борьбу за жизнь. Через некоторое время она сделала в завале узкий проход и, протиснувшись в него, увидела Александра распластанного на земле.

– Сашка! Сашенька! – Лика присела возле него, прислушалась к дыханию…

Ладонью она скинула несколько мелких камешков с груди друга и прильнула головой, сердце её Шута молчало.

– Нет! Нет, Сашенька, не оставляй меня! Я не позволю тебе уйти!

Анжелика вспомнила все, что знала о спасении людей, принялась делать искусственное дыхание. Слезы текли рекой из её глаз, капали на лицо Александра…

– Дыши! Дыши, миленькой мой! – шептала Лика в отчаянии, потому что его холодные губы, к которым она прикасалась, делясь с ним своим дыханием, были безмолвны, и сердце тоже не спешило заводиться.

Холод накрыл его собой, одновременно отпуская боль…, он смог вдохнуть, а выдох застрял внутри. «Разучился дышать, как ежик» – подумалось отстранено, будто не о себе. Шаг в пустоту и долгое падение, а потом воспарение над землей, над самим собой… легко, волшебно, но отчего-то грустно. Настолько, что душа рвется от боли… сильной до невозможности боли…

– Вернись! – крик из пустоты.

Крик, который заполнил собой всю его суть. Все его сознание.

– Вернись! – крик разрывает собой пространство теней и неясных светлых лиц, что приветливо улыбаются Шуту и зовут за собой.

Он делает шаг, еще один, идет к кругу – светлому, манящему его душу к себе…

– ВЕРНИСЬ!

Шут вздрогнул, узнал голос… Лика. Это она звала его, прорываясь сквозь тени…

– Лика…, – он обернулся к ней, почувствовал боль в голове, потом в груди и, наконец, у него получилось выдохнуть и снова задышать, вбирая в себя жизнь.

– Дыши! Сашка, куда ты уходишь?! Вернись! – выкрикнула из последних сил и ударила Александра в грудь кулаком. И вдруг он, как поперхнулся, закашлялся, открыл глаза.

– Лика…, – хрипло прошептал, тепло посмотрел на подругу.

Анжелика, рыдая, кинулась ему на шею.

– Сашка, Сашенька! Живой…, живой…, а я думала – всё!

– Тсс! Глупышка, успокойся…, – гладил он её по голове, утешая, – Мы еще поживем…

Уткнувшись ему в плечо, Лика изливала свой страх, а он понял, что находится здесь сейчас, только благодаря её упорству. Чуть не ушел за грань…

Александр обнял подругу и тихо прошептал всего одно слово:

– Спасибо.

Женщина подняла на него заплаканное лицо с серыми разводами по щекам и, шмыгнув носом, поинтересовалась.

– У тебя есть… платок?

– Простите, сударыня, одну минуту, – он вынул из кармана свернутую вчетверо ткань и сам вытер её лицо, – Сильно испугалась?

– Ага. Еще как!

– Поможешь мне встать?

– А что ты сам… где-то болит, да? – обеспокоенно взглянула она, обхватывая Александра руками, помогла ему сесть. Потом, он, опираясь на её плечо, встал, кривясь от боли.

– Где, Саша? Где больно? – посмотрела Лика в бескровное лицо друга.

– Кажется, ребро сломано, – ответил он, придерживая рукой левый бок.

– Боже мой! И что теперь делать?

– Успокойся. Все не так страшно, как кажется… Мы же с тобой к доктору идем. Надеюсь, он не шарлатан и сможет мне помочь, а там решим, как дальше быть.

Обнявшись они продолжили путь, карабкались по склону, время от времени сверяясь с картой, выбирали более ровный маршрут. Идти Шуту было нелегко, Лика почти тащила его на себе. Да еще рюкзак, который тоже весил немало.

– Лика, все! Стой! – скомандовал Александр, усаживаясь в тень клена, – Больше не могу…

Анжелика видела, что так оно и есть. Весь белый, мокрый от пота, он словно рыба, вынутая из аквариума, тяжело дышал через рот.

– Хорошо, давай немного отдохнем, – сказала Лика, свалившись рядом. Достала из рюкзака воду, прижалась губами к горлышку пластиковой бутылки. Вода успела согреться и едва утоляла жажду, – Пить будешь?

– Давай, – согласился Александр, отпил из бутылки и, протягивая её подруге, вдруг произнес твердо, почти не разжимая губ, – Дальше одна пойдешь. Я здесь останусь. Буду тебя ждать.

– Саш, но…

– Доктора приведешь с собой. Иди!

Она медленно поднялась, нерешительно оглянулась на друга.

– Постой… рюкзак тут оставь, тебе без него легче будет. Да, карту возьми и вот это, – Шут вынул из-за пояса пистолет и протянул его Лике, – На всякий случай…

Она почти бегом взбиралась по крутому склону. «Сашка точно не смог бы здесь пройти», – отметила про себя, приставила ладонь ко лбу, сквозь солнце, вглядываясь вдаль. Сверившись с картой, увидела тропу между двух склонов и через некоторое время оказалась в красивейшей долине. Даже дух захватило на миг. Но на наслаждение пейзажем, не имелось времени. Лика спустилась к поселку, где круглые хижины создавали полукруг, тесно прижимаясь невысокими ограждениями друг к другу.

У первого встреченного черноглазого пацаненка женщина поинтересовалась, где можно найти Горнего Доктора. Тот показал рукой на дальний домик. Лика, поблагодарив ребенка, торопливым шагом поспешила за помощью, мысленно подбадривая и Александра, и себя.

Егор вышел, в сопровождении Селимы, из хижины, расправил плечи. Рука еще немного напоминала о недавней травме. Женщина поспешила к реке, понесла стирать вещи, прихватив с собой и те, что принадлежали Егору.

– Да, я сам, – смутился он.

– Э…ты же мужчина, ваша ли эта забота? – прищурилась на него Селима, – Давай мне, я ж денег не возьму с тебя, чего боишься?

– Да ничего я не боюсь, – ответил он, выпуская из рук рубашку, которую женщина вызвалась постирать.

– И белье давай! – скомандовала Селима.

Кружельников не стал возражать, собрал вещи в кучу и отдал старухе. Та, довольная выиграной битвой, вперевалочку, потопала за поселок – в тень пушистых деревьев, за которыми слышался бег горной реки.

Егор увидел её не сразу – светловолосую женщину, которая осторожно спускалась по склону в долину, постоянно настороженно оглядываясь по сторонам. Незнакомка была встревожена и явно чем-то напугана. Он за все время пребывания в поселке часто видел здесь посетителей, что приходили к Горнему Доктору, но светлых женщин среди них не было, все местные, похожие одна на другую…

Кружельникова заинтересовала незнакомка, и он сам не понимая – почему, пошел к ней навстречу. И уж совсем не предполагал, что окажется втянутым этой женщиной в события, от которых будет зависеть слишком многое в его жизни.

Анжелика почти приблизилась к дому доктора и остановилась в нерешительности. Снова страх и сомнения брали над женщиной верх. Одна мысль о том, что за дверью может быть её Алексей, заставляла сердце выпрыгивать из груди…

– День добрый! Что вас привело в эту обитель? – спросил её кто-то.

Лика резко обернулась и увидела перед собой высокого голубоглазого мужчину. Сомнений тут же все отпали, это должен быть именно тот человек, которого она искала – Горний Доктор.

– Здравствуйте. Мне очень нужна ваша помощь, – решила Анжелика сразу приступить к делу.

– Моя?

– Да, да! Ваша. Идемте со мной. Там мой…, – комок застрял в пересохшем горле, и она захлебнулась слезами, – Идемте же, поторопитесь.

– Хорошо, идемте…, – растерянно согласился мужчина и поспешил вслед за убегающей в горы женщиной.

Что-то таилось в её взгляде такое, что он не посмел возразить. Видел, чувствовал, что что-то случилось, а прочитать не успел. Не до этого было.

Женщина привела его к мужчине, тот сидел, прислонившись к шершавому стволу дерева спиной, с закрытыми глазами.

– Вот, помогите ему, умоляю вас! – воскликнула незнакомка и опустившись на колени перед спящим, позвала того по имени, – Саша, Сашенька, родной мой! Саша!

Тот не отзывался на голос женщины, и Егор, легонько отстранив даму в сторону, присел рядом, потрогал пульс. Мужчина был жив, но, видимо, находился без сознания.

– Что случилось с вашим мужем? – поинтересовался Кружельников, осматривая Александра. Но судя по кровоподтекам и синякам на грудной клетке, уже и сам догадался о причине такого состояния незнакомца.

– Мы попали под обвал. Саша, он сам врач. Меня отправил за помощью, сказал, что у него сломано ребро, – скороговоркой ответила испуганная женщина.

– Успокойтесь. Он прав, и, похоже, что не одно ребро сломано…, – Егор потрогал рукой поврежденное место и Александр застонал, открыл глаза.

– Лика?

– Я здесь, здесь…, – ответила она, оказавшись рядом.

– Пришли в себя? Хорошо, – заметил Кружельников и обратился к Лике, – Мне нужна будет ваша помощь. У вас имеются с собой бинты или крепкая ткань?

– Да. И бинты и ткань.

– Отлично. У вашего супруга сломано, по всей видимости, два ребра. Нужно его крепко перебинтовать, чтобы облегчить болевые ощущения и зафиксировать ребра. Доставайте все что есть – полотенца, бинты… Бинтуем на выдохе. Александр, вы готовы?

Мужчина кивнул в ответ. Кружельников и Лика – дружно принялись бинтовать. После того, как первая помощь была оказана, Егор, утерев пот со лба, поднялся, огляделся по сторонам.

– Нам надо поднять вас в горы, жаль, но больницы поблизости не имеется, придется идти в поселок, – встретившись с встревоженным взглядом женщины, добавил, – вам нужно взять вещи, а я понесу вашего мужа на себе, другого выхода нет. При транспортировке пострадавший с такими травмами должен находиться в полусидящем положении с согнутыми коленями. Телеги у нас с собой нет, только я в вашем распоряжении.

Анжелика помогла Александру взгромоздиться на широкую спину доктора, и они осторожно двинулись снова в поселок. Рюкзак женщина закрепила на себе. Сашка не разрешал ей его нести раньше, берег подругу от тяжести. Но сейчас она не чувствовала вес рюкзака, только очень боялась за своего Шута. Тот был бледнее, чем школьный мел и через десять минут пути, снова потерял сознание.

– Ну и тяжелый ваш супруг, а по виду и не скажешь, вроде бы не толстый, – усмехнулся Егор, понимая, что его ноше совсем худо.

На данный момент он ничего больше не мог предпринять. Оставалось полагаться на настоящего Горнего Доктора, за которого его по ошибке приняла эта нервная барышня.

– Зато жилистый, – ответила женщина и встревожено поинтересовалась, – С ним, ведь, все будет хорошо, доктор? Правда?

– Да, конечно… вот только доберемся до места…

Потратив на дорогу еще четверть часа, они пришли в поселок. Пройдя к домику доктора, Лика устало опустилась на землю возле порога. Кружельников бережно усадил Александра рядом с ней и вошел в хижину. Горний Доктор, к счастью, был на месте. Он поднял взгляд на вошедшего. Отрываясь от чтения какой-то довольно толстой книги, сразу понял, что что-то случилось.

– Доктор, я к вам пациента принес, тяжелого… думаю, моя помощь вам может пригодиться…

– Где он?

– У порога.

– Что с ним?

– Переломаны ребра.

– Ясно. Без сознания? – Егор кивнул в ответ, переводя дух.

– Вносите. Будем лечить, – ответил Доктор и, развернувшись на своей карете, полез в холодильник за лекарствами.

Лика вскинулась, когда Горний вышел из хижины и поднял Александра на руки.

– Я вам помогу…

– Не стоит. Вы тут побудьте…или сходите к реке, вам нужно освежиться, отдохнуть. С вашим супругом все будет в порядке.

– Да, но…

– Я обещаю, – подмигнул ей Кружельников и скрылся в доме.

Лика вздохнув, закусила губу, пересилила слезы. Поймав за руку пробегающую мимо девчушку, спросила у нее:

– Постой, малышка. Как пройти к реке?

– А дашь конфетку? – хитро улыбнулась девочка.

– Конфетки нет…, – развела Лика руки в стороны, извиняясь перед малышкой, – Но у меня есть сахарок. Подойдет?

– Ага. Давай сахарок! – согласилась та на угощение и, спрятав белоснежные кубики в карман, скомандовала, – Пойдем, я покажу!

Девочка побежала вприпрыжку, а Анжелика последовала за ней, оставив рюкзак у стены хижины, где сейчас спасали жизнь Александру.