Текст книги "Дороже жизни (СИ)"
Автор книги: Светлана Дениженко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 24
Кружельников внес раненого в дом к доктору. Тот уже приготовился к встрече с больным – достал бинты, чистые полотенца, какие-то медицинские инструменты и, сидя у хирургического стола, обмывал руки в тазу со светлой жидкостью. По запаху Егор понял, что доктор обрабатывал руки в растворе спирта. Уложив свою ношу на стол, Кружельников поинтересовался:
– Помощь нужна?
Доктор склонился над больным, рассматривая его, потом коротко взглянув на Егора, произнес:
– Да. Повреждения серьезные, надо оперировать. Будете помогать.
– Хорошо, – дал согласие Егор.
– У меня с перчатками туго, так что вымойте руки с мылом, – доктор кивнул в сторону рукомойника, тот стоял в углу у входа в жилище, – а потом в тазу хорошенько ополосните, в нем – спирт.
Пока Егор проделывал нехитрые манипуляции, доктор достал шприц и вколол больному внутримышечно какой-то препарат. Кружельников понял, что это должно быть обезболивающее, которое доктор экономил и не тратил без надобности. Поговорить с врачом у Егора все-время не получалось то по одним, то по другим причинам, но он не терял надежду, что их беседа состоится. И сейчас у него имелся лучший шанс из всех, для того чтобы сблизиться с Горним.
– Анестезия? – спросил Егор, указывая взглядом на использованный шприц.
– Что? – оторвал голову от пациента Доктор, – А, вы об этом. Да. Сейчас у нас с вами не будет времени на разговоры. Давайте так, Егор Вячеславович. Вы будете мне подавать то, что понадобиться и убирать лишнее, что попрошу. И без вопросов, хорошо?
– Да.
– Ну, что же, раз договорились…, тогда приступим, возмолясь, – вздохнул врач и, обработав спиртом кожу раненого возле повреждений, сделал легкий надрез.
Кружельников и не предполагал, насколько нелегкими окажутся для него эти полчаса.
Всего лишь полчаса, о чем свидетельствовали настенные часы. Гулко, словно набат, они отчитывали секунды в голове Егора, что показались вечностью. Он ведь и сам недавно занимал место на этом столе, а теперь мог воочию увидеть работу доктора. Стараясь поменьше смотреть в сторону надреза, откуда Горний доставал осколки ребер, Кружельников боролся с собой. То, что Александр жив, можно было угадать только по легко вздымающейся грудной клетке.
– Разрыва легких нет и это очень хорошо, – послышался, будто эхом довольный голос доктора, – С вами все в порядке?
– Да, – ответил Егор и встряхнулся, прогоняя дурноту.
– Ножницы, тампон, щипцы, пинцет…, – командовал хирург, не отрывая взгляда от раны.
Егор выполнял.
"Какой на хрен разговор?! Тут бы на ногах устоять. Не плюхнутся на пол…", – подавив приступ тошноты, думал Кружельников, считая минуты в ожидании конца этого кошмара. Запах чужой крови, спирта, пота, летающие вокруг насекомые… – выбивали Егора из обычного равновесия, заставляя сдерживаться, чтобы не выйти из себя. Не бросить все и не выбежать за пределы этого ада.
– Ну, вот и все, – послышались самые желанные слова для Кружельникова, – Осталось только зашить.
– Доктор, я еще нужен? – спросил Егор пересохшим сиплым голосом.
Хирург провел по нему оценивающим взглядом, видно, догадался, как тот себя чувствует и уверено ответил.
– Нет, не нужен. Справлюсь. Вы мне только Селиму найдите.
Кружельников пошатываясь направился к выходу, потом остановился и, обернувшись к врачу, спросил:
– Доктор, а что сказать его жене?
– Жене скажите – будет жить. И не мешайте мне уже. Идите, – отмахнулся от него Горний.
Егор вывалился за полог и прислонился к каменной, нагретой солнцем стене. Вдохнул полной грудью прохладный воздух, отдышался и окликнул Селиму, доившую, привязанную к забору козу.
– Молочка хочешь? – заулыбалась ему старуха, заправляя волосы под съехавший на бок платок.
– Нет, спасибо. Вас доктор к себе зовет.
– А… хорошо, что сказал. Сейчас буду, – поднялась Селима с низенькой скамеечки, и удобно подхватив её, поспешила к дому Горнего.
Кружельников пошел к реке. Ему хотелось смыть с себя получасовой кошмар, окунуться в ледяную воду. Но скользнув взглядом по берегу, он увидел свою утреннюю знакомую и прямиком направился к ней.
***
Анжелика спустилась к перекатывающейся через камни воде. Шипя пеной, та подпрыгивала вверх и неслась мимо, петляя меж деревьев. Девочка с визгом отскочила от брызгающейся речки, рассмеялась и побежала обратно к поселку. Оставшись в одиночестве, Лика склонилась к воде, набрала в ладони пенистую освежающею влагу и окунула в нее лицо. Умылась. И показалось, что с этой простой церемонией к ней прибавились силы, а заботы дня убежали вместе с бурлящей жизнью рекой и скрылись за поворотом, ушли в прошлое. Снова в прошлое. Интересно, что ждет в будущем. Беспокойство за Александра – не отпускало душу. Лика присела у воды на валун, тряхнула с рук серебристые капли. Она так стремилась к встрече с Алексеем и боялась надеяться. А когда увидела Горнего Доктора и поняла, что это совсем другой человек, на миг перехватило дыхание, а потом…, потом было не до размышлений.
"Лишь бы Сашку спас, вылечил, а потом… Все остальное не так уж и важно", – думала она, борясь с подступающим к горлу комком слез.
– И зачем, зачем мы только пошли в эти – чертовы горы? Зачем? Прав был Василий Федорович, нужно было его послушаться и не искать приключений на одно место…
Она прикусила указательный палец и, зажав его зубами, второй рукой накрыла сверху, придавила рот, боясь разрыдаться. В таком положении и нашел её Кружельников. Хрупкие плечи женщины мелко подрагивали и, мужчина понял, что она бесшумно плачет.
Он тихо подошел и осторожно дотронулся до её плеча. Лика вздрогнула от неожиданного прикосновения, как от удара, и резко повернувшись, посмотрела мокрыми от невыплаканных слез глазами. В них было столько отчаяния, что Егор отшатнулся. Не смог вынести её взгляд.
– Что? – тихо спросила она.
– С вашим мужем все в порядке. Он скоро очнется, и вы сможете с ним поговорить…, – устало произнес Кружельников и, опустившись у воды, повторил то, что проделала Лика полчаса назад.
– Спасибо. Но он мне не муж, – через усилие произнесла Анжелика последнее слово. Она не была уверена в том, стоит ли открываться незнакомому человеку. Ведь, если тот будет считать, что Александр и Лика – супруги, то на меньшее количество вопросов им придется отвечать. Но с другой стороны, она не любила ложь и решила все поставить на свои места. Но только больше всё запутала, поняла это по реакции доктора.
– Да. Я понимаю. Сейчас браки настолько же редки, насколько и рождение детей. Ваш друг хорошо перенес операцию, организм молодой, сильный. Все наладится, – подмигнул он ей и присел рядом.
– Вы меня не так поняли…
– А это для вас так важно, чтобы я понял вас правильно? – посмотрел он в её уже сухие изумрудные глаза, – Не всегда можно понять поступки, слова, значения…, да и стоит ли?
– А вы философ, доктор, – улыбнулась Лика.
– Если быть честным, то я не доктор. Вернее не тот доктор, за которого вы меня приняли вначале. Я психолог.
– Да, но… – Лика опешила. Она никак не ожидала, что этот мужчина окажется не Горним Доктором, – Почему же вы ничего мне не сказали?
– А у меня был шанс что-то вам сказать? Ведь мы торопились, не так ли?
– Да, верно. Но…, – женщина поднялась, сделала несколько шагов от реки, затем, развернулась. – Нет, вы, наверное, шутите? Вы же определи, сразу поставили диагноз, оказали первую помощь и потом – операцию. Ведь вы сказали, что Саше сделали операцию…
Лика растерянно смотрела на ухмыляющегося мужчину, которому явно доставляла удовольствие эта непонятная для нее игра. Шутка ли, доверить Сашкину жизнь, какому-то проходимцу.
– И что тут смешного? Что вы сделали с моим другом?
– Успокойтесь. Ничего страшного я не сделал. Его прооперировал настоящий Горний Доктор. Я же только ассистировал при нем. А то, что касается диагноза, то в этом тоже нет ничего сверхъестественного. Я довольно долгое время профессионально занимаюсь альпинизмом и на переломы в своей жизни насмотрелся вдоволь. А уж оказать первую помощь в этом деле для меня не составило никакого труда. Предлагаю – мир и дружбу, – он усмехнулся и подошел к Лике. Пошарил по карманам, чуть ли не вывернув их наизнанку, извиняющимся тоном добавил, – Жвачки, к сожалению, нет.
– Плохо, что нет. Ладно, мир и дружба – принимаются, – женщина улыбнулась в ответ и протянула ему руку, – Давайте знакомиться. Анжелика.
– Егор.
Теплая тонкая ладошка женщины уместилась в его крепкой широкой, и он легонько пожал её, боясь причинить боль. "Анжелика" – что-то таилось в этом имени, волновало память, тревожило… Егор заметил, что его знакомая побледнела и слегка вздрогнула, когда он произнес свое имя. Это насторожило Кружельникова, и он пристальнее вгляделся в женщину, пытаясь разгадать её тайну. Но Лика резко отвела взгляд и, высвободив руку, предложила:
– Идемте, Егор, в поселок. Я хочу увидеться с другом.
– Анжелика, а мы с вами встречались раньше? – как бы невзначай поинтересовался он, ступая за ней следом.
– Нет. Никогда, – ответила она, не оборачиваясь.
Егору показались слова этой женщины очень похожими на ответ Горнего Доктора. Тот ответил почти так же. Но отчего-то Кружельникову не верилось в такие совпадения. Слишком интересной показалась ему реакция на собственное имя. Чуть задержавшись, он сплюнул сквозь зубы.
– Врете, суки! – бросил злым шепотом. Выпуская пар, он слегка пнул камень под ногой. Тот, ворча, прокатился вниз, упал в траву, – Ну ничего, я разгадаю, что тут к чему. И тогда поговорим, по душам.
Егор ненавидел себя в таком состоянии. Внутри него поднимался гнев, и до закипания и выплеска его оставалось совсем немного. Кружельников не любил неразрешенных задач и загадок. И, когда не мог справиться с ними, то его разум начинал боролся с чувствами, доставляя хозяину немалые неприятности. Егору приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. Снова жутко разболелась голова, настолько, что казалось мир – раскололся на множество осколков, и каждый из них вонзается болью в сознание.
Кружельников чуть не взвыл, закусывая губы, медленно опустился в траву. Зажав ладонями голову, он тихо постанывал и поскуливал, словно израненный зверь, не надеясь на помощь. На то, что она может быть. Осколки сознания неожиданно сами собрались в одно целое, и боль постепенно отпустила мужчину. Егор, пошатываясь, поднялся и, еле переставляя ноги, поплелся в сторону поселка. Ни о чем не думая и ничего не пытаясь вспомнить. Сейчас ему только нужно было добраться до постели и немного отдохнуть, а остальное – подождет своего часа.
Глава 25
– Тоже мне, помощник нашелся, – прошептал вслед Кружельникову Горний Доктор, зашивая рану, и, тихо рассмеявшись, добавил. – Не грохнулся бы сам в обморок, а то мне Селимы и до вечера не дозваться.
Закончив с перевязкой, он услышал знакомые, чуть шаркающие шаги за спиной.
– Звал, Доктор?
– Да. Селима, я закончил. Теперь твоя очередь поработать. Убери тут все, да последи за ним, – он указал взглядом в сторону больного, – Если у него жар начнется – пошли за мной.
– Хорошо, – кивнула старуха и шустро скрылась, ушла за горячей водой, да тряпкой.
Селима была хоть не единственной помощницей врача, но зато самой расторопной и ответственной. На нее можно было положиться. Доктор устало вздохнул, утер сочившийся по лбу пот рукавом рубашки и впервые взглянул на своего пациента. Темные волосы того намокли и спутались, бледное бескровное лицо, почти синие губы, а под ними такая знакомая ямочка на подбородке, чуть припрятанная двухдневной щетиной, а небольшой тонкий шрам у правого глаза – это памятка о битве с котом…
– Сашка?! – почти выдохнул Доктор, внимательно рассматривая своего пациента. Глаза не верили, но душа знала, кому он только что спас жизнь – Шуту, другу детства. – Не может быть… Сашка, друг, как же ты оказался здесь? Что потерял среди гор? Ты же в Штатах живешь…
Доктор сидел рядом с другом и не мог найти в себе сил, чтобы уйти. На него нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Последний раз с Шутом они виделись на свадьбе. Когда Анжелика (словно появившаяся из сказки, в белоснежном длинном платье и фате до пят) вышла к нему из машины у ЗАГСа, если бы не Сашка, то он не знал бы что и делать. Друг помог очнуться, подсказал, направил, вселил уверенность в том, что у него все получится, все будет хорошо и не иначе.
Потом жизнь их разделила надолго, позволив лишь редкие звонки на праздники и дни рождения. Больше десяти лет друзья были в разлуке и вот встреча, тут, среди гор.
"Кружельников сказал, что он с женой. Женился, значит…, а я пропустил свадьбу…, да и жизнь пропустил тоже, больше она не моя…", – Доктор в сердцах стукнул себя кулаком по ногам и, развернув коляску, поспешил, пока не поздно, уехать от Александра, – "Он не должен видеть меня таким…, не должен…"
– Доктор… – позвал тихий голос, Шут поймал Горнего за руку и глаза друзей на миг встретились, – Лешка, ты?!
Доктор освободился рывком и, покачав головой, отъехал в сторону.
– Вы ошиблись, молодой человек…, – ответил непослушными губами, отведя взгляд, выехал за порог. Он поспешил, засуетился и колесо запуталось в складках полога, закрывающего проход. Доктор никак не мог выехать, застрял на выходе.
– Подождите! Я сейчас помогу вам, – светловолосая тоненькая девушка опустилась у его ног и освободила колесо кресла от зацепившейся ткани. Выпрямившись, она скользнула по нему взглядом, – Вы от доктора? Можно к нему?
– Да, – кивнул Горний, склонившись к коленям и поторопился уехать подальше от нее, от своей Лики.
Он так боялся услышать окрик за спиной, но не услышал и облегченно вздохнул, подъехал к дому Селимы, "вошел" внутрь. Сын, его малыш, сладко спал в люльке, подвешенной к круглому потолку хижины. Горний подъехал ближе к ребенку, взялся рукой за край люльки и замер, окунувшись в недавние события. Это женщина у его ног – Лика. Он не смог бы спутать её ни с кем другим, никогда. Как часто она виделась ему во сне! Как часто он стремился к ней всей душой, и вот она здесь, рядом и так далеко. Не реально далеко!
Год разлуки с любимой, всего лишь год, а она забыла, ушла к Александру, стала его женщиной. Горькая обида обожгла душу Горнего Доктора. Но кто он, чтобы судить их? Никто. Алексей погиб там, в том вертолете, год назад. Возродившийся из его останков – Горний Доктор зажил другой жизнью и у него теперь рос сын, маленький и беззащитный – Антошка, у которого судьба (при рождении) отняла мать.
Доктор провел рукой по розовой щечке малыша и погасил в себе боль, обиду, разочарование. Он не станет судить, он не будет сожалеть и переживать о прошлом. То, что было уже не вернуть.
Сашка выздоровит, и они с Ликой вскоре покинут это место, а Доктор останется здесь навсегда, с сыном и с памятью. Друзьям не стоит знать о его боли, о его жизни, о нем…, пусть все останется так, как есть. Он сможет отпустить их. Ради сына – сможет все.
– Доктор, – Селима возникла в проходе, – Та, женщина, жена больного, она ищет вас, хочет поговорить.
– Скажи ей, путь приходит завтра, – ответил он и снова повернулся к сыну.
Малыш будто бы помогал ему справиться с собой, вернее, со своими многочисленными демонами, что не давали спать по ночам и днем тревожили душу.
"Завтра, завтра я смогу найти силы, чтобы ответить прошлому. Смогу простить. Только не сейчас…", – думал он, не понимая, того, что от этой боли не так-то легко ему будет избавиться. Он всегда надеялся, даже в тайне, от самого себя, на встречу с Ликой, на возвращение домой. А теперь?.. Теперь у него не осталось ни надежды, ни дома.
– Господи, за что? – стиснув зубы, выдавил он из себя и, опустив голову на сжатые до побелевших косточек кулаки, еле справился с рвущимся наружу криком души, – За что?!!
***
Анжелика торопилась встретиться с Сашкой. Она почти бежала по тропинке к дому Горнего Доктора, а Егор остался где-то позади. Его имя заставило сердце Лики сжаться от предчувствия беды. Уж не Кружельников ли? – подумалось, вдруг. Потом, она отогнала от себя страхи: «Да откуда ему тут взяться?»
И все же ей захотелось рассказать Александру: и о подозрениях, и о новом знакомом, но самое главное было сейчас для нее – это убедиться, что с другом все в порядке. Возле дома Горнего, какой-то инвалид застрял на проходе. Анжелика помогла незнакомцу, освободила коляску от запутавшейся между спицами ткани и вошла в дом.
– Сашка! Сашенька! – бросилась к своему Шуту – бледному, но живому.
– Все хорошо, сударыня, – слабо улыбнулся друг, обнимая её за плечи, – Успокойся. Всё хорошо, слышишь?
Александр вытер ей слезы рукой, посмотрел в мокрые, но счастливые глаза подруги.
– Да, слышу, – кивнула она в ответ, обвела взглядом комнату, – А где доктор?
– Горний? Да ты же с ним столкнулась на входе…
– Что? Этот человек на коляске… он и есть Горний Доктор?! – изумилась Анжелика.
– Да. Он и есть тот доктор, которого мы с тобой искали. Постой, ты куда?
– Сань, я скоро. Только скажу ему "спасибо" за тебя и вернусь, – выскользнула Лика из рук Шута и скрылась со скоростью ветра.
Александр откинул голову и стукнулся об стол, почесал ушибленный затылок. "Неужели я, правда, ошибся? Ведь Лика, она бы обязательно узнала Лешку. Но эти глаза… Его глаза. Неужели все-таки – ошибся?" – раздумывал Сидоров о недавней встрече, ожидая Анжелику. Она вернулась намного быстрее, чем он предполагал и не одна, в сопровождении сухонькой старушки.
– Это Селима, – сказала Лика чуть расстроенным голосом, – Она говорит, что доктора нельзя увидеть до завтра. Странный он какой-то…
– Он не странный, он хороший. Очень хороший, – заступилась за Горнего Селима. – Ты же ничего про него не знаешь, а судишь. Он мужа твоего спас, а ты так говоришь о докторе нашем, – покачала старушка головой.
– Извините, я не хотела, – возразила Лика. – Просто он так быстро… исчез, а я только поблагодарить его собиралась.
– Завтра поблагодаришь, устал он, понимаешь? – вздохнула Селима, а потом уже мягче добавила, – Сынок у него маленький всю прошлую ночь не спал и доктору не дал глаз сомкнуть. Отдохнуть ему надо.
– А что с малышом? Почему он не спал, болеет? – заволновалась Лика.
– Что ты, что ты, дочка! Успокойся. Не наговаривай лишнего, – замахала руками Селима, – Мал еще мальчонка вот и плачет ночами. Дело простое, житейское.
За разговором, Александр и не заметил, как старушка уже все убрала и топчан ему в углу соседней комнаты застелила. Задавая вопросы о докторе, он понял только, что того тут боготворят, лечит он умело. Но вот жену свою спасти Горний не сумел. Сынишку один растит.
"Как же так? Лешка успел – и жениться, и сына родить? Нет, видно я, и правда, обознался, показалось…" – думал Александр, борясь со слабостью. Но когда понял, что та его перебарывает, позвал подругу:
– Лика.
– Да, – откликнулась она, отрываясь от разговора с Селимой.
– Я очень хочу спать.
– Да, конечно. Ты поспи, а я посижу рядом, – ответила подруга, заботливо, словно мама, укрывая его шерстяным, чуть колючим, пахнущим козой одеялом. Некоторое время назад женщины помогли ему слезть с операционного стола и перевели в другую комнату на приготовленную для него постель – невысокий топчан, укрытый овечьими шкурами. В приподнятом положении (так Доктор велел), откинувшись на широкую подушку, Александр погрузился в сон, как в глубокую тёмную яму.
– Ты бы тоже отдохнула, дочка, – с сочувствием проговорила Селима, поглаживая сухой рукой Лику по голове, будто родную. От этого тепла чужой, совершенно чужой для Анжелики женщины, защекотало в носу и захотелось уткнуться в её цветастый подол, как в детстве в бабушкин передник да вылить свои беды потоком горьких слез. Только Лика далеко уже не девочка, а эта старушка – совсем не её бабушка.
– Спасибо, мне не хочется.
– Может, кушать хочешь? Или еще чего-то?
– Нет, чуть позже, если можно, – ответила Лика.
– Ладно, я тогда к вечеру загляну к вам. Отдыхайте. А коли понадоблюсь, то мой дом рядом, через один от этого будет. Прибегай, не стесняйся. И если мужу твоему худо станет, то зови.
– Хорошо, – ответила Лика и осталась наедине со спящим другом.
Каким же сумасшедшим выпал этот день, и он еще не закончился, а сил его продолжать уже почти не осталось. Женщина вздохнула и, обхватив себя за плечи, уместилась на полу, рядом с Александром. Прислонилась спиной к его топчану, уткнулась подбородком в колени. Она вспомнила встречу с Егором. Шел от него какой-то холод, что-то такое было в его взгляде, отчего мурашки начинали бегать по спине, а ладони увлажнялись страхом. Неужели все-таки Кружельников?
"Надо уходить отсюда и чем скорее, тем лучше. А может, просто страхи? А как он смотрел на меня, словно хотел прочитать мысли", – Лика передернула плечами, вспоминая глубину синих глаз нового знакомого.
– Что же делать, Саша? Что? Скорей бы ты выздоравливал. Я же одна пропаду!
Женщина встала, вышла на цыпочках в другую комнату. Обошла крепкий дубовый стол, провела по нему ладонью. Мягкое шершавое тепло отозвалось на ласку.
– Словно живой, – произнесла одними губами, – Сколько жизней ты помог спасти своему доктору?
Недавняя встреча снова встала перед глазами…
"Как сапожник без сапог, так и доктор – без здоровья. Лечит других, а сам – калека, инвалид… – от этих мыслей Лике вдруг стало так больно, будто это она испытывает на себе то, что, возможно, чувствует Горний Доктор, когда остается один на один с собственной бедой.
– И все-таки он – счастливый. У него есть сын, – вздохнула, вернувшись к своему горю.
У Анжелики от Алексея ничего не осталось, кроме памяти и боли от разлуки, от того, что уже ничего не исправить. Если бы вернуться хотя бы на год назад… Зная, что их ждет впереди, она смогла бы убедить мужа и настоять на том, что им нужен малыш. Очень нужен!
Лика вдруг застыла в оцепенении от внезапно промелькнувшей в сознании мысли. Она впервые серьезно задумалась про то, что если бы Леша вернулся к ней на каталке, как этот Доктор? Смогла бы она любить его другим (не таким, каким помнила, а изменившимся) – беспомощным и слабым? Одно дело говорить себе – "люблю его любого", другое дело встретиться с этим "любым" нос к носу. Каждый день видеть душевную боль любимого и его бессилие, где-то раздражение и гнев на все и всех вокруг. И при этом не иметь возможности облегчить его страдания. Вдобавок ко всему, изо дня в день встречать сочувствующие взгляды соседей и родных, слышать перешептывания за спиной… смогла бы она всё это выдержать? Женщина закрыла глаза и оставшись наедине с собой, своими чувствами и страхами, тихо, но уверено произнесла вслух:
– Всё смогу, все выдержу, лишь бы был жив…
Кто-то легонько покашлял за её спиной, отвлекая от грустных размышлений. Анжелика встрепенулась, посмотрела на вошедшего. Им оказался паренек лет тринадцати или пятнадцати, худощавый и улыбчивый, с озорными веселыми глазами.
– Меня тетка Селима прислала. Я вам покушать принес, – сказал он, поставив на пол перед ней дымящийся вкусно пахнущий котелок, накрытый крышкой и обмотанный полотенцем и глиняный кувшин, поверх которого лежала горбушка круглого хлеба.
– Спасибо, – едва успела женщина поблагодарить паренька, как тот скрылся из виду, не стал дожидаться похвалы. То ли от скромности, то ли просто спешил. Лика, пожав плечами, подняла принесенное парнишкой с пола и переставила на стол. Есть ей пока не хотелось. Она вновь устроилась возле Александра, поджав под себя ноги, прислонилась к топчану и только прикрыла глаза, как усталость, накопленная за день, увлекла и её за собой в сон.
