Текст книги "Цепкие коготки счастья (СИ)"

Автор книги: Светлана Пригорницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– План супер. Как будем выполнять? Дадим объявление в прессу или развесим на столбах?

–Нет, – девочка слегка склонила голову в сторону съязвившего Максима и, проигнорировав иронию, выдала план-минимум. – Подъезжаем к ближайшему "Шиномонтажу" или "Автомастерской" и продаем на запчасти.

Максим не сводил глаз с чёрной колдобистой полосы дороги, освещённой изредка появляющимися фонарями и угрюмо молчал. Прерванный сон напомнил о себе и глаза снова начали слипаться. Понимая, что в сложившейся компании он старший и решение предстоит принять именно ему, парень с ужасом понимал, что в голове не состыковуются элементарные вещи и сидящая рядом маленькая девочка в данный момент на порядок умнее и решительнее его. Молчание затягивалось и, протерев рукавом глаза, Максим тяжело вздохнул:

– Во-первых, ещё рано и все нормальные люди досматривают последние сновидения, а во-вторых, у нас нет документов на машину, вернее, они, скорее всего, лежат в бардачке, но в них, к сожалению, не написано, что машиной владеет черноглазая Гузель.

– Во-первых, спят механики, – тут же парировала девочка, – которые на госслужбе находятся и получают зарплату за строго отработанное время, а частные мастерские рады клиентам в любые часы, рабочие или нерабочие. А во-вторых, вся эта макулатура, которая называется "документы", нужна при продаже законным путем, а когда ты, умник, продаешь ворованный кар, порядочные фраера предупреждают и берут чисто символическую сумму, которая, в нашем плачевном случае, будет спасительной. Вон "Шиномонтаж", сворачивай и прикинься веткой. Сама разговаривать буду.

Ночная картинка закрытой двери автомастерской навевала сонное состояние и Максим украдкой перевёл взгляд на сидевшую рядом Илону. Глядя на её сосредоточенное лицо, парень подавил колыхнувшееся в душе чувство зависти: спят когда-нибудь эти детки или любое приключение, вырывающее из состояния стабильности, заряжает их адриналином на несколько ночей.

Через пять минут Гузель вышла из мастерской в сопровождении молодого круглолицего парня в замасленной спецовке. Полазив в моторе, потом обойдя машину со всех сторон, он удовлетворенно хмыкнул и развалистой походкой вернулся в мастерскую. В течении последующих двадцати минут Максим, кусая ногти и хрустя суставами пальцев, нервно наблюдал за грубо жестикулирующими и матерящимися оппонентами. Наконец, красная от напряжения, Гузель подошла к автобусу и стукнув по дверке кулачком, зло вздохнула:

– Ну хомяк деревенский, ничем не прошибешь.

Максим расстроенно положил руки на руль, мысленно смиряясь с тем, что машину продать не удалось. Наконец, выпустив пар, девочка подняла красивые, восточные глаза и, хитро подмигнув, добавила:

–Ладно, триста евров тоже деньги.

Из мастерской вышел переодетый в чистую одежду механик и, протянув девочке купюры, с явным удовольствием сел за руль.

– Вы в село заезжали? – И удовлетворенно кивнув отрицательному ответу, констатировал: – Значит, никто не видел. Это здорово. Ну, бывай, подруга. Если еще что-нибудь лишнее найдешь, знаешь где я. Сотрудничать с вами, миледи, было истинным наслаждением. Особенно много я постиг в познании русской бытовой лексики. Как договаривались: я вас не видел, вы меня тоже.

Весело помахав рукой, парень завел машину и исчез в сумраке ночи. Максим, Олатойо и девочки медленно побрели к покосившейся скамейке и сев, покрепче прижались друг к другу.

– Гузель, – тихо позвал Максим, – знаю, что дамам такие вопросы не задают, но все же: сколько тебе лет?

– Двенадцать будет через пару месяцев, хотя наша "колбаса" в документах написала, что десять, сказала, что на границах так платить меньше. Хотя, врет, небось.

Холодная белая луна угрожающе повисла над головами, где-то вдалеке неожиданно ухнула сова и над мастерской черной тенью пролетела неизвестная птица. Девочки, испуганно сжавшись, прикипели к теплому боку мужчины и жалобно сопя, всматривались в чёрную даль дороги, с надеждой ожидая спасительный свет фар автомобиля несущейся, из неизвестного Васильково, мамы Олатойо.

Соня искоса посмотрела на Иру и чуть заметно улыбнулась, глядя, как девушка в позе «лотоса» расположилась на стоящем баснословные деньги фирменном кожаном диване. Всего-то десять лет назад и она, Соня, вот так же не замечала, что под ногами раскинулся настоящий турецкий ковёр ручной работы, а кофе, папина домработница Ася, подавала в тонком фарфоре конца девятнадцатого века, всё это казалось таким обычным, домашним, не стоящим ни бережного отношения, ни элементарной аккуратности, зато сейчас, когда Ира положила ноги на чёрную кожу дивана, у Сони слегка царапнуло по сердцу, словно не на мебель, а на её кожу опустились старые запылённые кроссовки девушки, оставляя огромные серые вмятины.

– Сонь, – позвала Ира, выводя женщину из задумчивости, – кто такая Зинаида Сковородникова?

– Папина секретарша, – Соня быстро опустила глаза, испугавшись, что собеседница прочитает её "жлобские" мысли. – Где ты нашла это имя?

– Что значит где? – удивлённо подняла брови Ира. – Нет такого документа, в котором бы оно не фигурировало. Это женщина-робот.

– Не знаю насчёт робота, но она была очень предана отцу. Мама постоянно ревновала его к Зинаиде Павловне. Впрочем, сейчас мне кажется, что это была не ревность, а, какое-то детская реакция самозащиты. Когда чувствуешь свою вину и вместо того, чтобы признать её, начинаешь обвинять другого человека. Просто так, чтобы отвести подозрение от себя. Мама по поводу и без повода кричала: не нравится, иди к своей Златке, или вон к Зинке катись. Не отличалась мадам Елена Владырь ни умом, ни сообразительностью. Хоть и не хорошо так о маме, да ещё и о покойной.

– А где сейчас эта Зинаида?

– Честно говоря, не знаю. Много лет прошло. Да и по возрасту она была не намного моложе папы. Так что ей сейчас хорошо за семьдесят. Жива ли.

Ира снова опустила глаза в пожелтевшие листы старых документов и закусив губу, в очередной раз отключилась.

Дверь глухо хлопнула и в комнату без стука вошла Агата. Брезгливо скривив заполненные свежим ботоксом губки, девушка не мигая уставилась на Иру. Несколько секунд Агата и Ирина сверлили друг друга взглядом, ожидая, кто же первый заговорит. Поняв, что здороваться и быть вежливой вошедшая не намерена, Ира первой опустила взгляд в документы.

– Могу я узнать, Сонюшка, что делает этот пролетарий в нашем доме?

– Ирочка, это...

– Знакомы, – не поднимая головы, процедила гостья и, не обращая более внимания на Агату, продолжила изучать очередной контракт.

– Агаша, – Соня перевела глаза на сестру. – Ирочка пришла ко мне в гости. С каких это пор, ты требуешь у меня отчёт?

Женщина жалобно улыбнулась и проглотила подкатившийся к горлу ком. Что за наказание целый день, то тошнит, то в жар, то в холод бросает, в животе крутит, голова... словно только что тренинг на полёт в космос прошла. Что она с утра съела? Кофе с молоком, круассан. Ну не от круассана же в жар бросает. Вкрадчивый голос Агаты вернул Соню в реальность:

– Должна тебе напомнить, сестрёнка, что скоро у нас ответственная презентация, и человек хорошо заплатил, чтобы к нему профессионально отнеслись. И твоё поведение, дорогая, совсем не профессионально. Ну, Сонюшка, – девушка подошла к сестре и, сев рядом, положила руку ей на плечо, – ну соберись, дорогая. Неужели этот недоразвитый стоит таких страданий. Ну, пропал пацан, и пропал. Сколько их пропадает по стране. Может запил где-то, может загулял с кем-то...

– Это вы по себе судите? – не поднимая глаз, прошептала Ира.

Агата убрала руку с плеча сестры и растянув губы в неестественной улыбке, зло промурлыкала:

– Гости, гости, вы не устали от своих хозяев. Может вы обидитесь и пойдёте домой?

– Я не обидчивая, – по-змеиному оскалилась Ира, изображая неописуемую радость от общения.

Неожиданно девушка перевела взгляд на старшую подругу и разбрасывая бумаги, соскочила с дивана. Вытянув руки, она почти на лету поймала падающее с кресла тело Сони и прижав к себе женщину, растянулась на сверкающем чистотой полу.

– Что с ней, – от неожиданности лицо Агаты потеряло привычное выражение брезгливости и сравнялось по уровню белизны с обошедшей все экраны страны простынёй, выстиранной всемогущим "Ариэлем". – Не придави её, я за доктором.

Через пятнадцать минут пришедшая в себя Соня, отвечала на вопросы доктора, обслуживающего коттеджный посёлок. Не найдя ничего подозрительного, немолодой врач выписал несколько рецептов и, попрощавшись, вышел вслед за провожающей его Агатой.

– Анатолий Геннадьевич, – испуганно прошептала девушка. – Что это может быть? Соня никогда не подавала никаких признаков недомогания.

– Не хочу делать прогнозы заранее, точный диагноз нам покажут результаты анализов, – улыбнулся доктор, пряча в карман приятно шуршащую купюру, – но, по всем показателям, вы, дорогая, скоро станете тётей.

– Этого только не хватало, – побледнела Агата, обмахиваясь кошельком в качестве веера. – Эта неделя когда-нибудь кончится или нет. Из одной задницы на шустрых санях в другую. Давно у неё это?

– А вот это вам скажет гинеколог. Но однозначно срок небольшой. Я мамочке ничего не сказал, думаю от вас ей будет приятнее услышать новость.

Доктор вежливо поцеловал девушке дрожащие кончики пальцев и, не оборачиваясь, вышел.

Агата несколько минут смотрела на захлопнувшуюся дверь, затем, вспомнив что-то важное, выбежала за мужчиной.

– Анатолий Геннадьевич, – тихо позвала Агата, успевшего отойти врача. – Могу я попросить вас об одолжении? Не рассказывайте никому, что Соня беременна, особенно ей самой. Хотя бы до получения результатов анализов. Видите ли, Соня давно мечтает о ребёнке и, если сейчас сказать ей об этом, а потом всё окажется банальным расстройством желудка, она будет очень тяжело это переносить.

– Понимаю вас, Агата Кирилловна, – доктор не отказался от очередной засунутой за рукав купюрки и, улыбаясь, заверил: – От меня ваша сестра точно ничего не узнает.

"Ай да, Столяров, ай да сукин сын" лихорадочно переваривала информацию Агата, кусая припухшую губу и не замечая, как яркая тёмная помада широкой полосой растёрлась до самого виска.

– Что сказал доктор? – в два голоса встретили её в комнате.

– Расстройство желудка, – прошептала Агата, беря со стула сумку и, не прощаясь, вышла из комнаты.

Поезд, шипя и скрипя, остановился на недавно отремонтированном вокзале и уставшие, но счастливые пассажиры дружной толпой выходили из разогретых вагонов. По перрону понеслись женщины с подносами, заставленными ватрушками, яркими пирожными, фруктами, корзинами с пивом, «Кока-колой» и другими напитками. Навстречу, вальяжно раскачиваясь проходили два молодых, невысоких парня в милицейской форме. «Вода, кока-кола, лимонад», – громко предлагала ассортимент молодая толстая женщина, таща перед собой огромную корзину, наполненную разнокалиберными бутылками. – «Водка, наркотики, девочки», – не понижая голоса кричала дама, поравнявшись с молодыми милиционерами.

Тимур и Алим вышли из вагона и сразу увидели спешащего им навстречу Расула Гарипова.

– Видать очень понадобились мы любимому дядюшке раз так быстро встречать выбежал, – с ноткой иронии заметил Тимур и, повесив на лицо радостную улыбку, раскрыл объятия навстречу родственнику.

Всю дорогу, до дачи профессора Лазорева, разговор мягко катился вокруг погоды, природы, цен и состояния здоровья родни. Наконец, уже подъезжая к воротам, Расул, нахмурившись, решил ввести гостей в курс дела.

– Вы, наверное, заметили, что вовремя не пришел заказ с лекарствами, ну и с другим материалом, – мужчина, вздохнув, отвел глаза на дорогу и слегка прикусил губу, подыскивая слова, чтобы продолжить рассказ. – Одним словом, облом пошел по всем статьям. Груз должен был сопровождать новый состав и в этот состав вошли придурок и более чем придурок. Сначала они одну девочку случайно подменили на другую, кстати эта другая, случайно, оказалась внучкой Лазоревых, так что Поцаревич, их зятюха, сейчас рвет зад в поисковом задоре, Снежана Поцаревич в глубоком обмороке, ну а дедушка с бабушкой срочно велели доставить пару мужиков с мозгами вместо каши и направить их в помощь нашей доблестной милиции, которая деньги пересчитала и поделила, а все остальное в порядке живой очереди. Затем, возвращаясь к нашим баранам, они подстрелили одного урода, из предназначенных к лабораторным опытам, потеряли мобиль, а пока пытались зарыть огрехи, второй урод увел у них и микроавтобус, и лекарства, и химические препараты, и человеческий материал, и внучку Лазоревых. У вас есть полминуты, чтобы поржать и по приезду вы должны выслушать то же самое еще раз без вот этих идиотских улыбочек на рылах. Людям там не до смеха, сами должны понимать. В вашу задачу будет поставлено: найти всё – в лучшем случае, найти, хотя бы Илону Поцаревич живой – в худшем случае. Бойцов вам в помощь выделят, конечно, хотя сами понимаете, пользы от них...

– Ну а мы-то чем можем помочь? – пряча улыбку, спросил Алим.

– Просили помозговитее... Выбор у меня... Да чего тебе объяснять. А ты, бывший военный, в картографии разбираешься, может чего умного посоветуешь.

– А химик на кофейной гуще всё это подтвердит.

Тимур с интересом разглядывал дом, мраморный фонтан и видно было, что мысли его заняты чем угодно, кроме планов поиска маленькой Илоны Поцаревич.

– Тебя, химика придурошного, взяли, чтобы умные люди увидели, что есть в стране такой химик Тимур Гарипов, забрали его из боевых условий и пристроили в нормальные. Или всю жизнь собираешься в Узбекистане скорпионов кормить? Твой отец столько денег угрохал, выводя тебя в люди, я в лабораторию нашу пристроил, чтобы у тебя практика была не только бабские мазюльки смешивать. Все, теперь сам греби лапками и взбивай сметанку. И начинай прямо сейчас. Поможете в поиске девчонки, расплатятся с вами по-королевски.

Тимур с Алимом переглянулись и тяжело вздохнули, к жизни в полевых и боевых условиях они привыкли и ломаться для того, чтобы менять эту тяжелую жизнь, не было смысла, Другое дело – маленькая девочка в руках опасных людей, ради этого стоит поторопиться.

Поднявшись по стеклянной лестнице на второй этаж, мужчины оказались в небольшом, шикарно обставленном кабинете. Несколько пар уставших глаз оторвались от документов и сверлили вошедших подозрительными, недоверчивыми взглядами. Выслушав в очередной раз историю похищения, Алим поднял глаза на сидевшего в дальнем углу водителя.

– Отсюда вы выехали с полным баком бензина?

– Да, – угрюмо ответил парень, глядя на Алима подбитым глазом, – микроавтобус заправили перед отъездом. Часа четыре мы ехали, так что там бензина еще на пару часов оставалось.

– Машину нашли?

– Нет, как в воду канула. Ментов подмазали, они всю зону прочесали. Лес чистый. Села близлежащие проверили, никто девочек с мужчиной не видел.

– Аптеки проверяли? – спросил Тимур. – Должны же они лекарства куда-то сбыть. Так же стоит коммунальные службы опросить, которые вывозят мусор из этих сел, может заметили коробки из-под колб и штативов, которые мы заказывали.

– Пожалуй лучше не в аптеки, а по бабкам поспрашивать, если появились медикаменты, то они лучше любого аптекаря расскажут.

Расул Гарипов расплылся в довольной улыбке, вспомнив, что при обсуждении планов поиска девочки, все совершенно забыли о лекарствах и химическом оборудовании. Отдав по телефону нужные указания, мужчина с военной выправкой снова перевел на Алима покрасневшие от бессонной ночи глаза.

– Пошли дальше. – Задумавшись на минуту, Алим прошёлся по кабинету: – Документы, мобильные телефоны, что там еще... деньги. Как у них с этим?

– Документов у них нет, мобильных нет. Деньги? Ну может быть три копейки.

– Может быть три копейки, а может быть и тридцать три. Микроавтобус-то не нашли. Понимаешь, куда веду?

– Ты из них суперменов не делай, – задумчиво протянул все тот же молодой мужчина, который в этой комнате был, судя по всему, и за главного, и за умного. – В гоп-компании студентишка малолетний и сявка детдомовская. Тем более они не из этого района... Хотя, если пушку к голове приставить, то и у студентика третье дыхание откроется. Дам задание еще раз "Автомастерские" и "Шиномонтажки" на этом участке проверить.

– Что у нас еще в наличии? – Алим аккуратно провел рукой по недавно стриженной бороде, потер кончик носа и уверенно продолжил: – Без документов они в города не сунутся, будут селами пробираться и, скорее всего поедут в свой город. Сколько бы они за микрик не выручили, это не та сумма, на которую в наше время можно пуститься в бега.

– В его окружении все схвачено. Там уже три дня по всем окрестностям мои туристы гуляют. Фотографии у них на руках, так что как только появятся, сразу здесь будут.

– Не радуйся, – остудил Тимур так и не представившегося мужчину. – Если за три дня не доехали, то может уже и не приедут. То, что ты его в лохи записал, это еще не факт, что он лох и есть.

Глядя на чистые ногти нового напарника, на его блестящие, ухоженные волосы, вдыхая запах терпкого спортивного одеколона, Тимур, почему-то жутко захотел, чтобы тому, незнакомому "студентишке малолетнему" повезло, чтобы никогда не попал он в руки этих, издыхающих миазмы злобы и агрессии, людей.

– Родственников, как я понимаю, у него немного. Что там с друзьями?

– Друзья, такие же студенты беспортошные, так что помощников у него нету. Девчонка сирота, из детдома никогда не вылезала, связей тоже нет. Сам понимаешь, в нашем деле, чем меньше заинтересованных, тем спокойнее.

– И тем не менее, для создания более полной картины, желательно съездить в детский дом и поспрашивать о девочке поподробнее.

– Чего о ней спрашивать, – зло отшвырнула в угол незажженную сигарету моложавая полная женщина. Алим несколько раз видел Зою Ларионовну, но зная её высокомерный характер, предпочитал ограничить знакомство скупыми приветствиями и не более. – Волчонок и дура. В общем, сучка та еще.

– Два взаимоисключающих понятия, – неприязненно посмотрел на жену профессора Лазорева, Алим. – Если девочка волчонок, то она уже не дура. Поэтому давайте адрес детского дома и предупредите о нашем приезде. Ну что, на сегодня работа найдется всем, можно выполнять. Мы в детский дом.

По-военному попрощавшись, Тимур с Алимом вышли из кабинета. Во дворе они, как по команде, вздохнули полной грудью свежий воздух и, расстегнув пуговки тугого воротничка, расхохотались.

– Алим, я тут решил присоединить приятное к полезному, раз уж мы сюда приехали. Помнишь, по твоему делу... Я профильтровал немножко, Милочки, к сожалению, не нашел, но зато раздобыл новый адрес господина Бердина Григория Афанасьевича. Говорит тебе что-нибудь это имя?

– Конечно, – сердце Алима, пропустив удар, заработало с удвоенной энергией. – Это сосед наш, а заодно и мой квартиросдатчик. За Григорием Афанасьевичем в нашей коммуналке две комнаты числились, он одну мне сдавал, а в другой сам жил. В третьей комнате Милочка жила.

– Вот и давай пошлем их всех подальше и займемся в первую очередь твоим делом. А уж если будет время, мы потом и этой банде поможем. Хотя, я с большим удовольствием помог бы этому лоху Максиму, чем им.

Тимур, вытянув руку, голосовал на обочине и, исподтишка, косил взгляд на задумчиво курившего в стороне Алима. То, что друг неоднозначно воспринял его предложение посетить старого соседа, так и осталось загадкой для парня. Казалось бы, сейчас всё выяснят, ну если не всё, то хотя бы появится какая-то определённость, а вместо благодарности получил нервное сопение и тяжёлые вздохи. Внезапно Алим поднял глаза, и Тимур растерянно опустил руку: впервые за несколько лет знакомства, юноша увидел полевого командира Алима Низамова таким беззащитным и несчастным. Только сейчас Тимур понял, что Низамов боится этой встречи, боится сведений, которые могут оказаться совсем не такими, каких он ожидал, боится потерять последнюю надежду, помогающую верить, что где-то живёт его любимая женщина, воспитывает его ребёнка, скорее всего любит другого человека, но, главное, что она жива и счастлива.

Поймав такси, Тимур с интересом разглядывал проплывающие за окном городские пейзажи и изредка пытался комментировать увиденное, но, снова ощутив на себе тяжёлый взгляд Алима, махнул рукой и до конца поездки сидел, упёршись носом в стекло. Расплатившись с водителем, мужчины некоторое время бродили по району, выискивая здание супермаркета и, наконец, закупив всё необходимое для беседы, постучались в, успевшую потерять парадный вид, дверь квартиры Григория Афанасьевича. Открыл сам хозяин, увидев Алима по-старчески прищурил глаза и, шумно вдохнув запахи, доносящиеся из огромного пакета, довольно крякнул:

– Алимушка, сосед любимый, ты ли?

Пока нарезали колбасу, сыр и овощи, разговор крутился о ценах, о погоде и только после третьей рюмки Алим, с замиранием сердца перевел разговор на интересующую его тему. Григорий Афанасьевич, расслабившись после обильной закуски, грустно поднял глаза на бывшего соседа.

– Как уехал ты, Алим, очень переживала Милочка, ну а вскоре выяснилось, что беременна она. Как раз в то время к нам и начали заходить пацанчики распальцованные, предлагали продать наши халупы. Весь дом выкупили, жильцов расселили, меня вот сюда выслали и Милочке в этом же районе предлагали, да она, дурёшка, никак свою комнату продавать не соглашалась. Тебя ждала. Я уж сколько ей твердил: "Не связывайся с этими бандюками", да куда там, одно щебетала: "Вот Алим вернется, тогда и решим". До последнего держалась, из дома почти не выходила, а уж как припёрло рожать, то хочешь-не хочешь, вынесли её и в "скорой" отправили. Я через несколько дней заезжал в роддом, думал, по-соседски заберу пока к себе, дом-то наш, как только Милочку увезли, на следующий день и разрушили. Лет-то ему, побольше чем мне было. Видал, какие сейчас на этом месте хоромы выстроили? Ну вот, забрал я Милочку с дочкой к себе, только она совсем слабенькая стала. Две недели у меня пожили, а потом взяла девочку и говорит: "Пойду я, дядя Гриша, в прокуратуру. Нет такого закона, чтобы нас с дочкой жилплощади лишать". И ушла. Больше я её с тех пор и не видел. Ходил в милицию, хотел о пропаже заявить, а они ни в какую. Мол, кто она тебе? Дочь? Жена? Ну, а если никто, то и иди дед, вон адрес на заборе написан. На этом мои поиски и закончились. Больше тебе, Алимушка, ничего сказать не могу. Была бы жива Милочка, вернулась бы, а так уж двенадцать лет с тех пор прошло. Забудь её и живи своей жизнью.

Уложив захмелевшего соседа на продавленный диван, Алим с Тимуром, по холостяцкой привычке убрали со стола и, не разговаривая, вышли из гостеприимной квартиры Григория Афанасьевича.

Так же, без слов, мужчины нашли тихий бар и в гордом одиночестве заказали по двойному виски. Холод снова вернулся и закрыв глаза, Алим снова увидел маленькую девочку, кутающуюся в огромный оренбургский платок, только теперь у этой девочки были удлиненные, по-восточному разрезанные черные глаза. Его глаза.

– Можно будет порыться в архивах, – тихо предложил Тимур.

– Ничего не надо, – хлопнул рукой Алим, и выпив залпом содержимое стакана, вышел из бара.

Через час мужчины добрались до светлого здания, обнесенного высоким забором. Спросив дорогу у снующих по всему периметру детского дома детей, они быстро нашли кабинет заведующей. Предупрежденная звонком Альбина Николаевна, встретила гостей во всеоружии, на огромном столе лежала толстая папка с личным делом и медицинской картой ученицы Озеровой Гузели Васильевны.

– Никаких компенсаций я выплачивать не буду, – злые красные пятна покрывали полное ухоженное лицо заведующей, а пальцы со свеженакрашенными ногтями нервно барабанили по массивной поверхности стола. – Предупреждала Зойку: не бери, девчонка волчонок, никогда не знаешь, что от неё ожидать. Так нет же, сказки ей восточной приспичило, юную Шахерезаду в навозе откопала, вот теперь пусть сама со своими сюрпрайзами и разбирается.

Алим и Тимур сидели на мягких стульях, по-военному выпрямив спину и молча изучали предоставленные бумаги, иногда мужчины, не сговариваясь, поднимали глаза на плюющую огнем заведующую и прятали в бороды хитрые довольные ухмылки.

– Судя по документам, девочка попала к вам в возрасте трех лет, переводом из дома "Малютки".

– Да, – Альбина Николаевна тяжело вздохнула и, достав из ящика стола пачку сигарет, закурила. – Дети до трех лет воспитываются в "Малютке", потом попадают к нам. Если мне не изменяет память, Гузель попала в дом "Малютки" месячным ребенком. Ее мать убили и ограбили, поэтому никаких документов при ней не обнаружили и по истечению положенного срока, тело захоронили за счет государства, как невостребованное, а малышку в детдом.

– Дайте, пожалуйста, адрес дома "Малютки", хотелось бы поговорить с их сотрудниками.

Алим без интереса переворачивал листы, заполненные мелким неразборчивым почерком, перешел к табелям, выводам психолога. Прочитав последние листы, мужчина грустно улыбнулся: "Да уж, характер у малышки убойный. Наверное, именно в ней нашел поддержку молодой студент, поддержку и ответ на извечный вопрос: "Что делать?"

– Дом "Малютка" расформирован. Кстати, Гузель оказалась в составе последней группы, которая поступила к нам оттуда. Сотрудники остались без работы, разбежались кто куда, единственный кто пришел к нам из этого детского дома – это наш сторож Василий Потапович. Можете с ним поговорить, он, кстати, даже дружил с Гузелью. Впрочем, он как нажрется со всеми дружит. – Заведующая на минуту задумалась, разглядывая серые тяжелые тучи, закрывшие небо, затем, затушив сигарету медленно перевела взгляд на мужчин. – Если думаете, что девчонка может появиться здесь, то только в резиденции Василия Потаповича, то бишь в его каптёрке. Но это вряд ли, умна сучка не по годам. Здесь ведь, как в тюрьме: год идет за два, а она другой жизни не знала, так что волчий инстинкт самосохранения не приведет её сюда даже под пыткой.

– Судя по выводам психолога, – неуверенно начал Тимур, откладывая в сторону медицинскую карту девочки, – Гузель вполне способна на организацию побега, на захват Илоны Поцаревич в качестве заложника, в двенадцать лет у девочки достаточно ума и опыта, чтобы обойти препятствия и вот уже три дня находится в бегах, несмотря на то, что на их поиски брошены огромные силы и местной милиции, и добавочные ресурсы. И тем не менее не чересчур ли это сложно для одной девочки?

Альбина Николаевна загадочно улыбнулась и, наконец вспомнив о гостеприимстве, достала из шкафчика небольшую пузатую бутылку французского коньяка.

– Наверное удивлю вас, если скажу, что я даже рада, что так получилось. Хоть кто-то собьет спесь с вашей Зойки. Она считает себя самой умной, а у Гузельки... – женщина на несколько минут задумалась, открывая бутылку. – Здесь не ум, не опыт, здесь звериные инстинкты. Их нельзя просчитать. Она душой чувствует человека и ведет себя соответственно: с одним – добрая курочка, с другим – хитрая...

– Скажите, пожалуйста, Альбина Николаевна, – перебил заведующую Алим, – В заложницах у Гузели сейчас находится Илона. В рамках ваших наблюдений, могла ли девочка убить обременительную попутчицу? Все-таки прятаться с заложником на руках гораздо сложнее. Логичнее было бы или использовать её для выкупа, или отпустить и уходить налегке, или...

Протянув мужчинам по бокалу, наполненному благородным напитком, заведующая снова села в кресло. Что-то в её облике подсказало Алиму, что женщина была бы даже рада такой развязке: убийство внучки Лазоревых было бы достойной расплатой с высокомерной Зоей Ларионовной, которую, несмотря на долгие годы сотрудничества и показательной дружбы, Альбина Николаевна ненавидела всем сердцем, но, спрятав живодерские мысли, женщина мило улыбнулась и продолжила:

– Жаль, что сегодня нет нашего психолога, он бы вам ответил на этот вопрос более конкретно. В принципе, я думаю, что, если у Гузели не будет другого выхода, она сможет убить. И меня тоже мучает вопрос, почему Илона до сих пор не нашла возможности сообщить о себе. Не по лесу же они идут вот уже три дня. Маленькая Поцаревич девочка своеобразная... Я эту семейку Адамс знаю от самых истоков, еще когда юная Зоинька вышла замуж за этого зануду Филю Лазарева. Хотя, зря я про него так, при всем своем занудстве, психиатр он от Бога, но... зациклен на работе. Тут они классно дополняют друг друга, Филя в своем деле, а Зоя, как поставщик – незаменима. Найдет и прыщик на жопе у слона. Хотя нет... это из другого репертуара. У них, когда Снежана родилась, все только закручиваться началось, восьмидесятые-девяностые, как раз их пора, а тут ребенок абсолютно ненужный. Отдали тогда девочку с няней в деревню, а когда, лет через пятнадцать, вспомнили о дочке, получили "белую маргаритку". И дело даже не в том, что она над больным муравьем могла разрыдаться, это уже в целом был непригодный материал, чтобы передать дело, Снежана в химии – ноль, в математике – ноль, Снежана – просто замечательная женщина, но для бизнеса этого мало. Еле запихнули её в институт, на факультет биологии и тут налетела вторая серия непрухи, в виде красавца-лимиты Игоря Поцаревича. Как малыш усёк, из какой семьи девочка – зубами вцепился. А Зойке-дуре поговорить бы с дочкой, так нет же, наняла двух уродов, накостыляли парню, да еще и сказали откуда дровишки. Снежана, как только узнала, в тот же день к нему в общагу и переехала: она, видишь ли виноватой себя почувствовала. После этого Зоеньке, хочешь-не хочешь, пришлось свадьбу играть. Вот так и живут детки: вроде вместе, а вроде и врозь, на жалости-то долго не протянешь, а любви настоящей там ни с его, ни с ее стороны нет. А уж когда Илона родилась, бабушка её прямо из роддома, вместе со Снежаной, к себе привезла, а дурик по имени Поцаревич и рад: бабло капает, и жена с дочкой не мешают, жизнь-мармелад. Только я бы, зная Лазоревых, так не расслаблялась. За Илониным воспитанием бабушка следила в оба глаза: и гувернантки, и учителя и, главное, изначально ей рассказывали, что есть небо, на котором сияет звезда по имени Илона, а есть земля, на которой все остальное. Учителя у них не задерживались, несмотря на более чем приличную зарплату. Представляете, входит в учебную комнату преподаватель, а из угла сцыкушка семилетняя ей, не поднимая головы, говорит: "Извольте вымыться, от вас воняет", на следующий день: "Извольте купить приличную зубную пасту и научитесь ею пользоваться". И так изо дня в день. У нее на прикроватной тумбочке золотой колокольчик стоит, прямая связь с гувернанткой и часика так в два, в три ночи звонит этот колокольчик с требованием пяточки ей почесать или сказку рассказать. Постоянно-то они на даче живут, за городом, в городской квартире Игорек срок нагуливает, а когда семья решает на пару дней в город заглянуть, то у них своя гостиница и апартаменты постоянные. Бедные девчонки в дни их приезда не знают, какие болячки себе придумать, чтобы на работу не выйти. Так что Гузель и Илона из разных миров, но это два настолько сильных лидера, что мне трудно предугадать результат их совместного времяпровождения.