Текст книги "Цепкие коготки счастья (СИ)"

Автор книги: Светлана Пригорницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Не выдумывай, Соня, – пытаясь успокоить себя и женщину, прошептал Игорь. – Что я могу знать. Единственное, что я знаю, это то, что ему двадцать два года. Ну попользовался парнишка взрослой тёткой, наверное, даже понравилось, но потом пришло понимание, что девчонки молоденькие лучше. Уж, извини, если задеваю твою гордость. Я по себе сужу, даже не представляю, как бы я имел отношения с женщиной, которая годится мне в мамы, – Игорь брезгливо передёрнул плечами и ласково обнял Соню за плечи. – Отпусти его, родная. Это маленький мальчишка. Наверное, хороший, раз ты так тепло отнеслась к этому мимолётному роману, но маленький. У тебя семья, работа, сложившийся образ жизни. Подумай о себе, тебя этот кульбит делает смешной в глазах общества. Ты думаешь, что все на презентации сказали, ах эта Тышкевич, какого мальчика закадрила? Нет, дорогая. Люди злые и за твоей спиной только и шептали, эта дура Тышкевич, как была дурой, так и осталась.

– Игорь, – прошептала Соня, устало поднимая лежавшую у ног сумку. – Поверь, мне сейчас совершенно всё равно, что сказали обо мне пришедшие на презентацию люди. И ещё, по поводу семьи, работы и что ты ещё там вспоминал, так вот, семьи у меня нет, потому что ты за четыре года так и не удосужился сделать мне предложение...

– Конечно мы распишемся, Сонечка, – вспыхнул надеждой Игорь, картинно опускаясь на одно колено. – Просто я даже подумать не мог, что для тебя штамп в паспорте имеет такое решающее значение. Ты наденешь белую фату и будешь самой красивой невестой на этой планете.

– Нет, спасибо, – решительно обошла его Соня. – С некоторых пор я передумала выходить за тебя замуж.

– Неужели ты, действительно веришь, что этот мальчик серьёзно к тебе относится? Соня, ты же умудрённая годами женщина.

Игорь встал с колена и презрительно улыбаясь вытирал слегка запорошившиеся брюки. Вспоминая инструкции Агаты, он даже не ожидал, что сцена прощения может так затянуться. Во всём этом было что-то новое и пугающее, он неожиданно с ужасающей точностью увидел себя со стороны: старую, никому не нужную модель, которая, как в тяжёлые голодные времена далёкой юности будет бегать по кастингам и смешить людей, выходя на подиум рядом с молодыми подтянутыми мальчишками и точно знать, что никогда и никому не понадобишься и всё равно каждый раз верить в чудо. Осознание подобного будущего стёрло с его губ презрительное выражение и, вспомнив все пройденные в молодости уроки актёрского мастерства, Игорь выдавил несколько скупых слезинок и жалобно простонал:

– Сонечка, не уходи. Неужели ты не понимаешь, что только я способен понять тебя и любить всю жизнь. Тебе сказали, что этого Ромео похитили, а ты не задумывалась над тем, что он мог подговорить девчонку выдать тебе эту информацию, чтобы ты не беспокоила его, чтобы, банально, оставила в покое? Я не позволю тебе позорить честное имя Тышкевичей. В отличие от тебя я вижу куда ты катишься и если и делаю, что-то вопреки твоей воле, то, поверь мне, дорогая, это для твоего же блага.

Игорь грубо схватил Соню за талию и, не слушая протестов, затолкал в ванную комнату. Закрыв дверь на замок, мужчина раздражённо прошёл в спальню, не слушая доносящихся из ванной криков.

Как только дверь закрылась, в коридор, тихо ступая, вышла Наташа. Открыв дверь, девушка выпустила взлохмаченную хозяйку и повернулась к вышедшему Игорю, уставив руки в бока.

– Пока в этой квартире хозяйка Софья Эдуардовна, ни один хрен закрывать её в туалете не будет, – яростно вращая глазами прошипела она в сторону взбешённого мужчины.

– Игорь, – голос Сони гремел, словно набат и Игорь понимал, что в данный момент он присутствует при зачтении приговора. – Я сейчас ухожу, а когда вернусь, не хочу видеть в своей квартире ни тебя, ни твоих вещей.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – ехидно поинтересовалась Наташа, когда за Соней захлопнулась дверь и, не получив ответа, победоносно прошла в свою комнату.

Две полные ухоженные женщины, вальяжно развалившись в объемных кожаных креслах, потягивали из пузатых бокалов темный, переливающийся в солнечных лучах коньяк. Заметно было, что судьба давно и непрерывно баловала их, и заметно это было не по скромному изяществу баснословно дорогих костюмов из последних коллекций модных дизайнеров, не по сверканию бриллиантов в тонких колечках и даже не по белоснежным улыбкам из дорогих клиник, скорее по расслабленной, шлифуемой годами позе, когда, какую бы часть ножки ты не показала, точно знаешь, что ни один глаз, даже самой завистливой подруги, никогда не найдет там и намека на целлюлит. Это была томная полнота молодой женщины и, только опытный взгляд мог определить, что обоим дамам уже давно перевалило за пятьдесят.

– Что загрустила, подруга? – брюнетка лениво улыбнулась и, слегка прищурив глаза, бросила хитрый взгляд на задумчиво смотрящую в окно женщину. – Судя по твоему виду, пожалела о "жемчужинке", которую я купила?

Директор детского дома Альбина Николаевна Савенко перевела взгляд на подругу и автоматически погладила себя по упругой бархатистой щечке. "Как удачно, что вчера весь день провела в салоне. Приехала бы эта сволочь на день раньше, позору бы не обралась. Ну да сегодня мой день. Завидуй, детка. И причесочка, и маникюрчик, и коньячек вчера так удачно подогнали. А "жемчужинку" ... Жалко, конечно. Ну, таких "жемчужинок" у меня пруд пруди".

– Пожалела, дорогая, пожалела. Эта "жемчужинка" мне годовой бюджет за месяц делала. Десять лет девчонке, а смотри-ка, нашла себя. В мужиках, не хуже любого психолога разбирается, а уж специалист... Не пожалеешь.

– Это-то меня и настораживает. Не больная ли? Кто у нее родители?

– За папашу ничего не скажу, не знаю, а мамаша та еще дрянь. В пятнадцать лет старшего сына родила, в восемнадцать эту в подоле принесла. Не работала никогда. Чем жили? Давала за бутылку, пока совсем не спилась. Вот братик с сестричкой и открыли бизнес: утром мамке вместо завтрака бутылку сунут, а к обеду, когда она отключается, клиентов к ней приводили. Вот так на хлеб с маслом и зарабатывали. Только потом пацан зарвался, на скутер копить начал, а уж как в пятый класс перешел, совсем нюх потерял, школьники, начиная класса с седьмого, каждый день, вместо школы на эту гоп-квартиру табунами шли. Мать к тому времени товарный вид совсем потеряла, так он не растерялся и сестренку к делу пристроил.

– Что ж менты, неужели не видели?

– Почему же не видели? Первые клиенты были. Сидят сейчас. Соседи терпели-терпели весь этот хламеж на лестничной клетке, да и написали куда следует. Мать еще до суда умерла, пацана в один детдом, а Аленку в другой, то бишь, в наш.

– Разве могут сестру с братом в разные детдома направить?

– В этом случае можно. Чем дальше от брата-акробата, тем спокойнее. Да и мне конкурентов не надо.

– А мальчишка искать её потом не начнет? Мне, конечно, его поисковый инстинкт прервать – один звонок и три конфеты, но все-равно, лучше обойтись без него.

–Не суетись, – Альбина Николаевна уверенным движением долила в бокалы коньяк и подцепив пальчиками тоненький ломтик лимона, положила в рот. – По документам девочку удочерили, сведения о приемных родителях не разглашаются... Так что пусть ищет, если когда-нибудь выйдет оттуда где сидит.

– Ну с этой "жемчужинкой" все ясно, а что ты мне про маленькую "Шахерезаду" расскажешь?

Зоя Ларионовна взяла пухленькими пальчиками дольку лимона и, положив в рот, довольно улыбнулась: лимон был не свежий. "Нет, Альбиша, не быть тебе королевой. Вот уже, вроде, совсем рядом, но... Не бывает полукоролев. Это врожденное, или есть или нет. Ну что ж, извини дорогая, приятно".

– Дам тебе дружеский совет: не бери.

– Так ведь хороша, поганка.

Альбина Николаевна звонко засмеялась и достала из кармана пачку сигарет. Вынув тонкую коричневую сигарку, женщина жадно закурила.

– Месяца три назад, так же, как тебе, говорила клиенту: "Возьми другую" и в ответ услышала то же самое: "Так ведь хороша, поганка", а потом на член три шва накладывать пришлось. Еле рассчиталась с придурком, а этой хоть бы что: ребра пособирала, синяки зализала и хохочет. Волчонок, а не девка.

– Ну я же не себе беру, а там, куда она поедет, церемонится не станут, на цепи пару дней посидит, мигом присмиреет. А то, что у девочки зубами клацать большой опыт, мы никому не скажем. Сделаем этим уродам маленький, но веселый сюрпрайз.

Женщины дружно засмеялись и чокнувшись бокалами, одновременно опустошили ёмкости. Альбина Николаевна перевела взгляд на наполовину опустошённую бутылку и, закусив губу, просчитывала хватит ли остатков коньяка на завтрашний приём или придётся начинать новую бутылку. Решив, что завтрашний клиент не настолько ценен, чтобы переживать, она, мило улыбаясь, перевела разговор в другое русло.

– Как твои домашние? Смотрю ты с внучкой приехала. Вытянулась она за этот год, просто красавица.

– Да уж, этой красавице палец в рот не клади, одним взглядом кучу на голове сделает. Козёл мой старый снова в командировку умотал, дочка на Мальдивы улетела, косточки погреть, ну а мы с Илоной на хозяйстве остались. Завтра заказ отправим, там кроме твоих красавиц еще два парня поедут, и можно будет отдохнуть.

За окном послышался шум подъезжающего фургона и, поднявшись, женщины несколько минут рассматривали, как два невысоких квадратных парня выводили из здания детского дома маленьких девочек, зябко кутавшихся в тонкие темные кофточки.

–Что ж они у тебя совсем голые уходят?

– А что ж мне их прикажешь, у Юдашкина одевать? Твои девчонки – твои проблемы. Как хочешь, так и одевай.

– Ладно, посмотрим, что там у Илоны из старого найдется.

Микроавтобус нёсся по расколоченной дороге, утренняя прохлада, скопившаяся за ночь, заставляя расслабленные во сне тела пассажиров съёживаться, подтягивая ноги и пряча руки под тонкие куртки. Парень, сидящий на переднем кресле, открыл глаза и тут же прищурился, защищаясь от солнечного зайчика, проскочившего сквозь темные шторки. Потянувшись, он размял затёкшие от неудобной позы ноги и достав рюкзак, вынул большой синий термос с остатками кофе.

– Потерпи еще пару часов, – не отрывая взгляд от дороги, тихо сказал водитель. – В одиннадцать приезжаем к шефу на дачу, там пересаживаетесь в другой транспорт, забираете заказы, обедаете, отдыхаете и уже без остановок до конечного пункта. Через пару дней, если не случится ничего необычного, будете на месте.

Парень медленно отодвинул шторку и несколько минут рассматривал плывущий за окном пейзаж. Раскинувшееся в необъятную даль зелёное поле, сливалось на горизонте с прозрачно-синим небом и завораживало непритязательное сердце городского жителя непередаваемой красотой. А то, что пассажир – житель городской, водитель определил сразу. То ли глуповатая улыбка, то ли счастливый блеск в глазах выдал, что подобный размах, сидящий в салоне парень, видит не часто.

– Небось всю жизнь в коммуналке? – презрительно скривившись, бросил через плечо водитель.

– Нет, деревенский я. Природу нашу обожаю. Два года в ВДВ прослужил, когда первый раз с парашютом прыгал, глаза закрыл, а потом случайно приоткрыл и чуть не задохнулся от увиденного. Такая красота вокруг, а мы по земле ходим, в землю смотрим и не замечаем, что владеем самой лучшей в мире природой.

– Так уж и в мире? – засмеялся шофёр, знаком сообщая идущему навстречу автобусу о спрятавшихся в кустах ГАИшниках.

– Про мир не знаю, – засмеялся пассажир. – Поэтому и еду поработать за границей, чтобы людей посмотреть, себя показать, сравнить... Хотя и так знаю, что лучше моего села нет места на земле. Да и на свадьбу накопить хочу, а то невеста у меня капризная, хочет и ресторан, и фейерверк, и платье от "Луи Витон", и кабриолет у калитки...

Посмеявшись, мужчины некоторое время ехали молча, думая каждый о своём. Солнце, не смотря на раннее утро, начинало припекать и пассажир, задёрнув шторку, снова опустил голову на тёплый дерматин кресла.

– Почему ты сказал "будете на месте"? – вспомнил он вылетевшую случайно фразу. – Вы, что, с нами не поедете?

Водитель сладко зевнул и повернул голову в разные стороны. Услышав глухой хруст, мужчина удовлетворённо встряхнул плечами и, не оборачиваясь, просипел:

– Мы работаем до этого пункта, а дальше вы с другими ребятами продолжите путешествие. Если совсем голодный, бери в холодильнике колбасу, сыр, чего там ещё девчонки-поварихи положили. Мы вчера пацанок из детского дома забирали, так леди-босс расщедрилась, велела затарить в дорогу. Потом за вами заезжали, круг давали, а она с внучкой прямиком на дачу почесала.

Парень, не заставляя просить себя дважды, вынул из сумки-холодильника кусок холодного вареного мяса, пол головки сыра и сделал несколько огромных, по-мужски неуклюжих бутербродов. Протянув один водителю, он оглянулся и наткнулся на голодный взгляд проснувшейся девочки-брюнетки.

–Держи завтрак, – добрый самаритянин, улыбаясь протянул попутчице свой бутерброд и, отвернувшись, занялся сооружением следующего.

Девочка впилась зубами в мягкий хлеб и только когда первый приступ голода был утолен, кивнула соседу головой.

– Меня зовут Гузель. А тебя?

– Надо же, какое имя красивое, – восхищенно протянул парень. – А я просто Костя.

А ты, друг, чего застрял в хвосте? Присоединяйся.

Максим взял из рук Кости бутерброд и, аккуратно повернул голову. Огромная шишка на лбу сразу напомнила о себе, а в глазах тут же засверкали золотистые мушки. Как же он тут оказался? Последним приходило в голову воспоминание о том, что вечером вышел в магазин за хлебом, рядом остановилась серая иномарка, из которой выскочили двое ребят, далее глаза с ужасающей болью защипало, затем удар по голове и отключка. Медленно повернув голову в сторону охранника, Максим увидел лежащий рядом с громилой автомат и совсем упал духом.

После немудрёного завтрака черноглазая Гузель и красавица Алёна, занялись примеркой вещей, сброшенных с барского плеча, незнакомой хозяйской внучки. Чистые и отутюженные платья, брюки, кофты, ненавязчиво демонстрировали логотипы ведущих западных фирм и разбавляли тяжёлый запах бензина, прочно поселившийся в салоне, стойким ароматом мяты и жасмина.

К обеду маленький пыльный микроавтобус, скрепя всеми запчастями, въехал во двор большого белого дома. Железные ворота, бесшумно скользя по, сверкающим свежей смазкой, рельсам, закрылись, разделяя мир на два неприкасаемых между собой пространства: за забором и внутри. Разбитая дорога, словно по мановению волшебной палочки, превратилась в чистенький подъезд к гаражу, покрытый черными плитами, в мраморном фонтанчике плавали юркие рыбки, по сочной, подстриженной траве одиноко бродил толстый яркий павлин, листья, иногда опадающие с деревьев, словно растворялись в воздухе между ветками и землей, потому что всё пространство парка, прилегающего к дому, сияло абсолютной, просто хирургической чистотой.

Водитель и угрюмый парень из сопровождения первыми вышли из автобуса, разминая ноги, за ними, словно два любопытных мышонка, высунули головы девчонки и тут же наткнулись на аппетитную фигуру женщины в белом халате.

– Привет, голодающие Поволжья, – весело поздоровалась дама и, махнув рукой, добавила, – кто будет обедать, за мной.

Девочки, не дожидаясь повторного приглашения, со свойственным детству задором, бросились следом за женщиной.

– Ровно через три часа выезжаем, – прокричал им вслед незнакомый молодой парень, подошедший к машине.

Быстро разделавшись с супом и картошкой с мясом, Костя с Максимом вышли в, прилегающий к дому, парк, а девочки перебрались на диван, сонно следя за перемещениями по экрану вечно юного Микки-маус со своими неугомонными товарищами. Неуклюжий Гуффи перелетел через шлагбаум, опустился пятой точкой в грязную лужу и Гузель испуганно вздрогнула, переведя взгляд на резко подскочившую Алёну. Попутчица визгливо расхохоталась, истерически хлопая себя руками по худеньким бёдрам. Светлые волосы, уложенные перед поездкой, тяжёлой волной переливались в лучах солнца и глядя, как картинно сдувает Алёна чёлку с размазанных после сна глаз, Гузель без труда определила: в поле зрения одноклассницы попал мужчина. Вернее, не сам представитель мужского пола, а кошелёк, который сия особь готова раскрыть для оплаты данного концерта. Хотя истерика чересчур показательная, скривилась Гузель, хорошо знакомая с зашкаливающим опытом Алёны. Искоса найдя причину эмоционального взрыва детдомовской приятельницы, Гузель поняла почему хохот получился излишне театральным: пожилой бородатый охранник хмуро облизывался в её сторону, что подрывало авторитет амбициозной Алёны, считающей, что в её присутствии других девочек заметить просто невозможно.

– Чё, дядька, клубнички раньше положенного захотелось? – вытягивая ножку в новой туфельке, нежным голосом пропела Алёна. – Так не проблема. Сто долларов и двадцать пять килограмм клубники, сочной и сладкой, твои. Решайся, дядька, у жены такого нету.

Охранник тяжело поднялся и, молча вынув из кармана стодолларовую бумажку, махнул девочке в сторону комнаты отдыха сотрудников. Алёна, показательно облизав губки, пошла в сторону комнаты.

– А ты? – зачем-то спросил охранник, обращаясь к Гузели.

– А на меня, дядька, ты ещё не заработал, – дерзко ответила девочка и бросилась к выходу.

В микроавтобус загружали последние ящики и, наконец, закрыв заднюю дверь, мужчины ушли в гараж. Максим, оценив уровень охраны, понял, что сбежать из этого дома невозможно, перенёс мысли о побеге до лучший времён и поплёлся к дверям микроавтобуса. Костя, перекинувшись парой слов с новым водителем и махнув рукой в сторону Гузели, залез внутрь вымытого и приведённого в порядок транспортного средства.

– Особое приглашение нужно? – грубо крикнул подошедший парень, разглядывая документы. – Давай, в машину. По документам вас двое. Где вторая?

Гузель уже открыла рот, чтобы рассказать парню, где искать её любвеобильную попутчицу, но тут взгляд упал на одинокую фигуру девочки, сидящей на бортике мраморного фонтанчика. Именно эта девочка вчера презрительно смотрела, как они с Аленкой радостно натягивали её старые вещи. Подтоптанная гордость немедленно подняла голову и хитро подмигнула, направляя действия Гузели в правильное русло.

– Да вон она, у фонтанчика сидит, – палец маленькой врушки уверенно направился в сторону вчерашней обидчицы. – Только ты с ней аккуратней: у неё не все дома.

– Я ещё шалав припадочных уговаривать буду, – буркнул громила, подходя к, ничего не подозревающей, девочке.

Бесцеремонно схватив за шкирку, он протащил малышку по всему парку, швырнул внутрь микроавтобуса и пересев на переднее сидение, сделал водителю знак трогаться.

Качественная тугая застежка перетянула горло и упав на грязный пол машины, девочка минуту хватала ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Когда автобус выехал за ворота, внучка хозяйки резко подскочила и закричала:

– Останови машину, козёл лагерный. Я Илона Поцаревич. Моя бабушка тебя на химические элементы разберет.

Парень, щелкнув кнопкой, включил музыку и салон заполнили мелодичные звуки старого шансона. Дорога извилистой лентой неслась вдоль старого села, резко перешагнув границу между элитным асфальтом и нормальными колдобинами второстепенных российских транспортных путей. Закинув ноги на панель автобуса,

меломан поудобнее развалился в кресле и расслабленно прикрыл глаза.

– Задвинь рабочее место, а то достанешь и умрешь.

– Крути баранку спокойно, друг, – вкрадчиво улыбнулась Гузель и, едва заметным тренированным движением девочки, выросшей в детском доме, ударила новую попутчицу по почкам.

Посадив, сложившуюся от боли Илону, на сидение, девочка удовлетворенно прошептала:

– Бабушка тебя, конечно, вытащит. Но если ты, хотя бы часик, проживешь в моем, говняном, мире, будем считать это "находкой года".

– Я тебя, суку подзаборную, на удобрения пущу, – прошептала Илона, вытирая брызнувшие из глаз слезы.

– Если бы ты знала, любительница агрокультуры, сколько раз в своей жизни я слышала эти слова. Меня дед тянул-тянул, не вытянул, бабка не вытянула и ты, паскуда, не та мышка, которая меня из этой жопы вытянет. Так что сиди, нюхай бензин и наслаждайся пейзажем.

– Гузель, это ведь не Алёна, – Костя растерянно разглядывал незнакомую девочку, сжавшуюся на переднем сидении.

– Не парься, Косячек, она это, она. Просто переоделась.

В молчании проехали несколько часов, пока автобус не свернул на узкую проселочную дорогу. Огромные сосны пушистыми лапами заслоняли солнце, соревнуясь с навороченными кондиционерами по уровню вентилирования воздуха и создавая вокруг сказочно-завораживающий пейзаж. Казалось, что сейчас между ветвями взмахнёт хвостом очаровательная русалка, подмигивая уснувшему коту Баяну, а по крутой дорожке пронесётся, работая помелом старая ступа с Бабой-Ягой.

– Я этот участок, как свои пять пальцев знаю, несколько лет здесь проработал, – буднично прокомментировал водитель, – здесь по поселку и через лес. Часа два сэкономим.

Несколько часов молча ехали по лесу, мягкий шансон сменился грубым роком и охранник, выключив радио, опустил боковое стекло. Илона сидела, сжавшись в кресле, изредка бросая ненавидящие взгляды в сторону Гузели, но на очередную атаку так и не решилась. Прохладный воздух вечера, наполненный запахом прелой листвы, проник в салон, заставляя пассажиров потуже застегнуть лёгкие куртки. Поменяв позу, охранник лениво достал из заднего кармана мобильный телефон и испуганно выругался:

– Двадцать пять пропущенных звонков, а у меня, как на зло, мобила стояла в режиме "Не варнякать". Надо узнать, что на базе случилось.

Потыкав толстым пальцем кнопки, парень прижал трубку к уху, слушая несущиеся с другой стороны гудки.

– Алло, – наконец ожил аппарат, и Илона резко подскочила.

Перегнувшись через, разделяющую салон, стойку, девочка выхватила телефон, но владелец аппарата, грубым ударом в челюсть, пресёк на корню начавшийся бунт. Не удержавшись, Илона взмахнула руками и телефон, вылетев в раскрытое окно, скрылся в проплывающих мимо зарослях колючего малинника.

– Ну, что ты никак не успокоишься, шалава, – расстроенно пробурчал парень, выглядывая в окно и пытаясь определить траекторию полёта телефона.

Оценив предположительный фронт поисковых работ, охранник зло прошипел несколько непечатных слов и, выйдя из остановившегося микроавтобуса, открыл дверь салона. – Ну, сама напросилась. Ты у меня сейчас раком этот мобиль отработаешь.

От резкого рывка крупная яркая пуговка на воротнике отскочила в сторону и дернув кофту назад, парень связал ткань жгутом на сведенных за спиной локтях девочки. Презрительное выражение давно уже покинуло побледневшее лицо и в детских глазах заплескался ничем не прикрытый ужас.

– Ты что творишь, парень, – Максим поднялся со своего сидения, – отпусти девчонку. Она же ребенок совсем.

– Уважение к старшим прививается с детства, – поганенькая улыбка обезобразила и без того некрасивое лицо охранника, – и, иногда это больно.

Максим рывком забрал маленькую пленницу, развязал девочке руки и подтолкнул внутрь салона. Повернувшись к собеседнику, парень, даже не успев сориентироваться, получил тяжелый удар в челюсть и, упав на грязный пол салона микроавтобуса, боковым зрением увидел, как из хвостовой части, матерясь и опрокидывая попавшиеся под ноги коробки, поднялся Костя. Поняв, что с двумя здоровыми парнями ему не справиться, охранник сделал шаг назад и вынул из-за спины маленький черный пистолет.

– Ты на кого пукалку наставил, козёл, – зарычал Костя, наливаясь кровью. – У нас в десантуре таких, как ты...

Громкий выстрел эхом отозвался среди высоких елей и заглушил последние слова падающего парня. Максим, придерживая разрывающуюся от боли голову, на коленях подполз к телу, распростертого на полу попутчика и прижал дрожащие пальцы к сонной артерии, хотя и без того было понятно, что парень мертв. Обернувшись на глухой стук, Максим увидел лежащую без сознания Илону.

– Ну и как будем отчитываться? – голос водителя звучал почти безразлично. – По документам проходят двое.

– Скажем, что один подхватил в дороге насморк и утонул в соплях.

– Ну уж нет, – пересиливая разрывающую голову боль, закричал Максим. – Я молчать не буду.

– Теперь уже насрать, будешь ты молчать или не будешь. – Водитель и охранник механически взяли Костю за ноги и вытащили безжизненное тело из машины. – Кто тебя, придурка лоханутого, слушать будет? Через пару дней приезжаем на базу и пойдешь ты на эксперименты вместо крысы лабораторной, введут хрень какую-то, а потом большое начальство станет с умным видом наблюдать, как ты срёшь в штаны, а потом из этого строишь замок. А когда ты сдохнешь, они запишут выводы и, закрыв умные книжки, пойдут трахать этих сцыкушек, чтобы снять стресс. – Водитель устало опустился на ступеньку автобуса и, достав из пачки сигарету, со вкусом затянулся. Подняв глаза, мужчина встретился взглядом с остекленевшими от ужаса глазами Максима и, почти по-дружески, подмигнув, закончил: – А ты, глупота, думал, что тебя на работу везут? Ну извини. Жизнь – сплошное извращение.

Излив свои философские взгляды на эту самую жизнь, водитель медленно поднялся и, стряхнув пыль со штанов, качающейся походкой пошёл в сторону малинника.

– Ты куда? – бросил ему в след охранник.

– В жопу резать провода, – всё так же философски вздохнул мужчина и, не оборачиваясь, добавил: – Пойду мобильник поищу. Надо же узнать, что мадам от нас хочет. А ты присмотри за этим, прытким.

– Куда он денется с подводной лодки.

Охранник схватил Максима за шиворот и, развернув, связал сведённые за спиной руки. Закрыв дверь микроавтобуса, парень взял за ноги тело Кости и, тужась и сопя, потащил его в глубь леса.

– Эй, Максимка, отомри.

Максим растерянно прислушался. Рядом никого не было. Повернув, медленно наливающуюся болью, голову, он, наконец, увидел светящиеся в темноте салона напряженные глаза Гузели. Выползя из-под сидения, девочка настороженно оглядела лес, возящегося с трупом охранника и достала из ящика с инструментами отвёртку. Засунув её в центр несложного узла, резко дёрнула. Боль хрустнувших суставов расколола голову, но верёвка ослабла и Максим освободил руки.

– Ну и как тебе правда жизни? Можешь не отвечать. Когда наша "колбаса" начала мне втирать о лечении за границей, я сразу заподозрила неладное. Ну от чего нас с Алёнкой лечить? У неё одна болезнь была: потрахаться да бабло посчитать. А Косячка жалко. Ценный был мужик. Только в данной ситуации о себе, любимом, думать надо, потому что сдаётся мне, что всё, сказанное этим веселунчиком исполнится, как новогоднее пожелание Деду Морозу. Так что у тебя семь секунд на подумать и три на подействовать. Машину водить умеешь? – Максим трясущимися руками достал из кармана пластину с лекарством и, бросив под язык маленькую таблетку, кивнул. – Ну так за руль. Или хочешь попрощаться с гостеприимными хозяевами?

Боль сразу начала отпускать и, оглядев черный неприветливый пейзаж, парень быстро пересел на место водителя. Повернув ключ зажигания, он тихо прошептал, не глядя в сторону попутчицы:

– Держись, маленькая разбойница. Сейчас будем драпать на всех четырех колесах.

Машина легко завелась и послушно тронулась с места. Слушая отборный мат бросившегося вдогонку охранника, Максим истерично крутил руль, стараясь удержать, подскакивающий на лесных рытвинах, автобус. "Соня, Сонечка, ласточка моя ненаглядная, – испуганно неслось в голове, – даже сейчас, сама того не желая, ты спасаешь не только меня, но и эту маленькую, несчастную девочку. Скоро мы обязательно увидимся, и я никогда тебя не отпущу. Пусть твои родственнички хоть волком взвоют, а мы всё равно будем вместе". Воспоминания о Соне придали Максиму сил и постепенно руки, не так часто державшие руль, освоились и сердце заработало в обычном ритме.

– Гузель, – не оборачиваясь, прошептал Максим, – следи, чтобы я не заснул, а то таблетки...

– Не боись, Максимка, – в тон ему прошептала девочка и, повернув голову, Максим заметил у неё в руках огромный разводной ключ. – Не для того мы выбирались из этой кучи, чтобы ты задрых тут.

Сон, как рукой сняло. Искоса заглянув в серьёзные глаза попутчицы, парень вытер выступивший пот: эта стукнет. И пол раза не задумается.

Часа два ехали в молчании по черному лесу, и лишь преодолев приличную дистанцию, Максим съехал с тропинки и остановил машину.

– Отдохнём пару часов, а то темень, хоть глаз выколи.

– А дальше куда? – нерешительно спросила Гузель.

– Ответить или сама догадаешься? – устало откинувшись на спинку сидения, прошептал Максим. – Есть две новости, одна..., впрочем, нет, обе плохие. Во-первых, у нас закончился бензин, во-вторых, у нас нет денег на бензин, ну и контрольный выстрел, документы остались в кармане у нашего "ворошиловского стрелка". Какие будут предложения в свете выявившихся обстоятельств?

– Выводы напрашиваются сами собой, – Гузель деловито рассматривала окрестности, покусывая по-детски пухлые губки, – во-первых, без бензина далеко не уедешь, а во-вторых, по номеру машины нас легко вычислят. Отсюда вывод: от микрика надо избавляться. Это дает нам ответ на вопрос: "где взять деньги?"

– В тумбочке, – тихо прошелестело сзади.

Максим и Гузель, успевшие в суматохе последних событий забыть о существовании третьего пассажира, испуганно оглянулись назад. Илона сидела на полу автобуса, прижавшись щекой к сидению. Глаза девочки, не мигая, смотрели в одну точку и, казалось, ни сгустившаяся темнота и холод не могли оторвать её от этого бессмысленного созерцания. – Деньги всегда лежат в тумбочке.

– Осталось только найти эту тумбочку, – Гузель обменялась с Максимом настороженным взглядом и, подойдя к Илоне, помогла ей сесть в кресло. Поклацав пальцами перед глазами неожиданной попутчицы, она уверенно констатировала:

– Шок. Ничего, жить будет.

Положив девочку поудобнее на заднее кресло, Гузель вернулась к месту водителя.

– Значит план-минимум: спим пару часов, а когда солнышко взойдёт, займёмся продажей транспортного средства.

Гузель отошла от водительского сидения и снова приблизившись к лежащей на тёплом дерматине попутчице, несколько минут жалобно заглядывала в широко распахнутые глаза девочки.

– Извини меня, Илона, – растерянно пробормотала Гузель. – Это я тебя втравила. Кто же знал, что так получится. Но ты не беспокойся, завтра утром высадим тебя около отделения полиции, скажешь, что потерялась, дашь свои данные, адрес и тебя отправят домой.

– А какие у меня данные? – безразлично прошелестел голос девочка.

– Как какие? Фамилия, имя, отчество, адрес, дата рождения. Может еще что-нибудь понадобится.