Текст книги "Дорога к Храму. Дилогия"

Автор книги: Светлана Нергина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 58 страниц)

– Торопишься?

– Да… – оторопело откликнулся тот.

– Мм… Может, окажешь мне кое-какую услугу?

Мальчишка быстро окинул взглядом длинное бежевое платье с длинными же, расширяющимися книзу рукавами, перехваченными на запястьях тяжелыми браслетами, уложенные узлом волосы и золотистый пояс, обнимающий тонкую талию (учитывая вынужденное голодание, последнее мне не стоило никаких усилий!), и, придя к выводу, что у горожанки есть деньги, осторожно заметил:

– Я освобожусь минут через двадцать: мне необходимо передать одно сообщение, а потом я полностью в вашем распоряжении!

Я насмешливо хмыкнула: все-таки иногда вид благопристойной горожанки играет на руку.

– Нет, уважаемый, боюсь, ваша помощь мне нужна будет именно сейчас. Это не займет много времени: вы всего лишь ответите на пару вопросов. И заплачу куда больше того господина, – торопливо добавила я, заметив, что он собирается возразить.

Мальчишка подумал, закрыл открывшийся было рот, решаясь:

– Ну… Раз недолго – хорошо, спрашивайте.

Я легко прокрутила в пальцах блеснувшую золотом монету, и мальчишка невольно отшатнулся: хотя официально магия в Версаре разрешена, чародейки здесь встречаются не так уж часто (многие заклятия из-за помех работают не так, как надо. Да и вообще, мы предпочитаем, чтобы на нас смотрели как на тринадцатое чудо Древа, а не как на низкопробный заменитель науки). Не удивлюсь, если он с магией вообще в первый раз в жизни столкнулся.

– Что тебе сказал вон тот господин? – резко спросила я, прищурив глаза, и кивнула головой в сторону давно уже скрывшегося из виду главаря.

Мальчишка судорожно сглотнул:

– Но… госпожа, это не разглашается…

– Да ну? – насмешливо приподняла бровь «госпожа», вкладывая в его вспотевшую ладонь сантэр и тут же материализуя еще один.

Мальчишка побледнел. В детской душе отчаянно боролись жадность и чувство долга. В конце концов, никто ведь не узнает, он спокойно отнесет донесение, а эта девушка… Да какое, собственно, ему дело, что ей надо? А два сантэра – это практически недельный заработок!

– Хорошо, – решился он, тут же получив обещанную монету. – Этот господин сказал: «Лети на Тройскую улицу, дом семь, и скажи некоему Кидранну, что Вирд передает ему новое место встречи: таверна „Морская дьяволица“, потому что подозревает, что на старом их уже кто-то отследил», – и все! Честное слово, он больше ничего не говорил!

Я задумчиво хмыкнула и отпустила его движением руки. Парень полетел, как перепуганный заяц.

Итак, Вирд.

Что мне дает имя? Фактически ничего. Особенно учитывая, что я даже не знаю, насколько оно распространено на этой Ветке. А вдруг вообще поддельное?

Можно, конечно, расспросить дядюшку Кирна, не знает ли он кого-нибудь, носящего это имя, но слишком уж гипотетична эта ниточка. И маловероятно, что за нее я распутаю весь клубок.

Похоже, утро прошло зря. Разве что город немного узнала.

И, плюнув ушедшему Вирду вослед, я пошла домой.

Оставшаяся часть дня прошла невыносимо скучно: Кирн маялся дурью в доме, где любые его повреждения не заходили дальше ушибов (от особо сильных его страховало заклятие, а на слабые я уже перестала обращать внимание), и ждал вечера. Я же от нечего делать перебрала сумки с зельями и одеждой, вымыла волосы (ибо от вчерашней помывки остались только нецензурные воспоминания) и переоделась с учетом вечерней вылазки. Вечерами уже было холодно, так что утреннее платье дополнили мягкие полусапожки на извечных шпильках и шерстяная шаль на плечи, прихваченная у шеи аметистовой брошью, позволявшей практически без усилий создавать любые иллюзии.

Часов в шесть по дому разлился подозрительный запах несъедобной пищи…

Желудок жалобно взвыл, напоминая о моей святой обязанности закидывать в него что-нибудь хотя бы иногда, и я решила, что в понятие «ограждение материального тела от любых повреждений» входит и ограждение от голодной смерти. И пошла на кухню.

Выгнала ничуть не расстроившуюся от этого Ленну, с брезгливой гримасой на лице выбросила в ведро то, чем она собиралась отравить нас, даже не удосужившись разглядеть, что представлял собой очередной кулинарный шедевр, и с решительным видом упаковалась в передник.

Картошка нашлась в корзине под кухонным столом, нож – наполке для утвари, а больше мне пока ничего надо не было, так что работа закипела.

Через пятнадцать минут на железном листе, припудренная пряностями, кокетливо возлежала вычищенная и порезанная на пластинки картошка, а я, отправив это чудо в духовку, металась по кухне в поисках чего-нибудь мясного. Не нашла, так что пришлось искать по всему дому Ленну (желудок громко вопил, что если я, в жадности помчавшись за мясом, сожгу картошку, то он мне этого не простит), пять минут объяснять ей, чего я от нее хочу, чтобы в итоге услышать удивленное:

– А я знаю, что ли?!!

– Жрызтра фрахк!!! – зарычала я, разворачиваясь на каблуках и спеша на кухню.

Вяленый кусок мяса отыскался-таки в подполье, куда Ленна, судя по количеству свисающей со стенок паутины, не заглядывала лет этак пять. Возрадовавшись ему, словно блудному сыну, я тут же напластала с десяток кусков, художественно украсив тарелку петрушкой. Подоспела очередь и картошки: румяная, щекочущая ноздри аппетитным ароматом… Просто жалко было на стол ставить!

…Через полчаса от шикарного (по местным меркам – вообще королевского!) ужина не осталось ни крошки, а Кидранн, похоже, смирился с наглой ингрой в собственном доме…

Кусок мармелада упал на юбку, и я с трудом сдержала рвущееся наружу проклятие. Мало того, что он липкий и несладкий, так еще и падает!

Компания, сидевшая через три столика, взорвалась смехом. На четвертом жбане пива им (в том числе и Кидранну) море было по колено, океан по щиколотки. Трезвую голову сохранил только главарь, то и дело оглядывавшийся по сторонам, но и он с явной завистью поглядывал на развеселых товарищей. Эх, тяжела ты, царская доля…

Таверна оказалась ничего себе, получше вчерашнего трактира. На стенах была намалевана соответственно морская дьяволица, явно писанная художником в состоянии подпития: половину шедеврального полотна занимали растрепанные волосы и обнаженная грудь, в силу чего дьяволица поместилась на стене только верхней своей частью, а нижнюю великий творец был вынужден рисовать уже на другой стене (там половину картины занимали обнаженные ягодицы). В итоге получилась дородная баба с трезубцем (по размерам вилкой) в руках и зверской харей. Колоритно, по крайней мере.

Решив не смущать кодлу второй раз таинственным незнакомцем в плаще, я послушно изображала из себя расстроенную девушку, пришедшую на свидание и не обнаружившую там жениха. Вино с мармеладом шло приложением и средством утешения. Впрочем, судя по заинтересованному лицу молодого человека напротив, скоро расстроенной девушке светит придумывать причину, почему она не желает завести приятного знакомства…

Я уже искренне жалела, что пришла: ничего здесь, судя по всему, с Кидранном особого случиться не могло, разбойники решили сегодня не обсуждать предстоящей кампании, а как следует надраться, так что сидение в полном одиночестве с фужером вина уже сильно напоминало уныло-бессмысленную трату времени с уклоном в алкоголизм…

– Скучаете? – белозубо улыбнулся незаметно подошедший (и когда это я отвлеклась?) молодой человек.

Я невольно отшатнулась, быстро собирая нервы в кулак: магией от него пахло. Но как-то мягко, снисходительно, не то что от магов, разящих грубой неотесанной силой. Как будто магия была его неотъемлемой частью, как у… ведьмы!

Брр… Приехали! Ведьм-мужчин не бывает! И петухов-наседок тоже!

– Скучаю, – хищно улыбнулась я, тут же прекращая ломать раскрытую комедию. – А что? Есть проблемы?

Парень мягко улыбнулся и присел за мой столик, не обратив внимания на возмущенный взгляд. Темно-зеленая рубашка под цвет глаз мягко облегала рельефный торс и не по-мужски изящные руки.

– Есть разговор, – спокойно, негромко сказал он.

Я серьезно вгляделась в невозмутимое лицо. Не больно молодой: глаза серьезные, хотя и пляшут на дне золотые смешливые искорки. Но и не старый: ни одной морщины еще не легло на лоб. Хотя у магов возраст всегда трудно определить: молодость у них длится до семидесяти. Вот только маг ли он?..

– Выкладывай.

Парень легко, одними кончиками губ, усмехнулся:

– Не здесь. Когда у тебя будет время и не придется делить внимание между мной и вон тем несуразным юношей.

Я резко повернула голову, вглядываясь в глаза. Ничего. Ни насмешки, ни издевки. Просто спокойное внимание. И уверенность, что я соглашусь.

Э-э-э… нет! Это меня не устраивает! Совсем не устраивает!

Я недовольно прищурилась:

– И с чего это, интересно, ты взял…

– Тебе скучно, – невозмутимо перебил он. – И тебе нужна кое-какая информация, которой я располагаю.

Мило. Особенно учитывая, что я и вправду соглашусь! Врупт рааз квыров!!!

– Где и когда? Он улыбнулся:

– Иди гулять по городу. Я сам тебя найду.

– Отлично! – фыркнула я, отвернувшись и посчитав разговор исчерпанным. Но кое-кто, похоже, считал иначе. По крайней мере, подниматься и уходить он не собирался.

Я раздраженно обернулась:

– Какие-то еще проблемы?!

– Поиск хорошей компании…

– Извини, не ко мне!!! – И, заметив, что разношерстная пьяная компания начинает расплачиваться, я быстро вскочила и прошмыгнула на улицу.

Идти пришлось чуть впереди, дабы не смущать товарищей слежкой (до пьяных это дойдет медленнее, но зато и предпринятые действия интеллигентной лояльностью отличаться не будут), а направление отслеживать по общему эмоциональному фону идущей следом толпы. Впрочем, особо напрягаться в этом плане не приходилось: о том, куда направляется бравая компания, были очень даже в курсе все прохожие и владельцы домов по обочинам:

– На-а-аправо!

– Не-а-а! Опять врешь, Хиляк! На-а-але-эво…

– Напра-а-аво!!!

– Налево-о-о!

– Заткнитесь оба, – зло поморщился вожак. – Направо свернули, быстро.

После минутного молчания (ребята, видимо, осознавали суть приказа) с утроенной силой завыло:

– Я же говорил: напра-а-аво!

– Дура-а-а-ак! Ты говорил: нале-э-эво!

– Напра-а-аво!

– Нале-э-эво!

Судя по звукам глухих ударов и смачной ругани, к согласию мирным путем спорщики так и не пришли…

– А ну разошлись, гвырт бы вас побрал! – гаркнул Вирд. – Через полчаса сходка, а они мало того что нажрались, как свиньи, так еще и изувечить друг друга задумали раньше времени!

Я напряглась, как заяц перед оборотнем, прислушиваясь к разговору и стараясь не пропустить ни слова…

Вон что этот куренок, значит, замыслил! Решил авторитет свой поднять! В драке уличной поучаствовать! Ну погоди ж, гаденыш, дома я тебя за шкирку оттаскаю…

– А где мы собраться-то решили? – вдруг разродилась первым умным вопросом пьяная голова Кирна.

– В Ведьминском проулке, – скрипнув зубами, терпеливо ответил вожак. – И если только вы сей же час не соскребете свои туши с дороги, то туда я пойду один! А вы валяйтесь тут, пока ближайший патруль, йыра им в печенки, не загребет всех без разбору!

Бурный гомон неодобрения и порицания идеи остался за спиной: меня уже интересовали более насущные вещи, чем булыжники, о которые спотыкается Кидранн…

Быстро (ибо кодла еле тащилась, несмотря на грозные проклятия со стороны Вирда [28]28
  Чего стоило хотя бы: «Всю жизнь один говрокх по ночам сниться будет!»


[Закрыть]) оторвавшись, я вздохнула спокойно: куда приятней гулять по ночному городу, если у тебя за спиной не топочут шесть слонопотамов!

Равнодушно-бархатное небо быстро усыпал стеклянный бисер звезд, чуть припорошенный тонкой вуалью облаков… В окнах дома напротив центральной площади суетливо метались в подсвечниках напуганные собственной дерзостью язычки пламени, облегченно затихая от усталого фуканья хозяев… По ночному городу можно гулять бесконечно… Сбросив надоевшие сапоги, пробежаться по нагревшемуся за день камню, разбудить зловещим ведьминским хохотом всю округу, оседлать чуткую, привычную к малейшим движениям пальцев метлу…

Э-э, ведьма! Ишь, замечталась! Тебя сюда не гулять звали, между прочим! А ну давай отрабатывай свой баснословный гонорар!

Итак, Ведьминский переулок. Хорошее название, ничего не скажешь. Прям как специально кто подбирал…

Высокие каменные дома сменились одноэтажными, а те – и вовсе деревянными по мере моего удаления от центра города. Широкие мощенные булыжником улицы похудели, посмурнели, стушевались и совсем превратились в узенькие лабиринты нищенских трущоб. Гулять в подобных переулках по ночам не рекомендовалось, если только ты не ведьма или не ищешь приключений себе на… истинное лицо. А уж ведьме, ищущей приключений… сами Хранящие велели, одним словом.

Ведьминский переулок мало чем отличался от соседних Вурдалачьего и Упырьего. Видимо, здешних грамотеев потянуло на нежить, или она и вправду не брезговала парой-тройкой куриц в месяц (будь «дань» больше – давно бы уже пожаловались городскому магу. А так – все тихо, все молчат, вроде бы как довольны). Вот только каким боком связана хищная нежить с ведьмой?!

Впрочем, стоило мне, разгоряченной, влететь в переулок, тоскливо скрипнув каблуками на чересчур крутом повороте, как стало ясно каким: тетка, случайно вышедшая на улицу в неурочный час (а может, бегавшая к кому на ночь, пока зарогатевший муж уехал), с воплем отпрянула от жуткого чудовища с всклокоченными черными волосами, развевающимися, аки вымпел в ночи, горящими злостью глазами и хищным оскалом.

– Чур, чур меня! Хранящие, спаси-и-и-ите!!! – тоненько завыла она, бочком-бочком обходя меня по плетню ближайшего палисадника.

– Щас, бегу и падаю, ждите! – фыркнула я. – И воздастся вам!

Тетка противно завыла на одной ноте и кинулась наутек.

С одной стороны переулка, вопреки всякой логике оказавшегося сквозным, уже надвигалось несколько серых теней. Судя по тому, что пришли они с противоположной стороны, да и пьяных возгласов слышно не было, я заключила, что это «не наши». «Наши» же, если верить приближающимся звукам, то шатко, то валко (чаще – валко. Подвыпивший разбойник с жуткой руганью валился на землю, а дружки с еще более сочными эпитетами и красочными описаниями мест, куда бы следовало отправиться не держащемуся на ногах товарищу, поднимали; при этом валились уже дружки – и потеха шла по новой) подходили с другой стороны.

Э-э-э! И куда же, позвольте, деваться бедной, всеми обижаемой ведьме, решившей остаться в строгом нейтралитете?!

Беззвучно, словно кошка, взвившись на ближайший забор, я оттолкнулась (забор оказался хлипеньким и заскрипел, заваливаясь на один бок) и уцепилась за край черепицы дома. Раскачавшись, закинула одну ногу (юбка послушно разошлась по магически скрытому большую часть времени разрезу), подтянулась и влезла целиком. Ползком, нецензурно ругаясь вполголоса, добралась до трубы, испуганно замерла серой тенью.

Как ни странно, маневр удался. Потери ограничились парой царапин на локтях и коленях да горестно покосившимся забором. А, ему, поди, и так недолго оставалось!

Теперь главное – определить расположение заведомо неравных сил. Причем неравных отнюдь не в пользу противника! Ибо одна-единственная ведьма стоит куда больше всех этих вояк, вместе взятых! И у ведьмы есть одна-единственная задача…

С трудом различив среди едва ковыляющего пьяного сброда Кидранна, я набросила на него магическую «кольчугу» и, успокоив свою совесть, присмотрелась к лагерю противника.

М-да, выглядели ребята попрезентабельней… Кожаные куртки, такие же штаны и сапоги, кастеты или россыпь перстней на пальцах, ножи в рукавах, а у одного, кажется, даже лук за спиной… Да, экипировались парни не в пример лучше «моих» бравых молодцев. Впрочем, это их не спасет. Убивать, разумеется, я никого не собираюсь, до вот без пары переломов, вывихов и сломанного носа дело, похоже, не обойдется.

Мм… Не люблю дворовых драк. Грубо, грязно, паскудно и… бессмысленно, что самое смешное!

Банды тем временем наконец-то сошлись, главари сказали друг другу что-то остроумно-оскорбительное (с их точки зрения) – и началось…

Вирда за его остроту тут же пырнули ножом в бок, но тот, к счастью, успел предугадать быстрое (но не молниеносное: я бы увернулась) движение противника, чуть отклонившись и подставив под удар руку, защищенную курткой. Ровная тонкая полоса разрезанной ткани тут же обагрилась кровью, правда, судя по сохранившейся резвости его движений, рана была несерьезной.

Впрочем, уже этого мне хватило, чтобы понять: шутить здесь никто не собирается.

Хмель мигом повылетел из голов, ребята хмуро скучковались и пошли в атаку. Один «кожаный» согнулся пополам, получив ногой ниже пояса (ботинки с тяжелой подошвой – неплохая замена острым шпилькам), второй с шипением и руганью отступил, зажав руками живот. Хотя и в наших рядах не обошлось без потерь: Вирд, орудуя только одной рукой, с трудом отбивался от насевших на него противников, в Кидранна полетел нож и, недоуменно брякнув, отскочил от невидимой простым взглядом кольчуги. Сам Кирн еще несколько минут упрямо разглядывал плечо, силясь узреть там застрявший клинок.

Похоже, пора бы и мне вмешаться.

Второго «кожаного» я сняла тихо и осторожно: никто и не заметил, как он, задев ногой невидимую энергетическую ниточку, осел на землю без сознания. Дальше пошло хуже: пришлось бросить на Кирна дополнительный щит, ибо этот олух теперь, обнаружив радостное свойство своего организма: невосприимчивость к колюще-режущим предметам, кидался под все ножи без разбору!

И тут меня заметили…

«Кожаные», не наши: нашим было не до того, чтобы смотреть, кто там на крышах сидит, а вот лучник заинтересовался скромной особой, косящей его собратьев за здорово живешь.

– Ну ехидна… – премерзко ухмыльнулся он, натягивая двумя пальцами тетиву.

– Приятно попрощаться, – согласно фыркнула я, уворачиваясь сразу от двух стальных птичек, чирикнувших над грудью и под головой (по какой дуге выгнулось тело, даже представить себе не могу).

Лучник оскорбленно вспыхнул, полез в колчан, но – поздно: белесая искра обездвиживания, каплей воды сорвавшись с моих небрежных пальцев, настигла его быстрее, чем он сообразил, что такое вообще творится.

Между тем Вирд справился еще с одним противником, а единственный оставшийся логично рассудил, что лучше уж он отнесет скорбную весть родственникам и близким павших в неравном бою – и драпанул куда глаза глядят.

Победа была за нами! Правда, о моем незначительном участии никто из прочих победителей не подозревал. Обидно, но… Наступим на горло самолюбию…

«Великие люди должны быть скромными!» – как всегда, не ко времени высунулся мой голос разума.

Молчал бы уж! Великий и скромный!

«Ха! Да ты б меня тогда уже забила!»

Вот именно! Так что сиди и не вякай!

«Угу, си… дю. Давай лучше поговорим о другом».

О чем о другом?

«Ну например, о том маге, которого ты встретила в таверне…»

С чего это мы с тобой должны о нем говорить?!!

«Ну вдруг ты решишь поделиться сердечными терзаниями…» – издевательски промурлыкал он, словно кот.

Иди ты в…!!!

«Мне и дотуда недалеко…»

…Пока я препиралась с самой собой, Вирд увел своих подопечных. То ли по домам разошлись, то ли опять пьянствовать – благо, повод теперь есть.

Что ж, пора бы и мне уже слезать с этой осточертевшей крыши! А то там что-то в доме подозрительно шумят…

Слезть я не успела.

Из двери выскочил всклокоченный мужик с вилами наперевес, одной рукой держащий орудие защиты и нападения, второй отмахивающийся от выглядывающей из-за приоткрытой двери жены и одновременно придерживающий спадающие штаны. Ей-ей, вид у него был до того эпатажный, что я бы расхохоталась… если бы не выглядела еще смешнее.

Стоит на крыше девка, растрепанная, разрез на юбке до середины бедра развевается, шпильки по черепице скрипят, искры высекают. Страх, да и только!

– Ты чаво туда залезла?!

– Я – э-э-э… да вот, – «поведьмачить чуток решила» – так и лезло на язык, но, увы, учитывая название переулка, шутить с такими вещами не стоило. – Да я на спор! Пообещала на вашу крышу залезть! Спорили с одним недотепой, что он и трех шагов не пройдет по «высотке», а он – надо ж, гад какой! – четыре прошел! Вот и пришлось… Да вы не беспокойтесь, я ничего не поломала!

…Забор не в счет – он от старости прогнил… Мужик смерил меня КРАЙНЕ недоверчивым взглядом («смотри, девка: я тебя запомнил!») и решительно заорал:

– Так слезай, дура! Или ты еще и петухом там орать на рассвете подрядилась?

Я легко оттолкнулась и по-кошачьи мягко приземлилась рядом с остолбеневшим от такого финта мужиком. Второй шов на юбке треснул, не выдержав тягот нынешней ночи.

– Спокойной ночи, – страстно выдохнула я в лицо виловооруженному представителю местного населения и растворилась в ночи.

– Чаво уставился, будто девок сроду не видал?! – тут же заорала на него жена, невесть когда успевшая найти скалку. – А ну шагай домой!

– Ага, – потерянно откликнулся мужик, с сожалением вздыхая и заходя в избу. Звук скалки, отскочившей ото лба забывшегося мужичка, перепутать нельзя было ни с чем…

Я устало привалилась к плетню соседнего огородика (предыдущий и так изрядно от меня пострадал!). Ну и денек выдался! Вроде бы все по мелочам, по мелочам, а усталость и раздражение копятся, чтобы вечером накинуться на тебя голодным волкодлаком и разодрать в клочья.

Я тяжело вздохнула, отрываясь от полюбившегося заборчика. Зеленоглазый кот у обочины сочувственно мяукнул вслед.

Кидранн не помнил, где они опять пили, да и что (судя по звенящей голове – какую-то дрянь), и сколько (опираясь на тот же факт – ОЧЕНЬ МНОГО) пили – тоже, собственно, не помнил. Но к дому ноги машинально принесли.

Привычно споткнувшись о порог, он уже выставил было руки вперед, чтобы смягчить удар о пол, когда вдруг понял… что не падает. Подозрительно… И уже не в первый, между прочим, раз!

Лестница жалобно заскрипела под тяжелыми ботинками, седьмая, чуть подгнившая, продавленная ступенька совсем прогнулась, грозя переломиться пополам. Давно уже надо бы починить, да все никак руки не дойдут. А у дяди просить денег на плотника неудобно…

Весьма небрежно сбрасывая с себя одежду по пути к спальне (куртка осталась на полу в прихожей, ботинки повесились за шнурки на ручке двери в гостиную), Кирн на рогах дошел до своей комнаты, на ощупь открыл дверь и плюхнулся в кресло.

Абсолютно почему-то не удивившись ингре, непринужденно расположившейся на его кровати.

– Как дошел? – скептически осмотрев хмельное тело, развалившееся в кресле и даже не могущее толком сфокусировать взгляд спросила она.

– Ы-ы-ы, – кивнул подопечный.

– Мило!.. Знать бы еще, что это означает…

– Ы-ы-ы! – начиная сердиться, повторил Кидранн. Голова болела, что никак не располагало к задушевным пространным беседам.

– Я так и поняла! – насмешливо кивнула девушка.

Ингра решительно встала, подошла к недовольно замычавшему Кирну и, сдавив холодными пальцами его виски, прошипела что-то нечленораздельное (а уж для пьяного-то уха…).

В голове словно в набат ударили. Звук раскололся об одну стенку точно пустого черепа, эхом откатился к другой, расплескался болезненными отголосками – и затих, будто круги на воде. А голова так и осталась пустой… но совершенно трезвой!

– Как ты это сделала? – ошалело спросил Кирн, подняв глаза на неспешно расположившуюся снова на кровати ингру.

– Есть способы, – пожала она плечами, потягиваясь всем телом, как кошка: от ушек – и до кончика хвоста…

Брр! Какая кошка?! Ну и ерунда в голову лезет…

– Так как ты дошел?

– Нормально… Точнее – не помню!

– Типичный синдром, – задумчиво подтвердила девушка. – Ничего, к утру вспомнишь!

И, напряженно застыв, вгляделась прямо ему в глаза. Словно ниточку протянула взглядом…

Кидранна вдруг странным образом потянуло рассказать все, что было в этот вечер. Вспомнить, расписать, похвастаться в конце концов!

– Мы тут подрались ночью в переулке, – неуверенно начал он.

– Я знаю, – раздосадованно перебила ингра, словно ее поманили сантэром, а сунули в руку медяшку. Да еще и пнули под зад на прощанье.

Первое рвущееся «Откуда?!!», пройдя некоторую мыслительную обработку, трансформировалось в обличающее:

– Ты за мной следила?!

– Нет, – чуть прищурившись от любопытства, ответила она. И повторила, делая ударение на двух последних словах: – Я за тобой не следила.

Кидранн внимательно всмотрелся в испытующие глаза, слегка изогнутые в вечной насмешке губы…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – улыбнулась ингра. – Ничего лишнего. Я ответила на вопрос. Так, как ты его задал.

– А именно?

Девушка тягуче, точно рысь, поднялась, села, мягко закинула ногу на ногу.

– Задавать вопросы – это искусство. И большое искусство, надо заметить.

– Да ну?

– Еще как! Потому что, если ты хочешь узнать мое имя, род и социальный статус, глупо спрашивать «кто ты?».

– Это еще почему?

– Потому что я отвечу «ингра», а кто-нибудь другой имеет полное право ответить «человек» – и будет прав! На все сто процентов!

Кидранн сел прямее, пытаясь разобраться в хитросплетениях логики и риторики. На только-только протрезвленную голову это давалось нелегко.

– То есть получается, что ты…

– Отрицаю факт слежки, – подхватила девушка. И, видя, что одному ему из софистических дебрей не вылезти, добавила: – Факт тайного следования за человеком с целью получения информации.

– А если убрать «цель получения информации»?! – догадался Кидранн.

Девушка довольно усмехнулась, вставая с постели и отправляясь в свою спальню:

– Шевели почаще мозгами – и из тебя выйдет толк!

Всю жизнь скрипевшая дверь беззвучно затворилась.

…Итак, она за ним следила… Тьфу ты, то есть не следила, а… как это? Следовала. Впрочем, особой разницы Кидранн не видел. Следила, следовала, защищала, помогала… Стоп!!!

Но ведь тогда получается, что и выигранная драка – совсем не его, Кидранна, заслуга! Что это просто какая-то ингра помогла ему одержать победу, при этом не допустив появления на его теле ни одной царапины! Девчонка!!! А он тогда, выходит…

Э, нет, так не пойде-о-от!

Кирн со злостью рванул дверь в смежную спальню, с порога заорав:

– Да как ты вообще посмела?!

– Что? – невозмутимо спросила она, поморщившись, но даже не пытаясь поднять только что скинутый халатик или прикрыться лежащей рядом ночной рубашкой.

Кидранн конвульсивно сглотнул, подавшись назад. Помялся в дверях: ни туда, ни сюда. Но уйти было выше его сил! Равно как и продолжать разговор, прежде чем она, совершенно не торопясь, хотя и не растягивая удовольствия, надела через голову рубашку и села к трельяжу расчесывать волосы.

– Так что я посмела? – нетерпеливо напомнила ингра, устало глядя на него из зеркала. Гребень легко проходил через, казалось намертво спутанные прядки.

– Ведь это только из-за тебя мы выиграли драку! – спохватился великий обличитель, растеряв и пыл, и львиную долю уверенности.

– Ну и что? – спокойно пожала плечами она, даже не пытаясь отпереться. И, заметив растерянно-недоуменное выражение его лица, добавила: – Ты бы предпочел в гордом одиночестве ее проиграть?

– Нет, – вырвалось у него.

Девушка, отложив в сторону гребень, непонимающе нахмурила смоляные брови:

– Так в чем дело?

Собственно, в чем дело, Кидранн уже и сам не знал, но осознание того, что его провели, как сопливого мальчишку, действовало на нервы сильнее, чем гарнец [29]29
  1 гарнец = 3,280 л.


[Закрыть]ртути на дракона.

– Да как я теперь им на глаза-то покажусь?!! Наших там ножом истыкали, а я без синяка ушел!!! Трусом же окрестят, скажут, за чужими спинами отсиживался!!!

Ингра тяжело вздохнула («Как же у вас, мужчин, все сложно!») и решительно открыла ящик тумбы, безапелляционно приказав:

– Садись в кресло!

– С чего бы это… – начал было отбрехиваться Кирн, но под ее раздраженным взглядом стих, завял и послушно сел.

Девушка, достав какую-то небольшую сумочку, пристроилась рядом на полу. Закатала правый рукав его нательной рубашки, быстро перебинтовала руку от запястья до локтя, а при попытке раздраженно вырваться – ТАК посмотрела, что дальше Кирн предпочел сидеть молча и не играть в последнего из могикан.

– Закрой глаза!

– Зачем?!

– Затем!!!

Левый глаз слегка защипало, Кирн недовольно дернулся, но ингра зашипела разъяренной пантерой, так что пришлось сидеть смирно, даже когда было очень щекотно. Тоненькие волоски быстро-быстро порхали над веком, словно смахивая пыль.

– Все! – решительно заявила ингра, пряча что-то в сумочку и застегивая «змейку». – Надеюсь, теперь проблема исчерпана?

– Каким образом? – скривился Кирн. Раздражение, накопленное за вечер, плескало через край. И все мимо нее!

– Скажешь, что тебя ранили в руку, – медленно, почти по слогам, словно очень больному на голову ребенку, объяснила ингра. Только что на пальцах не показала.

Внутри забилась ярость. Да как эта девчонка, которая ни кворра не делает вот уже два дня, при этом получает бешеные деньги, может себе такое позволять?!

– А кто-нибудь станет меня об этом спрашивать?! Под курткой, между прочим, не видно!

Кирн резко рванулся – и тут же зашипел от резкой боли в перебинтованной руке. Это еще что за взграхх?!! Неужели она… Да когда вообще успела?!!

– Ты меня порезала?!

Ингра со свистом втянула воздух, медленно выдохнула, еще медленнее поднялась с полу и отошла к кровати. Лениво откинула одеяло, залезла, недовольно поворочалась, взбила и без того высокие подушки… и только тогда удостоила возмущенного Кирна ответом:

– Нет. – Коротко и по существу.

– А что тогда? – совсем глупо спросил он, недоуменно кивая на ноющую руку.

Девушка немного побуравила его сочувственно-презрительным взглядом, потом подняла глаза в потолок и тягуче, лекторским тоном, завела:

– В обязанности ингры входит ограждение материального тела Заказанного от любых повреждений. Поэтому ингра не может нанести своему объекту никакого вреда. В силу наблюдений, сделанных за последние два дня, ингра пришла к выводу, что в Заказанном актер скончаться не соизволил, а посему Заказанному станет затруднительно с достаточной степенью достоверности сыграть ощущение боли. Плохая же игра Заказанного, учитывая настоящее положение вещей, может повлечь за собой тяжелые, а то и непоправимые последствия. Посему ингра, приняв во внимание, что ощущение боли – это не повреждение материального тела, взяла на себя смелость одарить этим ощущением Заказанного, дабы он мог правдоподобно отыграть дебют. Если Заказанный уверен в собственных силах, ингра в состоянии забрать ощущение боли назад.

Кирн, с трудом отсеяв официальную шелуху, мешавшую пониманию, подумал, представил, как он, забывшись, размахивает во все стороны «больной» рукой… и не стал настаивать на своем. Пусть уж лучше болит!

– Что же до видимости, – не обращая внимания на его моральные терзания, так же скучно и на одной ноте продолжала девушка, – то, чтобы увидеть результаты работы ингры, Заказанный может посмотреть на себя в зеркало.