Текст книги "Затмевая солнце (СИ)"

Автор книги: Светлана Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Что ж, ты ошибся и в этом случае, – вздохнула я, вспоминая ужасные дни, складывающиеся в недели и месяцы затянувшейся тяжелой депрессии.

– Я знаю, – простонал Каллен, на секунду прикрывая глаза. – Джейкоб… много раз вспоминал об этом.

– Тогда ты видел, какой жалкой и мертвой я была, когда ты ушел, – согласилась я.

– Думаю, что имею некоторое представление об этом. Но, Белла! Как ты могла так легко поверить в то, что больше мне не нужна? Я так долго твердил, что люблю тебя, и ты позволила одной-единственной лжи разрушить веру в мои чувства?

– Я никогда всерьез не понимала, за что ты меня любил, – возразила я, качая головой в смятении. – Я и сейчас не верю, ты меня прости. Но посмотри на себя – ты же само совершенство! – взмахнула я рукой, глядя на его прекрасное даже в мучении черты. – И посмотри на меня – посредственность и серость, ходячая неприятность, от которой шарахается даже лес. Немудрено, что ты и твоя семья сбежали от меня. И на самом деле, я вас в этом вовсе не виню.

Эдвард больными глазами смотрел на меня, приоткрыв рот.

– Это ничего страшного, – пробормотала я, надеясь, что после всех ужасов, которые наговорила, смогу его успокоить и он перестанет терзаться понапрасну. – Тебе необязательно любить меня, я этого не жду. Я все понимаю, и ты не должен ничего мне объяснять. Я знаю, что совсем тебе не подхожу…

Я осеклась, когда Эдвард внезапно сократил расстояние, впиваясь в меня безумным взглядом.

– Изабелла Мари Свон, – хрипло и низко проговорил он, поднимая руку и останавливая ее в сантиметре от моего лица; его внезапная близость подчинили меня своей воле, наэлектризовав каждый нерв. – Почему ты не веришь в правду, но продолжаешь верить в пустую гнусную ложь? С той самой минуты, как понял, что люблю тебя, я знал, что должен тебя покинуть – ради тебя самой, ради того, чтобы ты жила. Но даже не предполагал, во что превратится тогда моя жизнь. Когда ты только появилась на моем мрачном и вечном пути, бессмысленном и темном, то озарила его ярким светом, затмившим солнце. И когда я ушел, мое существование погрузилось во мрак – я больше не видел ни света, ни звезд, медленно умирая от холода. Я думал, бессмертие – это своего рода чистилище. Что ж, когда потерял тебя, оно превратилось в настоящий ад! И после всего, что я пережил в разлуке – пусть и случившееся по моей вине, – ты подвергаешь сомнению силу моих чувств?! Белла, я никогда и ни в чем не был так сильно уверен, как в том, что безгранично, всем сердцем люблю тебя. Любил, люблю и буду любить всегда, сколько бы времени ни прошло, какое бы расстояние ни пролегло между нами и какие поступки ни разлучили бы нас.

Он молча стоял, ища в моих глазах ответ, но все мои чувства будто застыли, скованные бездушным льдом непонимания. Произнесенная речь, какой бы сладкой и приятной ни была, не могла оказаться правдивой. Слова, достигая моих ушей, дробились о выстроенный монумент недоверия, осколками сыплясь к ногам и исчезая в белом снежном ковре, смешиваясь с миллионами таких же бессмысленных и пустых льдинок, которые ноги легко топтали каждый день. И вместо ожидаемой реакции – каких эмоций Эдвард от меня хотел? – я громко истерично расхохоталась, снова отступив назад.

– Да это же… просто бред! – вскликнула я, пытаясь понять, действительно ли свихнулась или, может, сплю, все еще оставаясь человеком? Попала в долголетний непрекращающийся кошмар? – Знаешь, если бы ты был моей галлюцинацией, именно так бы все и сказал, – рассуждала я вслух, пытаясь не обращать внимание на то, как вытягивается в шоке любимое лицо – приятнейшая иллюзия. – Должно быть, я сошла с ума от одиночества и вижу то, чего не может быть. Или – что вернее – я убила тебя и Джейкоба, и мой разум, помутившись, спрятался от правды в безумии…

– Белла, я не галлюцинация и не бред, – прервал болезненно Эдвард, пытаясь нагнать меня.

Я невольно отступала под натиском его – и своих – разрушительных чувств, ищущих повод прорваться наружу. Но я знала: этого допускать нельзя. Не только потому, что ладони гудели от избыточной энергии, но прежде всего потому, что, если поверю Эдварду снова, большей боли уже не перенесу.

– Это ничего, – бормотала я, смеясь как форменная психопатка. – Это даже лучше, чем сидеть здесь одной. Что может быть правильнее и проще – придумать твой образ, явившийся, чтобы развеять тоску моей унылой вечности. Продолжай, если хочешь, но я больше не стану тебя слушать!

Я попыталась отвернуться, но содрогнулась, когда пальцы Эдварда, впившиеся в плечи с силой, совсем не похожей на выдуманную, развернули меня к себе, заставляя смотреть.

– Белла, – выдохнул он сердито, и дыхание, коснувшееся моего лица, почти дотла сожгло искусственную стену моего отчуждения. – Ты мне не веришь. Но клянусь, со временем я докажу тебе свою любовь. Я вновь верну твое доверие, чего бы мне это ни стоило и сколько бы сил ни понадобилось на это потратить. Я докажу, как сильно, невыносимо и страстно люблю тебя!

Его лицо оказалось слишком близко к моему лицу, и я поняла, что он собирается меня поцеловать. Это было гораздо больше, чем я могла вынести. Самообладание рухнуло, глаза, не слушаясь слабой воли, собирались закрыться, а сердце, не в силах хранить переизбыток эмоций, громогласно выдало тяжелое «бу-бух»…

Все произошло молниеносно: пытаясь предотвратить неизбежное, я оттолкнула Эдварда от себя, забыв, что на моих руках уже нет перчаток. Вспышка ослепительного света, сухой разряд, и Каллен исчез.

Несколько секунд я пялилась на его распростертое в снегу тело, в ужасе ожидая, что оно на моих глазах вспыхнет и сгорит. А затем бросилась, пока не поздно, в домик, унося с собой неотвратимое нарастающее новое «бу-бух», которое, вполне возможно, стало бы для Эдварда последним… 

Глава 8 

POV Белла

Я задыхалась от страха, когда обхватила ладонями железный прут, чувствуя, как энергия, к моему громадному облегчению, уходит из рук, перетекая, вероятно, в землю. «Бу-бух, бу-бух»… Крошечные голубые разряды пробегали по моей коже, перепрыгивая на металл, где моментально исчезали, поглощенные этим простым и гениальным приспособлением. Громоотвод сработал! И я приникла к нему, тяжело дыша, не в силах справиться с сильным потоком эмоций.

Я не смотрела на дверь, но почувствовала появление Эдварда каждой клеточкой – не только обонянием и слухом. Ни слова не говоря, он прошел вперед и медленно – опасно близко! – присел рядом. Я ощущала спиной его тело, будто моя кожа стала вдруг обнажена. Мне хотелось кричать, чтобы он убирался, перестал рисковать жизнью. Но в то же время – умолять, чтобы он остался со мной и не отодвигался даже на миллиметр. Поразительно, но его близость внезапно начала успокаивать меня, будто наши магниты сменили полярность, притягиваемые друг к другу правильными сторонами.

Я судорожно вздохнула, когда пальцы вампира робко коснулись моего плеча, тихонько его растирая, словно извиняя за то, что я только что натворила, и прощая за все последующие инциденты, прося об этом не волноваться. От простого дружеского действия вдруг защипало в глазах, а напряжение стремительно покидало тело. Я так устала бороться с собой, а этот громоотвод вроде бы исправно выполнял предназначенную функцию. И я опустила голову, сломленная судьбой – всем тем, что пережила за последние годы и что так хотела разделить хоть с кем-нибудь. Я отчаянно нуждалась в поддержке друга, и по иронии судьбы им стал тот, кто когда-то давно причинил боль. Это было как искупление за сотворенное зло, вернувшееся к Эдварду бумерангом в виде моего опасного дара, разделяющего нас похуже, чем прежде были разделены вампир и человек.

– Прости, – пробормотала я виновато и испуганно.

Руки Эдварда аккуратно обвились вокруг моих плеч, неспешно притягивая ближе, и когда я чуть-чуть поддалась, сжались крепче, затем еще сильнее, пока я не ощутила всю полноту настоящих объятий. И словно рухнул запрет, а мы оба забыли о необходимости сдерживаться – потребность друг в друге перевесила осторожность.

Как так вышло, что мои руки оставили спасательный металлический прут и безвольно повисли по бокам, а голова расслабленно откинулась на грудь любимого вампира? Как я позволила мягким и прохладным губам коснуться моего виска, лба и волос на макушке? Отчего не возражала, а лишь тихонько вздыхала всякий раз, когда Эдвард, осмелев от моей неожиданной доступности, оставлял медленные невесомые поцелуи на лице. Закрыв глаза, я утонула в безмятежности нирваны.

Все происходило спонтанно, как во сне, и неизбежно вело к тому, чтобы окончательно разрушить меня. Или исцелить. Прижавшись щекой к широкой и твердой груди вампира, я волей-неволей уступала чувствам: сначала позволяла Эдварду легонько прикасаться губами к волосам и коже, а затем, ощутив сладкий аромат дыхания, непроизвольно потянулась ему навстречу.

Наши губы встретились, словно лепестки цветка – робко и едва заметно, дрожа от предвкушения. Я всхлипнула от потери, когда Каллен отпрянул, но расставание длилось всего мгновение – в следующую же секунду Эдвард со стоном прижался в поцелуе, полном глубочайшей потребности. Его гладкие совершенные уста и мои слабые нуждающиеся стали единым целым, двигаясь в идеальном ритме, словно были созданы друг для друга как разделенный некогда паззл. Я была готова вечность наслаждаться этим мгновением. Не понимала, как могла допустить подобный риск, но и остановиться была теперь не в силах. Сосредоточившись, завела руки за спину и накрепко сцепила пальцы, мечтая о том, чтобы Эдвард никогда больше меня не отпускал. Даже если он снова меня бросит, любая будущая боль стоила того, чтобы снова почувствовать утраченную нежность, ощутить себя счастливой – даже кратковременно.

Одна рука парня крепко придерживала мои плечи, вторая, лаская, путешествовала по лицу, пальцы очерчивали контур скул, бровей, мягко двигались вокруг уха, перебирали волосы. А восхитительные губы прижимались так трепетно, что невозможно было им сопротивляться, даже если бы я захотела.

Вампиры не нуждаются в кислороде или передышке, поэтому этот поцелуй отличался от тех, которые Эдвард дарил мне, когда я еще была человеком. Я ждала по привычке, что спустя минуту или даже быстрее Каллен отпрянет, строго посмотрит в глаза, призывая притормозить, пока мы не перешли возведенные им границы. Но минуты тянулись за минутами, а Эдвард не только не остановился, но даже позволил себе то, чего никогда не пробовал ранее: найдя молнию куртки, потянул замочек вниз и проник внутрь, скидывая одежду с моего плеча. Я ахнула от невероятных ощущений, пронзивших все тело, когда пальцы, все еще кажущиеся прохладным и твердыми, сжали мою кожу, скользя вдоль плеча вниз. И вздрогнула, когда они коснулись тыльной стороны ладони, испуганно распахнула глаза, быстро сжимая кулак.

Эдвард смотрел на меня с выражением безграничной нежности, словно мы не ссорились всего десять или пятнадцать минут назад, и я не обвиняла его в том, что пережила после его ухода. Словно я не ударила его током, едва не убив и оставив лежать на снегу, и не ударю еще раз, когда опять потеряю контроль. Именно так – преданно и с любовью – он смотрел на меня в моей комнате, признаваясь когда-то давно, что я – его жизнь. Действительно ли он любил или виртуозно притворялся, но тогда я ему верила. И сейчас хотела поверить снова…

Я все еще находилась в уютных оберегающих объятиях, глядя снизу вверх на любимые черты.

– У тебя нет инстинкта самосохранения? – предостерегла я, когда пальцы Эдварда, восхитительно ласкающие мое напряженное предплечье, вернулись к опасно сжатому кулаку. Я чувствовала жар, наполняющий мое тело, готовый выскочить, как только я дам слабину.

Губы любимого вампира тронула кривоватая улыбка, не коснувшаяся, впрочем, глаз.

– Я тебя не боюсь, – снисходительно уведомил он, взрывая мое негодование.

– Ты видел могилы! Ты знаешь, что я не преувеличиваю и не шучу! – резко отодвинулась я, освобождаясь из объятий, хотя внутренне сердце кричало на меня, требуя вернуть Эдварда назад.

«Бу-бух, бу-бух», – ритмично, но несильно застучало оно снова, будто бы я опять стала человеком, реагируя на прикосновения вампира или их отсутствие. Белое пламя равномерными волнами опаляло жаром ладони, но пока оставалось внутри и не причиняло Эдварду вреда. Его сосредоточенный взгляд опустился на мою грудь, ладонь поднялась и медленно прижалась чуть пониже ключицы. Я горестно ухмыльнулась, вспомнив, как точно так же вампир слушал биение моего сердца на поляне… в прошлой жизни, очень-очень давно.

– Что это такое? – потерянно пробормотал он.

– Я не знаю, – шепнула я, съежившись при воспоминании о боли, которую испытывала, умирая во время урагана. – Когда очнулась, уже была такой. Первый год сердцебиение почти не прекращалось, и я порой сомневалась, что уже не человек…

Уголки губ вампира невесело приподнялись:

– Мы с Джейкобом, когда искали тебя, решили, что ты перенесла из человеческой жизни в вампирскую свои неудачи. И молнии ударяют туда, где ты находишься. Именно по пожарам мы тебя и нашли.

– Первые несколько суток я тоже так думала, пока не поняла, что молнии приходят не извне, а изнутри, – задумалась я, раскрыв ладонь и разглядывая ее ровное голубоватое свечение.

– Я говорил тебе, как проявляются таланты у вампира? То, к чему он имеет склонность до обращения, усиливается во много раз. Но я не замечал, чтобы ты особенно тяготела к электричеству. Вспомни, тебя часто ударяло током в детстве?

– Нет, вовсе нет, – покачала головой я, но воспоминания об обращении постепенно складывались в целостную картину.

– Значит, это связано с ударом молнии, который прогнал Лорана, – предположил Эдвард, кончиками пальцев касаясь моего предплечья, но я отдернула руку и вернула ее на металлический стержень от греха подальше, чувствуя себя ответственной за безопасность любимого мужчины.

– У меня есть теория, – вспоминала я то, что, возможно, Эдвард не знал. – Молния повалила дерево, дерево оборвало высоковольтные провода. Я оказалась в центре шагового напряжения. Иногда приходила в себя, но тут же отключалась – думаю, за время обращения я умирала от удара тысячи вольт несколько раз, но следующий удар тока из-под земли вновь запускал мое сердце. Или это делал яд? В любом случае, – задумчиво гадала я, – я ведь умоляла грозу убить меня, глядя в небо на молнии. Могла ли я таким образом привлечь к себе этот дар?

– Такое вполне возможно. Бывали случаи, когда талант новорожденного вампира был спровоцирован тем, о чем человек усиленно думал во время обращения, – согласился Эдвард, переключаясь на мою вторую руку, которая находилась ближе к нему.

Чтобы избежать прикосновения, я вынуждена была встать – на сегодня Эдвард уже достаточно рисковал жизнью.

Его лицо осунулось и посерело, когда она увидел, что я избегаю его.

– Ты теперь постоянно будешь от меня шарахаться? – несчастно пробормотал он, боль в его глазах казалась настоящей и такой сильной, будто это для него вопрос жизни и смерти.

– Я не хочу навредить тебе, – пояснила я, прячась с другой стороны прута, как только Эдвард поднялся.

– Но сейчас ты контролируешь себя, – возражал вампир, преследуя меня по кругу маленькими осторожными шажочками, не оставляющими места для маневра. – Свечение кожи утихло, сердцебиения нет. Твои глаза не такие яркие. К тому же, мне ведь не показалось, что тебя успокоили именно мои объятия?

– Да, но это как бомба замедленного действия – никогда не знаешь, по какой причине и в какой момент рванет, – умоляла я, вздрогнув и застыв, когда мои ноги уперлись в спинку кровати, и мне больше некуда стало двигаться. Я смотрела на преследующего вампира, словно загнанная в ловушку испуганная лань.

Эдвард настиг меня медленно, но неотвратимо. Он приближался осторожно, но не потому, что опасался моего ужасного дара. В его движениях сквозила неуверенность в том, что я его хочу.

Взволнованно дыша, я смотрела на идеальное лицо, не желая признавать, что его губы отчаянно привлекают меня, а запах… запах дурманит голову и путает мысли. Одинаково сильно я жаждала, чтобы Эдвард еще раз поцеловал меня, разбив стену недоверия и убедив, что любит, и чтобы держался подальше. Как можно всем сердцем стремиться простить, забыв причиненную боль, и с той же страстью отталкивать, не желая поверить?! Я была полна противоречий, и Эдвард не собирался позволять мне сбегать в спасительное притворное равнодушие.

– Я тебя не боюсь, – повторил он серьезным и убеждающим голосом, которому невозможно сопротивляться.

– Ты повторяешься, – пробормотала я, из последних сил удерживая строгое выражение лица, но, кажется, потерпела неудачу. Эдварда не обманула моя маска.

– Белла, я слишком долго находился от тебя далеко, – практически умолял он, лишая меня остатков самообладания. Его глаза были так близко, а рука поднялась и прильнула к лицу.

– Пожалуйста, – взмолилась я, закрывая глаза и невольно нежась в приятном прикосновении, – не вынуждай меня сдаваться… я не… не готова еще простить тебя… Эдвард…

– А мне кажется, ты обманываешь сама себя. Ты хочешь простить и более чем готова сделать это, но боишься, – убеждал он, от привкуса его аромата мой рот наполнился слюной, а сердце собиралось забиться снова. – Белла, я вовсе не жду и тем более не требую немедленного прощения – нет! Я знаю, что тебе нужно время, я заслужил твое недоверие и буду ждать, сколько понадобится, чтобы ты снова смогла ко мне привыкнуть и поверить, что я никуда больше не собираюсь исчезать. Но как я могу оставаться в стороне, когда ты находишься так близко? – Маленький поцелуй в краешек губ заставил меня судорожно вздохнуть. – Белла, мне трудно сопротивляться искушению, особенно когда ты так сильно реагируешь на мое присутствие, практически как прежде… – еще один крошечный поцелуй в лоб. – Разве я могу сохранять дистанцию, когда ни один из нас на самом деле этого не желает?..

– Но раньше-то мог, – осеклась я, когда ощутила прикосновение прохладных губ к нижнему веку, такое нежное, что подогнулись колени и пришлось схватиться покрепче за металл.

– Раньше это было необходимо ради твоей безопасности, – пробормотал он возле моего рта. «Бум, бум», – отзывчиво откликнулось сердце, и жар молниеносно распространился внутри.

– Теперь речь идет не о моей, а о твоей безопасности, – невольно отклонилась я назад, но бежать было некуда – мешала спинка кровати. И пальцы Эдварда, чашеобразно обхватившие лицо.

– О моей не беспокойся, – прошептал вампир и усмехнулся: – Кажется, мы поменялись местами в этом вопросе: теперь ты пытаешься оградить меня, выстраивая барьер?

– Теперь ты понимаешь, как трудно было выполнить то, что ты просил? – распахнула я глаза, пораженная этим сравнением. В голове закружились воспоминания о том, как Эдвард внезапно напрягался, отшатывался, отталкивал меня руками, когда я забывалась и невольно переходила границы…

– Невозможно, – серьезно согласился вампир, поглощая меня пытливым взглядом.

– Неужели тебе было настолько сложно сдерживаться рядом со мной, как мне теперь? – пробормотала я, вдруг сумев оценить важность прежней проблемы Эдварда. – Ты преувеличивал или действительно боялся мне навредить?

Казалось маловероятным, чтобы самоконтроль Эдварда подвергался таким же испытаниям, как мой прямо сейчас, ведь за его плечами было восемьдесят лет опыта, а у меня – меньше года.

– Я не лгал тебе, Белла, – его ответ меня потряс и принес чувство вины за то, как я мучила его, легкомысленно относясь к его затруднениям.

– Прости, – потупилась я, жалея, что не воспринимала предостережения всерьез.

– Я никогда не винил за неосторожность тебя, – мягко сказал он, пальцами поглаживая мои щеки. – Опасность, которую я представлял, была только моей виной и только моей проблемой.

Я закатила глаза, ловко выворачиваясь из ласковых рук и перемещаясь на середину комнаты.

– Знала, что ты снова переведешь стрелки на себя, – криво усмехнулась я, делая вид, что не замечаю разочарованного выражения лица вампира. Чтобы отвлечься от его жаждущего взгляда, вытащила из сумки новые перчатки и надела, тут же почувствовав себя более уверенно.

Эдвард не стал больше настаивать, и я вздохнула свободнее, когда он проявил волю и проложил между нами расстояние, которое меня удовлетворяло. Завязав непринужденный разговор и тем самым заботясь о моем душевном комфорте, он стал помогать мне приводить в порядок дом, убирая снег на улицу. Мы оба страдали от того, что не можем, как раньше, проявлять нежность друг к другу, прикасаться, когда вздумается… но так было нужно. И мне, к тому же, необходимо было время, чтобы обдумать его слова и вновь принять тот факт, что Эдвард меня любит.

День клонился ко второй половине, к вечеру обещал вернуться Джейкоб, а следом за ним прибудут Каллены. Я ждала встречи с большим волнением и нетерпением. Несмотря на жаркие обвинения, я страшно хотела вновь увидеть Эсми, Эммета и особенно Элис. Было бы здорово поговорить с Карлайлом – может, он подскажет, откуда взялся мой дар и как справиться с ним. Эммет наверняка захочет посостязаться – в чем мне придется ему отказать, – а Элис бросится на шею, невзирая на риск. Меня удивило, что Розали тоже приедет, но теперь, когда нам нечего делить, возможно, она станет относиться ко мне без прежней враждебности?

Как же я могла забыть про Джаспера? Между нами никогда не водилось дружбы, он держался в стороне, потому что ему трудно было находиться рядом с человеком. Но теперь, я была уверена, Джаспер станет моей поддержкой сильнее прочих – благодаря дару управлять эмоциями поможет мне держать себя в руках. Я надеялась, что его влияние будет неоценимым. Именно его приезд я связывала со своей самой большой надеждой.

Смирившись с тем, что я избегаю прямого контакта, и очистив от снега пол, Эдвард занялся остальными частями дома. Став вампиром, я перестала ощущать неудобство от холода или отсутствия освещения, поэтому печку никогда не пыталась топить, а старый электрогенератор, ржавеющий в подвале, стоял покрытый пылью. Пока я прятала трупы животных, закопав их в лесу подальше от жилища, домик преобразился: с крыши был счищен слой старых листьев и гниющих кедровых иголок, отверстия залатаны, а из кривой печной трубы тонкой струйкой тянулся дым, распространяя по округе запах жилья и чисто человеческого уюта.

Я пыталась сказать Эдварду, что он зря затеял обустройство дома, в котором мы вряд ли задержимся, но Эдвард возразил: скорее Каллены переселятся сюда, чем я в ближайшее время куда-то поеду. О том, чтобы вернуться в цивилизацию до того, как научусь владеть собой, не было и речи. Чудо, что я за два года не привлекла внимание властного итальянского клана, следящего за порядком в вампирском мире, и Эдвард не хотел рисковать.

Но когда я зашла внутрь и увидела пылающий камин, убеждение, что человеческие привычки мне теперь чужды, застряли в горле: помещение приобрело опрятный уютный вид, а отблески пламени, качающиеся на стенах и предметах, и потрясающий запах горевших поленьев заставил меня почувствовать себя почти как дома. И немаловажную роль в этом ощущении сыграло присутствие вампира с золотистыми глазами – самой важной части интерьера, преображающего его.

Я медленно подошла к Эдварду, сидевшему напротив камина со скрещенными ногами, и опустилась рядом, поражаясь переменам, ворвавшимся в мою жизнь. Я боялась смотреть в любимое лицо, потому что знала: от моего самообладания совсем ничего не осталось. Вероятно, я не должна была так быстро прощать бывшего бойфренда за причиненную боль, но не могла ничего с собой поделать. Я хотела сдаться, даже если вновь обманусь…

– Знаешь, когда я только стала вампиром, то первое время очень ждала тебя, – тихо призналась я. – Я была уверена: несмотря на то, что вы бросили меня в Форксе, ты и твоя семья не оставите меня одну в новорожденный период. Я была так сильно в этом убеждена, что даже не подумала оставить намеренный след или каким-либо образом дать о себе весточку. Я безоговорочно верила в способности Элис…

Эдвард медленно повернул голову, но я не ответила на его взгляд.

– Элис не видела тебя, Белла, – устало пробормотал он, его пальцы робко коснулись тыльной стороны моей ладони, облаченной в перчатку.

– Не видела? – потрясенная, я посмотрела на вампира и тут же пропала – безупречное лицо, на котором отражались блики пламени, было слишком желанным, чтобы сопротивляться чувствам.

– Она не видела тебя с тех пор, как я отправился на поиски, – покачал Эдвард головой с болезненным выражением – стало ясно, как страшно ему было предполагать, будто я умерла. – Ни разу, сколько ни пыталась, а она тратила на это практически все свое время, она так и не смогла ничего разглядеть. И даже когда мы с Джейкобом уже нашли тебя живой, и я позвонил ей с новостью, она тебя не увидела. – Он нахмурился. – Похоже, ты стала недоступна ее дару по какой-то причине.

– А разве она не заподозрила что-то серьезное, когда я пропала? – усомнилась я в том, что Элис не обратила бы на это внимание.

– Белла, я приношу глубочайшие извинения за все свои ошибки, – прошептал Эдвард, сжимая мою руку сквозь перчатку. Его лицо, искаженное виной, было мрачным. – Теперь я понимаю, как был неправ, но тогда… тогда я потребовал от Элис не вмешиваться в твою жизнь даже с помощью видений. Я знал, что если при встрече прочту ее мысли о том, как ты без меня живешь, то, с большой долей вероятности, сорвусь в Форкс, а этого допустить не мог. Поэтому почти не бывал дома и не навещал семью. Поэтому просил Элис не смотреть, и она выполняла обещание… сестра многим была обязана мне, и я этим воспользовался. Элис знала, что видения о тебе причинят мне боль, и не хотела ранить мои чувства. В том, что она пропустила трагедию, случившуюся с тобой, виноват только я.

Я устало поджала губы, чувствуя, как обида на Элис и остальных отпускает. И даже на Эдварда после признаний не могла больше злиться. Вздохнув, я качнулась к нему в знак примирения, и парень, не промедлив и секунды, заключил меня в объятия, прислонив к своей груди. Слова стали излишни. Так мы и сидели, глядя на огонь, долго-долго, пока пламя не стало потухать, и Эдварду не пришлось выпустить меня, чтобы подбросить немного поленьев.

– С камином намного лучше, – признала я, устраиваясь на коленях Эдварда спиной, чтобы видеть его чудесное лицо, выражение которого было почти что умиротворенным.

– О, мы знаем толк в комфорте, – усмехнулся он и посерьезнел, очерчивая пальцем контур моего лица и вокруг век. – Ты знаешь, какого цвета твои глаза? – прошептал он растерянно.

– Золотистые? – снисходительно улыбнулась я, ведь больше не была голодной, а значит, Эдвард мог видеть результат моих стараний быть хорошим вампиром.

Я тихо радовалась, что мы, наконец, можем просто поговорить, не крича больше друг на друга и не обвиняя во всех смертных грехах. После высказанных несколько часов назад обид мне стало легче беседовать с Эдвардом без повышенных тонов, обсуждая оставшиеся детали его ухода или же моего обращения. И было приятно знать, что я все же могу оставить прошлое позади, и, может, начну с нового листа строить жизнь, если Эдвард поддержит. Мне хотелось верить ему, и сейчас я чувствовала в себе силы работать над собой.

– Синие, – потрясенно ответил Эдвард, словно не мог поверить в это. – Я думал, они сверкают синим пламенем, только когда ты злишься. Но даже после того, как ты выпила гризли, они не стали золотистыми, а превратились в голубые топазы. Я впервые такое вижу! – Его прохладные пальцы, медленно отодвинув полу куртки, прошлись вдоль плеча. – А еще ты горячая. Словно не было никакого изменения и ты все еще человек…

Он вновь приложил ладонь к левой стороне моей груди, пытаясь услышать сердце, сейчас молчащее. «Бум», – коротко и едва слышно отозвалось оно в ответ на мое волнение. Эдвард улыбнулся:

– Ты помнишь, как я любил этот звук? Казалось, что мог отличить твое сердцебиение от тысячи других. Ночами, когда ты спала, только его и слушал…

– Может, тогда оно бьется для тебя, – тихо пробормотала я, чувствуя огонь, выплеснувшийся из груди вслед за ударом и обжегший тело.

Обычно он концентрировался в сердце, набирая силу и только потом стремясь к рукам, но сейчас складывалось ощущение, будто он равномерно распределился по всем клеткам, нагревая от кончиков ног до самой макушки. Я ощущала тепло даже на щеках, будто все еще умела краснеть.

– Хочешь сказать, что осталась наполовину человеком, потому что я этого хотел? – вовсе не отвергая подобную версию, задумчиво предположил Эдвард. – Может, Элис потому и не видит тебя? Джейкоба она тоже ни разу не разглядела рядом со мной, а ведь он наполовину волк, наполовину человек. Правда, Элис и меня перестала видеть… вдруг она теряет дар, когда в видениях присутствует незнакомое ей существо?

Я удивленно пожала плечами. А потом нахмурилась:

– Эй, если я наполовину человек, значит, все еще могу постареть?! – воскликнула почти в ужасе.

– Тш-ш, – сдвинул брови Эдвард, прижимая руку к моему бурно отреагировавшему сердцу. – Джейкоб же не стареет, и ты не должна.

Мы некоторое время безмолвно смотрели друг на друга, а затем лицо Эдварда исказила болезненная гримаса сожаления. Его ладонь ласкающее коснулась моей скулы, вторая рука трепетно и осторожно обвила мои плечи.

– Белла, прости меня за все, что я натворил, – с болью прошептал он так искренне, что у меня защемило сердце. Я слушала признание, затаив дыхание. – Ты даже представить не можешь, каким виноватым я чувствую себя. Словно все горы мира давят на мои плечи, прижимая к земле. Я хотел как лучше, и посмотри, к чему все привело?! Ты вынуждена была в одиночку справляться с последствиями обращения, голодала и много раз могла умереть. Ты чувствовала себя брошенной и нелюбимой… – Он в ужасе прикрыл глаза, качая головой. – Даже вообразить не могу, насколько тебе было одиноко и плохо и сколь велико было разочарование во мне и моей семье. Я полностью заслуживаю твое осуждение и готов принять любую меру наказания за свой чудовищный поступок. Если бы я только знал… если бы послушался Элис, но я был полным дураком!

Длинные прохладные пальцы нежно держали мое лицо, и я замерла, потрясенная болью, искажающей безупречные черты любимого вампира.

– Поверить не могу, что ты со всем справилась сама и вместо ненависти, которую я заслуживаю, лежишь в моих объятиях. Ты хотя бы представляешь, как я по-дурацки счастлив прямо сейчас?! – в его черных глазах – заботясь обо мне, Эдвард даже не вспомнил про собственные потребности – плескалось безумие. – Это неправильно и глупо, я знаю. Я должен вымаливать твое прощение, стоя на коленях и желательно всю оставшуюся вечность. Но вместо этого я испытываю невероятное счастье, потому что ты в моих руках…