Текст книги "Бедовая ведьмица, или приключения на мой хвост (СИ)"

Автор книги: Светлана Калинникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 17. Соглядатай недружественной стороны.

В приемной секретарь с таким усердием лупила по клавиатуре, что на ум пришло бессмертное: «Не верю!» Тем более что на столе лежала пара документов, в которые не даже не заглядывала.

После тяжелых разговоров с руководством, родителями, да и вообще, всеми, кто занимает более высокий статус или репутацию властного человека, невольно ищешь утешения у того, с кем можно разделить временные тяготы жизни.

Покинув кабинет отца, я, напротив, взбодрилась и была заряжена идеей доказать ему, что он настолько не прав, насколько его обожаемая Лена честна и добра. У меня не было представления, как осуществить план по возвращению себе честного имени в глазах родителя, но одержимость поиска правды уже протянула мне руку, и я ее пожала.

Я подошла к зеркалу, чтобы перед выходом оглядеть себя. Не стесняясь секретаря, я расчесалась, подкрасила губы, демонстративно напевая мелодию из «Крестного отца». Прихорашиваться в дамской комнате я не стала намеренно. «Хулиганка» во мне встрепенулась от недолгого отдыха, встряхнула волосами и перешла к настрою «держите меня семеро». Хвост почуяв такой настрой, поддержал его легким ерзанием.

В зеркале отражался угол кабинета с большой напольной вазой, оттуда с бесконечной злобой на меня смотрели два красных глаза на лохматом, давно не стриженом лице. Заросший бородой, косматый и непричесанный «злыдень» в нестиранной, провонявшей рубахе, пыхтел и скалился на меня. Мое ведьминское обоняние претерпело страдания, сравнимые только с посещением туалета центрального рынка. Мне было тогда десять лет, но воспоминания остались навсегда с пометкой «ужасы нашего города».

В кабинет его подкинули недавно, потому что «злыдень» был напуган, и даже запредельная концентрация злобы и желания загрызть меня прямо на месте, не скрывали его напряжения и страха перед ведьмой. «Злыдни» не созданы для офисных помещений, даже домовой приспособится жить среди принтеров, бумажной пыли и компьютеров, но не угрюмый и сварливый «злыдень». Его обиталище – старые дома и избы в селах, разрушающиеся здания на окраинах города. «Злыдень» – это домовой без бытовых обязательств, существо без привязки к людям и ненавидящее ведьм за то, что они способны их изгонять с мест проживания.

К брезгливости и отвращению, вполне естественным для ведьмы по отношению к низшему существу, добавилась жалость. Он ни в чем не виноват, его выловили где-то на его любимых городских задворках и оставили здесь, зная, что я должна появиться в отцовском офисе. Расчет теоритически был верен – спровоцировать ведьму на этакую колдовскую склоку. Люди-то его не видят.

– Эй, парень, – я продолжала смотреть на него через зеркало и предпочитала так же вести диалог, – я выведу тебя отсюда, а ты не станешь меня кусать и шипеть на меня. Мне никакие скандалы не нужны. Создавать тебе проблемы не в моих интересах, своих в избытке. Сейчас ты спокойно залезешь в пакет, я вынесу тебя и усажу в машину, а потом мы найдем тебе отличное местечко. Практически безлюдное и точно без ведьм.

Секретарша перестала колотить по клавиатуре и смотрела на меня как на сбежавшую из дурдома пациентку. Понять ее можно, какой еще вывод напрашивается, если я разговариваю с зеркалом? Объясняться с ней – та еще морока. Мне было нужно забрать отсюда «злыдня», который, находясь в месте, не совместимом с его жизненным устоями, мог разрушить офис моего папочки изнутри – как диверсант недружественного нам государства.

«Злыдень» подергал носом видимо, улавливая запах ведьмы, и зашипел еще больше.

– Понятно, – вздохнула я, – значит погоня и скандалы. «Они так утомляют, эти скандалы».

После цитирования Зиночки из «Ивана Васильевича», секретарь заподозрила меня в помешательстве, ее рука потянулась к телефону, но я на нее цыкнула:

– Сиди спокойно, я сейчас «злыдня» поймаю, и мы здесь не задержимся. Только не мешай мне.

Она слишком активно закивала головой, соглашаясь, но телефон не выпустила из рук.

«Злыдень» не терял время, он ринулся под стол, думая, что оттуда я не сумею его достать. Надежды его не оправдались, ведь, я уже скинула туфли и оставила сумочку около зеркала.

Я побежала за ним, нырнула под кресло обалдевшей от происходящего секретарши, сдвинула ее ноги в сторону и ухватилась за «злыдня», он завизжал и укусил меня. Хоть я и ожидала от него пакостей, все-таки не удержалась и матюгнулась. Хорошие манеры, заложенные родителями, пали в неравной борьбе с острыми зубами моего противника.

– Что вы себе позволяете? – заорала секретарь, воспринявшая нецензурную брань на свой счет.

– Это было междометие, – пояснила я из-под стола, – не существительное.

Должна же она понимать, что в данном контексте я просто выражаю свои эмоции? А они кипят, бурлят и зашкаливают!

«Злыдень» не сдавался, ухватившись за ноги нечастной девушки, он одновременно крутился в моей ладони, но я не позволила ему одержать верх.

Какой ужас творился в приемной! Визжала секретарь, пытаясь освободить ноги из цепких лапок «злыдня», голосил «злыдень», сопротивлявшийся отчаянно и зло. Я подлезла под стол глубже, практически распластавшись на полу и второй рукой освободила ноги несчастной девушки от хватки нечисти.

Я вместе со «злыднем» выползла из-под стола, стукнулась о крышку стола, но в этот раз сдержала порыв выпустить парочку матерщин. Я закрыла нечисти рот ладонью, он снова впился зубами в нее, тут я уже не выдержала и произнесла:

– Либо сгинь, либо остынь!

«Злыдень» моментально успокоился. Значит, с понятиями, и предпочел замолчать, а не сгинуть. То-то же.

Я держала его в руках, но, к сожалению, кроме меня его никто не видел. Пока я взывала к разуму нечисти, не заметила, как в приемной появился мой отец.

Его секретарша чуть не впрыгнула ему на руки. Она плакала и объясняла ему, что я под столом била ее по ногам, и пыталась оцарапать. Он не обнимал ее и не пытался утешить, наконец, сегодня я впервые на сегодняшний день увидела в его глазах живые эмоции – изумление и раздражение одновременно.

– У меня нет времени на объяснения, но на жизнь и здоровье твоего секретаря я не покушалась. В моих руках находится нечисть, которую подкинули тебе в приемную для того, чтобы «злыдень» напал на меня. Победа в этой схватке была за мной, так что, извини, папа, за некоторые неудобства.

– Она сказала мне: «Сгинь»! – жаловалась, рыдая, несчастная секретарь. – Она сумасшедшая!

– Да хватит тебе жаловаться! – разозлилась я, обуваясь в туфли, не выпуская из одной руки «злыдня», а другой – придерживая сумочку, – Отец тебе премию выпишет в качестве компенсации морального вреда, а потом с меня взыщет. Подсказываю, папа: можешь обратиться в инквизицию, потому что я применяла бытовую магию, и в этот раз вызывать полицию бесполезно – не их компетенция. Ты же так привык расправляться со мной?

Под плач секретаря, причитания набежавших в приемную других сотрудников, я удалилась.

«Злыдень» все еще был парализован мною как ведьмой. «Оковы паралича» в колдовском действии. Я осторожно положила его на заднее пассажирское кресло в машине и на всякий случай носовыми платками перевязала руки и ноги. Ну его, бешеный просто.

Я окинула взглядом свою юбку и блузку. Черная юбка была в полосках пыли – плохо моют у папочки полы, или это секретарь своими «лодочками» развезла уличную грязь? Это уже не важно. Я не стала думать о планах отца наказать меня за безобразие, случавшееся у него в офисе, в приоритете было иное – доехать до гостиницы и провести допрос вражеского лазутчика – «злыдня».

Когда я появилась в номере перед глазами кота – помятая и растрепанная – с добычей в виде связанного носовыми платками «злыдня», он упал в обморок. Семен сначала вытянулся во весь рост, став на задние лапы, а потом закатил глаза и шлепнулся на пол.

– За что? – заныла я, – Ну за что это всё на меня свалилось! Какое предназначение несут все эти напасти. О, горе, мне.

Нечисть («злыдень») смотрел на меня и пыхтел. Не кричит и то, слава Богу. Но развязывать его от «пут паралича», пока не приведу в чувство Семена, не стану.

Я подошла к моему ведьминому коту и погладила по головке. Бедный мой малыш, сколько всего он перенес за эти дни. Последние десять лет мы вели с ним и Ванюшкой спокойный на зависть любой ведьме и ее помощникам образ жизни. Может, купание в караваевской пшенице изменило привычный ход событий?

Признаться честно, сил у меня, как у ведьмы, и вправду прибавилось. Во-первых, я нейтрализовала Лену на парковке. Во-вторых, я сумела пресечь все нападки на меня от Александра Караваева, да и Община всегда на стороне сильного. В-третьих, я взяла в плен враждебно настроенную ко мне нечисть. Не простую – подосланную в офис отца для осложнения моей жизни, как минимум. Кто его подослал, и какие задачи перед ним поставил – предстояло выяснить.

Когда кот пришел в себя, он почти взмолился:

– Помой этого военнопленного. В конце концов, даже международные конвенции требуют гуманного обращения. Потом разберемся, иначе мы задохнемся от вони.

У нечисти не оказалось нижнего белья, и я похвалила себя, что не сняла с него «оковы паралича». Голый он выглядел не менее отвратительно, чем в том рванье, которое я побрезговала стирать, и просто собрала в пакет, который собиралась вынести в мусорный ящик во внутреннем дворе гостиницы. «Злыдень» страшно вращал глазами и беззвучно шевелил губами, на большее злодейство он не был способен. Я достала свою майку, разорвала ее на части и одну из них повязала на «злыдня» вроде греческой тоги.

Я достала из холодильника колбасу, отрезала несколько кусочков и положила вместе с ломтиком хлеба на тарелку.

– Тебе нужно поесть, «злыдень», – сказала я.

Семен сел рядом со мной, чтобы в ситуации, которую сейчас по телевизору называют обившим оскомину словом провокация, подстраховать меня от действий нашего пленника. Мне, ведь пришлось, предоставить ему свободу передвижения.

«Злыдень» пошевелил ногами-руками, посмотрел на свои голые ноги и сказал:

– Хитра ты, ведьма! Хочешь со мной кусок хлеба преломить, чтобы потом меня на свою сторону переманить?

Вопрос был риторический. Я подвинула к нему тарелку, и «злыдень», сверкая злыми глазками, протянул руку к еде.

Хорошими манерами, как и я, он был не обременен, поэтому ел и рыгал, утирался кончиком обмотанной вокруг него моей бывшей майки. Нет, это я преувеличила – за столом я веду себя очень прилично.

Как только с трапезой было покончено, я просто вынудила его вытереть руки влажной салфеткой. Семен бросил на меня жалостливый взгляд, мол, трудно с ним придется.

– Ну что же, – сказала я, помыв тарелку, и удобно усевшись в кресло, – начнем. Откуда тебя взяли и кто? И зачем посадили в офис?

– Так я тебе и сказал! – он показал мне два кукиша и затряс своею почти уже высохшей бородой.

– Значит, так и будешь навеки вечные привязан ко мне через обряд «услужение». Давно в холопах у ведьмы не ходил, – я прикрикнула на него – Конечно, об одежде придется забыть. Оно тебе надо?

Недолго нечисть ломалась. Как там, в сериалах про полицию, говорят: «Не таких кололи»? Мне не пришлось особо стараться, мой пленник рассказал, что из дома под снос, где он жил больше ста лет, с момента постройки, его выкрала шумная и противная цыганка. Он слышал, как по телефону она говорила с каким-то мужчиной. Цыганка-ведьма нашептала ему, что нужно напугать одну плохую ведьму. Его посадили в мешок, и мужчина, которого он все-таки увидел, принес в офис моего отца.

– Только ведьма оказалась сильнее? – спросила я напрямую.

– Старый я стал, – оскалился «злыдень», – да и желания связываться с тобой не было. Тьфу!

Безымянный «злыдень» временно был оставлен у нас с Семеном, для разрешения его дальнейшей участи,я собиралась спокойно подумать в течение дня.

ГЛАВА 18. Лицом к лицу – лица не увидать.

Она не узнала меня. Передо мной была девушка, забыть которую я не смог. Я и не надеялся на встречу с ней, и за пятнадцать лет, вспоминая иногда красивую девушку с грустными глазами, наполнялся сожалением о чем-то неуловимом, светлом и, увы, упущенном.

И вот передо мной в кабинете Уполномоченного по вопросам магии сидела прелестная молодая женщина. Невозмутимая, но с чертинкой в глазах – такое не спрячешь.

Первое, что мне пришло в голову, я и произнес: «Ведьма!»

Мне было известно, что она дочь Колесникова, с которым знакомы, но сферы деятельности никак не пересекались, и знакомство было поверхностным и обоим не интересным.

В Старограде много говорили о том, что его дочь не приняла вторую жену, но насколько я сам знал, во второй брак он вступил намного позже разрыва с дочерью. Вторую версию о том, что Дарья судима и отбывала срок, я сразу же отмел как самое нелепое, что только могли представить публике местные сплетницы.

Дарья и не могла меня узнать, потому что есть разница между «смотреть» и «видеть», потому что в первый раз я видел ее вместе с ее мамой, но мне было двенадцать лет, и юная красавица даже не остановила на мне взгляда.

В нашу вторую встречу она стремглав убегала из города с небольшим багажом, котом и домовым. Можно ли винить человека, который не запомнил в лицо, к примеру, курьера цветов или доставщика пиццы? Конечно, нет. Есть эпизоды, а есть главные события.

Однако для меня Даша не стала эпизодом, а самым теплым моим воспоминанием.

Сейчас я готов сделать многое, чтобы Дарья осталась в моей жизни навсегда. Все мысли о том, что между нами короткий роман в командировке, ей придется выкинуть. Я постараюсь. Судьба дала мне шанс, и я его использую.

Нас разделял не только возраст, для меня лично – разница незначительная. Дарья, дочь предпринимателя, получившая хорошее воспитание и образование вряд ли могла бывстречаться с парнем, чей отец спивался, а мать была лишена родительских прав. Органы опеки и попечительства – мои спутники с раннего возраста. Правда, отец так и не опустился настолько, когда ребенка изымают из семьи, родительские права он между попойками исполнял. Как мог, Бог ему судья. Окончательно он спился только после моего поступления в институт. Диплом я получил в статусе сирота.

Черт его знает, может, именно эти мои неблагополучные условия жизни и стали толчком к упорному труду и уверенности, что я не буду голодать, но заработаю и на хлеб, и на масло, и что-то поинтереснее.

Постепенно я занялся предпринимательской деятельностью в сфере магии, и, надо сказать, иметь дело с Колесницей, мне всегда было на руку. Само собой, ему тоже. Управление по вопросам магии стало моей золотой жилой. Опять таки, мелкий спор с ними, который меня просто развлекал, подарил встречу с Дарьей. Да я молиться должен на драгоценного Колесницу!

Все сложилось как нельзя лучше, и даже после заявленного Дарье отвода, она осталась в городе. Пусть ненадолго, но все, что мне отпущено рядом с ней – я принимаю.

Чего я никак не ожидал, так это звонка от одного нашего с ней общего знакомого.

– Дольский, отстань от девушки, ей домой пора.

– С чего это? Мне Дарья сказала, что ей спешить некуда. И тебе это за каким хреном? Она девушка свободная.

– Командировка у нее закончилась, так что давай – отваливай.

– Не ты ли на Колесницу настучал и Дарью от дела отвел?

В трубке раздался смех. Потом стало слышно, как он быстро прикурил, а потом с удовольствием мне сказал:

– Ну, я любое дело до конца довожу. Он просто расплатился по счетам.

Ответ мой был прост – девушку я не оставлю, и не шел бы куда подальше.

А потом он прибег к тому, к чему привык.

Вечером меня встретили около машины парочка крепких ребяток с приветом от него. Было поздно, и им было хорошо известно, когда я возвращаюсь домой.

– Тебе же сказали отстать от девки…

Удар справа я выдержал, но понял, что дальше пойду в наступление. Одного я оттолкнул, другому нанес удар в лицо. Моя ошибка была в том что сосредоточившись на одном, остался спиной к другому. И ребята не растерялись.

И вот один из них сидел верхом на мне, нанося удар за ударом. Я пытался его сбросить с себя, но меня лупил ногами по открытым участкам другой. Они и не думали останавливаться, щедро колошматили, кровь была везде.

– Тебе, чмырик, сказали угомониться и мы тебя предупредили, девка твоя должна свалить из города, а ты ее задерживаешь.

Дома я посмотрел на себя, и кое-как смыл кровь и обработал раны. Расчет у заказчика верный – в таком виде я не покажусь Дарье на глаза. Единственный кому я попался на глаза на следующий день – секретарь Колесницы, которая корректно поинтересовалась, не нуждаюсь ли я в помощи.

А вот ведьма моя меня все-таки увидела. Как она смогла это – мне не понять, но Дашка меня удивила.

На следующий день я связался со своим старым знакомым Михаилом. Он полгода как вышел в отставку, как он говорил – уволился «с завода», но в некоторых случаях «оказывал помощь», «сопровождал.

– Где тебя так угораздило? – присвистнул он, увидев меня, – Тебя же конкретно отп…, то есть отметелили. В полицию ходил?

– Больше мне делать нечего, – проскрипел я.

– С бизнесом связано или дела личные?

– Личные.

По моей просьбе к Дарье приставили хорошего человечка. И вот, что оказалось любопытным, за Дашей уже наблюдали. Какая-то недотепистая девица небольшого роста, и мотивы ее не были ясны. Она постоянно курила и с кем-то болтала по телефону. Но следила за ней четко с утра до возвращения в гостиницу.

Михаил дал указание своему сотруднику наблюдать и за девицей, и оставаться незаметным и для нее, и для Дарьи.

Мне было нужно обезопасить Дарью, да и выяснить – почему она должна уехать из города.

ГЛАВА 19. Неожиданное приглашение.

Вечером я отменила встречу с Дольским, рассудив, что и он, и я нуждаемся в отдыхе после злоключений, случившихся с нами.

– Мне показалось, или ты рад, что со мной сегодня не встретишься? – спросила я его.

– Не нагоняй страстей, пожалуйста. Просто сегодня мне лучше отлежаться. Ты видела, как я выгляжу. До сих пор не пойму, что это за такой фокус! Ну и думаю, если ты предложила отложить наше свидание, значит, у тебя тоже есть причины. Хочется надеяться, что встреча с генеральным директором Колесниковым тебя не расстроила?

– Нет. Все было предельно корректно.

– Когда так говорят, – он засмеялся в трубку, – у меня складывается впечатление, чтобы было все с точностью наоборот.

– Это твой человек всюду таскается за мной?

– Мой. Но ты его не могла увидеть, видимо, ты умудрилась подслушать наш с ним разговор. Дарья, я мужчина и действую так, как считаю нужным.

– Неужели это связано с твоим избиением?

– Дарья! Завтра я заеду за тобой, и мы некоторые вопросы обсудим! Целую!

Я расслабилась, прилегла на диван и задумалась, что делать со «злыднем», который сегодня останется у меня, а, может быть, и дольше, потому что только он видел неизвестного мужчину, подкинувшего его к отцу в офис.

Я включила для разнообразия телевизор и сразу попала на передачу, где Лариса Гузеева и две ее теле-подружки пытались «втюхать» бойкую девицу с декольте, недопустимым для дневной передачи, и тремя кредитами женихам из Урала, Москвы и зажиточного Ставропольского хутора. Москвич, представившийся владельцем рекламного агентства, познакомившись с невестой, быстро сообразил, что девица ушлая, может, больше чем он сам, и занял позицию «я вас не достоин». Уральский жених и хуторянин были не прочь «зажечь» с невестой прямо сейчас.

– Срамота! – выдал сидевший в моих ногах «злыдень», – Девицу выпороть, а мужиков гнать в Сибирь, там работы много!

Но я-то видела, как у нашего нового жильца глаз на Гузееву загорелся. Нечисть – тоже мужчина!

Семен, мимо которого и муха не пролетит, хмыкнул и перевернулся на спину, вытянув свои лапы, потому что настало время дневного сна.

Я выключила телевизор, чтобы избежать других комментариев нечисти, спросив, как нам с котом к нему обращаться.

– Егор Фомич, – с достоинством ответил «злыдень».

– Значит, Егор, – сказала я. По отчеству называть не стану, пусть не и не мечтает! Кусался, дрался, а теперь – «Фомич».

– Долго я тут у тебя в заложниках буду?

Слова-то какие знает!

– Это, Егор, не от меня зависит, как найдем мужчину, который против меня козни строит, так сразу тебя отпущу. Я в благодарность тебе хорошее жилье подыщу.

К вечеру сказалась усталость, и я в десять часов вечера объявила «отбой». Егорке мы выделили спальное место на кресле, потому что Семен ни за то не уступи бы ему свою лежанку, а по утрам предпочитал прилечь ко мне под бок. Егору достался легкий плед и он, пробубнив что-то невразумительное, засопел.

Мне не спалось. К счету овец или простому счету до ста или тысячи, я никогда не прибегала. Просто смотреть в потолок или послушать музыку в наушниках не хотелось. Я полистала ленту новостей в телефоне, почитала книжку на одной литературной платформе, но сон не шел.

Я прочитала сообщение Маши во «Вконтакте» о том, что она ждет от меня полного отчета о встрече с отцом и с восторгом описывала, что «почти влезла в платье с сине-голубым принтом».

«Спокойной ночи» – высветилось сообщение от Дольского.

Я отправила ему зевающий смайлик.

«Ночь пройдет, наступит утро ранее, знаю, счастье нас с тобой ждет. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная, солнце взойдет».

Как объяснить, что Александра я почти с первой минуты отнесла к стану врагов, хотя он сразу отмел обвинения своего брата, а «почти Донскому», назвавшему меня при знакомстве ведьмой, симпатизировала? Караваев так и остался для меня опасным Александром, а Дольский просто симпатичный парень. Главный недостаток, у него, к сожалению, непреодолим – я старше его. Да и вообще, ничего серьезного у нас нет. Так, флирт, как говорила моя бабуля «шуры-муры». Хотя и Караваев ко мне неравнодушен, предложение «позавтракать» до сих пор в силе. Только роза от Дольского и приставленный от него человек для моей безопасности – это намного больше, чем просто совместная утренняя трапеза после ночи любви.

За этими размышлениями я уснула.

Проснулась я довольно поздно, и тут же увидела, что на телефон у меня несколько пропущенных звонков от незнакомого мне номера. Перезванивать я не торопилась, потому что все важные абоненты у меня имеются в телефонной книжке.

Мужской коллектив в лице Семена и Егора уже сидели вместе на подоконнике, и Егор бросив на меня взгляд, продолжил с котом смотреть в окно. Да, нужно нечисти что-то из одежды найти. Наколдовать что ли? Раз я пошла как ведьма в разнос, что уже останавливаться?

– Егор, – окликнула я «злыдня», – тебе какого фасона рубаху и штаны предложить? Хватит уже голыми ногами перед женщиной сверкать!

– Ты не женщина, ты ведьма! – услышала я.

– Конечно, ведьма, и не забывай, что «злыдней» ведьмы гоняли перед святыми днями метлами и в услужение себе ставили.

– В нашем роду, – важно заявил Егор, – все свободные были. Наоборот, ведьм в дороге или в небе запутывали, и на шабаше покою не давали. Отец мой, бывало, совой обернется, веточку осиновую в клюве несет и давай на ведьм скидывать. Вот такие дела были!

– А колья в сердце не вгоняли? – разозлилась я. – Может, мне за всех моих подруг боевых тебе сейчас вместо новых штанов ноги повыдергивать, а потом прахом в поле пустить полетать?

– Мне еще лапти нужны и онучи 1 еще! – заявил наглец.

Раздался звонок, который я не проигнорировала и рявкнула в трубку

– Алло!

– А чего такая недовольная с утра? – раздался старый скрипящий голос Старшей ведьмы из Общины, – Или не с той ноги встала? Так ты три оборота вокруг себя сделай да поплюй по углам, лихое настроение как сон уйдет.

– Здравствуйте! Я просто не ожидала с утра такого важного разговора. А что случилось?

– Не ждала она! А кто вчера в отцовом кабинете сказал, мол, в случае чего на меня жалобу в инквизицию пишите?

Я погрязну в сутяжничестве, если не уеду из Старограда. И на меня постоянно кто-то "стучит". Людмила Григорьевна меня до греха доведет своими советами: «Закрой все гештальты!» Ни одно дело не завершено, а я увязла в жалобах.

Что ей ответить? Так и сказала, ну не открывать же по телефону все обстоятельства дела?

– А что вам рассказали про меня? – закинула я удочку. Вырабатывая линию защиту, надо знать, что тебе вменяют. Мне же еще ничего известно не было. Сказать правду всегда лучше глаза в глаза, а выдумывая на ходу подходящую оправдательную версию – дело неблагодарное: можно запутаться, забыть детали. Можно и оконфузиться.

– Слушай, ведьмица, ты свои уловки передо мной не демонстрируй. Молоко на губах не обсохло. Приезжай ко мне прямо в Общину, побеседуем с тобой. Ты да я, да мы с тобой.

Она засмеялась, но дребезжащий смех вперемешку со старческим кашлем скоро прервался, оставив меня недоумевать.

Моя «соображалка» заработала на всю мощь и подкинула мне идею рассказать Старшей ведьме о том, что Лена обращалась в Общину и получила более чем некомпетентную консультацию. Любопытная деталь, которой стоит поделиться, и неожиданно может оказаться полезной. Есть цепь событий, может, это есть одно из звеньев.

Прежде чем поехать в Общину, я, оставив пререкания с нечистью и претензии к его несносному характеру, быстренько, на глаз, наколдовала ему пару рубашек, штанов и лапти. Оказалось, что я забыла про онучи. Не обращая внимания на его бубнеж, исправилась и кинула новенькие онучи ему прямо в ноги.

Собралась я довольно быстро, на ходу съев пару хлебцов с сыром, но запив простой водой. На кофе времени уже не было. На пороге номера меня застало пиликанье телефона, и я с облегчением прочла сообщение от Дольского: «Я пришел к тебе с приветом. Вернее, приехал».

«На тебе-то я приеду в Общину», обрадовалась я.

Он стоял у машины, сияя белоснежной улыбкой на смуглом лице. Очки-авиаторы, призванные скрыть его синяки на лице, придавали его образу некоторый залихватский, даже мафиозный оттенок. Появилась и жгучая бородка. Поклонницы итальянского кино оценили бы. Даже удивительно, как меняет человека какая-то деталь, ведь, никакой хищной черты в лице Дольского я не находила. А сейчас перед моими глазами появился – представитель категории «мы бандито-ганстерито, мы кастето-пистолето» 2.

– Дольский, – перешла я сразу к делу, – ты можешь подбросить меня на Караулову гору? Только предупреждаю, что я могу задержаться. Ты сможешь меня подождать?

Мой напор не смутил Дольского, он на правах уверенного в себе мужчины важно заявил, что сегодня в моем распоряжении.

– Ты хоть работаешь? Что станет с твоими «Метлами-ступами» без тебя? Ты так разоришься Дольский!

– Договорились! Я отвезу тебя на Караулову гору и поеду работать. Ты в гостиницу на такси доберешься? Или на общественном транспорте. Опять же остановка недалеко, отличная организация – твоя Община.

– Без проблем. Останови я выйду, – шутника стоило поставить на место. Я взялась за дверь, имитируя ее открытие.

– Ты с ума сошла! – заревел Дольский, – Ладно, я неправ! Но ты-то умная женщина. За дверь она хватается.

Пока он «разорялся», я изображала оскорбленную до глубины души несчастную даму, и под этот шумок открыла его бардачок, якобы в поисках влажных салфеток. Там лежала его расческа.

– Твоя? – уточнила я.

– Конечно. Салфетки там справа лежат, бери сколько нужно.

Конечно, подозревать человека, который тебе оказывает помощь по первому щелчку пальцев, не очень хорошо. Но в кабинете отца сидела нечисть, которую для ведьмы подкинул неизвестный мужчина. Не сомневаюсь, что это не Дольский. При этом доверяй – но проверяй. Покажу Егору расческу – пусть подтвердит мои мысли, он ведь и запах помнит.

Хорошо бы раздобыть какую-нибудь вещицу от Александра опасного.

Когда мы приехали, я сняла с Дольского его авиаторы и посмотрела своими глазами на его заплывший глаз. Я дотронулась до его лица, повернула вправо-влево, погладила по ссадинам и колючей бородке. Дольский поймал мой палец губами и нежно поцеловал.

– Иди, – тихо сказал он. – Тебе позвонил, как я понимаю, кто-то из старших товарищей, и не нужно заставлять ждать. Даже из-за меня, тем более из-за меня. Иди, а я подожду тебя.

1 – онучи надевали под лапти или другую обувь, оборачивали ноги.

2 – песенка из мультфильма «Приключения капитана Врунгеля».