Текст книги "Бедовая ведьмица, или приключения на мой хвост (СИ)"

Автор книги: Светлана Калинникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 23. Сестренка.

Мы появились в гостинице мрачные, утомленные, и как оказалось, печально известные. На нас косились администратор, охранник, гости и персонал гостиницы. Как ни странно, я не встретила Караваева. Хотя я даже представляла, как он мне скажет:

– Опять неприятности? Ну, хоть в Общину на этот раз не вызовут? Нет?

Удивительно и то, что Александр, зная номер, в котором я поселилась, ни разу не нагрянул ко мне. Нет, я не ждала его конечно. Но в первую же нашу встречу в инквизиции он навязывал мне свидание и затащил к себе в машину. Я могу поклясться, что была ему интересна как женщина.

К себе в номер я прошла, включив программу «игнорирование». Не хватало нам дать повод что-то спросить, уточнить или, хуже того, посочувствовать.

Едва мы привели себя в порядок и поели, я напомнила, что ночью была в лесу. Вспомнив о волшебной ночи, достала из платка цветок папоротника и показала Егору и коту.

Он бился в моей руке как живой огонек, раскрывая и закрывая свои лепестки, согревал мою руку и изумлял своей красотой. Мне казалось, что я держу в ладони чье-то живое сердце.

– С первого раза нашла! – восхитился «злыдень».

– Да, но пришлось повоевать с русалками и отвадить лесную нечисть. Однако открою тайну, у меня была протекция от Лешего. Да и потом, легенда гласит, что тот, кто ищет впервые и чист помыслами, найдет цветок папоротника и откроет все тайны. Я и нашла.

– Где хранить будем? – деловито поинтересовался кот.

Я достала берестяную шкатулку и поместила драгоценный цветок вместе с платочком.

– У нас неделя, хозяйка, чтобы узнать, кто тебя из города выживает и всякое лихо наводит. Как только он исчезнет, тайна закроется от тебя.

– Меня гонят из города, потому что опасаются, что я узнаю то, что мне пока не известно, но является важным. Само собой, все ниточки тянутся к событиям тринадцатилетней давности, и связаны с моей мачехой. Тьфу на нее!

Телефон показывал 20%, но поставить его на зарядку сразу не удалось. Дольский звонил мне и чуть оглушил, когда я приняла вызов:

– Мне сказали, что к тебе приезжали полиция и инквизиция. Почему ты не сообщила мне? Я ни сном, ни духом, а ты даже не написала сообщение. Куда ты уходила вместе с котом?

– Слишком много вопросов, Дольский! Тебе же доложили, что под моей дверью убили котенка? Так вот, кто-то решил меня испугать, и пострадало невинное существо. Сейчас я жива, здорова и желаю немного вздремнуть после бессонной ночи и тяжелых утренних происшествий. Угомонись и оставь меня в покое, хотя бы до вечера.

– Уезжай из этой чертовой гостиницы, будешь у меня жить!

Ага, а еще я приведу тебе свой выводок – ведьминого кота и «злыдня». Еле-еле отбилась от него, пообещав принять его в восемь вечера.

Заснуть днем – та еще проблема, пришлось нагнать сон самой, наколдовав Дрему-туман. Я вдохнула его и постепенно вошла в царство снов.

Мне снился Дольский, молчаливый и необычно суровый, глядящий куда-то вдаль. Он резко срывался с места и бежал к сидевшему на пшеничном поле Александру, которому тут же наносил удар в челюсть. К ним подбегала Лена и начинала бить по спине Дольского. А потом я видела во сне отца. Он был старым ссутуленным стариком, плачущим над могилой мамы и держал в руках цветок папоротника. Я не принимала никакого участия, передо мной будто разыгрывался спектакль, а я была зрителем. В моих руках лежал зеленый изумрудного цвета кулон, и я не хотела с ним расставаться.

Видимо, устав от этого мракобесия я проснулась. Промаявшись до прихода Дольского, я встретила его не в самом лучшем настроении. Я пересказала ему еще раз все, что пережила вместе с Семеном и нечистью. Дольский возмутился, что Егор теперь живет в моем номере «на полном пансионе». Это его цитата.

«Злыдень» не остался в долгу и со всей силы ущипнул его за ногу. Дольский закружился на месте, выкрикивая: «Выходи, зараза, немедленно».

– Дольский, отстань! Давай проведем этот вечер в отдыхе друг от друга! – прекратила я этот «цирк».

Он сдался лишь после того, как я предложила поговорить в фойе гостиницы и там поцеловала его, пообещав скорое свидание, на котором мы совместим обсуждение моих проблем, которые он торопился так же назвать своими.

А на следующий день у меня был променад в городском парке.

Сначала я просмотрела видео, где тетка в черном плаще с капюшоном расправляется с котенком под моей дверью. В том, что это женщина я не сомневалась, потому что характер черного ритуала был женский. И Лена, и связанная с ней ведьма Терновская несомненно, получат «ответку». Цветок папоротника набирал силу, и я проведу обряд «открытие замков».

А потом пролистывала какой-то гороскоп в «Антенне», а рядом со мной сидел важный и суровый Семен. Невидимый никому, кроме нас, Егор с интересом рассматривал гуляющий в парке народ. Сегодня он одет в легкую курточку и брючки. На ногах носочки и летние туфли. Когда я назвала его «женихом», он засопел, но пару раз посмотрелся в зеркало.

– Где только искать невесту? – призадумалась я, приложив руку ко лбу, нарочно распаляя его. Егор только фыркнул.

Я иногда отрывалась от журнала и бросала взгляд на аллею, откуда ждала появление нашего сегодняшнего компаньона по прогулке.

Зачем я взяла «Антенну», если смотрю по вечерам только детективы и то на любом включенном мною канале? Выбор всегда случаен, и я не привязываюсь к сюжетам и героям, поэтому готова выключить его в любой момент. Новости я предпочитаю узнавать, листая по утрам ленту.

Егор лютовал на первых минутах нашей прогулки, увидев открытое кафе и поедающих мороженое людей. На свою голову я купила ему мороженое на днях и «злыдень» пару раз лизнув и откусив, сказал, что я все-таки знаю толк в сладостях. Я предложила ему к мороженому кофе, как любила сама, но мелкий гурман его выплюнул прямо на ковер в номере.

Купить ему мороженое прямо сейчас означало, что ни в чем не повинные отдыхающие увидели бы висящее в воздухе лакомство, постепенно исчезающее, как будто его кто-то ест.

Даже не представляю, как мне придется с ним расставаться? Мы с котом к нему привыкли. Да и Егор стал сдержаннее и проявлял ко мне и Семену что-то похожее на уважение. Он слушал наши разговоры, высказывал свое мнение и полюбил принимать ванну. Я набирала для него неполную ванну, бросала туда немного соли с запахом хвои и купленную для него резиновую утку. Знаю, что он плавал там, но никогда не наблюдала. Наш парень просил проявлять деликатность. Нечисть, как установлено опытным путем, не чужда благам цивилизации.

Сегодня я пришла навстречу с отцом. Его звонок поздним вчерашним вечером застал меня врасплох.

– Дарья, здравствуй! Я хочу встретиться с тобой, завтра это можно организовать? – властный тон и неприятие возражений.

Я посмотрела на Семена: может, сказать, что доказательств моей невиновности у меня нет, и свяжусь с ним, как только они появятся? Что время-то терять?

Меня как молнией поразило, когда вспомнила, что папочка тоже мог подбросить к себе в кабинет «злыдня», зная, что я в городе и вполне могу нанести ему визит. Егор должен его увидеть и почуять, он же помнит запах.

Я не предоставила отцу право выбрать место встречи, потому что и так вытерпела проявление его диктаторского характера в разговоре, и без вариантов назвала парк. Во-первых, это людное место, и человек, которого приставил ко мне Дольский, и которого я еще так ни разу и не видела, будет иметь возможность затеряться среди посетителей. Во-вторых, я хотела прогуляться и вывести на свободу моего изнывающего от гостиничного номера кота. Кроме того, я могла проверить рамки цивилизованности прибившегося к нашей честной компании «злыдня».

Хотя мы сидели в теньке, закрытые от солнца раскинувшимися ветками липы, солнце пробивалось через любой просвет. Мы не жаловались, лето в этом году баловало теплом. Для того чтобы сказать «лепота» нам не хватало легкого дуновения ветерка. Все-таки мир не совершенен, как и человек.

Я посмотрела на часы, мы договорились на полдень, и у отца оставалось еще десять минут, чтобы подтвердить, что пунктуальность – одна из главных черт предпринимателя. Хотя возраст и новая семейная жизнь могли изменить его мнение.

Он появился на аллее через пару минут. Выглядел он вполне подходяще для выходного дня – джинсы и рубашка-поло. Но шел как-то, сбиваясь, то ускоряясь, то останавливаясь. Отец при этом был очень счастлив, ведь, неровный шаг полностью зависел от девочки, которую он держал за руку.

Колесников Сергей Владимирович пришел навстречу со своей младшей дочерью, моей сводной сестрой.

Малышка, видимо, и не подозревала ни о чем, она была занята разговором с папой, потому что смеялась, громко объясняла, что не хочет сладкую вату, а хочет коктейль. Смешная, подвижная девочка.

Я не сдвинулась с места. Отец использовал грязный прием – ребенка. Я не понимала пока, чего именно он хотел добиться, но девочка рядом с ним – отличный способ оказать на меня давление для принятия нужного для него решения.

– Папа! Это котик, смотри! Он с тетей сидит, как будто собачка, только без поводка.

– А мы с тобой с этой тетей сейчас поговорим, спросим, что за котик с ней, – ласково сказал отец девочке и потрепал ее по головке.

– Здравствуй, тетя! – сказала малышка, – а зачем ты котика с собой взяла?

– Здравствуй! Он сам хотел погулять, а я не умею отказывать друзьям.

– Он что, говоря-я-ящий? – изумилась она.

– Не только говорящий, но еще и ученый.

– Я хочу погладить его! – надула губки моя сестренка и посмотрела на нашего с ней папу, не обращая внимания на меня, – Папа, я хочу его погладить и поиграть с ним.

– Конечно, поиграй с ним и поговори, вдруг он расскажет тебе какие-нибудь тайны, – усмехнулся отец, – а я поговорю с тетей.

– Ты нас не представишь? – я с вызовом спросила его.

– Зачем? Девочке не нужно знать всех моих знакомых, которых я встречаю в городе.

Я думала, что меня сложно удивить! Ошиблась. С изумлением я наблюдала, как девочка гладит и воркует с моим котом, а отец выжидательно выгибает бровь и кивком головы, как собаке, просит отойти с ним в сторонку. Осталось только постучать по бедру и сказать: «Место!»

«Мои порывы сдерживает лишь ребенок, и хоть он ведет себя как последний хам, я не имею права отправить его куда-нибудь подальше. Ведь, он позвал же меня для чего-то?» – успокаивала я себя.

Мы отошли на несколько метров от скамейки. На воротнике его рубашки были две броши в виде ромбов глубокого холодного зеленого цвета. Смутное узнавание мелькнуло у меня, но отец отвлек меня щелчком пальцев перед носом и произнес:

– Здесь твоя сестра, Дарья.

– Да-а-а? А ей ты даже не представил меня.

– В этом нет необходимости, – он повел плечами.

– Тогда к чему этот перфоманс? Что ты устроил?

– Я хочу, чтобы ты посмотрела на сестру и поняла, что твой приезд, твои выходки в моем офисе и провокации в отношении Лены, в конечном итоге усложнят жизнь не то, что мне и моей жене, но прежде всего твоей сестре.

– А у нее есть имя? Ты его назовешь?

– Зачем? Я очень надеюсь, что ты уедешь из города, чтобы не портить жизнь не мне, не Лене, а сестре. Она не виновата в том, что произошло много лет назад. Я смог перешагнуть через твое предательство, которое убило Веру, советую и тебе начать все заново.

– Ты думаешь, что я могу нанести вред ребенку?

– Лена убеждена в этом. Ты была у старшей ведьмы, которая тебе покровительствует, из-за тебя уволили другую ведьму. Лена отчаянно боится тебя и как следствие нервирует ребенка. Напомню, что когда-то ты прокляла ее, что мешает тебе сделать это в отношении нашей дочки?

Привести сестру навстречу мне, чтобы потребовать исчезнуть из его жизни.

И не нужно ему знать, кто сказал маме о его измене! Он давно убежден в той версии, где виновник ее смерти – его старшая дочь. Напрасный труд разговаривать с глухим. Если я узнаю правду, то только для себя. Я закрою эти окаянные гештальты и уеду из проклятого города с осознанием, что точка в этой главе «Староградская история» поставлена. И, если и буду возвращаться, то только, чтобы поклониться последнему пристанищу мамы.

– Ты вообще меня любил? – последнее, что хочу от него узнать.

– Ты моя дочь. Я очень любил тебя, я дал тебе жизнь, о которой многие мечтают и не все имеют. Ты не имела права вмешиваться не в свои дела, и я еще раз тебе скажу: ты убила Веру, и нет тебе прощения.

– Я не дам тебе никакого обещания, кроме того, что сказала несколько дней назад: докажу тебе, что не я открыла маме глаза на твою измену. Только после этого, я возвращусь домой. Использовать одну свою дочь для унижения другой, и как способ избавиться от нее – не самый омерзительный твой поступок. Но, несомненно, жестокий и беспринципный. Браво, пап!

Я подошла к сестре и посмотрела в ее чистые счастливые глаза. Расставаться с моим котом она очень не хотела. И я предложила ей обмен.

– Ты вернешь мне котика, а я тебе отдам кое-что волшебное?

– Да-а-а? – ее глазенки округлились. Детское предвкушение счастья!

– Шари-вари-трали-вали! Тары´-бары´! – загундосила я, рисуя в воздухе круги ладонями, – Пусть появятся…

– Шары! – запрыгала малышка. Я передала ей пять разноцветных шариков. Не великий дар – но мое сердце отзывается на зов крови.

– Тетя – фокусница, – обратилась она к отцу, – как в цирке.

Ей понравился Семен, но, получив новую игрушку, она великодушно мне разрешила забрать котика. Я взяла его в руки и подмигнула Егору.

– Это тоже не он, – услышала я расстроенный голос моего «злыдня».

Отлично, двоих мы уже исключили. И как же я рада, что не отец – тот, кто ведет такую страшную войну со мной. Папоротник нам в помощь.

ГЛАВА 24. Каждый борется за место под солнцем.

– У нас с вами сроку – неделя, – говорила я коту и «злыдню», – Я теперь из принципа докажу отцу, что о его кобелиной натуре сказала маме не я. Боже! Ребята, мне кажется, что я попала на телеканал «Домашний» и теперь меня с моей неказистой жизнью штампуют как сериал!

Я собиралась поехать к своему старому дому, из которого меня так торопилась выкинуть тетушка. Дольский снова предложил свою компанию. Когда он, и каким образом работает, я не спрашивала. Большой мальчик вообще-то – сам отвечает за себя. Иногда он позволял в моем присутствии отвечать на рабочие звонки, и все разговоры были такого рода:

– Поставку нужно принять сегодня. Все документы должны быть у меня вечером. Да, положи. Подпишу. Да. Нет, это мне нужно посмотреть самому. Я проверю.

Думаю, что и толику его забот он не позволял мне узнать, зато окунулся в мои проблемы с лихвой. Я и не возражала. Такое положение вещей я желала бы видеть и в будущем, возможно и не с Дольским, а с другим мужчиной – быть за спиной мужчины и быть под его опекой. Однако быть на содержании мужчины и принимать его помощь для меня понятия разные.

Не дожидаясь его прихода, я спустилась в фойе и села на небольшой диванчик. На меня нещадно дул кондиционер, и я пересела в кресло к окну. Июль в этом году вел себя разгульно, с барского плеча дал солнечных и даже жарких дней, перемежаемых дождями ровно столько, сколько нужно оголтелым дачникам.

За окном прыгала парочка воробьев, подбиравших крошки после чьего-то пиршества – на бумажном пакете был оставлена заботливо покрошенная булка. В детстве у меня был попугайчик, и он тоже любил поедать маленькие крошки. Мама ругалась, что я выпускала его из клетки, а папа разрешал, и авторитет отца мама никогда не позволяла оспорить. Отец – глава семьи.

Я вспомнила маленькую сестричку, имя которой, по мнению отца, я была не достойна узнать.

От грустных мыслей меня отвлек постучавший в окно Караваев. Он улыбался и зазывал меня выйти к нему, показывая на свой «Лексус», и имитировал управление машиной, держась двумя руками за воображаемый руль, и, видимо, изображал гудение машины, потому что смешно растрепал губы.

Я покачала головой. Он прижал руки к сердцу и склонил голову. «Твое сердце ничем не пробьешь», – подумала я. Нет ему веры, он прихвостень моей мачехи.

От Дольского пришла смс-ка, что он никак не может составить компанию, и поэтому просит перенести поездку на другое время. Конечно, с ним было бы веселее, но я могла справиться и самостоятельно. Я сбросила ему в ответ «хорошо», и направилась к своей машине.

– Я могу тебя подвезти, – рядом со мной нарисовался Караваев.

– Куда? – грубо спросила я.

– У меня есть свободное время, и почему бы не сопроводить туда, куда тебе нужно. Кстати, а куда тебе нужно?

– В Общину, твоя клиентка новую жалобу подала! – соврала я.

– Нет, – очень натурально удивился Караваев, – это не возможно, она выдала мне доверенность на ведение своих дел. Черт!

Он почесал затылок и скрипнул зубами.

– Глисты лечи, от зубов скрежет идет! – с удовольствием заметила я и сняла с машины сигнализацию.

– Послушай, – он подошел ко мне, – я здесь ни при чем. Я не подавал никакой жалобы, и, кстати, в Лесовске к тебе претензий от инквизиции больше нет. Мы нашли Ольгу, в общем, ту, кто вредила брату.

Он выглядел расстроенным и сказал, что не может поехать со мной в Общину, потому что это будет конфликтом интересов с учетом доверенности от Лены. Божечки! Караваев и порядочность, это все равно что моя мачеха и человеколюбие. Такое просто невозможно!

– Не парься ты так! – ответила, пристегиваясь, через открытое окно. – Насчет жалобы я пошутила. Хочу проехаться по родным местам.

Маленький зеленый райончик на краю города, где я жила с родителями, раньше относился к категории элитных. Большие двухэтажные коттеджи с ухоженными участками. Среди лужаек и красиво постриженных кустарников вряд ли можно найти грядки с огурцами или теплицы, если только оранжереи с красивыми цветами.

Наш дом я нашла сразу. Правда, дорога к нему давно нуждалась в укладке нового асфальта, да и некоторые дома потеряли свой блеск, бьющим по глазам богатством и успешностью.

Наш дом, как будто бы постарел, как человек. Облупился от краски металлический забор с украшениями в виде виноградной лозы по верху, и еще неделю назад было нужно скосить траву на лужайке. Еще не упадок, но трудности хозяев в содержании усадьбы видны невооруженным глазом.

Я подъехала прямо к воротам и начала сигналить. Из дома, вытирая руки о фартук, выбежала тетя Юля. Она увидела незнакомую машину и остановилась, в раздумьях. Я снова посигналила. Тетушка снова подслеповато сощурилась, а потом подошла к калитке и открыла ее.

Я вышла из машины и громким голосом возвестила:

– Здравствуй, тетушка! Вот приехала на Родину. Дай, думаю, навещу любимую родню. С папочкой любимым виделась, с ненаглядной мачехой даже поговорила, а с тетей Юлечкой – все никак и никак!

– Что тебе надо? – прошипела она.

– Ай-ай-ай, – сложила я бровки домиком, – ты разве мне не рада?

Увидев соседа, который наблюдал за нами с балкона своего дома, я ему приветливо помахала и сказала громко:

– Давайте-ка, тетя Юля чайку попьем. А, может, и посидим, выпьем, о делах наших скорбных покалякаем, – снизив голос, сказала я.

Эх, мне бы чуточку Джигарханяновской интонации.

Тетушка не желала меня запускать даже во двор. Н-да, невежливо напрашиваться, но где мой хвост не пропадал!

Я вытянула правую руку и прокрутила ладонью в воздухе, имитируя проворачивание ключа.

– Пусть откроется недоступное и тайное! – брякнула я для усиления эффекта мистики перед родственницей, чем из необходимости. Но она-то и понятия не имеет, что это никакое не заклятье, зато есть шанс, что призадумается и пойдет на контакт со мной по-хорошему.

Дверь скрипнула, засов в дворовой части немедля открылся на глазах у изумленной публики – тетки и ее соседа. Я встряхнула своими волосами, расправила плечи и с видом победителя подошла к калитке.

Не думала я, что женщина ближе к шестидесяти, солидной комплекции обладает такой скоростью передвижения. Она мчалась как паровоз к калитке, с силой попыталась ее захлопнуть, но я уже выставила ногу вперед. Она прищемила мою ступню, которую не защитил кроссовок. Тетка запыхтела, я взвизгнула, сосед матюгнулся.

– Свидетелем будете, она пыталась меня покалечить! – крикнула я ему. Хотя больно было моей ноге, я приложила руки к груди, немного наклонившись. Мое декольте должно было подействовать на соседа волнующе как минимум.

– Так ты к ней без разрешения войти хочешь, сама виновата! – рассудил сосед. Не повезло с мужчиной, еще немного, и он дело пришьет – «незаконное проникновение в чужое жилище». Елки-палки, не зря мне постоянно о судимости говорят. Накаркают. Тьфу на них!

Тетя Юля не растерялась и запричитала: «Средь белого дня в дом ломятся!»

– Если ты не пустишь меня и не поговоришь со мной, я на тебя порчу лишнего веса наведу. Прикинь, к тебе еще килограмм пятнадцать прилетят за неделю?

Добротой я не страдаю. Что же поделать, жизнь и родственники такие!

Тетя Юля отступила. Но для меня это оказалось только тактической победой. Тетка ринулась в дом, я – за ней.

– Не хочешь впускать – не надо! Давай поговорим через окно! – крикнула я.

– Не пущу, ведьма, – ответила тетушка, стоя у двери с той стороны, – и говорить с тобой не стану. Пошла вон отсюда!

Ладно, как там, у Владимира Семеновича: «Мы их в дверь – они в окно». Я развернулась и подошла к окну, который раньше вел в зал. Окно я открыла тем же способом, что и калитку.

Оттолкнулась от земли и повисала на отливе. Так, немного подтянулась и – спасибо моему тренеру – закинула ногу на отлив. Если джины порву – ничего страшного, все равно дырки на коленях. Дизайн – дело тонкое, кто там будет разбираться! Что делать, если она начнет меня спихивать или пальцы отдирать от подоконника – колдовать, конечно.

Тетя Юля вошла в зал и охнула, я уже сидела на подоконнике и рассматривала обстановку. Мебель и люстра остались еще из прежней жизни – тетушка не стала заморачиваться. Даже шторы и тюль не сменила. Обои не соответствовали уровню меблировки – проще и безыскуснее, чем я помнила. Видимо, финансовый вопрос стоял перед семьей родственницы остро.

– Мне нужен разговор, и я его получу, – строго сказала я, – Смирись. Чем быстрее я получу ответы на свои вопросы, тем лучше, скорее отсюда и из твоей жизни свалю.

Она уселась в кресло, вытерла руки о фартук и закрыла глаза, будто ее сморила усталость.

– Сколько не убегай, а от правды не убежишь, – сказала она, – я знала, что ты когда-нибудь вернешься и начнешь спрашивать. Отец твой только был уверен, что больше мы тебя не увидим.

– Почему он так меня ненавидит? – я знала ответ, но хотела услышать ее версию.

– Что ты могла ожидать, когда рассказала матери о его любовнице? Что он тебя по головке погладит? Ладно, если бы рассказала, и все закончилось разводом, но Вера же после этого погибла. Сергей очень властолюбивый и жесткий. Конечно, на стороне он баловался, но в семью грязь не тащил. С Ленкой только у него сбой получился.

– Ладно, допустим это мне понятно. Но есть нюанс: я же ничего не рассказывала. На Ленку никто не подумал, конечно?

– У нее резона не было, у них роман пять лет был, и она молчала, потому что боялась твоего отца.

– Может, надоело в любовницах ходить?

– Ага, надоело ей, она как сыр в масле каталась. А вот как ты их застукала, так сразу твоей матери и стало известно о Ленке.

Бред! Взрослые люди не хотят видеть ничего, кроме того мира, который их устраивает.

– Тетя Юля, как получилось, что мама и папа вам дом подарили, а Вадиму мою квартиру?

– У Сережи проблемы возникли какие-то, он и попросил на время побыть богачкой. Тогда никто и не мог предположить, что Веры не станет, и Сергей этот вопрос отложит на несколько лет. Сейчас твой отец здесь хозяин, мы с внучкой живем, пока нам «аривидерчи» не сказали, а вот Вадиму он квартиру оставил как подарок на свадьбу. Вера долго не соглашалась на липовое дарение, но его юрист ее уговорил. Он какой-то знакомый Лены.

– Папа настолько ей доверял, что даже своего юриста не привлек к такой сделке! Интересно.

– Да почем я знаю? А как не доверять, если она ему от тетки своей ведьмы даже обереги из заговоренного камня отдала. Ты ведь ее прокляла, а она брату сказала: «Я тебя хочу защитить от дочери, один камень для тебя, другой – для Веры». Не успел он Вере отдать, погибла она. А потом юриста и Лену я видела после всего…, – тетка осеклась, – ну после твоего отъезда в городе.

Камни…ведьма … Не Терновская ли из Общины? Нелепые мужские броши на рубахе отца. Это и есть заговоренные камни. Эх, мне бы еще раз на них посмотреть, я бы точно определила, что за колдовство на них хранится. Может, приворот? Фи, такая пошлость.

– Неужели вам не было меня жаль?

Женщина тяжело вздохнула.

– На Сереже лица не было после того, как Вера погибла. Он любил ее, а тебя простить не смог. Если бы мы тогда против него пошли, жизнь бы у нас под откос пошла.

Вполне возможно, что папуля был готов развестись и выводил имущество из-под раздела. Как? Кто может объяснить этот процесс – сложный или простой, – когда из любящего заботливого человек становится жадным, мстительным и жестоким? Есть ли критерий, чтобы это можно было определить?

В комнату вошла маленькая рыжеволосая девочка с двумя тоненькими косичками. Она уверенно, но без звука, что удивительно для ребенка этого возраста, прошла в комнату и уселась передо мной.

Зеленые, как у меня глаза, веснушки на носу и очень осмысленный взгляд … маленькой ведьмы. Причем ведьмы, которой был передан дар. Дела, однако!

– Ты кто? – спросила я.

– Внучка моя, со мной живет. Внука, ведь, сын и невестка воспитывают, а Ксенечку мне скинули.

Видимо, именно с внуком тетя гуляла в парке, когда мы встретились.

– Почему скинули? – удивилась я такой формулировке. С такого возраста в семье изгой? Мне казалось, что возрастной ценз начинается с двадцати двух лет и после славной битвы с любовницей отца. Как у меня.

– Она аутист. В полтора годика выяснилось. Признайся, Дашка, прокляла ты нас за то, что квартира Вадиму моему перешла? Если прокляла – то знай, что грех на душу взяла, невинный ребенок пострадал.

К роли черной овцы в нашем семействе мне не привыкать. В одной забытой книге одна из героинь просила прощения у другой за испытываемое счастье. Сейчас мне казалось, что все ждут покаяния от меня за то, что я сумела сохранить осколки своего прошлого и сделать из него приемлемую для себя мозаику настоящей жизни.

Не задумываясь, что беда, упавшая на малютку Ксенечку никак не связана со мной, а только результат неведомых человеку комбинаций природы и генетики, тетка обвинила меня. Путь к спокойной жизни усеян кирпичами обид и оскорблений.

– Ксенечка сама может проклясть, – спокойно сказала я, – она ведьма, это очевидно.

Тетя Юля застыла в немом ужасе, у нее даже рот перекосился. Только бы не инсульт!

Я подошла к ней и заглянула в глаза. Теткин взгляд прояснился, и вместе с осознанностью вернулись и привычные для моего уха упреки.

– Ты с ума сошла! Какая она тебе ведьма, у нас только ты в семье как отродье какое-то. Но уж это не по нашей линии, – она нервно покачала пальцем передо мной, – Это от Веры, из ее семьи. Я сразу матери сказала, что ты принесешь в семью беду, а она только на внучку от Сереженьки нарадоваться не могла.

Все мои дела в этом старом доме, полном воспоминаний о прежней жизни, были закончены.

Я намеревалась так же уйти через окно. Но я обернулась, чтобы поймать ледяной взгляд тетки.

– Вы можете провести несложный даже для вас эксперимент: замесите дрожжевое тесто, а потом сделайте несколько замечаний внучке. Сделайте их от души, с присущей вашему характеру склочностью и истеричностью. Через минут десять попробуйте тесто. Если оно скиснет, берите Ксенечку под руку и идите в Общину ведьм. Думаю, что аутизм найдет самое необычное объяснение.