Текст книги "Я жулика люблю"

Автор книги: Светлана Денисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

* * *

– Я там почти полтора часа просидела, – Юля тряслась от смеха, а у меня из глаз уже ручьем бежали слезы. – А они все это время под дверью тусовались, боялись, что я сейчас концы отдам, представляешь?

– А п-потом? – еле выговорила я, заикаясь от хохота.

– Потом они завопили, что мой папка уже приехал. Он, как выяснилось, догадался, куда меня могли затащить, где-то рядом крутился. Они его по «сотке» вызвонили. Ну, папка, значит, в дом ворвался, прискакал на второй этаж и тоже стал под дверью колобродить! Я в лицо холодной водичкой плеснула, еще пук газет в толчок напоследок сунула и выхожу, вся зеленая и в пополаме. Этакий умирающий лебедь! Они меня под руки подхватили, всем скопом с лестницы повели. Суетятся все, зачем-то нашатырь мне под нос суют, а отец орет: «Отравители! Сволочи!» А они в ответ: «Да свежая была ветчина, свежая!» А он: «Вы этой дрянью собак бешеных травите!»

– Ох, господи… Погоди, дай дух перевести… – И я припала к банке с пивом, как к источнику в пустыне.

– Кое-как до папкиной машины меня доволокли, отец меня усаживает, а этот Василий Федорович все прыгает вокруг машины, извиняется. И тут ка-ак началось! Наверное, кто-то из этих придурков ручки зашел помыть или проверить – не облевала ли я их шикарную сантехнику, да и спустил сдуру водичку лишний раз. Короче, наверху заорали аж в два голоса, и как потечет прямо из-под дома на дорожку! По беленькому снежку… Все вопят, а дерьмо знай себе растекается по участку, да еще и пенится!

– У них трубу прорвало от твоих газет, да? – плача от смеха, спросила я.

– Наверняка. В доме-то техника «родная», а трубы? Те, что от Софьи Власовны достались! Вряд ли владелец дачи по всему поселку их выковыривал и менял, разорился бы просто. Так и остались основные коллекторы, или что там, совковые, на сопельках. Ну и вот… Ух, и зрелище было! Я бы ни за что не уехала, не дождавшись. И запах почище, чем на свиноферме! Отец только ахнул, прыг в машину и рванул с места, как Шумахер. А этот их босс так и остался стоять. Лысина дыбом, рот разинут, а под ноги ему ручейки текут, такого, знаешь, нежно-коричневого цвета… И текут, текут! Красота!

– Всем «мстям» месть, – я никак не могла отдышаться, – я бы не додумалась! Но ведь одних газет для такого катаклизма маловато?

– Так я же им кусок дрожжей туда бросила, – пояснила Юля, – нашла его в шкафу на полке. Вот дерьмо и «забродило»!

От смеха я уже не могла глотать, и пиво полилось на стол.

* * *

Рассказав мне эту веселую историю, Юля заявила, что ей пора отчаливать, и ушла, звеня колокольчиками, словно тибетский монах.

Выпитое пиво здорово ослабило мои умственные способности.

Вместо того чтобы срочно звонить Макару Захаровичу и излагать ему содержание нашей с Юлей беседы, я лежала на диванчике и тупо смотрела в пространство, пытаясь самостоятельно решить задачку, врала мне девчонка или нет.

Собственно, а зачем ей врать? Или она, как Вадим, с бухты-барахты решила, что я одна из тайных пружин в этой пирамидальной афере? Что-то слишком подозрительной я кажусь разным жуликам, и это при моей деловой и коммерческой непорочности.

Видимо, сильно я все же поплыла, поэтому совсем не удивилась, когда затрещал телефон. В полной уверенности, что это звонит Макар Захарович, я расслабленной рукой сняла трубку и лениво протянула:

– Слушаю.

– Милочка? Здравствуй.

Это был Вадим! Хмель слетел с меня, как бикини со стриптизерши. Как он посмел? После всего того, что устроил в моем доме! У меня моментально вылетело из головы, что я ждала этого звонка и уже не надеялась дождаться. Во мне вскипело справедливое негодование, подогретое алкоголем до критической температуры, и я немедленно закатила своему герою-любовнику грандиознейший скандал:

– Ах ты, негодяй! Как у тебя наглости хватило сюда звонить, да еще назвать меня Милочкой?

Он попытался перебить, но меня, по выражению Макара Захаровича, «понесло», и словесный шквал только набирал силу:

– Совсем меня идиоткой считаешь? «Ах, за мной гонятся, я умираю, погибаю! Ты – моя спасительница!» Это ты меня за свое спасение так отблагодарил, да? Всю квартиру мне разгромил, хорошо, хоть мебель в окно не повыкидывал и до поджога не додумался!

Неизвестно, что бы я еще успела выболтать. Например, что кое-что знаю о настоящих хозяевах квартиры на «Щелковской».

Но тут Вадиму удалось-таки вклиниться в поток моих обвинений, и он затараторил, боясь, что я вот-вот его перебью:

– Милочка, лапушка, я тебе все-все объясню. Я был вынужден на это пойти, отвлечь их внимание…

– Я тебе не лапушка! – рявкнула я так, что у самой в ушах зазвенело.

И тут Вадим вдруг спросил совершенно другим тоном:

– Кстати, а почему ты вообще подумала, что это я устроил у тебя погром?

– Почему, почему! Потому что я совсем не такая безмозглая, как тебе кажется.

Нет, от него так просто не отделаешься. Ах я, дура пьяная! Язык мой – враг мой, причем самый коварный. Ну и как я ему все это объясню? Заявлю, что с генералом КГБ в отставке общаюсь и он меня бесплатно консультирует? Вот влипла!

– Ну а все же? – не отступался этот негодяй.

Придумывать правдоподобную ложь было некогда, и я брякнула правду:

– Потому что ты дверь за собой запер. А мои ключи висели на гвоздике.

– Ну и что? У бандитов всякие приемы есть, в том числе и технические.

И тут меня осенило. Не могла же я сказать: знаю, мол, милый, что это ты в моих вещичках рылся тогда, в пансионате, и ключики мои «слепил». Он ведь сразу спросит, клещ настырный, чего я молчала так долго, из-за чувств-с?

– Вадим, – устало спросила я, – ты помнишь, чем я занимаюсь?

Он озадаченно молчал. Пришлось излагать дальше:

– Я, Вадимушка, уже пять лет редактирую всякого рода книжечки. Ты меня слушаешь?

– Слушаю, – осторожно подтвердил он.

– И вот среди этих книжечек, – не торопясь, завела я свою сказку про белого бычка, – довольно-таки часто мне попадаются детективные романы. Не самые лучшие, к сожалению, не Чейз, не Агата Кристи и не братья Вайнеры. Но все-таки кое-что я из них почерпнула. И вот что я почерпнула…

Вадим не выдержал моего изложения в восточном стиле, с союзом «и» в начале каждого второго предложения и с бесконечными повторами, и перебил:

– Мила, я, может, не вовремя? Ты, похоже, спала, а теперь какой-то тягомотный сон мне пересказываешь.

– Потерпи. Это не сон. Сейчас я закончу. И вот, что касается технических приемов, о которых ты что-то начал мне говорить. Тебе, разумеется, хорошо знакомо такое техническое понятие: отпечатки пальцев? Я могу повторить по слогам: от-пе-чат…

– Не надо! – Вадим буквально взвыл, и я с готовностью заткнулась. Он помолчал и спросил: – Ты вызвала милицию?

– А как же! – радостно подтвердила я. – Это ж в первую очередь положено делать. Я вообще до ужаса законопослушная.

– И это они тебе сказали…

– И они установили, что в квартире на тот момент наличествовали два типа отпечатков: мои собственные и еще какого-то гражданина. Только одного гражданина! А не толпы бандитов! Или ты сейчас скажешь, что твои преследователи были в перчатках?

– И ты поняла… – Похоже, к Вадиму тоже прилип стиль «Тысяча и одной ночи».

Я подхватила:

– И я поняла, что, во-первых, ты сам дал себе по носу. Или ты просто пальчик расковырял? «Тады пардон», как выражается моя тетка. Во-вторых, ты сам перекопал и раскидал мои вещи, скотина! В-третьих, сам, своими ножками, вышел и, в-четвертых, сам же аккуратненько запер дверь! Вот так-то.

– А если все же нет? А если меня лупили и тащили действительно бандиты в перчатках?

– Ага, и в масках с прорезями для глаз. А ключи сами собой просочились через замочную скважину и вползли на гвоздик! Я тебе русским языком повторяю: милиция установила… ты смысл-то этого слова улавливаешь? У-ста-но-ви-ла, что у меня побывал только один человек. И громил мою квартиру один человек. И этот человек – ты! Уж тебе-то должно быть знакомо, что такое следственная экспертиза? Вот и я имею некоторое понятие.

– Ладно-ладно, все, сдаюсь. Да, это был я. Честно говоря, не думал, что ты все же вызовешь моих бывших коллег.

– Почему это? – очень искренно удивилась я. – На мой дом совершили, извините, настоящий налет, а я должна это скрыть от широко раскрытых глаз общественности? А вдруг у меня пачки долларов были спрятаны в вентиляции, и у меня их украли?

– А у тебя что, правда валюта была?

– Увы! Нету уже. Всю пожертвовала в фонд помощи бывшим сотрудникам милиции, вроде тебя. Чтобы они могли свои частные агентства пооткрывать.

– Милочка, ты все такая же остроумная.

Ах он, подлиза! Ну, погоди.

– Ага, я такая. Кстати, мне в голову пришла очень остроумная мысль, – я помолчала, чтобы довести его до белого каления. – Может, мне на тебя в суд подать, а, Вадимчик? Я ведь женщина бедная, одинокая и беззащитная, ну прямо как вдова Грицацуева.

– Не надо в суд, – очень серьезно попросил Вадим. – Я как раз и позвонил, чтобы предложить некоторую компенсацию.

– Миллион! Дай мне миллион, – немедленно заявила я.

– Рублей? – хмыкнул Вадим.

– Долларов, – уточнила я, и он как-то сразу осекся и закашлялся.

– Ты что, простудился? – заботливо спросила я. Чувство юмора у него, как у носорога, право слово. – Ты же сам сказал: звонишь, мол, с повинной…

Дошло, похоже, до кретина, что я все-таки шучу. Он даже похихикал, правда, как-то неуверенно, и предложил:

– Милочка, может, встретимся и все обговорим? Скажем, в «Праге», завтра, часиков в семь вечера, а?

– В «Пра-аге»? – капризно протянула я. – А почему не в «Пекине»? Я, может, опять червей маринованных хочу и тухлых яиц с бамбуком!

– Хорошо, – несколько обалдело согласился он.

– А впрочем, – тяжело вздохнула я, как бы смиряясь, – «Прага» так «Прага». Куда уж мне с моим рылом по «Пекинам» разгуливать.

– У тебя вовсе не рыло!

– Увы! – Я трагически то понижала, то повышала голос. – Ты не узнаешь меня, когда увидишь! Твой поступок, Вадик, состарил меня лет на двадцать. Да что там на двадцать, на все двадцать пять. Я ведь так верила тебе, так!.. – И я забулькала остатками пива, изображая безутешные рыдания героини в последнем акте трагедии.

Похоже, я таки заморочила ему головку, потому что он принялся на полном серьезе меня утешать и занимался этим минут десять. Я то стенала, то рыдала, то принималась бессвязно выкрикивать все свои обвинения вперемешку. Думаю, он сто раз пожалел, что вообще мне позвонил.

Наконец мы договорились на завтра, ровно на семь вечера. Вадим сказал, что будет ждать меня у дверей ресторана, и почему-то попросил не пугаться и не удивляться, когда я его увижу. Я и не собиралась пугаться, даже если он вздумал бы нарядиться Франкенштейном.

Дрожащим голосом я попрощалась, нажала на рычажки и набрала номер Макара Захаровича.

* * *

Слушал меня старик, по своему обыкновению, молча, анализировал информацию. На известие, что Вадим наконец прорезался и жаждет меня увидеть, он отреагировал с необычным для него безразличием, только переспросил:

– «Прага»? В семь вечера? Ну-ну.

Юлину же сагу о похищении старый чекист откомментировал так:

– Может, и не врет. Кстати, проверили тут для меня ребятки детективные агентства.

– Ну и как?

– Сам черт ногу сломит. Раньше-то за час любую личность разъяснить могли. А сейчас какие-то сплошные ТОО, АОЗТ, КПЗ и прочая лабуда.

– КПЗ, по-моему, что-то другое означает, – заметила я, – это же камера предварительного заключения?

– Вот там им самое место, – буркнул старик.

– Неужто по всем тюрьма плачет?

– Да почти. В общем, в Москве море этих агентств. Есть среди владельцев и Вадимы, кое-кто подходит по возрасту. Но нам ведь неизвестно, на себя он оформил агентство или на подставное лицо.

Мне показалось, что Макар Захарович о чем-то не договаривает по своему обыкновению, но я решила пока не «зависать».

– Да, скверно. Выходит, ничего ваша проверка не дала?

– Увы. Даже если твой цветочек аленький не соврал, вычислить его таким путем невозможно. Разве что по старым, дореволюционным следам. Говоришь, он в МУРе работал?

– Да, он так сказал.

– А кем? В каком отделе?

– Опером. Про отдел понятия не имею. Макар Захарович, а помните, я вам говорила, что он мне про свою карьеру рассказывал? – И я напомнила старику, что, по словам Вадима, его подставили за какой-то неэтичный финт его начальника.

– Ага, – Макар Захарович оживился, и я представила себе, какое у него сейчас хитрое выражение лица. – Помню. Значит, начальник его взятку получил, а голубка нашего за это ощипали.

– Почему вы решили, что была именно взятка?

– Тогда ведь брали не меньше, чем сейчас, только вот боялись больше. Это ж самый распространенный способ погореть, получше бензина. Да и когда это на Руси не брали, Милушка? Разве что при царе Горохе, да и то вряд ли. Хоть тем же горохом, а брали!

– Ну, раз взяточников было не меньше, чем сейчас, это тоже не очень-то поможет, – вздохнула я.

– Не боись, поможет. Брать-то брали, но вот мало кто из начальников сам нижестоящему платил, чтобы тот за него отвечал. Взятка ведь тюрьмой пахнет! А раз никто не сел, ни сам Вадим, ни его шеф, да раз Вадима не уволили, а он сам, по его словам, «обидемшись», ушел на вольные хлеба, значит, за его омерту и согласие взять вину на себя начальник той взяткой должен был с ним поделиться. Вот мои ребятишечки эти факты и разъяснят.

– Макар Захарович, а он меня в ресторане не отравит? – Я, похоже, превращаюсь в параноика.

– А зачем это ему? Иди себе спокойно, ешь и пей все, что твоей душеньке будет угодно. Единственно вот, забеги ко мне утречком. Я тебе штуковинку одну одолжу, чтобы ты кушала без хлопот и память не напрягала.

– Поняла, Макар Захарович. Спасибо.

* * *

Я смотрела в зеркало, но себя не узнавала. Неужели эта холодная красавица с пышной прической, сияющими глазами и нежной кожей – я?

Карина, потратившая два часа на придание моей особе столь эффектного облика, всплеснула руками:

– Милка, будь я мужиком, я бы на тебе женилась!

– Не дай бог, чтобы эта идея забрела в голову моему аферисту, – заметила я и стала собирать сумку.

* * *

Не знаю, пришла ли подобная мысль Вадиму в голову или нет, но первые несколько секунд он смотрел на меня так, будто не верил своим глазам.

Его тоже узнать было непросто. Усы, бакенбарды и золотисто-соломенная шевелюра сделали из двойника Виторгана совершенно другого человека.

– Ничего себе, – наконец отреагировал Вадим на мой сногсшибательный вид, – и ты еще говорила, что постарела на четверть века? Да тебе больше двадцати пяти не дашь. Разыграла?

– Разыграла. Считай, что это месть за твой спектакль и разгром моей квартиры.

– Страшная месть, чисто женская, – улыбнулся он. – Пойдем, я заказал столик.

Я была слишком озабочена тем, чтобы не наступить на подол черного шелкового платья с серебряной вышивкой, которое одолжила мне Карина, поэтому не обратила особого внимания на ресторанный интерьер. В памяти сохранилось лишь впечатление чего-то блестящего, разноцветного и супершикарного. Салфетки на столиках сверкали белизной, а внушительная фигура метрдотеля вызывала желание приветствовать его низким поклоном, ибо он походил скорее на дипломатическое, нежели на обслуживающее лицо.

Я была холодна, собранна и рвалась в бой. Но к тактике, избранной этим обаятельным жуликом, оказалась совершенно неподготовленной.

Вадим протянул мне нарядную коробочку и попросил открыть. Я сделала отвергающий жест, но он взмолился:

– Ну хоть взгляни, я же специально для тебя заказывал.

Я открыла коробочку и невольно ахнула от восторга.

Вряд ли нашлось бы у кого-нибудь второе такое же кольцо. Серебряные звенья, сплетаясь, образовывали мои инициалы, ЛСМ, а в петле средней буквы сидел изумительный сапфир.

– Испытанный прием, – я старалась говорить язвительно, но не могла оторвать взгляда от этого чуда. – Расположение оскорбленной дамы всегда стремились вернуть ценными подарками. И при этом обычно не спрашивали, согласна ли дама подарок принять!

– Мила, ну зачем ты так? – Вадим сморщился, словно отведал лимона, и укоряюще посмотрел на меня абсолютно невинными глазами. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Судя по твоим поступкам, весьма и весьма странно.

– Я все объясню. Но скажи, тебе нравится мой подарок?

Я плохо умею скрывать свои чувства. Вернее, совсем не умею. Да от такого хитреца их разве скроешь? Поэтому я мысленно махнула рукой на придуманный образ демонической женщины, холодной и недоступной, и откровенно призналась:

– Очень!

– Тогда скорее надевай его, и давай наконец помиримся.

Кольцо оказалось впору. Я любовалась тем, как оно сверкает на среднем пальце левой руки, просто не могла глаз от него отвести. Наваждение какое-то!

Вадим притронулся своим бокалом к моему, отчего в воздухе поплыл тихий хрустальный звон, и ласково прошептал:

– Мир, солнышко мое?

– Черт с тобой, мир. – И я выпила шампанское, смакуя каждую каплю.

Потом мы долго что-то ели. Узнала я только икру, потому что ее просто ни с чем не спутаешь, да еще омара, которого видела в фильмах о жирующей мафии. Все остальное классифицировать не удалось. О подобных гастрономических симфониях я и не подозревала по своей серости и бедности.

Сперва все эти вкусности таяли у меня во рту. Потом я сама таяла в объятиях Вадима, покачиваясь под звуки медленного танца. Обольщение шло с использованием всех пяти органов чувств, что совершенно притупило шестое: ту самую, не установленную яйцеголовыми учеными, интуицию.

И лишь случайность вернула меня на грешную землю из заоблачных высей сладкой жизни, куда затащил меня этот коварный деятель.

Я нечаянно ляпнула соусом себе на сумочку (к счастью, на Каринкино платье не попало). Она была не застегнута, и я, обтерев ее салфеткой, заглянула внутрь: не испачкалось ли и там что-нибудь. Первое, что я увидела, был прикрытый носовым платком диктофон, которым снабдил меня Макар Захарович.

Я вспомнила о своих шпионских задачах и усилием воли стряхнула томную пелену, затуманившую было мои мозги.

– Вадим, – начала я как бы издали, – ты обещал мне кое-что пояснить.

– Да-да, конечно. Я просто хотел, чтобы вначале ты немного отдохнула, – сказал он.

«Ага, – подумала я, – то есть чтобы я расслабилась и вообще забыла, о чем хотела спросить. Способ примитивный, но почти безотказный, причем именно с бабами».

– Я уже отдохнула и горю желанием услышать твои объяснения, – сказала я.

Вадим потрогал усы, проверяя, хорошо ли они держатся, вздохнул и начал рассказывать. По въевшейся буквально в мой спинной мозг редакторской привычке я окрестила его повествование так: «Похождения частного афериста».

* * *

– Я, когда из МУРа ушел, долго думал, как бы заработать поприличней, – рассказывал Вадим. – В охранники идти не хотелось, чтобы какой-нибудь жирный толстосум свое брюхо мной прикрывал. По возрасту я тоже не годился, они молодых предпочитают, у кого суставы еще гибкости не утратили. Да и надоело мне чужие приказы выполнять. Ну, огляделся я, принюхался к обстановке и решил собственное дело организовать.

– На это же деньги огромные нужны? – заметила я.

– Деньги-то у меня были. В том году как раз тетка моя двоюродная умерла, оставила мне в наследство дом в Переделкине. Тогда все бросились недвижимость скупать, я его и толкнул одному фирмачу, взял жирный кусок, район уж больно престижный, и удобства все прямо в доме. Он мне в знак благодарности помог помещение арендовать за полцены.

– А как твое агентство называется?

Вадим рассмеялся:

– «Семьдесят три»!

– Что за странное название? – удивилась я.

– Я долго не мог придумать что-нибудь подходящее. А потом вспомнил, что на языке радистов и телеграфистов «семьдесят три» означает что-то вроде «Желаю успеха!». Вот и получилось такое оригинальное название.

– Ты его на себя оформил? – поинтересовалась я невинным тоном.

Наверное, слишком невинным, потому что Вадим остро взглянул на меня:

– Это неважно. А что?

«Значит, не на себя», – решила я.

– Да ничего. Может, и мне когда-нибудь твои услуги понадобятся. Позовет меня вдруг миллионер какой-нибудь замуж, я и дам тебе задание выведать всю его подноготную, – отшутилась я.

– Для тебя – все, что угодно. Ну вот, оформил я бумаги, нанял двух толковых ребят, завел секретаршу…

– Красивую?

– Красивую, но замужнюю, мне лишние проблемы ни к чему. И сообщил некоторым старым друзьям из МУРа: я, мол, отблагодарю, если клиентов мне подбросите. Через месяц уже вел первое дело.

* * *

Дел было много, и в основном все сводились к слежке. Иногда бывали случаи, когда оба конкурента приходили к Вадиму, естественно, не подозревая, что обратились к одному и тому же сыщику, и просили проследить за соперником. Это было и забавно, и денежно; и Вадим в кругу своих сотрудников нередко подшучивал над подобными ситуациями.

Агентство отметило трехлетний юбилей и одновременно Новый год. Вадим, довольный количеством ноликов на банковском счете, выдал подчиненным приличную сумму премиальных и оформил им отпуск на весь январь. С такими деньгами ребята отлично могли провести его где-нибудь в «золотом поясе», в Греции или в Испании, что они и сделали. Вадим через газету объявил, что агентство на месяц закрывается, и собрался было сам рвануть поближе к солнышку, считая, что вполне это заслужил и что за какой-то месяц о его фирме не забудут.

* * *

– Я буквально на чемоданах сидел, – рассказывал Вадим, – когда мне позвонили.

– Ты что, сидел на своих чемоданах в помещении агентства? – съязвила я.

– В том-то и дело, что позвонили мне домой. А мой домашний телефон знали от силы пять-семь человек во всей Москве. Я, дурак, расслабился в предвкушении отдыха и не обратил на это особого внимания. Решил, что номер тот тип у кого-то из моих близких друзей выведал.

Звонивший был очень вежлив и настырен до ужаса. Все усилия Вадима объяснить, что в течение месяца он не собирается браться ни за одно дело, разбивались как о гранитную скалу.

Вадим сделал еще одну попытку отфутболить клиента и назвал ему с дюжину других сыскных контор, но тип заявил, что хочет воспользоваться именно его услугами. Вадим чертыхнулся про себя и решил назвать такую умопомрачительную цену, чтобы у клиента пропало всякое желание иметь с ним дело. И назвал. Запросил двадцать пять тысяч долларов и с удивлением услышал смех собеседника:

– Вадим Александрович, это же не деньги! Я вам пятьдесят заплачу, если вы возьметесь.

– Пятьдесят? – переспросил Вадим, не веря своим ушам.

– Могу и больше, если хорошо справитесь.

– Это, случаем, не специфический одноразовый заказ? – осторожно спросил Вадим. – Тогда вы не по адресу.

Тип сразу понял, на какого рода заказ намекает сыщик, и поспешил заверить, что за этим он бы обратился к специалистам совсем иного профиля.

– Ну, ладно. – Вадим решил, что пятьдесят тысяч баксов стоят того, чтобы перенести свой отдых на другое время. – Но у меня все сотрудники в разгоне.

– Людей я вам дам, – пообещал собеседник, – вы мне нужны именно как организатор. И я вам твердо обещаю: если справитесь, получите к тем пятидесяти еще двадцать тысяч.

«Ого! Семьдесят тысяч баксов, это стоимость неплохой квартиры, – подумал Вадим. – Я смогу обменяться с доплатой и жить в престижном районе».

– Убедили. Где и когда мы встретимся, чтобы обговорить все детали?

– Предлагаю в моей сауне. Вы любите хорошую баню, с пивком, икоркой и эротическим массажем?

– А как же! Особенно последнее.

– Дивно, дивно. Тогда ждите меня в своем офисе в одиннадцать утра. Мы проведем чудесный день в стиле турецкого султана и обо всем поговорим.

* * *

– И как тебе эротический массаж, понравился? – спросила я, чувствуя некоторую досаду. – Наверное, сразу захотел в мусульманство перейти?

– Милушка, я же тогда еще не знал, что ты есть на свете, – Вадим нежно провел ладонью по моей щеке.

Вот наглец.

– Ладно, проехали. Все вы, мужики, кобели, так же как все бабы – кошки. Это исторический факт, я давно с ним смирилась. О чем же тебя попросил этот типчик? Кстати, а как его звали?

– Как звали, не могу тебе сказать. Прости, коммерческая тайна. А попросил он ни много ни мало – похитить дочь одного деятеля и подержать ее два-три дня в безопасном месте.

Шампанское полилось на стол. Я поставила бокал, накрыла лужу салфеткой и спросила, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно:

– Ничего себе! И ты согласился?

– Нет, конечно. За кого ты меня принимаешь?

– Значит, погорели твои семьдесят кусков?

– Не совсем.

* * *

Выслушав просьбу клиента, Вадим некоторое время сосредоточенно молчал, взвешивая все «за» и «против». Конечно, семьдесят тысяч баксов – это семьдесят тысяч баксов. Такую сумму он может заработать разве что за два-три года, прокрутив восемь-десять дел с таксой от четырех до пяти тысяч долларов. А с другой стороны, если его на этом возьмут бывшие сослуживцы, вкалывающие в поте лица за копейки, ему светит приличный срок. Понятно, почему для такого дела пригласили человека со стороны. Ну а раз он со стороны, то и его дело сторона.

Вадим поправил простыню на бедрах и внимательно посмотрел на своего визави:

– Скажите, пожалуйста, а это мероприятие так уж необходимо? У вас нет иного способа надавить на того человека?

– Видите ли, Вадим, тот человек имеет на меня, скажем, досье. Как и я, впрочем, на него. И он, как бы это… Ладно, оставим эвфемизмы! Короче, тот тип вздумал меня шантажировать. Его досье на меня содержит такие нюансы, что своей «компрой» я от него не отобьюсь. Он очень скользкий, гад, умудрился почти не запачкаться.

– Значит, вы делаете этот ход с дальним прицелом.

– Да. Если все пройдет гладко, я его сам крепко прижму, да еще и заставлю оказать мне парочку услуг.

– Я могу подумать?

– Можете, – клиент широко улыбнулся, пронзив Вадима тяжелым взглядом прищуренных глаз. – До вечера, то есть до порога этой бани. И я очень советовал бы вам принять мое предложение. Вы ведь, наверное, уже догадались, почему я обратился именно к вам?

– Почему же?

– Вы помните некоего Юрия Сергеевича?

– Понятно, – медленно проговорил Вадим. – Это что, тоже шантаж? У вас так принято?

– Ни в коем разе. Просто Юрий Сергеевич сказал мне, что в столь деликатном деле я могу довериться только вам, в силу особенностей вашего послужного списка.

* * *

– Он меня просто в клещи взял, нежно и ненавязчиво. – Вадим залпом допил свой бокал. – Воображаю, какую картинку ему нарисовал мой бывший начальник. Якобы меня только из милости под суд не отдали.

– А что тебе тогда пришили?

– Шеф мой взятку хапнул, а подставили меня.

«Макар Захарович, как всегда, словно в воду глядел, – подумала я. – Наверное, и деньги на открытие агентства – часть той взятки, а вовсе не наследство какой-то мифической тетки».

– Кошмар какой, – посочувствовала я Вадиму. – Выходит, заказчик все это знал и решил шантажировать и тебя. Но ведь в этом случае он мог и не предлагать тебе такие огромные деньги?

– А вот этого он не мог, – Вадим ухмыльнулся. – Времена изменились, кому та старая история могла быть интересна? То ли дело какой-нибудь Паша Мерседес или кто-то вроде.

– Выходит, ты принял его предложение только для вида?

– Вот именно.

* * *

Вадим потянулся, улегся на теплое каменное ложе и подставил спину ловким сильным пальцам массажистки с точеной фигурой. Он понял, что заказ придется принять, но хотел потянуть время. Да и девочки тут были что надо, давно он так не отрывался.

К главной массажистке присоединились еще две девицы, и втроем они принялись ублажать Вадима столь утонченными способами, что его совершенно разморило, и он мог только стонать от наслаждения. После этих гаремных удовольствий он даже задремал и очнулся, когда клиент-шантажист похлопал его по плечу:

– Эй, вы так до утра здесь проспите. Давайте-ка лучше в бассейн занырнем.

Холодная вода бассейна вернула ясность мыслям. Вадим с удовольствием плавал и нырял, потом, чувствуя необыкновенную бодрость и бешеный аппетит, вылез из воды, уселся за низкий столик и принялся поглощать разнообразные яства, запивая их вкуснейшим ледяным пивом.

– Ну что, надумали? – спросил клиент.

– У вас очень убедительные доводы, – Вадим широким жестом обвел ломящийся от деликатесов стол. – Вы угадали мое слабое место: я гурман и сибарит. На ваши семьдесят тысяч баксов я смогу построить себе такую же баню и жить в ней безвылазно до старости лет.

– Вот и отлично, – засмеялся заказчик. – Люблю людей, ценящих достойную жизнь!

– Теперь обговорим детали. Как зовут вашего врага?

* * *

– Это имя ты тоже не можешь назвать? – спросила я.

– Назову, но чуть позже.

– Разве оно не такая же коммерческая тайна? – Ох, и язва же я! Ведь так нарвусь скоро.

– Милочка, подожди с вопросами. Я и так тебе рассказываю то, о чем почти никому не известно.

Пришлось заткнуться, тем более что жаль было тратить драгоценную пленку диктофона на бессмысленные и даже опасные препирательства.

* * *

Они обсудили все подробности, и Вадим поехал домой.

Распаковывая чемоданы, он прикидывал, как бы ему вывернуться из этой истории без потерь и с видимостью исполненного заказа.

Он достал блокнот и записал по памяти сведения, сообщенные клиентом о своем противнике. На память Вадим никогда не жаловался. К тому же он сумел убедить заказчика, что лучше все-таки попробовать предварительно метод убеждения. А вот если он, Вадим, не сумеет с врагом своего клиента договориться, тогда уж он берется организовать похищение.

Он снял трубку и набрал номер. Ответили не сразу. Вадим попросил к телефону Имярека Имярековича.

– Слушаю вас, – отозвался мужской голос.

* * *

– Я долго добивался встречи и наконец добился-таки. Сперва он вообще разговаривать не хотел, когда я сказал, по чьей просьбе звоню. По телефону главного не скажешь. Не мог же я вот так, с ходу, брякнуть ему о грозящем похищении его дочери.

– Ты решил продать своего клиента и предупредить этого… как его…

Вадим перебил, не желая заострять мое внимание на именах:

– Ну да. Не мог же я в самом деле пойти на киднепинг. К сожалению, этот тип мне не поверил, заявил, что все это блеф и детский сад, и пригрозил, что прихлопнет моего заказчика, как муху, собранным компроматом. В общем, поговорили и разошлись.

– А твой клиент?

– Мой клиент грохнул бы меня, не поморщившись, если б узнал, что я с его врагом именно для этого встречался. Ну, я подумал-подумал и отвалил.

– Как отвалил?

– Очень просто. Ликвидировал агентство, ребятам оставил указания, чтоб сидели тихо и ждали известий от меня, а сам смылся.

– А похищение?

– Похищение состоялось. Уж кого там мой несостоявшийся клиент нашел для этого дела, не знаю, только в феврале меня Имярек Имярекович разыскал и принялся умолять, чтобы я взялся спасти его доченьку. И пообещал пятьдесят кусков «зелеными». Ты только вообрази, какой цирк! Заявлюсь я и скажу: я, мол, дяденьки, сам тогда похищать не захотел, а вот пришел теперь с вами о выкупе вашей пленницы побеседовать. Меня бы сразу размазали по всей нашей русской природе так, что никакой ложкой не соберешь. Но у Имярека, этого придурка, крыша, наверное, поехала, ничего мужик не понимал, только все умолял и каялся, что тогда мне не поверил. Пришлось выкручиваться. Я с приятелем одним условился, что он вместо меня это сделает, съездит на дачу, где девчонку держали, и договорится. Имяреку я, конечно, об этом не сказал, а парню тому потом отстегнул три «зеленых» куска.