Текст книги "Производные счастья (СИ)"
Автор книги: Светлана Чистякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 16
Закончив со свидетелем, Влад подошёл к эксперту, который что-то внимательно разглядывал на шее жертвы:
– Что-нибудь нашёл, Вась?
– …М-м-м, пока не уверен. Что-то явно не так, но что именно, пока не могу понять. Посмотрим, что Иваныч скажет.
– Вася, отвлекись на минутку.
– Ну что тебе?
– Листок где?
– Какой листок? – находясь всё ещё в своих мыслях, переспросил эксперт.
– Не тупи.
– Ах да! Так он это, в чемодане у меня.
– Дай его мне.
– Зачем? Это вообще-то улика.
– Я в курсе. Дай. Я верну его максимум через час.
– Хорошо, – Василий вздохнул, понимая, что Влад все равно не отстанет, – только из пакета не доставать! Там могут быть «пальчики». Пошли.
Забрав улику, Влад спустился двумя этажами ниже и вошел в кабинет Северинцева.
Профессор сидел в кресле, поставив локти на колени и вцепившись пальцами в волосы. На низком столике стояла початая бутылка «Реми Мартен» и два стакана, в одном из которых плескалась янтарная жидкость.
Увидев вошедшего Влада, Северинцев выпрямился:
– Выпить хочешь? – он кивнул на бутылку.
– Я на работе. И ты, между прочим, тоже, – сказал Влад, опускаясь в соседнее кресло и мысленно поражаясь, как легко ему удалось перейти на неофициальный тон. Но раз уж профессор не церемонился, с чего бы ему вдруг официоз разводить.
– Как хочешь. А я, ещё выпью, пожалуй, – он взял в руку стакан и отпил глоток. – Не переживай, два глотка хорошего коньяка только мысли прояснят. Я не собираюсь напиваться.
– Рассказывай, – кивнув, потребовал Влад.
– Ты можешь точно сказать, что было на том листке?
– Смотри, – он достал из кармана целлофановый пакет с уликой и протянул его Северинцеву.
Тот его даже в руки брать не стал, просто кинул взгляд и тяжело вздохнул:
– Ты знаешь, что это?
– Понятия не имею. Какие-то звезды.
– Карта звездного неба. Вот это – он всё же ткнул пальцем в лежащий на столе пакет с листком – Большая Медведица.
– И что?
– Однажды я уже видел такую карту. Правда, с небольшой надписью. Я запомнил её, потому что у меня хорошая память и послание было необычным.
– Николаич, я тебя умоляю, не тяни кота за яйца! Время дорого!
– «…Если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно. Жизни не пожалею, только бы вновь покрывать поцелуями твое созвездие, твою Большую медведицу…» – прикрыв глаза, на память процитировал Северинцев.
– Не понял. При чём здесь ты и какие-то чёртовы звёзды?!
– Влад! Дай мне слово, что мой рассказ останется между нами. Что всё это будет не для протокола!
– Хорошо. Я обещаю.
То, что произошло дальше, чуть не выбило обычно невозмутимого Влада из колеи, но он быстро взял себя в руки.
Профессор криво усмехнулся, затем резко встал и рывком спустил штаны до колен, слегка расставив ноги.
– Б….ь, – Влад судорожно сглотнул и покраснев как рак, уставился на его гладкие, лишенные растительности бёдра. На правом, ближе к внутренней поверхности, виднелась россыпь темных родинок, расположение которых в точности повторяло звездный ковш, – ох….ь! – Он всё же налил себе коньяку на два пальца и залпом выпил.
Северинцев шумно выдохнул, быстро оделся и снова усевшись в кресло, начал быстро говорить.
– Ты безусловно в курсе, что для того, чтобы заняться с кем-то сексом, не обязательно быть представленными друг другу по всем правилам.
Влад кивнул, соглашаясь, и профессор продолжил:
– …Это был мой последний курс и последняя перед выпуском вечеринка. Экзамены мы уже сдали, дипломы еще не получили… краткий миг абсолютного безумия. Мы отмечали в одном из корпусов общежития, курсы перемешались, народу было море, а выпивки еще больше. Водка, портвейн, пиво – убойный коктейль, особенно, если не заморачиваться закуской. Я… почти ничего не помню из того вечера. Видимо, вырубился и меня отнесли в свободную комнату. Очухался я от поцелуев. Было темно, шторы закрыты, да и ночь уже наступила. Я лежал совершенно голый, а какая-то девчонка буквально облизывала меня с ног до головы, тихо шепча мне – какой я красивый, особенно восхищаясь моей «Большой медведицей», – Северинцев снова криво усмехнулся. – Всем моим подружкам она нравилась. Трахнуться со мной у них называлось – «слетать на Большую медведицу».
Несмотря на то, что я был в ураган пьяным, завела она меня быстро, а вот кончить не мог довольно долго. Но, она так терпеливо и самозабвенно отдавалась и шептала, что я необыкновенный, самый лучший, что она давно искала именно меня и что это счастливейший миг в её жизни. Эту болтовню я помню только потому, что она повторила её раз сто, и я чувствовал себя польщенным. Когда я кончил, она меня целовала ещё очень долго, особенно усердствуя в районе этой дурацкой Медведицы… Она сказала мне, что я отмечен звездной печатью, что это знак особой судьбы… Чушь всякую несла. А потом мне стало так херово, я чувствовал, что если сейчас же не доберусь до унитаза, меня вывернет прямо на неё. Так что я нацепил футболку и джинсы и поплёлся в туалет, пообещав вернуться. Туалет был на другом конце коридора, меня так штормило, что я еле– еле успел. Проблевавшись и умывшись холодной водой, я напрочь забыл, куда мне надо возвращаться, а тут еще подошли мои друзья и увели меня обратно на вечеринку. Больше я не видел свою загадочную ночную подружку. Я был молод и мне нравилось думать, что это было таинственное приключение, поэтому даже не пытался узнать с кем тогда трахался. Сначала я ждал, что кто-нибудь подойдет и признается, но этого не произошло, а перед самым отъездом в Питер, мне пришло письмо. С такой же звёздной картой и припиской. Я почитал, поудивлялся, а потом выбросил и забыл. До сегодняшнего дня. Вот и всё. Прошло уже пятнадцать лет и для меня это только смутное воспоминание. Если бы не этот чёртов листок, я никогда бы и не вспомнил.
– Воспоминания не убивают людей, Николаич, – хмуро отозвался Влад.
После долгой паузы он убрал в карман пакет с картой и устало поднялся с кресла:
– Я должен подумать, как всё это связано с нашими жертвами. Но, по моему мнению, именно в ту самую ночь в её голове что-то замкнуло – если мы имеем на руках четыре трупа. Вот только почему она так долго ждала?
– Может жила не здесь?
– Возможно.
– В центре много врачей, закончивших наш вуз?
– Больше половины, полагаю. Наш главный сам его заканчивал и предпочитает подбирать родные кадры.
– Ладно, разберёмся. В любом случае, её поимка теперь дело времени. Уж слишком она подставилась, грохнув последнюю девчонку. Либо занервничала, либо терять больше нечего. Слушай, профессор, может ты отпуск возьмёшь? Чтобы не отсвечивать.
– Нет необходимости. Я послезавтра в Бельгию улетаю. На неделю. Симпозиум по кардиохирургии.
– Хорошо. Это нам на руку.
– Влад.
– Что?
– За Нарой присмотри. Если с ней что-нибудь случится, я не знаю… – он сокрушенно помотал головой.
– Что, крепко она тебя зацепила? Вижу, что крепко. Нарка – девчонка, что надо! Смотри не упусти. Потом как-нибудь пересечёмся в более подходящей обстановке, и я тебе расскажу, какая она замечательная. И не переживай. С ней всё будет в порядке. При условии, что пока не будешь рядом крутиться.
– Не буду.
– Ну, мне, пора, – Влад протянул руку для прощания, – а ты неплохой мужик, профессор…
– Саня.
– Саня, – согласно кивнул Влад, широко улыбнувшись, – пойду я. А то мне ещё кучу бумаг писать. Точно больше ничего не помнишь?
– Нет. Я ж тогда с утра такой отходняк словил, думал сдохну вообще. Ты иди. А то тебя там напарник уже, наверное, заждался.
Влад вышел, оставив Северинцева наедине со своими воспоминаниями и спустился вниз. За время беседы с профессором, он успел получить кучу смс-ок от Дени и нашёл его сидящим на диване в холле.
– Ты где был? – напустился на него Денис, – я тебе писать уже замучился.
– С профессором общался. Что-нибудь опять стряслось или ты просто успел соскучиться.
– У тебя дурацкие шутки, Влад, – обиделся Денька, – с недосыпу что ли?
– Угу. Видимо.
– Тело уже увезли?
– Давно.
– Так. Значит пока больше нам здесь делать нечего. Пошли в отдел. А завтра обязательно навестим местные «кадры».
– Зачем?
– Не строй из себя идиота, Денис, – строго сказал Влад, – тебе это не идёт. Нам предстоит просто гигантская и донельзя муторная работа. Пересмотреть личные дела сотрудников за пятилетний период. Вадика что ли с собой прихватить? Втроём быстрей управимся. Ладно, там посмотрим. Может вообще тебя с ним отправлю. Давай уже, двигай, может ещё вздремнуть чутка удастся.
* * *
Нару разбудили тихие всхлипы – Маша опять плакала. Тяжко вздохнув, Нара спустила ноги с кровати и босиком прошлёпала к дивану. Маша лежала свернувшись калачиком, лицом к стене и уткнувшись носом в подушку. Опустившись на краешек, она тихонько обняла Машу за узкие плечи, склоняясь к уху:
– Машунь, девочка моя родная, ну скажи мне, что происходит. Пожалуйста, – почти выдохнула она, – у меня же сердце кровью обливается, когда я вижу тебя такой несчастной. Мы же ведь с тобой как сёстры, пожалуйста, поделись со мной, выплесни из себя свою боль и тебе сразу же легче станет. Ты же знаешь, я умею хранить тайны, и клянусь, что никто ничего не узнает. Машенька, ты слышишь меня?
Маша поначалу сопротивлялась и пыталась вывернуться из её ласковых объятий, но потом притихла и вдруг повернулась к Наре, обвила руками её шею, спрятала лицо у неё на груди и затихла. Нара тихонько гладила её по спине и молча ждала. Наконец, Маша зашептала, быстро-быстро, словно боясь остановиться и передумать. Слова перемежались тихими всхлипами, половину окончаний она просто глотала и Нара с трудом разбирала её бормотание.
– Машенька, я понимаю, тебе пока трудно всё это осознать, – Нара продолжала баюкать её словно обиженного ребёнка, – но ты должна понять одно, что бы не случилось в прошлом, какой бы она не была, прежде всего она твоя мама. И ты должна помнить её именно как свою маму, – доброй, заботливой и бесконечно любящей тебя. Если бы она была жива, она бы сделала всё для того, чтобы ты была счастлива! То что ты узнала… что ж… жизнь ведь она очень сложная, а твоя мама была просто глупенькой юной девушкой. Она просто запуталась, а рядом не было никого, чтобы помочь справиться со всем, разобраться. Представь, что очень юную девушку, выбросили в бушующий океан и оставили совсем одну. Чтобы выжить, не захлебнуться, не разбиться о скалы, ей пришлось барахтаться изо всех сил, пока она не нашла тихое пристанище на маленьком острове, который стал для неё отдельно взятой вселенной. Твой папа стал для неё этим островом. Который вселил в неё надежду и наполнил её жизнь смыслом и любовью. Который принял её всю – со всеми грехами и недостатками. И поверь мне, совершенно не важно, кем был твой настоящий отец…
– … Для меня важно, – тихо перебила её Маша, – я очень люблю своего папу и никогда не стану думать о нём, как о чужом человеке…, но мне просто очень-очень хочется увидеть того, другого… не знаю – зачем.
Она подняла голову и посмотрела на Нару, глазами полными надежды.
«Бедный ты мой ребёнок, – Нара разглядывала заплаканное личико, распухший покрасневший нос и в её душе рождалась такая отчаянная нежность к этой хрупкой девушке, что она на мгновение почувствовала себя её матерью».
– Я помогу тебе найти его, – прошептала она, мысленно представляя кого именно она об этом спросит.
– Правда?
– Да. Только обещай мне, что одна ты никуда не поедешь, не сорвешься без меня в ту деревню. Если нужно будет, мы вместе поедем туда. Обещаешь?
– Ладно. Только ты тоже должна мне кое-что пообещать.
– Что?
– Помириться с дядей Сашей. Разве ты не видишь, как он страдает? Он уже скоро ночевать будет под нашими окнами. Да, он обидел тебя, но он же не специально, он не хотел, правда! Просто поговори с ним.
Нара смотрела на взъерошенную Машу и улыбалась – раз уж она снова села на любимого конька и заговорила о дяде Саше, значит не зря они устроили эти ночные посиделки и Маше удалось справиться с собой. Выговориться, выплеснуть все страхи и сомнения. Закрыть за собой дверь в прошлое и продолжить идти по жизни дальше.
– Сама-то не хочешь с ним помириться? Ты нагрубила ему – забыла?
– Я извинюсь, завтра же.
– И с Денисом помирись.
– А ты с дядей Сашей, – упрямо повторила Маша.
– Хорошо. Если ты этого хочешь.
– Очень.
– Мы поговорим.
– И помиритесь.
– Да.
– Точно?
– Маша! Может мы всё-таки хоть чуточку поспим?
– Только не уходи никуда. Давай сегодня вместе спать.
– Давай.
Маша подвинулась, освобождая место, а когда Нара улеглась рядом, обвила руками её плечи, зарываясь носом в её шею:
– Ты самая лучшая в мире, – прошептала она, – спасибо богу за то, что он познакомил меня с тобой.
– Спи уже, болтушка моя.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
* * *
На следующий день после полудня, Маша робко постучалась в кабинет Северинцева.
– Войдите, – раздался знакомый голос.
Маша приоткрыла двери и протиснулась в образовавшуюся щель:
– Здравствуйте, Александр Николаевич.
– Маша? Что-то случилось?
Он подошел к ней, взял за плечи и заглянул в глаза и Маша подумала, что он выглядит очень уставшим и каким-то… другим. Как-будто за эти сутки с ним что-то произошло.
– Тебя кто-то обидел? – в его голосе звучала тревога.
– Нет. Я пришла… в общем у меня были не очень хорошие дни, я вела себя ужасно, нагрубила вам. Простите меня, пожалуйста.
– Ох, Машка, – профессор покачал головой и улыбнулся, – не пугай так больше. Я уж было подумал… – он прервался на полуслове, – неважно. Я заметил, что у тебя не всё гладко. Но надеюсь, что сейчас уже всё хорошо?
– Почти. Можно вас попросить?
– О чём?
– О моём папе. Вы же дружили с ним. Расскажите, каким он был?
Несколько минут, он просто стоял, глядя на неё и Маша видела, что в его глазах плещется что-то очень похожее на вину. Затем, неожиданно притянул к себе, Маша оказалась в кольце его сильных теплых рук, чувствуя, как бьётся его сердце, и она доверчиво прижалась к нему, а он клонившись к её уху, шепнул:
– Я всё тебе расскажу, малыш. Всё– всё. Обязательно. Но только не здесь и не сегодня. Завтра я улетаю в Бельгию. А когда вернусь, приду к тебе, и мы обязательно поговорим. Договорились?
Маша кивнула, и профессор ещё крепче прижал её к себе и поцеловал в макушку.
– Кхм, – донеслось от двери неожиданное покашливание.
Профессор резко поднял голову, по-прежнему обнимая Машу.
– Вас не учили стучаться? – обратился он к кому-то поверх Машиной головы. В его голосе сквозил весь холод мира. – Будьте любезны покинуть мой кабинет. Я не желаю никого видеть. Для связи со мной существуют телефоны и если Вам нужно что-то обсудить, потрудитесь набрать номер, а сейчас закройте дверь с той стороны.
Тихое «извините» больше напоминало змеиное шипение и дверь с треском захлопнулась.
– Чёрт! – Северинцев отпустил Машу и почти отпрыгнул в сторону, – Чёрт!! – снова повторил он, закрывая лицо руками, – этого только не хватало…
Глава 17
Влада разбудил раздражающий писк электронного будильника. Сунув голову под подушку, он нашарил его на стоящем рядом стуле и смахнул на пол, в надежде продлить блаженный отдых хотя бы на пять минут. Но уже через две, подушка полетела следом, Влад сел на диване зевая во весь рот и окончательно просыпаясь. Он поднял перевёрнутый будильник. Половина седьмого. Что ж, ему всё же удалось урвать почти четыре часа на сон. Не густо, но ему хватит. Он перевёл взгляд на сваленные в кучу рядом с диваном вещи и ухмыльнулся, вспомнив о том, что это была одна из причин его расставания с Никой. Сграбастав всё разом, он прошёл в ванную. Сгрузив вещи в корзину для белья, и приняв душ, он решил, что ещё есть время нормально позавтракать. Сделав первый глоток утреннего кофе, Влад вспомнил о божественном напитке, которым угощал его профессор, а потом мысли плавно перешли на самого Северинцева. Мда.
Все мы молодости совершаем нечто такое, о котором впоследствии хочется забыть. Молодость – время безбашенных поступков, когда в крови бурлит адреналин вперемешку с эндорфинами и прочими гормонами от которых напрочь сносит крышу. Когда совершенно не задумываешься о том, что будет после.
У Влада тоже был момент, о котором он предпочёл бы не помнить. История с календарём, после которой в отряде, где он тогда служил, к нему намертво приклеилось прозвище «мистер Август».
Влад криво усмехнулся, вспоминая пикантные подробности из своего прошлого.
Они были в командировке в составе миротворческой миссии в одной из бывших стран СНГ. В свободное от службы время, они слонялись по базе, или сидели в баре, пытаясь хоть как-то отгородиться от окружающей действительности. В которой была кровь, впитавшаяся в землю и человеческие внутренности, валяющиеся под ногами; где вполне дружелюбный на первый взгляд гражданский, мог внезапно выхватить пистолет и выстрелить вам в голову; где любой автомобиль, или оставленный без присмотра ящик, мог оказаться начиненным взрывчаткой. Где каждый шаг мог стать последним, а каждая операция могла закончиться путешествием в «Чёрном тюльпане» в качестве «груза 200».
Миротворческая миссия – лишь прикрытие, завеса из красивых на первый взгляд слов, призванная скрыть то, что творилось на самом деле. И вполне естественно, что отцы-командиры, старались не зацикливаться на том, как проводили свой досуг их подчинённые. Это ж вам не солдаты-срочники, а вполне состоявшиеся люди. Точнее – машины для убийств, которым иногда требуется перезагрузка. Вот они и «перезагружались», чтобы на какое-то время сбежать из этого ада.
Как в зоне военных действий оказался гражданский фотограф, тем более из такого издания, никто из них понятия не имел, да и не задумывался особо. На это есть спецслужбы, и если они его пропустили, значит так и должно быть.
Был вечер пятницы, вся их компания была уже достаточно пьяна, и тут этот парень достал пачку рекламных буклетов и календарь, откровенно сексуальный, но при этом очень красивый. Влад не знал и знать не хотел, почему именно его выбрал тогда фотограф, а уж по поводу своего согласия… Чёртов алкоголь и дружеские подначки «слабо»! Ну и цена. За одну фотосессию он мог заработать свою полугодичную зарплату, плюс обещание, что доходы от продаж уйдут семьям погибших спецназовцев.
Владу было всего двадцать четыре, надо ли говорить о том, что он был польщён выбором фотографа. Конечно он понимал, что фотография будет растиражирована, но это не слишком беспокоило – фотограф уверил его, что тираж будет весьма ограниченным, никакого распространения в Интернете, а среди знакомых Влада, любителей подобной «клубнички» не наблюдалось.
Короче, почти весь свой субботний выходной он провёл с фотографом и его ассистентом. Парень оказался по-настоящему талантливым, хотя и был немного не от мира сего, но очень дотошным. Много шутил, помог Владу расслабиться и чувствовать себя свободно. В итоге, фотосессия оказалась не таким уж неприятным делом. А потом была значительная сумма и зависть сослуживцев, хоть они и отпускали бесконечные шуточки про горячего парня, к которому девчонки в очередь будут выстраиваться, когда увидят календарь.
Подарочный экземпляр Влад так и не получил, из – за мясорубки, в которой полегло больше половины их отряда, а сам он чудом выжил, а потом и вовсе забыл о нём. Какие уж тут воспоминания о случайных эротических фотосессиях.
Через три года они брали наркопритон, расположенный в элитном гей-клубе.
Вот тогда-то Владу и аукнулась его невинная в общем-то шалость.
Когда все подозреваемые были уложены мордами в пол и замерли под дулами автоматов, их командир вдруг присвистнул и указывая пальцем куда-то в сторону выдохнул:
– Ох ты ж и ни хера себе!
Влад повернул голову и замер, сильнее вжимая дуло автомата в затылок лежащего перед ним человека.
На стене висел огромный баннер, с которого на него смотрел он сам. Из одежды на нём были только армейские жетоны и крошечные стринги. Тонкая ткань льнула к коже, подчеркивая каждую вену, каждую выпуклость и изгиб эрегированного члена.
Он лежал на спине, одна рука была над головой, вторая расслабленно прикасалась к животу. Он приподнял одно колено и слегка согнул другое, раскрываясь перед камерой. Он был мускулистым, его кожа казалась шелковой; на ней не было еще ни одного шрама.
Чёрт! Похоже фотограф и впрямь был настоящим художником. Фотография просто излучала мягкость и искренность, окутывая нежным сиянием, несмотря на откровенную сексуальность. «Мистер Август». Это был чистый соблазн! Его озорной и искренний взгляд говорил: «подойди ко мне поближе!», его губы складывались в мягкую улыбку, как будто он смотрел на свою возлюбленную во время особенно нежного момента близости, говоря: «Я твой. Я люблю тебя. Я дам тебе всё, что ты захочешь. Иди сюда, прикоснись ко мне!»
Как фотограф сумел вызвать у него это выражение, и уложить в такую позу, Влад не помнил. Он заворожённо пялился на собственную фотографию, позабыв на мгновение для чего он вообще здесь находится. Видимо не только он. Когда задержанных увели, все без исключения сослуживцы достали сотовые и начали снимать, поглядывая в его сторону. То, что испытал Влад в тот момент, не поддавалось никакому анализу. Единственным его желанием было – нацепить на себя ещё килограммов двадцать кевлара, лишь бы скрыться от этих откровенно-восхищённых взглядов. Окончательно его добил командир.
Он подошёл к нему и облизнув губы, уставился в глаза:
– Мистер Август значит. Ну-ну! Знаешь что, Хохлов, даже я не отказался бы от такого парня в своей постели. И заметь, я ни разу не гей. Скорее гомофоб. Так что делай выводы.
С тех пор жизнь Влада превратилась в филиал ада. Мало того, что его теперь звали исключительно «мистер Август», так почти у всех его приятелей на заставке в телефоне появилось злополучное фото, а от девчонок, он чего только не понаслушался. Фраза «как же я люблю мальчиков в форме, особенно когда они её снимают» была самой безобидной.
Влад выдержал ровно полгода. Потом подал рапорт и уехал в родной город, втайне надеясь, что уж здесь-то точно никто ничего не узнает. Прошло уже десять лет, с момента фотосессии и пока его надежды оправдывались.
Влад вынырнул из воспоминаний, со вздохом затушил сигарету, допил остатки остывшего кофе, от души радуясь, что нынешние коллеги не знают его маленькую тайну. По крайней мере, его глупая выходка не закончилась настолько фатально, как маленькое сексуальное приключение профессора. Хотя Влад и не был уверен в том, что если бы он встретил хозяина того проклятого гей-клуба, то не выпустил бы в него всю обойму из табельного оружия.
Влад тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания и пошёл одеваться. Начинался новый рабочий день и нужно было ехать в морг на вскрытие последней жертвы. По дороге, он хотел было позвонить Денису, но решил, что ему нечего там делать. Пусть уж лучше в бумажках ковыряется – визиты в прозекторскую ему давались очень тяжело.
В секционном зале помимо патологоанатома и эксперта, он застал и своего нового знакомого Михалыча, который буквально ползал по телу жертвы с карманной лупой, изучая каждый сантиметр тела.
– Что он здесь делает? – шепотом спросил Влад у Иваныча.
– В гости пришёл.
– А-а. И как успехи?
– Как видишь, – Иваныч лаконично кивнул на увлеченного аналитика в отставке, – не будем мешать. Вдруг что нароет.
Михалыч действительно нарыл. Через пять минут, он потребовал подкатить к нему мощную лупу на колёсиках, а ещё через минуту взял скальпель, рассек кожу, что-то вытащил из шеи покойной и опустил в пакетик для улик.
– На экспертизу. Срочно! – он отдал пакетик Васе и развернулся к Владу с Иванычем.
– Вань, вы кровь брали?
– А как же. Всё чисто. Никакой отравы не обнаружено.
– Это я уже понял. Я имел ввиду развернутую картину.
– Э-э… нет.
– Почему?!
– Учитывая характер преступления и отрицательный результат на наркотики и отравляющие вещества я…
– Возьмите сейчас.
– Но…
– Возьми, я сказал! – Просьба Михалыча больше походила на приказ, взгляд был жестким и сверкал азартом, как у гончей, взявшей след и сейчас Владу бы даже в голову не пришло сравнивать этого человека со сказочным персонажем.
Иваныч поспешно кинулся выполнять приказание.
– Вы что-то нашли, Семён Михалыч? – спросил Влад.
– Кончик иглы. По первоначальному впечатлению – для подкожных инъекций. Засела в верхних слоях эпидермиса, поэтому её сразу и не увидели. Думаю, получится выяснить, что именно ей ввели. Хотелось бы узнать, не было ли подобного у других жертв.
– Анализ будет готов только через два часа, – сказал вернувшийся Василий, – в канале слишком мало материала.
– Что у тебя?
– Пять минут, – Иваныч вставил пробирку с кровью в аппарат и запустил программу.
– Что мы ищем? – обратился Влад к бывшему аналитику.
– Подтверждение моей догадки. Влад, ради бога, не отвлекай меня!
Влад уселся на стул и сделал вид, что его вообще тут нет.
– Готово! – Иваныч ткнул на экран монитора. – Ну ничего себе! – он внимательно вглядывался в цифры на экране.
Влад насторожился и тоже подошёл, хотя в бегущих по монитору кривых и значениях цифр не понимал абсолютно ничего.
– Вот если бы ты, Ваня, не был таким растяпой, возможно последней жертвы можно было и избежать, – назидательно сказал Михалыч.
– В чём дело? – потребовал ответа Хохлов.
– В гипогликемии.
– А поконкретней нельзя? Для тех, кто в танке.
– Это картина крови потерпевшей, – раздражённо фыркнул Михалыч, – вот это, – он ткнул в кривую, резко уходящую к нулю, – уровень глюкозы. В норме у здоровых людей, нижняя граница должна быть не ниже 3,89. Здесь ниже единицы. Вывод – гипокома, в результате введения инсулина. Думаю, не меньше сорока единиц. Поэтому жертвы не сопротивлялись. Они просто не могли. Внутривенное введение такого количества инсулина почти мгновенно вызывает коллапс. Тут даже душить не надо. Просто не оказать помощь и человек сам погибнет.
– Господи!
– Спасибо за комплимент. Но я просто аналитик на пенсии. Влад, хотелось бы поближе познакомиться с делами.
– О да!
– Ваня, я жду результаты экспертизы.
– Всенепременно!
* * *
– Здорово, что вы помирились, – Нара сидела в любимом уголке дивана, наблюдая за носящейся по комнате Машей. – А почему он в квартиру не поднялся? Я бы хотела с ним познакомиться.
– Успеешь ещё. Сейчас мы просто катастрофически опаздываем. Я только на секундочку забежала переодеться и тебя повидать. А ты?
– Что я?
– С дядей Сашей когда мириться собираешься? А то он в командировку собрался, а вы до сих пор в ссоре.
– Маш, не начинай.
– Ты обещала.
– Да. Но это не говорит о том, что я пойду к нему извиняться. Я обещала поговорить, если он сам придёт.
– Он придёт.
– Иди уже, болтушка. Тебя Денис ждёт.
– Нар, ну пожалуйста, не выгоняй его!
– Не буду.
– Честно-честно?
– Честно-честно.
Довольная Маша чмокнула её в щёку и скатилась вниз по лестнице.
Нара только головой покачала и, закрыв дверь, подошла к ноутбуку.
В кои-то веки можно расслабиться и спокойно почитать.
Она зашла на знакомый форум, посвящённый любимому сериалу, пообщалась с подругами, затем заглянула в литературную гостиную, нашла фанфик, который всё не решалась прочитать. Слишком высокий рейтинг, слишком необычная пара, для неё всё было слишком. Но она так соскучилась по своим любимым героям, а до выхода нового сезона было ещё полтора месяца и девочки так расхваливали именно этот фик, что она решилась. В конце концов, всегда можно закрыть и не читать, если не понравится. Фанфик был совсем маленьким, всего на пять страничек. Она открыла файл и… не пожалела. Наверное, дело было в мастерстве автора, в её умении подать историю так, что после неё не остаётся никакого послевкусия, кроме лёгкой эйфории от прочитанного и небольшого смущения, как будто она только что подсмотрела в щёлочку за тем, что двое скрывали от всего мира.
«…Летний воздух пронизан гудением пчел и клеверным дурманом. С пригорка под старым вязом виден весь луг и дрожащее марево над травой. По узкой тропинке возле опушки катит велосипедист. Он не заметит нас, даже если будет пристально вглядываться.
Мы лежим голышом под огромным деревом, наслаждаясь обществом друг друга и ты жмуришься от яркого солнца.
Божья коровка ползет по твоему колену. Я слежу за ней взглядом. Маленькая путешественница повторяет только что пройденный мною путь. У тебя нежная кожа, и ты лежишь в тени, оберегая её от слишком жарких поцелуев солнца. У тебя светлые брови и невозможно длинные ресницы – я знаю, девушки влюбляются в тебя из зависти к ним. У тебя невероятные глаза, когда сквозь ресницы ты смотришь на меня и улыбаешься. Никакое море и никакое небо никогда не сравнится с цветом твоих глаз. И никакой мёд никогда не передаст восхитительный цвет твоей кожи. Мой медовый, мой небесный, мой… только мой…» – дочитав последние строчки, Нара прислушалась к ощущениям. Идеально. Совсем никакого отторжения, несмотря на то, что она только что прочитала весьма пикантный фанфик. Нара открыла глаза и легко улыбнувшись, принялась писать восторженный отзыв. Она ещё не знала, как вообще ко всему этому относИться, но в одном была уверена точно – к этому автору она ещё вернётся. Она нажала «опубликовать» и уже было собралась ещё разочек перечитать понравившуюся вещицу, когда в прихожей раздался звонок. Нара посмотрела на настенные часы, гадая кого это принесло. Часа не прошло, как Маша с Денисом уехали, а шоу, на которое парень неизвестно каким образом умудрился достать билеты, закончится еще не скоро. Северинцев же, после случившегося ночью убийства, весь день ходил какой-то тихий и задумчивый, что вообще было на него не похоже. А сразу же после обеда Нара видела, как его машина выезжала с больничной стоянки.
Однако за дверью обнаружился именно он. В руках у него был горшок со здоровенным кактусом, вершину которого венчал красивый розовый цветок.
– Привет. Не присмотришь за ним, – Северинцев заговорил сразу же, едва Нара открыла дверь, – мне уехать нужно, а Ольга…
– Проходи, – она посторонилась пропуская его внутрь, – где ты взял это чудо?
– Это моей мамы. Первый раз зацвел после её смерти, – тихо сказал он и вдруг посмотрел ей в глаза, – Нара, прости меня! Я такой…
– … идиот. Я знаю, Сань. А ещё ты почему-то решил, что всё и всегда должен решать сам. Это неправильно.
– Мне плохо без тебя, – он аккуратно примостил горшок с кактусом на памятный бабушкин стол и притянул её к себе, – прости…
– Она прижалась к нему, вдыхая знакомый аромат к которому примешивался запах алкоголя.
– Ты напился?
– А что – похоже? Нет, я выпил совсем немного. У меня сейчас… впрочем неважно.
– Надеюсь, ты не за рулём.
– Нет. Меня друг ждёт. Я ненадолго. Просто убедиться, что с тобой всё в порядке.
– Сань, что происходит? Почему я должна быть не в порядке?