Текст книги "Производные счастья (СИ)"

Автор книги: Светлана Чистякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

* * *

Северинцев постучал в двери заведующего оперблоком:

– Сергей Семенович, можно?

– А, Сашенька, проходи, дорогой! Конечно можно. Всегда приятно видеть своего лучшего ученика.

– Спасибо.

– Присаживайся. Сейчас я чайку организую. Ты что-то хотел, или просто так зашёл проведать старика?

– Да у меня времени не так много, Сергей Семёнович. Давайте я лучше Вас как-нибудь дома навещу. Там можно и чайку и поболтать, а сейчас я к Вам по делу.

– Я весь внимание, мой дорогой.

Выслушав Северинцева, старый доктор удрученно вздохнул, и сдвинув очки на лоб озадаченно воззрился на него:

– Я поставил в твою бригаду лучшую медсестру. Лучшую из всех! По твоей между прочим настоятельной просьбе. Теперь же ты приходишь и заявляешь мне, что она тебя чем-то не устраивает. Чем, позволь узнать? Чтобы отказаться от такого специалиста нужна очень веская причина. И сейчас ты мне её внятно изложишь. Ты конечно же царь и бог и волен делать всё что пожелаешь. Тебе не может отказать ни в чём даже главный. Но даже тебе я не позволю обижать своих девочек! Итак. Я слушаю.

Северинцев что-то тихо пробурчал себе под нос.

– Я сказал – чётко и внятно, Саша!

– Она меня отвлекает, – с вызовом повторил Северинцев и посмотрел прямо в глаза своему учителю.

– Это не… – начал было Сергей Семёнович и вдруг замер на полуслове, изумлённо глядя на него:

– Саша?! Саша! Господи ты боже мой!

– Я не знаю, что Вы там подумали, но это всё что я могу сказать.

– Да я и так всё понял. Ох мой мальчик, и до чего же ты всё-таки упёртый сукин сын! Ну-ну! Ты можешь сколько угодно закрываться от всех, обманывать окружающих, прятаться за своим пресловутым сволочизмом. Но, сынок, от себя самого-то ты куда спрячешься? Пойми, разрушать очень легко, а вот отстроить всё заново будет гораздо сложнее! Как бы пожалеть потом не пришлось.

– Сергей Семенович. Пожалуйста! Я со всем разберусь.

– Уверен?

– Да.

– Ну что ж. И кого же ты желаешь видеть в своей бригаде?

– Лизу.

– Э-э нет, дорогой! Лизавету я тебе не отдам. Она вообще-то старшая, у неё и так дел по горло. Она просто физически не сможет совмещать две должности сразу. Ты по сколько часов в операционных торчишь, напомни мне? Вот именно.

– Тогда Татьяну Колоскову.

– Таню? Что ж, хороший выбор. Но до уровня Нары не дотягивает.

– Ничего, научится.

– Договорились. Но имей ввиду, объясняться со Светловой будешь сам.

– Естественно. Спасибо.

* * *

В конце рабочего дня, Нара подошла к стенду, поинтересоваться завтрашним планом.

Толпившиеся тут же коллеги, как-то странно притихли при её появлении и расступились давая, дорогу.

Она тупо смотрела на стенд и ничего не понимала. В списке северинцевский бригады её не было. На всех операциях была записана Таня Колоскова.

– Нарка, – подала голос одна из стоявших рядом сестёр, – можешь объяснить, чем ты так достала Северинцева, что он тебя из бригады турнул?

– Я бы тоже очень хотела это знать, – чувствуя себя оплёванной, пробормотала Нара, – вот прямо сейчас, пойду и спрошу его об этом.

Она круто развернулась, и помчалась в сторону выхода, шепча под нос:

– И не дай тебе бог, Северинцев, перевесить на меня свои собственные проблемы!

Глава 13

Северинцева на месте не оказалось.

– Вот блин! – Нара сердито подёргала ручку, – да где ж тебя носит, зараза!

Из полуоткрытой двери сестринского поста доносился оживлённый гомон и Нара решила поинтересоваться у местных девчонок, куда подевалось их начальство.

Она прошла в смежную с постом сестринскую, где две дежурных сестры пили чай. На столе навалом лежали вкусности, начиная от разносортных конфет в коробках и без, заканчивая внушительным тортом, красовавшимся в центре.

– Привет, – улыбнулась Нара, обозревая сладкое изобилие, – кучеряво живёте, скажу я вам. Диатез ещё никто не заработал?

– О! Какие люди! Аристократия от хирургии в гости пожаловала, – отозвалась её бывшая одногруппница Яна, разливая по кружкам свежезаваренный чай – привет, Нарка! Каким ветром тебя к нам занесло? Садись, хлебни чайку с нами. Или вот ещё кофе есть. Растворимый правда, но пить можно.

– Ага, Нар, давай присоединяйся. Видишь у нас сколько вкусняшек, – поддержала подружку вторая медсестра Оксана, которую Нара тоже неплохо знала.

– Не откажусь. Сегодня столько работы было, даже в буфет сбегать не успела.

– Ну так что – чай? Кофе? Потанцуем? – хихикнула Яна. – А ты чего пришла то? По делу или просто на огонёк завернула.

– Чай. Да к шефу вашему. Кое-что про завтрашний план уточнить нужно. Вы не знаете где он может быть? Ян, это слишком большая чашка! Мне вон ту в цветочек, хорошо?

– Как скажешь. Так они с Лисом в детскую реанимацию пошли. Девчонку утрешнюю проведать. Грабишевскую. Ты подожди его. На вот, держи. Только не обожгись смотри, он только что вскипел. Остальное сама возьмёшь. Тока у нас с песком напряжёнка. Мы привыкли уже вприкуску с конфетами пить, поэтому сахара нету.

– Угу. Спасибо. Да у вас и без сахара, тут столько сладкого, что я удивляюсь, как вы ещё сыпью не покрылись.

– Хм. Да мы привычные, – вставила Оксана, – каждый же божий день презенты от выздоравливающих. А домой брать запрещено. Вот мы тут и наворачиваем.

– Вот смотрю я на тебя, Нарка, и удивляюсь, – отрезая здоровенный кусок торта рассуждала Яна, – мы ведь с тобой ровесницы, а ты вроде бы ничуть не изменилась. Будто заморозили тебя. Всё такая же как в училище была – стройняшка, да и сама вся из себя. Не то что я. Ну ладно Ксюха, ей двое спиногрызов фигуру подпортили, а я ведь тоже свободная как ветер. Поделись секретом, как тебе это удаётся?

– Да какие там секреты, Ян, ну ты чего! Я обычная. Как все.

– Фига се – как все! Ладно прибедняться то. Мне бы такую талию! Все бы мужики мои были.

– А всё потому, что Нарка не тащит в рот всё что не приколочено, – съехидничала Оксана. – И конфеты не лопает килограммами. Правда ведь, Нар?

– Угу. Наши то пациенты подарки нам не приносят. Мы все больше вместо конфет звездюлей от хирургов получаем.

– Это да! – тяжело вздохнула Яна, – такая шоколадно-тортовая диета до добра не доведёт. Сама понимаю, что пора прекращать жрать, а то скоро в двери не пролезу, но ничего поделать с собой не могу. Никакой силы воли, поверь! А сейчас так особенно! Я недавно с очередным бойфрендом рассталась. Нервов кучу потратила! А когда я психую, у меня вообще рот не закрывается. Нар, ты чего тортик не ешь? Знаешь какой вкусный!

– Не, Яна, я не люблю торты, – Нара решительно отказалась от угощения, – а вот парочку рафаэллок съем.

– Ну дело твоё, – пожала плечами Яна, продолжая жаловаться на свои аппетитные формы и бывшего кавалера, который так и не смог оценить их по достоинству.

Нара допила чай и отставила чашку в сторону:

– Спасибо, девчонки.

– За что интересно? За две конфетки и малюсенькую чашечку чая? – фыркнула Оксана, – да у меня младший больше тебя лопает. Вот видишь, Янка, в чём секрет. Просто не надо слишком много есть! И будешь такой же как Нарка.

– Угу, – поддакнула Нара, – Ян, ты попробуй для начала на ночь не есть. На фитнес походи или на аква-аэробику. И похудеешь. Ты же в училище тоже худышкой была. Представь себе, вот ты такая вся постройневшая встречаешь своего бывшего, и… о-о! Зуб даю, он сто раз пожалеет, что такую умницу-красавицу бросил.

– Ну на фитнес то я ещё соглашусь пожалуй, а вот, насчет не есть перед сном, это сложнее. Я ж ведь уснуть не смогу.

– Ты фотку свою в купальнике повесь на холодильник. А внизу плакатик – типа «хватит жрать!» и замок побольше на дверцу или вообще скотчем его обмотай, – веселилась Ксюшка.

– Да ты что! Я ж там дыру прогрызу как хомяк в коробке. А у меня холодильник новый. Месяц назад купила. Жалко!

Нара, помнившая Яну ещё с училища, знала её как абсолютно неконфликтную, весёлую хохотушку с лёгким и незлобивым характером. Кто-нибудь другой на её месте может и обиделся бы, но только не Янка. Вместе с Оксаной, она от души потешалась над несовершенством собственной фигуры.

– Да уж! Скотч это пожалуй чересчур, но с фоткой это ты здорово придумала, – хихикнула Нара, – и вообще, кто бы говорил! Вокруг тебя мужики всегда стаями вились.

– Это потому что я вся такая белая и пушистая, – подтвердила Яна, – и по фиг, что толстая! Меня и такую любят.

– Вот именно. Дело то ведь не только в фигуре, а скорее в человеческих качествах, – резюмировала Нара, поднимаясь – эх! хорошо с вами, но я пойду, пожалуй. Рабочий день закончился, пора до дому собираться. Успеть бы до пробок проскочить, а то опять на час застрянешь.

– А как же шеф? – спохватилась Яна. – Хотя это даже хорошо, что ты его не дождалась. Он сегодня злой как чёрт!

– Угу, – подтвердила Оксана, – с утра вроде бы ещё ничего был, а после того как девчонку прооперировал, ну прямо зверюга! Кидается на всех. Вальку-буфетчицу до слёз довёл из-за какой-то ерунды. И с Наташей поругался, хотя он вроде бы на неё никогда не орёт.

– Угу. То-то вы вместо того, чтобы работать чаи гоняете. Стресс что ли так снимаете?

– Так это, мы ведь по-быстрому, пока Николаич наш отсутствует. У нас всё равно сейчас тяжёлых нет, в реанимации оба. А остальные все около дела, вон по коридору даже ползают. Да и дверь у нас открыта, пульт вон он, если что.

– Тогда пока. Спасибо за чай.

– Угу. Ты забегай к нам, а то вы там у себя наверху совсем одичали.

– Ладно…

…– Что вы здесь делаете, Нара Андреевна? – Северинцев появился так неслышно, что Яна от неожиданности выронила чашку:

– Ой!

– Мне бы поговорить с Вами. Можно?

– Секунду, – Северинцев кивнул и перевел взгляд на своих притихших подчинённых:

– Вот именно «ой»! Яна, сколько раз я тебе говорил – никаких посиделок вдвоём! Хотите чаю попить – без проблем. Но только по одной! Другая, чтобы всё время была на посту!

– Простите, Александр Николаевич, – Яна жалобно смотрела на него, – этого больше не повторится.

– Ну да. В двадцать пятый раз. Чёрт знает что! Развели бардак. Ладно, допивай свой чай. А то ещё похудеешь не дай бог! Оксана! Марш на рабочее место.

– Уже иду.

– Прекрасно! – Он обернулся к Наре, – прошу ко мне в кабинет, Нара Андреевна.

* * *

– Я знал, что ты придёшь, – Северинцев запер дверь на ключ и попытался обнять её, но Нара отпрянула от него как от прокажённого. Он это заметил и убрал руки.

– Александр Николаевич! Ответьте мне только на один вопрос – почему? Почему вы выставили меня из бригады? Я что – плохая медсестра?

– Вы замечательная медсестра, Нара Андреевна! – Северинцев тоже перешёл на официальный тон. – Я даже больше скажу – вы одна из лучших, судя по отзывам моих коллег. И я вас не выставлял. Это временная мера. Дело вовсе не в вас.

– Да что вы говорите! А в ком же тогда? В вас?!

– Удивительная проницательность!

– А конкретней нельзя?

– Если желаете. Вы прекрасно знаете, Нара Андреевна, как я на вас реагирую с некоторых пор. Учитывая, что я стою не у станка, а у операционного стола, малейший косяк с моей стороны будет оплачен человеческой жизнью. Ваше присутствие в оперзале меня отвлекает, – он неожиданно притянул её к себе и жарко зашептал прямо в ухо:

– Очень сложно сосредоточиться, когда рядом стоит женщина, от которой у меня натурально рвёт крышу. Я понятно объясняю?

– Более чем, – прошипела Нара, выдираясь из объятий, – иными словами, вы не можете справиться с собственной похотью, а расплачиваться за это должна я! Как интересно!

– Нара, послушай, я понимаю, ты сейчас злишься. Но сама подумай, что мне ещё оставалось делать, если мне в голову лезут всякие ненужные мысли, стоит лишь взглянуть в твою сторону. И пока мне не удается затолкать их куда подальше. Должно пройти какое-то время. Я понимаю, что не должен был идти к Семёнычу, предварительно не сообщив о своём решении. Хочешь, я даже извиниться могу…

– Знаете что, Александр Николаевич! Вам дать адрес куда идти со своими извинениями или сами дорогу найдёте?!

– Вот только хамить не надо…

– … Это я даже ещё не начинала…

– … и впутывать сюда наши личные отношения…

– … о каких отношениях речь? Никаких «нас» нет, не было и быть не могло! Дверь откройте. Мне идти нужно.

– Я отпущу тебя только тогда, когда мы объяснимся.

– И что вы хотите услышать? «Спасибо большое что попёрли меня из бригады!? Это такая ерунда право, что даже обсуждать не стоит. А трахаться с вами я по-прежнему согласна, ага! Я же дура набитая, без мозгов и претензий! Разве ж можно отказать господину профессору в такой малости?» Может мне ещё порыдать от счастья, что меня поимел сам Северинцев? Не дождётесь! Поищите себе другой объект для удовлетворения. Я вам не сопливая малолетка и никому не позволю вытирать о себя ноги! Так что счастливо оставаться!

– Вы считаете, что имеете право меня оскорблять? – Северинцев навис над ней угрожающе сдвинув брови.

– Вы же хотели объяснений? Получите. Хотите уволить меня? Да Бога ради! Только мотивируйте конкретней, а то ваш хронический стояк, в отделе кадров сочтут пожалуй слишком уж экзотической причиной для увольнения. – Нара очень жалела, что приходилось изъясняться вполголоса. А ей так хотелось от души наорать на него! – Немедленно откройте дверь! Меня тошнит от вас!

У Северинцева был такой вид, будто он сейчас её ударит. Ни говоря больше ни слова, он шагнул к двери и повернув ключ, с издевательским полупоклоном распахнул её настежь.

Нара спокойно вышла из кабинета, и подошла к сидевшей на посту Яне.

– Ян, у тебя сигареты есть?

– Ну да.

– Дай штучку.

– Счас. Только покарауль тут минутку. Я из сумки достану. Нам шеф курить запрещает, так мы теперь тихаримся.

– Хорошо.

Получив желанную сигаретку и зажигалку, она чуть ли не бегом припустила к курилке в которой на её счастье никого не было. Руки так дрожали, что прикурить ей удалось лишь с третьего раза. Выкуренная сигарета помогла ей не сорваться в истерику на глазах коллег. Она молча выслушала слова сочувствия и уверения в том что бригаде Серёжи Дегтярёва ей будет даже лучше потому что он «такой милый лапа», не то что этот злыдень Северинцев (с последним Нара была полностью согласна) и наконец – то покинула клинику. Только оказавшись в салоне любимого Моти, она уронила голову на руль и тихо заплакала.

Выплакавшись, она вытерла слёзы и посмотрела на часы. Маша должна была выйти ещё полчаса назад, но почему-то опаздывала.

– Блин, да где её носит? – она достала из сумки трубу.

Ответила Маша почти сразу.

– Мань, тебя там хозинвентарём засыпало что ли, – сердито спросила Нара, – мы сегодня домой поедем или нет?

– Нарусик, ты поезжай одна, хорошо? Я ещё чуток с Евой побуду. Она проснулась и просит, чтобы я с ней посидела. Ты не обижайся, ладно? Я если что – на троллейбусе доберусь.

– Хорошо. Только не очень задерживайся. А то я переживать буду.

– Угу. Пока.

– Увидимся.

Выезжая со стоянки и почти успокоившись, Нара подумала, что всё что случилось сегодня возможно и к лучшему. Что всё закончилось не успев начаться и она почти не успела к нему привыкнуть. Выкини Северинцев такой финт позже, выдирать этого придурка из сердца пришлось бы с кровью. А так… поболит и пройдёт. Не смертельно. Изначально было ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Выехав на центральную улицу, она перестроилась в левый ряд, направляясь к дому родителей. Ей срочно нужны были деньги, чтобы заплатить за ремонт Моти.

* * *

Денис нахохлившись сидел на стуле и обиженно сопел, косясь на коллег.

Коллеги в лице обожаемого напарничка и Вадика Смирнова ржали вот уже пять минут и никак не могли успокоиться.

Вадик смеяться уже не мог и лёжа навзничь на столе только тихо хрюкал. Хохлов икая, вытирал выступившие слёзы. Деня ничего смешного в случившемся не находил, поэтому обижался.

Гомерический хохот у оперов вызвала утренняя вылазка Дениса в адрес.

Мама Дени была человеком дисциплинированным, просыпать ему не позволяла, потому приходил он на работу раньше всех. Сегодня он как обычно явился в отдел ни свет, ни заря и нос к носу столкнулся с дежурившим ночью следаком Лебедевым.

– А, Одинцов! Как ты вовремя! Давай выручай, нужно трупик оформить не криминальный. Бабка из квартиры уже неделю не выходит, запах пошел, соседи звонят, требуют проверить. Сгоняй, а?

– А участковые где?

– Так нет ещё никого. Это ты у нас ранняя пташка.

– Куда ехать-то?

– Да тут недалеко. На Ломоносова, сразу за общагой.

– Ладно, давай адрес.

– Вот и ладушки.

Прихватив бланки протоколов, Денис отправился в адрес.

Квартира с усопшей бабкой была на первом этаже. Вызвавшие милицию соседи долго объясняли, что Октябрина Яковлевна живет одна, часто болеет, последнюю неделю не выходит, а от дверей идет неприятный запах. Денис пригнулся к замочной скважине – действительно воняло. Дверь была мощная, и Деня решил залезть в квартиру через лоджию. Но когда он объяснил соседям, что сейчас в их присутствии будет проникать в квартиру покойной, о чем составит протокол, где им надо будет расписаться в качестве понятых, то сердобольные граждане мигом исчезли за своими дверями и на звонки больше не отвечали. Обойдя в течение получаса весь подъезд и так и не найдя понятых, Денис плюнул, решив обойтись своими силами и вписать в протокол липовых людей. Не в первый раз. Ничего страшного.

Найденной на лоджии отверткой он вынул стекла, затем снял с себя лёгкий светлый пиджак, чтобы не запачкать, и остался в одной чёрной футболке, с которой на мир смотрела закутанная в белый балахон фигура без лица, державшая в руке здоровенную косу. В комнате воняло так, что съеденный с утра завтрак мгновенно попросился наружу. Денька вылез обратно и кинулся к ближайшему кусту. Избавившись от утреннего кофе и маминых бутербродов, Деня вытер рот и направился к машине. Покопавшись в багажнике, он выудил валявшийся там ещё с универских времен противогаз и вернулся обратно.

Покойница лежала на кровати, уткнувшись лицом в стенку и завернувшись в кучу тряпья. Деня натянул противогаз, сел на единственный стул, сдвинул в сторону кастрюли с бабкиным варевом и принялся писать протокол осмотра трупа, решив найти документы Октябрины Яковлевны попозже.

Строча протокол, он грустно думал о несовершенстве мира. Вот жила себе одинокая бабка, умерла, и дела никому нет, ни детям, ни внукам. Хорошо, хоть соседи позвонили. А то был как-то случай – умерла бабуля и лежала в своей квартире года два, не меньше, до тех пор, пока ее не обнаружили квартирные воры, вынесшие дверь. Видимо, поживиться чем-нибудь хотели. Можно представить себе их состояние, когда они обнаружили в кровати высохший скелет! Если они бежали из квартиры, забыв о старинных иконах и даже позвонили ментам. Зато, рабочие труповозки, оказались не такими чувствительными и суеверными, а потому прихватили «доски» без зазрения совести.

Покончив с писаниной, Деня приступил к поискам паспорта усопшей. Нечаянно он зацепил одну из кастрюль и она с грохотом рухнула на пол. «Черт!» – он, поднял кастрюлю и, поставив ее на место, продолжил поиски. Вдруг его взгляд остановился на кровати.

На ней, судорожно вцепившись в одеяло и вытаращив глаза, сидела Октябрина Яковлевна.

– Жива, мать твою так! – выругался он, и тут до него дошло, что в противогазе, со зловещей фигурой на груди и с ножом в руках, которым он безуспешно пытался открыть абсолютно чужой комод, он выглядит по меньшей мере нефотогенично.

Деня опустился на стул, а бабка, пробормотав что-то себе под нос и перекрестившись, вновь упала на кровать. Денис стащил с себя противогаз, в нос ударил мерзкий запах плесени и мочи. Подойдя к бабке, он потрогал пульс. Бабуся была жива, но находилась в глубоком обмороке. Вытащив мобильник, он набрал «скорую», а затем позвонил в дежурку.

– Одинцов, мать твою! Где ты лазишь?? Давай данные покойной.

– Она жива, мудак! – прорычал Денька и отключился.

Затем открыл для «скорой» входную дверь, вылез на лоджию, и прихватив пиджак пошёл к машине. Приехав в отделение, он вдруг с ужасом вспомнил, что оставил у бабки на столе сопроводиловку в морг и протокол осмотра её трупа, причем написанный со всеми подробностями, вплоть до описания нижнего белья старухи, которого он, естественно, в глаза не видел, а взял из головы, так как по закону требовалось описывать всё, что находится на трупе. Возвращаться к бабке он не захотел.

Как выяснилось час спустя, Октябрина Яковлевна неделю назад заболела и все время лежала на кровати, даже естественные надобности справляя под себя. От скисшей пищи и нечистот и пошел тот самый настороживший соседей запах. На их звонки в дверь она не отвечала, потому что постоянно спала. Приехавшие по вызову врачи обнаружили её в состоянии панического транса, но, сделав укол, привели в чувство. То, что бабушка пыталась объяснить врачам, так и осталось бы для них загадкой, не найди они оставленного Денисом протокола. Оказав старушке помощь, эскулапы умчались, бросив протокол на том же самом месте, может, специально, чтобы повеселить «усопшую», а может, чтобы в скором времени не писать новый.

Его одиссея с ожившим трупом, мигом стала достоянием всего отделения и теперь Деня хмуро сидел на стуле, пережидая приступ истерического веселья своих старших товарищей.

– Ну, Денька! Ну ты блин, даёшь! – высморкавшись в платок и вытирая выступившие от смеха слёзы, простонал Влад. – Это ж надо было так лохануться! А как же пульс проверить, зеркальце ко рту поднести, потормошить в конце концов?

– Так ведь Лебедев сказал – стопроцентный труп, – оправдывался Денис, – вот я и не стал проверять. И соседи…

– Ох, Деня, зелёный ты ещё пацан! Да мало ли кто что сказал! Ручкам своим доверять нужно и глазки держать широко открытыми, а не за противогаз прятаться. Молись теперь, чтобы бабка заяву на тебя не настрочила. Ладно, не грузись, разрулим. Поехали лучше в «Сточик» прокатимся.

Наведаться к родителям убитой три года назад девушки Влад собирался давно. Денька его усиленно отговаривал от этой авантюры – ну что за радость тащиться на другой конец города, чтобы задать несколько вопросов относительно трагедии, произошедшей бог знает когда. Но хохловская интуиция во всё горло вопила, что туда просто необходимо съездить. А Влад ей привык доверять, потому что сия проницательная «дама» его ещё ни разу не подвела. Поездка вышла на редкость удачной.

Мать убитой рассказала весьма занятную историю о сумасшедшей любви покойной дочери к своему лечащему доктору. А именно– к профессору Северинцеву. Нет, Влад конечно знал, что подобные случаи не редкость – многие пациентки по уши влюбляются в своих докторов. Но это была даже не любовь, а мания – девица профессору проходу не давала, забрасывая его любовными письмами, поджидая его в холле клиники и так далее.

Однажды ему это надоело. Мать покойной не знала точно, что именно наговорил ей Северинцев, но видимо ничего хорошего, ибо девчонка явилась домой вся в слезах и прорыдала ещё ночь напролёт. Однако в кардиоцентр ходила по-прежнему и даже завела себе там приятельницу. Как звали подругу, как она выглядела и кем работала в клинике, мать опять же не знала, но подозревала, что новая знакомая дочери была намного старше её.

– Ну что скажешь, Шерлок? – обратился Хохлов к Денису, когда они вышли к подъезду.

– Может это профессор её грохнул? – почесав в затылке, высказал предположение Деня. – А что, достала мужика, вот он и замочил её.

– День, ты чего? От утренней встречи с «прекрасным» ещё не отошёл что ли? На фига ему это надо? Ставить на кон своё имя и положение, чтобы убрать с дороги назойливую девчонку?

– Ну, он не сам мог это сделать. Что если это заказ?

– Угу. И двух других тоже он заказал. Они то ему чем помешали? Не-е, Денька, тут дело не в профессоре, тут что-то другое. Я пока не могу въехать, что именно, но нюхом чую какую-то говённую интригу. Хотя в одном ты, пожалуй, прав – вся эта чухня связана именно с нашим доктором. Поэтому, я завтра прямо с утречка подъеду в больничку и пообщаюсь с ним. Где-то у меня его визитка была, – он полез в карман за кошельком, – сейчас…, а, вот она родимая. Звякну ему вечерком, чтобы на месте был, а то неохота зря ноги топтать. А сейчас, мы с тобой прокатимся в один адресок.

– Куда?

– К старому другу Иваныча.

– Иваныч, это который жмуров потрошит?

– Он самый. Так вот, дяденька этот, ну друг Иваныча всю жизнь на Петровке проработал. Сейчас на пенсии и осел у нас. Но по старой дружбе Иваныча иногда консультирует.

– Криминалист?

– Неа. Аналитический отдел. Работал по маньякам и серийникам. Нам нужен психологический портрет. По словам Иваныча, он как раз спец по этому делу.

– Интересно, как он его составлять будет, если у нас ни одной улики нет?

– Вот и посмотрим, как работают крутые муровские спецы. Короче поехали. Товарищ в пригороде живет, а нам до него ещё добраться нужно. По дороге ещё где-нибудь перекусим. А то я с утра не жрамши.

…– Влад, как ты думаешь, это уже серия? – спросил Деня, выезжая на проспект.

– Ну-у, если к нашим девчонкам присовокупить ещё и эту, то уже можно считать, что да.

Так что шевелиться надо резче, пока этот мудак, ещё кого-нибудь не урекал.