Текст книги "Иван-Царевич и С.Волк"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 49 страниц)

Но сейчас было одно небольшое – или большое, как посмотреть – "но".

У всех, о ком бы он не читал, был тщательно продуман хитроумный план.

На случай же, если хитроумный план грозил не удаться, был готов не менее хитроумный план под буквой "Б".

И под "В".

И так далее, пока не кончались буквы, цифры, и все возможные шестизначные буквенно-цифровые комбинации.

У него же хитроумный план под буквой "Б" почему-то не составлялся.

Наверное, потому, что не было плана под буквой "А".

И не только хитроумного.

Но и вообще никакого.

Может быть, ему надо было хоть раз дочитать хоть один скучный стратегический труд хотя бы до второй страницы?..

А, может, ему просто попалась такая сообщница, после общения с которой пойдет и утопится любой, даже самый умный, стратег?..

Кайса не знала, где располагалась дворцовая тюрьма, не имела ни малейшего представления, как туда пробраться, не могла даже и предположить, где конкретно держат приговоренных к казни волшебников, не представляла, сколько стражников их обычно охраняет и где расположены посты, не говоря уже о том, где находятся ключи от камер!..

– Ну, хоть как ее звать-то, вы знаете?.. – в отчаянии воскликнул, наконец, Иванушка.

– Настоящее ее имя никто не знает – колдуны, как только приходят в ученичество, сразу меняют его... Ну, да что я тебе-то объясняю!.. Ты, небось, это лучше меня знаешь... А ее новое имя – Вахуна. Вахуна Змея.

– Змея? – настороженно удивился Иван. – Почему "Змея"?

– Говорят, что когда она была еще маленькой, она любила приносить домой ядовитых змей. Потом они подолгу жили у нее. Хотя ее покойные родители были почему-то против. И еще говорят, – Кайса пугливо оглянулась по сторонам, как будто опасаясь, что какой-нибудь недоброжелатель может ее подслушать и Вахуне рассказать, – что она может превращаться в любую змею, какую захочет. Говорят, что в ту ночь, когда онемел тот парень, который не женился на ее племяннице, у них в доме видели змею!.. А еще говорят, что старый Арах-ростовщик свалился с лестницы и сломал себе ногу не просто так – он увидел под ногами большую змею, которой еще секунду назад там не было!.. И она человеческим голосом сказала: "Так тебе и надо, старый сквалыга!"... А ведь все знают, что накануне Вахуна пыталась занять у него сто алов, но он заломил такие проценты!.. А еще я слышала, что семье плотника, который взял с нее деньги за свою работу, пришлось, в конце концов, уехать из города, и даже не уехать, а убежать среди ночи, потому что каждый раз, когда он брался за инструмент, ему мерещились змеи. А когда полгорода два месяца животами маялось – это ведь, не иначе, ее рук дело было! Из вредности!.. Говорят, она тогда ходила на базар, и там ее несколько раз назвали уродиной и чучелом!.. А еще недавно во всех окрестных деревнях был скотский мор – тоже, поди, она постаралась...

– Так эта ваша Вахуна – настоящая злодейка? – нахмурился лукоморец.

– Так точно, истинный свет – злодейка! Таких злодеек еще поискать надо – и не найдешь ведь! Когда Премьер-Магистр лишил ее своего Разрешения, весь город от счастья плакал!.. А уж когда ее схватили... Радости-то было!.. Радости!..

– И после всего этого вы хотите, чтобы я ее освободил?! – изумленно остановился Иван.

– Так ведь ты сам сказал, что кроме нее никто нам не поможет!.. Да, если подумать, тебя никто и не заставляет ее освобождать! – осенило вдруг трактирщицу. – Если ты уж такой всесильный, ты можешь просто пробраться туда, переговорить с ней, как расколдовать моего мужа и его племянников – и всё! И сиди она дальше!..

Иван недоверчиво пожал плечами. Если эта ведьма действительно была такая ведьма, как расписала ее Кайса, то еще вопрос, захочет ли она помогать кому бы то ни было. И, тем более, за просто так, когда ценой ее помощи могла бы быть ее свобода. И если все эти страшилки – действительно правда, а не полет больного коллективного воображения, что тоже не исключено, то и в правоте своего предприятия он начинал сильно сомневаться. Одно дело – спасать невиновных, но другое...

Старуха резко остановилась, тяжело дыша после долгого подъема в гору, и махнула рукой направо.

– Вот мы и пришли! Смотри – за тем углом начинается улица, ведущая прямо к дворцовой площади, где будет казнь. Дальше иди один – в такие дни даже двое вместе привлекают внимание стражи. Нервные они становятся. Везде им мерещатся чары да заговоры колдунов!.. Хотя я их понимаю... Постой-ка на часах в таком месте в такой день – так еще не то привидится... Иван!.. Иван?.. Ты где?!..

– Тс-с-с!!!.. – грозно прошипел бабке в самое ухо успевший стать невидимым Иванушка. – Не кричи!.. Жди меня здесь до полудня, и, если в это время казни не будет – еще пару часов. До вечера, – секунду помолчав, на всякий случай добавил он. – Ну, я пошел!..

И, оставив трактирщицу стоять у стены с открытым ртом и растопыренными в разные стороны ушами, царевич, стараясь не стучать о булыжную мостовую подкованными каблуками, решительно направился навстречу самому сомнительному предприятию в своей короткой, но богатой практике.

Как он и ожидал, проплутав вокруг дворца минут с двадцать, никаких признаков того, что где-то здесь поблизости должна находиться тюрьма для особо опасных преступников, лукоморец не обнаружил. Чувствуя буквально кожей, как из воображаемых песочных часов сыплются и хоронят его здесь, в этом негостеприимном мире, колючие песчинки размером с кирпич, он отчаянно махнул рукой и вбежал в первые попавшиеся двери.

Маневрируя между прислугой и придворными, он быстро проскочил несколько коридоров, обследовал с полсотни поворотов, тупиков и закоулков, о наличии которых не подозревало, наверняка, и большинство самих обитателей дворца, но безуспешно...

Он разыскал четыре кладовые с продуктами, один (но большой) склад старой мебели, шестнадцать чуланов с ведрами, швабрами и тряпками в количестве, достаточном, чтобы вымыть до блеска не только дворец, но и весь город; двадцать семь хранилищ ржавых доспехов, мечей и алебард; комнаты, забитые до потолка штабелями странных дубинок с шипами и ящиками с камнями, и даже один печальный скелет, замурованный в стене, но никаких следов темниц, казематов или прочих подземелий...

Запыхавшись, Иванушка остановился отдышаться и сориентироваться на местности в одном из бесчисленных, бесконечных и безлюдных коридоров, уставленном боевыми знаменами, пыльным и, судя по вездесущей ржавчине, давно вышедшим из моды оружием и неуклюжими, но пугающего вида доспехами. Раньше он, скорее всего, подумал бы, что это сделано для прославления побед, увековечивания подвигов или воплощения мощи, но теперь, после раздражающе-пыльного экскурса по закоулкам дворца, первое, что пришло ему в голову, это то, что для этого металлолома места в чуланах просто уже не нашлось.

И едва он успел устало опуститься на большой пузатый барабан, привалившись спиной к ветхому гобелену с суровым рыцарем с изрядно поеденным молью двуручным мечом, как вдруг обнаружил, что внезапно оказался на проезжей части улицы с двусторонним движением.

Слева на него надвигался, дружно печатая шаг, отряд суровых гвардейцев в блестящих кирасах, а справа тянулась и жалась к стенке цепочка поварят с грязной посудой в руках – судя по времени и ароматам, остатками господского завтрака.

Иван метнулся в одну сторону, в другую – места случайным прохожим уже почти не оставалось – и в отчаянной попытке выскочить из-под ног солдат запрыгнул на узенький карниз, рядом с героическими доспехами с пробитым шлемом, сумел уцепиться за древко устрашающего дизайна пики с вычурным вымпелом, укрепленной рядом с ними, поднырнул под "ромашку" из коллекции двуручных мечей и уперся лицом в холодную стену, стараясь не коснуться ничего режуще-колющего.

Отряд, погромыхивая амуницией, кажется, промаршировал к месту предписанной дислокации, слуги, звеня тарелками и блюдами – на кухню, и Иванушка хотел уже с облегчением разжать занемевшие пальцы и спрыгнуть на долгожданный пол, но, на всякий случай, сначала решил убедиться, что вокруг точно никого нет. Он повернул голову направо, на...

– Ой-й-й!!!.. Ё-о-у-у-у!!!.. Моя голова!!!..

Так царевич обнаружил, что не углядел ранее тяжелый овальный щит с позолоченным рельефным кованым гербом – антипатичным зверем, похожим на рогатого бегемота, стоявшим, подбоченившись, на задних, неестественно когтистых, лапах.

Непроизвольно взмахнув рукой, желая ухватиться за ушибленное место, Иванушка задел доспехи, и оба они, потеряв последнее равновесие, с грохотом полетели вниз.

К счастью, царевич приземлился сверху.

Моментально вскочив на ноги, он с ужасом завертел головой, стараясь понять, привлек ли чье-либо нездоровое внимание этот оглушительный шум в пустынном коридоре, и внезапно обнаружил, что смотрит в безумные выпученные глаза поваренка лет шестнадцати.

Тот крепко прижимал к себе маленькое серебряное блюдо, с которого текло по его аккуратненькому мундирчику что-то аппетитное, а изо рта бедняги торчала серебряная ложечка, которую он, судорожно пытаясь сглотнуть, уже потихоньку начинал заглатывать.

Впрочем, поваренок смотрел мимо него – на рухнувшие грудой антикварного металлолома боевые доспехи, как будто ожидал, что они вот-вот поднимутся сами и разорвут его железными руками за все нарушения и проступки – настоящие и воображаемые.

И тут на Иванушку нашло вдохновение.

Если сам он не может найти нужного ему места, значит, надо спросить у того, кто знает.

И, может, этот отрок, так кстати тайком отставший от своих приятелей, чтобы доесть нечто, недоеденное его хозяевами, даже проводит его туда?..

Если его убедительно попросить, конечно.

– У-у-у-у!.. – замогильным голосом тихонько завыл Иванушка, и для пущей вживаемости в роль даже поднял руки, правда, стараясь не думать, как он при этом выглядит. – Ах-х-х-х!.. Моя голова-а!.. Моя голова-а!..

Поваренок дернулся, икнул, и проглотил ложку.

– Где-е-е... моя-а-а... голова-а-а... – простонал царевич, быстро достал из кармана горсть ягод и изо всех сил сдавил их.

На пол перед поваренком упало несколько тяжелых кроваво-красных капель.

– Где-е-е... голова-а-а... Тяж-жко... мне-е-е... ох, тяж-жко-о!..

Нелепые длинные уши поваренка прижались к его голове, цвет лица стал из зеленоватого бледно-салатовым, и блюдо мягко выскользнуло из его вдруг ослабевших пальцев.

– П-по-мо-ги-те... пискнул он. – П-при-ви-де-ни-е...

– Кто-о зде-есь?.. – душераздирающе проскрипел Иванушка. – А-га-а-а... Ви-и-жу-у-у... Ма-альчик... Ма-альчик... зде-есь...

– П-п-п-п... – пересохшие губы отказывались повиноваться поваренку.

– Мальчик... Где... Моя... Голова...

– Н-н-н-н...

– М-му-уки... Кр-ро-овь... кр-ро-овь... лье-ется-а... Голова-а моя-а-а... А-ах-х... – И Иван еще раз даванул ягоды.

– Сп-п-п-п... П-п-п-с-с...

– Проводи меня в темницы... мальчик... Моя... голова... Там... Голова... Искать... Надо... Страдания... Муки... Ах-х-х...

Если бы злополучный поваренок наконец-то решился, что ему делать – закатить истерику или хлопнуться в обморок, он бы, безусловно, это уже давно сделал, но пока он просто стоял и бледнел. Еще несколько минут – и он вполне мог бы поспорить с лукоморцем, кто из них больше похож на призрак.

– Проводишь... меня?.. Не трону... Покой... Тишина... Голова моя... Где... Проводи... А то ночью приду – голову твою заберу... – грозным шепотом зашипел прямо в ухо в недобрый час проголодавшемуся отроку разошедшийся царевич.

Бедный поваренок начал сползать вниз по стеночке, тоненько подвывая ему в такт.

– Веди... в темницы... быстрее... – торопил его Иван, но впавший в ступор поваренок не двигался с места.

Иванушке давно уже стало обжигающе стыдно за свое антиобщественное поведение и жалко злосчастного тинейджера, но выбора у него не было.

Оставалось испробовать еще одно средство.

– Торопись... – опустив мятые ягоды в карман, царевич прикоснулся холодной, мокрой от сока рукой, к руке поваренка, оставляя на ней красные следы.

Это, в конце концов, возымело желательное действие, и не помнящий себя с перепугу лопоухий отрок резво подскочил, взвизгнув, и сломя голову помчался в том направлении, в котором недавно прошли гвардейцы, безуспешно пытаясь убежать от преследующих его торопливых гулких шагов.

Минута...

Другая...

Третья...

Куда мы бежим?..

И когда прибудем?..

Вроде, откуда-то донеслись голоса и звон металла?..

Или показалось?..

Нет.

Поваренок тоже что-то услышал.

– Привидение!!!.. Привидение!!!.. Помогите!!!.. Привидение!!!.. – завопил он, что было мочи.

Испуганный вопль, звеня, метался раненой белкой по равнодушным коридорам, но, к радости царевича, ответа пока слышно не было.

Не переставая верещать, подросток резко завернул за угол.

Иван – за ним.

И оба чуть не налетели на пару стражников у больших двустворчатых закрытых железных дверей, перегораживающих коридор метрах в пяти от поворота.

– Привидение!.. Привидение!.. Привидение!.. – перепуганный поваренок, не видя ничего на своем пути, отчаянно старался своротить с места две двухметровые груды мышц и металла и пробить насквозь двери, чтобы мчаться дальше.

Один из солдат ухватил его за плечи обеими руками и не без труда удерживал на месте.

– Что ты мелешь? Какое привидение? – сердито наклонился к нему второй.

– Привидение!.. Там!.. Выскочило из старых доспехов!.. Гналось за мной!..

Гвардейцы переглянулись.

– И где оно сейчас?

– Не знаю... Бежало... За мной... От Южной галереи...

– Привидение? Бежало?

– Да!.. Да!.. Оно там!..

– Где? – уточнил стражник, и глаза его настороженно забегали по пустому коридору.

– Отстало? – предположил поваренок, затравленно оглядываясь по сторонам.

– Карн, возьми малого и сходи, посмотри, что там за привидение ему привиделось, – нахмурившись, распорядился, видимо, старший караула.

– Пойдем, покажешь, где ты его нашел, – второй стражник взял дрожащего подростка покрепче за руку и потянул вперед.

Иван выдохнул, прижался к стене, и они прошли мимо него, едва не коснувшись.

Наконец-то.

Если ему повезло, то он у цели.

Оставалось всего ничего – попасть за двери, убедиться, что это именно тюрьма, найти камеру, где сидит колдунья и по-хорошему договориться с ней обо всем.

Усыпить оставшегося гвардейца протяжной, навевающей гипнотические грезы о горячем бескрайнем песке, небе, выгоревшем на незнакомом, раскаленном добела солнце, и странных животных верблюдах было делом техники.

Не уставая благословлять изобретательных старичков-волшебников и их подарок, Иванушка, не переставая наигрывать на сапоге-самогуде, потихонечку приоткрыл одну створку дверей и заглянул вовнутрь.

Так и есть.

За дверями оказалось небольшое караульное помещение с рядами лавок и стоек с пиками и арбалетами вдоль стен и большим ненакрытым столом посредине, полное спящих солдат в полном обмундировании и вооружении.

За следующей дверью открывался длинный полутемный коридор, освещаемый редкими факелами, с узкими черными провалами дверных проемов в стенах.

Возле одного из таких провалов, почти в самом конце коридора, горело сразу два факела.

А на полу мирно почивали на собственных алебардах и мечах четыре бронированных охранника.

Сомнений не было.

Там.

Царевич осторожно прикрыл за собой обе двери, уронил сапог на пол – музыка оборвалась – и торопливо натянул его на ногу.

Через пару минут он уже отпирал снятым с пояса одного из стражников массивным железным ключом тяжелую дверь темницы Вахуны.

– Здравствуйте. Можно войти? – осторожно заглянул внутрь Иванушка.

Даже он понимал, что это, безусловно, не самый лучший вариант приветственного слова в таких обстоятельствах, но ничего лучшего на его измученный, не выспавшийся и голодный ум не приходило.

Внутри было темно и тихо.

Он вынул из крепления один из факелов снаружи и предпринял вторую попытку.

– Есть тут кто-нибудь?

– А тебе кого надо? – раздался в ответ из темноты скрипучий женский голос.

– Вахуну Змею.

– Она дома. Проходи, – усмехнулась невидимая женщина. – А ты кто такой? Гонец с указом о помиловании?

– Что-то вроде этого, – уклончиво согласился Иван и вошел, прикрыв за собой дверь.

Камера была маленькой, не больше двух-трех метров в длину и ширину, и абсолютно темной и вонючей.

К стене напротив двери была прикована за обе руки короткой, в четыре звена, цепью тощая старуха в заляпанном чем-то темным, изорванном балахоне. Запястья под кандалами распухли и кровоточили, а нечесаные свалявшиеся волосы падали ей на грязное лицо. Сделав шаг вперед, Иван увидел, что это была не грязь, а синяки.

Нелицензионных ведьм здесь явно не любили.

Надо сказать, что, пока он носился по переходам дворца, зачатки плана у него вырисовываться все-таки начали.

Например, по совету Кайсы, он решил сначала поговорить со служительницей оккультных наук, и только если она согласится или сможет ему помочь, освободить ее.

Но при виде жалкого положения ведьмы все здравые идеи у него из головы как ветром вынесло, и, повинуясь минутному порыву, он быстро стянул сапог, пробормотал сквозь зубы заклинание огня и описал широкий точный полукруг вокруг и над головой притихшей мгновенно Вахуны.

Струя тягучего вязкого пламени поглотила толстые блестящие цепи, как бумажные, а в стене осталась глубокая темно-малиновая, быстро остывающая арка из расплавленного камня.

– Я вас не задел?..

Колдунья осторожно приоткрыла один глаз.

– Что это было?

– Ваши цепи. Это неправильно – так обращаться с людьми.

Вахуна склонила голову на бок, чуть прищурилась, потом испуганно заморгала и стала тереть глаза грязными руками и трясти головой.

– Я ослепла! Я ничего не вижу!.. – в панике чуть не кричала она.

– Извините, – смущенно пробормотал Иван, прошептал заклинание, и невидимость прошла.

Ведьма вытаращила слезящиеся глаза.

Такой магии она никогда не видела, о ней не слышала, и не представляла, что такое возможно.

Колдунов такой силы в тысячелетней истории Агассы можно было пересчитать по пальцам.

Одной руки.

И еще четыре осталось бы.

Он не знает пределов.

Он всесилен.

Он добр.

Он опасен.

– Где стража? Где часовые? Как ты сюда попал?.. – настороженно спросила она, ожидая услышать самое худшее.

И ожидания ее оправдались.

– Стража вся спит, а прошел я сюда невидимкой, – просто ответил гость.

– Спит... Хм... Наверное, притомились... Зачем ты пришел? Рассказывай. Только быстро. У меня в полдень казнь, – резко проговорила Вахуна, стараясь унять и не показать пришельцу начинавшую ее бить нервную дрожь.

– Быстро?.. Вообще-то, это долгая история... Но, если быстро... Мне нужна ваша помощь, – выдохнул пришелец, не замечая, кажется, ее переживаний. – Во-первых, мои знакомые поели лунных ягод и превратились в чудовищ. И я хотел бы, чтобы вы помогли им принять прежний облик...

"Ага.. Так мы не всесильны..."

– ...Вот эти ягоды, – царевич достал из кармана не раздавленные остатки.

– Так... Интересно... Дай-ка посмотреть... – рука ведьмы уже почти не дрожала. – Хм... С виду – вполне обычные ягоды... Только спелее... Ну, так это не удивительно – сейчас осень... Кроме поноса вряд ли что-то могло быть... Зачем они вообще их собирали? Примета говорит, что после двадцатого дня осени они становятся несъедобными... Сейчас ведь уже день двадцать первый – двадцать второй?.. – нерешительно предположила она.

– Не знаю... Но это не они их собирали. Их собрал я и принес им на продажу. Я же не знал, что тут есть какие-то приметы, традиции...

– Тут!.. А сам-то ты что, с лун свалился?

– Не знаю... Может быть.

– А ты уверен, что это именно из-за ягод? А не что-нибудь другое... Или кто-нибудь другой, – и Вахуна многозначительно взглянула на Ивана.

Но Иванушка был слишком взволнован, чтобы замечать такие тонкости, какие он не заметил бы и спокойные моменты своей жизни.

– Да. Я сам все видел, – нервно поеживаясь, подтвердил он. – Они съели по одной ягоде и через полминуты... Бр-р-р...

– М-да-а... Где ты их взял?

– Собрал с кустов. Неподалеку от города. Там еще озеро есть. Маленькое...

– А-а... Знаю... Хм-м... Интересно... Оч-чень, оч-чень интересно... А во-вторых?

– Что – во-вторых?

– Ты сказал "во-первых". Значит, должно быть и "во-вторых"?

– Да. Есть "во-вторых". Это также очень долгая история, конечно... Но если рассказывать тоже быстро, то я попал в ваш мир из другого мира, и теперь не знаю, как вернуться туда.

– Из другого мира? – Колдунья подозрительно глянула на гостя. – А ты, часом, не пьяный?..

– Нет.

– Нет... Ты не пьяный... И давно ты попал сюда, как ты говоришь?

– Вчера. Ближе к вечеру...

– А как?

– Я... упал в фонтан... В том мире...

– В фонтан!.. – воскликнула Вахуна, и лицо ее просветлело, насколько это было возможно под слоем грязи, копоти и побоев. – В фонтан... А ты знаешь, кстати, как меня должны были казнить? – вдруг спросила она.

– Нет... А что?

– Да нет, ничего... Просто любопытствую...

– Ну, так что, вы мне поможете?..

– Насчет твоих приятелей надо посмотреть, понаблюдать, провести опыты... Потребуются деньги и время, немало усилий и сообразительности... Но нет ничего невозможного, если постараться... А вот тебе помогу сразу. Сегодня первый день после полнолуния, так?

– Н-незнаю...

– Я тебе говорю. Так вот, тебе исключительно повезло. Должно быть, в своем мире ты родился под счастливым созвездием. Только сегодня открыты ворота между нашими мирами. И ты должен в течение этого дня попасть на площадь перед дворцом и прыгнуть в наш фонтан.

– Зачем? – тупо уточнил Иванушка.

– Это и есть врата, – терпеливо, как любящая бабушка – несообразительному внучонку разъяснила Вахуна. – Они открываются раз в полгода. Прыгаешь туда – и оказываешься у себя дома. Даже промокнуть не успеешь.

– Но... на самом видном месте... Туда же могут попасть... упасть... люди... дети... Да кто угодно!..

– Воспользоваться ими могут только люди с магическим даром. Остальные могут там хоть купаться, хоть топиться – разницы никакой. Понял?

– Но я... Но у меня... – хотел было объяснить Иванушка, но вспомнил про сапоги. – Понял.

– Только сегодня, не забывай!.. А теперь пошли отсюда скорей. Пока они все спят. Если ты не врешь.

Пошли отсюда?..

Но как?

Об этой части плана царевич даже и не начинал еще задумываться.

Выйти самому было не проблема.

Проблемой, и причем неразрешимой, было, как вывести колдунью.

Особенно теперь, когда откуда-то издалека начинали доноситься подозрительные крики, бряцание железа и рев трубы.

Иванушка быстро открыл дверь и выглянул в коридор.

От караулки к нему быстро – насколько позволяли тяжелые доспехи – бежали солдаты с мечами и арбалетами наготове.

Он вытащил ключ из скважины, захлопнул за собой дверь и закрыл ее на пол-оборота изнутри и привалился к ней спиной, тяжело дыша, как будто это не стража, а он пронесся в полном вооружении сломя голову через весь дворец.

– Кажется, они проснулись, – только и смог проговорить Иван. – Или вернулся тот второй стражник и поднял тревогу... Конечно, я пройти всегда смогу, но как вывести вас... Я не знаю... Я не думал, что они так быстро очнутся... Или придет подмога... И, кажется, времени, чтобы подумать, у нас тоже не остается...

Ведьма хихикнула.

– Времени на раздумья у нас больше, чем ты полагаешь. Эта дверь, как и мои цепи, может противостоять любой осаде. Ха! Они наверняка не думали, что когда-нибудь им придется штурмовать свою собственную тюрьму! Я даже уверена, что наша замечательная дверь даже не заметит магию этих придворных лизоблюдов, называющих себя волшебниками! Им далеко до Того, Кто строил этот дворец и эту тюрьму, да упокоится Он в мире. Его творениям нипочем любая магия!... Кроме твоей, конечно... Это какой-то новый особый вид, да? Где ты этому научился? Кто твой наставник? Сколько тебе лет? Сколько лет ты провел в ученичестве? – не удержалась ведьма и закидала лукоморца вопросами, вот уже пятнадцать минут так и свербевшими у нее на языке.

– Это еще одна долгая история, на которую у нас нет времени, – так вежливо, как только смог, уклонился от ответа Иван. – У вас есть какие-нибудь идеи, как отсюда выйти?

– Почему ты не хочешь усыпить их еще раз?

– Потому, что вместе с ними уснете и вы. А пронести вас через все казематы, через первый этаж, через двор, площадь... Если даже у меня хватит сил...

– А ты не можешь сделать меня невидимой?

– Нет. Только себя.

– Понятно... А убить огненной струей ты их тоже не хочешь?

– Нет, – твердо отрезал царевич. – Никого и никак я убивать не хочу.

– Что ты еще умеешь, что может нам пригодиться?

– А что вы умеете? – парировал разведывательный ход лукоморец, стараясь не обращать внимания на попытки подоспевших гвардейцев высадить дверь. – Или вас сюда по ошибке заточили?

– Если бы что-то из того, что я умею, могло бы мне здесь помочь... – брюзгливо огрызнулась Вахуна. Не очень-то приятно было ей признаваться в этом, тем более какому-то ненормальному мальчишке из ниоткуда, но это было так.

Иван задумчиво потер переносицу, помял подбородок, и когда ничего из этого мыслительному процессу и генерации свежих идей не помогло, прибег к старому доброму почесыванию в затылке.

– Мы глубоко под землей? – наконец спросил он.

– А что? – заинтересовалась колдунья.

– Я мог бы попытаться прожечь дыру в потолке, и мы бы могли... Тут не очень высокие потолки, я заметил...

– Постой, – тут осенило и Вахуну. – Насколько я знаю, весь дворец построен на довольно высокой горе, и эта его часть, где мы сейчас находимся, расположена на южном склоне, который покруче, и застроен хибарами рыбаков. Династии королей изрыли гору, строя новые подземелья, сокровищницы и тюрьмы... Стена, к которой я была прикована – не камень кладки, а настоящая скала, внутренняя часть горы... Если бы ты мог прожечь ее насквозь... Хотя бы небольшой проход... Мы бы выбрались на волю там, где нас никто не ждет, скрылись бы, и никто нас бы не нашел. Особенно тебя, – усмехнулась она.

На то, чтобы проплавить лаз в скале, ушло минут пятнадцать.

Ивану было отчаянно жутко, ведь он не знал, какова толщина стены, и сколько еще сможет проработать заклинание огня сапога, прежде, чем магия снова устанет и пропадет на полдня или на день. Несмотря на оптимистичные заявления Вахуны, ему совсем не хотелось на себе опытным путем проверять, сколько может продержаться уже начинающая нагреваться и отсвечивать зеленым дверь камеры под натиском солдат и придворных магов. И когда среди раскаленного добела камня вдруг забрезжил не очень яркий, но показавшийся ослепительным дневной свет, он от радости чуть не выронил сапог из рук.

Длина хода оказалась около полутора метров, и в него едва-едва можно было протиснуться по-пластунски, раздирая в клочья об обжигающие каменные сосульки одежду вместе с кожей, но это была свобода, и она того стоила.

Вылезли они на склоне горы с потрясающим видом на фиолетовое море, усеянное белыми запятыми парусов, посреди лениво дотлевавших кустов лунных ягод, которые некому было прийти потушить. Это, как объяснила ведьма, была слобода рыбаков, и с утра до вечера дома никого было не сыскать – мужчины уходили в море, а женщины и дети солили и вялили улов прошедшего дня под навесами на берегу.

Отряхиваясь на ходу, они поспешили оттуда прочь.

– Вот мы и на белом свете снова... – некрасивое лицо ведьмы непроизвольно расплылось в широчайшей улыбке. – Уж не чаяла я увидеть его вот так... Одна... Без охраны и зевак... Ну, спасибо тебе. Как звать-то хоть тебя, скиталец по мирам?

– Иван, – с достоинством ответил лукоморец, не уточняя, что по мирам он не столько скитался, сколько перемещался в состоянии различной степени бессознательности.

– Послушай, Иван. Как, говоришь, зовут твоих друзей? Которых ты лунными ягодами накормил? Может, я их знаю?

– Это содержатель трактира Пант и его племянники. Как их зовут – я не знаю. Но у него еще жена есть. Кайса.

– Пант? Старый скупердяй Пант и вздорная сплетница Кайса? – хихикнула Вахуна. – Хотя, если поразмыслить, кто еще мог после двадцатого дня осени позариться на лунные ягоды...

– Но ты поможешь им? – услышав о ее отзыв о чете работников общепита Агассы, забеспокоился царевич.

– Я же пообещала тебе, что помогу – значит, помогу, – отмахнулась от него ведьма. – Ты о себе лучше побеспокойся. Поспеши к фонтану – я не уверена, что врата продержатся открытыми до вечера. Осенью никогда не знаешь, сколько они пробудут – час, шесть часов, или до следующего утра.

– Как туда поскорее пройти? – заволновался Иванушка.

– Пойдем, я тебя часть пути провожу. Остальную часть пройдешь сам. Не заблудишься. Это все время вверх.

– Извините, можно я задам вам один вопрос? – отважился наконец Иванушка озвучить то, что, несмотря ни на какие чудеса предприимчивости, направленные на вызволение колдуньи из королевской темницы и сочувствие перенесенным ей страданиям мучило его больную совесть.

Он должен был знать.

– Ну, задай, – милостиво разрешила ведьма.

– А вот... То, что говорят про вас... То, что вы в змей умеете превращаться... Мор насылаете... Порчу... Сглаз... Болезни всякие... Это правда?

– А ты сам-то как думаешь? – спросила Вахуна, пристально глядя ему в глаза.

Иван замялся, смутился, и быстро опустил очи долу.

– Ты думаешь, это правда? – настойчиво, но мягко повторила колдунья.

– Нет... Наверное... – наконец проговорил он.

– Вот видишь... Ты сам ответил на свой вопрос, – ласково улыбнулась она.

Проводив Иванушку со словами напутствия и благодарности до очередного поворота, Вахуна остановилась за углом глинобитной развалюшки и мрачно ухмыльнулась.

Никогда и никому так в жизни не везло, совершенно отчетливо теперь поняла она.

Быть спасенной от смерти молодым гением магии из другого мира, с потрясающими возможностями и способностями, всего за пару часов до казни!..

Оказаться на свободе тогда, когда она уже попрощалась не только с ней, но и с жизнью!..

Получить в руки неожиданную тайну самой простой и неинтересной ягоды на всей Агассе!..

И едва ли не самая главная удача, несомненно, была в том, что юный пришелец оказался таким наивным и доверчивым и не успел узнать того, что знают даже младенцы в этой стране.

В любое время года, дня и ночи фонтан Истины работал без перебоев.

Там казнили магов, не угодивших Премьер-Магистру или королю.

И любой чародей, брошенный в чашу этого фонтана на мгновение исчезал, но тут же снова появлялся, и уже в каком-нибудь новом, ужасном обличии.

Премьер-Магистры говорили, что это священные очищающие воды проявляют истинную звериную сущность приговоренного преступного мага и призывали собиравшихся на казнь зевак забивать чудовищ насмерть. А чтобы у законопослушной толпы не возникло с этим никаких затруднений, из дворцовых хранилищ специально для этого королевскими слугами извлекались и приносились на площадь палки с шипами и тяжелые камни.