Текст книги "Герои не умирают (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Капитаны налево за углом сидят, на дальней стороне, в королевских покоях, – не глядя на ребят, зашептала она, и ее узкое некрасивое лицо закаменело. – Две комнаты. Вход один. Чулан, куда мы идем – вдоль по коридору, никуда не сворачивая, в тупике. Кажется, что никакой двери там нет, но она есть – просто толкните панель. Сам чулан длинный и темный, дверь в крысиные коридоры – в самом конце слева. Войдете…

– А вы? – не понимая, к чему клонит кухарка, забеспокоился Найз.

– Войдете – и налево, – не терпящим пререкания тоном оборвала его она. – Не помню, где у них дверь в сами покои, но найдете. Будете выбираться – идите к другому чулану, а лучше на другой этаж.

– А ты куда?! – уже всё понимая и так, но не в силах признать очевидное, воскликнула девочка.

– А я поблизости штурма подожду. В веселой компании, – криво усмехнулась Леза. – Идемте. И запомните – чтобы проскочить коридор, у вас будет, может, несколько секунд.

– Но… – растерянно протянул Найз – но кухарка его не слушала. Подхватив ведро и швабру, она быстро выскользнула из комнаты и заспешила к перекрестью коридоров.

Еще не дойдя до угла, они услышали барзоанские голоса. Похоже, пираты стояли на месте и лениво переговаривались.

– Это часовые у капитанов. Трое их утром было, – шепнула женщина. – Когда я скажу «идите, ребятки» – не задерживайтесь!

И, не теряя больше ни секунды, она вышла почти на середину перекрестка, с грохотом опустила ведро и принялась возить тряпкой по полу, недовольно ворча.

Барзоанская речь оборвалась. Найз, даже не видя происходящего, с легкостью мог вообразить, как вытянулись лица пиратов при виде такого нелепого, нелогичного зрелища: рейд, штурм – и мытье полов?..

– Натоптали, идолы поганые, немтыри слепошарые, не видят, куда на улице ступают, всю грязь в дом притащили, крысиное племя…

Дужка ведра яростно звякнула, шлепанье босых ног кухарки удалились на несколько клозов – и снова хлюпнула вода, шлепнулась мокрая тряпка на паркет, и барзоанцы загомонили.

Мальчик, напряженно прислушивавшийся к действу за углом и, что самое главное, к тишине за спиной, вдруг услышал, как направление пиратских голосов изменилось: теперь они звучали глуше, точно часовые отошли… или отвернулись. И не успел он подумать это, как голос Лезы, до сих пор бормотавший только ругательства, возвысился:

– …ноги вам некому переломать, паразитам гадским, уродам

идите, ребятки!

несчастным, чтоб вам повылазило на той стороне да через эту, да в глотке застряло…

– Быстрей! – Найз ухватил Белку за руку и потянул вперед, точно с крыши прыгнул, не зная, что внизу – сено или камни.

Позади, из-за угла, где Леза осталась один на один с пиратами, донеслись грубые голоса – и сдавленный женский вскрик. Найз повернулся молниеносно, готовый забыть обо всем и броситься на помощь – и увидел отражение своих эмоций на лице Эмирабель. Следующая картина вспыхнула перед глазами в единый миг: не одна Леза, а они втроем корчатся в хватке барзоанцев, не достигнув ничего, одним прекраснодушным, но глупым порывом погубив себя и – самое главное – сделав напрасной жертву кухарки.

Как поступил бы Фалько?..

Белка отбросила мешок и, сжимая кулаки, рванулась назад – мальчик едва успел ухватить ее за запястье.

– Стой, – жестко приказал он – и девочка, на удивление, остановилась.

– Пусти! – опомнившись, прошипела она, но Найз заглянул ей в глаза и сильнее стиснул руку.

– Можешь считать меня трусом… но нам – туда, – мотнул он головой на скрытую дверь.

Девочка яростно прищурилась, набрала полную грудь воздуха… и выдохнула сквозь стиснутые зубы. Не говоря ни слова, она подхватила мешок и побежала к чулану. Найз помчался за ней, снова разрываемый противоречием между большой справедливостью цели и маленькой несправедливостью бездействия, как целую вечность назад в парке по дороге к Муравьиной слободке.

Не оглядываясь, Белка толкнула поверхность, казавшуюся сплошной стеной, и по периметру лепнины вырезалась щель приоткрывавшейся двери. Подбежавший мальчик налег – и дверь мягко распахнулась, рисуя на нежной зелени черный прямоугольник.

Сзади, из бокового коридора, донеслись голоса барзоанцев – резкие, сердитые… Приближающиеся.

– Сюда идут! – Найз, не теряя больше ни мгновения, бросился в незнакомую тьму, увлекая Эмирабель за собой и страстно надеясь, что какая-нибудь нерадивая горничная не оставила поперек дороги ведро или щетку.

Еще пара секунд – и дверь закрылась за ними, погружая чулан в полный мрак.

– Не двигайся с места! – предупреждающе прошипел он. – Фонарь у тебя?

– Сама знаю. Сама не знаю, – пробормотала Белка, отвечая по очереди на оба предложения, и глухо забрякала чем-то, перерывая внутренности мешка.

Мальчик ощутил, как в грудь ему ткнулось что-то небольшое и твердое.

– Подержи. Сейчас кресало найду.

Как только огонек затеплился, Найз отыскал взглядом лицо девочки. Оно было угрюмым и бледным, губы сжаты в напряженную ниточку. Он опустил глаза, отвернулся… и почувствовал на плече ее руку.

– Прости, – тихий шепот еле коснулся слуха. – Я знаю… ты был прав… а я нет… но… но…

Не находя слов для ответа, он лишь эхом ответил:

– Я знаю, – и добавил: – Идти надо. Пойдем.

* * *

Ребята огляделись. Длинная, клозов в пять комната убранством напоминала виденный ранее чулан прислуги, только у этой в самом конце была дверь. Сразу за ней направо и налево разбегались узкие коридоры, шириной меньше клоза, в которых худому человеку с ведром в руке протиснуться можно было еле-еле. Желтоватые песчаниковые стены в свете тусклой лампы казались грязно-бурыми, точно в склепе.

Белка подняла повыше лампу, и ребята двинулись налево, не сводя глаз со стены по правую руку: а что если двери замаскированы и тут, и они пройдут мимо и не заметят? Но волновались напрасно: через несколько клозов они увидели прямоугольный проем, закрытый дверью. В правой ее стороне была прибита скоба-ручка. Ни глазка, ни даже замочной скважины в ровной, как столешница, доске не нашлось. Осветив петли, Белка шепнула:

– На нас открывается, как та. С той стороны, наверное, тоже ее не видно.

Мальчик приложил палец к губам и жадно прильнул ухом к доске. Эмирабель последовала его примеру.

В комнате кто-то был, и, похоже, один. Приглушенные ковром или разбросанными вещами, из конца в конец стучали шаги. Монотонно и тихо звучал голос, словно читал молитву. Время от времени что-то звякало негромко – то медью о медь, то металлом о стекло, то что-то твердое стучало о дерево. Распахиваясь, чуть дзенькнула рама, и сквозь не видимую глазом щель едва уловимо потянуло сквозняком, принесшим дымок и запах, от которого мальчика едва не стошнило.

Жженые перья и смола.

Колдун.

– Ты сможешь проделать в доске дырочку? Где-нибудь… в клозе от пола? – как можно более равнодушно проговорил Найз, сунув в карманы предательски задрожавшие руки. – Если дверь открывать – заметят сразу.

Девочка уверенно кивнула, отошла на шаг, опустилась на колени и вывалила перед собой всё содержимое мешка. Спиртовка, маленькая тренога и такой же миниатюрный котелок были приведены в готовность за несколько секунд – и началась алхимия. В безмолвной сосредоточенности открывались и закрывались мешочки, коробочки, склянки с неизвестными веществами, летели в котелок щепотки, капли, комочки и гранулы… Найзу оставалось лишь следить за ловкими движениями рук Эмирабель и беспрестанно помешивать серо-голубое варево стеклянной палочкой, единственное поручение, с которым он мог справиться – и достойно справлялся.

Получившуюся массу – не более наперстка – Белка вывалила на медную монету в пять башен, быстро приложила к краю двери и придавила стеклянной палочкой. Дерево зашипело, и мальчик с изумлением увидел, как монета стала углубляться в доску, словно та была сделана из теста. Потянуло дымком с резким привкусом каленой меди. Через несколько секунд Эмирабель отдернула палочку и с облегчением выдохнула:

– Всё. Теперь пятак надо выковырять и аккуратненько прорезать оставшийся слой. Там, может, десятая часть нола. Пальцем ткнуть – и провалится.

Найз намек понял, взялся за метательный нож Фалько, и минуту спустя глазок в мастерскую барзоанского колдуна был готов. Смрад магии немедленно ударил в ноздри, защипал глаза, заполнил легкие… Мальчик, скривившись от отвращения, прильнул к отверстию – и тихо ругнулся:

– Палкой в глаз… Колонна загораживает…

Он сдвинулся влево, осторожно расширил отверстие ножом, снова прильнул, выгибая шею так и эдак… и замер.

– Что? Что там? – Белка нетерпеливо дернула его за рукав.

Найз отнял от двери белое как штукатурка лицо:

– Мертвец.

– И всё? – раздраженно фыркнула девочка, отодвинула его, глянула в глазок – и отпрянула. Зажимая рот ладонями, она успела отбежать на несколько шагов прежде, чем ее стошнило.

– К-кто… ч-что… з-зачем… – утирая рукавом губы, бормотала она – просто, чтобы не молчать: как ни старалась она забыть, жуткое зрелище стояло перед глазами, лишая воли и разгоняя все мысли.

– Магия крови, боли и смерти, – тихо прошептал Найз.

– Магия?! У пиратов есть маг?!

– А разве Илада тебе не рассказывала? Или кто-нибудь другой? Про то, как пираты попали во дворец?

– Н-нет, – качнула головой Белка, и мальчик заметил, как от лица ее быстро отливает краска.

– Может, оно и к лучшему, – нахмурился он и снова припал к глазку.

На этот раз он был готов к тому, что увидит на полу, и усилием воли заставил себя не останавливать взгляд на бедняге. Каждая мелочь может оказаться значительной, сказал он себе, и заставил себя запоминать всё, что попадало в поле зрения, которое и полем-то назвать было нельзя: так, то ли клумба, то ли комок в цветочном горшке…

До дальней стены комнаты было клозов пятнадцать. У окна, распахнутого настежь, шторы были сорваны и свалены кучей чуть поодаль на небрежно скатанный ковер. Начиная от подоконника и дальше, вглубь комнаты, беспорядочно сгрудилось несколько столов. Все они были заставлены и завалены самыми странными предметами, сосудами, конструкциями и горелками, какие мальчик только мог представить. Недалеко стояла жаровня с высокой чашей, тускло отблескивавшей желто-оранжевым.

Найз не знал, как должен выглядеть кабинет волшебника. Но повидав мастерскую алхимиков, он с уверенностью мог сказать, что алхимики себя почувствовали бы в таком окружении очень уютно, и даже не нашли бы, наверное, различия – если бы не линии посреди комнаты. Черные и красные, местами полустертые, местами светящиеся слабым пульсирующим светом, покоящие на своих пересечениях черные и красные свечи, они затягивали паркет как безобразная паутина.

У стены, на полдороги к окну, наполовину загороженный еще одной колонной, красовался камин – неотъемлемая часть богатых домов на случай июльской прохлады. От него вверх шла туго натянутая веревка. Похоже, один ее конец был привязан к резным фигурам, украшающим фасад, а второй уходил в самый центр потолка, закрытый ближней колонной. Подивившись такому нелепому способу подвешивать люстры, мальчик перевел взгляд на огромную кровать с матерчатым полотком, расположившуюся всего в нескольких шагах от потайной двери. Больше ничего и никого видно не было. А самое главное, на судьбу Фалько увиденное не проливало ни малейшего света.

Не желая так просто отступать, он снова пробежал взором по комнате – и едва не прикусил язык. У столов, где только что – он мог поклясться! – никого не было, спиной к ним стоял молодой светловолосый мужчина в багровом балахоне. Голова его была склонена, а локти старательно двигались, будто он что-то мял или лепил.

Маг?..

Чувствуя, как желудок, превратившийся в лед, медленно сползает в живот, мальчик затаил дыхание и замер.

Замер и человек у стола. Медленно опустив руки, он стал оборачиваться – и вдруг хлопнула дверь, ведущая в соседнюю комнату, зазвучали тяжелые шаги, и из-за колонны появился коренастый пират в серебристой кольчуге с золотыми украшениями: не иначе, капитан. Не доходя до колдуна пару шагов, он ткнул пальцем за окно и возбужденно заговорил, ухмыляясь. Маг ответил ему парой медленных высокомерных фраз, горделиво сложив руки на груди. Капитан кивнул на обезображенное тело, потом направо, на нечто, заслоненное колонной, и что-то спросил. Колдун покачал головой и улыбнулся. Наверное, так улыбались акулы перед тем, как оторвать от купальщика первый кусок. Похоже, капитан подумал об этом же, потому что попятился, бросил на прощанье короткую фразу, и торопливо вышел из комнаты, оставляя колдуна в одиночестве.

«Что-то замышляют! А если наши на штурм пойдут?..»

Найз вспомнил рассказ Лезы, тело Илиса в парке – и сердце его бешено заколотилось от смеси страха и ярости. «Мы должны помешать ему! Разбить его штуковины! Перевернуть столы! Взорвать эту комнату к Долдыку толстозадому, наконец, или поджечь, пока он не натворил бед! Надо спросить у Бел…»

Маг сделал шаг, пропал за ближней колонной, и через несколько секунд до слуха мальчишки донеслись звуки пощечин… и эрегорские слова – такие же хлесткие, как удары:

– Ну же! Давай! Возвращайся, скотина! Возвращайся! Мне некогда!

И тут до мальчика дошло. Веревка, привязанная к камину! На ней висела не люстра, а человек – новая жертва! И он был без сознания!

И тут же ничем не подкрепленная уверенность, твердокаменная, как все скалы Эрегора, вспыхнула и осталась в сердце Найза.

Это был Фалько!

Словно в бреду, мальчишка рванул на себя дверь и выскочил из укрытия. Впрочем, едва не налетев с разбегу на колонну, он быстро пришел в себя, замер в ужасе от собственной глупости, лихорадочно огляделся… Слева, вплотную между колоннами, этой и дальней левой, изгибался полумесяцем длинный пухлый диван. Не видя иного укрытия, Найз бросился на пол, дополз до бока, обитого серым бархатом, протиснулся в щель между ним и колонной, выглянул осторожно – и застыл.

Подвешенный за связанные руки, на веревке, перекинутой через крюк для люстры, едва касаясь пола носками сапог, висел барзоанец. Из плеча его торчала арбалетная стрела. Традиционная зеленая кольчуга напоминала изъеденную оголодавшей молью старую кофту. Голова безжизненно упала на грудь. Короткие волосы слиплись от крови. Запекшаяся кровь была везде – на лице, плечах, руках, груди, и мальчик даже засомневался, жив ли человек, как вдруг тот застонал.

– Ага, я так и думал, живой, – самодовольно хмыкнул чародей, приподнимая за подбородок голову пленника. – Капитана Бессмертных так просто не убить…

Сердце Найза пропустило такт. Это и вправду Фалько!!!

– …Осталось только проверить, надолго ли хватит его бессмертия, – и юный маг захохотал мелким дребезжащим смешком старика. Озадаченный несоответствием, мальчик нахмурился, силясь понять, что бы это могло значить. А колдун тем временем продолжал, медленно потирая руки, точно в предвкушении чего-то приятного:

– Ты, наверное, гадаешь, для чего мне понадобился? Или не гадаешь? Помнишь? Ага, по глазам вижу, помнишь! Бедолага, что валяется у тебя за спиной, с полчаса назад подкормил мой амулет – и его хватило на маленький сюрпризик для местных вояк, – маг кивнул на маленький кривоногий столик у окна, ранее заслоненный колонной. На нем возвышался крупный мутно-серый кристалл, похожий на якорь. – Старое доброе приветствие на входах для людей с оружием. Штурм, ха-ха! Жаль, что окна выходят во двор и я не увидел своими глазами, как они горели… Но капитан Аранбаар мне всё рассказал…

«Помнит? Фалько? Но как?.. Откуда? Может, они были знакомы, когда Фалько был рабом у барзоанцев?..» – недоумение Найза росло с каждой фразой чародея.

– …Да-а, как в старые добрые времена, в последний день правления старого маразматика Рица… Как они тогда горели, как горели… – мечтательно покачал головой чародей – и мальчик едва не вскрикнул.

«Рица?! Последний день правления?! Но ведь Рица убил… и его гвардию… и его придворных, оставшихся верными королю… убил… Рица… Значит… Значит это… Не может быть! Это не может быть Симарон!!!..»

Найз ощутил, что весь испытанный им доселе ужас был всего лишь страхом маленького ребенка перед неизвестной козявкой.

Фалько с трудом пошевелил разбитыми губами:

– Это… действительно… ты?.. Волосатая… задница… Долдыка… Думали… спровадили… тебя…

Колдун вновь захихикал, в высшей степени довольный:

– Думал червяк, что он змея, да куры склевали! Неплохая была попытка, но не вам со мной тягаться, даже вооружившись трухлявой палкой какого-то дряхлого слепого идиота. Хотя должен вас поблагодарить: до этого у меня было тело старика, а теперь… – он гордо выкатил могучую грудь.

– Откуда…

– Один барзоанский сопляк вообразил себя магом и решил, что может бесплатно использовать мои опыт и знания, – презрительно хмыкнул Симарон.

– И чем… он… заплатил?

– Собой, как видишь, – колдун повел крутыми плечами и с размаху ударил пленного, наслаждаясь юношеской силой. – Ну как, нравится, капитан?

– Так себе… Он тебя… всё-таки… обсчитал, – отдышавшись, прохрипел Фалько.

Симарон злобно оскалился:

– Это было только начало, ублюдок! Сейчас я послушаю, как ты запоешь!

– Не умею… петь… Долдык… на ухо… наступил, – дерзко сверкнул глазами гардекор.

– Ничего. Научим, – колдун растянул губы в жутковатом подобии улыбки, взял одной рукой со столика кристалл, приложил другую ко лбу пленного и проговорил что-то вполголоса. Фалько вздрогнул, и амулет из серого моментально стал бледно-розовым.

– Ага, есть… – маг водрузил кристалл обратно, нежно провел кончиками пальцев по граням, точно любуясь, и взялся за стрелу, торчавшую из левого плеча гардекора. – Я мог бы просто вытащить ее, и ты истек бы кровью за час, но я благотворительностью не занимаюсь. Поэтому… почувствуй вкус того, что для тебя уготовано, капитан. И о чем я мечтал каждую проклятую секунду этих проклятых двадцати лет.

Пальцы Симарона повернулись, древко затрещало, медленно ломаясь, и мальчик услышал, как Фалько судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы – но не издал ни звука. Кристалл на столе на секунду налился багрянцем, снова побледнел – но мальчик мог бы поклясться, что розовый стал на оттенок темнее.

– Итак, с чего мы начнем? Огонь или сталь? – чародей ласково заглянул в глаза гардекору. – Хм… Трудный выбор… А может… и то, и другое?

Он щелкнул пальцами – и не видное доселе пламя в жаровне выметнулось к потолку, осыпая всё горелой краской. Протянул руку – и кинжал из ее чаши поднялся и плавно опустился ему на ладонь. Раскаленное докрасна лезвие светилось, заставляя померкнуть и без того неяркий день, дымилась рукоять, обмотанная кожей, но Симарон сомкнул на ней пальцы и улыбнулся:

– Приступим, о храбрый капитан?

Перед глазами Найза поплыли алые круги бешенства, рука метнулась к кинжалу у пояса: воткнуть клинок в колдуна – и провались земля и небо!.. Сверля мага горящим ненавистью взором, он вскочил – и рухнул ничком, едва не вскрикнув. Кто-то худой бесшумно налетел сзади, сбил с ног и придавил к ковру невеликой, но костлявой массой. Холодная влажная рука закрыла ему рот, а в ухо горячо дохнуло:

– Тс-с!

Найз, ослепленный гневом, попытался было стряхнуть с себя Белку – ибо кто это мог еще быть! – но она прошипела:

– Я п-придумала! – и потянула его к их убежищу. Рука ее дрожала, как у больного лихорадкой.

Понимая логику Эмирабель и губительность своего порыва, но, тем не менее, чувствуя, как каждая клеточка его тела, каждая капля души всё равно рвется на помощь Фалько, мальчик зажмурился, усилием воли заставляя себя выбросить из головы нелепую авантюру, выдохнул и дернул плечом: «Отпусти». Девочка настороженно послушалась. Он нашел ее глаза взглядом и вопросительно прищурился: «Что придумала?» Она мотнула головой в сторону не видимой теперь двери в стене: «Там скажу». Губы ее тряслись, точно наружу рвались слова – или слезы. Найз обеспокоенно нахмурился: «Что случилось?» Она исступленно затрясла головой: «Ничего!» Мальчик стиснул зубы, отбрасывая невысказанные вопросы, поднялся и, согнувшись в три погибели, молча побежал к укрытию. А за спиной его, пронзая сердце не хуже любого кинжала, звучал вкрадчивый голос Симарона:

– …Тебе не кажется, что для тигра на твоей смазливой мордашке маловато полос?..

Едва панель мягко прикрылась, мальчик буквально набросился на Белку:

– Что?! Что ты придумала?! Быстрей!

– Я… – Эмирабель жалко заморгала. – П-пока ничего, н-но…

– Ты соврала! – разъяренно прорычал Найз.

– Ч-чтобы утащить тебя оттуда! – на секунду забыв дрожать, огрызнулась та.

– Он убьет его!

– А заодно и т-тебя!

– Может, у меня получилось бы! – Найз оттолкнул девочку и рванулся к двери.

– А если нет – кто ему п-поможет тогда?! – яростно прошипела Эмирабель, и Найз, беззвучно застонав, сжал кулаки – и опустил. Она была права. Он не имел права на неудачу. Сейчас он должен не действовать, а думать!..

– Мы не можем его убить, слишком далеко для внезапного нападения, ты права… – мучительно кусая губы, заговорил он. – Если бы мы могли его отвлечь и перерезать веревку у камина…

И тут его осенило.

– Дверь!!! Дверь в соседнюю комнату была открыта! И если бы ты там смогла устроить заварушку…

– Я? Т-там? Как?! – Белка в панике оглянулась, точно ожидала увидеть выскакивающих из засады пиратов.

Найз недоуменно нахмурился: что-то с ней стало не так. Но выспрашивать девичьи секреты времени не было, и он горячо продолжал:

– Надо незаметно подбросить туда какую-нибудь твою взрывающуюся штучку! Из-за дивана можно закатить в приоткрытые створки! – глаза его загорелись азартом не хуже любого фейерверка. – И когда там начнется суматоха, Симарон обязательно выскочит посмотреть, я обрежу веревку, и мы утащим…

Мальчик осекся на полуслове, увидев, как вытянулось лицо Эмирабель.

– К-кто?.. Что… ты с-сказал?.. Тут было плохо с-слышно, что они говорили… и я п-подумала… решила… что н-неправильно понимаю… п-потому что невозможно… п-потому что… Но это правда?.. Не фокусы? Летающий н-нож, и… и… Это н-настоящий?.. Настоящий?.. – не решаясь выговорить жуткое имя, которым уже третий десяток лет пугали не только детей, но и взрослых, Белка растерянно замолкла и уставилась на Найза в отчаянной мольбе: «Скажи, что мне послышалось! Скажи, что ты пошутил!..» – зная ответ.

И он не смог соврать. Не ей. Не сейчас.

– Настоящий, – неохотно кивнул Найз. – Какой-то барзоанский маг вызвал его дух… и поплатился своим телом.

Глаза Эмирабель расширились:

– Так з-значит… значит… П-пресвятой милосердный Радетель!.. И ты думаешь… что с-самог

о

С-симарона… можно победить при помощи какой-то дурацкой… в-взрывчатки?! – впервые за время их знакомства Белка выглядела по-настоящему слабой и испуганной, как следовало бы нормальной девчонке уже много часов назад.

– Конечно, можно! – мальчик ободряюще взял ее за плечи и заглянул в глаза. – Ведь ты же умная, как… как сто мудрецов!

– Н-найз… – еле слышно, как мышонок, пискнула Эмирабель, и мальчик услышал, как стучат ее зубы. – Ты ничего не п-понимаешь. Я – в-всего лишь ученица… А это – м-маг. И не п-просто… а сам… Найз, наша г-гильдия была вырезана п-при нем… А там были т-такие с-светила… я не достойна даже п-пробирки за ними мыть! Они подняли в-восстание… и он всех… П-помнишь того покойника? – она мотнула головой в сторону зала. – Только он мёртвый… А они т-такие жили! До с-самой его смерти в Лесном! П-полтора года!!!.. Д-дед один уцелел. Чудом. М-моя мама его в

ы

ходила. Он п-про всё рассказывал, когда н-напивался… Каждые выходные почти… Найз, мы обречены! Наша п-попытка обречена! У нас ничего не в-выйдет… Это б-бесполезно…

Сердца мальчика сжалось: видеть несгибаемую упрямую Белку сломанной единственным словом, трижды проклятым именем, было невыносимо. Тем более, когда он нуждался в ней больше всего на свете!

– У нас всё выйдет! Обязательно! Вот увидишь! Ну же! Садись, делай! – встряхнул он ее – но получил в ответ лишь потухший испуганный взгляд.

– Н-найз. Это н-невозможно, – сжавшись в жалкий комочек, тоскливо прошептала она. – Чтобы ты… один против… С-симарона…

– У принца Амзы вышло!

– У принца Амзы был Ф-фалько…

– У нас тоже есть Фалько! – мальчик яростно вцепился ей в плечи. – Тигр – это Фалько! Он жив! Он не погиб в Лесном! И мы должны помочь ему выжить сейчас! Понимаешь?! Сейчас!!!

– Твой отец – Фалько?! То есть, Фалько – твой отец?!.. – Белка ошарашенно вытаращила глаза.

– Да, то есть, нет, то есть, я тебе потом всё объясню! – лихорадочно затараторил Найз. – А сейчас ты должна сделать эту штуку, пока он жив!!!

До крови прикусив дрожащую губу, Эмирабель резко кивнула:

– С-сделаю. И ты… это… Убедительно соврал. Я едва не поверила. И очень вовремя, главное. Спасибо.

– Я не вру!

– П-поверю, когда увижу принца Амзу, – ее губы дрогнули в кривой улыбке, и она потянулась за своим мешком. – Я сейчас. И прости меня… я вела себя… как истеричка.

Найз не знал, кто такие истерички, но побоялся, что это очень оскорбительное слово, и не стал уточнять. Ему хотелось не обижать ее лишний раз, а поддержать, сказать, что на ее месте в панику ударился бы любой человек, особенно если он девочка, и что Белка еще быстро оправилась, и что всё обязательно у них будет хорошо, хотя вот теперь он точно врёт – но вслух произнес лишь:

– Если надо что-то помешать – я готов. Только быстрее!

* * *

Найз сидел за колонной, согнувшись в три погибели, стиснув кинжал в кулаке, и с замиранием сердца следил, как колышется свисавшее на пол покрывало: это Белка ползла к двери под пухлым диваном-полумесяцем. Позади остался шкаф, чайный столик с прибором, зеркало в человеческий рост, давшее ребятам в последний момент немало поводов для дурных предчувствий. Видно ли будет из центра комнаты, как шевелится покрывало, задеваемое крадущимся под диваном человеком, а если видно, то посмотрит колдун в эту сторону или нет?..

Еще пара клозов – и Эмирабель доберется до колонны, обогнет, и выйдет на крайнюю позицию для завершающего удара. Она решила сделать свой сюрприз круглым, чтобы можно было покатить, и размером с кулак – чтобы хватило мощности не просто напускать дыма и искр, а устроить такую неразбериху, чтобы Симарон выбежал поглядеть наверняка. Теперь же оставался самый пустяк: попасть им в щель между створками шириной нолов в пятнадцать на расстоянии в два клоза. А если учесть, что долдыково яблочко, как обозвала его сама создательница, должно было взорваться от малейшего столкновения с твердой поверхностью…

Эмирабель выскользнула из-под дивана, приникла к гладкому мрамору колонны, отвела руку с взрывчаткой и застыла, точно сама превратилась в камень.

Секунда… вторая… третья…

«Быстрей, быстрей, ну быстрей же!»

…четвертая… пятая…

«Да не спи же ты!!!» – едва ли не вслух взвыл Найз – и тут Белка сделала плавное движение кистью, мягкий зелено-бурый комок отделился от ее пальцев, покатился… и пропал из виду.

«Если она промазала, сейчас тут такое будет…» – с сердцем, выбивающим барабанную дробь, только и успел подумать мальчишка, как оглушительный взрыв потряс стены. Полумрак зала на миг осветила черно-багровая вспышка – и дубовые створки с грохотом и треском захлопнулись. С потолка посыпалась лепнина, из соседнего зала донесся дикий рев, а из щели под дверью ударил бурый дым вперемешку с клубами пыли. На пол за колонной что-то со звоном упало, и голос Симарона визгливо выкрикнул:

– Арбалет им всем в задницу!!! Идиоты!!!

Маг сорвался с места и побежал с дробным сухим перестуком подковок по дереву, разъяренно толкнул створки, отпрянул на секунду от ударившего в лицо жара и дыма – и нырнул в эпицентр светопреставления.

Не мешкая ни мгновения, Найз вскочил и бросился к камину. Преодолев несколько клозов за пару секунд, он полоснул кинжалом по веревке, и она лопнула под его натиском. Слева раздался глухой звук падающего тела. Мальчик кинулся к Фалько. Из-за дальней колонны к нему уже неслась Эмирабель. Несколько точных движений – и веревка, стягивавшая запястья раненого, сдалась. Торопя друг друга, они подхватили его, подставили плечи, подняли…

Певучий барзоанский говор прозвучал за их спинами как сталь, выходящая из ножен. Найз в ужасе оглянулся и увидел уже знакомого коротышку в роскошной кольчуге. В руке его был меч.

– Палкой в глаз… – прошипела Белка.

– Веди, я его задержу! – рука мальчишки метнулась к кинжалу у пояса – и наткнулась на руку чужую.

В следующую секунду Фалько выскользнул из их захвата и бросился на пол, едва не сбивая пирата. Тот отпрыгнул, одновременно пытаясь достать врага мечом. Гардекор извернулся, взмахнул ногами, точно ножницами, ударил барзоанца одновременно под коленки и по лодыжкам спереди – и пират шлепнулся на пол, где его встретил клинок противника. Вырвав меч из не разжавшихся еще пальцев пирата, Фалько рявкнул:

– Помогите встать!

Найз и Белка, в оцепенении наблюдавшие за схваткой, бросились на подмогу.

– Спасибо, – из-под маски копоти и крови блеснула улыбка, и дыхание Найза перехватило от счастья.

– Пойдемте, скорей! – он мотнул головой в сторону тайного хода. Гардекор оперся на подставленные плечи и, прихрамывая, заковылял к спасению.

Где-то в коридоре раздались крики и звон оружия.

– К нам? – нервно вскинула глаза Белка.

Фалько нахмурился, вслушиваясь.

– Кричат, что штурм начался. Солдаты во дворце.

– Но заклятье на входе?.. – Найз растерянно глянул на темно-розовый кристалл.

– Как-то обошли, – кривясь от боли при каждом слове, хмыкнул гардекор. – Я бы на их месте прошел под землей. Сначала закинул оружие. Потом пролез сам. На всякий слу…

Полумрак в комнате вспыхнул алым, и в стену перед беглецами ударился ослепительный шар, окатывая брызгами жидкого огня, горящего шелка и расплавленного камня. Комната наполнилась дымом. Ребята вскрикнули, захлопали по одежде, сбивая искры, гардекор молниеносно обернулся – меч готов к бою…

– И далеко ли собрались, дорогие гости? – картинно скрестив руки на груди, у распахнутых створок в соседний зал, закопченный и пустой, стоял Симарон. Зловеще очерчивая силуэт, вокруг его головы и плеч роились багровые искры.

Уловив какой-то сигнал или по наитию, Фалько отшвырнул своих спасителей, кинулся на пол – и в то же мгновение второй сгусток пламени пролетел там, где они только что стояли, и с грохотом взорвался.

Найз почувствовал, как неведомая сила оторвала его от пола, метнула вверх и вбок – и тут же что-то поймало его и с треском разрывающейся ткани опустило на нечто мягкое. Рядом шлепнулся кто-то еще. Сверху посыпались горящие клочья ткани, и уже через секунду вокруг запылало всё.

Мальчик, оглушенный, наугад выметнул руку вправо, где барахтался другой человек, и пальцы его сомкнулись на тонком запястье Белки. Не теряя ни мгновения, он рванул ее с кровати, упал на тлеющий ковер, увлекая девочку за собой, покатился, сбивая пламя с одежды и рыча от боли, налетел на что-то твердое, вскочил…