Текст книги "Герои не умирают (СИ)"

Автор книги: Светлана Багдерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Я!.. Не умею!..

Моментально всё поняв, Фалько рявкнул:

– Набери воздуха!!!

Еще несколько стрел просвистели мимо, с тихим шипением вгрызаясь в воду в считанных нолах от них. Не дожидаясь и не проверяя, выполнен ли его приказ, гардекор обхватил мальчишку за плечи и нырнул.

Перед самым погружением Найз услышал, как с берега донесся раскатистый грохот, и тьма озарилась огненными цветами, которые со скоростью звездопада понеслись на вражеские корабли. И там, где раскаленные частички касались бирюзовой жидкости, она вскипала, выбрасывая фонтаны огня. Когда они вынырнули второй раз, задыхаясь и хватая ртом воздух, ночи больше не было: галеасы, шлюпки, и даже вода пылали адским бело-бирюзовым пламенем, слепя глаза и отсекая от берега. Ни погони, ни мщения разъяренных барзоанцев не последовало: или у них появились занятия поинтереснее, или не осталось никого, кто мог бы связать гибель рейдеров со странной парой диверсантов.

* * *

Путь до берега в обход быстро догоравшего изумрудного костра занял у них почти час, минут десять из которого ушло на урок плавания для Найза. Если бы Фалько плыл один, несомненно, он добрался бы раньше, пока неторопливое декабрьское солнце еще собиралось с духом за горизонтом для нового дня. Но мальчик – слабый и неопытный пловец – минут через двадцать почувствовал, что силы его на исходе. Отдыхать на воде, на виду у всех, когда первые лучи уже золотили край неба, было опасно, и гардекору пришлось подхватить его и тянуть за собой. Выбиваясь из сил, чувствуя, что еще немного – и вытаскивать из воды придется уже его самого, Фалько плыл, то и дело меняя руки, но никакая тактика и техника не могли заменить отдыха – хотя бы короткого. Найз понимал это, и даже помогал, как умел, пока гардекор не рявкнул, чтобы тот прекратил, наконец, мешаться. Но ни толком обидеться, ни почувствовать себя униженным мальчик так и не смог, потому что счастье, настоянное на усталости и чувстве выполненного долга, сытой кошкой мурлыкало у него в душе.

Такое пожарище, даже если Аник до сих пор не добрался до капитана Дагона, должны были увидеть из с

а

мой Рэйтады. А это значит, скоро прискачет подмога и разгромит пиратов в пух и прах! Они победили! У них получилось! У них с Тигр… Нет, не с Тигром, с Фалько!

С Фалько!

Всё получилось – у них с Фалько!

А самое главное – Фалько вернулся.

И к своему изумлению мальчик вдруг понял, что ему всё равно, как и чем зарабатывает на жизнь человек, влекущий его по волнам через собственную смертельную усталость. Что ему безразлично, украл ли он драгоценности Танара и герцогини из беседки. Что абсолютно не имеет значения, каков он, этот Сенон Третий – жесток или суров, умен или хитер, злопамятен или мудр. Главное было в том, что Фалько оставался Фалько, какое бы прозвище он ни носил и чем бы ни занимался. Это был человек, на рассказах о котором он вырос, которого любил, как отца, никогда им не виденного, и который направлял его по жизни, сам не зная об этом. Он существовал – и этого было достаточно.

Такое слово, как «прощение», не пришло Найзу на ум, но душа его вдруг расширилась до границ всего мира и первый раз за день вздохнула облегченно и счастливо.

Он простил.

Он принял Фалько таким, какой он есть – и будет теперь просто любить его, каков бы он ни был. Ведь идеалом сделал Фалько он сам. Он возомнил его недостижимым и непогрешимым кумиром, не имеющим права на ошибку – и подошел к живому человеку с мерками божества. А теперь пора было вспомнить, что Фалько – человек. Со своими слабостями, привычками и недостатками, но, самое главное – настоящий, живой, и – рядом.

С улыбкой Найз повернул голову, выглядывая, скоро ли берег – и увидел, как в предутреннем мраке впереди что-то пошевелилось. Он попытался крикнуть – но пересохшее от соли горло издало лишь тихий сип, а уже через секунду спина его коснулась дна.

– Приехали… – прохрипел гардекор, выпуская его из захвата, задыхаясь, опустился в прибой, перекатился на грудь и замер в изнеможении.

Найз закашлялся, завозился, пытаясь крикнуть – но поздно. Три фигуры вылепились из мрака и остановились рядом с измученными пловцами. Три меча уперлись в обнаженную спину Фалько, и мальчик почувствовал, что земля уплывает из-под него, проваливается, разверзается, обдавая могильным холодом и тьмой… Один из барзоанцев наступил гардекору на запястье, склонился и потянул с пальца кольцо с головой тигра.

– Не брал бы ты его… – сипло проговорил гардекор, задрав голову и встречаясь взглядом с грабителем. – Несчастливое оно.

Но тот лишь рванул сильнее и рассмеялся. Другие заговорили враз, и певучая барзоанская речь зазвучала, как сталь на точильном кругу.

– Что… они говорят? – шепотом спросил мальчик.

– Что мы их пленники, – ответил Фалько, повернув к нему голову. – Но если они понесут меня… и дадут поспать… я согласен даже пойти к ним в рабство… часов на десять. А если покормят… то еще минут на тридцать.

Нести его, как выяснилось очень скоро, никто не собирался. Отвесив пленному несколько пинков под ребра и приставив мечи к шее, пираты дали понять, что у него есть два варианта: идти живым или лежать мертвым. Подумав над выбором – Найзу показалось, что почти всерьез – Фалько вздохнул и стал подниматься. Но, казалось, плавание отняло у него последние силы: как ни старался, он не мог встать даже на четвереньки. Ноги и руки его дрожали и подгибались, и гардекор раз за разом падал лицом в прибой.

– П-помоги… м-мне… – поднял он на мальчика мутный взгляд и промычал, в очередной раз растянувшись, точно пьяный.

– Да, сейчас, конечно!

Найз вскочил, костеря себя последними словами за то, что не догадался сам, опустился перед ним на одно колено и подставил плечо:

– Держитесь! Я сильный!

Фалько пробормотал что-то жалобное, перекинул руку через его шею, наваливаясь всем телом на спину, с трудом поднялся – и тут же схватился за живот, сделав мученическое лицо:

– Наглотался… тошнит…

Барзоанцы с отвращением скривились. Командир патруля – офицер в коротком кожаном плаще с серебряной нашивкой – ткнул пальцем влево:

– Пащёал!

Фалько закивал, улыбаясь то ли приторно, то ли просто мерзко, и Найз сделал первые шаги, потрясенно дивясь перемене.

Офицер, угрюмо насупившись, молча двинулся впереди. Воины еще раз оглядели добычу – двух обессилевших пленников, из имущества и одежды на которых были лишь короткие холщовые штаны, презрительно сморщились и зашагали сзади, отрывисто переговариваясь.

В постепенно рассеивавшейся тьме мальчик начал различать скалистый обрыв справа, уходивший краем в небо, галечный пляж, то сужавшийся до полуклоза, то разбегавшийся до ширины дворцовых ворот, мыс, рассекавший горизонт на полумрак и полусвет… Так вот где их вынесло! Там, где два часа назад они высадились, чтобы приготовить смесь!

И тут же старая-новая тревога кольнула в сердце: а где Илада? Где алхимик? Где Белка? Что с ними стало после залпа? Погибли? Были схвачены? Убежали? Но куда?..

Мальчик снова оглядел отвесные стены справа, волны слева, вспомнил каналы, впадавшие в залив и отсекавшие дорогу к бегству по берегу – и последняя надежда тихо угасла. Или схвачены, или погибли…

В очередном узком месте Фалько застонал особо душераздирающе, остановился, выпустил плечо Найза и, прижимая руки к желудку, согнулся и опустился на колено. Барзоанец, оказавшийся ближе всего, рыкнул что-то, поднял ногу для пинка… и вдруг растянулся на камнях с перерезанным сухожилием. Рывок, поворот, хруст – и меч его, сменивши владельца, зазвенел о меч второго пирата.

– В воду! – рявкнул гардекор, и мальчик, повинуясь не волей, а рефлексом, кинулся в волны.

Фалько обманным движением ушел от удара и обернулся. Молнией сверкнул метательный нож – и офицер повалился в прибой. Новый финт, перезвон стали – и второй барзоанец рухнул лицом на камни и остался лежать. Раненый пират ухитрился поставить подножку и выхватить кинжал, но продлил свою жизнь ненадолго.

Фалько поднялся, вытер меч о его штанину, и стянул с грязного пальца тигриное кольцо.

– Я ж говорил, что оно приносит несчастье, а ты не послушал, – меланхолично напомнил он трупу.

Посчитав, что с эпитафиями на сегодня покончено, гардекор махнул Найзу вылезать, и стал деловито примериваться к сапогам одного барзоанца, штанам другого, оружию третьего… Выкарабкавшегося на берег мальчишку тоже поджидала персональная кучка снаряжения.

– Чего ты так долго? По воде соскучился? – хмыкнул гардекор, торопливо натягивая сапог.

– Там глубоко оказалось! Обрыв! – оправдываясь, Найз возбужденно ткнул пальцем в то место, откуда только что выбрался. – Кажется, подземная река вытекает!

Теперь, когда посветлело еще немного, стало заметно, что берег в этом месте уходит резко вниз, а вместо прибоя светлая масса пресной воды врезается в темные воды залива.

– Река?..

Фалько насторожился – а Найз улыбнулся вдруг и хлопнул себя по лбу рукой:

– Остолоп я! Не река это! Это речка-вонючка! – и, видя ошарашенное выражение на лице Фалько, торопливо заговорил: – Канал, который строители отвели от реки под Дворцовый холм – для кухонь и слуг и всякого прочего! Воду брать и помои сливать! Говорят, он под всем дворцом проходит петлей!

– Д-да? Очень мило с его стороны…

Взгляд Фалько остановился на пару мгновений, ресницы опустились – верный признак, что гардекор что-то замышлял, как успел заметить мальчик – и не ошибся и в этот раз. Через несколько секунд Фалько, бросив сапоги под ноги Найзу, прыгнул в воду. Минуты четыре спустя, когда мальчик уже закончил серьезно беспокоиться и начинал открыто паниковать, вода под обрывом забурлила и, отфыркиваясь и отплевываясь, вынырнул Фалько.

– Подземный тоннель, – едва отдышавшись, сообщил он. – Нам туда.

* * *

Найз выбрался на узкий, покрытый чем-то склизким карниз и огляделся. Тоннель оправдывал самые худшие его ожидания. Низкие своды, выдолбленные в скале, заставляли склонять голову даже его. Неровные стены были покрыты пятнами светящейся плесени, оставлявшей такие же светящиеся зеленоватые следы на коже и одежде. В

о

ды подземного рукава реки, казавшиеся черными, неспешно пропадали в зеве стока, через который они с Фалько попали сюда. Сделав несколько вдохов, мальчик поморщился от затхлого привкуса гнили и нечистот. Вот он какой – настоящий запах приключений, вспомнился Найзу разговор в начале их одиссеи.

Впрочем, при всех недостатках подземный ход обладал одним неоспоримым достоинством. Здесь не было барзоанцев, и первый раз за несколько часов можно было просто идти, не ожидая с минуты на минуту окрика, патруля или стрелы. А еще лучше – лечь и поспать. Ведь всё, что могли, они с Фалько сделали, и разве героям, только что потопившим рейдерский флот, не полагалось несколько часов сна?

– Фалько?.. – Найз спохватился, оглянулся в поисках гардекора, и увидел, что тот все еще стоял по пояс в воде там, где перед стоком кончался карниз, что-то рассматривая.

– Тут была привязана лодка, – задумчиво проговорил Фалько. – Недавно. Царапины на слизи свежие. На камнях и кольце.

Сердце мальчика замерло.

– Барзоанцы?..

– Что им тут делать? – хмыкнул гардекор. – Крыс брать в плен?

Деловито он развязал плащ барзоанского офицера, достал два меча, ножны и ножи. Остальное, упаковав обратно, протянул Найзу:

– Держи, понесешь. Мне нужны свободные руки.

Мальчик принял узел – и снова взгляд его задержался на странном оранжево-черном кольце Фалько.

– Это из-за него ты постоянно называешь меня вором? – спросил гардекор, перехватив его пристальный взор.

Мальчик вспыхнул до корней волос.

– Нет! Я… То есть… Я не называю… Не вас… не вором…

– Ну так вот. Если тебе действительно это так интересно, я не украл его, – тихо проговорил Фалько, двигаясь вперед, – а всего лишь вернул.

– Танар когда-то отобрал его у вас? – удивленно моргнул Найз. – Оно, должно быть, очень дорогое?

– Нет. Это простой камень – «тигриная шкура». В Эрегоре он не встречается, но в других краях он не дороже грубого нефрита или кровавика.

– Тогда зачем он его отнял?

– Некоторые люди отнимают не для того, чтобы было у них, а чтобы не было у другого, – гардекор пожал плечами. – Он знал, что кольцо дорого мне как память о… о человеке… который спас мне жизнь, когда я валялся на дороге между жизнью и смертью. Давно. Когда я еще был… свободен.

– А сейчас не свободны? – Найз удивленно моргнул.

– Сейчас – тоже свободен. Как ловчий сокол, – хмыкнул Фалько.

Найз вспомнил слова герцогини в черном и нахмурился:

– Та женщина… ночью в беседке… сказала, что вы… Назвала вас…

– А, Оглинда… Поговорить всегда было ее слабостью, – закаменело лицо гардекора.

Найз видел это, но словно что-то, сидевшее в засаде эти несколько часов, неумолимо дергало его за язык:

– Она говорила, что вы были рабом, и гладиатором, и наемным убийцей… Но как вы оказались… когда дядя Лимба вас вынес…

– Так это был он? – Фалько резко взглянул на мальчишку и, не дожидаясь подтверждения, усмехнулся: – А ведь тебе действительно это интересно… Ну тогда слушай. Хотя, на самом деле, ничего интересного нет. Меня подобрал на дороге караван бродячих торговцев, посчитав второго воина за покойника. Они же стали меня выхаживать. Я долго валялся беспомощный, как слепой котенок, а когда стал хоть немного похож на человека, оказалось, что от Эрегора мы успели уйти далеко…

Фалько говорил ровным отсутствующим голосом, как будто рассказывал про кого-то другого или выдуманную историю из книжки. Будто ему и в самом деле было всё равно, что с ним случилось двадцать лет назад – или он старательно в этом кого-то убеждал.

Не исключено, что себя.

– …Когда же я снова смог вставать и ходить, сразу выяснилось несколько фактов. Первый – что мы с женой караванщика любим друг друга. Второй – что караванщик отпускать ее не собирается. И третий – что самым надежным способом решить эту проблему он, как человек практичный, считает продажу меня в рабство. Например, барзоанцам, подвернувшимся весьма кстати – или некстати, для кого как. Гребцы на галеры им требовались всегда. Дальше был длинный и скучный период, состоявший из побегов, побоев, работы, мятежей – в разном сочетании, пока вблизи от одного гельтанского порта мне не удалось бежать окончательно. Но судьба отчего-то решила, что у нее есть чувство юмора: первыми, кого я встретил на славных гельтанских берегах, были работорговцы. Они любезно убедили меня, что я не создан для свободной жизни, и продали в гладиаторы. Что было дальше – ты слышал.

– Так кольцо – подарок… той женщины из каравана? – мучительно жалея, что не умел проваливаться сквозь камни, выдавил Найз.

Фалько кивнул.

– Она меня всё время поддразнивала, что с моей исполосованной физиономией я похож на тигра. А однажды принесла этот перстень.

– И вы… больше никогда не виделись?..

– Нет, – коротко ответил гардекор и, немного помолчав, еле слышно добавил: – Но долетали слухи… что она умерла.

– Извините… – еще больше сконфузился мальчик.

– С людьми это бывает, – одними губами усмехнулся Фалько и глянул на Найза: – Ну что, с «вором», кажется, мы разобрались? Что у нас осталось в списке? «Предатель»? Кого и когда я предавал?

– Нет, я вовсе… – мальчик не знал, куда деваться от стыда и смущения, но Фалько мягко похлопал его по спине:

– Выкладывай, парень. Не держи змею за пазухой.

Найз опустил глаза и, сосредоточенно глядя под ноги, точно на карнизе были написаны нужные слова, выдавил:

– Я… мне… не понятно было… как капитан Бессмертных мог… женщина в черном сказала… что за деньги… а Сенон…

– Как капитан Бессмертных мог предать идеалы молодости и за деньги продаться подлому садисту, или как там цветисто выразилась разлюбезная герцогиня? – хмыкнул гардекор.

Мальчик подавленно кивнул.

– Начнем с того, что идеализм в двадцать пять лет – нормальное состояние, а в сорок пять – признак душевного заболевания. Я похож на психа? – Фалько остро глянул на мальчика, и тот помотал головой.

– Что касается Сенона… – задумчиво поджав губы, продолжил гардекор. – Думаю, ты не знаешь, что до недавнего времени – а именно, пока он пять лет назад не захватил престол – Гельтанию раздирали и медленно убивали междоусобные войны. Предыдущий король был слаб и безволен, а его герцоги честолюбивы и беспринципны. Сенон отметил начало своего правления массовыми арестами и казнями самых энергичных герцогов и их приближеных, чем привлек к себе знать помельче, гильдии и крестьян, больше всего страдавших от постоянной грызни высших аристократов. Но это не дало победы, а всего лишь уравновесило его силы с герцогскими. Наступил черед не открытых ударов, но интриг и заговоров. И тут как, нельзя кстати, старику Сенону пришелся ко двору новый телохранитель: удачливый, сообразительный, умелый, способный хранить тайны и просто обаятельный красавец в расцвете сил. Теперь Гельтания могла спать спокойно. Ну или те ее дети, которых я имел удовольствие навестить по поручению короля, – ухмыльнулся гардекор.

– Но какое вам дело до Гельтании? – недоуменно воскликнул Найз. – Они издевались над вами, они унижали вас, они…

Фалько усмехнулся:

– До Гельтании – никакого. Но, хоть тебе это и покажется странным, наемники тоже могут испытывать чувство благодарности.

– К кому?!

– К великому герцогу, завсегдатаю гладиаторских боев, ценителю хороших бойцов. Он вытащил меня из передряги с легкомысленной Оглиндой и ее мстительными братьями и взял телохранителем. Для вчерашнего гладиатора, к тому же едва не ставшего кормом для крокодилов Арены, это был немыслимый скачок вверх. А когда герцог после удачного переворота вышел в короли, круг обязанностей его телохранителя немного расширился.

– И вы стали убивать по его приказу кого попало? – с сочувствием проговорил мальчик.

– Кого попало убивает ветрянка, – брюзгливо ответил Фалько. – А я стал блюстителем сильной королевской власти. В конце концов, если ты живешь в какой-то стране, то или заботься о ее благополучии, или проваливай в другую.

– Но вы же и вправду могли вернуться в Эрегор! – вспыхнули старым огнем глаза мальчишки. – Вы тут герой!

Гардекор приглушенно хохотнул:

– И как ты себе это представляешь? «Здравствуйте, я – офицер для щекотливых поручений короля Гельтании, бывший гладиатор и галерный раб, а вообще-то – тот самый Фалько, который памятник»? Нет, парень. Пусть капитан Бессмертных мирно покоится под своей стелой. Пусть в него играют дети и балаганные лицедеи. Бывает поздно, а бывает слишком поздно, и второй случай – мой. Фалько умер, Найз. Ты прав. Остался Тигр – другой человек, думающий другие мысли, совершающий другие поступки… Или не совершающий те, которые совершил бы Фалько. К тому же быть живым гардекором гораздо интереснее, чем живым памятником.

Он смолк, и некоторое время они шли молча: мальчик – пригибаясь под неровными низкими сводами и то и дело поправляя сползавший узел, Фалько – рассеянно поигрывая ножом.

– А тебе не кажется, что теперь моя очередь задавать вопросы? – неожиданно улыбнулся гардекор.

– О чем? – удивленно моргнул Найз.

– Например, о старине Лимбе. Так нечестно: ты знаешь обо мне всё, а я о вас – ниче…

Не договорив, Фалько вдруг замер.

– Что?.. – настороженно расширив глаза, шепнул мальчик, но через секунду уже и сам услышал, как справа и чуть впереди, в липкой душной тьме бокового тоннеля, плеснула вода.

Фалько схватил его за плечо и притиснул к камню: «Не двигайся!», а сам, с мечом и ножом наготове, плавно устремился к зеву хода. Приникнув к стене, он прислушался, выглянул… и покашлял.

– Доброе утро, прекрасная Эмирабель, очаровательная Илада…

– Мастер Тигр! – голос служанки зазвенел от невыразимого облегчения. – Эмирабель, это мастер Тигр! Он нашел нас! Я же говорила! Теперь всё будет хорошо! А мальчик?..

– Я здесь! – Найз прыгнул в воду, и эхо радостного плюха на несколько секунд заполонило всё пространство.

Шорох дерева о камень – и в главный тоннель выплыла небольшая плоскодонка. На носу ее с шестом в руках стояла Белка – осунувшаяся, с опухшими глазами и раздутой сине-черной щекой. Рядом с ней сидела Илада, прижимая к груди правую руку, перевязанную до локтя каким-то тряпьем. Старого алхимика с ними не было.

– Мастер Горату?.. – поняв всё, уточнил Фалько на всякий случай.

Девочка вместо ответа уткнулась лицом в ладони и беззвучно зарыдала. Илада привлекла ее к себе здоровой рукой, посадила рядом, обняла и прижала к груди. Шест упал в воду, но про него никто и не вспомнил.

– Одна труба взорвалась, – тихо и устало заговорила служанка. – Мастера Горату убило на месте. Меня обожгло. Пока мы поняли, что старику ничем не поможешь – барзоанцы опамятовались, в нашу сторону побежали. А я даже весла взять не могу… Хорошо, что про речку-вонючку вспомнилось. Похватали из запасов, что успели – и сюда…

– А пираты, увидев мертвого, лодку и остатки припасов, решили, что он был один – и не стали больше никого искать, – медленно закончил Фалько и, опустив глаза, поднял по эрегорскому обычаю ладони вверх: – Да примет Святой Радетель душу мастера Горату в свои длани.

– Да примет… – эхом повторили Найз и Илада.

Некоторое время в подземелье висела тишина, такая же темная и тяжелая, как мрак вокруг них. Первой нарушила ее девочка. Освободившись от объятий Илады, она повернулась к спутникам:

– Я… Спасибо… Уже всё в порядке.

Голос ее звучал глухо и безжизненно.

– Мы все соболезнуем тебе, Эмирабель, – мягко тронул ее за руку Фалько. – Но ты можешь по праву гордиться твоими мужчинами: они были настоящими героями и умерли так, как многие могут только мечтать – защищая других. Они ушли победителями.

Белка, конвульсивно всхлипнув, снова уткнулась в плечо Иладе, обхватила ее и замерла – лишь вздрагивали плечи.

– Девочка… бедная моя девочка… ну же… ну… Белочка… милая… nbsp; Фалько говорил ровным отсутствующим голосом, как будто рассказывал про кого-то другого или выдуманную историю из книжки. Будто ему и в самом деле было всё равно, что с ним случилось двадцать лет назад – или он старательно в этом кого-то убеждал. хорошая… славная… девочка моя… ласточка… маленькая девочка… – мягко, нараспев зашептала служанка, гладя ее по голове, и Эмирабель постепенно стала затихать.

Найз прикусил губу и опустил глаза: не зная, что говорить в таких случаях и что делать, он чувствовал себя необъяснимо виноватым – одним своим присутствием, тем, что был жив, цел – и ничего не мог исправить…

– Куда мы дальше? – шепотом спросил он Фалько, но Илада услышала.

– Прятаться тут будем, пока пиратов не перебьют! – горячо заговорила она, и неожиданно весь страх и боль, скопившиеся за ночь, заплескались в ее словах подступающими слезами. – Здесь мы в безопасности! Никто из барзоанцев про тоннели не знает! Искать они нас больше не ищут, вы же сами сказали! Значит, надо просто сидеть и ждать! Здесь они нас никогда не найдут! Даже не догадаются! Не надо отсюда никуда уходить! Пожалуйста!..

Гардекор немного помолчал, задумчиво хмурясь и, наконец, поднял взгляд на товарищей:

– Это – самый разумный вариант. Но чтобы просидеть здесь день, может, несколько, нам понадобятся припасы не только алхимические. И еще нужны мази и чистые тряпки Иладе на перевязку.

Взгляд его остановился на служанке.

– Отсюда можно попасть на кухню?

– Конечно, можно! – с видимым облегчением закивала она. – Надо найти колодец. Там даже лестница есть. Скобы большие. Можно подняться осторожно, и…

– Так и поступим. И самое главное – осторожно.

Губы гардекора покривились в неуловимой ухмылке, заставившей сердце Найза подпрыгнуть в ожидании неведомо чего, но не пряток длиной в неделю.

– Знаешь, где это? – продолжил он.

– Да, я провожу! – радостно воскликнула Илада, но тут же скривилась от боли.

– И не бойся, самое главное, – Фалько встретился в ней глазами и ободряюще улыбнулся. – Всё будет хорошо.

* * *

До колодца, служившего поварам и прислуге для слива помоев, оказалось далековато – не менее получаса медленного пути на перегруженной плоскодонке. Позади то и дело оставались боковые тоннели, большие и маленькие: похоже, весь холм был изрыт ходами, как гельтанский сыр. Когда мальчику уже начинало казаться, что плывут они бесконечно, что Илада заблудилась, и что холм скоро кончится вместе с каналом и они окажутся снаружи, лодка остановилась. Найз глянул вверх и увидел в своде отверстие диаметром с клоз. Из одного его бока торчала широкая ржавая скоба – ступенька обещанной лестницы.

Фалько встал осторожно, чтобы не перевернуть неустойчивую лодчонку – и голова его оказалась внутри колодца. Он сдвинул пояс

а

с мечами за спину, поднял руки, подтянулся, нашел ногами нижнюю скобу – и пропал из виду.

– А если там пираты? – обеспокоенно подняла голову Эмирабель.

Найз пренебрежительно выпятил нижнюю губу и повторил слова Фалько, слышанные давно – кажется, в прошлой жизни:

– Это их проблемы.

Девочка невольно улыбнулась, кривясь от боли в разбитых губах и лице:

– Ты в нем так уверен?

– Он самый лучший, – констатируя факт, гордо проговорил Найз.

– Ты давно его знаешь? – спросила Илада.

Мальчик помолчал несколько секунд и твердо ответил:

– С семи лет.

И, не понимая, какая нелегкая дергает его за язык, добавил:

– Это мой отец.

– У тебя очень хороший отец, Найз, – проговорила служанка, с чувством стискивая руку мальчика. – И он очень хорошо тебя воспитывает.

– Лучше всех, – расплылся в довольной улыбке мальчишка и встал. – Ждите здесь. Мы скоро вернемся.

И под встревоженное женское «постой, ты куда?!» встал на банку, ухватился за нижнюю скобу, подтянулся, перехватился – и пополз по каменной трубе вверх.

Когда он был где-то на середине, сверху донесся голос Фалько:

– Эй, там, на корабле! Отгребите в сторону! Считаю до пяти! Раз…

Мальчик услышал внизу обеспокоенные голоса, плеск воды, и на счет «шесть», едва не сбрасывая его с лестницы, мимо пролетело что-то большое, и с грузным плеском рухнуло в канал. И сразу же – еще одно, слегка задев его по макушке.

Найз, как можно плотнее прижимаясь к скобам и каждую секунду ожидая третьего, с удвоенной скоростью принялся карабкаться вверх, к замаячившему в проеме тусклому свету. Но самое главное – к запаху. Головокружительному аромату свежеиспеченного хлеба, жареного мяса и еще чего-то такого, чему он и названия-то не знал, но чем, наверняка, только Святой Радетель угощал души праведников.

Когда его голова показалась над уровнем пола, первое, что он увидел – откинутую решетку, воронкообразное углубление в полу, и на краю – поджарую мускулистую фигуру с мечом в руке, стоявшую спиной к нему.

Заслышав шорох позади, Фалько мгновенно обернулся – и мученически закатив глаза, протянул руку:

– Вылезай…

– Их было двое? – Найз настороженно зыркнул по сторонам, но взгляд его натыкался лишь на потерянно застывших поваров и слуг.

– Двое, – рассеянно кивнул гардекор и повернулся к столпившимся людям. – Значит, около трех сотен, говорите…

– Около трех, да, вчера, – толстяк в белой куртке нервно прижал руки к груди. – Пленных кормить распоряжения не было, только пиратов, поэтому я точно знаю.

– А сегодня завтрак на сколько персон готовить велели?

– На столько же. Но это вместе с пленными королями и их придворными, которые познатней. А которые попроще, сказали, хлебом обойдутся и водой, – и для вящей убедительности повар ткнул себе за плечо. – Это еще человек на двести.

Найз проследил взглядом за пухлым пальцем, в первый раз оглядывая место, куда он попал – и охнул. Никогда в жизни он даже не представлял, что на свете может быть такое огромное помещение, не говоря уже о том, что всё оно – кухня! Посредине стояли бесконечные столы, заставленные самой разнообразной посудой, вдоль стены зияли, подобно воротам, огромные очаги, в которых можно было целиком зажарить быка, но все они, кроме десятков полутора, были холодны и пусты. В тех, что пылали огнем, кухонные собачки в колесах крутили вертела с насаженными на них бараньими тушами. Чуть дальше в печах за закрытыми заслонками пеклись хлеба. А какой при этом стоял запах!..

Потревоженный желудок заскулил, и мальчик смущенно зажал его руками.

– А королей с прихлебателями покрупнее у нас сколько? Банкет на сколько персон готовили? Верхние два стола, имею в виду.

– Первый на пятнадцать, второй на восемьдесят два! – не задумываясь, оттарабанил главный повар.

– Триста минут сто плюс сто… Значит, еще где-то два раза по столько осталось. До ужина должны успеть, – деловито и загадочно проговорил Фалько и обернулся к повару:

– Мастер… э-э-э…

– Планцер, – быстро подсказал хозяин кухни.

– Планцер, – повторил гардекор. – Мы были бы вам чрезвычайно признательны, если б для скромных борцов с пиратством на эрегорской земле вы отыскали бы хлеба, сыра, мяса, овощей и вина в количествах необходимых, но достаточных.

– А… Кхм. Конечно, – переведя с фальковского куртуазного на простой человеческий, толстяк повернулся к женщине в белом переднике, робко топтавшейся справа, и распорядился, почти как король при своем дворе: – Валтана, слышала? Собери. Да побольше!

– А еще на случай ожогов у вас должен быть сундучок?.. – вопросительно глянул гардекор.

Мастер Планцер величественно подал знак высокой худой кухарке с лицом, изрытым оспой:

– Принеси, Леза.

– И не забудьте хлебного вина и чистой ткани для перевязки, любезная Леза, – галантно добавил Фалько.

Когда припасы были разложены на столе, Фалько оторвал горбушку черного, шлепнул на нее кусок мяса и махнул Найзу заворачивать остальное.

– Спускайся, поешьте, и помоги Белке перевязать Иладу, – невесть как умудряясь четко говорить с набитым ртом, распорядился он. – Потом спите.

– А вы?

– Схожу, свежим воздухом подышу, – легкомысленно хмыкнул гардекор, точно речь и вправду шла о променаде после завтрака.

– Куда?

– Мастер Планцер расскажет, куда, – подмигнул повару Фалько и, пока не убедился, что мальчик спускается по колодцу с мешком и не слышит, не проронил ни слова.

* * *

Когда Найз вернулся на кухню, честно выполнив все поручения гардекора, кроме поспать, его еще не было.

Повара суетливо метались от столов к очагам, от очагов к печам и обратно, постоянно что-то роняли, теряли и путали, и всё это время то со страхом посматривали на двери, то хмуро косились на незваного гостя. Найз сначала возмутился таким отношением, но успокоившись, понял, что если придут барзоанцы в поисках своих товарищей, объяснить им пропажу и пятна свежей крови на полу будет очень непросто. Он хотел расспросить, куда подевался Фалько, но неприязненный взгляд мастера Планцера заставил слова застыть на языке. Поэтому мальчику ничего не оставалось, как выбрать местечко поспокойнее, присесть… и заснуть.

Долго ли он проспал или мало, Найз так и не понял: голос Фалько внезапно зазвучал совсем рядом, повелительно и строго. Глаза парнишки моментально раскрылись и забегали, обводя кухню осоловелым взглядом.