Текст книги "Голая правда"

Автор книги: Светлана Успенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Перстень – ключ ко всему преступлению. А если не ключ – то подсказка, помогающая решить запутанный ребус, в котором задействовано столько человеческих судеб!

Глава 25
КАК ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ОЧЕНЬ «НОВОГО РУССКОГО» («ГОЛАЯ ПРАВДА»)

«Помните ли вы, господа мои драгоценные, любители свадеб, похорон и крестин, аршинные заголовки газет двухлетней давности? У меня в папочке сложены чуть пожелтевшие газетные вырезки. Толстенькая набирается пачка. Да и это еще не полная коллекция, а так, то, что под руку попало: «Золушка нашла своего принца!», «Влюбленный миллионер бросает к ногам возлюбленной весь мир и свое состояние», «Самая романтическая пара месяца», «Медовый месяц в пустыне Сахара», «С милым рай и в шалаше, если милый атташе» и т. д.

В моей подборке есть и конкурсы. Газета «Новое вымя» объявляет конкурс. Тому, кто первый правильно назовет объем груди, талии и бедер актрисы Евгении Шиловской, – приз, пригласительный билет на свадьбу актрисы и миллионера! Кажется, в этом конкурсе не победил никто, потому что сама газета таких подробностей моего телосложения не знала и пригласительного билета тоже не получала…

А вот еще забавная заметочка: «Миллионер дарит невесте коллекцию из шестисот «мерседесов». Стоило к этому еще прибавить – и коллекцию из шестисот гаражей и шестисот автомехаников. И все равно поверили бы!

Как это делается? Каков рецепт популярности у нашего самого читающего в мире народа? Элементарно, Ватсон! Весь этот антураж до безобразия примитивен и нравится только первые несколько дней.

Записывайте рецепт: берется «новый русский» – одна штука. «Новый русский» обязательно должен иметь вид «нового русского» – малиновый пиджак, золотую печатку весом не менее трехсот граммов, нагрудную цепь такой толщины, чтобы ею можно было швартовать авианосцы в порту. «Новый русский» должен иметь минимум извилин (проверяется не ощупыванием, как думают некоторые, а наводящими вопросами), максимум денег на счете в солидном банке (проверяется более сложным способом, например путем примерного подсчета количества средств, полученных легальными и полулегальными операциями). «Новый русский» обязан иметь квадратную челюсть потенциального преступника и живот человека, просиживающего целые дни на заседаниях им же организованных консорциумов. Ногти у «нового русского» должны быть чистыми, в отличие от «старых русских», но без маникюра, в отличие от голубых русских.

Предупреждаю, этот портрет – идеал нашей нации. Осмелившийся замахнуться и осмеять идеал нации будет неизбежно подвержен остракизму.

О вас, моя милая охотница на «новых русских»! Вы не должны быть непременно красавицей, но считать себя ею просто обязаны. Если вы сами в это не верите, то тем более не поверит и он. Кроме того, ваша задача во время последующей тепловой обработки – внушить ему, что вы, только вы, именно вы – идеал русской женщины и ему под стать. Без этого – никуда.

Итак, «новый русский» добыт и даже уловлен в сети (желательно брать его тепленьким, предположим, на презентации или в ресторане, когда действительность ему представляется в сильно приукрашенном виде). Теперь необходимо довести его до нужной кондиции. Для этого вы (если вы женщина; если мужчина – обратитесь к специалистам) ни в коем случае не должны дать почувствовать ему, что он для вас значит хоть что-то больше нуля, и соответственно ни о какой постели речи пока не ведется. Это первая стадия.

Вторая стадия начинается сразу после первой, и во время нее вы должны внушить вашему клиенту, что он для вас не только кошелек, туго набитый стодолларовыми купюрами, но и что вы цените его за выдающиеся душевные качества, доселе отчего-то незамеченные другими. Примечание: вторая стадия самая ответственная. Вы должны «водить» его, как умелый рыбак вываживает большого леща. Иначе вам удастся довести его до постели, но не до ЗАГСа.

Третья стадия. В задушевных беседах незаметно летит время. Уже поздно, вы дарите ему на ночь легкий поцелуй и отправляетесь в его персональный загородный дворец. Смотрите, существует опасность, что этот поцелуй – последний подарок, который вам от него достанется. Если такая опасность действительно существует, с третьей стадией торопиться не стоит. Остальное – по интуиции! И побольше разговоров о его замечательных душевных, деловых и телесных качествах! Впрочем, в последних он сам ничуть не сомневается.

Стадия четвертая и последняя, самая ответственная и легкая. Он без вас не может жить. Ваши задушевные разговоры и ваше преклонение перед ним достигают масштабов мировой катастрофы. У вас один путь – он прямой как стрела и ведет прямиком к двери заветного государственного учреждения. Сказав ему «да», вы звоните знакомому репортеру и сообщаете ему под страшным секретом, что выходите замуж за начальника местной мафии. С этого момента повышенный интерес прессы вам обеспечен. Не бойтесь, что они проговорятся и назовут его в репортаже «мафиози». Если даже это и не так, то это все равно так романтично!

Одновременно не забудьте внушить жениху, что мужчина стоит столько, на сколько выглядит его женщина, – и теперь вы будете выглядеть всегда на все сто процентов! Любовь вашего жениха к машинам определенной марки обеспечит вам наличие подобной в вашем личном распоряжении. Вам даже не придется просить его!

Далее все делается автоматически. Лавина слухов разрастается как снежный ком, катящийся с горы. Парадокс: полное отсутствие подробностей всегда вызывает их обилие. Пресса работает сама на себя, она кормит себя собственным телом, как медведь, сосущий лапу.

Венчание в церкви – почти непременная деталь вашего авантюрного предприятия. И не забудьте, что только Елоховский собор под стать вашей красоте и его могуществу. Венчание в сельской церкви, по существу более романтичное, менее осуществимо: если пойдет дождь, журналисты могут заблудиться, как слепые щенята, и попасть в чужие руки. И тогда – минус тридцать процентов успеха. Вы должны пасти журналистов, как стадо робких ягнят, которое даст вам лучшее в мире руно – золотое!

Главная деталь, обычно не афишируемая в средствах массовой информации, – брачный контракт. Не надейтесь на благородство, которого у него нет. Возьмите все в свои руки, а он пусть возьмет на себя тяжелый труд поставить закорючку внизу каждой страницы. Естественно, контракт составляет юрист, а не ваша мама.

Итак, если рецепт выполнен буквально до мелочей, вы и не заметили, как стали знаменитостью. Вкушайте приторный мед общественной популярности. И не забудьте, что с этого момента она пойдет на убыль, и никакие силы в мире не смогут ее поддержать на том же уровне. Последний всплеск, если вы в нем нуждаетесь, – рождение ребенка. Ваш Развод и вовсе пройдет незамеченным, если дадите себя оставить с носом. Поэтому – боритесь!

Я сама разработала этот рецепт и опробовала его на собственной шкуре. Спешу поделиться впечатлениями: он приносит все – деньги, известность, уважение людей. Но только не счастье. Если вы хотите по моему рецепту получить еще и как бесплатное приложение кусочек счастья, вы совсем уже глупая дура. И вам никогда не выйти замуж за «мафиози»!

Теперь записывайте, дорогие мои: рецепт номер два. Как развестись с вашим мужем-миллионером. Прошу прощения за то, что рецепт этот менее подробен, чем предыдущий, – опыты в этой области еще не завершены, и мы ждем результатов эксперимента. Следите за прессой!

Первые, пока поверхностные рекомендации. Если вы не заключили брачный контракт, сидите тихо, как мышь, развод вам ничего хорошего не принесет. У него (имеется в виду ваш супруг) все схвачено. Дача оформлена на маму, квартира – на папу, машина – на бабушку, а счета в банке совсем нет. Так что вам обломится законная половина нажитого в браке имущества – это ершик для мытья бутылок и его галстук, которые вы купили в комиссионке на свои последние деньги.

Но если вы заключили брачный контракт!.. Какой простор открывается для вашей предприимчивости, какая бездна интересных махинаций, какое пространство для маневра! Вы сразу почувствуете, как много, оказывается, вы значили в его жизни. Вы думали, что вы для него только кукла с хлопающими глазками? Теперь убедитесь, что это не так. Наконец-то он оценит ваш ум и вашу деловую хватку.

Вы перестанете быть для него писаной красавицей с куриными мозгами. Вы вообще перестанете быть для него женщиной. Отныне и навсегда. Теперь – вы истица, а он ответчик. Возможен и противоположный вариант, но суть одна и та же. Настал ваш звездный час! Все у вас в руках. Боритесь!

Боритесь, но не перегните палку. Если вы заметите бешеный блеск в его глазах и сжатые до побелевших костяшек кулаки, значит, он готов взорваться, как перегретая скороварка без клапана. Спустите пар, делайте вид, что соглашаетесь, идите на мелкие уступки! Все равно победа в конечном итоге будет за вами! Даже если у него появилась новая кандидатка на должность супруги, которая науськивает его, как терьера перед боем, чтобы он вам, именно вам перегрыз глотку. Внимание! Важный момент! Опасный для жизни!

Кому-то становится страшно, кто-то смеется над угрозами, кому-то нравится играть с огнем. Но помните, что если вы для него уже не женщина, то этот факт вовсе не значит, что вы для него человек. У вас, пожалуй, есть реальный шанс отправиться на незапланированное свидание со своими давно умершими родственниками, причем без покаяния.

Я не знаю, на что может решиться ваш очень «новый русский» – предположим, это может быть машина его друга, которая переедет вас спокойно, как будто вы всего лишь лягушка, перебегающая дорогу. Причем номер, уверяю вас, будет обязательно заляпан грязью, а свидетелей просто не найдут. Хорошо, если вы в таком случае отделаетесь больницей. А если вам не повезет и вы отправитесь в мир иной, не успев насладиться капиталами, доставшимися вам по праву?

Если ваш экс-супруг человек грубый и маловоспитанный, он будет действовать наверняка, но до зевоты банально: наймет головореза с задатками хорошего снайпера, и ваше еще недавно прекрасное тело найдут в подъезде, причем в голове будет аккуратная маленькая дырочка не больше копеечной монеты. Теперь это модно называть «контрольный выстрел в голову».

Но если ваш экс-супруг обладает развитой фантазией и воспитывался не только на дешевых американских фильмах, будьте спокойны, он не станет глушить вас сковородкой или гоняться за вами с топором по респектабельному дачному поселку. Он придумает что-нибудь элегантное, доказывающее наличие высокого уровня интеллекта и отличных нервов.

Что это будет? Могу я, конечно, пофантазировать по этому поводу. Но отчего-то мне сейчас не хочется этим заниматься. Может быть, потому, что я нахожусь не в лучшем положении, чем описала, мои милые дамы, любительницы хеппи-эндов и страшных историй на ночь.

Впрочем, наша политучеба уже закончена, мне пока нечего вам больше рассказать. Разве что проинструктировать, как из секретарш становятся женами своих боссов… Но это полностью укладывается в рамки вышеописанного рецепта номер один!

Поэтому как выйти замуж за своего шефа – см. рецепт номер один.

А сейчас страничка, которая будет любопытна вам, дорогие любители соленого словца, сальных анекдотов и халявного пива. Именно для вас, дорогие джентльмены в тренировочных штанах, и открыт наш лекторий. Итак, записывайте.

Рецепт номер три. Как заработать первый миллион (долларов, разумеется).

Этот рецепт мной лично не опробован, что объясняется не столько принадлежностью к противоположному полу, сколько другими жизненными целями, но было бы неразумно с вашей стороны отказаться от моих услуг лишь на основании того, что я в этой области будто бы не могу смыслить. Опираясь на опыт своего мужа номер 2, ваша покорная слуга отныне может служить ходячим пособием по легальным и отнюдь не чистоплотным способам добывания этих маленьких зеленых портретиков американских президентов, которые вы так любите коллекционировать.

Мой экс-супруг был, конечно, что греха таить, не слишком образован и воспитан (как-то раз, во времена нашего медового месяца, он выразил желание, чтобы мой портрет изобразил не какой-нибудь посредственный мазилка, а… сам Пикассо, и самодовольно заверил: «Я оплачу». Мне стоило больших трудов отговорить его), однако голова у него по части того, как и с кого «слупить бабки», всегда варила отлично.

В один прекрасный зимний, вечер, когда уютно потрескивал огонь в камине, а в ладонях грелся бокал с хорошим коньяком, мой очень «новый русский» неожиданно стал вспоминать те золотые годы, которые он успел захватить, когда деньги валялись прямо под ногами, и надо было только потрудиться и нагнуться, чтобы подобрать их. Рецепт подбирания денег, валяющихся на земле, оказался до безобразия прост. Представлю вам для затравки один, самый примитивный, чтобы ваш аппетит разгорелся в предвкушении гастрономических изысков следующих глав.

Вы приезжаете в какой-нибудь поселок на подступах к столице, желательно западного или северо-западного направления, арендуете там участок земли размером с несколько футбольных полей, огораживаете все это хозяйство бетонным забором, так, чтобы заглянуть было трудновато, ставите на воротах молодца в пятнистой форме, с охотничьим ружьишком наперевес, крупными буквами пишете вывеску «Таможня». И все, считайте, что первый миллион у вас в кармане.

Теперь вы только сидите и ждете, когда к вам в карман потекут бесконечной зеленоватой рекой шуршащие бумажки. Да, важный момент, вы должны запастись соответствующими печатями и бланками выдачи документов о растаможивании груза, а также вручить начальнику местной милиции и местному градоначальнику какие-нибудь презенты, которые свидетельствовали бы о том, как вы их уважаете. Лучше всего для этой роли подходят опять-таки зеленоватые бумажки с портретами американских президентов.

Отныне вы – уважаемый человек. И главное – делать особенно ничего не надо. Только деньги считать. Нанятый вами паренек в пятнистой форме исправно открывает ворота перед трейлерами, спешащими пройти таможенную очистку. И вы, согласно их стремлениям, их чистите. Точнее, их карманы. Документы клепают специально нанятые для такого случая два бывших школьных учителя.

Но при всем вашем растущем благосостоянии не забывайте о властях предержащих. Питайте их, кормите из рук, как укротители кормят прирученных зверей, не забывайте об их насущных нуждах, удовлетворяйте их по мере возможности.

И тогда все у вас будет хорошо.

Тогда все у вас будет.

О том, как сколотить первые десять миллионов долларов, наша следующая глава…»

Глава 26
ВЫСТРЕЛЫ

Новый день для Костырева начался с нового сюрприза…

Он шел на работу, обдумывая условие данной ему задачи. Кто еще, как не Барыбин, этот набычившийся джентльмен на излете молодости, так удачно вписывался в роль убийцы актрисы? Мотивов желать смерти жены у него было сколько угодно, и один из них, самый основательный, – денежные споры. Но за строящейся стеной уверенности в виновности Барыбина пряталось сомнение. Иногда сомнение, материализовавшись, принимало вид роскошного бриллиантового перстня, некогда сверкавшего на пухлой ручке актрисы.

Лишь только Костырев открыл ключом дверь своего кабинета и поставил на стол портфель, в котором мирно покоился завернутый заботливой женой сегодняшний обед, телефон оглушительно взорвался громким требовательным звонком.

– Слушаю, – озабоченно пробормотал Костырев, одной рукой прижимая к уху трубку, а другую руку вынимая из рукава темного плаща, украшенного влажными пятнами холодного дождя, захватившего его при выходе из метро.

Через несколько секунд он уже спешил вниз по лестнице, к выходу.

Костя Ильяшин ждал внизу, у бокового подъезда. Он мрачно зевал, недовольный перспективой куда-то ехать в собачий холод, что-то разыскивать вместо того, чтобы сидеть в тихом уютном кабинете и, слушая, как барабанят по карнизу капли дождя, с комфортом заниматься делами.

– Что стряслось? – борясь с неодолимой зевотой, пробормотал Ильяшин, когда темная фигура его шефа выплыла из тумана, клубившегося над влажно блестящим асфальтом, – за запотевшим стеклом машины проявилось его озабоченное лицо.

– Новое покушение на Барыбина. Стреляли в него. В лифте.

– Неужели умер?!

– Нет, легко ранен. – Костырев бросал в воздух короткие, рубленые фразы – он был озабочен.

За стеклом автомобиля, за серой пеленой дождя дрожали и расплывались контуры желтоватых мокрых домов. Их стены, в темных потеках воды, надвигались над узкими переулками, влажно дыша арками подворотен, где спасались от дождя стаи бездомных собак, псов со свалявшимися комками мокрой шерсти на впалых боках и светлыми добрыми глазами мудрецов.

– А что же телохранители? – удивился Ильяшин. – Он же нанял охрану!

– Один охранник убит, а другой жив.

– А куда ранили?

– В плечо. От госпитализации отказался – боится нового покушения в больнице.

Машина въехала в тихий зеленый дворик. В нем, среди новейших иномарок, маслено блестевших под дождем гладкими боками, уже стояли два милицейских «уазика», казавшиеся скромными золушками среди престижных моделей, – дом был явно не для простых людей.

Костырев вышел из машины, закутавшись в плащ. Зонта у него не было, и сразу частые мелкие капли точечными уколами захолодили кожу головы, и по лицу потекла влага. Отделившись от сырой кирпичной стены, к ним подошел человек и вежливо представился:

– Каленков. Отдел по борьбе с организованной преступностью.

Миновав пустую стеклянную коробку дежурного при входе в подъезд, мужчины стали подниматься вверх по лестнице.

На пятом этаже светилась распахнутая кабина лифта, изрешеченная аккуратными круглыми дырочками. На площадке пол был усыпан черным порошком, там заканчивал свою работу эксперт. Горка осыпавшейся штукатурки и отбитые куски фанеры свидетельствовали о перестрелке.

– Как только лифт подъехал, раздались выстрелы, – начал рассказывать Каленков. – Убитый охранник стоял лицом к двери и получил первую пулю. Две другие срикошетили и задели Барыбина. Второй охранник успел толкнуть своего клиента на пол лифта и открыл ответный огонь. Нападавшие скрылись, очевидно без особого ущерба для себя. Они были в масках.

– Во сколько это произошло? – хмуро спросил Костырев, оглядывая место происшествия. Он был мрачен – с делом об убийстве постепенно сплеталось и другое дело, с криминальным подтекстом и с громкими внешними событиями.

– Барыбин ночевал на даче, – продолжал Каленков. – А утром, в восемь тридцать семь, заехал домой за бумагами. Заметил, что вахтера на месте не оказалось – его связали нападавшие и бросили на пол. Как только лифт остановился, раздались выстрелы. Пока охранник оказывал первую помощь своему клиенту, соседи вызвали милицию.

– Ясно, – меланхолически заметил Костырев, хотя ничего ясного в утреннем нападении не было.

Дверь в квартиру Барыбина была приоткрыта. Она казалась изящной, тонкой, сделанной из теплого дерева, но по тому, как тяжело и медленно она отворилась, по тому, как пальцы, коснувшиеся гладкой поверхности, ощутили холод толстого металла, стало понятно – она бронированная. Толкнув ее, Костырев оказался в просторном холле, уставленном дорогой респектабельной мебелью.

Навстречу им вышел все тот же вездесущий Буркин.

– А, доброе утро, Миша, – радушно приветствовал он своего старого знакомого. – Как жизнь молодая?

– Да какая у нас жизнь, – хмуро отозвался Костырев.

Оставляя на паркете мокрые следы, он прошел в комнату. На низкой тахте лежал Барыбин. Его темные глаза светились затаенным, тщательно подавляемым беспокойством. Навстречу вошедшим вспорхнула Ирина Тишина и, умоляюще сложив руки на груди, тихо взмолилась:

– Прошу вас, не надо… Врач сказал, ему надо уснуть.

– Как раненый? – деловито осведомился Костырев вместо приветствия.

– Кость, слава Богу, не задета, – лихорадочно шептала Ирина.

Небольшая комната, затененная плотными портьерами, была обставлена старинной мебелью, впрочем беспорядочно подобранной. Старинные золоченые часы с пузатыми амурчиками, поддерживающими земной шар, болезненно хрипели, отсчитывая время. У секретера из мореного дуба местами откололась позолота, и он был похож на сильно обветшавший бабушкин сундук. Огромная хрустальная люстра Бог весть какого века нависала над посетителем, грозя обрушиться на голову. Из-за ее навязчивого блеска комната казалась еще меньше и ниже, чем была на самом деле, – все свободное пространство заполняла антикварная мебель.

На полках, на круглом низком столе из темного дуба стояли безделушки, выцветшие от иссушающего действия веков, – фарфоровые купидончики с отбитыми носами, пастушки с бесцветными лицами, голубые фарфоровые кошки с розовыми глазами, бронзовые кони, застывшие в вечном прыжке. Обивка стульев, тоже явно старинных, потемнела и вытерлась. Даже сама тахта, на которой в томной позе раненого героя лежал Барыбин, походила на старую кровать, вытащенную из пыльного чулана и заботливо выставленную для обозрения.

Со всей этой старинной, разнородной мебелью диссонировали современные картины в помпезных рамах. Они являли собой мешанину расплывчатых пестрых мазков; на низком дубовом столике между фарфоровыми фигурами лежал радиотелефон, серый погасший экран раскрытого ноутбука отражал беглые огни хрустальных подвесок люстры. Но более всего с обстановкой комнаты диссонировал сам хозяин, простертый на тахте. Своим видом он олицетворял пошлость нынешнего времени, возведенную в закон.

– Ну что, приступим? – вопросительно произнес Костырев, распахивая полы сырого плаща и свободно откидываясь на спинку скрипящего стула.

Он смотрел на темное, осунувшееся лицо Барыбина и чувствовал, что сегодня они наконец узнают все. Или почти все – былое беспокойство, соединенное с уверенностью в своих силах, у Барыбина внезапно уступило место страху и усталости.

– Вас видели около дома вашей бывшей жены перед ее гибелью, около одиннадцати утра, – спокойно произнес Костырев. – Советую вам рассказать все.

Барыбин повернулся на тахте, попытался приподняться на локте и тут же мучительно сморщился – давало знать о себе раненое плечо.

– Хорошо… Я расскажу…

Заметив его красноречивый взгляд, Тишина вышла.

– Утром двадцать шестого, как я уже имел удовольствие рассказывать вам, я поехал в офис, как всегда к девяти часам утра. Оттуда попытался позвонить Евгении, чтобы предложить ей продолжить наши переговоры, но никак не мог дозвониться – никто не брал трубку. Очевидно, домработница еще не пришла, а для Евгении Викторовны встать в такую рань всегда было немыслимым подвигом…

– Для чего вы хотели увидеться с Шиловской?

– Я намеревался еще раз обсудить с ней обстоятельства развода. – Барыбин поджал губу и продолжал: – Примерно в девять сорок пять я выехал на совещание в «Оним-банк». Там могут подтвердить мое присутствие. На совещании я находился примерно до одиннадцати. Мне должны были подготовить некоторые документы, поэтому появилось полчаса свободного времени, и я решил потратить эти полчаса для выяснения отношений с бывшей женой. Из банка мне звонить не хотелось, к тому же ее дом находится неподалеку, и я решил пройтись пешком.

– Итак, вы вышли из банка и?..

– И пошел к Евгении. Я поднялся по лестнице и позвонил в дверь.

– Вы никого не встретили в подъезде?

– Нет, никого.

– Что у вас было в руках?

– Ничего.

– Пакет? Цветы? Бумаги?

– Нет, правда ничего, – заверил Барыбин. Его севший голос звучал напряженно и глухо.

Брови Ильяшина удивленно приподнялись, что означало: «Неужели не Барыбина видела около квартиры Шиловской та симпатичная девчонка в мини с шестого этажа?»

– Сколько вы пробыли у Шиловской? – Костырев сосредоточенно вертел в руках фарфоровую безделушку.

– Минут двадцать, не больше.

– Расскажите как можно подробнее весь ваш разговор.

Костырев почувствовал, как напрягся его собеседник. Его ответы стали односложными, короткими, сжатыми. Возможно, он устал, но, скорее всего, за куцыми, с трудом выжатыми фразами стояли мучительные переживания и страх.

– …Мы стали с ней спорить, – продолжал Барыбин. – Она выталкивала меня, требовала, чтобы я ушел… Я понял, что разговора не получится, а в банке мне надо было быть через каких-то двадцать минут. И решил, что лучше уйти. И ушел…

Он замолчал. От волнения он с трудом сглатывал, его кадык жалко дергался. Лицо сморщилось – рана в плече напоминала о себе тянущей болью.

Ильяшин недоумевал: Барыбин вел себя странно, он признавался в том, что посещал свою бывшую жену перед ее смертью, признавался, что они ссорились, что она его выталкивала из квартиры, он признавался во всем, но не в том, что смерть Шиловской – дело его рук. Не дурак же он, должен понимать, что это почти равносильно признанию в убийстве, за которое могут припаять добрый десяток лет, несмотря на целую когорту самых дорогих адвокатов, которых он сможет нанять.

– Итак, вы поговорили с Шиловской и ушли от нее, оставив свою бывшую супругу в добром здравии и без малейших признаков того, что она намеревается распроститься с жизнью, не правда ли? Отдаете ли вы себе отчет в том, что на вас падает подозрение в причастности к ее смерти?

– Да, отдаю.

– Вы говорите об этом так спокойно. Вы считаете, что это не будет иметь для вас никаких последствий?

– Я просто надеюсь на то, что вы опытный человек и сможете отыскать того, кто стал истинным виновником гибели моей бывшей жены. Вы не из тех молодчиков, которые по вечерам с дубинками наперевес патрулируют улицы города. Но думаю, что в МУРе не держат дознавателей, которые готовы повесить на первого попавшегося человека обвинение в убийстве.

Костырев еле заметно усмехнулся – этот тип считает, что он ведет хитрую и осторожную игру. Или он действительно предполагает, что Костырев станет носом рыть землю после его комплимента? Если это только лесть, то прием, что и говорить, дешевый. Странно видеть, что им пользуется бизнесмен, имеющий репутацию опытной финансовой акулы.

– Никому другому, только вам была в достаточной степени выгодна смерть жены, – сказал Костырев. – И только она помогла бы разрубить затянувшийся узел ваших отношений.

– Нет, – покачал головой Барыбин. – За четыре дня до гибели Евгении я забрал исковое заявление из суда и отказался от развода. Я пошел на попятный, решил, что бесполезно бороться с ветряными мельницами, и если Евгения не хочет развода, то его не хочу и я.

– Все сказанное вами обращается против вас, – пожал плечами Костырев. – Я могу так объяснить этот факт: вы забрали заявление потому, что решили расправиться с бывшей женой более действенным методом. Это не меняет дела.

– Но я не мог убить ее, понимаете? – возбуждаясь, проговорил Барыбин. – А если бы даже и решился на убийство, то не стал бы самолично лезть в петлю – вы же знаете, что для таких случаев существует масса людей, которые за сходную цену готовы избавить вас от обременительных хлопот, связанных с разводом. Я не хочу хвастаться, но я не бедный человек, и у меня на примете есть несколько людей, которые были бы готовы пожертвовать некоторой толикой совести во имя кругленькой суммы.

– Не эти ли люди стреляли в вас сегодня? – спросил Костырев, едва сдерживая нахлынувшее раздражение.

Этот богач готов купить все и всех, потрясая туго набитой мошной! И как спокойно он об этом говорит ему, муровцу! Будто в этом нет ничего предосудительного, так, взаимовыгодная сделка двух джентльменов.

«Тогда зачем ему приходить к Шиловской как раз перед тем, как по его заказу должны были расправиться с ней? – возразил сам себе Костырев. – Нет, версия заказного убийства выглядит не слишком убедительно. Картина преступления не похожа на работу обычного киллера, но бывают и нетипичные случаи… Если произошла накладка… Надо зайти с другой стороны», – решил он. Исподтишка наблюдая за Барыбиным, он нарочито медленно потянулся рукой в карман и, старательно расправляя складки плаща, достал свернутую в трубочку клеенчатую общую тетрадь – одну из тех трех, которые удалось отыскать в квартире Шиловской.

При виде тетради Барыбин еле заметно вздрогнул, отвел глаза, как будто хотел продемонстрировать свое полнейшее равнодушие, но потом с болезненным любопытством стал внимательно следить за тем, как Костырев молча листал страницы, исписанные нервным почерком с сильным наклоном вправо – почерком, который ему был так памятен…

– Вы знакомы с содержанием этих тетрадей?

Барыбин молчал. Разговор о книге доставлял ему беспокойство, которое он тщетно пытался замаскировать. Его выдержка плохо вязалась с внимательным тревожным взглядом больных глаз.

Наконец он промямлил:

– Евгения Викторовна рассказывала мне, о чем собирается писать…

– Нам известно, что вы боялись опубликования книги, поскольку это грозило вам крупными неприятностями со стороны неких высокопоставленных лиц…

Барыбин устало прикрыл глаза темными набрякшими веками. Казалось, у него не осталось сил и он старается обрести краткую передышку перед новой схваткой.

Наступившую тишину нарушил робкий стук в Дверь. В щель заглянула Ирина, держа в руках поднос, на котором стояли хрупкие кофейные чашечки. Ильяшин принял у нее из рук поднос. Тишина бросила тревожный взгляд на своего мужа.

Костырев взял в руки маленькую прозрачную чашечку из светящегося хрупкого фарфора. Он удобно откинулся на стуле, как будто намеревался здесь надолго задержаться. Барыбин угрюмо следил за ним и, кажется, мучительно соображал что-то, на что-то решался. По комнате распространился уютный мягкий аромат, располагающий к долгой беседе. В звенящей тишине, нарушаемой только серебряным позвякиванием ложки, стало слышно хриплое частое дыхание хозяина.

Наконец Барыбин не выдержал.

– Вы меня арестуете? – хрипло спросил он.

Костырев молчал.

– Я очень устал, у меня кружится голова.

В наступившей паузе стал отчетливее слышен скрипучий ход старинных часов.

– Итак, продолжим, – как будто не слыша слов, произнес Костырев, отодвигая чашку, на дне которой плескались остатки коричневой густой жидкости. – Итак, вы пришли к вашей бывшей жене и?..

– Я шел к ней для того, чтобы умолять ее не печатать книгу. Я хотел объяснить, чем ее издание грозит мне. Евгения должна была понять, что если книга в конце концов выйдет, то мне останется только за бесценок продать все свое движимое и недвижимое и бежать за границу, куда-нибудь в Латинскую Америку, спасая свою жизнь. В этом случае она не получила бы ничего, за исключением морального удовлетворения от того, что испортила всю мою налаженную, удобную, комфортную жизнь.

– Но вас бы не выпустили на постоянное место жительства за границу без согласия супруги, – резонно возразил Костырев.