Текст книги "Какого цвета ночь?"
Автор книги: Светлана Успенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
Глава 23
После вконец спившегося литератора Алексея Шипилина Александра встречалась с директором обойной фабрики из Белоруссии, преподавателем высшей математики, доктором наук из университета, с аспирантом оттуда же и еще со многими, многими, многими… Но все они не соответствовали ее требованиям.
Молодость проходила в безрезультатных поисках выгодной партии. «А любовь, а любовь-то когда?» – думала она и не находила ответа на этот вопрос. «Никакой любви нет» – к такому выводу она пришла со временем, поскольку примеры людей, окружавших ее, убедительно показывали, что любовь без материального достатка заканчивается в течение нескольких лет пшиком, а вот материальный достаток без любви в этом плане внушает сдержанный оптимизм.
– Сашка, чего тянешь, почему замуж не выходишь? – спрашивали ее подруги, давно уже обзаведшиеся мужьями, крикливыми отпрысками, шестью сотками в дальнем Подмосковье, изрядно побледневшие и расплывшиеся от семейного благополучия.
– А что, разве меня зовут? – отвечала Александра, но с таким видом, что всем было яснее ясного – зовут, но я сама не иду, пока выбираю.
Между тем Александра и сама чувствовала, что годы уходят, что некогда сияющая белизной кожа покрывается сеткой первых, едва заметных морщин, носогубная складка грубеет, глаза постепенно тускнеют, а роскошные каштановые кудри кажутся куда менее роскошными, чем раньше. И тогда она сказала себе: «Хватит выбирать! Если уж я сама не могу выбрать подходящий вариант, пусть выберут меня. И будь что будет!»
Немного поколебавшись и поспрашивав знакомых, она решила обратиться в брачное агентство, которое обещало милым девушкам абсолютно бесплатный выбор обеспеченных господ.
Нельзя сказать, что она пользовалась бешеной популярностью у женихов, но все же и на нее «западали». Первый кандидат на звание супруга, явившийся из агентства, оказался низеньким якутом с плохими зубами, директором алмазодобывающего предприятия. Он сказал ей, что увезет ее в Республику Соха и покажет небо в алмазах. Несмотря на такое заманчивое предложение, Александра отказалась уезжать из Москвы.
Второй кандидат оказался лысым и почти нетранспортабельным директором крупной чаеразвесочной фабрики с холодными руками и сальным взглядом. Александра сделала все, чтобы не обижать его отказом, и при этом приложила максимум усилий, чтобы не понравиться.
Третий кандидат в мужья поведал, что любит женщин с большой грудью, как у Джины Лоллобриджиды или Памелы Андерсон, и поэтому, если она действительно собирается за него замуж, ей придется увеличить грудь силиконом. Поскольку Александра операций панически боялась и свою грудь считала вполне пропорциональной для своего облика, она решительно отказалась.
Потом был еще кто-то, и еще кто-то, и еще… Все женихи были немолодые, некрасивые, заносчивые и считали, что кандидатки обязаны перед ними пластаться в благодарность за то, что на них обратили высочайшее внимание. Женихи моложе сорока попадались чрезвычайно редко, но и те требовали себе манекенщиц не ниже ста семидесяти ростом и с классическими параметрами – 90–60—90. Только один из них, с особым вкусом, претендовал на параметры – 120– 60–90. Но Александра и им не соответствовала.
Наконец в один прекрасный день ей позвонила «сваха» и с дрожью в голосе сообщила, что Александру выбрал по каталогу один оч-чень, оч-чень респектабельный иностранец.
И тут появился он. Не слишком худой и не слишком толстый, хотя и в летах. У него были совсем взрослые дети, не нуждавшиеся в заботах матери, большой капитал и уверенность в завтрашнем дне. Он не тащил ее сразу в постель, не требовал изменить внешность и не давал несбыточных обещаний. Он, как Александра, верил в свою звезду. К тому же она ему тоже понравилась, это было видно.
Его не волновали ее предыдущие браки, и он не требовал немедленного заведения потомства. Он вряд ли потребовал бы этого и в обозримом будущем – своей отцовской ролью он был сыт по горло. На свадьбу он подарил ей небольшой двухместный «мерседес».
Свадьба была скромная, всего человек на пятьдесят, и проходила она в ресторане отеля «Савой». Дети жениха с неприязнью посматривали на свою новую мамочку в белом платье с кринолином и двухметровым шлейфом, видя в ней коварную посягательницу на семейные капиталы. Александре было на это глубоко начхать, она ухватила за хвост свой шанс и теперь ни за что не отказалась бы от него.
Потом, когда все выпили и слегка расслабились, когда поток шампанского подыссяк, а поток водки, наоборот, изрядно усилился, сын жениха пригласил ее на танец. Она хотела сначала отказаться, ожидая от него каверзы, но пересилила себя.
– Я рад, что у меня появилась такая очаровательная мамочка, – заявил он, глядя пьяными шальными глазами на нее, и тут же ущипнул за бок. – Повеселимся как-нибудь? – спросил он, покачиваясь. Очевидно, наглец, он забыл, с кем разговаривает.
– Знаешь что, сыночек, – прошипела она, испытывая огромную многотонную усталость от долгой и утомительной свадебной церемонии, – если не хочешь получить от меня по яйцам, угомонись!
– О, мамуля, оказывается, умеет кусаться, – пробормотал Стасик, восхищенно заглядывая за декольте невесты. Затем он пробормотал как бы в задумчивости: – Какая грудь… Хотел бы я быть младенцем, чтобы припасть к такой груди…
После первой брачной ночи, вполне благопристойной, молодые уехали в свадебное путешествие по Европе, а после их возвращения установилась тихая, размеренная, спокойная жизнь. От жены не требовалось ничего экстравагантного. Мужа вполне удовлетворяли встречи с ней раза два-три в неделю, ровные супружеские отношения, лишенные юношеской романтичной страстности, спокойная приветливость и нетребовательность.
Судьбу свою Александра устроила прочно и основательно. Оставалось только устроить свои сердечные дела.
После многих лет погони за синей птицей Александра позволила себе расслабиться. С одной стороны, она была благодарна своему супругу за вполне комфортную жизнь, но с другой – через год такой жизни она завыла от тоски, боясь признаться себе самой, что мечты о золотой клетке ее завели в тупик. Надо было срочно искать отдушину – то есть любовника.
Вечером я сидела у Ненашевых дома за рюмкой чаю и рассказывала о том, что удалось узнать о рыжем, о негре, подсовывающем наркотики в «ракушку», и нигерийском предпринимателе Свидлере.
Мы разговаривали на важные темы, а Юрик пароходной сиреной заливался в соседней комнате. Настроение было ниже среднего. Мне казалось, что своим неосторожным поступком я навлекла на Машу беду.
– Чего ты боишься? – спросил меня Михаил. – Что он вспомнил про старый должок и теперь потребует его? Так это вряд ли… Тем более у твоей Маши охрана будь здоров, и все такое…
– Если бы не та фотография, – простонала я.
– А зачем ты ее вообще доставала?
– Хотела войти к Свидлеру в доверие… Потом я думала показать ему фото Валеры или Сергея и узнать, имел ли он с ними дело… Я ведь тогда не знала, через кого Сергей добывает наркотики!
– Твой Свидлер достаточно крупная фигура, вряд ли он знаком с мелкими «шестерками», которые работают с рядовыми «нарками».
– И еще я надеялась, что смогу доложить Чипанову, что нашла человека, который, собственно, и довел его дочь до такого состояния… Кроме того, рассчитывала, что, в конце концов, мы сможем сдать всю сеть торговцев милиции…
– Какое благородное начинание! – хмыкнул шеф. – В твоем возрасте пора бы излечиться от голубой юношеской романтики… Хотя, если подумать… Тайник возле «ракушки» покажешь? И кабак на «Академической»?
– А тебе-то зачем? – удивленно спросила я.
– Да не мне, свет моих очей, не мне… Попробую эти данные передать кому надо. Может, и удастся, в конце концов, попарить твоего Свидлера на нарах. Есть у меня один приятель… Он сейчас в подразделении по борьбе с наркотиками работает. Может, его твоя информация и заинтересует. Не обещаю, но…
– Отлично! – Я просто расцвела от такого известия. – Вообще-то это проще пареной репы. У них там все шито белыми нитками… А у тебя-то как дела? Нашел, с кем путается эта стервозная особа, Александра?
– А ты не догадываешься? – Мишкины глазки хитро заблестели. – Ну, напряги извилины!
– Я его знаю?
– Причем очень хорошо!
– Сейчас попробую угадать… Наверное, кто-нибудь из охраны? Может, Валера? О нет, нет, конечно же нет… Тогда Сергей? Нет, что это я… Сергей же, как бы помягче выразиться, состоит в интимных отношениях с Машей, значит, с Александрой он не может встречаться… Хотя как на это посмотреть… С другой стороны – вполне! Вот Стасик, например, встречался одновременно с двумя, пока их не убил… то есть пока их не убили… Да еще и мне в это время мозги вкручивал… Неужели все же Валера?
– Холодно. – Ненашев отрицательно покачал головой. Его глаза все еще довольно блестели.
– Тогда Сергей? Знаешь, мне всегда что-то в нем не то казалось… Такой скользкий тип…
– Холодно!
Я задумалась. От мозгового штурма у меня даже заныла голова. Кто же у нас остается… А остается у нас…
– Последняя попытка!
Я напряглась. Вздохнула. Потерла лоб. Потом сказала:
– Хоть убей, но я не понимаю, как тебе удалось разоблачить Стасика, если он сейчас сидит в тюрьме. Или я опять ошиблась?
Мишка откинулся на спинку стула и довольно прищурился на свет. По его лицу блуждала смутная улыбочка.
– Попытка засчитана… Ты проворонила потрясающие новости, детка… Его уже выпустили! Он на свободе.
– Как это?! Почему?! Он же…
– Его отпустили, потому что улик против него нет, прокурор отказался продлить срок задержания. Думаю, сделали свое дело связи Чипанова, а может, и взятка… Короче, Стас сейчас дома, наслаждается уютом домашнего очага. Первое, что он сделал… Как ты думаешь, что?
– Что?!
– Ты думаешь, он стал стонать и метаться, не обнаружив тебя в своих покоях? Черта с два! Он позвонил своей возлюбленной – мачехе. Правда, это так редко, когда мачеха является возлюбленной? Так вот первым делом он утешил мамочку и пообещал вскоре с ней встретиться. «О, милый, я так боялась за тебя! – фальцетом пропел Мишка, подражая женскому голосу. – Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что тебя опять схватили… Я не выдержу, если с тобой что-то случится!» Там, кстати, и о тебе речь шла.
– Обо мне?
Мишка протянул мне листок со стенограммой телефонного разговора.
– Как раз перед твоим приходом строчил. – Он сладостно потянулся и довольно прищурил глаза. – О, если бы ты знала, как осточертели мне эти дежурства в холодной машине и бесконечные погони по городу за вздорной бабенкой! Теперь все, дело сделано… Завтра перепечатаю и отправлю заказчику полный отчет. Пусть полюбуется на проделки своей жены и своего сыночка…
Пробежав первую страницу стенограммы, я пропустила ее, а на второй сразу же наткнулась на знакомое имя, жирно выведенное чернилами.
«– Когда ты приедешь ко мне, я расцелую тебя с ног до головы… Это будет незабываемая ночь!
– Боюсь, не получится… Я должен быть дома. В любую минуту может позвонить следователь со своими идиотскими вопросами. Да и отец тоже удивится, если ночью меня не будет дома.
– Я отправлю его куда-нибудь… Я что-нибудь придумаю… Я не могу без тебя… Я не могу без тебя жить, Стас!
– Я понимаю, киска… Но пойми, что мне тоже несладко.
– Это ты сам во всем виноват! Если бы ты не волочился за всеми бабами подряд, то… Я ничего не хочу знать ни о каких других женщинах! Я же говорила, что не потерплю измены! А если я узнаю про твои шашни с этой девкой, которая крутится у вас дома, то… Я не знаю, что я сделаю!
– Да пойми ты, у меня с ней ничего не было! Мы просто друзья!
– …Я убью тебя!.. Нет, я убью себя! Нет, я убью ее!»
Я отложила в сторону листок и задала глупый вопрос:
– Ты читал это?
– Естественно! – Мишка наслаждался сигаретой, изящно стряхивая пепел прямо в тарелку с недоеденной курицей. – Ведь я же это писал.
– Извини, я не сообразила… Ты обратил внимание?..
– На что? А, это… Кажется, ты кое-кому стала поперек горла… Не переживай, это только угрозы. Обычные бабские угрозы! Блеф!
– Тебе хорошо так говорить, ведь тебя не собираются убивать!.. Слушай, а у тебя есть еще отчеты о ее перемещениях за последнее время? Ну, может быть, копии? Очень хочется почитать.
– Есть, но я собирался завтра положить их на стол вместе с данными о расходовании средств.
– Дай их мне, – попросила я. – Я все равно завтра возвращаюсь в Славгород, заодно и передам их заказчику.
– Но я хотел сам, и вообще… Это же моя работа!
– Надеюсь, мы в одной связке, приятель? Не так ли?
Подхватив целую кипу бумаг, я вышла в коридор и стала одеваться, пока шеф не отобрал у меня драгоценные записи.
– Ты, что же, думаешь, что это она Стасиковых девиц валила направо и налево? – спросил Мишка, задумчивым изваянием возвышаясь надо мной.
– Не знаю, – сказала я, натягивая куртку. – Пока не знаю… Но сам понимаешь, мне очень не хочется оказаться на их месте!
Глава 24
Из истории болезни пациента Ивана Ш.
«Испытуемый Ш., 26 лет, обвиняется по статье 102 УК РСФСР в убийствах.
Роды матери испытуемого протекали тяжело, имела место родовая травма, в дальнейшем он находился на искусственном вскармливании. В детском возрасте неоднократно переносил ангины, простудные заболевания, трижды – воспаление легких. По словам испытуемого, поздно начал ходить и говорить, до шестилетнего возраста плохо выговаривал букву «р», к логопеду не обращались. Общался как с мальчиками, так и с девочками, к которым скорее «тянуло из любопытства». Он любил играть с куклой, которую ему подарила бабушка. Примерно в 5—6-летнем возрасте в детском саду целовался с девочками, было интересно, так как это напоминало игру.
Отец употреблял спиртные напитки, по характеру вспыльчивый. Мать милосердная, добрая, справедливая, но эмоционально сдержанная. С ней общался больше, чем с отцом. По показаниям матери, сын не был жестоким, любил животных, никогда не грубил, с уважением относился к родным.
По словам испытуемого, в детстве его многие любили – сначала воспитатели в детском саду, затем учителя. Родственники и друзья прочили ему счастливое и красивое будущее. В школе начал обучение своевременно, успевал в основном на «хорошо». Особенно ему нравилась математика, его отмечали как «очень способного» ученика. Охотно занимался спортивной гимнастикой, шахматами, во 2—3-м классе посещал танцевальный кружок, но после того, как услышал от руководителя, что толку от его занятий не будет, кружок оставил.
В 1979 г. весной (в возрасте 10 лет), после инфекции с неясной этиологией, протекавшей в течение двух дней с повышением температуры, ночным потом, слабостью, у испытуемого появились непроизвольные движения рук, мышц лица, в связи с чем изменился почерк, возникла насильственная улыбка с искривлением губ в левую сторону. В 1980 г. в весеннее время к указанным расстройствам присоединились непроизвольные звуки в виде покашливания. 02.06.81 г. он поступил на лечение в детский медицинский центр в г. Москве в связи с жалобами на непроизвольные движения мышц лица, верхних конечностей, слабость. В отделении предъявлял жалобы на периодические головные боли в левой височной области, гиперкинезы головы, проявлявшиеся в подергивании головы вправо одновременно с движением правой руки.
09.06.81 г. ему было проведено ЭХО-энцефалографическое исследование, было обнаружено расщепление верхушки комплекса М-эха. В процессе проведенного лечения гиперкинезы уменьшились. 17.06.81 г. испытуемый был выписан из больницы с диагнозом «невроз навязчивых движений». Однако, по показаниям матери испытуемого, гиперкинезы после лечения не исчезли. В 7-м классе начал заниматься велоспортом.
Примерно в этот же период неоднократно перенес ушибы головы без потери сознания, за медицинской помощью не обращался. В 8-м классе испытуемый перешел в спортивную школу, где проучился полтора года. Но якобы и там его признали неперспективным, и он продолжил учебу в обычной школе. Учился и вел себя примерно. Охотно и много читал. Помогал в доме по хозяйству, убирал квартиру, иногда узнавал рецепты понравившихся блюд, с удовольствием готовил их сам.
Когда ходил с друзьями в походы, его назначали поваром. По его словам, нравилось смотреть на костер в походах, наблюдать за тем, как в «его недрах зарождаются ручейки пламени, переплетаются, сливаются воедино и гаснут». Огонь отвлекал его от суеты, при виде пламени возникало чувство легкости. По словам испытуемого, он всегда старался выработать обо всем собственное мнение, если не мог его отстоять, раздражался, старался уединиться, побродить в одиночестве. Не понимал шуток, намеков, поэтому часто был огорчен, разочарован, появлялось чувство «жестоко обманутого человека».
Примерно в 9-м классе, по его словам, начал разделять девушек на различные категории: для духовного общения и для физического, на тех, с которыми приятно отдохнуть на вечеринках, и тех, с кем можно просто молча сидеть рядом и спокойно думать о своем; которые не боятся трудностей и могут идти в поход и с которыми можно жизнь прожить; которыми можно восхищаться и которые никакого впечатления на него не производили. Руководствовался этими категориями для построения отношений с той или иной девушкой. О своей матери отзывается очень хорошо, относит ее к той категории людей, с которой можно «жизнь прожить».
После окончания 10-го класса поступил в Московский станкостроительный институт на машиностроительный факультет. Отслужил в армии, в ракетных войсках. После службы вновь продолжил учебу в институте. Стал увлекаться фотографией, ему нравилось фотографировать природу, знакомых людей. Пробовал вязать на машинке. Одна из его знакомых по студенческому стройотряду сообщила, что испытуемый казался ей «странным парнем». Так, он мог есть пряники с солеными огурцами, ходил по лагерю в «трусах и калошах». Почему-то ночевал отдельно от других и спал в кабине трактора. По его словам, там же, в лагере, получилось так, что он себя «загипнотизировал». Внушал себе, что может пролежать на стульях несколько минут, а когда на него сверху еще посадили ребенка, то не почувствовал его веса. После этого длительное время не мог открыть глаза, хотя слышал окружающие звуки.
С третьего курса был отчислен из института за академическую задолженность. Вдруг потеряв интерес к учебе, поступил в качестве наставника оператора в учебно-производственный цех завода «Промстроймаш». Был технически грамотен, административных взысканий не имел. Через год был восстановлен на четвертый курс вечернего отделения того же факультета. Успевал на «отлично» и «хорошо», экзаменационные сессии сдавал вовремя. Одна его знакомая, К., говорила, что он всегда был спокоен, уравновешен, по натуре – оптимист. Любил музыку, поэзию, особенно нравились ему сонеты Шекспира.
Когда К. лежала в больнице, он часто приходил к ней, оказывал знаки внимания. Она сообщила, что у нее с испытуемым были «интимные, близкие отношения», он нравился ей как мужчина. По ее мнению, он был «обыкновенным человеком», никаких странностей в поведении она не замечала.
На учете у психиатра и нарколога не состоит. Ш. обвиняется в том, что 5.12.1992 г. около 20 часов в парке за зданием кинотеатра «Варшава» в г. Москве совершил убийство гр. Хвостовой (1974 г. р.). Кроме того, он обвиняется в том, что 15.02.1993 г. около 19 часов, находясь в квартире дома в г. Москве по Малому Гнездниковскому переулку, совершил убийство гр. Чмуровой (1964 г. р.).
Как следует из протокола осмотра места происшествия, 5.12.1992 г. за трансформаторной будкой был обнаружен труп молодой женщины. Тело лежало на спине, ноги вытянуты прямо. Шея потерпевшей была туго затянута веревкой. Нижняя одежда и обувь на трупе отсутствовали. По результатам судебно-медицинского исследования трупа гр. Хвостовой смерть наступила от механической асфиксии в результате удавления жесткой петлей. При исследовании тампонов с содержимым из влагалища, прямой кишки, полости рта сперматозоиды обнаружены не были.
По данному факту испытуемый 8.07.1993 г. написал чистосердечное признание. Он сообщил, что в тот день случайно познакомился с потерпевшей на остановке – по его словам, его внимание привлекло ее меховое пальто. Некоторое время они гуляли, заходили в магазин. Затем решили пойти в кино, где в буфете «немного выпили». По показаниям испытуемого, они не досмотрели до конца фильм, и, когда вышли из кинозала, потерпевшая предложила «сделать» ему «хорошо». Испытуемый сообщил, что у них был «секс» (что противоречит результатам судебно-медицинского исследования), после чего он начал ее душить. Затем он забрал себе из сумки пудреницу фирмы «Ланком», как объясняет, «на память» и потому что «хорошо пахла».
В дальнейшем испытуемый дополнил свои показания, сообщив, что после совершения с потерпевшей полового акта у него появилось желание убить ее путем удушения. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, он правой рукой схватил ее за шею. Она вырывалась, испытуемый удерживал ее. Кроме того, он пояснил, что когда был с потерпевшей в кинотеатре, то к нему подошла женщина и сказала, что с такой особой стыдно ходить. Ему тоже казалось, что потерпевшая была похожа на «женщину легкого поведения, от которого общество будет только страдать». Других причин для убийства якобы не было. Испытуемый также говорил, что само желание задушить эту женщину у него возникло значительно раньше – когда они ехали в троллейбусе и он обнимал ее за шею, тогда и явилась мысль об «устранении».
По показаниям матери испытуемого, как-то во время уборки квартиры она обнаружила пудреницу, завалившуюся за диван. Она спросила у сына, была ли в квартире какая-нибудь девушка, в ответ на что он кивнул в знак согласия.
28.07.1993 г. испытуемый также написал чистосердечное признание, где сообщил, что в 1991 г. он познакомился с Чмуровой по пути в Москву из Саратова, где отдыхал в санатории по путевке. Затем она приезжала к родственникам в Москву, а он заходил к ней «поболтать». Говорил, что в день совершения преступления он также заходил к ней и просидел около двух часов. Собирался уже уходить, но вдруг начал ее душить. По его показаниям, когда она была уже мертва, открыл входную дверь и сказал соседям, чтобы они вызвали милицию. Затем закрыл дверь и добавил, что, пока сотрудники милиции не приедут, он открывать не будет. Потом закурил, будто бы «взял с кухни нож и два раза проткнул им потерпевшую» (не подтверждается результатами медэкспертизы).
Испытуемый пояснил, что причин убийства у него будто бы не было. Допускал, что ему просто хотелось узнать – сможет он это совершить или нет. Сообщил, что в половую связь с ней не вступал, а «просто так» дружил и встречался. Отмечал, что психически больным себя не считает. При судебно-медицинском исследовании трупа гр. Чмуровой было установлено, что ее смерть наступила от механической асфиксии вследствие сдавления органов шеи.
В период следствия испытуемый написал еще одно чистосердечное признание, в котором сообщил, что 14.07.90 г. он совершил убийство гр. Дранковой. Рассказал, что пригласил ее к себе домой, какое-то время они сидели и разговаривали, затем он пригласил ее на прогулку в парк. Там он набросился на нее сзади. Когда она была уже мертва, снял с шеи золотую цепочку. Он говорил, что когда через некоторое время его вызвали в прокуратуру как знавшего потерпевшую, то о случившемся он ничего не рассказал. Он пояснил, что после убийства не переживал и не раскаивался. Потерпевшую он знал давно, учился с ней в институте. Мысль об убийстве возникла во время разговора с ней – при взгляде на пушистые завитки волос.
По показаниям матери, однажды в ванной она обнаружила золотую цепочку. Испытуемый пояснил ей, что ее оставила его знакомая девушка, которая мылась в ванной. Мать сообщила, что она знала Дранкову, та часто звонила сыну, посещала с ним математические курсы. По показаниям друга испытуемого, Старостина, однажды в разговоре с ним тот сказал, что убил Дранкову. При этом был спокоен, говорил без «какого-либо волнения, даже с улыбкой». Друг не поверил ему. Через несколько дней испытуемый вновь вернулся к разговору о потерпевшей и рассказал, что сначала пригласил ее к себе домой, а потом в парке убил. Он показал ему и место, где душил ее. Старостин вновь не поверил испытуемому, думал, что тот просто шутит, поэтому в милицию не заявлял.
14.08.93 г. сделал еще одно чистосердечное признание, рассказав о двух эпизодах. В марте 1993 года около 23 часов, возвращаясь из гостей, заметил на улице молодую женщину в шубе и последовал за ней. Когда женщина проходила лесополосу вдоль шоссе, он настиг ее, набросил на шею узкую веревку, которую с недавних пор носил в кармане. По его словам, женщина упала на землю, не сопротивлялась, «только смотрела жалобно». После этого он сорвал с шеи кулон, после чего сразу же ушел, поняв, что его могут увидеть случайные прохожие.
В апреле того же года, когда у испытуемого было плохое настроение, вызванное недавней ссорой с матерью, он вышел «погулять» в три часа ночи и на пустыре между домами-новостройками встретил женщину средних лет в нетрезвом состоянии, одетую в меховую куртку. Достав из кармана веревку, он набросился на нее сзади. Сразу же после совершения преступления мгновенно успокоился, повеселел и, придя домой, заснул «как убитый».
Испытуемый также сообщил, что его мать догадывалась, что с ним «что-то не то», и даже принимала меры, чтобы исправить дело. Так, например, она неоднократно предпринимала попытки познакомить его с девушками в целях возможной женитьбы. А перед самым арестом сделала попытку обменять квартиру, «чтобы изменить обстановку дома».
По словам матери испытуемого, она никогда ни о чем не догадывалась, разве что порой замечала резкие перепады настроения у сына, а недавний обмен квартир объясняла тем, что ей далеко добираться до места работы, а «годы уже не те». На найденную у ее сына коллекцию женских безделушек она не обращала внимания, думала, что это подарки на память его знакомых девушек. Говорила, что иногда замечала сына за разглядыванием какой-то из вещиц, думала, что он просто вспоминает о своей девушке. Часто находила эти вещи в карманах его одежды, в постели. Вопросов не задавала, так как «боялась обидеть».
Во время проведения амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы испытуемый на вопросы отвечал по существу. О правонарушениях рассказывал подробно, но не всегда последовательно. Комиссия экспертных вопросов не решила.
В состоянии его здоровья никаких особых дефектов и отклонений не выявлено. Незначительные отклонения в невралгическом статусе объясняются «последствиями патологии раннего периода развития, перенесенной нейроинфекцией и повторными травмами головы». В сексологическом состоянии отмечается расстройство половой идентичности, выраженная задержка соматосексуального развития.
Ш. рассказывает, что к женщинам испытывает двойственное чувство: с одной стороны – «нежность», потому что они «такие хрупкие и беззащитные», а с другой – ненависть, так как считает, что отношения между мужчиной и женщиной строятся на обмане и лжи. Поясняет, что сильной привязанности к женщинам у него никогда не возникало.
Поясняет, что его возмущало, когда женщины в ответ на мужские ухаживания вели себя таким образом, словно их это не волнует, и его раздражало, что перед ними нужно было по-всякому «распинаться». Стал представлять себе, как душит женщин. Обычно подобные сцены возникали в вечернее время перед сном, в своих фантазиях видел в основном абстрактных девушек, ровесниц, иногда встречаемых на улице.
Отмечает, что подобные мысли появлялись непроизвольно, примерно два-три раза в месяц; чтобы избавиться от них, нужна была какая-нибудь физическая нагрузка, отвлекал телевизор. Утверждает, что сексуального возбуждения во время фантазий не возникало. Говорит, что уже спустя три-четыре месяца после возникновения этих сцен рассматривал девушек на улице как потенциальные жертвы, неоднократно пытался воплощать свои фантазии в реальность, но не было подходящей ситуации.
О правонарушениях рассказывает подробно и последовательно. Рассказывает, что когда душил потерпевшую Дранкову, то «все происходящее вокруг замерло, остановилось», хотя слышал, как она хрипела. Казалось, что кисти его рук будто бы «парализованы». Подчеркивает, что на следующий день удивлялся, что никаких эмоций по поводу содеянного не возникало, поэтому даже решил поделиться о происшедшем с друзьями.
Вспоминает, что после совершения правонарушений любил вспоминать о них, рассматривать следы борьбы, перебирать в памяти детали совершенного деяния, любоваться предметами, отобранными у женщин, говоря, что они «несут в себе заряд энергии» и «помогают ему сдерживаться». С сожалением говорит, что «заряд» с отобранных предметов быстро терялся и переставал удовлетворять его, поэтому ему приходилось через некоторое время вновь прибегать к насилию.
В отделении вел себя спокойно, общался с другими испытуемыми, играл в настольные игры, помогал медперсоналу, режим не нарушал. Мышление испытуемого конкретного типа. Эмоциональные проявления незрелые, инфантильные. Критика по отношению к своему состоянию и сложившейся ситуации отсутствует.
Рекомендовано считать его ограниченно вменяемым и направить на принудительное лечение в психиатрическую больницу со строгим наблюдением. 12.09.1993 г.».
Когда электричка прибыла в Славгород, было уже темно. Очень хотелось поскорее добраться до теплого дома, и я храбро припустила через темную лесополосу, чтобы срезать путь. От снега казалось, что в лесу светло, темные ели истуканами загораживали путь. Призрачные тени мчались, шепча за спиной, а может быть, это деревья шушукались с ветром? Стало жутко, и я припустилась бегом туда, где в розоватом свете фонарей по шоссе плыли машины.
Первой, кото я увидела в доме, была домработница. Она смерила меня холодным изучающим взглядом и изрекла: «Вас уже ждут». Ее вид наглядно демонстрировал, что мои дни в этом доме сочтены. Однако она приняла у меня куртку, повесила ее на вешалку в холле и повелительным жестом указала путь в зал, как будто бы я не знала, где он находится.
Чипанов размашистыми шагами мерил комнату, сцепив руки за спиной. На его лице читалось сильное раздражение и озабоченность. Отчего-то я заволновалась. О чем он хочет говорить со мной, неизвестно, но кажется, наш разговор не предвещает ничего хорошего.
– Можно? – Я застыла в дверях, словно бы ожидала приема у стоматолога.
– А, это вы… – Хозяин смерил меня откровенно ненавидящим взглядом.
Я молча села в кресло и прижала к себе сумку, в которой находились фотографии и отчеты. Хозяин выразительно откашлялся. Кажется, он волновался.
