Текст книги "В сетях шпионажа"

Автор книги: Сверре Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Налет на американских дипкурьеров

20 мая 1940 года капитан 1 ранга Пушбах, негласный сотрудник отделения абвера в Осло, получил задание, достойное морского волка и пирата. Майор Бенеке придумал новый, очень хитрый план, для осуществления которого ему были нужны решительные и смелые люди. Это было весьма и весьма деликатное дело, но решать его следовало дерзко. Судя по всему, Пушбах был вполне подходящим для этого человеком и имел в подобных операциях немалый опыт. В октябре 1939 года, командуя броненосцем «Дейчланд», он захватил в Атлантике американское торговое судно «Сити оф Флинт» и пытался доставить его в Германию, пользуясь норвежскими нейтральными водами. Однако 3 ноября, когда немцы довольно легкомысленно бросили якорь в Хаугесуне, норвежские власти конфисковали судно. «Сити оф Флинт» был возвращен владельцу, а капитан Пушбах и экипаж его броненосца интернированы и посажены в крепость Конгсвингер.

В крепости капитан просидел, томясь от безделья, целых пять месяцев, пока комендант не разрешил ему и его офицерам совершить 5 апреля небольшую прогулку в Осло, взяв с них честное слово, что они вернутся обратно. Пушбах рассказывает, что ни он, ни его спутники не представляли себе, что произойдет с ними в ближайшие дни. Вечером 8 апреля немецкие моряки заметили за собой слежку. Поняв, что полиция ходит за ними по пятам, они решили оторваться от преследователей. Незаметно нырнув в метро, немцы сели на холменколленский поезд. Доехав до конечной остановки, они сломя голову помчались обратно в центр и явились в германскую миссию на Драмменсвейен, где их приветливо встретил военно-морской атташе.

Они пришли туда весьма кстати. Атташе сказал, что в самое ближайшее время они смогут принести пользу фатерланду. Так капитан Пушбах очутился в самой гуще событий.

Вместе с офицерами броненосца «Дейчланд» здесь оказались также командир и половина экипажа подводной лодки «U-21», затонувшей у Линдеснеса 27 марта 1940 года. Подводников разместили в отеле «Слемдал», где они и провели последние две недели перед вторжением. С разрешения норвежских властей и с помощью германской миссии моряки экипировались у «Гунериуса Петерсена»[44]44
  Один из лучших магазинов готового платья в Осло. – Прим. ред.


[Закрыть] и, таким образом, встретили 9 апреля в штатском платье.

В последующие дни Пушбаха использовали для выполнения многих заданий. Но только план, о котором майор Бенеке в один из майских дней поведал капитану, дал ему возможность во всей полноте показать свои гангстерские способности. От того, что рассказал ему Бенеке, у Пушбаха зачесались руки: теперь-то он не упустит американскую добычу, после того как с первой пришлось без сопротивления расстаться в Хаугесунском порту.

В план Бенеке был посвящен и капитан Дембах, представитель ВВС в контрразведке. Эта тройка обсудила все детали плана.

На следующий день Пушбах и Дембах выехали поездом в Кристиансанн в сопровождении двух норвежцев – агентов абвера и одного моряка с «U-21».

Тем временем командор Кранке, начальник штаба германских ВМС в Осло, дал указание военно-морским властям в Вестланнет[45]45
  Западное побережье Южной Норвегии. – Прим. ред.


[Закрыть] разрешить американским дипкурьерам отправить 18 мешков почты, прибывших на пароходе «Мостун», в Стокгольм, Хельсинки и Москву. Американский пароход был задержан в Кристиансанне после того, как норвежское правительство конфисковало его груз как контрабанду. Немцы не решились конфисковать судно, но задерживали груз как норвежскую собственность. Груз был столь ценным, что Гитлер оставил за собой право самому решить его судьбу.

Американские курьеры, посланные из Осло за почтой, целую неделю просидели в Бергене со своими мешками, ожидая, когда закончатся военные действия и они смогут покинуть вынужденный карантин. Наконец они получили радостную весть о том, что все в порядке и они могут ехать. Правда, железнодорожное сообщение с Осло еще не было восстановлено, но военно-морское командование обещало доставить их по воздуху на аэродром Хьевик у Кристиансанна уже на следующий день. Курьерам предложили поэтому переночевать в городе.

На аэродроме Хьевик прибывший туда капитан Дембах нашел неожиданную помощь в лице… самого обер-группенфюрера Гейдриха – заместителя рейхсфюрера СС Гиммлера! Гейдрих нашел идею абвера блестящей и сразу же понял, что в случае удачи операции адмирал Канарис пожнет лавры. А Канарис – его большой противник, и ему бы этого очень не хотелось. Поэтому Гейдрих, не говоря ни слова представителю абвера, послал в Осло телеграмму криминалрату Фемеру, предупреждая его, что нужно быть наготове.

В тот же вечер самолет с американскими дипкурьерами приземляется на аэродроме Хьевик. К сожалению, сейчас на аэродроме нет машин, которые доставили бы курьеров в город. Но после утомительного полета неплохо было бы выпить, и двух американцев окружают величайшим вниманием. Гейдрих – радушный хозяин. Он обильно угощает гостей отличными винами.

Никто из американцев не подозревает, в каком обществе они находятся. У США нет никаких конфликтов с Германией, и поэтому можно спокойно выпить пару-тройку рюмок в приятной компании.

Наконец приходит автомобиль. Проверив, надежно ли уложены в багажник и на заднее сиденье все 18 мешков, повеселевшие американцы прощаются с не менее веселыми хозяевами.

Идиллическая, но пустынная дорога ведет к городу. Машина мчится через молчаливый вечерний лес. Ничто не напоминает о войне. И вдруг после крутого поворота раздается грозное: «Стой!» Приходится подчиниться. Завалы из деревьев поперек дороги не оставляют никаких шансов. Нападающие в масках рвут дверцы, выволакивают насмерть перепуганных американцев из машины, толкают их в канаву. Начинается драка. Но положение курьеров безнадежно. Воздух оглашается проклятиями и ругательствами. Чей-то кулак бьет в лицо одному из американцев. Курьеров скручивают, завязывают глаза, суют в рот кляп и отводят в лес. Привязанные к деревьям, американцы слышат, как бандиты разбирают завал. Слышен звук заводимого мотора. Еще минута – и автомобиль с ценным грузом исчезает…

Только на рассвете немецкий полицейский патруль, который «случайно» проходит мимо, натыкается на измученных американцев и доставляет их вначале в госпиталь в Кристиансанне, а затем к начальнику местной контрразведки. А утром 23 мая молодцеватый капитан Пушбах возвращается в канцелярию абвера на Клингенберггатен, 7, и докладывает майору Бенеке об успешном выполнении задания. Бенеке ожидает возвращения командора Мейснера из Берлина, чтобы обрадовать его сюрпризом, – такие вопросы входят в компетенцию Мейснера как начальника контрразведки.

Вечером Мейснер возвращается после трехдневной поездки в Берлин несколько раньше, чем ожидалось. На Форнебу его встречает Пушбах. Морской волк чуть не лопается от восторга.

– Майор Бенеке приказал нам захватить американскую транзитную диппочту. Мы отлично провели операцию. Захвачено 18 мешков. Превосходно, не правда ли?

– Превосходно?! Да вы что, с ума сошли? – рявкает на него Мейснер.

У Мейснера волосы встают дыбом. То, что Бенеке вторгся в его компетенцию, почти не играет роли по сравнению с тем, что может произойти из-за всего этого. Это же международный скандал! На карту поставлены крупнейшие политические интересы. Сомнительно, удастся ли выпутаться из этой истории. Однако нужно что-то предпринять, и как можно быстрее. Время не терпит…

Мейснер мчится в Осло. По дороге Пушбах рассказывает ему некоторые подробности налета. Бенеке приказал захватить диппочту и направить ее в Берлин. Майор говорил, что эти мешки для Германии дороже золота. Выполнение задания будет большой заслугой перед фатерландом. Вместе с Пушбахом в нападении принимали участие три норвежца; своими дикими криками и норвежскими ругательствами они насмерть перепугали бедных дипломатов. Это сбило американцев с толку и относительно национальности нападавших. 18 мешков диппочты хранятся сейчас на окраине Осло, в одной из вилл на Слемдале.

Мейснер заехал за майором Бенеке в канцелярию абвера на Клипгенберггатен и приказал ехать прямо к вилле. Гордый как петух, Бенеке первым вошел в дом. Он еще не понял, что так взволновало Менснера.

– Эти мешки – чистое золото, – торжественно произнес Бенеке.

– Нет, – возразил Мейснер, – золото это то, что вы мне рассказываете. А это нужно немедленно все возвратить!

Мейснер тут же позвонил группенфюреру Мюллеру – начальнику гестапо в Осло, который, как понял Мейснер, был заинтересован в этом деле.

– Майор Бенеке украл американскую диппочту и собирается отослать ее в Берлин, – срывающимся голосом сказал он в трубку.

– Но, капитан, это же чудесно! Мы направим в Берлин специальный самолет. Вы станете популярны. Фюрер оценит это.

– У меня совсем другое мнение, господин группенфюрер. В лучшем случае к нам попадут союзные коды. Но какая в них польза? Их сразу же заменят новыми. Зато дело может иметь плохие последствия, в том числе и для нас с вами.

А тем временем начальник СД в Осло, получив сообщение Гейдриха о том, что нападение увенчалось успехом, приказал криминалрату Фемеру немедленно отправиться в канцелярию абвера, сломать печати на мешках и ознакомиться с их содержимым. Логично было ожидать, что в диппочте будут найдены интересные отчеты и важная политическая информация. Чрезмерно честолюбивый Гейдрих горел желанием лично доставить Гитлеру столь деликатный материал.

Однако и Фемер не был убежден, что Гейдрих действует правильно. Диппочта была отправлена из Вашингтона много недель назад, и информация вряд ли могла быть свежей.

Фемер поспешил к Мейснеру, и оба направились к начальнику СД в Осло, чтобы протестовать против вскрытия почты. Им удалось убедить начальника СД, однако тот счел естественным доложить об этом группенфюреру СС Мюллеру. Тот также согласился, что это дело весьма рискованное, но со своей стороны он не хотел мешать Гейдриху.

Сотрудники абвера в Осло немедленно установили связь с адмиралом Канарисом, и, к удивлению Бенеке, он дал строгое телеграфное указание немедленно вернуть американцам диппочту и постараться, по возможности, загладить эту печальную главу в истории абвера.

Совершенно понятно, что в таком деликатном и своеобразном деле всегда существует много версий. Естественно, что каждый из действующих лиц – в зависимости от своей роли и взглядов – пытается приписать себе честь организации того или иного разведывательного спектакля. Так, командор Мейснер утверждает, что он единолично распутал это дело. Но как бы то ни было, после встречи Мейснера и Фемера, которые знали друг друга по прежней работе в Свинемюнде и Берлине, где они выполняли разведывательные задачи – соответственно для абвера и СД, – почту пришлось возвратить владельцам.

Поздно ночью Мейснер без предупреждения едет к американскому временному поверенному в делах. Слуга будит Кокса, который с восторгом узнает, что диппочта в полной сохранности. Он может заверить командора, что если все печати нетронуты, то дело не приведет ни к каким дипломатическим осложнениям.

Мейснер рассказывает Коксу, что чудовищное нападение на американских дипломатов совершили беглые норвежские солдаты. Несмотря на то что большие силы прочесали всю местность между Хьевиком и Кристиансанном, схватить виновных, к сожалению, не удалось. Но самое главное – диппочта в полной сохранности.

Из машины приносят мешки. Мистер Кокс тщательно проверяет все печати. Все они целы – судя по всему, никто даже не пытался их сломать.

Осмотр каждого мешка – тяжкое испытание для нервов командора Мейснера. Каждый раз, когда Кокс говорит, что печати целы, у немца отлегает от сердца. Вот уже внесены все мешки. Слава богу! Немец вздыхает облегченно. Но рано, слишком рано! Оказывается, принесено всего 16 мешков, не хватает еще двух. Мейснер бросается к машине, но там пусто. Немец вновь и вновь лихорадочно пересчитывает мешки – справа налево и наоборот, но результат тот же: нет двух мешков!

Хуже не придумаешь. Это наглядное опровержение его выдумки о норвежских солдатах.

– Но, может быть, было шестнадцать мешков? – осторожно спрашивает Мейснер.

Но Кокс уверен, что их было восемнадцать.

Секунды кажутся вечностью. Мейснера покидает последняя надежда. Офицер отсутствующим взглядом смотрит на свой автомобиль на улице. Вдруг что-то словно подталкивает его. В глазах зажигается надежда.

Грузный немец вихрем спускается вниз, бежит по садовой дорожке, достает ключ и открывает багажник. И там… лежат два мешка и, как кажется Мейснеру, самодовольно улыбаются. Запыхавшийся, но счастливый, командор сам вносит этот ценный груз в здание миссии – два мешка, содержимое которых могло легко превратиться в динамит, если бы их не нашли.

Но злоключения Мейснера на этом не кончаются. Мистер Кокс должен с сожалением констатировать, что обе печати сломаны. Итак, все напрасно! Минуты тянутся как часы. Но к счастью, содержимое мешков не тронуто.

Драматизм ситуации подействовал и на американца. Счастливый исход дела создает приподнятое настроение. Мистер Кокс, в пижаме и халате, предлагает как следует выпить за успешное завершение дела. И вот руководитель немецкой контрразведки и американский временный поверенный в делах еще добрых полчаса сидят в гостиной и наслаждаются виски.

И все же инцидент не остался без дипломатических последствий. То обстоятельство, что два мешка оказались открытыми, привело к обмену нотами между США и Германией. 3 июня американский временный поверенный в Берлине поднял этот вопрос перед немецкими властями. Тактика немцев заключалась в том, чтобы затянуть дело и создать видимость тщательного расследования. В действительности министерству иностранных дел пришлось немало поломать голову, чтобы свести концы с концами, после того как Мейснер очень точно и без промедления вернул мешки, но не позаботился придумать приемлемой «легенды». Американцы недоумевали. Каким образом удалось немцам так быстро найти мешки? Это пахло мистикой…

Риббентроп ждал две недели. 16 июня он дал указание своему министерству направить американской миссии следующий ответ:

«В связи с инцидентом (у Кристиансанна) местные оккупационные власти начали расследование. Это расследование привело к тому, что виновные найдены и уже привлечены к ответственности. Немецкие оккупационные власти позаботились о том, чтобы мешки с диппочтой были возвращены полностью и в целости. Курьерам были возвращены отобранные у них документы и другое имущество.

Бандитское нападение вызвано, очевидно, тем, что деятельность полиции на оккупированной норвежской территории еще не вошла в нормальное русло».

Так закончилась афера, организованная Бенеке. Но она могла вызвать бурю, если бы Мейснер не вернулся раньше времени в Осло и мешки были бы переправлены в Берлин.

В Нарвик через Осло

Шла вторая неделя мая. Как обычно, в вилле Бенеке на Сульвиквейен, 13, по вечерам собиралось много гостей. После ужина Бенеке любил посидеть у камина. Однажды он пригласил на ужин Марину Ли. Майор, всегда веселый и любящий пошутить, был в этот вечер очень серьезен. Они сидели в углу гостиной.

– Марина, – сказал вдруг Бенеке очень тихо, – перед нами стоит чрезвычайно сложная задача, может быть, самая сложная из всех. Мы обязательно должны проникнуть в определенные круги Стокгольма. Когда я говорю «мы», я имею в виду себя и вас, Марина. Мы должны выполнить одно крайне трудное задание.

– Я слушаю вас, майор.

– Вы сами слышали, насколько оживилась сейчас агентурная деятельность в Швеции и Норвегии. Два дня назад наши специалисты запеленговали тайный радиопередатчик в Стокгольме. Нам удалось раскрыть код, и нам многое стало известно. Однако разоблачение агентурной сети противника – не самое главное. Сейчас важнее другое – всеми средствами выправить тяжелое положение Дитля у Нарвика. Он не имеет связи с нашим командованием и ничего не знает о планах союзников. У абвера есть веские доказательства, что в Швеции находится группа высокопоставленных английских и французских офицеров. Хотя шведы и сохраняют видимость нейтралитета, угрозы Гитлера могут заставить их занять позицию, враждебную нам. Тогда при всех обстоятельствах Франция и Англия окажут Швеции вооруженную помощь, особенно из-за руды. Сейчас очень важно установить контакт с этой группой, которую можно назвать главным командованием союзников в Стокгольме.

Марина, не произнося ни слова, с напряжением слушала Бенеке.

– Выполнение этой задачи, – продолжал майор, – связано с большим риском для вас. Успех зависит от того, удастся ли вам установить связь с кем-либо из ваших влиятельных знакомых в Стокгольме.

Прошло несколько минут, прежде чем Марина подняла на майора свои большие зеленоватые глаза.

– Я поеду, майор, и попытаюсь помочь, но при одном условии. Вернее, это просьба. Если я вернусь и все сойдет хорошо, я хотела бы покинуть Норвегию и переехать в ту страну, которую я выберу.

Бенеке кивнул и обещал немедленно переговорить по этому поводу с Канарисом. А на следующий день Марина исчезла из Осло.

…Аэродром Форнебу украшен флагами. Кругом сверкают золотые и серебряные погоны, блестят пуговицы, кокарды. В Осло возвращается генерал Дитль – герой Нарвика, вошедший в него лишь после того, как союзники неожиданно отступили и тем самым вынудили норвежцев сложить оружие.

Он подходит к генерал-полковнику Фалькенхорсту. Генералы обмениваются рукопожатиями. Вдруг Дитль вытягивает шею и, глядя поверх голов, ищет кого-то по сторонам. Дважды обводит он взглядом присутствующих.

– Но где же мадам Марина? – спрашивает он у Фалькенхорста.

Тот растерян. Он вопросительно смотрит на своего начальника штаба. Полковник Бушенхаген подходит к нему и шепчет на ухо:

– Это сотрудница майора Бенеке.

– О, господа, – растроганно говорит Дитль, – если бы, не она, я не был бы сейчас с вами.

Этими несколькими словами сказано все о значении секретной миссии Марины Ли в Стокгольме. Благодаря ей генерал Дитль и его группировка спаслись из, казалось, безвыходного положения. Канарис выполнил свое обещание. Еще до прибытия Дитля в Осло Марина Ли была отправлена самолетом через Берлин в Барселону.

Несколько месяцев спустя, 28 февраля 1941 года, майор Бенеке, уже будучи в Берлине, написал письмо генералу Фалькенхорсту и предложил представить к награде ряд его бывших норвежских сотрудников. В их числе он назвал и Марину.

Последний раз Бенеке встретил Марину в Берлине 22 июня 1941 года – в день нападения Гермгнии на Советский Союз. Они вдвоем сидели у радио, когда была передана эта новость.

– Боже мой, – тихо сказала Марина. – Неужели у нас так и не поняли, что такое Россия? Ведь это – конец Германии!

Глава одиннадцатая. СОМНИТЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ

В первых числах июля бывший германский военно-морской атташе в Норвегии капитан 3 ранга Шрейбер, ставший к этому времени руководителем «политической канцелярии» при генерал-адмирале Бёме, получил анонимный доклад о Квислинге.

Прочитав его, он был потрясен. Он никогда не слыхал подобных обвинений. А поскольку они были направлены против человека, которого поддерживал и он сам и командование германских ВМС, то немудрено, что капитан пришел в ярость.

Хотя доклад и не был подписан, капитан ни на минуту не сомневался в том, кто является его сочинителем: майор Бенеке, начальник разведывательного отдела абвера. Шрейбер прекрасно понимал, что доклад преследовал цель – подорвать авторитет Квислинга как политического лидера и возможного премьер-министра Норвегии.

Шрейбер тут же позвонил майору Бенеке в его канцелярию и попросил объяснить, на чем основаны утверждения его доклада. Майор не пожелал раскрывать источники и сказал лишь, что сведения он получает от вполне солидных доверенных людей. Но военно-морской атташе не удовлетворился этим неопределенным ответом и потребовал назвать фамилии. На это Бенеке, отличавшийся не меньшим упрямством, чем его морской коллега, заявил, что он вообще не обязан раскрывать своих агентов и просил бы не вмешиваться в сферу его действий.

Это окончательно взбесило морского атташе.

– Я буду ждать ответа в своей канцелярии ровно один час, – закричал он в трубку. – Потрудитесь сообщить мне за это время имена и фамилии этих ваших доверенных лиц. Чтобы все знали, из каких сомнительных источников черпает абвер свои сведения.

Но майор и не подумал явиться или позвонить в канцелярию морского атташе. Зато через 10 минут Шрейберу позвонил начальник штаба генерала Фалькенхорста. По ошибке доклад о Квислинге был послан адмиралу Бёму, и штаб просил военно-морского атташе содействовать возвращению доклада. Шрейбер заупрямился, поэтому полковник Бушенхаген, начавший разговор в довольно резком томе, перешел к уговорам. Он предлагал замять это дело. Шрейбер не соглашался. Он хотел выяснить, какой источник лег в основу доклада. Об этом следовало доложить в Берлин. Военному и политическому руководству будет небезынтересно узнать, из каких каналов идет информация генералу Фалькенхорсту и его штабу.

А в это время в канцелярии штаба военно-морских сил появился один посетитель, некий норвежский чиновник. Шрейбер попросил его по-дружески узнать, кто представил данные для доклада.

– Но только не выпускайте из рук этот доклад и постарайтесь по возможности вернуться через час, – добавил он удивленному норвежцу.

Услужливый норвежец не нашел ничего лучшего, как обратиться непосредственно к Квислингу, который сразу определил источник. Доклад был составлен на основании одной из книг писателя Нурдаля Грига.

Как только военно-морской атташе получил это интересное разъяснение, он направил посыльного в ближайший книжный магазин, приказав купить эту книгу. Через некоторое время посыльный вернулся с пустыми руками. Книга была распродана. Посыльный пытался найти ее в других магазинах, но везде получал один и тот же ответ: «Продано!» Шрейбер усмотрел в этом заговор и правильно решил, что майор Бенеке позаботился о том, чтобы злополучная книга была скуплена или изъята из продажи. Нужно было положить конец таким действиям абвера. Германия ведет войну, и нужно заниматься делом, а не охотиться за литературой. Посыльный был направлен в один из крупнейших книжных магазинов, причем Шрейбер одновременно позвонил владельцу магазина и пригрозил, что если книга не будет у него через 15 минут, магазин будет закрыт. Это подействовало.

Целых два часа Шрейбер составлял злобный доклад гросс-адмиралу Редеру. На одну сторону страницы он выписывал выдержки из книги Нурдаля Грига, а на другую – «доклад» майора Бенеке. Обе части повторяли друг друга слово в слово. «Бенеке, – писал морской атташе, – опустил только те места, которые могли бы создать выгодный образ Квислинга. В то же время он подчеркнул наиболее грубые обвинения, приведенные в книге Нурдаля Грига».

Это сочинение с комментариями Шрейбера было передано командующему германскими ВМС в Норвегии адмиралу Бёму, которого все это ужаснуло не меньше, чем его подчиненного. Он в свою очередь направил доклад прямо гросс-адмиралу в Берлин.

Вскоре грянул гром. 7 июля Бенеке получил от Канариса телеграмму, в которой сообщалось, что он отстраняется от работы в отделении абвера в Норвегии, а 16 июля гросс-адмирал Редер писал адмиралу Бёму в Осло следующее: «Дело майора Бенеке закончилось его переводом в Германию. Нужно принять его отставку. Я потребовал от адмирала Канариса установить, что послужило причиной подобного поведения Бенеке и кто поставлял ему эти материалы».

Двумя днями позднее Хагелин, замещавший Квислинга во время пребывания последнего в Берлине, доложил Альфреду Розенбергу и Редеру: «Сегодня мы получили сообщение, что в Осло действует некий майор Бенеке. Он якобы является сотрудником 1-го отдела абвера в Осло. По имеющимся данным, Бенеке в течение пяти лет выступал в роли торгового атташе в Норвегии и по-прежнему занимается норвежскими торговыми вопросами. Этот майор Бенеке сам называл себя „душой оппозиции Квислингу“. Несколько дней назад Бенеке заявил одному из моих людей, что, если Квислинг когда-либо придет к власти, он покинет страну в знак протеста».

Учитывая традиционные противоречия между армией и флотом, которые в данном случае в результате горячих столкновений и диаметрально противоположных взглядов на Квислинга еще более усилились, лучше всего рассмотреть версию каждой стороны.

После 10 июня, когда все союзные войска эвакуировались из Норвегии, а норвежская армия подписала акт о капитуляции и сложила оружие, спешка в работе германской военной разведки прекратилась. У майора Бенеке появилось время и возможности для более близкого ознакомления с политическим положением в стране и внимательного наблюдения за поведением Видкуна Квислинга.

И вот через некоторое время Бенеке обнаружил, что норвежский майор снова мутит воду. В самом деле, после капитуляции Норвегии рейхскомиссар Тербовен хотел только одного – поскорее создать с помощью стортинга приемлемое для обеих сторон правительство и вернуться в Германию. Но камнем преткновения для норвежцев, ведущих переговоры, продолжал оставаться Квислинг. Раздоры зашли так далеко, что 30 июня Тербовену удалось выманить Квислинга в Германию. Через многочисленные каналы абвера и, между прочим, через доктора Штальэккера, ярого сторонника замены Квислинга Ионасом Ли на посту председателя «Нашунал самлинг», Бенеке узнал, что акции Квислинга стоят весьма высоко, несмотря на его «высылку» из Норвегии. Он никак не хотел отказаться от права руководить нацистской партией и подчеркнул это в своем письме Штальэккеру от 1 июля.

В начале июля Бенеке получил от Фалькенхорста указание подготовить подробный секретный доклад о Квислинге для высшего руководства в Берлине. Майор хорошо знал отношение норвежского народа к Квислингу. Ненависть к нему дошла до того, что однажды, когда пронеслись слухи о том, что Квислинг станет главой правительства и что его поддерживает в этом гросс-адмирал Редер, по всему городу появились плакаты. На них крупными буквами стояло: «Редер – за Квислинга, Квислинг – за Редера»[46]46
  Raeder er for Quisling, Quisling er Forraeder (норв.) – игра слов: сочетание «за Редера» (фор Редер) звучит как «предатель» – Прим. ред.


[Закрыть].

Бенеке попросил своего секретаря заложить в машинку пять экземпляров и одним залпом продиктовал доклад. Не проверяя, он тут же подписал оригинал.

– Четыре копии пусть остаются здесь. Письмо немедленно отнесите в штаб главнокомандующего и вручите лично капитану Эгельгафу. Он ждет.

Оставшись один, майор положил одну копию доклада в бронированный сейф и запер его. Затем сам сел к пишущей машинке и на трех конвертах напечатал адреса.

Вечером Бенеке отправился в офицерское казино. Там были генерал Фалькенхорст и почти все работники его штаба. Майор сел рядом с капитаном Эгельгафом. Тот сразу же обратил внимание на необычную молчаливость Бенеке.

– Что-нибудь случилось, майор? – спросил он участливо.

– Можно сказать, да, мой дорогой Эгельгаф, – грустно ответил Бенеке. – Знаете, что я сделал? Не упадите со стула. Три копии секретного доклада, который вы получили сегодня во второй половине дня, я отправил на свой риск заказной почтой: один – адмиралу Бёму, остальные – двум генералам ВВС без указания отправителя. Я чувствую, что за этот доклад мне попадет. Но я должен был что-то сделать. Все должны узнать, что такое этот Квислинг.

Молодой офицер генерального штаба заметно встревожился и попросил разрешения сообщить об этом своему шефу. Полковник Бушенхаген вместе с генералом Фалькенхорстом сидели в дальнем углу казино. Эгельгаф отвел полковника в сторону и стал ему что-то говорить. Бенеке заметил, что полковник слушал с большим интересом и все время поглядывал в сторону майора. Увидев, что Эгельгаф кончил, Бенеке встал и сам подошел к ним.

– Вы отправили только три экземпляра? – прямо спросил майора Бушенхаген.

– Да.

– Ну что ж, господа генералы, конечно, не вернут почты, не прочитав ее. Пусть так. Это будет им полезно.

В первой половине следующего дня генералы ВВС, не возражая и не задавая вопросов, вернули письма по просьбе Бушенхагена. Но до адмирала Бёма заказной пакет, судя по всему, еще не дошел. Капитан Эгельгаф был у адъютанта адмирала Бёма и у его начальника штаба. Он даже сделал запрос на полевой почте. Но о заказном письме никто ничего не слышал. Тогда Бенеке попросил Эгельгафа позвонить Шрейберу, племяннику гросс-адмирала. Тот согласился. При разговоре присутствовали многие офицеры штаба.

– Господин капитан! – начал Эгельгаф. – Я звоню от имени начальника штаба, полковника Бушенхагена. Адмиралу Бёму ошибочно послано заказное письмо. Полковник просит его вернуть.

Все видели, каким громадным усилием воли Эгельгаф сдерживает себя. Но вот он не выдержал и закричал в трубку:

– Господин капитан! Я дословно повторяю сказанное вами: «Секретный пакет лежит у меня. Наконец-то я могу сломать шею вашему дружку Бенеке!» Это – ваши слова. Я прекращаю разговор и немедленно докладываю обо всем полковнику Бушенхагену.

Трубка с треском падает. Капитан покидает кабинет. На лестнице слышны голоса. Кто-то открывает дверь. Капитан Шрейбер сталкивается с капитаном Эгельгафом, только что вышедшим из кабинета полковника.

– Дорогой Эгельгаф, – пытается остановить его Шрейбер, – вы меня неправильно поняли. Я хотел…

Эгельгаф, хотя он гораздо моложе Шрейбера и занимает более низкую должность, холодно обрывает Шрейбера:

– Я отлично понял вас, господин капитан. Бенеке вызывают к полковнику. Бушенхаген обещает сделать все возможное, чтобы помочь разведчику. Но не следует недооценивать связей этих господ!

– Вы понимаете, – сокрушенно вздыхает полковник, – рапорт уже отослан гросс-адмиралу. Учитывая ваше крайне отрицательное отношение к Квислингу, нужно ожидать, что он доложит об этом деле Гитлеру…

Становится ясно, что весьма влиятельные круги разворачивают активную деятельность, пытаясь свалить резидента. Все чаще и чаще возникают слухи о военном трибунале. Гитлеру якобы уже доложили, что майор Бенеке сочинил убийственный пасквиль на Квислинга, чтобы парализовать его как политического лидера в Норвегии. А ничто не возмущает фюрера так, как подкоп военных под политиков. Этого он совершенно не выносит.

Сам майор не принимал особо близко к сердцу эти тревожные слухи. Он уже привык, как кошка, сброшенная вниз, всегда становиться на ноги. Но однажды в его кабинете раздался звонок. Капитан Эгельгаф просит майора спуститься в офицерское казино.

Бенеке чувствует, что дело принимает серьезный оборот.

– Дорогой Эгельгаф, я готов ко всему. Что у вас нового?

– Завтра, ровно в десять утра, вылетает курьерский самолет. Вы летите с ним. Курс на Берлин, аэродром Штаакен.

– Ну, а дальше?

– Майора встретят на аэродроме… Бенеке испуганно переводит дыхание.

– Да, положение, оказывается хуже, нежели я думал. Кто же встретит? Почетный караул? Или, может быть, эсэсовцы?