Текст книги "В сетях шпионажа"

Автор книги: Сверре Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Самое главное – лед

Установление контакта между группировками в Южной Норвегии и в области Тронделаг было предпосылкой начала похода Гитлера на Бельгию, Голландию и Францию. Первоначально предполагалось начать кампанию на Западе через 4–5 дней после нападения на Данию и Норвегию, но события развертывались иначе.

В течение 14 и 15 апреля у Домбоса были сброшены две роты парашютистов. Они сражались отчаянно, но не смогли оказать сопротивление превосходящим силам норвежцев.

Фалькенхорст энергично пытался подбросить туда подкрепления. Но Геринг был против этого. Тогда штаб в Осло решил форсировать наступление вдоль озера Мьоса, захватить Лиллехаммер и затем рывком продвинуться вдоль железной дороги до Винстры и таким образом помочь немецким солдатам у Домбоса.

Наступление по обоим берегам Мьоса развивалось медленно. 3-й батальон 340-го мотопехотного полка застрял у Страндлекка. Узкие берега Мьосы, зажатого горами, почти лишали немцев мобильности. В этих условиях оперативный отдел штаба Фалькенхорста предложил разрубить одним махом этот узел и произвести высадку десанта прямо у Лиллехаммера, в тылу у норвежских войск. В случае удачи немцы получили бы решающий исходный пункт для прямого наступления на Домбос. Предполагалось, что парашютисты внезапным ударом должны были с ходу занять Лиллехаммер. Фалькенхорст запросил поддержки у командования ВВС и послал телеграмму в Берлин. Ему нужна была всего одна воздушнодесантная рота.

Одновременно штаб отдал приказ о приведении в боевую готовность к 18.00 16 апреля батальона у Форнебу, с тем чтобы по первому сигналу солдаты могли погрузиться на транспортные самолеты. Они должны были приземлиться на озере Мьоса сразу же после занятия парашютистами Лиллехаммера, а затем вместе с ними подавить сопротивление противника и быстро продвинуться вдоль железной дороги к Домбосу.

Майор Бенеке узнал об этих планах, когда приказ был уже подписан и приготовления к новой операции шли полным ходом. Майор, конечно, понимал, как необходима помощь десанту у Домбоса. В любое время можно было ожидать высадки союзников в Троиделаге, стратегическом центре Норвегии. Кроме того, ходили упорные слухи о том, что англичане закрепляются в Оидальснесе (на самом деле они высадились только 18 апреля). Но несмотря на все это, Бенеке пришел в ужас, услышав о планах генерального штаба. Он-то хорошо знал условия на Мьосе. В центре озера проходит сильное течение. Зимой при метровом льде оно неопасно. По воскресеньям крестьяне ездят через озеро на санях в церковь в Лиллехаммере или Хамре. Но ведь сейчас середина апреля, лед начинает подтаивать, ручьи в долинах вздуваются. В первой половине мая они сольются в бурные реки.

Бенеке обратился к начальнику штаба. Посадка тяжелых самолетов на Мьосе – величайший риск. Лед не выдержит. Было бы безумием подвергать самолеты такой опасности. У самых берегов лед еще, может быть, и выдержит, а отдельные лыжные патрули смогут перейти через озеро. Но каждый «юнкере», который приземлится не у самого берега, обречен на гибель. А о том, чтобы переправить через озеро крупную технику, не говоря уже о танках, не может быть и речи. Лед в центре озера уже разрушен течением и не выдержит нагрузки.

Полковник Бушенхаген вызвал к себе двух офицеров, в том числе разведчика капитана Эгельгафа. По их мнению, опасения Бенеке были беспочвенными. Это подтверждали все фото воздушной разведки. На ледяном покрове не было замечено ни одного темного пятна. Командир дивизии генерал Пелленгар также произвел разведку и с тем же результатом.

Но майор Бенеке упорно стоял на своем. Он просил, чтобы наступление было отложено на сутки. Тем временем он документально подтвердит свои опасения. Но Бушенхаген не мог ждать. Нужно было действовать как можно быстрее. Был дорог каждый час, ибо положение у Домбоса становилось все отчаяннее.

– Хорошо! – сказал Бенеке. – Я представлю вам доказательства. На какое время я могу рассчитывать?

Бенеке тут же собрал своих лучших сотрудников, объяснил им суть дела и поставил задачу – к вечеру выяснить, возможно ли перебросить по мьосскому льду танки и бронетранспортеры.

Задача оказалась весьма трудной и опасной. Дороги к северу от Осло были забиты войсками, медленно передвигавшимися в снегу и грязи. Агенты Бенеке должны были пройти немецкий передний край под видом беженцев, для чего он выдал всем соответствующие документы.

Среди семи агентов, получивших эту задачу от Бенеке, была одна женщина. Это была Марина Ли, спустя несколько недель сыгравшая решающую роль в последней фазе боя за Нарвик. Она обнаружила поразительную способность трезво оценивать обстановку даже там, где это не всегда удавалось опытным мужчинам-разведчикам.

…Три автомашины с шестью мужчинами и одной женщиной покидают Осло. Медленно тянется время. Успеют ли? Уже давно стемнело. Бенеке с нетерпением ожидает возвращения агентов. Через полтора часа истекает срок. Проходят еще томительные полчаса. Опасения майора усиливаются с каждой минутой. Он мечется по комнате, курит одну сигару за другой. Еще сорок минут, еще тридцать пять. Ожидание невыносимо…

Вдруг за окном взвизгивают тормоза. У подъезда две машины. Из них выходят пятеро, в том числе Марина.

Обессиленные, они бросаются в кресла и, тяжело дыша, начинают рассказ о своем драматическом путешествии. Оказывается, подъезжая к немецким линиям, они подверглись обстрелу. Еле-еле удалось заставить солдат прекратить огонь.

Только один человек из пяти остается спокойным и сдержанным. Это Марина. Она подтверждает рассказ своих спутников и дополняет его:

– Крестьяне прямо умоляли нас отказаться от нашего плана – проехать по льду. В прошлое воскресенье, говорили они нам, соседи с западного берега побоялись ехать на санях в церковь в Лиллехаммере. Им пришлось идти в обход за много километров и переправиться через озеро в северной части. Говорят, что в следующее воскресенье и этот путь станет непроходимым. В общем, до чистой воды в церковь никто не пойдет!

Бенеке благодарит своих измученных сотрудников, но просит их быть наготове, если начальник штаба пожелает лично с ними побеседовать. Затем он мчится в штаб. Ровно в 17.00 он уже у полковника Бушенхагена. Полковник внимательно выслушивает его рапорт.

– Как я и предвидел, господин полковник, – докладывает Бенеке, – лед на всем озере, от Эйдсволла на юге до Лиллехаммера на севере, тонкий и ноздреватый. Снег на середине озера – влажный, талый. В заливах и вдоль берега толщина льда не более 30–40 сантиметров. Местные жители предупреждали агентов, выдававших себя за беженцев, ни в коем случае не ходить через лед.

Выслушав майора, полковник подходит к двери и просит дежурного офицера вызвать капитана Эгельгафа. В комнате воцаряется тишина. Бушенхаген склоняется над картой, делает пометки. Появляется Эгельгаф. Не поднимая головы от карты, Бушенхаген просит майора повторить свое сообщение. Затем он крепко жмет ему руку.

В 17.50 Бенеке получает дополнительное сообщение от своего агента в Эйдсволле: «Состояние льда на Мьосе исключает форсирование озера. Это подтверждают местные жители. У Эйдсволла уже чистая вода».

Вслед за этим начальник оперативного отдела штаба подписывает приказ: «Операция „Лиллехаммер“ отменяется по техническим трудностям. 1-й батальон 349-го мотопехотного полка возвращается в пункт 153».

Этим коротким приказом и завершилась, пожалуй, самая опасная глава в истории оккупации Норвегии немецкими войсками. Разрозненные их группировки у Тронхейма и Осло не наладили связи друг с другом вплоть до ночи на 30 апреля. Зато штаб избежал фатальной ошибки, больших потерь людского состава и техники, а также потери престижа.

Под мантией священника

Ранним утром 16 апреля Бенеке узнал, что штаб Фалькенхорста намеревается решительными действиями сломить сопротивление противника в Телемарке путем наступления на Рюкан. Это ставило под угрозу разрушения наиболее современные объекты норвежской промышленности, и в первую очередь исключительно важные заводы по производству тяжелой воды, а также создавало опасность больших потерь для немецкой армии.

Бенеке с помощью своих агентов выяснил обстановку и настроение норвежских войск и населения. Он узнал, что новости туда попадали только по радио, причем в основном от эмигрировавшего в Лондон правительства. В результате этого у населения и солдат в Рюкане сложилось впечатление, что дела немцев в Норвегии исключительно плохи и что англичане уже пришли норвежцам на помощь. Все здесь считали, что буквально через несколько дней, а может быть, и часов англичане сбросят немцев в море, и там их добьет военный флот союзников.

По данным абвера, причина сильного сопротивления норвежцев в Телемарке заключалась еще в том, что они не знали политической и общей обстановки в Осло и других оккупированных районах. Не знали, в частности, что в Осло уже создан административный совет, взявший на себя функции правительства, поэтому Бенеке предложил не посылать в Рюкан самолеты с бомбами, что могло лишь усилить сопротивление, а направить туда самолеты со свежими газетами из Осло, чтобы способствовать пораженческим настроениям населения.

Это было тем более необходимо, что солдаты и жители Рюкана не могли слушать радио Осло, которое находилось под немецким контролем. Руководство движением Сопротивления, державшее в своих руках все электростанции района, прекращало подачу электроэнергии каждый раз, когда радио из Осло начинало передавать новости.

Штаб Фалькенхорста согласился в течение нескольких дней посылать в район Рюкана самолеты со свежими газетами из Осло вместо бомб. 50000 экземпляров различных газет было доставлено туда по воздуху. Никогда раньше столичные газеты не попадали в Телемарк столь быстро. Кроме того, немцы сбросили на Рюкан более 3 миллионов листовок. Одновременно Бенеке направил в Телемарк своих лучших агентов для «просветительской деятельности».

Через две недели эта «кампания» была выиграна. Немцы спокойно подошли к Рюкану, а 4 мая овладели городом. Потери составили всего 50 человек. Промышленные объекты в районе города были сохранены. Значение этого успеха подтвердилось позднее, когда большая часть тяжелой воды была отправлена в Германию для опытов по производству атомной энергии и атомных бомб.

Такова немецкая версия захвата Рюкана. Норвежская же история включает в себя рассказ о некоем капитане Финне Нагеле, которому удалось заставить ленсманна[40]40
  Председатель совета сельской коммуны области. Глава исполнительных органов местного самоуправления. – Прим. ред.


[Закрыть] района Тинносет сообщить немцам, что дороги на Рюкан непроходимы. В результате этого немцы стали дожидаться прибытия самоходного парома. Этот ход дал норвежцам возможность выиграть более суток и организовать эвакуацию…

Примерно в это время группировка Дитля у Нарвика оказалась в затруднительном положении. Почти невозможно было направить туда подкрепление и снабжение. В связи с этим Бенеке выработал программу из трех пунктов: 1) обеспечить прибытие в Нарвик людей, которые своим присутствием подняли бы боевой дух солдат; 2) парализовать боеспособность норвежских войск ложными сообщениями о положении в остальной части Норвегии; 3) попытаться раздобыть точные данные о планах и намерениях противника через норвежскую и английскую миссии в Стокгольме. По мнению Бенеке, именно там находилась главная квартира, организовывавшая сопротивление в районе Нарвика.

…Бенеке сидит в казино для немецких офицеров. За столом идет оживленный разговор о том, что было бы крайне желательно направить в Нарвик через Швецию санитарный поезд и одного или двух полевых священников. Генерал Дитль настоятельно просит прислать одного евангелического и одного католического священника. Санитарный поезд уже стоит наготове в Германии. Но шведы тянут и ставят свои условия: никто из немцев не должен следовать с поездом Красного Креста. Немцы возражают, ссылаются на международные конвенции, но шведы непоколебимы. Они могут предоставить собственный санитарный поезд от парома в Треллеборге.

Тем временем католический полевой священник получает приказ направиться в Осло, чтобы попытаться получить там разрешение на выезд. Но шведское консульство отклоняет просьбу. Если шведское и германское правительства договорятся, то священник, может быть, получит разрешение следовать с поездом Красного Креста в качестве единственного немца-пассажира. «Может быть, – подчеркивают шведы, – ибо в Швеции есть свои католические полевые священники».

В Германии возмущены поведением шведов. Не меньше возбуждены и офицеры в штабном казино в Осло, где присутствует и полевой священник. Беиеке беседует с ним. Вдруг майора осеняет идея.

– Вот что, патер, – говорит он священнику, – готовьтесь к отъезду послезавтра. Моя машина доставит вас в Халден. Оттуда рукой подать до шведской границы, а там вы можете садиться в санитарный поезд. Однако вам нужен министрант[41]41
  Католический церковный служка. – Прим. ред.


[Закрыть]. Завтра утром он сам найдет вас.

Священник с сомнением смотрит на разведчика. Все сидящие за столом также удивлены. Но прежде чем кто-нибудь успевает задать вопрос, Бенеке покидает казино.

У майора есть один агент. До войны он был корреспондентом многих видных газет, в том числе и некоторых шведских. Он работал несколько лет в Стокгольме, там у него есть влиятельные друзья. Он имеет связи даже в шведском генеральном консульстве в Осло.

После беседы с Бенеке корреспондент пишет статью. В трогательных выражениях описывается положение под Нарвиком, где молодые, полные сил австрийские горные стрелки мучаются от ужасных ран без медицинской помощи и священника. Положение требует, чтобы так называемый нейтралитет уступил место человечности. В течение недели германское правительство пыталось получить разрешение на транзит через Швецию поезда Красного Креста и одного католического священника, но безуспешно.

На следующее утро агент Бенеке появился с этой корреспонденцией-просьбой в шведском генеральном консульстве. Если в течение второй половины дня не будет выдана шведская транзитная виза и обещание свободного проезда для католического полевого священника и его помощника, то эта статья будет сегодня же разослана во все крупные газеты мира.

В тот же день священник и его спутники получают визу. Через три дня немецкий поезд Красного Креста направляется в Швецию. К немецкому персоналу присоединяются и несколько шведских медсестер.

А между тем у Бенеке еще одна удачная находка. Один из лучших его агентов – австриец и к тому же когда-то в Штирии имел дело с церковью. И Бенеке превращает его в служку. Пятилетнее пребывание в Норвегии, конечно, не стерло его австрийский диалект, и он усердно им пользуется, чтобы не возбудить подозрений. Ни у кого из шведов не возникает и мысли, что «служка» бегло говорит по-норвежски и по-шведски.

Поездка через Швецию до норвежской границы продолжалась 36 часов. А через несколько дней майор Бенеке доложил полковнику Бушенхагену, что получил от священника сообщение о благополучном прибытии в Нарвик вместе со своим помощником.

– Но, – добавил майор, – ему, пожалуй, придется подыскать себе нового.

Заметив удивленный взгляд полковника, Бенеке объяснил:

– Мой человек чувствовал себя неважно еще перед отъездом. Если я не ошибаюсь, то, кажется, он жаловался на недомогание и во время путешествия в санитарном поезде. Так что шведы не особо удивятся, если он попросит разрешение вернуться.

Несколько дней спустя «служка» вернулся из Нарвика под охраной шведских часовых. Его две поездки через Швецию дали ему возможность сделать многие важные наблюдения и имели большое значение для немецкой разведки и штаба в Осло. Но, конечно, не менее важно было установить и прямой контакт со штабом генерала Дитля.

Величайший риск

Когда Гитлер решился оккупировать Данию и Норвегию, то предполагалось, что решающее наступление на Западе начнется 4–5 дней спустя. Но крейсер «Блюхер» был потоплен у Оскарсборга, а королю и правительству Норвегии удалось ускользнуть из петли, которая готовилась для политического руководства страны. В довершение всего на арене появился Квислинг, который еще больше увеличил гнев и сопротивление норвежцев. Разделаться с Норвегией оказалось значительно труднее, чем думалось.

Уже в первые дни операции Гитлер был почти готов отказаться от Нарвика и Северной Норвегии. Когда он через две недели после вторжения посылал в Норвегию рейхскомиссара Тербовена, то серьезно опасался, что старое правительство, то есть правительство Нюгордсволла, объявит генеральную забастовку и парализует транспортную сеть, а союзники осуществят высадку во многих пунктах норвежского побережья под прикрытием своего мощного флота.

В это время, к 20 апреля, в Норвегии действовали сравнительно малочисленные и изолированные друг от друга горстки немецких войск. Эта изолированность была предметом постоянных тревог командования. Нужно было во что бы то ни стало обеспечить связь Осло – Тронхейм и Осло – Берген. До этого Гитлер не хотел отдавать приказа о наступлении на Западе.

Одним из ключевых пунктов в немецкой стратегии был Тронхейм. Город представлял собой заманчивые ворота для нападения британского флота, и немецкая ставка была весьма озабочена развитием событий в Тронделаге. Высказывались, в частности, опасения, что студенты Высшей технической школы в Тронхейме начнут забастовку, которая вызовет цепную реакцию во всей стране. Этого боялся и штаб в Осло, когда на немецкое командование свалилась новость о взрыве Люсакерского моста. Но опасения были напрасными. В то время никто не думал о пассивности как оружии. Лишь теперь, много лет после того как окончилась война и стали доступными архивы немецкого генерального штаба, понятно, какие возможности имела тогда беззащитная Норвегия, чтобы вставлять палки в колеса агрессору. Только сейчас становится понятно, насколько агрессор зависел от коммуникаций, насколько опасной была бы генеральная забастовка на транспорте. Автор пишет эти строки не для того, чтобы критиковать позицию и действия норвежских патриотов в 1940 году. Но поучительно знать, что даже великой державе нелегко добиться военной победы в нашей растянутой вдоль побережья и бедной коммуникациями стране.

7 августа 1940 года, то есть через два месяца после того, как король и правительство направились в Англию, командующий наземной службой германских ВВС генерал Китцингер выступил перед начальствующим составом ВВС и представителями из Берлина с докладом об опыте Норвежской операции. В этом докладе хорошо отражено то, с какими трудностями встретилась немецкая авиация, насколько вся армия зависела от работы транспорта и промышленности Норвегии, сколь уязвимой была вся германская военная машина для саботажа и забастовок. Китцингер даже утверждал, что генеральная забастовка могла бы парализовать всю операцию в течение первых же 24 часов.

– Норвежская операция, – сказал генерал, – была величайшим военным риском в истории войн. Со стороны ВВС она была подготовлена за восемь недель. Площадь Норвегии больше площади Италии, но население менее 3 миллионов. Непосвященным трудно попять, какие колоссальные расстояния нужно преодолевать в этой стране. Береговая линия составляет 3000 километров, расстояние от Осло до Киркенеса по прямой более 1500 километров. Метеорологические условия – хуже не придумаешь: погода постоянно меняется, большая часть гористых районов в течение многих месяцев покрыта снегом. Лед на озерах держится до мая. Шоссейная и железнодорожная сеть развита слабо. Перевозки осуществляются по побережью, а главным образом – по морю.

Во время перехода в Норвегию многие немецкие суда были торпедированы. Боевые части не попали в намеченные районы. Штаб ВВС, следовавший на «Блюхере», стал жертвой торпед в Осло-фиорде. Потребовалось несколько дней, чтобы вновь создать штаб в Осло.

Такова была обстановка, когда генерал Китцингер принял командование в Осло, четыре дня спустя после того, как первые немецкие солдаты вступили на норвежскую землю.

Войска генерала Фалькенхорста вели бои в окрестностях Осло. В ночь на 14 апреля был взорван мост вблизи Осло. Позиции немецких войск расширялись очень медленно. Норвежцы собрались с силами и продолжали борьбу. Главный штаб в Гамбурге не имел контакта с частями, действовавшими в Норвегии. Плохая связь не позволяла руководить операциями из ставки в Берлине.

В докладе генерала Китцингера прямо указывалось, какое большое значение в самый разгар операций придавали немцы расширению норвежских аэродромов и строительству новых. Но даже это не помогло бы немцам удержаться на севере, если бы союзники столь неожиданно не отвели свои войска на западный фронт. Строительство немцами аэродромов на севере Норвегии было необходимой предпосылкой для их успеха. Без них операция была бы проиграна еще до отхода англичан. Две записи из дневника, приведенные ниже, весьма наглядно свидетельствуют о настроениях немцев на двух критических стадиях битвы за Нарвик. 30 апреля генерал Йодль писал, что, когда Гитлер получил сообщение об установлении связи между войсками в Нарвике и Осло, он был буквально вне себя от радости.