Текст книги "В сетях шпионажа"

Автор книги: Сверре Хартман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

«Топ сикрет»[36]36
  «Совершенно секретно» (англ.).


[Закрыть]

В один из последних дней марта 1940 года майор Ханс Шлеебрюгге, командир 1-го батальона 139-го пехотного полка, был вызван в ставку верховного командования на Бендлерштрассе в Берлине. Полковник Бушенхаген принял его и попросил торжественно поклясться нигде ни единым словом не упоминать о том, что он сейчас узнает. Ему доверялась исключительно важная тайна и поручалось ответственнейшее задание. Майор узнал, что через несколько дней военно-воздушные, военно-морские и сухопутные силы Германии начнут операцию, имеющую целью установить контроль над Норвегией, прежде чем там высадятся войска западных держав. Наиболее важным и, к сожалению, одновременно наиболее трудным объектом операции был Нарвик.

Этому району больше, чем какому-либо другому, угрожали англичане. Превосходящие силы английского флота могли свободно контролировать все северное побережье Норвегии. Не исключалась и возможность того, что, овладев Нарвиком и заняв дорогу Елливаре – Килруна, англичане были способны приостановить жизненно важные для Германии поставки железной руды. Задача заключалась в том, чтобы пройти через боевые порядки англичан и любой ценой задержать английские военно-морские силы на подступах к Уфут-фиорду или в самом фиорде. Очевидно, что 10 эскадренных миноносцев с двумя линейными кораблями было недостаточно для достижения этой цели. Линейные корабли могли прикрыть эсминцы только на переходе к Уфут-фиорду, но, войдя в него, они попали бы в ловушку и стали бы превосходной мишенью для английской авиации.

Благодаря морским путеводителям и донесениям агентов, которые следили за рудовозами, стало известно, что на обоих берегах Уфут-фиорда расположены тяжелые артиллерийские батареи. И Фалькенхорсту пришла на ум смелая идея: обеспечить контроль над ними. Если бы это удалось, немцы с самого начала получили бы возможность держать английский флот на безопасном расстоянии от Нарвика, так как расположенные на побережье и скрытые в горах, ущельях и мощных дотах тяжелые береговые орудия норвежцев были сильнее корабельной артиллерии.

Майору Шлеебрюгге разрешалось отобрать на свой выбор наиболее пригодных для выполнения этой задачи альпийских стрелков – не более 200 человек. Кроме того, в его распоряжение поступала группа морских артиллеристов, которые уже были выделены. За два дня до начала операции «ударная группа» Шлеебрюгге должна была погрузиться на эскадренный миноносец «Ганс Людеман» и, высадившись на берег, овладеть батареями у Рамсунна на южном берегу Уфут-фиорда. Район был обозначен на карте, которая была ему тут же вручена.

Выполнение параллельной задачи выпало на долю второй ударной группы старшего лейтенанта Оберштейнера. Ему и его солдатам предстояло захватить и обеспечить контроль над несколькими батареями на северном берегу Уфут-фиорда. Оперативно Оберштейнер подчинялся при выполнении этой задачи майору Шлеебрюгге.

Батареи нужно было взять с ходу и сразу же передать их морским артиллеристам, для того чтобы последние могли открыть заградительный огонь на подходах к Нарвику. В случае непредвиденных затруднений группе следовало прибегнуть к военной хитрости и использовать английский флаг. Бушенхаген добавил, что нельзя допустить уничтожения или вывода орудий из строя противником. Это означало бы провал не только местной операции. Это могло бы оказаться роковым для всего похода на север.

Изучение морских карт показало, что высадить солдат прямо с эскадренных миноносцев на берег невозможно, не рискуя попасть под прицельный огонь батарей. И все же в случае сопротивления норвежцев лучше всего было направить эсминцы прямо к берегу и жертвовать кораблями, с тем чтобы избежать потери момента внезапности.

С этого момента началась форсированная подготовка. В условиях соблюдения строжайшей секретности солдат обучали действиям в самых различных условиях. Прежде всего была разработана специальная инструкция, в которой объяснялось, каким образом быстро и легко обезвредить противника, как высадиться с эсминца прямо на гладкие скалы, а может быть, прямо на снег или лед. Альпийские стрелки тщательно проверили свое зимнее снаряжение. Однако они не знали точно, будет ли операция проводиться в условиях севера. Поэтому одновременно были проведены учения в естественных условиях. И здоровяки-альпийцы, не имевшие ни малейшего представления, к чему их готовят, сменяли упражнения на обычной местности и упражнениями на искусственном снегу и льду с головокружительной быстротой. Постепенно они достигли такого совершенства, что молниеносно меняли зимнее снаряжение на летнее и обратно. Интенданты на эскадренных миноносцах получили приказ взять на борт как зимнее, так и летнее снаряжение для альпийских стрелков и артиллеристов.

Шлеебрюгге и Оберштейнер были единственными из альпийских стрелков, кто знал, что им предстоит. Естественно, им приходилось туго, когда любопытные солдаты, удивленные разнообразием учений, задавали им назойливые вопросы. Подготовкой этих «ударных» интересовался лично Гитлер. Для него составляло особую радость давать указания по частным вопросам в таких разбойничьих акциях; это создавало атмосферу, сходную с периодом борьбы партии за власть, разжигало его гангстерскую фантазию.

Однако применить «тактику ночного вора» в данном случае, у Нарвика, было не так легко. Помимо громадных расстояний операция была сложна уже потому, что у ее участников не было ясного представления о характере местности, а также ввиду полного незнания условий, в которых придется действовать.

Военная «фата-моргана»

В 03.00 7 апреля командующий флотом свел оба линейных корабля и 12 эскадренных миноносцев в одну эскадру. Через два часа эскадра взяла курс на север. Первые сутки переход не был осложнен ничем. Но у норвежского побережья суда попали в полосу шторма. Качка была настолько сильной, что бравые альпийские стрелки, никогда не знавшие головокружения, почувствовали себя плохо. Мучения, вызванные морской болезнью, заставили их забыть о том, какие трудные задачи им предстоит выполнить. О том, что их ожидает, они узнали только на вторые сутки пребывания в море. В ночь на 9 апреля, когда корабли начали приближаться к берегу, шторм утих и море стало более сносным. Альпийские стрелки начали понемногу приходить в себя. Когда эскадренные миноносцы были уже у входа в Уфут-фиорд, руки людей потянулись к биноклям. Линейные корабли уже давно отделились от группы, и эсминцы продолжали двигаться самостоятельно. Сейчас нужно было определить место для высадки десанта с двух эскадренных миноносцев. Нигде не было видно никаких признаков жизни, никаких батарей, даже одиночной пушки. Конечно, норвежцы здорово замаскировали свои позиции, да на такой местности это и не было трудно. Вряд ли можно было надеяться обнаружить противника до подхода вплотную к берегу.

В то время как остальные 10 эсминцев на полном ходу продолжали идти в глубь фиорда, «Ганс Людеман» и другой корабль отклонились соответственно вправо и влево и стали осторожно подходить к берегу. В соответствии с пометками на картах они как раз находились в районе расположения батарей. Был отдан приказ подготовиться к высадке и штурму. Десантники надели каски, примкнули штыки к карабинам, каждый положил в сапог по ручной гранате. Использовать их инструкция запрещала, но нужно было быть готовыми ко всему. Часть солдат была вооружена автоматами.

«Ганс Людеман» осторожно шел вдоль скал. Было нелегко найти естественную площадку для высадки десанта. Наконец корабль подошел к берегу. На животах поползли солдаты к указанной цели. Время шло, но норвежцы по-прежнему не подавали никаких признаков жизни. Может быть, тут и нет никаких батарей? Может быть, высадка произошла не там? Может быть, из-за тумана неправильно определен район высадки?

Один за другим были прощупаны разные направления. Солдаты с трудом шли в глубоком снегу; тяжело давался каждый шаг. Громоздкое снаряжение заставляло людей часто ползти на четвереньках. Все дальше и дальше в глубь полуострова прокладывался этот трудный путь. Пустынная равнина угнетала своим однообразием. Отсутствие всякой жизни особенно подчеркивал легкий туман, низко стлавшийся над землей. Несмотря на многочасовой переход, не было обнаружено ничего живого. Единственным живым существом, с которым столкнулись солдаты, была дряхлая старуха.

Сконфуженно возвращались альпийские стрелки па эскадренный миноносец. Никаких результатов. Что скажет Берлин, если узнает, что задание не выполнено, что операция потерпела фиаско? Еще и еще раз Шлеебрюгге высылал подвижные группы на поиски батарей. Прошло еще несколько томительных часов. Наконец пришло сообщение от командования из Нарвика: всем погрузиться на корабль и идти в город. Такой же приказ был отдан и людям Оберштейнера. Этой группе повезло больше, чем людям Шлеебрюгге: им по крайней мере удалось найти фундамент для берегового артиллерийского орудия. Возникло подозрение, что немцев одурачили. А спустя несколько дней через норвежские круги удалось установить, что ни к югу, ни к северу от входа в Уфут-фиорд вообще не было никаких батарей.

Решение этой загадки оказалось простым. Еще в 1912 году в норвежский парламент было внесено предложение разместить артиллерийские батареи по обе стороны от входа в Уфут-фиорд, хотя и не совсем там, где было отмечено на немецких картах. Во время первой мировой войны были предприняты некоторые попытки обеспечить артиллерийское прикрытие Уфут-фиорда. Было даже установлено несколько орудий. Но дальше этого дело не пошло, и остальные орудия пролежали годы у причалов в Рамсунне, ибо ассигнования на оборону Норвегии в междувоенные годы не позволили даже доставить орудия к месту назначения, а тем более соорудить позиции. Это была, по существу, настоящая трагикомедия, особенно если учесть, что пушки, пролежав в Рамсунне с начала первой мировой войны, в феврале 1940 года были отправлены на юг для установки в крепости Бергена. Очевидно, там оказались более настойчивые люди.

В данном случае немецкий шпионаж оказался слишком эффективным, а немецкая основательность чересчур солидной. Прежде всего немцы не учли в достаточной степени норвежский характер и не подумали о том, что в Норвегии между решением правительства и претворением его решения в жизнь дистанция огромного размера.

Перед нами своеобразный пример военного парадокса, когда отсутствие укреплений может стать плюсом, хотя этот печальный случай и не стоит возводить в норму. То, что не были обнаружены артиллерийские укрепления, на которые так уверенно рассчитывали немцы, явилось для немецкого командования неприятным эпизодом. Это было тем более неприятно, что немцы не знали теперь, как остановить военно-морские силы англичан на подходах к Нарвику.

Через несколько дней, 13 апреля, англичане одержали крупную победу в Уфут-фиорде и в море у Нарвика, что в дальнейшем позволило им высадить десант и прижать войска генерала Дитля к шведской границе.

Несуществующие норвежские батареи, обнаруженные немецкими шпионами, оказались для этой операции настоящей «фатой-морганой».

Хлороформ и военная хитрость

Если было важно проследить за каждой малейшей деталью штабной подготовки похода на Данию и Норвегию, то после 2 апреля не менее важно было и максимально замаскировать следы подготовки самой операции в Германии. Переброска войск к портам и погрузка на суда в поздние вечерние часы и по ночам вызывали большие трудности. А представьте себе трудности переброски немецких войск к датской границе! Ведь к началу молниеносной операции, рано утром 9 апреля, они должны были находиться у самого Юлланда[37]37
  Провинция в Дании, граничащая с Германией. – Прим. ред.


[Закрыть].

Чтобы скрыть то, что происходит в действительности, все передвижения войск осуществлялись под видом маневров. Войсковые подразделения были одеты в выходную форму; повсюду бросались в глаза посредники с белыми повязками на рукаве. Учения проводились так, чтобы никто не подумал, будто северному соседу что-то угрожает. Даже самый наблюдательный вражеский глаз не приметил бы ничего необычного на датско-германской границе. Строжайшим образом проверялась и военная корреспонденция. Каждое нарушение установленных правил пользования полевой почтой рассматривалось как государственная измена. При переездах на поездах и в автобусах никому из военнослужащих не разрешалось высовываться из окна в головном уборе. Запрещалось ставить на вагонах какие-либо знаки или надписи Офицеры контрразведки самым тщательным образом следили за тем, чтобы правила секретности скрупулезно соблюдались.

Командиры частей и подразделений томились в ожидании конца «учений», не зная, когда их наконец погрузят в эшелоны и подтянут к самой датской границе. Железнодорожные машинисты вели поезда, не имея никакого представления о том, куда идет данный состав. Им назывались лишь такие пункты, которые ничего не говорили о конечной цели. Обычно на самых заброшенных станциях поезд останавливал представитель штаба группы 21. Он предъявлял свой документ, передавал старшим офицерам по поезду приказы и карты с обозначением дальнейшего маршрута. И будьте добры, выполняйте…

Незадолго до того, как немецкие войска пересекли границу и вторглись в пределы Дании, на основные военные объекты и узловые станции проникли диверсанты из полка «Бранденбург». Прибегнув к военной хитрости, с помошью хлороформа они ликвидировали датских часовых. И когда к этим объектам подошли основные немецкие силы, они не встретили никакого сопротивления. Немцы позаботились и о том, чтобы датчане не взорвали важный железнодорожный мост у Вордингборга. В 03.00 9 апреля группа немецких парашютистов выбросилась здесь и, перебив часовых, захватила мост.

В самый разгар сосредоточения сил, 8 апреля, случилось нечто совершенно непредвиденное. Пароход «Рио-де-Жанейро», на котором в Норвегию направлялись немецкие войска, был торпедирован у южного побережья Норвегии. Солдат и военное имущество удалось выгрузить на берег. Берлин был в смятении. Теперь норвежцы обязательно узнают, в чем дело, тем более что всего лишь за несколько дней до этого норвежские власти интернировали немецкую подводную лодку 1Л-21, севшую на мель у Линдеснеса. Если бы норвежцы прислушались к заявлениям некоторых спасенных немецких солдат, они поняли бы, что их ожидает. Ведь солдаты говорили, что направлялись к Бергену для защиты норвежцев от «опасных англичан».

Разумеется, предательством тут и не пахло. Просто экипаж и все находившиеся на судне солдаты были специально дезориентированы. Сначала «Рио-де-Жанейро» держал курс на Борнхольм, а когда судно вошло в датские проливы, представитель командования сообщил любознательной команде, что они идут в Ирландию. Эта иллюзия должна была поддерживаться у людей до утра 9 апреля. Но произошло неожиданное. Пароход был торпедирован польской подводной лодкой.

Прибывший к месту высадки полицейский инспектор попытался узнать, куда эти господа военные держали путь. Среди спасенных оказалось много таких людей, которые понимали, что интересы родины окажутся в величайшей опасности, если в нейтральном государстве узнают, что немцы готовят удар в спину англичанам через Ирландию. И поэтому кто-то решил выдумать историю, которая звучала бы убедительно и вместе с тем направляла бы норвежцев на ложный путь.

– Так куда же вы направлялись? – задал свой вопрос полицейский инспектор.

– В Берген, в Берген, защитить Норвегию от англичан, – послышалось в ответ.

Почему норвежцы ничего не предприняли ни в Бергене, ни в других местах, неизвестно, но, во всяком случае, немецкое командование зря проклинало моряков с «Рио-де-Жанейро» за то, что они не могли держать язык за зубами.

В общем, операция развивалась плохо. У Оскарсборга немцы потеряли крейсер «Блюхер», и был момент, когда казалось, что вторжение близко к провалу не только на море, но и в воздухе. В то время, когда немецкие самолеты уже летели на Ольберг и Ставангер, как предусматривалось программой, в главную штаб-квартиру в Гамбурге из Норвегии пришла шифровка, адресованная парашютным войскам, уже находившимся на пути к Осло: «Возвращайтесь из-за погоды». И командование 10-го авиакорпуса, засевшее в «Эспланаде», не сумело придумать ничего лучшего, как телеграфировать уже вылетевшей эскадре: «Всем возвратиться». Это было сделано по приказу Геринга. Он не хотел зря рисковать специальными войсками, которые должны были понадобиться во время предстоящего похода на Запад.

Таким образом, важнейшая часть операции «Везерюбунг» оказалась на грани полного провала. Запланированный десантный удар с воздуха по Осло запаздывал на целых 50 минут. А когда командиры самолетов получили приказ о возвращении, вообще стало непонятно, что делать дальше. Тем большим было удивление в главной штаб-квартире, когда через час пришло сообщение о том, что три самолета все же приземлились на аэродроме Форнебу. Приказ о возвращении был отменен. Парашютисты, которые уже вернулись в Ольберг, получили приказ вылететь вновь.

Оказывается, транспортная группа 103, стартовавшая на 20 минут позже самолетов с парашютистами, не выполнила приказа Геринга. Группа подчинялась не генералу Гейслеру, а начальнику «воздушного транспорта» подполковнику Габленцу из штаба Фалькенхорста. Поэтому вторая волна самолетов продолжала свой полет к Осло и захватила аэродром Форнебу. Командир этой группы – капитан Вагнер – погиб в бою.

То, что у немецких военно-воздушных сил в этой операции не было единого командования, объяснялось просто. Еще в начале марта Геринг категорически отказался подчинить свои части общеармейскому командованию. В результате боевые авиационные части остались в подчинении генерала Гейслера, а все воздушно-транспортные части, действия которых были скоординированы с операциями флота, перешли в ведение группы генерала Фалькенхорста. Морской транспорт подчинялся полковнику Роту, а сухопутный, включая и авиацию, – подполковнику Габленцу.

Когда готовились планы операции, предполагалось, что парашютные войска обеспечат захват Форнебу, с тем чтобы последующие транспортные самолеты могли свободно приземляться на нем. Теперь же этот график полетел к чертям. Штабы частей оказались далеко позади, а высадившиеся нуждались в едином руководстве. Поэтому в Осло срочно перебросили 3-й батальон 324-го пехотного полка вместе с полковым штабом.

Этот эпизод красноречиво свидетельствует о том значении, которое могут иметь случайности. Из-за тумана вся техника могла оказаться совершенно неиспользованной. Если бы транспортные группы вернулись, как это предписывалось в телеграмме, то это могло бы повлечь за собой с самого начала серьезные последствия и могло бы значительно затормозить использование района Осло немецкими боевыми и транспортными самолетами для действий в Центральной и Северной Норвегии.

Военный мундир в багаже дипломата

Старшего офицера штаба генерала Фалькенхорста подполковника Хартвига Польмана предполагалось послать в Осло вместе с частью штаба на крейсере «Блюхер». Но незадолго до начала операции у Бушенхагена на этот счет возникли некоторые сомнения. Ведь в данном случае успех его миссии полностью зависел бы от случайностей войны. Куда надежнее заранее послать в Осло офицера, знавшего весь план действий. А задача Польмана состояла в том, чтобы сориентировать посланника и установить связи с военными властями Норвегии после оккупации. Если же норвежцы продолжат борьбу, Польман обязан будет создать нечто вроде первого эшелона штаба для получения сообщений и передачи дальнейших приказов.

Абвер предлагал заслать подполковника Польмана в Норвегию с фальшивым паспортом и под чужим именем. Но Польман предпочел обычный паспорт, в котором были бы даны правильные сведения, за исключением военного звания. Вместо этого ему был «присвоен» титул его брата – советник министерства внутренних дел.

Люди Канариса работали исправно. За несколько дней до 9 апреля настоящего министерского советника Польмана посетил представитель верховного командования, от которого Польман получил настоятельный совет «исчезнуть» на несколько дней как из своей конторы, так и из дома. Начальству он должен был сказать, что неожиданно выезжает в служебную поездку, но не сообщать ни цель поездки, ни ее продолжительность. Указание было выполнено безупречно. Тем самым удалось обезопасить миссию подполковника на случай возможных контрольных запросов со стороны консульских и дипломатических органов северных стран.

Подполковник Польман выехал из Берлина 7 апреля утром вместе с генералом Химером, имевшим точно такое же задание в столице Дании. Вместе с ними выехали три секретаря миссий, которые в своем дипломатическом багаже везли военные мундиры офицеров, инструкции посланникам и карты главных районов операции.

Поездка оказалась весьма приятной. Для Польмана и Химера было заказано отдельное купе в вагоне первого класса. Около полудня господа офицеры пересели на паром в Варнемюнде, направлявшийся в Гессер. В это время подполковник, вероятно, вспоминал поездку на этом же судне четыре года назад, когда он со своей женой праздновал присвоение ему звания майора. Проезжая мимо важных военных объектов, Химер и Польман внимательно следили за тем, не появилось ли каких-нибудь признаков того, что датчане знают о предстоящих событиях. Но все было спокойно. Даже у большого моста у Вордингборга, который вскоре должен был попасть в руки немецких парашютистов, не было видно ни одного охранника.

В Копенгагене компания разделилась. Польману оставалось еще несколько часов до отхода поезда, и он решил совершить прогулку по тихим воскресным улицам датской столицы. Секретарь миссии Шумбург остался охранять дипломатический багаж. Польман шел и думал о том, что через 36 часов эти спокойно идущие мимо него люди станут свидетелями ужасных событий.

Поздно вечером Польман и Шумбург сели в поезд и через час уже были на пароме, курсирующем между Хельсингёром и Хельсингборгом. Было интересно смотреть на освещенные дома по обе стороны пролива под чистым звездным небом и представлять себе, как все это будет выглядеть через день. В Балтийском и в Северном морях к Норвегии уже шли немецкие корабли. Самолеты и солдаты в Северной Германии ожидали боевого приказа.

В дипломатическом портфеле Шумбурга лежала карта, на которой были обозначены все важные здания Осло. В нем была и справка на трех машинописных страницах, содержащая основные сведения и характеристики, которые штаб получил от абвера о норвежских военных и политических деятелях, а также о членах королевской семьи. Это был подручный материал, с помощью которого Польман собирался выполнять свое особое задание в первые часы вторжения.

Наконец подполковник и секретарь миссии пересекли границу Норвегии. Они были единственными пассажирами, которые знали, что мирная жизнь этой страны продлится не больше 24 часов.