Текст книги "Огненный зверь"

Автор книги: Сурен Цормудян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Ты замутнила сознание моего друга. Раньше я думал, что это так, блажь мимолетная. Пройдет после веселого времяпрепровождения в компании горстки тщательно вымытых иришек с приятными на вид и на ощупь дойками. Но нет. Сейчас я вижу, что все серьезней и оттого хуже. Артем у нас негласный лидер. Он хорош во всем. Но теперь все это под угрозой, знаешь ли. Чувства убивают и честь и долг. Любой великий воин может превратиться в кучку смердящего дерьма из-за той ХИМЕРЫ, – Павел особо выделил это слово, – которую некоторые мягкотелые создания называют любовью. Мы рейтары. Мы братья. Я приму за брата пулю или пущу пулю в любого. Ну и как мне относиться к тебе, если твое появление угрожает тому Артему, которого я знаю? Меткий стрелок, бесстрашный воин, опытный рейтар. А то, что я таскаюсь по вертепам, ну так, крошка, я живой человек. Только в говно не верю. И бабам тоже. А шлюх я люблю. Знаешь, так вот, по-мужски люблю. Потому что это единственные женщины, которые не лгут. Да-да, Хламидия, не смотри на меня так. Они честные. Все по-честному у них. Пришел, спросил сколько. И они без кривляний всяких отвечают. Отсос – столько-то. По полной программе на час – столько-то. Ночь – на столько-то больше. Все честно. Да, конечно, они визжат, как это нам, мужикам, нравится. Ну так ведь я плачу за этот концерт. Она это знает. Я это знаю. И все довольны. Шлюхи хорошие в большинстве своем. Они услада моего сердца. Только вот долг перед братством превыше всего…

– А твои шашни с замужними бабами? – перебила Химера, надменно усмехаясь и давая понять, что она уже в курсе той истории с женой кузнеца Сташко. – Это у тебя что, долг или честь?

– Это хобби, – невозмутимо отозвался Павел. – Если тебе будет угодно. Так вот, у меня все на своих местах. По полочкам разложено. И у Артема было все по полочкам. Нет, конечно, он далеко не такой любитель положить смазливой иришке монетку на ладонь. Совсем не любитель. Он более хладнокровный, чем я. Но мне очень не хочется думать, что БЫЛ. Доходчиво излагаю?

– Я что-то не поняла твоего тона. Ты мне угрожаешь?

– Понимай как угодно.

– Знаешь, Паша, мне, вообще-то, плевать, что там на уме у твоего друга, да и у всех вас. Я здесь не за этим. Как и в прошлый раз, в Острогожске, я появилась не ради того, чтобы очаровать кого-то из вас, непроходимых и непоколебимых адептов чести. А вот у тебя явно с этим проблемы.

– У меня, крошка, вообще нет никаких проблем. Если не считать тебя. Я многое в жизни повидал. Но я не видел ничего более постыдного, жалкого и отвратительного, чем влюбленный мужчина.

– И что это значит?

– Сделаем дело, и исчезни. А если начнешь дурить парню голову, то лучше не поворачивайся ко мне спиной.

Девушка бросила несъеденный орех в снег и встала прямо перед Ходокири, пристально на него глядя.

– Ну так ты тоже не поворачивайся, амбалушка. У тебя спина-то пошире. Попасть проще.

– Рад, что мы поняли друг друга, – сказал, ухмыльнувшись, Павел и, направляясь к дому, добавил: – Стерва.

– И кто больше голову потерял от меня? Он или ты?

Естественно, Павел не услышал эти слова – они были едва ли громче, чем сама мысль.

– Вернулся Недержигора с очередной охоты. Или силки проверял, не знаю. Да и не важно. Ну, говорили многие, чумной какой-то. Взъерошенный. Егошние односельчане к нему с вопросами. Чего, мол, такой? Что случилось? А он все про пса твердил.

– Про пса? Собаку? – уточнил Малон, делая какие-то пометки в блокноте.

– Да, про собаку. Но непростую. Во-первых, он говорил, что большая она была. Но не это главное в ней.

– А что же тогда?

– Она была огненная. Да, он так и сказал: огненный пес! Все время твердил. Дескать, зверюга не из костей, плотью да жилами обжатых и шкурой покрытых, а целиком из пламени. Несся, говорит, пес по лесу, не касаясь земли. Гудел, как горн кузнечный. Языки огня развевались за ним, трава обугливалась мгновенно, а то и вспыхивала, если сухая. Он рассказывал, что стрелять в нее с перепугу начал. И вроде как попадал, но пули никакого вреда псу не причиняли. Он пронесся по лесу и исчез. А Недержигора в ужасе бросился к своему селу. Ну, там все это и рассказал. На смех его, конечно, подняли. Да и что взять, если он пьет постоянно. По синьке и не такое привидится. Так издевались, что он еще больше пить стал. Вообще из запоев не выходил да и помер в итоге – спустя недели две, летом, весть прошла. В соседней с ними общине, той, что ближе была, два из трех охотников погибли в глухом лесу. И опять поблизости от того озера. Один охотник вернулся, чуть ли не двинутый умом, и сказал, что огненный зверь пожрал товарищей его.

Малон потер подбородок, задумчиво поглядев на свои записи, затем на карту:

– Огненный зверь?

– Да. Но только про пса он ничего не говорил; Не то кабан огненный был, не то другое что-то. Но картина та же. Мчится, не касаясь земли, гудит и… и жжет все на своем пути. – Егор вздохнул и задумчиво глянул на окно, выходящее в ту сторону, где был дом его брата.

– Я правильно понял, что все эти явления происходили потом с интервалом примерно в два месяца и в одном районе?

– В одном районе, да. Ну и по времени как-то так. Там сначала тоже не поверили. Решили, что завалил он дружков. Но месяца через два снова история про огненного зверя и погибший охотник. Потом целая семья, что грибы там собирала. Только обугленные останки нашли среди обгоревших деревьев. И пошло-поехало. Молва, что тот зверь, стала носиться по всей округе. Охотники прекратили ходить на охоту. И все дальше от озера замечали зверя. Потом до посевов эта нечисть добралась. Пшеница, кукуруза… Приходят земледельцы в поле, а там половина обуглилась. Ходили по следу. Зверь просто метался наобум по полю, а в одном месте след прервался. Вот был огненный зверь, вот он исчез, и впереди нетронутые заросли. Еще позже и до ближайших пастбищ напасть добралась. Ограда в одном месте сожжена, овцы да коровы в ужасе разбежались. Это те, которым повезло не быть разорванными в обгоревшие куски. Потом его встречали все чаще и все дальше. Уже никто и не вспоминал, что все с того озера началось, с Язно. А прошлой осенью стали замечать, что дичи в окрестных лесах стало меньше. Следопыты разобрались: уходит дичь в разные стороны. И поняли все, что от зверя огненного обычный зверь бежит. Даже медведи и волки. Промысла не стало, посевы гибнут, пожары в лесах. Стада несут урон, лошади нервные, непослушные. Даже, говорят, куры перестали нестись. Все живое напугано было. И потянулись люди из своих селений. Сначала ближайшие к тому озеру проклятому, потом и остальные одно за другим пустели. Сразу мародеры повадились, в покинутые дома ломились. Но однажды на хуторе нашли два дома, будто взорвали их, и каждый обломок горел при этом. А среди всего этого с дюжину мародеров валяется и их разбитая да сожженная машина. Мародеры все обугленные были, кого в куски вообще… После этого банды перестали соваться. Разве что изредка. Так, прокрадутся два-три человека. Некоторых ловили те, кто остался сторожить. С законниками-то напряженка образовалась, ну и каждый по-своему… Вешали, отрубали руки. А то и пулю в башку, если не жалко пули. Про мародеров тут уже давно не слыхать. Но мало ли что… Бывают всякие отморозки. А кому, может, и неведомо, что здесь творится. Хотя молва вместе с людьми отсюда ушла уже давно. Далече теперь про нашего зверя огненного слыхать, если рейтары с воронежской земли да иноземец пожаловали разбираться с чертовщиной этой.

– Н-да, занятно, конечно. – Тахо снова потер подбородок.

– Занятно?! – Егор вытаращил на него глаза. – Эта тварь теперь сюда добралась! За черт знает сколько верст от Язно! Избы спалила, брата моего сгубила! Занятно?! – Он вскочил.

– Я пропустил что-то? – произнес Павел, который как раз в этот момент вернулся в дом.

Следом вошла Химера.

– Я прошу прощения. – Тахо тоже поднялся и развел руки. – Не совсем верно выразился. Мы здесь для того, чтобы избавить ваш край от этого огненного зверя.

– И как вы это сделаете?!

– Для начала выясним, что это такое. Вы нам много нового рассказали. Ответьте еще на один вопрос, пожалуйста.

– Ну?

– Как часто появляется зверь?

Егор чуть поостыл и задумчиво посмотрел в пол:

– Где-то неделя.

– Неделя? – Тахо повернул голову в сторону Ивана Булавы и Мустафы Засоля, которые прибыли в этот ареал раньше остальной команды и также занялись сбором информации.

– Да, у нас те же данные, – кивнул Иван. – Примерно раз в неделю.

– Значит, у нас пять дней до следующего явления. Занятно…

Глава 7
ВЕРТОЛЕТ

Две винтокрылые машины W-3U «Саламандра» с полным боекомплектом стояли на летном поле в готовности к старту. Поодаль – санитарная и пожарная машины. Стандартная процедура.

Суеты, что была здесь недавно, в этот раз не наблюдалось. Зато погода в точности такая же, как во время прибытия самолета с эмиссаром.

– Внимание, последняя контрольная точка пройдена. До посадки двадцать одна минута. Как поняли меня? – произнес диспетчер.

– «Сокол-один». Вас понял. Крайняя точка пройдена. Поправка произведена, – доложил командир первого вертолета.

– «Сокол-два». Вас понял, – повторил за ним офицер из второй вертушки.

Командир первого вертолета вздохнул с облегчением и откинулся на спинку своего кресла.

– Опять все гладко. Даже скучно, правда, Ежи? – Он засмеялся и взглянул на второго пилота.

– Постучи по дереву, командир, они еще не сели, – тоже смеясь, отозвался второй пилот.

Командир легонько ударил три раза костяшками пальцев по шлему своего помощника.

– Постучал.

– Что-то зачастили гости британские к нам, не находишь? Двух дней не прошло. Не за эмиссаром же они летят? Вон его самолет. – Ежи указал пальцем на дальнюю часть аэродрома, где находилась стоянка самолетов.

– Да это, может быть, просто торговый транспорт.

– А что, командование не сообщило?

– Сказали, правда, как-то уклончиво, что рейс коммерческий. Но табель со списком людей и характером груза так и не дали.

– Странно. Это вроде как нарушение полетных правил. А, Виктор?

Командир кивнул:

– Не «вроде как», а нарушение. Самое что ни на есть. – Он взял стакан с горячим чаем и отпил.

– Ну а ты не спросил, почему список не дали перед обеспечением?

– Спросил. Говорят, связь с их Оазисом сегодня барахлит. Не прошел факс.

– Ну так с самолетом ведь связь есть? Табель можно и от экипажа получить. Если б и с самолетом связь барахлила, нам бы уже первую повышенную объявили.

– Да ладно. Чего ты кипятишься, Ежи? Успокойся. Еще пару минут, и все. В тепло и уют отправимся.

– Ты же знаешь, командир, не люблю, когда где-то что-то не так. И если это коммерческий рейс, почему не видно машин для приема груза?

– Может, он не к нам груз везет. Может, на дозаправку садится.

– Так и в этом случае должны были в известность поставить. К тому же не помню я, чтоб даже при посадке на дозаправку грузовоз хотя бы пару ящиков с товаром не оставил и не принял.

Самолет был заметно больше, чем тот, в котором прибыл на днях эмиссар Ост-Европейской компании. Уже стало видно, что на посадку заходит С-130J «Супергеркулес», четырехвинтовой толстяк темно-серого цвета с характерным утиным носом.

Возмущая винтами снежную пыль, гонимую слабым ветром Балтики по полю и взлетно-посадочной полосе, он мягко коснулся бетона и закончил свой путь в сотне метров от стоянки вертолетов. К величайшему облегчению медиков, пожарных и других людей, отвечавших за безопасность, посадка прошла штатно.

– Внимание! «Сокол-один», «Сокол-два», вернуться в пункт постоянной дислокации. Как поняли меня, прием? – заголосила рация.

– «Краков», это «Сокол-один», команду на возвращение в пункт постоянной дислокации принял, – ответил Виктор.

– «Краков», говорит «Сокол-два». Есть вернуться в пункт постоянной дислокации, – послышался голос из второго вертолета.

Виктор повернул голову и взглянул на здание, в котором размещались дежурные смены боевых винтокрылых машин. Оттуда уже двигался электрокар с длинным прицепом, чтобы увезти экипажи. Он покачал головой, затем снова заговорил в рацию:

– «Краков», говорит «Сокол-один». Будет ли производиться заправка борта и когда ориентировочно он убывает? Как поняли меня, прием?

– «Сокол-один», говорит «Краков». Поступило приказание убыть в пункт постоянной дислокации. Дополнительную информацию вам сообщат своевременно. Прием?

– Понял вас, «Краков». Конец связи…

Электрокар уже практически преодолел обратный путь длиной в три сотни метров, когда справа на взлетной полосе показались три больших автофургона, быстро едущих в сторону «Геркулеса». Виктор часто оглядывался, но до сего момента никакого оживления позади не наблюдалось. Пожарные и медики давно уехали, а из самолета так пока никто и не вышел. Не были открыты двери и опущена рампа.

Летчики быстро спешились у входа в свою казарму и поспешили с пронизывающего холода внутрь, в тепло.

Ежи и Виктор поднялись на второй этаж. В столовой сидело еще с полдюжины пилотов, они смотрели телевизор. Телеэфир в большинстве Оазисов не баловал разнообразием. Крутили записи, оставшиеся от прошлой эпохи: фильмы, музыкальные клипы, спортивные состязания. По ночам – так называемое видео для взрослых. Конечно, никаких правообладателей всего этого видеоконтента давно не существовало, посему телестудии Оазисов демонстрировали то, что смогли найти, отбирая наиболее подходящие, на их взгляд, материалы. Из современного вещания – только бесконечные новостные пятнадцатиминутки, рассказывающие о жизни в Оазисах и о том, что происходит в ближайших резервациях и пустошах. Иногда транслировали научную передачу из какого-то средиземноморского Оазиса, который охотно передавал свои фильмы другим Оазисам, что были с ним в контакте. Вел передачу какой-то престарелый и весьма умный инвалид в кресле на колесах. Ну, еще всякие реалити-шоу. Иногда тоже весьма откровенные и потому выходящие в телеэфир поздно, как раз перед кино для взрослых.

Сейчас была первая половина дня, и показывали очередную серию какого-то фильма про Средневековье. Вообще люди, отвечавшие за телевещание, старались подбирать то, что не будет слишком травмировать уцелевших после мировой войны и Великой Смуты. Предпочтение отдавалось фильмам, изобилующим насилием, либо чему-то из далекой истории, либо сказкам. Причем не самым жизнерадостным. Считалось, что видеоряд, показывающий положительные стороны сгинувшего мира, может вгонять зрителей в депрессию, в бесконечное сожаление об утраченном безвозвратно. Пусть уж лучше смотрят фильмы, в которых обитатели того мира убивали, похищали, завоевывали и так далее.

С другой стороны, владыки Оазисов понимали, что телевидение не просто развлечение, а необходимое средство существования. Требуется организовать для жителей Оазисов досуг, иначе они его организуют сами, по своему усмотрению, и даже чипы едва ли помогут сдерживать людей. Также требовалось создать у этих людей стойкую убежденность в том, что именно они и представляют островки истинной цивилизации. Не варвары пустошей, не полуграмотные крестьяне и собиратели резерваций, а именно они, жители Оазисов, которые, несмотря на мировую войну и Великую Смуту, и есть очаг истинной культуры. Потому что могут смотреть телевизор…

Виктор открыл шкафчик со своим именем, достал оттуда пластиковую тарелку с едой и поставил в микроволновую печь. Затем включил чайник и взглянул на экран. Очередная серия с бесконечными интригами вокруг железного трона из спаянных воедино огромных рыцарских мечей. Интересно, в какую эпоху и в какой стране это происходило? Вроде Европа, и имена похожи на британские… Или это вообще сказка, не имеющая отношения к истории? [10]10
  Очевидно, личный состав вертолетного полка смотрел экранизацию фэнтезийных романов Джорджа Мартина «Песнь Льда и Пламени», не имеющих отношения к реальной истории.


[Закрыть]Сейчас так трудно разобраться в прошлом, отделенном от настоящего кровавой радиоактивной чертой мировой войны и не менее кровавой полосой Великой Смуты.

– Командир, подойди на минутку, – отвлек его голос Ежи, стоявшего у окна, из которого был виден «Геркулес».

– Что такое? – Виктор приблизился к товарищу.

Тот протянул бинокль:

– Ну-ка, взгляни.

Вооружив глаза, Виктор посмотрел на самолет. Позади него стояли те самые фургоны. Было видно, что рампа опущена, по ней торопливо сбегают люди и тотчас скрываются в глухих кузовах. Люди были одеты в мундиры, в руках оружие, а за спиной огромный армейский ранец.

– Холера, что же это значит? – пробормотал пилот.

– А я о чем? – покачал головой Ежи. – Да там, похоже, рота головорезов Ост-Европейской компании. И нас прогнали с поля, чтоб никто не видел, что в этом самолете. Столько бойцов уже вышло… Явно там нет никакого груза. Не коммерческий это рейс. Ты не находишь все это странным?

– Нахожу…

– Так, может, у полковника спросим, в чем дело и для чего в нашем Оазисе столько чужих солдат, да еще так экипированных?

– Ежи, я думаю, если бы мы имели право знать, нам бы сразу сказали и табель вручили. Помалкивай об этом, мой тебе совет. Иначе от охранного сервиса не отделаемся потом.

– Холера, – нахмурился Ежи.

Малон Тахо задумчиво расхаживал по останкам уничтоженного огненным зверем дома. Иногда приседал, аккуратно брал тот или иной обломок, внимательно его осматривал и даже обнюхивал. В его сторону двигались Иван, Мустафа и Павел. Их Малон попросил на других пепелищах взять по горсти золы и ни в коем случае не смешивать. Мимо Егора от дома прошла Химера, а следом за ней Артем, он нес длинную деревянную лестницу, одолженную у единственного оставшегося в селе жителя, Ветрова. Они направлялись к ближайшему высокому дереву.

– Эй, а вы что задумали? – окликнул Артема Ходокири.

Полукров пожал плечами:

– Не знаю, Паша. Она попросила помочь залезть на дерево.

– Кукушка, гнездышко себе решила свить? – засмеялся Павел.

Химера не отреагировала.

– Ну и хрен с тобой, – фыркнул Ходокири.

Они подошли к Малону.

– Принесли, – произнес Мустафа.

– Хорошо, спасибо, – кивнул, не отвлекаясь от своего занятия, Тахо. – Только не кидайте и не перемешивайте.

– А нам в прикол, что ли, с сажей этой в руках стоять? – нахмурился Павел.

– Потерпите, я сейчас. – Иноземец сделал пару шагов в сторону, поднял заинтересовавший его обломок, осмотрел и обнюхал.

– Что, вкусно пахнет-то? Так ты нам скажи, а то стоим просто… Вдруг это и жрать можно? – продолжал свои попытки поддеть иноземца Павел.

Иван Булава тихо засмеялся и тоже понюхал золу и угли:

– Кажись, серой пахнет.

Малон уставился на Ивана. Затем положил свой обломок – не бросил, а именно аккуратно положил. Подошел к Булаве и стал изучать принесенное им. Затем направился к Засолю и повторил свои странные манипуляции. Закончил на том, что принес Павел Ходокири.

– Так и есть, – кивнул наконец он.

– Все, можно выкидывать? – спросил Засоль.

– Понюхайте тоже.

– У меня насморк, – поморщился Мустафа.

– Павел, а вы?

Ходокири неодобрительно посмотрел на иноземца, но все же понюхал.

– Ну и что дальше? Съесть не попросишь?

– Какой запах ощущаете?

– Да запах паленого, какой еще. Ну и да, есть сера. Теперь все? Можно выкинуть?

– Вон там положите в сугроб, по отдельности, – указал Тахо.

– Какие выводы? – произнес Иван, вытирая руки снегом.

– Ну, характер разрушений одинаковый. И характер температурного воздействия.

– Так тебе же ясно сказали, что эта тварь, чем бы она ни была, вон тот амбар порушила. И ту хижину, и эту, и вон то, не знаю, что там было! – возмущенно проговорил Павел.

– Все верно, – кивнул Малон. – Однако уже можно кое-что понять. Во-первых, собственная температура тела этого существа очень высока. Тут не просто воздействие пламени. Дерево не горело, а мгновенно обугливалось, это видно. Но по мере продвижения зверя и по мере наносимых повреждений температура эта падала. Первым был тот амбар, там температура наиболее высока. Возможно, пока зверь двигался по лесу, он был еще горячее. Но, сталкиваясь с препятствиями, он терял свои свойства. Об этом же говорит и остаточный запах серы. Обломки амбара четче источают этот запах. Здесь, в последнем разрушенном доме, сера чувствуется очень слабо. Этот огненный зверь, похоже, обладает неким кумулятивным эффектом. Как снаряд для уничтожения танков. Понимаете?

– То есть, сталкиваясь с препятствиями, зверь разрушает их, но при этом слабеет? – спросил Мустафа.

– Именно. И этот дом был последним, на что его хватило. Потом он просто исчез.

Засоль вздохнул и окинул взглядом пепелища, оставленные огненным зверем.

– То есть, к примеру, если бы вон там стоял какой-нибудь сарай, то брат Егора и его семья могли бы остаться живы?

– Вполне могли бы, – кивнул Тахо.

– Вот же черт, – покачал головой Булава. – Вы только Егору этого не говорите. И так мужик не в себе.

– Понятное дело, – хмыкнул Павел. – Ну ладно. А зверь-то куда подевался?

– Похоже, что иссяк, – пожал плечами Тахо.

– Как это – иссяк?

– Ну, как та кумулятивная струя противотанкового снаряда. Она же не бесконечна, верно?

– Погоди, – вмешался Мустафа. – Ну, он иссяк. Потом же снова появится, да? Он тут все терроризирует уже сколько – год, два, три?

Малон задумчиво потер подбородок, снова взглянув на останки дома.

– Я думаю, что это разные звери, а не один.

Павел зло вытаращил на него глаза:

– Охренеть! Их тут целое стадо?! Это так тебя надо понимать?!

– Я этого не говорил.

– А как ты сказал, черт тебя дери?

– Существо появляется. Существо исчезает. Потом появляется другое. Какой можно сделать вывод из всех свидетельств? Люди видели то собаку, то кабана, то волка, то коня. Мне кажется, что логично выдвинуть такую версию… Огненный зверь израсходовал свою энергию в процессе уничтожения домов. Где загорелся последний дом, там и пришел конец поджигателю. Следующий зверь будет иным. Хотя с такими же характеристиками, возможно.

– Но ведь берутся они откуда-то? – спросил Иван.

Тахо воздел указательный палец:

– Именно. В самую точку. Что-то порождает этого зверя. Боюсь, если мы следующую тварь сможем как-то одолеть, исчезнет лишь очередная версия, а потом появится новая. Нам нужен источник.

– А почему ты так в этом уверен? – поинтересовался Мустафа.

– Да просто стараюсь оперировать логикой. Понятно, что кому-то образ огненного зверя и запах серы сразу напомнят чудовище из преисподней. Но логика в том, что зверь закончился здесь. Исчез. Так было и на том кукурузном поле, о котором упоминал Егор. Беспорядочно выжженные в посевах полосы – и вдруг все. Тупик. Куда зверь делся?

Павел погладил свою заплетенную в косу черную бороду:

– Интересно, там его кукурузные початки остановили, а тут потребовалось несколько бревенчатых домов? Это не считая тех деревьев, что он свалил на опушке.

– Не обязательно. – Тахо мотнул головой. – Возможно, что существо такого порядка просто может находиться в нашем мире ограниченное количество времени. И рано или поздно все равно исчезнет. Но из рассказов Егора и тех, которые удалось собрать Ивану и Мустафе, получается, что зверь появляется чаще, заходит все дальше и существует с каждым разом все дольше. Вот что тревожит.

– В нашем мире? – Ходокири нахмурился. – А из какого он мира, если ты отметаешь чудовище из преисподней?

– Знаете, мой многолетний опыт говорит о том, что самые опасные вещи в нашем мире созданы вовсе не дьяволом, – улыбнулся Тахо.

– А кем тогда?

– Человеком.

– И как человек мог сотворить такое? – насмешливо спросил Ходокири.

– Павел, вы бывали в Чертогах? Бывали в мертвых городах? Вы помните Великую Смуту? – продолжал улыбаться Малон.

– Бывал много раз. И хоть малой в Смуту был, но хорошо помню.

– И как человек мог сотворить такое?

– Да ты жопу с пальцем-то не путай.

Мустафа повернулся и взглянул на друга:

– И что из упомянутого жопа?

– Так ведь с ним, о чем ни говори, все кончится жопой, – засмеялся Иван.

– Ай, да идите вы в ж… – Павел вдруг кашлянул и не стал договаривать.

– Вспомните вертолет, – продолжал Тахо.

– Какой… А, это когда лесной пожар у озера видели?

– Да.

– Ну а при чем тут вертолет?

– Его заметили в районе, из которого предположительно приходит зверь. Вертолет не похож на то, чем пользуются сверхъестественные силы. Он, возможно, и не имеет ко всему этому отношения. Но учитывать его следует. А еще следует учитывать, что в этих краях летящий вертолет не меньшая диковина, чем сам огненный зверь. Ну или ненамного меньшая.

– Слушай, Вань… – Засоль вдруг уставился на Булаву с таким выражением лица, словно внезапно вспомнил что-то важное.

– Чего, братка?

– Помнишь того охотника, старого, который у Бабкиных прудов нам дня четыре тому попался?

Иван нахмурился, напрягая память:

– А, тот, что помирать собрался этой весной? Он еще последние власти довоенные проклинал.

– Да-да! – закивал Засоль. – Вспомни, он говорил про то, что место гиблое тут есть. И вроде как очень давно. И вроде, по его рассказам, походило на свищ, что в Чертогах только встречаются. Мы еще его прямо спросили: свищ это? А он матерным стишком каким-то ответил.

– Вспомнил. – Иван кивнул. – Точно. Свищ здесь есть. Причем… – Холодные голубые глаза Ивана вдруг стали больше. – Севернее озера Язно…

– Свищ? – поморщился Тахо. – Что за свищ?

– Ну, аномалия, – пояснил Булава. – Мы тебе еще в прошлом году объяснили, как это в народе называется.

– А отчего сразу не сказали?

– Да из головы вылетело. Мы-то подумали, откуда тут в глухом лесу свищу, аномалии то есть, взяться? Понятное дело – в Чертогах, в городах, которые бомбили в войну. А тут-то откуда? Решили, байки все это стариковские.

– Ни разу не слышал о свищах вне Чертогов, – с сомнением посмотрел на друзей Павел. – А ты, Малон?

– А я слышал. Причем я слышал, что аномалии были даже до войны. Только их по всей земле насчитывалось очень мало. Логично предположить, что в наши дни есть такие места и вне зон массированного поражения сверхоружием. Планета вся искалечена. Не стоит думать, что она ранена только там, где бомбили.

– Ну вот тебе и источник зверя в таком случае, – дернул плечом Павел. – Так это, скорее всего, шаровуха. Молния шаровая из свища. Помните, как в том году в Острогожске эти молнии нам покоя не давали?

– М-да, если бы не Химера, точно уже ничего бы не помнили, – покачал головой Иван.

– Ага, – согласился с ним Мустафа. – Только это не шаровая молния. Я ведь зверя видел, когда он сюда пришел. Сам удирал от него. Шаровые молнии быстрей. И другие они. Да и не могут так далеко удаляться от свища. К тому же взрываются при первом контакте с любым препятствием. Куст, человек, дом, птица… Не важно. Любой контакт, и все. И не жгут шаровухи деревья, пролетев в метре от них. Я реально видел зверя. Разобрать не мог, что это: вепрь, конь или бык. А может, все вместе. Но не молния, которыми аномалии в Чертогах во время грозы плюются. Это самый что ни на есть огненный зверь.

Малон Тахо задумчиво осмотрелся. Потом снова сосредоточил взгляд на пепелище. Взглянул на Артема, стоявшего у дерева, на которое забралась Химера – сейчас она крепила что-то небольшое на стволе.

– Так, ладно, друзья, – подытожил иноземец. – Пошли в дом, будем собираться.

– Куда собираемся? – поинтересовался Иван.

– Поедем к тому озеру. Если наши предположения верны, у нас есть несколько спокойных дней до возвращения зверя. При этом совершенно не ясно, куда именно придет зверь в следующий раз. Так что нельзя попусту тратить время. Понимаете?

Тахо, как всегда, старался говорить доходчиво и обстоятельно.

– Эти два голубка с нами поедут? – Павел как-то недовольно кивнул в сторону дерева и Артема с Химерой.

Малон мотнул головой:

– Сестра останется здесь. Во-первых, ей есть чем заняться. Во-вторых, за Егором все-таки надо присматривать. Он может снова напиться и в таком состоянии натворить чего-нибудь.

– Ладно, чего стоим-то? – махнул рукой Засоль и первым двинулся в сторону жилища Егора Ветрова.

Иноземец пошел следом, зачерпнув снега, чтобы вытереть руки. За ним двинулись Булава и Ходокири.

– Вань, слышь?

– Чего? – Иван взглянул на друга.

– А где рейты ваши? Твой и Мустафы.

– Схоронили пока в надежном месте. Зимой на них особо не накатаешься. Да и топливо тут сейчас брать негде. Людей почти не осталось во всем ареале из-за зверя этого. Ну так они и самое ценное с собой забрали. Топливо в том числе. Были кони у нас. Взяли за бесценок, считай, у одного мужика из ближайшего поселка. У него их полтора десятка. А сам он на восток подался. Кормить в дороге животных нечем, ну, он нам пару и уступил. Да те деру дали, когда зверь вернулся.

– Ясно. А что за место такое надежное, где вы рейты оставили?

– Большой схрон оборудовали. В Великих Луках.

– Да вы, бродяги, умом тронулись?! – возмутился Ходокири. – Бросить рейты в Чертоге?!

– Да не кипеши, Пашка. Великие Луки – не Чертог. Не сумеречная зона. Просто город, разрушенный и брошенный в начале смутного времени. Его не бомбили. А учитывая, как Псковский край опустел и как мы спрятали рейты, можешь быть уверен: даже ты, зная, что они там, нипочем их не найдешь.

Ему здесь не нравилось. Он не любил это море. Не любил эту погоду. Не любил этот Оазис, не идущий ни в какое сравнение с его домом. Ему не нравилось даже это здание напротив, с небольшими, куда меньше, чем в отеле, окнами. Все это раздражало его. Рисовало на его лице досаду. Но Малколм Элдридж всегда делал свою работу так, как требовалось. И если надо остаться в Сопоте на неопределенное время, значит надо. Именно умение ответственно и профессионально выполнять свои задачи и сделало эмиссара тем, кто он есть в Ост-Европейской компании. Именно поэтому он и был одним из тех немногих счастливчиков, кто мог подняться в самолете к облакам и посмотреть на разрушенный мир сверху, как божество, которому нет дела до чаяний копошащихся внизу людишек. И именно поэтому у него большой каменный дом в два этажа, с мансардой, просторным гаражом и большим земельным участком. Именно поэтому у него любящая жена, машина, ирландский сеттер с хорошей родословной, не тронутой минувшими катаклизмами, и трое детей, которым также надо подняться на более высокие ступени иерархической лестницы. И именно поэтому необходимо делать свое дело, невзирая на симпатии и настроение.

Он стоял у окна, держа в руках стакан виски со льдом. Непогода сделала улицы Сопота пустынными. Собственно, его родной остров тоже нечасто радовал теплом и солнцем. Тем более в это время года.

В дверь постучали.

– Войдите, – громко произнес он, чуть обернувшись, и сделал крохотный глоток.

Вошли Оливер Уилсон и Морис Оукли. Морис держал в руках пухлую коричневую папку из натуральной кожи.

– Докладывайте. – Элдридж отошел от окна и уселся в кресло.

В его голосе звучало раздражение. К тому же он не предложил ни присесть, ни выпить, хотя на столике находились бутылка того самого виски и хромированное ведерко со льдом. Его можно было понять. Все, что произошло, не являлось следствием каких-то форс-мажорных обстоятельств. Именно советники Ост-Европейской компании, по мнению как самого Элдриджа, так и его руководства, несли ответственность за все неудачи в подконтрольном Оазисе. А утечку информации по «Сопотскому проекту» и явную работу агента прямо у них под боком никак нельзя было назвать простым просчетом.