Текст книги "Загадка персидского кота (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ну, я должна бежать, – сказала мисс Уизерс. – Приободритесь, и если вы еще получите анонимные записки, принесите их мне как можно скорее.

Кандида вынула папироску изо рта:

– Но ведь теперь – после того, как Тодд покончил с собой, записок в черной рамке больше не будет?

Мисс Уизерс поняла, что Кандида не знала о записке в черной рамке, найденной на самом Тодде.

– Надеюсь, – сказала она и вышла.

Несмотря на чай и булочки, она чувствовала, что проголодалась не меньше, чем Кандида. – Зайду в буфет и перекушу, – решила она. У Кандиды есть папиросы, отбивающие аппетит, а мне нужно поддержать свои силы.

К своему удивленно, она вдруг почувствовала, что говорила вслух сама с собой. Проходившая горничная с удивлением оглянулась на нее, и учительница притворилась, что она напевает.

Но она разговаривала сама с собой только, когда что-нибудь в ее уме требовало внимания, когда что-то подсознательное подавало ей сигнал. Она знала, что такой разговор с самой собой был попыткой игнорировать этот сигнал, который всегда означал дурные вести. Что это могло быть – письма в черной рамке, карточка Реверсона, булочки, папироски – эти «гвозди в гроб?» «Гвозди в гроб!»

Лифт спустился до самого низу. Она уже хотела просить служителя отвезти ее обратно на пятый этаж, как вдруг заметила достопочтенную Эмилию в модном вечернем платье из пунцового шелка. Учительница догнала ее. Достопочтенная Эмилия оглянулась.

– Что, – спросила она.

Но у мисс Уизерс не было времени объяснять.

– Это важно, – воскликнула она. – За чаем ваш племянник просил у вас денег?

– А что?.. – начала недовольно Эмилия.

– Тут вопрос жизни и смерти!.. Скажите мне...

– Ну да, он просил. Он хотел послать мисс Норинг какой-нибудь маленький подарок.

– И вы дали ему?

– Если это действительно дело жизни и смерти... Я дала ему десять шиллингов, хотя он хотел больше. Он сказал...

– Господи милосердный! – воскликнула мисс Уизерс и бросилась к лифту.

Англичанка удивленно покачала головой и направилась следом за нею.

– Могу я что-нибудь сделать? – спросила она в лифте у своей спутницы, пока машина ехала вверх.

– Боюсь, что никто ничего не может сделать, – сказала мисс Уизерс. Они поднялись до пятого этажа и побежали по коридору. У двери Кандиды мисс Уизерс без колебания схватилась за дверь. Она почувствовала огромное облегчение, увидев, что Кандида сидит в большом кресле против камина, а рядом с нею с ковра поднимается голубая струйка дыма.

– Простите меня, – начала она. Потом втянула в себя воздух и кинулась вперед. – Кандида!

Но Кандида Норинг не отвечала. Ее голова была наклонена вперед под неестественным углом, а струйка дыма поднималась от тлеющего куска ковра, на который упала ее папироса.

– Она спит? – сказала достопочтенная Эмилия.

Но мисс Уизерс схватила девушку за плечи. Ее голова опустилась на плечо и, несмотря на все усилия учительницы, Кандида соскользнула с кресла на пол и неподвижно осталась лежать.

ГЛАВА 8.
Рюмочка доктора

 – Что нам делать? Позвать полицию? – растерянно воскликнула Эмилия. Ее пенсне упало, но она схватила его на лету.

– Конечно. Но погодите минутку. – Учительница опустилась на колени около тела. Она приподняла веко и прижала пальцы к виску Кандиды. – Скорее! Она еще жива. Помогите положить ее в постель. Если б только у меня была нашатырная соль. – Но на комоде была только рисовая пудра.

Достопочтенная Эмилия раскрыла свой мешочек.

– У меня всегда есть нюхательные соли.

Мисс Уизерс опрокинула графин с водой на полотенце и приложила к лицу Кандиды. Потом она вырвала нюхательные соли из дрожащих рук англичанки и поднесла их к носу Кандиды. Ноздри девушки слегка зашевелились.

– Бегите за доктором, – приказала мисс Уизерс. – А также за полицией.

Достопочтенная Эмилия выбежала из комнаты. Почти сейчас же она вернулась в сопровождении пожилого господина, который оказался отельным врачом, доктором Гарретом.

– Какая тут беда? – спросил доктор.

– Беда изрядная! – буркнула мисс Уизерс. – Синильная кислота.

Доктор Гаррет понюхал воздух.

– Вы правы. Вся комната ее пропахла. Отворите окна.

Кандида слабо простонала и попробовала приподняться.

– Это пустяки, – сказала она слабым голосом. – Это только папиросы, они слишком крепкие.

– Лежите и выпейте вот это, – сказал доктор.

Кандида закашлялась от крепкого напитка, но почувствовала себя сразу сильнее.

Мисс Уизерс вышла позвать горничную и увидала, что та стоит в коридоре, а полицейский в форме преграждает ей дорогу.

– Я пришла делать постели, – говорила горничная.

– Никого не пропускают, сударыня, – заявил полицейский. – Никого, кроме доктора, ни впускать, ни выпускать не велено.

Мисс Уизерс вовсе не хотела уходить. Она поглядела на Эмилию.

– Я вызвала главного инспектора Каннона, – сказала та. – Он живет поблизости, и уже находится по пути сюда.

– Но я не понимаю, – говорила Кандида, –  я села выкурить папироску перед тем, как ложиться, и вдруг вокруг потемнело.

Доктор кивнул.

– Хотелось бы поглядеть на эту папироску! – Он нагнулся к полу около кресла, но там ничего не оставалось кроме истлевшей материи и кучки серого пепла. Потом он повернулся к коробке из черного дерева и понюхал папиросу. – Странно, – сказал он, –  совсем новые, и не хватаете только двух. – Он закрыл коробку и взял подмышку.

Кандида пробовала протестовать.

– В папиросах ничего не может быть вредного. Их прислал мне друг.

– И кто же этот друг? – спросил доктор Гаррет.

– Лесли Реверсон, – племянник дамы. Кандида показала на достопочтенную Эмилию. – Посыльный принес около обеда. В ней была карточка Лесли.

Кандида откинулась на подушку. Доктор отмерил несколько капель лекарства в стакан воды.

– Вот, примите это, когда проснетесь, – сказал он. – Вы еле-еле выскочили. Везет вам, молодая женщина!

– Спаслась благодаря вам, – сказала Кандида, глядя на мисс Уизерс. – Если бы вы не вернулись...

– Но я вернулась!

– Вы... вы как будто знаете все.

Мисс Уизерс мрачно улыбнулась:

– Пока еще не знаю, но намерена узнать.

– Кто знает все – о чем? – спросил инспектор, быстрыми шагами входя в комнату.

Доктор Гаррет объяснил детективу положение и сказал, что это легкий случай отравления синильной кислотой. Он передал ему коробку папирос.

– Новый прием, – сказал Каннон. – Никогда еще не слышал об отравлении через папиросу. Я постараюсь сделать так, чтобы история пока не попала в газету. Дело, кажется, просто: папиросы обмакнули в яд, и потом высушили. Он понюхал их и сделал гримасу.

– Простите, – вмешалась мисс Уизерс. – Но я не думаю, что папиросы обмакнули в яд. И я не советовала бы вам их нюхать слишком усиленно.

– Что! – воскликнул инспектор, – вы опять тут?

– Да, я опять тут, и счастье, что пришла вовремя, – ответила мисс Уизерс. – Я делаю маленький опыт.

Она показала ему одну из надушенных папирос с толстыми кончиками, которую она переломила посередине. Из нее посыпался белый порошок. – Видите, вынули табак и начинку переменили.

В комнате сильно запахло горьким миндалем.

– Не лучше ли нам продолжать разговор где-нибудь в другом месте? – сказала мисс Уизерс, показывал на Кандиду.

– Не обращайте на меня внимания, – сказала Кандида. – Я совсем оправилась.

Но Каннон сделал знак и с обеими женщинами вышел в коридор. У дверей комнаты остался полицейский. Каннон положил в конверт какой-то порошок.

Это обожженные частицы кресла, – объяснил он. – А теперь, пожалуйста, расскажите, что вы знаете.

Мисс Уизерс рассказала не все, но достаточно.

– Вы, наверное, знаете про это анонимное письмо, которое получила Кандида? Такое же, как Тодд.

– Да, Секкер говорил мне. Это, кажется, скверное дело. – Каннон обернулся к достопочтенной Эмилии. – А где же этот ваш драгоценный племянник?

– Мой племянник явится, когда потребуется, – сурово ответила Эмилия. – За это я вам ручаюсь. Кстати, позвольте вас осведомить, что я дочь покойного графа Треванна.

На Каннона это не произвело большого впечатления. Он знал, что бывают графы и графы.

– Я сильно сомневаюсь, чтобы этот юноша был настолько неосмотрителен, чтобы положить свою карточку в коробку с ядом. Даже, если бы он почему-либо хотел покончить с молодой дамой, которой он восхищается, – сказала мисс Уизерс.

– Да, кстати, – сказал полицейский. – Где же эта карточка? – Он открыл коробку; там ее не было. Он обернулся к мисс Уизерс. – Вы взяли эту карточку?

Та ничего не сказала, только поглядела на Эмилию. которая покраснела.

– Отдайте ему карточку, – сказала мисс Уизерс. – Вы никакой пользы Лесли этим не принесете.

– Откуда вы знали?! – воскликнула достопочтенная Эмилия, но она отдала карточку Каннону.

– «Лесли Пендавид Реверсон», – прочел он вслух.

Полицейский отправился за молодым человеком. Лесли, весьма удивленный, появился в халате и туфлях.

– Посылали вы пакет мисс Норинг, – спросил Каннон.

– Пакет? Нет. То-есть, собственно, это был не пакет. Я послал ей перед обедом букет хризантем.

– Хризантем? Она не получила никаких хризантем. Была при нем ваша карточка?

– Да, конечно. Я дал букет отельному рассыльному, и он сказал, что в комнате никого не было и что он оставил цветы на комоде.

– Она выходила купить себе булки и молоко, – вставила мисс Уизерс.

Каннон взял коробку папирос.

– Видели вы ее когда-нибудь? – спросил он Лесли.

Лесли покачал головой.

– Не хотите ли покурить? – спросил Каннон.

– Почему бы нет? – Но Лесли затем отдернул руку. – Я не курю эту марку – слишком сладко.

– Действительно, слишком сладко, – согласился Каннон, отставляя коробку. – Этого достаточно, но вы не отлучайтесь из города.

Лесли Реверсон улыбнулся своей тетке.

– Постараюсь не отлучаться, – сказал он. Потом вдруг улыбка его исчезла. – Слушайте, не случилось ли чего-нибудь с Канди – с мисс Норинг?

– Ничего серьезного, – ответили ему. – Завтра утром она оправится. Но кто-то пытался усыпить ее навеки. У вас нет какой-нибудь идеи о том, кто бы это мог быть?

Лесли Реверсон имел растерянный, озадаченный вид.

– Идемте, – сказал ему Каннон. – Покажите мне того отельного рассыльного, про которого вы мне говорили.

Мисс Уизерс и Эмилия остались одни.

– Не думаете же вы... – начала Эмилия.

– Нет, он не тот неизвестный в маске, который скрывается за всеми этими делами, – сказала мисс Умзерс. – По крайней  мере я так думаю. Лесли Реверсон не тот тип. Но все это так загадочно.

– Задали вы мне тему для размышления! – сказала достопочтенная Эмилия и отправилась к себе.

Мисс Уизерс легла спать и проснулась около полудня от шума отодвигаемого дверью стула, который она приставила вместо отсутствующего засова.

– Простите, сударыня, – сказала горничная.

– Ничего. Давно пора вставать. Я страшно проголодалась. Кстати, как себя чувствует молодая дама в этом же коридоре, в номере 505?

– Та, которой ночью было дурно? Она хорошо позавтракала. Полиция приходила к ней. А несколько минут назад я видела, как она шла вниз с одним молодым человеком.

– Полицейским?

– Нет, сударыня. С красивым молодым человеком из третьего этажа.

Мисс Уизерс облегченно вздохнула.

– Можете идти.

Не успела она позавтракать, как в дверь постучался сержант Секкер. Он отказался от предложенного чаю.

– Дело в том, – сказал он, – что вы можете нам помочь. Я не выдам тайны, если скажу, что нам удалось проследить, откуда взялась коробка папирос.

Мисс Уизерс этого не ожидала.

– Вы знаете, кто начинил их ядом?

– Нет, этого мы еще не знаем. Наш эксперт установил, что отравлена только дюжина папирос из верхнего ряда, самые красивые на вид. Он старался представить себе, какое действие может произвести цианистый кали, если его курить. Ему никогда не случалось встретиться с таким явлением.

– Но кто же прислал коробку?

– Вот за этим я к вам и пришел. Коробка была куплена в главном складе фабрики Эмпи. Ее заказали по телефону и послали некоей миссис Чарльз в Норвич-Отель. Это маленькая гостиница для проезжающих – около вокзала Чаринг-Кросс. Миссис Чарльз провела там только несколько часов. Все, что о ней запомнили там, это то, что на ней было серое меховое пальто.

Мисс Уизерс уронила чашку.

– Что?!

– Серое меховое пальто.

– А не упоминалось ли о длинном синем шелковом шарфе?

– Они больше ни о чем не упоминали, – сказал Секкер. – Я пришел спросить вас, известна ли вам какая-нибудь женщина, имеющая отношение к этому делу и носившая такое манто?

Мисс Уизерс покачала головой.

– Скажите мне, – спросила она, – обыскали ли вы, по крайней мере, комнату таинственной миссис Чарльз?

Сержант кивнул.

–В комнате нашли только этот клочок бумаги, – сказал он, – вынимая из кармана два лотерейных билета, проспект скачек и, наконец, конверт. – Вот, что я нашел среди пепла под отоплением.

Мисс Уизерс, как она и опасалась, увидала маленький клочок бумаги кремового цвета со слабой голубой линовкой.

– Понимаю, – сказала она.

На самом деле, она ничего не понимала.

– Ну, я бегу, – сказал сержант. – Кстати, не беспокойтесь насчет Реверсона. История с хризантемами оказывается совершенно правдивой. Цветочница запомнила его, а также отельный мальчик. Наверное, кто-нибудь выбросил цветы и положил карточку к отравленным папиросам.

– Так просто обстоит дело?

– Помните, – ответил сержант, – что смерть Ноэля и Тодда, и покушение на Кандиду Норинг относится к области ведения инспектора Каннона. Меня касается только самоубийство Фрезер. Я поэтому отправляюсь снова по следам этой дамы в сером манто.

– Доброго лова! – пожелала ему мисс Уизерс.

Остаток для она провела в Британском музее, изучая свойства и действие цианистого кали. Но, уходя из музея, она знала не больше, чем прежде, о таинственных событиях последних дней.

Возвращаясь в отель, мисс Уизерс встретила Кандиду и Лесли Реверсона, собиравшихся куда-то ехать, и окликавших такси.

– Вас, дети, ничто не укрощает, – сказала она.

– Ну, разумеется, – ответил Лесли Реверсон.

– Смотрите, берегите ее, – прошептала мисс Уизерс, взяв Лесли за рукав.

– А как же иначе! – ответил Лесли Реверсон.

Молодые люди укатили в такси, а мисс Уизерс пообедала одна в отеле и последовала примеру Кандиды и Лесли, отправившись на вечерний спектакль в «Палладиум».

Направляясь обратно, она увидала Тома Хаммонда, который помогал влезть в автобус крикливо-одетой молодой женщине. Он помахал рукой ей вслед и затем стал переходить улицу.

Мисс Уизерс убедилась в том, что эта женщина была не Лулу Хаммонд. Ей хотелось задать Тому немало вопросов, и она пошла вслед за ним. Но он завернул за угол и вошел в отель с вывеской «Оксфорд-Палас». Мисс Уизерс решила, что слишком поздно следовать за ним в отель и что можно повидаться с ним завтра.

На следующий день происходило следствие по поводу смерти Энди Тодда. Она без труда нашла помещение, где за столом, позади коронера, сидел главный инспектор Каннон.

Полицейский врач представил краткий доклад о причинах смерти. Тодд упал с высоты четырех этажей, а в мозгу у него найдено чрезмерное количество алкоголя. Если бы человек этот не был пьян, он мог бы отделаться переломом костей. Но в нетрезвом состоянии он не мог ни за что ухватиться и упал головой вниз: результаты ясны.

По просьбе инспектора Каннона, дальнейшее следствие было неожиданно отложено до ближайшего понедельника.

Было около двенадцати. Мисс Уизерс взяла такси и направилась в «Оксфорд Палас». В конторе она спросила мистера и миссис Хаммонд. Конторщик позвонил по телефону и покачал головой.

– Странно, – сказала он, – они уже выехали.

– Выехали? – переспросила мисс Уизерс.

– Да, сударыня. У меня вчера был свободный день. Миссис Хаммонд уехала вчера утром, а мистер Хаммонд поздно вечером. Я думал, что они еще тут, так как для них в ящике есть письма.

– О, – сказала мисс Уизерс. – Я их близкая родственника. Не можете ли вы мне сказать их адрес?

Конторщик покачал головой. Они только просили отсылать их письма обратно в Америкен Экспресс Компани.

– А молодой Хаммонд? – спросила мисс Уизерс.

По выражению лица конторщика можно было понять, что он имел опыт с подрастающим Джеральдом.

– Молодой Хаммонд уехал с матерью, – сообщил он.

– Я хотела бы знать, – спросила мисс Уизерс, вручая конторщику полкроны, – получили ли они письмо, которое я им вчера послала?

Молодой человек гордо отказался от монеты. Он перебрал письма в ящике.

– Все из С. Штатов, кроме этого, – сказал он и показал ей письмо с траурной рамкой. Голос его зазвучал почтительно. – Очевидно, траур в семье, – сказал он. – К сожалению, письмо пришло после их отъезда.

Мисс Уизерс удалилась, оставив монету на прилавке. Она пошла позавтракать в ближайший ресторан. Аппетит у нее был слабый. Ей вспоминался круглый стол на «Американском Дипломате» во время обеда. Там была Розмери Фрезер. Она исчезла. Энди Тодд также выбыл, добровольно или недобровольно, после получения письма с черной каймой. Такое же письмо получила и Кандида Норинг, и она едва избегла смерти.

Из сидевших за столом оставались: достопочтенная Эмилия, Лесли, Хаммонды и она сама. Хаммонды уже получили письмо с траурной каймой, но они вовремя уехали – быть может, убийца до них и не доберется.

Мисс Уизерс отправила Тому Хаммонду телеграмму через Америкен Экспресс, советуя, чтобы он увез жену и ребенка как можно дальше от Лондона.

«Я забыла еще одного!» – вдруг сообразила она и взяла такси прямо в порт.

– Седьмой мол, в доке Георга V, – сказала она шоферу, – и поторопитесь.

Но когда они приехали на мол, парохода там уже не было. Ей сообщили, что «Американский Дипломат» вернется только через три недели.

– Но я думала, что он уходит в 2 ч. 30 м. дня.

– В одиннадцать часов утра, сударыня. Они считаются с приливом.

В это самое время «Американский Дипломат» проходил мимо Гревзенда. Доктор Уайт как раз вставал из-за стола. На пароходе была приятная компания – большей частью американские студенты, возвращавшиеся в Америку из-за падения доллара. Он не стал им рассказывать про самоубийства и следствия. Он касался только приятных темь.

– Вот было путешествие, – говорил доктор Уайт. – Танцы каждый вечер до полуночи.

Пароход начинало качать. Доктор потер свою лысую голову, расстегнул жилет и откинулся в кресле. Он достал из ящика стола рюмку и большую бутылку и налил себе полстакана крепкого бренди.

– Пью за благополучное путешествие, – сказал сам себе доктор Уэйт.

Он вдруг остановился и стал вглядываться в рюмку. Вместо ясного прозрачного бренди на дне рюмки было что то тяжелое, густое.

– Черт возьми, что могло туда попасть? Он понюхал, чуть не попробовал и отставил рюмку дрожащими руками. Поспешно он отправился в лабораторию и там проделал анализ. Когда он закончил его, то весь задрожал.

– Боже мой, да это насыщенный раствор цианистого калия!

Он взял бутылку и выбросил ее в люк. Потом он подошел к шкафу, достал оттуда бутылку виски, но хотя запах у него был совсем нормальный, он все таки отложил ее в сторону.

– Будь я проклят, – говорил он себе, – будь я проклят...

В дверь постучали. Толстый веселый Паркс, радиотелеграфист, вошел в комнату с трубкой во рту.

– Послание для вас, – сказал он, вынимая трубку изо рта. – Понимайте, как хотите.

Он передал доктору желтый листок бумаги, на котором были напечатаны слова:

«Подозреваю замысел на убийство всех. Остерегайтесь.

Гильдегарда Уизерс».

Тут впервые лысый благодушный доктор почувствовал, что записка в черной рамке, которую он получил по своем возвращении на пароход, не была просто-напросто скверной шуткой.

– Тысяча проклятий и миллион чертей! – воскликнул он.

ГЛАВА 9.
Кого Господь разлучил

– Мне может понадобиться ваша помощь, сказала Гильдегарда Уизерс. – Идемте и не удивляйтесь ничему.

Достопочтенная Эмилия и Гильдегарда Уизерс стояли перед конторой Америкен Экспресс Компани.

– Но чем я могу быть полезной? – спросила англичанка.

– Увидите, – сказала мисс Уизерс. – Имейте вид дочери сотни графов и ничего не говорите.

Они вошли.

– Есть письма для мистера и миссис Хаммонд, – решительно спросила Уизерс.

Молодой человек передал ей пачку писем. Они уже повернулись, чтобы уйти.

– Постойте, – сказал вдруг конторщик. – Вы миссис Хаммонд?

– Собственно, нет.

– Простите, тогда я не могу вам оставить письма, адресованные другим лицам! У меня есть подпись мистера Хаммонда, и только по его письменному распоряжению...

– О, пожалуйста, – сказала улыбаясь мисс Уизерс. – Простите, я не знала правил. – И она вернула ему пачку писем.

– Ну, как бы то ни было, вы не добились того, чего хотели, – сухо сказала достопочтенная Эмилия.

– Что же, – сказала мисс Уизерс, – я, по крайней мере, установила, что для Хаммондов не оставлено ни пачки отравленных папирос, ни другого подозрительного пакета. Только письма и открытки. – И она улыбнулась, поглаживая свой рукав, в котором покоился конверт с траурной каймой.

Как только мисс Уизерс добралась до своей комнаты, она принялась за дело. Она вынула из рукава письмо в черной кайме, которое впервые увидела в ящике для писем в «Оксфорд Палас». Она долго разглядывала конверт. Несомненно, на нем были отпечатки пальцев – отпечатки, которые могли выяснить всю эту цепь убийств.

Конечно, там были отпечатки пальцев почтальонов, отельных служителей, но все же полиция могла, наверное, кое-что выяснить.

Письмо было опущено в Лондоне, штемпель гласил: «8 ч., 26. сент. 1933». Адрес был написан обыкновенными чернилами, круглым безличным почерком.

После минутного колебания мисс Уизерс взяла шпильку и вскрыла письмо. Как она чувствовала заранее, оно состояло из нескольких клочков бумаги кремового цвета, наклеенных на черный фон. Почерк был не тот, что на конверте, но довольно похожий. Послание гласило:

«А вы, самодовольные, высокомерные глупцы, в ближайшее время вы узнаете, что люди вокруг вас не куклы, над которыми можно безнаказанно смеяться»...

Мисс Уизерс сидела и смотрела на послание, но никакое вдохновение ее не осенило. Все это дело казалось детским, почти смешным – и, однако, уже три человека на нем погибло весьма неприятной смертью.

«Хотела бы я знать, – спросила себя мисс Уизерс, – что Питер Ноэль выбрасывал  в море в то утро? Что значили также загадочные буквы «озме»?»

Ей сильно сдавалось. что это был отрывок из слова «Розмери». Итак, Ноэль накануне своей смерти также получил предостерегающее письмо. Что значило его самоубийство?

Или это не было самоубийство? Но как же заставить человека проглотить дозу яда против его воли, на глазах у полиции?!

Она заказала чай и осталась в своей комнате обдумывать положение. Но ничего нового ей в голову не пришло.

Вечером она отправилась гулять и, выйдя в сад на набережную Темзы, увидела пару, стоявшую у берега и смотревшую на летающих чаек. Это были Лесли Реверсон и мисс Норинг. Они шли рука об руку и смеялись.

«Любовь!» – вздохнула мисс Уизерс. – «Она расцветает и на краю вулкана, и на палубе тонущего парохода, и в тени виселицы».

Вернувшись в отель, мисс Уизерс стала писать письма. Вскоре постучали в дверь. Это был Лесли Реверсон.

– Простите, моей тетки тут нет?

Уизерс покачала головой.

– Зайдите, пожалуйста, – сказала она. – Присядьте.

Реверсон зашел, но не сел.

– Знаете... – начал он и умолк.

– В чем дело?

– Вот что я хотел сказать. Тетя Эмилия очень вам доверяет. Говорит, что вы высокой пробы и так далее. У меня к вам странная просьба. Не могли бы вы замолвить доброе слово за Канди и меня?

– Но мне казалось, что ваша тетка одобряет мисс Норинг.

– О да, конечно! Но мне нужно больше, чем одобрение. А Канди так откровенна. За завтраком она сегодня нас дразнила по поводу того, что в Англии не дают салфеток к столу, если их не спросить, насчет горячих коктейлей, и налога на папиросы, и отсутствия центрального отопления.

– У Кандиды Норинг припадок американского патриотизма, – сказала мисс Уизерс. – Самое лучшее – показать ей в Англии что-нибудь, кроме вашего дымного Лондона.

– Деревню? Никогда не любил ее, – начал Лесли и вдруг щелкнул пальцами. – А, у меня идея! Чудная идея! Тетка все стремится уехать в наши старые развалины в Корнуэльсе, так как беспокоится за старика Тобермори. Я предложу ей пригласить Кандиду на несколько недель. Очень вам благодарен за поданную мне идею.

Молодой Реверсон с ликующим видом удалился, а мисс Уизерс погрузилась в чтение журнала. На следующий день она отправилась снова в Америкен Экспресс. В этот день пришла «Европа», и целая толпа ждала писем. У конторки был тот же самый служащий, что и накануне. Он заметил ее и показал на нее молодому человеку в сером пальто. Это был сам Том Хаммонд, который тотчас же направился к ней. Вид у него был сердитый.

– Слушайте, – начал он, – конторщик сказал мне...

– Ах, это вы?

– Не можете ли вы мне объяснить?..

– Пожалуйста, – сказала мисс Уизерс. – Я искала вас уже несколько дней. Вы уехали из своего отеля и не оставили свой адрес.

– Я остановился в англо-американском клубе, – ответил он. – Но почему же вы пытались забрать мои письма?

– Молодой человек, – сказала строго мисс Уизерс, – обождите несколько минут! – Она отвела его в угол и показала ему письмо в черной рамке. После этого она рассказала ему все, что считала нужным сообщить. – Теперь вы понимаете, – закончила она. – Мой долг предостеречь вас и вашу жену. Так как я не могла снестись с вами, я позволила себе заняться разведкой, чтобы узнать, нет ли среди ваших писем чего-нибудь, что может вызвать трагедию.

Том Хаммонд держал письмо в руке.

– Это дикий вздор. Я передам его полиции.

– У полиции уже есть одно такое письмо, и они узнали не больше, чем я, пожалуй даже меньше. Последуйте моему совету, забирайте жену и ребенка и выбирайтесь из Англии как можно скорее.

– Это легче сказать, чем сделать.

– Что именно?

– Забрать жену к ребенка! Я не видел их со дня следствия насчет Ноэля.

– Как?... – воскликнула мисс Уизерс.

– Лулу бросила меня. Одному Богу известно, почему. Когда я вернулся в отель, оказалось, что она забрала все вещи и уехала. Ни Джеральда, ни багажа.

– И она не оставила никакой записки?

– Ничего не оставила! Надо бы обследовать ее умственные способности. Она была такой странной на пароходе и сделалась еще страннее в Лондоне. Если хотите знать мое мнение – она просто сошла с ума.

– Ну, ну, – сказала мисс Уизерс. – Наверное, дело не так плохо. Вы хотите найти ее, не так ли?

– Я дорого дал бы за то, чтобы остаться десять минут наедине с моей женой, – сказал Том Хаммонд. Голос его звучал энергично.

– Так вы хотите найти Лулу и сына вашего, Джеральда? – продолжала мисс Уизерс.

– Бог с ним, с Джеральдом! – сказал Том.

– Вы хотите иметь возможность уладить вашу ссору. Наверное, вы чем-то задели ее чувства, сами того не зная. Вы могли бы ее задобрить, если бы подарили ей часики-браслет или меховое пальто или что-нибудь в этом роде.

– Хорошая идея! – сказал Том. – Я купил ей меховое манто, как только мы сюда въехали. Заплатил шестьдесят гиней за лучшее беличье манто у Ревийона и получил за это только холодную благодарность.

– Боже мой, – сказала мисс Уизерс. – Дело серьезнее, чем я думала. Итак, ваша жена одна в Лондоне, ее подстерегает убийца, а мы даже не в состоянии ее предостеречь.

– Если я ее не могу найти, – заметил Том, – я не знаю, почему бы ее мог найти этот таинственный убийца.

– Все может случиться, – ответила мисс Уизерс. – Есть у вас фотография вашей жены?

– Была, – ответил Том, – я разорвал ее.

– А на вашем паспорте?

– У Лулу был отдельный паспорт. Она раза два ездила в Европу одна.

– Я хотела предложить вам обратиться в полицию и в газеты, чтобы разыскивать ее в качестве личности, страдающей потерей памяти.

– Не очень она вас за это поблагодарит!

– Может быть, ее можно найти иначе? Взяла она с собой деньги?

– У Лулу собственные деньги.

– Тогда ее можно найти через ее банк.

– Кстати, – сказал Хаммонд, – если вы найдете ее, не говорите, что я ищу ее. Не хочу доставлять ей такого удовольствия. Только уведомьте меня, а я уже сделаю все остальное.

Остаток утра мисс Уизерс провела к бесплодных стараниях получить сведения от чиновников банка, в котором Лулу Хаммонд держала деньги. Ей сообщили, что дела клиентов считаются строго-конфиденциальными.

– А если бы справку у вас потребовал Скотланд-Ярд?

– Если бы полиция предъявила надлежащий ордер, возможно, что да, – ответили ей. – И то не наверное.

Незадолго до обеда мисс Уизерс усталыми шагами вошла в отель «Александрия». Достопочтенная Эмилия и Лесли Реверсон сидели за столиком в фойе.

– У вас усталый вид, – сказала Эмилия. – Ходили осматривать город?

– Осматривать город!.. Я все ноги себе отходила в поисках Лулу Хаммонд. Ни ее банк, ни ее лондонские друзья ничего о ней не знают. Придется обратиться в Скотланд-Ярд.

– Это сделать нетрудно, – ответила достопочтенная Эмилия, – молодой полицейский сержант уже два раза спрашивал вас сегодня. У него было что-то на уме, не так ли, Лесли?

– Господи, помилуй, – воскликнула мисс Уизерс. – Не случилось ли чего-нибудь с миссис Хаммонд?

– Если случилось, то очень недавно, – заметила Эмилия. – Она пила со мной здесь чай в субботу, и звонила мне несколько часов тому назад, чтобы поблагодарить за один совет.

– Совет? Она вас спрашивала, не вернуться ли ей к мужу?

– Муж в нашем разговоре не упоминался, – сказала Эмилия, – она заходила ко мне, чтобы навести справки о школе для своего сына. Я указала ей Тентон-Холл. Там главный учитель Старлинг, который был воспитателем Лесли.

– Он говорит тихим голосом и носит с собой большую палку, – припомнил Лесли.

– И она решила последовать моему совету, – закончила Эмилия.

– Ну, – сказала мисс Уизерс, – я проглочу яичницу и пойду поспать.

– Конечно, это самое лучшее, – согласилась Эмилия. – А мы завтра едем в Корнуэльс. Лесли убедил меня пригласить Кандиду Норинг. Бедной девушке нужно немного свежего воздуха после ее ужасных испытаний прошлой ночи. Я думала – не захотели ли бы и вы приехать взглянуть на Динсуль, самый старый обитаемый замок в Англии?

– Очень благодарна, – сказала Гильдегарда. – Но долг прежде удовольствия. Центр этого клубка, который я должна размотать, находится в Лондоне.

Мисс Уизерс не успела кончить свою яичницу, как в дверь постучал сержант Секкер.

– Я имею к вам один очень существенный вопрос, – сказал сержант. – Когда вы сидели в шезлонге на палубе и видели, как Розмери Фрезер наклонялась через перила, – какая была погода: было ли море спокойным или нет?

– Волнение не было настолько сильным, чтобы заглушить всплеск или крик, если вы это имеете в виду. Стоял легкий туман, и дул холодноватый ветер.

– Уверены вы в этом – насчет ветра?

Мисс Уизерс подтвердила свои слова.

– Поймал я старого Каннона! – радостно воскликнул сержант. – Понимаете, если дул ветер, то как мог шарф Розмери свисать прямо вниз так, чтобы человек, стоявший на нижней палубе, мог ухватить его за кончик? Ветер отбрасывал бы его на верхнюю палубу.