Текст книги "Ривермонтский Большой приз (ЛП)"

Автор книги: Стивен Ван Дайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 5
Поиски в чулане

(Суббота, 14 апреля 4 ч. 30 м. дня)

За неожиданными словами Вэнса последовала минута молчания. Все медленно направились к выходу. Остался только Гарден.

– Слушайте, Вэнс, – заговорил он. – Это действительно ужасно. Не даете ли вы своему воображению увлечь вас? Кто мог желать убить бедного Вуди? Он должен был сделать это сам. Он всегда был человеком слабым и не раз говорил о самоубийстве.

– Благодарю вас за эти сведения, Гарден, – холодно ответил Вэнс, – но никакого из этого толку. Свифт был убит, и мне нужна ваша помощь, а не ваши сомнения.

– Все, что я могу, я, конечно, сделаю, – пробормотал Гарден, пораженный манерой Вэнса.

– Есть тут телефон? – спросил Вэнс.

– Да, конечно. Там, в кабинете. – Гарден открыл дверь в конце коридора и впустил нас в кабинет. – Вон там, – сказал он, показывая на стол. – Это отдельная линия. Никакой связи с той, которой мы пользуемся для скачек, хотя он и соединен с кабинетом внизу. Повернув этот ключ, вы совершенно выключаете нижнюю ветвь.

– Понимаю, – сказал Вэнс. – У меня самого такая же система в квартире. А теперь, пожалуйста, присоединитесь к остальным внизу и содействуйте поддержанию спокойствия. Будьте добрым малым!

Гарден направился к двери, когда Вэнс его окликнул.

– Кстати, Гарден, мне вскоре понадобится небольшой разговор с вами, наедине.

– Я полагаю, – сказал Гарден, – что вы захотите узнать все семейные тайны? Это понятно. Я сделаю что могу. Я приду, как только вы меня позовете. Я буду поливать масло на возмущённые воды, а когда вы будете готовы, позвоните в этот звонок у книжной полки, около стола. – Он указал на белую кнопку, выдававшуюся из черного квадратного ящичка, стоявшего между двумя книжными полками. – Эта часть той системы, которая соединяет этот кабинет с нижним. Я позабочусь о том, чтобы дверь осталась открытой, так чтобы я мог услышать звонок.

Вэнс коротко кивнул, и Гарден удалился. Как только мы услышали его шаги на лестнице, Вэнс закрыл дверь и взялся за телефон. Через минуту он говорил с Маркхэмом.

– Скачущие лошади, старина! – сказал он. – Троянцы несутся с топотом. Хладнокровие было необходимо, но слишком осталось позади. Результат убийство. Молодой Свифт умер. И это такая ловкая инсценировка… Нет, Маркхэм, я не шучу. Приезжайте немедленно. И известите Хиса и судебного врача. Я буду вас тут ждать.

Он повесил трубку, закурил папиросу Режи медленным жестом, который, как я узнал из долгого опыта, был признаком озабоченности и недоумения.

– Это тонкое преступление, Ван, – сказал он. – Слишком для меня тонкое. Мне это не нравится. Совсем не нравится. И мне не нравится, что к этому примешались скачки.

Он огляделся в кабинете. Это была большая квадратная комната, уставленная полками с книгами. На некоторых из полок стояла также коллекция старинных аптекарских принадлежностей, каменных, медных, бронзовых, с львиными головами, головками херувимов, фигурами птиц; старые аптекарские весы из бронзы и слоновой кости, аптекарские склянки различных форм, цилиндрические, яйцевидные, грушевидные, из фаянса, из ценного фарфора, из стекла и хрусталя. Собирание этой коллекции потребовало немало времени и денег.

– Удивительная коллекция, – пробормотал Вэнс. – Она также дает представление о том человеке, который ее собирал. Это и художник, и ученый. Любитель красоты и искатель истины…

Он подошел к северному окну и поглядел в сад.

– Крокусы умирают, – сказал он. – Они уступают место гиацинтам и нарциссам. Уже открываются тюльпаны. Краска сменяет краску. Но каждый час в саду что-нибудь умирает, Ван, или сад не мог бы жить. Да, надо поговорить до появления представителей закона.

Он нажал на белую кнопку. Один раз и другой. Он подошел к двери и отворил ее. Прошло несколько мгновений, но Гарден не появлялся. Вэнс снова нажал кнопку – опять никакого результата. Тогда Вэнс направился к выходу, но по пути остановился у двери в чулан. Мне сперва показалось, что дверь крепко заперта, но потом я заметил, что она была только притворена. Оставалась щель, шириной около дюйма. Вэнс осторожно толкнул дверь, и она медленно качнулась внутрь.

– Весьма странно, – сказал он, – чулан для хранения ценных документов, а дверь не заперта. Хотел бы я знать…

Свет из кабинета проникал в темный чулан и, когда Вэнс отворил дверь, то мы увидели белый шнурок от верхнего света. Вэнс тотчас же потянул за него и чулан залило светом. Этот чулан был небольшой кладовой с исключительно толстыми стенами, величиной в пять на семь футов. Стены были уставлены глубокими полками, на которых были нагромождены всевозможные бумаги, брошюры, ящики с карточками, подставки с всевозможными трубочками и т. д. Три полки были отведены под тяжеловесные стальные шкатулки для хранения денег и драгоценностей. Пол был выложен белым с черным кафелем. Хотя в чулане было достаточно места для нас обоих, я остался в коридоре, наблюдая за Вэнсом.

– По-видимому, – сказал он, – здесь нет ни одного предмета, который бы вор удостоил своим вниманием. Всякие формы, результаты, всевозможные данные, не имеющие ни ценности, ни интереса ни для кого, кроме самого профессора. И все-таки он построил специальную кладовую, чтобы их запирать.

Вэнс нагнулся и подобрал пачку разбросанных бумаг исписанных на пишущей машинке, которая очевидно свалилась с одной из полок против двери. Он проглядел их и старательно положил их на пустое место на полке.

– Этот беспорядок довольно интересен, – заметил он. – Профессор, очевидно, не последним заходил сюда, иначе бы он, конечно, не оставил бумаг на полу. Честное слово! Эти упавшие бумаги, эта незапертая дверь… знаете, это возможно… – в его голосе чувствовалось волнение. – Ван, не входите сюда. А главное, не трогайте дверной ручки.

Он опустился на колени на пол и старательно начал разглядывать квадратики, как будто пересчитывая их. Мне это напомнило, как он таким же образом разглядывал пол около кресла, в котором мы нашли молодого Свифта. Мне показалось, что он ищет здесь того, что он не нашел в саду. Следующие слова его подтвердили мое впечатление.

– Это должно быть здесь, – пробормотал он, – это объяснило бы многое. Это создавало бы первый неясный контур возможного рисунка…

Поискав минуту, другую, он вдруг наклонился вперед, взял из кармана кусок бумаги и ловко подхватил на него что-то с полу. Старательно сложив бумагу, он засунул ее в карман жилета. Хотя я был от него только в нескольких футах, я не видел, что именно он нашел.

– Я думаю, сейчас это будет все, – сказал он, вставая, и потянул за шнурок, чтобы закрыть свет.

Выйдя в коридор, он закрыл дверь в чулан, старательно избегая прикосновения к самой ручке. Потом он быстро прошел по коридору, вышел в сад, и направился прямо к умершему. Я видел, что он взял сложенную бумажку из своего кармана и раскрыл ее. Он несколько раз переводил взгляд с бумаги в своей руке на неподвижную фигуру в кресле. Наконец, он энергично кивнул головой и вернулся ко мне. Мы вместе спустились в следующий этаж. Как раз, когда мы входили в нижнюю переднюю, парадная дверь отворилась, и вошел Сесиль Крун. Он, казалось, был удивлен, увидя нас в передней, и спросил, бросая шляпу на полку:

– В чем тут дело?

Вэнс пристально поглядел на него и не ответил. Крун продолжал:

– Наверное, большие скачки кончились? Черт их подери! Кто выиграл? Хладнокровие? Вэнс медленно покачал головой, прямо глядя ему в глаза:

– Скачки выиграла Лазурная Звезда. Кажется, Хладнокровие пришло пятым или шестым.

– И что же? Вуди действительно поставил на него все, как он грозился?

Вэнс кивнул:

– Боюсь, что так.

– Боже мой! Это для него удар. Как он его переносит? – он отвел взгляд в сторону, как будто ему было неприятно услышать ответ.

– Никак не переносит, – ответил Вэнс. – Он умер.

– Как?! – Крун глубоко вздохнул, и глаза его прищурились. Потом он заговорил, понизив голос: – Так он застрелился, не правда ли?

Вэнс слегка приподнял брови:

– Таково общее впечатление, – ответил он. – Кстати, я не упоминал, как умер Свифт, но действительно он умер от выстрела из револьвера. Признаю, что по внешности дело похоже на самоубийство. Ваше замечание весьма любопытно: как вы узнали, что он застрелился, а не, скажем, прыгнул с крыши?

В глазах Круна появилось гневное выражение. Он достал портсигар и пробормотал:

– Я не знаю в точности, только большинство людей теперь стреляется.

– О, конечно. Это довольно обычный вид ухода из этого беспокойного мира. Но знаете, я вообще не упоминал о самоубийстве. Почему вы решили, что он сам покончил с собой?

Крун рассердился.

– Он был вполне здоров, когда я его покинул. Никто не станет простреливать другому голову на людях!

– Простреливать голову? – заметил Вэнс. – Отчего вы знаете, что он умер не от выстрела в сердце?

Крун был сильно взволнован:

– Я, я только предположил…

– Конечно, – заметил Вэнс, – ваши академические выводы относительно возможности убийства на людях не лишены логики. Но остается факт, что кто-то действительно прострелил Свифту голову и действительно на людях. Такие вещи иногда случаются. Логика имеет весьма малое отношение и к жизни, и смерти, и скачкам. Логика – самый лучший способ прийти к ложному выводу, – он протянул Круну зажигалку. – Я однако был бы рад слышать, где вы были и когда именно вы вернулись в этот дом.

Крун два раза затянулся папиросой раньше, чем ответить:

– Кажется, я указал перед тем, как вышел, что я иду к одной родственнице, чтобы подписать какие-то глупые документы.

– Могу я узнать имя и адрес вашей родственницы? Тетка, если я не ошибаюсь? – спросил Вэнс любезным тоном. – Я здесь распоряжаюсь, в ожидании полиции.

Крун вынул папиросу изо рта с видом деланной небрежности.

– Не вижу, – сказал он сухо, – почему эти сведения могут интересовать кого-либо, кроме меня.

– Я тоже не вижу, – признал Вэнс. – Я только надеялся на откровенность, но могу вас уверить, что после всего происшедшего полиция захочет в точности узнать, когда вы вернулись после вашего таинственного подписывания документов.

– Не думаете же вы, что я тут бродил по коридорам? Я прибыл только что и прямо поднялся наверх.

– Благодарю вас, – пробормотал Вэнс. – А теперь я попрошу вас присоединиться к остальным в гостиной и ждать прихода полиции. Я надеюсь, что у вас нет возражений?

– Никаких, могу вас заверить, – ответил Крун, – регулярная полиция будет облегчением после этих любительских фокусов, – засунув руки в карманы, он направился в гостиную.

Когда Крун скрылся из виду, Вэнс прошел к выходной двери, осторожно открыл ее и нажал кнопку лифта. Через несколько мгновений дверца отворилась, и появился черный худой молодой человек лет двадцати двух в светло-голубой форме.

– Едете вниз? – спросил он почтительно.

– Я не еду вниз, – ответил Вэнс. – Я хочу только задать вам два-три вопроса. Я имею некоторое отношение к окружному следователю.

– Я вас знаю, мистер Вэнс!

– Тут произошло одно дело, – сказал Вэнс, – и я думаю, вы можете мне помочь.

– Я скажу вам все, что знаю.

– Отлично. Знаете ли вы мистера Круна, который навещает Гарденов?

– Белокурого господина с навощенными усиками? Конечно, знаю. Он приходит туда почти каждый день. Я и сегодня его поднял.

– Когда это было?

– В два или в три часа. А разве его тут нет?

Вэнс ответил вопросом:

– А вы были все время на лифте?

– Конечно, с полудня. Я сменяюсь только в семь часов.

– И вы не видели мистера Круна с тех пор, как вы его подняли около двух часов?

– Нет, сэр, не видел.

– У меня было впечатление, – сказал Вэнс, что мистер Крун выходил около часу назад и только что вернулся.

Юноша покачал головой и удивленно поглядел на Вэнса.

– Нет, я поднял его только один раз сегодня, и это было часа два тому назад. Я с тех пор его не видел. Он не подымался и не спускался.

Звонок в лифте зажужжал, и Вэнс быстро сунул юноше сложенную бумажку.

– Очень вам благодарен, – сказал он. – Это все, что я хотел знать.

Мальчик сунул деньги в карман и скрылся с лифтом.

Когда мы снова вошли в переднюю, сиделка стояла в дверях спальни справа от входа. В ее глазах было встревоженное, вопросительное выражение. Вэнс осторожно закрыл дверь и хотел пойти дальше по коридору, но остановился и повернулся к девушке.

– У вас встревоженный вид, мисс Битон, – сказал он. – Но ведь вы, наверное, привыкли к смерти?

– Я привыкла, – ответила она тихим голосом, – но это совсем другое. Это пришло так неожиданно, без всякого предупреждения, хотя мне всегда казалось, что у мистера Свифта есть склонность к самоубийству.

– Ваше впечатление может быть, верно, – сказал Вэнс. – Но дело в том, что Свифт не кончил самоубийством.

Глаза девушки широко раскрылись. Она глубоко вздохнула и прислонилась к косяку двери. Лицо ее заметно побледнело.

– Вы хотите сказать, что кто-нибудь его застрелил? – проговорила она чуть слышно. – Но кто? Кто?

– Мы не знаем. Мы должны это выяснить. Хотите вы мне помочь, мисс Битон?

Она выпрямилась. Лицо ее приняло обычное выражение. Она была снова невозмутимой сиделкой.

– Буду рада это сделать, – сказала она.

– Тогда я попросил бы вас стоять на страже, – сказал он с приветливой улыбкой. – Я хочу переговорить с мистером Гарденом и не хотел бы, чтобы кто-нибудь подымался наверх. Не будете ли добры занять место в этом кресле и известить меня немедленно, если кто-нибудь захочет подняться наверх?

– Это нетрудно, – ответила девушка и уселась в кресло против лестницы.

Вэнс поблагодарил ее и пошел в кабинет. Там, на диване сидели рядом Гарден и Зелия Грэм и переговаривались шепотом. Неясный гул голосов из глубины комнаты показывал, что остальные были в гостиной.

Гарден и мисс Грэм быстро отодвинулись друг от друга, когда мы вошли в кабинет. Вэнс, игнорируя их явное смущение, обратился к Гардену как ни в чем не бывало:

– Я вызвал окружного следователя, и он известил полицию. Они будут здесь через несколько минут. А сейчас я хотел бы видеть вас наедине, – он повернулся к мисс Грэм. – Надеюсь, что вы не будете на меня в претензии.

Девушка встала, подняв брови.

– Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, – сказала она. – Можете секретничать, сколько вам угодно.

Гарден укоризненно посмотрел на нее… Потом обратился к Вэнсу:

– Почему же вы не позвонили мне? Я поднялся бы. Я нарочно оставался в кабинете, так как думал, что могу вам понадобиться.

– Я, знаете ли, звонил, – сказал Вэнс, – и дважды при этом, но так как вы не поднялись, то я спустился.

– Здесь ничего слышно не было, – заверил его Гарден, – а я был тут все время после того, как спустился.

– Я могу за это поручиться, – вставила мисс Грэм.

Вэнс поглядел на нее с иронической улыбкой:

– Очень благодарен за подтверждение, – прошептал он.

– Вы уверены, что нажимали на кнопку? – спросил Гарден. – Это довольно-таки курьезно. Шесть лет эти звонки действуют безошибочно. Погодите минутку.

Подойдя к двери, он громко окликнул Снида, и лакей почти тотчас же появился в комнате.

– Пройдите в верхний кабинет, Снид, – приказал Гарден, – и нажмите кнопку от звонка.

– Звонок не действует, сэр, – сообщил лакей. – Я уже известил телефонную компанию и просил прислать нам человека.

– Когда же вы это узнали? – сердито спросил Гарден.

Сиделка, услышав этот разговор, встала с кресла и подошла к двери.

– Я сегодня днем обнаружила, что звонок не действует, – объяснила она, и я сказала Сниду, чтобы он известил телефонную компанию.

– А, вот что! Благодарю вас, мисс Бигон. – Гарден повернулся к Вэнсу. – Что же, мы пройдем наверх?

– Почему же наверх? – сказала мисс Грант. – Я испарюсь в гостиную. Вы можете говорить здесь сколько вашей душе угодно!

Вэнс несколько секунд глядел на девушку и потом кивнул:

– Благодарю вас, – сказал он. – Это будет проще, – он посторонился и она медленно вышла в коридор, закрыв за собой дверь.

Вэнс бросил папиросу в пепельницу и, быстро подойдя к двери, отворил ее. С того места, где я стоял, я увидел, что мисс Грэм вместо того, чтобы идти в гостиную, быстрыми шагами шла в другом направлении.

– Минутку, мисс Грэм, – крикнул Вэнс, – пожалуйста, идите в гостиную. Никто сейчас не должен идти наверх.

Она обернулась.

– Почему же нет? – ее лицо покраснело от гнева и приняло вызывающее выражение. – Я имею право идти наверх! – воскликнула она.

Вэнс ничего не сказал, но отрицательно покачал головой, глядя ей прямо в глаза. Она встретила его взгляд. Медленно она вернулась к нему. В ней произошла внезапная перемена. Глаза ее затуманились, и в них появились слезы.

– Но вы не понимаете, – протестовала она прерывающимся голосом. – Я виновата в этой трагедии. Это было не из-за скачек. Если бы не я, Вуди был бы еще жив. Мне… мне это так страшно, и я хотела пройти наверх – взглянуть на него.

Вэнс положил ей руку на плечо.

– Право же, – сказал он мягко, – ничто не указывает на то, что вы в этом виноваты.

Зелия Грэм испытующе поглядела на Вэнса.

– Значит то, что Флойд старался мне передать, правда? Вуди не сам застрелился?

– Совершенная правда, – сказал Вэнс.

Девушка глубоко вздохнула, губы ее задрожали. Она сделала быстрый шаг по направлению к Вэнсу и, опустив голову на его руку, разразилась слезами.

Вэнс взял ее за обе руки и отодвинул ее.

– Бросьте этот вздор, – сказал он ей сурово. – Не старайтесь казаться слишком умной. Идите обратно в гостиную и выпейте коктейль. Это вас подкрепит.

На лице девушки появилось циничное выражение, и она преувеличенно пожала плечами.

– Отлично, мосье Лекок! – ответила она, кивнув головой, и быстрыми шагами прошла в гостиную.

ГЛАВА 6
Прерванная беседа

(14 апреля, 4 ч. 50 м. дня)

Вэнс поглядел ей вслед, потом обернулся и встретил полуиронический взгляд мисс Битон. Мрачно Вэнс улыбнулся ей и направился обратно в кабинет. В эту минуту на пороге появилась миссис Гарден с решительным выражением на лице.

– Зелия мне только что сказала, – заявила она гневно, – что вы запретили ей подняться наверх. Это оскорбление. Я-то конечно могу пойти. Это мой дом, не забывайте. Вы не имеете права мешать мне провести эти последние минуты с моим племянником.

Вэнс повернулся к ней. На лице его было огорченное выражение, но глаза его были холодными и суровыми.

– Я имею полное право, сударыня, – сказал он. – Положение весьма серьезное. И если вы не захотите принять этот факт, мне придется, на свою ответственность заставить вас это сделать.

– Это невероятно! – воскликнула она.

Гарден подошел к двери кабинета.

– Ради Бога, матушка, – сказал он. – Будьте разумны. Мистер Вэнс совершенно прав. Да и зачем вам теперь видеть Вуди? И так уже достаточный скандал! Зачем еще его усиливать?

Миссис Гарден посмотрела на сына, и мне показалось, что между ними происходил какой-то обмен мыслей без слов.

– Конечно, это не составляет особенной разницы, – сказала она, и, повернувшись к Вэнсу, вызывающее спросила: – Где же, сэр, вы прикажете мне оставаться до прихода полиции?

– Я не хочу казаться слишком требовательным, сударыня, – спокойно ответил Вэнс, – но я весьма бы это оценил, если бы вы остались в гостиной.

Миссис Гарден подняла брови, пожала плечами и повернула обратно.

– Все это весьма прискорбно, Вэнс – сказал Гарден. – Матушка привыкла считать себя хозяйкой. Она не любит получать приказания. Я сомневаюсь, чтобы у нее было особенное желание сидеть у остывающего тела Вуди. Но она терпеть не может, чтобы ей говорили, что ей делать и чего ей не делать. Она, вероятно, проводила бы весь день в постели, если доктор Зиферт не запретил ей вставать.

– О, пожалуйста, – сказал Вэнс равнодушно. Он прошел к двери в кабинет. – Теперь поболтаем, не правда ли, – он пропустил Гардена в комнату, а затем прошел за ним и закрыл дверь.

Гарден устало опустился на один конец дивана и достал трубку из маленького ящика в табуретке. Он достал табак и медленно набивал трубку, в то время как Вэнс отошел к окну и вглядывался в панораму города.

– Гарден, – начал он, – есть несколько вещей, которые я хотел бы прояснить прежде, чем прибудут окружной следователь и полиция. – Он лениво повернулся и сел за стол лицом к Гардену. Последний испытывал некоторые затруднения, пытаясь зажечь трубку. Когда ему, наконец, это удалось, он нерешительно поднял глаза и встретил пристальный взгляд Вэнса.

– Все, что угодно, чтобы помочь, – пробормотал он, посасывая трубку.

– Несколько необходимых вопросов, знаете ли, – продолжал Вэнс. – Надеюсь, они вас не рассердят и все такое. Но факт в том, что мистер Маркхэм, вероятно, захочет, чтобы я принял участие в расследовании, так как я был свидетелем преамбулы к этой печальной трагедии.

– Надеюсь, что он так сделает, – ответил Гарден. – Это – омерзительное дело, и я хотел бы увидеть, как падет топор, независимо от того на кого. – Трубка все еще создавала проблемы. – Между прочим, Вэнс, – спокойно продолжал он, – как оказалось, что вы приехали сюда сегодня? Я часто приглашал вас присоединиться к нашим сеансам скачек, но вы выбираете именно тот день, когда здесь просто крыша едет.

Вэнс ни на секунду не спускал глаз с Гардена.

– Факт в том, – сказал он, наконец, – что вчера вечером я получил анонимное телефонное сообщение, неопределенно обрисовывающее в общих чертах ситуацию здесь и упоминавшее про Хладнокровие.

Гарден дернулся и стал весь внимание. Его глаза широко открылись, и он вынул трубку изо рта.

– Вот дьявольщина! – воскликнул он. – Это странно. Мужчина или женщина?

– О, это был мужчина, – небрежно ответил Вэнс. Гарден скривил его губы и после минутного размышления спокойно сказал:

– Ну, так или иначе, я чертовски рад, что вы действительно приехали… Что я могу рассказать вам, чтобы помочь? Что вы хотите знать, старина.

– Тогда прежде всего, – спросил Вэнс, – вы узнали револьвер? Я видел, что вы смотрели на него со страхом, когда мы вышли на крышу.

Гарден нахмурился, занялся на мгновение трубкой и, наконец, ответил, как будто внезапно решившись:

– Да! Я действительно узнал его, Вэнс. Он принадлежит старому джентльмену…

– Вашему отцу?

Гарден мрачно кивнул.

– Он у него в течение многих лет. Как он у него оказался, я не знаю, а он, вероятно, не имеет представления, как им пользоваться…

– Кстати, – вставил Вэнс, – во сколько ваш отец обычно возвращается домой из университета?

– Почему… почему… – начал было Гарден, но затем продолжал: – По субботам днем он всегда здесь – редко позже трех. Устраивает себе и сотрудникам сокращенный рабочий день… Но, – добавил он, – отец очень эксцентричен… – Его голос нервно затих.

Вэнс дважды глубоко затянулся сигаретой: он продолжал внимательно наблюдать за Гарденом. Затем он спросил мягким тоном:

– Что у вас на уме?.. Если, конечно, у вас нет серьезных оснований не рассказывать мне об этом.

Гарден глубоко вздохнул и встал. Он казался глубоко обеспокоенным и принялся ходить взад и вперед по комнате.

– Правда в том, Вэнс, – сказал он, когда вновь уселся на диван, – что я даже не знаю, где патер сегодня днем. Как только я сошел вниз после смерти Вуди, я позвонил ему, чтобы рассказать новости. Я думал, что в сложившейся ситуации он захочет приехать сюда как можно скорее. Но мне сказали, что он запер лабораторию и покинул университет около двух часов. – Гарден бросил быстрый взгляд на Вэнса. – Он, вероятно, пошел в библиотеку для каких-то исследований. Или он мог отправиться в Колумбийский университет. Он тратит там приличную часть своего времени.

Я не мог понять волнения этого человека, и видел, что Вэнс также этим озадачен. Он попытался вести себя как можно непринужденнее.

– Это действительно не имеет значения, – сказал он, как будто отметая эту тему. – С тем же успехом ваш отец может узнать о трагедии позднее. – Некоторое время он курил. – Но вернемся к револьверу: где он обычно хранился?

– В центральном ящике стола наверху, – быстро ответил Гарден.

– Действительно ли этот факт был известен другим домочадцам или самому Свифту?

Гарден кивнул.

– О, да. Это не было секретом. Мы часто шутили со старым джентльменом о его «арсенале». Только на прошлой неделе за обедом ему показалось, что он услышал кого-то в саду, и он бросился наверх, чтобы посмотреть, кто это. Мать ехидно заметила: «Наконец у тебя появился шанс использовать свой драгоценный револьвер». Старый джентльмен вернулся через несколько минут очень застенчивым. Ветром опрокинуло один из цветочных горшков, и он покатился по плиткам. Весь оставшийся обед мы подшучивали над отцом.

– И револьвер всегда был заряжен?

– Насколько я знаю, да.

– А были ли дополнительные патроны?

– Что до этого, не могу сказать, – ответил Гарден, – но не думаю.

– И вот еще очень важный вопрос, Гарден, – продолжал Вэнс. – Сколько из людей, которые находятся здесь сегодня, могло знать, что Ваш отец держит этот заряженный револьвер в своем столе? Подумайте хорошенько прежде, чем отвечать.

Гарден немного задумался. Он смотрел куда-то в пространство и постоянно попыхивал трубкой.

– Пытаюсь вспомнить, – сказал он задумчиво, – кто был здесь в тот день, когда Зелия наткнулась на оружие…

– Когда это было? – резко вмешался Вэнс.

– Это было приблизительно три месяца назад, – объяснил Гарден. – Видите ли, у нас был телефонный аппарат, подключенный наверху – в кабинете. Но некоторые из западных гонок шли настолько поздно, что это стало мешать распорядку старого джентльмена, когда он возвращался домой из университета. Таким образом, мы спустили все оборудование в гостиную. Фактически, так было даже удобнее, и мать не возражала – ей это все даже нравилось…

– Но что же произошло в этот особый день? – настаивал Вэнс.

– Ну, мы были все наверху в кабинете, неся всякий вздор, как вы сами могли в этом убедиться сегодня днем, когда Зелия Грэм, которая всегда сидела за столом старого джентльмена, начала открывать ящики в поисках бумаги для заметок, на которой можно рассчитать общие ставки. Она, наконец, открыла центральный ящик и увидела револьвер. Это привело ее в восторг, и, смеясь как глупая школьница, она достала его с стала направлять во все стороны. Затем она сделала некоторые комментарии о том, что здесь прекрасное игорное помещение, проводя параллель между присутствием оружия и комнатой самоубийств в Монте Карло. «Все удобства Ривьеры», – лепетала она. Или что-то в этом роде. «Когда вы лишитесь последней рубашки, можете выбить себе мозги». Я выговорил ей довольно, боюсь, грубо, и велел положить револьвер на место, поскольку он заряжен, – и именно в этот момент через громкоговоритель пошла гонка, и эпизод завершился.

– Весьма интересно, – пробормотал Вэнс. – А можете вспомнить, сколько из присутствующих сегодня, были и на небольшом выступлении мисс Грэм?

– Думаю, что все они там были, если память мне ни изменяет.

Вэнс вздохнул.

– Немного бесполезно, а? Эта линия не позволяет устранить никого.

Пораженный Гарден поднял взгляд.

– Устранить? Не понимаю. Мы все были внизу здесь этим днем кроме Круна, – он отсутствовал, когда прозвучал выстрел.

– Именно, именно, – согласился Вэнс, откидываясь назад на стуле. – В этом и состоит загадочная и огорчительная часть этого дела. Никто не мог этого сделать, и все же кто-то сделал. Но не будем зацикливаться на этом пункте. Есть еще один или два вопроса, которые я хочу вам задать.

– Тогда вперед. – Гарден казался абсолютно озадаченным…

В этот момент в прихожей произошло небольшое волнение. Казалось, будто началась потасовка, и слышался пронзительный, протестующий голос, смешанный со спокойными, но уверенными тонами медсестры. Вэнс немедленно подошел к двери и распахнул ее. Там, около двери чулана на небольшом расстоянии от лестницы были мисс Уезерби и мисс Битон. Медсестра крепко держала вторую женщину и спокойно спорила с ней. При виде Вэнса мисс Уезерби повернулась к нему и высокомерно вопросила:

– Что это значит? Должна ли я подвергаться ударам от какой-то холопки, если хочу пройти наверх?

– У мисс Битон приказ, чтобы никто не проходил наверх, – строго сказал Вэнс. – И я не считаю, что она – холопка.

– Но почему я не могу пройти наверх? – спросила женщина с драматическими артикуляциями. – Я хочу видеть бедного Вуди. Смерть так красива, а я очень любила Вуди. По чьему приказу, – молю, скажите, – мне запрещено это последнее общение с покойным?

– Согласно моим распоряжениям, – холодно сказал ей Вэнс. – Кроме того, эта конкретная смерть совсем не красива, уверяю вас. К сожалению, мы живем не в эпоху Матерлинка. Смерть Свифта, знаете ли, довольно гадкая. И полиция будет здесь в любую минуту. До тех пор никому не разрешается ничего трогать наверху.

Глаза мисс Уезерби вспыхнули.

– Тогда почему, – потребовала она с театральным негодованием, – эта женщина, – она с преувеличенным презрением поглядела на медсестру, – как раз спускалась вниз по лестнице, когда я входила в холл?

Вэнс даже не попытался скрыть веселую улыбку.

– Не имею ни малейшего представления. Я спрошу ее позже. Но она действует в соответствии с моими инструкциями и не позволяет никому идти наверх. Будьте так любезны, мисс Уезерби, – добавил он, почти резко, – вернуться в гостиную и оставаться там, пока не прибудут официальные лица?

Женщина ослепительно и надменно улыбнулась медсестре, а затем, слегка кивнув, зашагала к сводчатому проходу. Там она обернулась и с циничной ухмылкой, пролепетала неестественным тоном:

– Благословляю вас, дети мои. – После чего она исчезла в гостиной.

Медсестра, очевидно смущенная, повернулась, чтобы вернуться на пост, но Вэнс остановил ее.

– Вы были наверху, мисс Битон? – спросил он доброжелательным тоном.

Она стояла очень прямо, а лицо ее немного покраснело. Но при всем своем волнении она представляла собой символ уравновешенности. Она честно и открыто посмотрела Вэнсу прямо в глаза и медленно покачала головой.

– Я не покидала свой пост, мистер Вэнс, – сказала она спокойно. – Я понимаю свои обязанности.

Вэнс некоторое время пристально смотрел на нее, а затем слегка наклонил голову.

– Спасибо, мисс Битон, – сказал он.

Он вернулся в кабинет и, закрыв дверь, вновь обратился к Гардену.

– Теперь, когда мы временно избавились от театральной королевы, – он мрачно улыбнулся, – предположим, что мы продолжим нашу небольшую беседу.

Гарден мягко усмехнулся и вновь принялся набивать трубку.

– Странная девица, эта Мэдж, – всегда ведет себя как трагическая актриса, но не думаю, что она когда-либо действительно была на сцене. Подавленное стремление к театру и все такое. Мечты о себе как о второй Назимовой. Очень болезненно. За пределами всего этого она – довольно обычный типаж. Относится к потерям, как старый генерал, а она за последние несколько месяцев потеряла много…

– Вы слышали, как она сказала мне, что она особенно любила Свифта, – заметил Вэнс. – Только, что она под этим подразумевала?