Текст книги "Ривермонтский Большой приз (ЛП)"

Автор книги: Стивен Ван Дайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– А я ставлю 20 на Мун-Дэш в двойном, – сказала мисс Уезерби.

– Еще кто-нибудь?

– Мне дайте Мисконстрью 50 в ординаре, – сказал Крун.

– А вы, Вэнс?

– Я, пожалуй, поставлю сотню на Блэк Ревель в двойном.

Гарден повернулся к кузену:

– А вы, Вуди?

Свифт покачал головой:

– Не в этом заезде.

– Приберегаете все для Хладнокровия? Отлично. – Гарден взялся за телефон на столе и вызвал номер. – Халло, Ханникс, это Гарден. Вот вам для первого заезда. Топ-Спид – полсотни и 75. Сара Беллум – 25 в двойном. Мун-Дэш – 20 в двойном. Мисконстрью – 50 в ординаре. Блэк Ревель – 100 в двойном. Ну, вот, это все.

Он повесил трубку и снова включил громкоговоритель.

– «Они у столба, Топ-Спид брыкается. Его поставили сбоку. Вот. Они тронулись. В 2 ч. 32… На четверти Топ Спид впереди на корпус. Сара Беллум впереди на полкорпуса. Блэк Ревель на корпус впереди Топ-Спид… У старта Блэк Ревель впереди на корпус. Фистикэфф – на голову впереди Сары Беллум и перегоняет…. Выиграл Фистикэфф. Блэк Ревель – второй. Сара Беллум – третья. Числа 4, 7, 3…

– Ну, ну, ну, – сказал Гарден. Это была неплохая скачка для Ханникса. Даже наши два выигравших весьма немного выручили от старой лисицы! Хаммль кое-что выиграл, но ему надо вычесть пятьдесят долларов. Вэнс вероятно, столько же выиграл, сколько проиграл на Блэк Ревель. А как же ваш конь, Зелия? О, доверчивое дитя! Неужели вы никогда не научитесь?..

– Что же, во всяком случае, – протестовала девушка, – разве Топ Спид не был на целый корпус впереди? Идея у меня была правильная.

– Конечно, – сказал Гарден. – Топ Спид честно постарался. Но, пожалуй, ему следовало бы участвовать в бегах для двухлеток.

Голос из громкоговорителя снова зазвучал:

«Официальные данные о Ривермонте. Тронулись в 2 ч. 32 с половиной. Выиграл № 4, Фистикэфф. Вторым № 7 Блэк Ревель. Третьим – № 3 Сара Беллум. Время пробега 1 минута 24 секунды. Вот выдачи: Фистикэфф 5д. 60, – 3д. 10, – 2д. 90. Блэк Ревель 3д. 90 – 3д. 20. Сара Беллум – 5 д. 8. Второй заезд начинается в 3 ч. 5. Теперь переселимся в Кольд Спрингс»…

Гарден закрыл громкоговоритель.

– Ну, Вэнс, – сказал он, – вы одни выиграли в первом заезде, а вы, Лоу, потеряли два доллара с половиной.

Так как никто не интересовался Техасом и Кольд Спрингс, настало затишье между скачками. Начались разговоры. Собравшиеся то и дело подходили к маленькому бару. Несмотря на поверхностную весёлость собравшихся, я ощущал какое-то крайнее напряжение, точно чего-то ждали. Я, например, заметил, что Зелия Грэм от времени до времени подходила к Сесилю Круну и Мэдж Уезерби и говорила с ними вполголоса. Раз все трое вышли на узенький балкон около северной части гостиной.

Свифт был то истерически весел, то подавлен и часто подходил к бару. Один случай со Свифтом меня очень поразил. Я заметил, что он и Зелия Грэм ни разу не заговорили друг с другом за все время, пока они были в гостиной. Раз они столкнулись около стола Гардена, и каждый как бы инстинктивно отшатнулся. Гарден склонил голову набок и сердито заметил:

– Что же, вы теперь друг с другом не разговариваете? Будет у вас вечная вражда? Почему бы вам не поцеловаться, не помириться и не разделить общей веселости?

Мисс Грэм никак на это не отреагировала, а Свифт бросил на кузена негодующий взгляд. Гарден кисло улыбнулся и пожал плечами. Даже Хаммль при его благодушии, казалось, чувствовал себя не по себе и то и дело посматривал на Круна и мисс Уезерби. Раз, когда Зелия Грэм находилась у их стола, он поднялся, подошел к ним и громко хлопнул Круна по спине. Разговор мгновенно смолк, и Хаммль заполнил возникшее молчание каким-то плоским анекдотом про скачки в 1890 г.

Второй заезд на Ривермонтских скачках дал собравшимся лучший результат, чем первый. На этот раз проиграл только Крун. В третьем заезде никто не выиграл. Свифт вообще во всех трех случаях не делал ставок.

Следующий заезд, четвертый, который должен был начаться в 4 ч. 10, был розыгрышем Ривермонтского Большого приза. И когда Гарден закрыл громкоговоритель после третьего заезда, я почувствовал, как в комнате создалась наэлектризованная атмосфера.

ГЛАВА 4
Первая трагедия

(Суббота, 14 апреля, 3.45 дня)

– Великий момент приближается, – объявил Гарден, – и хотя он говорил с напускной веселостью, я почувствовал напряжение и у него. – Телефон Ханникса будет очень занят последние десять минут, и поэтому я прошу вас всех заявить свои ставки раньше, чем настанет последний момент.

Воцарилось молчание. Свифт, подняв глаза от печатного листа, сказал странным голосом: – Узнайте-ка новейшие сведения, Флойд. Мы их не получали с самого начала, и, может быть, кто-нибудь выбыл, или шансы оцениваются по-другому.

– Все, что вам угодно, дорогой кузен, – сказал Гарден и взялся за телефонную трубку. – Не очень отличается от утренних сведений, – объявил он, послушав. – Молния – на два пункта ниже, Поезд – на три ниже, Лазурная звезда на две выше. Флирт – на одну ниже, Гранд Скор поднялся с 6 на 10, вот удачно для матушки, если он придет первым! – Любитель риска на один выше. Головной – на две ниже, Сара Ди на одну выше, а остальные без перемен. А Хладнокровие понизилось с 2,5 на 2. Я думаю, и этого она не даст! Ну, как же вы? Решили все, кто сколько ставит?

Крун встал, допил свой коньяк, вытер рот аккуратно сложенным платком из карманчика на груди и сделал несколько шагов по комнате.

– Я решил уже вчера, – сказал он, – запишите меня в вашу книжку на сто долларов на Хиджинса в ординаре и двести на него же в двойном. И можете приписать двести на Головного на третье место. Вот мой вклад в празднество этого дня.

– Головной – плохой актер, – заметил Гарден.

– Ну что же, – вздохнул Крун, – может быть, сегодня он будет пай-мальчиком, – и он направился в переднюю.

– Что это, вы сбегаете от нас, Сесиль? – окликнул его Гарден.

– Крайне сожалею, – ответил Крун, – я охотно бы остался, но юридическое совещание у моей тетушки, старой девы, назначено на 4 ч. 30. Надо подписывать бумаги и т. п. Постараюсь вернуться возможно скорее.

Мэдж Уезерби подобрала листы и прошла к столу Зелии Грэм, с которой начала разговор вполголоса.

– Что же? – спросил Гарден. – Это единственная ставка, которую я должен сообщить Ханниксу?

– Запишите меня на Поезд, – сказал Хаммль. – Я играю его на второе и на третье место, по сто в каждом случае.

– Записано, – сказал Гарден. – Кто еще?

В эту минуту в дверях появилась необыкновенно привлекательная молодая женщина и робко поглядела на Гардена. Она была в форме сестры милосердия безупречной белизны, в белых туфлях и чулках и в белом накрахмаленном чепце. Ей было не больше тридцати лет, но большая зрелость чувствовалась в спокойных карих глазах; энергия проявлялась в твердых очертаниях ее подбородка. Она не была накрашена, и ее каштановые волосы были расчесаны на пробор и заложены за уши. Она представляла собой разительный контраст с обеими другими женщинами.

– А, мисс Битон, – сказал Гарден. – Я думал, что у вас свободные часы, так как матушка настолько оправилась, что пошла за покупками. Хотите вы тоже присоединиться к нашему сумасшедшему дому и послушать скачки?

– О нет, у меня слишком много дела. Но если вы ничего не имеете против, мистер Гарден, ответила она робко, я хотела бы поставить два доллара на Лазурную Звезду и в ординаре, и в двойном, и на третье место.

Все слегка улыбнулись. Гарден хихикнул:

– Ради Бога, мисс Битон, – ответил он, – почему вам в голову пришла Лазурная Звезда?

– О, так, без особого основания, – ответила она, улыбаясь. – Я читала сегодня газеты и мне показалось, что Лазурная Звезда – такое красивое название.

– Что же, можно выбирать и так, – снисходительно заметил Гарден. – Но только у этой лошади никаких данных. А кроме того, мой букмекер принимает ставки не меньше пяти долларов.

Вэнс, который наблюдал за девушкой с более заметным интересом, чем он обычно проявлял к женщинам, наклонился вперед.

– Погодите минутку, – сказал он. – Я думаю, мисс Битон сделала отличный выбор. – Затем он обратился к мисс Битон. – Я буду счастлив помочь вам разместить вашу ставку. – Он вновь повернулся к Гардену. – Ваш букмекер не будет против принять от меня двести долларов на Лазурную Звезду?

– Против? Да он вцепится руками и ногами. Но зачем…?

– Тогда решено, – быстро произнес Вэнс. – Это моя ставка. А два доллара из этой суммы на каждую позицию принадлежат мисс Бигон.

– Отлично, – сказал Гарден, записывая в книжку.

Я заметил, что во время короткого разговора Вэнса с сиделкой относительно Лазурной Звезды Свифт мрачно смотрел на него через полузакрытые веки. Сиделка бросила быстрый взгляд на Свифта и потом ответила:

– Вы очень добры, мистер Вэнс, – потом она добавила: – Я не буду притворяться, будто я не знаю, кто вы. Даже если бы мистер Гарден не назвал вас по имени! – она посмотрела на Вэнса со спокойным восхищением, повернулась и вышла в коридор.

– О Боже мой! – воскликнула Зелия Грэм. – Рождение романа! Два сердца бьются за одну лошадь. Как удивительно!

– Выбирайте свою лошадь и говорите, сколько ставите, – строго остановил ее Гарден.

– Ну что же, – ответила девушка. – Я возьму Флирт, скажем, на двести. Мое весеннее платье полетит в трубу. Ну что же, я могу потерять и свой спортивный костюм! Запишите меня на него также в двойном – двести. А теперь дайте мне еще этого целебного напитка, – и она направилась к бару.

– А вы, Мэдж? – спросил Гарден.

– Я ставлю на Сулему. Пятьдесят во всех трех случаях.

– Больше никто? – спросил Гарден. – Я возлагаю свои надежды на Любителя Риска – сто, двести и триста. Ну, а вы, Вуди?

Свифт сидел, изучая лист.

– Не беспокойтесь обо мне, – сказал он, – я не пропущу розыгрыша. Сейчас только четыре часа.

Гарден нахмурился, но взял телефонную трубку и передал букмекеру все ставки, записанные в его книгу. Свифт встал и прошел к шкапу с бутылками. Он налил себе стакан виски и выпил его залпом. Потом он медленно прошел к столу, где сидел его кузен.

– Теперь я скажу вам свою ставку, Флойд, – хриплым голосом начал он. – Я ставлю десять тысяч долларов на Хладнокровие в ординаре.

Глаза Гардена испуганно расширились.

– Я этого и боялся, Вуди, – сказал он. – На вашем месте…

– Я не спрашиваю совета, – перебил его Свифт. – Я прошу вас передать эту ставку.

Гарден не отводил глаз от лица кузена.

– Я думаю, что вы шалый дурак, – сказал он.

– Ваше мнение меня нисколько не интересует, – ответил Свифт. – Я прошу вас передать эту ставку. Если вы этого не сделаете, я займусь этим сам.

– Вам же хуже, – сказал Гарден и взялся за телефон.

Свифт прошел к бару и налил себе еще большую рюмку коньяку.

– Алло, Ханникс, – говорил Гарден. – Вот еще одна ставка. Держитесь за стул, или вы потеряете равновесие. Я ставлю десять больших на Хладнокровие в ординаре. Да да, десять тысяч. Можете вы это передать? Ладно. – Он повесил трубку и вернулся к своему месту, тогда как Свифт направлялся к выходу.

– А теперь, я полагаю, – иронически заметил Гарден, – вы отправляетесь к себе, чтобы быть наедине, когда придут вести?

– Если это не разобьет ваше сердце, то да, – ответил Свифт, – и я сочту особой любезностью, если меня не будут беспокоить, – он медленно повернулся и вышел.

Гарден быстро встал и крикнул:

– Погодите минутку, Вуди, я хочу сказать вам слово, – и он вышел следом за ним.

Я видел как Гарден схватил рукой плечи Свифта, и они оба скрылись за поворотом коридора.

Гарден отсутствовал минут пять. В его отсутствие говорилось очень мало. Казалось, всех охватило беспокойство. Было ощущение нависшей катастрофы. Мы все знали, что Свифт не мог себе позволить такую экстравагантную игру. Он, по-видимому, поставил все, что имел. И мы знали, или подозревали, что от этой ставки зависит нечто серьезное. Не чувствовалось веселья. Легкомысленная атмосфера рассеялась.

Когда Гарден вернулся в комнату, лицо его было несколько бледным.

– Я старался убедить его, – заметил он Вэнсу. – Но это бесполезно. Он не стал слушать. Только сердился. Бедняга! Если Хладнокровие не выиграет, ему крышка. Не знаю, правильно ли я сделал, что передал эту ставку, но, в конце концов, он совершеннолетний.

– Да, конечно, – сказал Вэнс. – Мне кажется, у вас не было выбора.

Зазвонил звонок. Через несколько мгновений в дверях появился Снид.

– Простите, сэр, – сказал он Гардену, – мисс Грэм зовут к другому телефону.

– Кто это на земле, на воде или под землей может меня вызывать?! – воскликнула Зелия. Потом, добавила: – О, я знаю. Я буду говорить из кабинета, – и она вышла из комнаты.

Гарден мало обратил внимания на этот вызов. Он весь превратился в ожидание, то и дело хватаясь за трубку.

– Вот, скачка в Ривермонте начинается. Молитесь, дети. Слушайте, Зелия, – крикнул он громко. – Передайте увлекательному джентльмену на другом конце телефона, чтобы он вызвал вас попозже.

Ответа не было, хотя кабинет был в нескольких шагах. Вэнс встал и, пройдя через комнату, заглянул в коридор.

– Я хотел известить даму, – пробормотал он, – но дверь в кабинет закрыта.

– Она сама знает, какой теперь час, – заметил Гарден, поворачивая выключатель около громкоговорителя. Из аппарата раздался хорошо знакомый голос спикера Мак Эльроя.

«…И Хладнокровие брыкается. Они столкнулись с Головным. Теперь они тронулись. Хиджинс несется впереди, Лазурная Звезда за ним. Молния тотчас же следом. Остальные в куче. Я не могу отличить одну от другой. Погодите секунду. Вот они несутся мимо нас. Хиджинс впереди на два корпуса. За ним Поезд. Да, а вот Сулема, немножко отстала. Сулему нагоняет Любитель Риска. Вот они кончают первый круг. Хиджинс все еще впереди на полкорпуса, Поезд на полтора корпуса впереди Флирта, который идет третьим. Лазурная Звезда на один корпус позади Флирта. Хладнокровие сильно отстал, но нагоняет. Прямо за ним Гранд-Скор, делающий отчаянное усилие, чтобы выбиться вперед»…

В эту минуту Зелия Грэм появилась в дверях и стояла, глядя на радио и засунув руки в карманы своего жакета. Она слегка покачивалась взад и вперед, увлеченная описанием скачек.

«Они огибают далекий конец. Хладнокровие улучшил свое положение и бежит своим знаменитым шагом. Хиджинс отстал. Флирт идет первым, на голову впереди Поезда. Третьим на корпус – Лазурная Звезда… Вот они на длинном пробеге. Лазурная Звезда вышла вперед на целый корпус. Поезд прилагает большие усилия и остается на втором месте, Флирт прямо за ним. Хиджинс отстал и, по-видимому, уже не представляется серьезным конкурентом. Хладнокровие быстро нагоняет и уже на шестом месте. У него осталось уже немного времени, но он славно бежит и может еще выдвинуться. Гранд Скор отстает. Сулема впереди обоих, но не перегоняет. Остальные, я думаю, уже выбыли из состязания. Вот они подходят к финишу. Больших перемен нет. Еще секунда вот… выиграла Лазурная Звезда на два корпуса. Следующий Флирт, на корпус за ним Поезд, Верхняя Полка – четвертый. Погодите минуту. Да. Вот результаты: Лазурная Звезда выиграла Большой Ривермонтский приз».

Хаммль откинулся на стуле и закрыл радио.

– Ну, – сказал он, – я хоть отчасти был прав.

– Не такая уже азартная скачка, – сказала мисс Грэм. – Я, кажется, ни выиграла, ни проиграла. Во всяком случае, мне не придется ехать в колонию нудистов этой весной. Теперь я пойду и закончу свой телефонный разговор.

Она вышла. Гардену казалось не по себе. Он приготовил коктейль.

– Хладнокровие ничего не выиграл, – заметил он, – но результаты еще не официальны. Не слишком приходите в восторг, не слишком отчаивайтесь. Помните недавние скачки в Саратоге, когда все три выигравших лошади были дисквалифицированы?

В эту минуту в комнату вошла миссис Гарден с двумя маленькими пакетами в руках.

– Не говорите мне, что я опоздала, – воскликнула она. – Ужасное движение! Я три четверти часа ехала сюда от угла Пятидесятой улицы и Пятой Авеню. Что? Большая скачка кончилась?

– Кончилась, но официального результата нет, – сообщил Гарден.

– А как мои дела?

– Как всегда, – улыбнулся Гарден. – Ваш был Гранд Скор. Этот благородный конь и на этот раз остался не причем. Весьма, прискорбно, но это еще не официально.

Гарден повернул громкоговоритель. Раздался снова голос.

«Официальный результат Ривермонта:

Тронулись в 4 ч. 16. Выиграл № 3 – Лазурная Звезда. Вторым – № 4, Флирт. Третьим – № 2, Поезд. Бежали 2 м. 2,5 сек. Выигрыши: Лазурная Звезда 26,80, 9 и 6,60. Флирт 5,20 и 4,60. Поезд 8,40».

– Итак, вот результаты, – сказал Гарден, подсчитывая. Наш славный Снид выиграл 6 долларов с половиной. Отсутствующий мистер Крун проиграл 500, присутствующая мисс Уезерби 150. Наш старый охотник выиграл 250 долларов. Вы, матушка, проиграли 200 долларов, что весьма печально. Я сам ограблен на 600. Зелия, которая получила свои сведения от приятеля – друга отдаленного родственника морганатической жены двоюродного брата одного из жокеев, выигрывает 120. Как раз хватит на туфли, шляпу и сумочку. А мистер Вэнс, знаменитый любитель преступлений и лошадей, может позволить себе роскошные каникулы. Он выиграл 3640 долларов, из которых 36 долларов и 40 центов идут нашей милой сиделке. А Вуд, конечно… – Голос его сорвался…

– Что сделал Вуди, – спросила миссис Гарден.

– Мне очень жаль, матушка, – но у Вуди голова была не совсем в порядке. Я пробовал его отговорить, но ничего не выходило.

– Да, так что же сделал Вуди? – настаивала миссис Гарден. – Много он проиграл?

Гарден ответил не сразу. Раньше, чем он заговорил, молчание нарушил резкий звук револьверного выстрела.

Вэнс первый вскочил на ноги. Лицо его было мрачным. Он быстро выбежал в коридор. Я последовал за ним, за мною Гарден. Из коридора я увидел, как все остальные столпились в дверях гостиной. Если бы выстрел не раздался в такой наэлектризованной атмосфере, он не вызвал бы особого волнения. Но при данных обстоятельствах, по-видимому, у каждого сразу возникла та же мысль.

Когда мы бежали по коридору, Зелия Грзм отворила дверь из кабинета.

– Что это было? – спросила она, глядя широко открытыми глазами.

– Мы еще не знаем, – сказал ей Вэнс.

В дверях спальни в глубине коридора стояла мисс Битон с выражением тревоги на ее обычно спокойном лице.

– Идите с нами, мисс Битон, – сказал Вэнс. – Вы можете нам пригодиться.

Вэнс взбежал по лестнице и вышел в дверь на крышу. Зрелище, представшее нашим глазам, не было вполне неожиданным. Там, на низком кресле, которое он показывал нам еще в этот день, сидел Вуд Свифт, откинув голову на спинку и вытянув ноги. На нем еще были надеты наушники от радио. Глаза его были широко раскрыты, губы слегка раздвинуты, пенсне сползло к кончику носа.

И на его правом виске была небольшая дырка, около которой виднелось несколько капель застывающей крови. Его правая рука свисала со стула, и прямо под ней на цветном кирпичном полу лежал маленький револьвер с перламутровой рукояткой.

Вэнс подошел к неподвижной фигуре. Остальные столпились кругом. Зелия Грэм, пробившаяся вперед и стоявшая рядом с Вэнсом, вдруг покачнулась и схватилась за его рукав. Лицо ее побледнело, глаза стали точно стеклянными. Вэнс быстро повернулся и, обхватив ее рукой, наполовину донес ее до большой качалки. Потом он сделал мисс Битон жест головой.

– Посмотрите за ней минуту, – попросил он. – Потом он вернулся к Свифту. – Пожалуйста, отойдите все, – приказал он. – Пусть никто его не трогает.

Он вынул свой монокль и вставил его в глаз. Потом он нагнулся к фигуре, распростертой в кресле. Он тщательно разглядел рану, верхнюю часть готовы, сдвинутое пенсне. Когда он окончил свой осмотр, он встал на колени на пол и начал что-то искать. По-видимому, он не нашел того, что искал, потому что он поднялся, нахмурив лоб, и поглядел на собравшихся.

– Умер, – сказал он необыкновенно угрюмым голосом. – Я временно принимаю руководство делами на себя.

Зелия Грэм поднялась с дивана, сиделка нежно ее поддерживала. Девушка, казалось, ничего не замечала кругом и стояла, не отрывая глаз от умершего.

– Пожалуйста, мисс Битон, – сказал Вэнс. – Немедленно отведите эту даму вниз. Я думаю, что она скоро оправится.

Сиделка кивнула и, крепко держа мисс Грэм, повела ее к выходу. Вэнс подождал, чтобы обе молодые женщины удалились, и потом обернулся к остальным.

– Будьте добры спуститься вниз и оставаться там в ожидании дальнейших распоряжений.

– Но что вы хотите делать, мистер Вэнс? – испуганным тоном спросила миссис Гарден. – Мы должны постараться, чтобы было как можно меньше шуму. Бедный мой Вуди!

– Я боюсь, сударыня, что мы никак не можем устроить, чтобы было как можно меньше шуму. – Вэнс говорил, подчеркивая свои слова. – Моим первым долгом будет телефонировать окружному следователю и в бюро уголовного розыска.

– Окружному следователю? Бюро уголовного розыска? – переспросила миссис Гарден, широко раскрывая глаза, – О нет! Зачем? Кажется, всякому ясно, что бедный мальчик покончил с собой.

Вэнс покачал головой и посмотрел расстроенной женщине прямо в глаза.

– Очень сожалею, сударыня, – сказал он. – Но это не самоубийство, это убийство.