Текст книги "Укрепленный вход"

Автор книги: Стивен Соломита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 29

Двадцать седьмое апреля

Марек Ножовски на соревнованиях пользовался своим обычным ружьем. Из него он попадал в мишень с точностью до полдюйма. Но Марек не был уверен, что спортивное ружье 22-го калибра сгодится, чтобы застрелить из него Мартина Бленкса. По крайней мере, не со ста двадцати ярдов, тем более если цель будет двигаться. При этих условиях вне конкуренции снайперская винтовка с двадцатишестидюймовым стволом, снабженная оптическим прицелом, к которой подходят патроны калибра четыреста пятьдесят восемь от винчестера (одного такого патрона достаточно, чтобы уложить слона, несущегося на стрелка, хотя за последнее время столь захватывающие ситуации случались не так уж часто). Это ружье и на расстоянии двухсот ярдов в ураганную погоду било абсолютно точно. Конечно, владеть таким оружием мог только исключительный человек. Многие ли могли себе это позволить? Марек приобрел винтовку за четыре тысячи долларов. Одна только отделка из орехового дерева, заказанная во Франции, стоила ему больше тысячи баксов.

Естественно, идиоты вроде Мартина Бленкса просто усмехнутся: «Что, один выстрел за один раз? Да вы издеваетесь надо мной?» Но именно те, кто предпочитал стрелять из движущегося автомобиля, пользуясь полуавтоматическим (или, упаси Господь, полностью автоматическим) оружием, никогда не интересовали Марека Ножовски. Марек слишком заботился о стиле. Он был убежден: без стиля жизнь совершенно невыносима. В свое время он достаточно насмотрелся на боль и унижения и никогда к ним не вернется! Никогда! Лучшей порукой тому, с его точки зрения, служили в равных пропорциях твердость характера и гордость. Он никому не прощал обид. Поскольку Мартин Бленкс запугивал людей как раз стрельбой из движущегося автомобиля, ему и в голову не придет остерегаться другого способа покушения на его жизнь. Это великолепно совпадало с целями и методами Марека Ножовски.

Пока Марек Ножовски устраивался среди мусора в пустующем здании неподалеку от дома, где жил Мартин Бленкс, тот сидел на кухне своей квартиры в обществе Мухаммеда Латифа и его сестры Лили Браун. Бленкс обсуждат с ними необъяснимое спасение Стенли Мудроу. Он ничего не знал о Катерине Николис и предательской водяной постели, и поэтому то, что бывший полицейский остался жив, казалось Бленксу одним из чудес, о которых в детстве ему рассказывали монашки. Навязчивая идея Бленкса убрать Стенли Мудроу совсем не удивляла Латифа. Он вырос в районе седьмого участка в восточной части города и очень хорошо знал этого здоровенного полицейского с мордой кирпичного цвета. Самому Латифу уж никак не хотелось попадаться Стенли Мудроу на узенькой дорожке, тем более Мудроу охотился именно за Бленксом, замешанным в преступлении, к которому Латиф не имел никакого отношения.

– Я тут кое-что узнала об этой истории, – сказала Лили Браун. Ее роль в операции «Латиф – Бленкс» заключалась в связи с дилерами, живущими в «Джексон Армз». – Так ты что, выбрал для этого дела белых парней? Да, Марти? Все и полетело к чертям собачьим! – Лили громко хмыкнула. Она презирала белых, делая исключение только для Мартина Бленкса, который в тюрьме помогал ее брату.

– Но почему? – удивился Бленкс. – У этих идиотов были «узи», а полицейский находился всего лишь в двадцати футах от них. Как можно промахнуться? Я спрашиваю, как?

– Ходит слушок, – продолжала Лили, – что у этих парней мозги не в голове, а совсем в другом месте. – Она затряслась от смеха. – Да, вот так, Марти! Твои парни оказались сексуальными маньяками, а никакими не стрелками! Они прихватили с собой белую суку, чтобы скоротать время. Когда началась перестрелка, она вылетела из машины, как будто черт поджаривал ей задницу! У твоих ребят от этого крыша поехала. Они настолько свихнулись, Марти, что вместо полицейского пришили свою суку.

Латиф, любивший Бленкса как брата родного, все же не упустил возможности подшутить над ним.

– Да надо благодарить Господа, что всех этих идиотов пристрелили. Если бы хоть один из них остался жив, Мудроу сейчас был бы уже здесь.

Бленкс посмотрел на своего партнера и улыбнулся.

– У меня для тебя есть интересная новость, Мухаммед. Сегодня фараоны хотели выкинуть всех наших людей из этого дома. Но мы знали об этом и убрали их оттуда заранее. Остался только кретин, который занимается политикой. Его прихватили, но он на нас не может вывести. И больше я не буду пока посылать туда своих людей. Полицейские патрулируют весь квартал, черт возьми!

– А как же твои деньги? – спросила Лили.

– Такие суммы меня не волнуют. К тому же этот Ножовски готов наделать в штаны при виде меня.

Сидя у окна на сломанном стуле, Марек думал о том, что в некотором роде предстоящая засада захватывает не меньше, чем финал охоты, когда на тебя несется разъяренный зверь. Испытанию подвергается не только терпение, но и страсть охотника. Место, где расположился Марек, было прекрасным наблюдательным пунктом. Из спальни в квартире на четвертом этаже брошенного здания он отлично видел дом своего партнера на Сорок девятой улице между двумя полуразвалившимися строениями. Собственность Бленкса была отремонтирована и красовалась, как «порше» среди «фольксвагенов». Ошибиться было невозможно.

Уличный фонарь, удачно расположенный прямо напротив подъезда, за которым наблюдал Марек, только прибавлял ему уверенности. Помогало и освещение вдоль фасада, которое, как казалось владельцу, будет защищать его от нападения в темное время суток. До того как побывать здесь, Марек планировал взять с собой ночной телескоп «Литтон». Он усилил бы световой фон в несколько тысяч раз, но фигура человека была бы видна не так четко, как хотелось бы, а значит, появился бы риск убить не того. Но действительность превзошла все ожидания.

Однако обнаружилось обстоятельство, к которому Марек не был готов. Из подъезда постоянно выходили какие-то люди, и каждого приходилось брать на прицел.

Марек мечтал уложить Бленкса выстрелом в грудь, в его широкую грудь. Не беда, если он попадет немного левее или правее сердца. В любом случае, выстрел убьет Бленкса. По крайней мере, силы удара хватит, чтобы опрокинуть его на землю, и тогда Марек выстрелит второй раз. Но, скорее всего, этого делать не придется.

Мартин Бленкс пил уже третью бутылку «Миллер Хай Лайф». С его точки зрения, этот напиток лучше всего подходил к случаю. Ведь недаром пивовары называли его шампанским среди бутылочного пива. Бленкс терпеть не мог любое вино, особенно это, с пузырьками. Впрочем, он признавал, и для шампанского есть свое время и место, свадьба бабушки и дедушки например.

– Скажи же наконец, – попросил Мухаммед, – что мы празднуем?

Латиф затягивался качественной тайваньской травкой, которую ему поставлял продавец с нижнего этажа. Эта травка была липучая, как деготь.

– Мы празднуем то, что скоро осуществится желание, появившееся у меня с первого раза, как только я увидел Марека Ножовски. Я заставлю его вернуть мне мой взнос плюс проценты, а затем пришью его.

Лили Браун рассмеялась.

– Да уж, ты на самом деле ненавидишь этого своего партнера, Мартин. Сказать по правде, я бы никогда не работала с человеком, который мне не нравится. Если мне кто-то и нравится, то я не могу ему доверять.

– У меня не было необходимости доверять этому придурку, – заявил Мартин. – Марек пришел ко мне за поддержкой. Если бы он все мог сделать сам, я никогда бы не услышал этого треклятого имени.

Мухаммед протянул Мартину трубку, но тот отмахнулся и открыл еще одну бутылку пива. Бленкс уже расслабился. Он стряхнул разочарование, которое испытывал от того, что в этой сделке им помыкают.

– Знаешь, – продолжил он, – по-моему, Ножовски сделал меня заложником. Не я ведь обращался к нему. Он сам пришел и сказал: сделай то, сделай это, и миллионы у тебя в кармане. Ты станешь богатым и сможешь навсегда отойти от дел. Разве я не выполнил все, что он мне велел? Черт побери, я хорошо выполнял его поручения, а сейчас сижу с поджатым хвостом. Так кого мне винить, себя, что ли? Можешь поверить на слово, Мухаммед, если бы я знал, что у Марека есть деньги, я бы их вытряс из него, миллионов десять.

После полуночи хождение в подъезде дома Мартина Бленкса практически прекратилось, и у Марека Ножовски не осталось даже маленького развлечения, которое ему так нравилось: прицеливаться в каждого, кого он воображал жертвой. Он уже чувствовал усталость, но на случай, если Бленкс не появится до часу ночи, у него был запасной план. Даже восемь планов, надежно спрятанных в кармане пиджака. Восемь «красавиц», настоящих «черных красавиц». Он будет их вызывать каждые шесть часов, и они поддержат его до тех пор, пока наконец Бленкс не появится. Они сделают его движения более острыми, а пальцы более твердыми.

Взгляд Марека был прикован к входной двери дома Бленкса, но все же внимание начало ослабевать. Он вспоминал свою жизнь во Флет-Буше, до того как этот район превратился в гетто. Все было прекрасно, пока не случилось несчастье с его матерью. Отец начал проводить все свободное время в больнице, а дети были предоставлены сами себе. Старшая – Айрин – легла в постель с мужчиной, когда ей было семнадцать лет. С тех пор она только и делала, что разбрасывала младенцев. Мери Джо повезло немного больше. Она вышла замуж за банковского клерка, который в тридцать пять допился до смерти.

Все неудачи семьи только подчеркивали успехи Марека. Они тонули, а он выжил. Он поднимался, а они продолжали опускаться.

Все больше огней гасло в окнах домов на Сорок девятой улице, и Марек уже даже начал вздыхать по собственному дому. Да, надо будет некоторое время не появляться на Бруклинских холмах. Он предполагал уехать на север штата – вдруг Мухаммед Латиф решит отомстить за своего партнера. Всегда ведь существует такая опасность. Так как если Латиф не знает, кто нажал на спуск, то, скорее всего, он станет мстить всем подряд. Но как только у Мухаммеда наклюнется следующая большая сделка, он все забудет. В мире наркотиков финансовый год измеряется днями.

К тому времени, когда как обычно утром в субботу появится Мари, скорее всего все будет в прошлом. Джордж Вэнг станет визжать своим высоким голоском: «Вы что, хотите меня разорить? Я не могу позволить себе посылать женщину, которая ничего не получит!» Марек ему заплатит. Он заплатит за шанс наконец-то сломать ее, покончить с этим самоуважением, на котором она держится.

Как бы ему хотелось купить ее навсегда! Купить, вместо того чтобы брать в аренду. В качестве господина он бы сломал ее в минуту! Она могла поддерживать в себе иллюзию гордости только потому, что ей платили. Но если бы к ней применили силу, если бы ее заставили пойти до конца, с достоинством Мари было бы покончено. Может быть, ему удастся сделать это, не разозлив Джорджа Вэнга? Может быть…

При этой мысли Марек даже немного отодвинулся от окна. Вэнг был более жадным, чем шлюха. Сладкая Мари за деньги могла сделать все, что угодно, а Джордж Вэнг мог продать все, что угодно. Как только Марек устроится на севере штата, он купит Мари на целый день. Пускай она приедет к нему, как обычно, а он заставит ее остаться. Она не будет знать, когда ее отпустят, если вообще это произойдет. Позже он с ней расплатится. Интересно, сколько китаец захочет взять за то, что она никогда не вернется?

Мартин Бленкс был довольно пьян, когда вдруг зазвонил телефон. Обычно он не позволял себе так набираться, но надо было сбросить напряжение последних дней, и к тому же сегодня он не собирался никуда выходить. Мартин позвонил охранникам. Они были на кухне, вместе с Лили и Мухаммедом.

– Мы едем в Бронкс, – заявил он. – Меня ждет малыш Бенни, и я хочу его увидеть перед тем, как он сбросит груз. Так что побыстрее, и держите ушки на макушке. Уже поздно, как бы нам не оказаться чьей-нибудь легкой добычей.

– Вы с Лили тоже едете, Мухаммед? – спросил Микки Пауэлл. – Если поедем все вместе, может, лучше взять микроавтобус?

Лили едет, а я нет, – ответил Мухаммед. – Бленкс и Латиф очень редко ездили вместе. – Так что вы уж как следует присматривайте за моей сестрой вместо того, чтобы тихо играть со своим членом.

На лице Микки промелькнуло удивление. Мухаммед и его сестра рассмеялись.

– Не обращай внимания, Микки! – Бленкс хлопнул его по спине. – Это они надо мной смеются, а не над тобой. Иди и подгони машину. Да просмотри хорошенько все вокруг.

– Так мы едем на «бьюике»? – спросил Стив Пауэлл.

Бленкс немного подумал и покачал головой.

– Нет. В последнее время нас слишком часто видели на «бьюике». Это все равно что написать на ветровом стекле: «Здесь едут Мартин и Мухаммед». Давайте для разнообразия возьмем «форд» Микки. Может, я даже и куплю эту машину или поменяю ее на «бьюик». Что-то у меня нехорошее предчувствие.

Первым делом братья Пауэлл (они жили в однокомнатных квартирах с обеих сторон от жилища босса), проверили дверь, ведущую на чердак. Она была надежно закрыта. Стив Пауэлл осмотрел заднюю лестницу, а его брат – коридор. Если босс засветится, они уже сюда не вернутся. У них в запасе более спокойное жилье. Бленкс внимательно следил за тем, чтобы одно нападение не лишило его сразу всего. Он никогда не держал наркотики и наличные деньги в одной квартире. Весь товар был распределен по разным местам.

– Ну что, нормально? – спросил Микки у брата, когда тот вышел из лифта.

– Вполне, – ответил Стив.

– Как ты думаешь, с боссом все в порядке?

Стив ухмыльнулся.

– Он порядком набрался, но это ничего не значит.

Оставив брата сторожить в коридоре, Микки Пауэлл пошел по Сорок девятой улице в сторону Десятой авеню, где находился гараж. Он вывел «форд» восемьдесят четвертого года выпуска с первого этажа здания, где оставляли свой транспорт люди, живущие в этом микрорайоне. «Форд» был оборудован радио, работавшим на двух волнах радиусом в двадцать миль, которые практически никем больше не использовались. Конечно, это нарушало федеральные правила, но ведь подобные приспособления установлены нелегально на десятках машин в Нью-Йорке, и пока они не вызывали ненужного внимания полиции. Микки Пауэлл связался с шефом по радио еще до того, как включил мотор «форда».

– Выезжаю, – объявил он и, не ожидая ответа, поехал по Десятой авеню. Приглядываясь к припаркованным машинам и высматривая движущиеся тени в микроавтобусах, он комментировал каждый свой поворот.

– Десятая авеню – все чисто. Пятидесятая улица – чисто. Девятая авеню – чисто. Сорок девятая улица – все чисто.

Затем он остановился перед домом Бленкса, но, не выходя, перепарковал машину еще раз.

– Я здесь, – сказал он в микрофон перед тем, как посигналить своему брату, который уже стоял около двери.

– Микки, – послышался в радио голос Мартина Бленкса.

– Да, босс.

– Ну-ка, проверь этот синий микроавтобус на противоположной стороне улицы. Что-то я его раньше там не видел.

Микки Пауэлл беспрекословно вышел из «форда», подошел к микроавтобусу и сильно шарахнул по нему кулаком. Этого было достаточно, чтобы взбодрить человека, если бы он там находился. Затем охранник не спеша подошел к «форду».

– Там никого нет, босс, – сказал он в микрофон.

– Я спускаюсь.

Сердце Марека учащенно забилось, когда только он увидел Пауэлла, выходившего из дома Бленкса. Было полвторого, и «черная красавица» бушевала вовсю.

– Ну что ж, настало время игры, – прошептал Марек, наводя прицел на дверь дома Бленкса. Раньше он никогда не стрелял в людей, но не сомневался, что сумеет нажать на спуск, как только в окуляре появится цель. Общение с Бленксом и та волна насилия, которая нахлынула вместе с ним, перерезала последнюю нить, которая связывала Марека с традиционными человеческими ценностями. Все дерьмо! Он признавал, что несет ответственность за события в «Джексон Армз». Но такой уж с самого начала у него был план, и Марек не чувствовал раскаяния.

Марек Ножовски видел, как перед домом Бленкса припарковался «форд», Пауэлл перешел улицу и шарахнул кулаком по микроавтобусу. Ну что ж, уже скоро. Марек был сильно возбужден, как благодарный сын, которого отец впервые взял с собой на охоту.

Он уже прильнул к окуляру, когда в дверном проеме и в фокусе появился Бленкс. Перед тем как спустить курок, Марек пробормотал: «Ну что, я не прав?»

Глава 30

Двадцать восьмое апреля

В субботу у Бетти Халука был выходной, но она поднялась рано утром и сидела на кухне за чашкой чая, когда Мудроу появился дома. Вся ночь для нее была наполнена тревогой, от которой становилось страшно. Бетти пыталась соединить все происшедшее за последние три месяца: появление в ее жизни Стенли Мудроу, темный дым, погубивший Сильвию Кауфман, треск разрывных пуль, крики страха и боль, пронизывающие пустое пространство. Она не могла избавиться от этого кошмара.

Большую часть своей жизни Бетти работала в «индустрии справедливости» (она это так называла), но в основном с преступниками, а не с жертвами. А теперь сама стала жертвой. По собственному определению Бетти, ее карьера состояла из грязной работы, необходимой, чтобы соблюдались законы. Во множестве стран мира права личности поддерживались силой оружия и значили не больше, чем права муравья в муравейнике. Однако в понимании Бетти именно уважение к индивидууму определяло западную цивилизацию. И то, что адвокат (хоть он и перегружен от этого работой) доступен каждому преступнику, необходимо для существования ее государства, так же как деятельность полицейских и прокуроров, защищающих людей от насилия.

Теперь, когда она сама стала жертвой, ее сострадание к подзащитным исчезло, как следы на песке, и она чувствовала в душе огромную пустоту. И как Бетти ни старалась, это зияние заполнялось только гневом. Ей уже казалось, что лишь гнев и способен его заполнить. То, что она утратила убеждения, которые составляли основу ее интеллектуальной жизни, пугало.

Если бы Мудроу был дома, он объяснил бы ей, что ее переживания совершенно естественны и обычны. Бетти хотела отмщения, оно действительно необходимо пострадавшему от жестокого преступления, пока дни и недели не сотрут из памяти жертвы воспоминания о том ужасе, который испытывает беззащитный. Рано или поздно Бетти вернется к обычному состоянию душевного равновесия, которое покоилось на хорошо сбалансированной системе ценностей. Она была сильной женщиной, но ее психика в данный момент находилась под воздействием одной из самых человеческих мотиваций – жажды мести.

Когда в половине седьмого Мудроу наконец-то вернулся, Бетти, сидя за столом, мысленно представляла себе стычку с Элом Розенкрантцем. Розенкрантцу прострелили руки и ноги из пистолета размером с хороший пулемет, и он умолял о пощаде.

Мудроу вошел, и Бетти, выбросив из головы эти картины, вопросительно посмотрела на него.

– Пока ничего. – Мудроу налил чашку кофе и сел за стол. – Но мы с Джимом все равно его достанем. Мы достанем и того, кто его послал.

– Как долго это может продолжаться? – спросила Бетти. В ее голосе слышалась тревога.

– Не могу знать, – признался Мудроу. – Может так случиться, что фараоны его достанут еще до нас.

Бетти заерзала на стуле. На ней был синий халат и короткая хлопчатобумажная ночная рубашка. Глаза красные от бессонницы.

– А что ты сделаешь, когда поймаешь его?

– Беббита? Задам ему несколько вопросов, а затем передам в руки полиции. Отпечатка пальца, который он оставил на пузырьке, достаточно, чтобы уличить его в преступлении. Судьи просто обожают отпечатки пальцев.

– А если он признает себя виновным? – настаивала Бетти.

– Ну ты же специалист по таким вариантам. Как ты думаешь, отреагирует прокурор округа на признание убийцы и поджигателя?

– Может быть, квалифицирует убийство как преступление второй степени. И скорее всего, отбросит обвинение в поджоге.

– Сколько дают за «убийство второй степени»?

– От двадцати пяти до пожизненного.

– Сейчас Беббиту тридцать два. Он выйдет в шестьдесят два. Конечно, я бы предпочел видеть эту скотину на электрическом стуле. И ты, думаю, тоже.

Бетти долго смотрела на Мудроу.

– Меня не оставляет мысль о том, что нужно найти его и того человека, который послал поджигателя. И каждый раз я вижу себя восстанавливающей справедливость.

– В качестве кого: судьи, присяжного или исполнителя приговора? – улыбнулся Мудроу. – Желание отомстить очень притягательно. Убить подлецов, убить их! Недавно я снова испытал это чувство. Они бы все могли жить! И Инэ, и Сильвия, и девочка, которая была с теми в машине. – Мудроу отхлебнул кофе. – Но моя месть в том, чтобы поймать преступников. Поймать их и передать юристам для суда. Вот и все, что мне позволено, и я смиряюсь с этим. – Он коротко рассмеялся. – Разве что виновник попробует уйти от наказания. Иногда, например, отсутствуют прямые доказательства. Тогда будет другой разговор.

Они легли в постель. Последнее, о чем подумала Бетти перед тем, как уснуть, так это о том, что злость в конце концов уляжется. Злость уляжется и превратится в нечто иное, совсем не напоминающее теперешний ужас.

Ближе к обеду Мудроу проснулся от громкого стука. Кто-то колотил в дверь его квартиры. На какое-то мгновение он хотел засунуть голову под подушку и подождать, пока шум прекратится. Но так как Стенли жил в ожидании больших перемен, которые могли произойти в любое время, то окончательно проснулся при мысли, что обязан не прятаться, а идти навстречу неожиданностям.

Большие перемены, ломившиеся в дверь, материализовались в образе Пэта Шимана. Он был одет в черные джинсы, серую футболку, коричневый пиджак и выглядел настоящим уличным наркоманом.

– Какого черта! Что происходит?! – Шиман уставился на Мудроу.

– Я спал, – объяснил тот.

– Уже час дня!

Мудроу пригляделся к Пэту Шиману, пытаясь найти признаки того, что Шиман снова стал пользоваться наркотиками. Тот все понял, снял пиджак и показал обнаженные руки без следов иглы.

– Насколько я понимаю, ты пришел сюда провести время? – непринужденно пошутил Мудроу.

– Я нашел Беббита, – заявил Шиман. Под глазами у него были темные круги.

– Где?

– Он живет в северной части Манхэттена, в Инвуде.

– Давай-ка выпьем кофейку. Надо встряхнуться. – Мудроу повел Пэта Шимана через гостиную в кухню. Бетти уже была там.

– Что случилось? – спросила она.

– Я нашел Беббита, – повторил Шиман.

– Как тебе это удалось?

– Очень просто. Я поддерживаю отношения кое с кем из бывших заключенных, которые были в тюрьме в мое время. Зашел к ним в гости. После нескольких рюмок разговорились о старых добрых временах. Естественно, кто-то и ляпнул: «А помните того трахнутого идиота, который поджег Руфуса Джонсона?» Другой парень продолжил: «Да, да, я его иногда вижу. Он сейчас крутой. Ошивается в стрип-баре под названием „Сиззл-клуб“ на Бродвее, на Сто четвертой улице». Ну, вот я туда и подъехал. Покрутился там пару вечеров, пока не появился Беббит. Я проследил за ним, когда он шел домой. Сказать по правде, не так уж и сложно это оказалось. Просто заняло достаточно много времени.

– Он тебя узнал? – спросил Мудроу.

– Не думаю. Его выпустили меньше, чем через год после того, как я угодил за решетку, и с самого начала я старался держаться подальше от маньяков вроде Беббита.

Бетти налила кофе и себе, они молча выпили его, пока Мудроу одевался. Вернувшись, он проглотил свой и задумчиво смотрел на Пэта Шимана.

– Можешь сделать мне одолжение, Пэт? – спросил он.

– Разве мы еще не в расчете?

– Да, верно, – согласился Мудроу, – но я в затруднительном положении. Мой бывший напарник Джим Тиллей не может сейчас мне помочь. Он поехал в Олбани, пытается найти одного типа, сбежавшего из-под ареста.

– Ты же говорил, у него сейчас отпуск, – заметила Бетти.

– Когда работаешь в полиции, ты в отпуске до тех пор, пока тебе не скажут, что ты уже не в отпуске. В распоряжении капитана не оказалось свободных людей, и он позвонил Джиму. Роза думает, в лучшем случае он вернется завтра, если повезет, и юрист не станет оспаривать ордер на задержание.

– Говори, что ты от меня хочешь, – сказал Шиман.

– Мне надо, чтобы ты сыграл роль полицейского, пока я буду допрашивать Беббита. Так он станет вести себя спокойнее.

– А почему бы тебе самому не сыграть роль полицейского?

– Понимаешь, после того как он назовет того человека, который приказал ему сделать поджог, я передам его настоящим полицейским. И мне не хочется, чтобы он им сообщил, будто я выдавал себя за полицейского.

Шиман выпрямился на стуле.

– Ну, а я-то как же? Мне могут дать десятку только за обман.

– Ты смотаешься еще до появления фараонов. Наверное, Пэт, я и сам могу все это сделать, но ты мне во многом облегчишь задачу. Беббита не так легко провести. Его содержали в условиях усиленного режима, и трудно предвидеть, какие проблемы у меня с ним могут появиться.

Мудроу, приняв молчание Шимана за согласие, повернулся к Бетти.

– Я думаю, надо предоставить тебе шанс поехать с нами. Но предупреждаю, мне придется делать то, чего ты не захочешь видеть. Если ты согласишься подождать снаружи, тебе легче будет продолжить прежнюю жизнь, работая в отделе помощи неимущим. Иначе надо будет сознаться, что ты не видела многое из того, против чего боролась всю жизнь.

Бетти прикоснулась пальцем к губам Мудроу. Наверное, им казалось – они вдвоем в комнате.

– Я не могу поехать, – сказала она. – Я тебя слишком люблю, чтобы рисковать. Уж лучше я буду видеть Стенли Мудроу только с лучшей стороны. Но я хочу, чтобы ты прижал их всех! Достань Беббита и найди того, кто послал братьев. Мне трудно чувствовать себя нормально, пока они…

Бетти искала нужные слова, чтобы выразить свои чувства, но поняла, как бы она ни выразилась, это будет жестоко. И все же нашла эти слова.

– До тех пор пока они живут на белом свете, – наконец произнесла она.