Текст книги "Афера"

Автор книги: Стивен Фрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Фэлкон позвонил в агентство из телефона-автомата, установленного в расположенном поблизости торговом центре, где он также купил темные джинсы, рубашку и башмаки – все это было сейчас на нем. А костюм, сорочку и туфли отдал в местное отделение общества «Добрая воля», находящееся в дальнем углу центра. Галстук, произведший столь сильное впечатление на пожилую секретаршу Чеймберса, Фэлкон сунул в задний карман джинсов. Это был его любимый, к тому же на кой черт обществу «Добрая воля» галстук?

Несколько мгновений Фэлкон выждал, пока не выровняется дыхание. Пот катил с него градом – слишком влажно. Полминуты спустя он извлек из кармана фонарик и заскользил вдоль темной стены и безупречно ухоженного кустарника, окружающего здание. Наконец, при тусклом свете Фэлкон разглядел большой скомканный кусок бумаги, который специально оставил здесь днем, прямо под предварительно открытым окном. Ступив в самую гущу кустов, Фэлкон подобрался к окну первого этажа. Его нижняя часть, по прежней моде, находилась довольно высоко, в десяти футах от земли. Тем не менее Фэлкону удалось подтянуться и толкнуть стекло. Оно легко подалось. Стало быть, никто ничего не заметил. Слава Богу.

Фэлкон протиснулся сквозь раму и спрыгнул на ковер, устилающий пол кабинета. Поднявшись на ноги, он закрыл окно, быстро вышел в коридор и зашагал в сторону кабинета Чеймберса. Что он там отыщет – да и отыщет ли что-нибудь, – Фэлкон не представлял, но в любом случае это единственное место, где имеет смысл начинать поиски.

Барксдейл уже вернулся в Нью-Йорк. По крайней мере, Фэлкон на это рассчитывал. Самолет вылетел по расписанию, в четыре тридцать пополудни, и, если только не возникло каких-то чрезвычайных обстоятельств в Ла-Гуардиа, Барксдейл в этот самый момент сидит, удобно устроившись в кресле, у себя дома и смотрит по телевизору, как играют его любимые «Янки».

Фэлкон же в самый последний момент перед объявлением посадки помчался позвонить из автомата и, вернувшись, сообщил Барксдейлу, что наметилась возможность неплохой сделки и он срочно летит в Даллас прямо отсюда, из Толедо. Позвонит завтра утром. Он понимал, что сейчас Барксдейл мечтает только об одном – поскорее вернуться домой, и возражать не будет. Так оно и получилось.

Фэлкон вышел из здания аэропорта, убедившись, что самолет с Барксдейлом на борту благополучно выбрался за взлетную полосу и поднялся в воздух. Самолетик маленький, летит только до Кливленда, там пересадка. Телефонов на таких старых моделях не бывает. Конечно, Барксдейл может передать сообщение через кого-нибудь из пилотов, но это маловероятно.

Еще в аэропорту Фэлкон арендовал по своей личной кредитной карте автомобиль и потом долго ездил по всему Толедо, выясняя, нет ли за ним слежки. Было во всем этом нечто комическое и даже глупое, но он хотел исключить любой, даже самый малый риск.

Из аэропорта Фэлкон позвонил Дженни и попросил заказать номер в «Даллас-Хилтон», специально упомянув о том, что летит туда с согласия Барксдейла. «Как, еще целый день без тебя?» – закапризничала Дженни, но пообещала сразу же позвонить в гостиницу. Затем Фэлкон позвонил Алексис и велел не ждать его – летит в Даллас. Алексис отнеслась к этой новости равнодушно.

Фэлкон стремительно и бесшумно поднимался на второй этаж. Днем, во время перерыва в заседании с Лэндоном, он обошел все здание, высматривая камеры, инфракрасную сигнализацию и иные приборы, которые устанавливают обычно в коридоре и кабинетах. Но ничего не обнаружил. Что ж, в конце концов, это Толедо, «Пенн-мар» – всего лишь химическая компания. Ее научно-исследовательский центр – единственная возможная мишень шпионажа со стороны конкурентов – находится в Сиэтле. К тому же здесь есть ограда высотой 15 футов и пост охраны. Чего же еще? Фэлкон почувствовал, как вспотели ладони в рабочих перчатках, купленных в скобяной лавке торгового центра. В них жарко, зато отпечатков пальцев не останется.

Вот и кабинет Чеймберса. Дверь, как и следовало ожидать, была заперта, и Фэлкон вытащил из-за пояса длинную, промышленного типа, отвертку, купленную там же, где и перчатки. Замок открылся легко, и старая шарообразная ручка двери с грохотом упала на кафельную плитку пола.

– Ш-ш-ш! – Нервы у Фэлкона были на пределе.

Толкнув дверь, он очутился еще перед одной, внутренней, тоже запертой. Ему вновь пришлось пустить в ход отвертку, правда, на сей раз замок оказал сопротивление и сдался лишь после того, как Фэлкон всем телом навалился на дверь. Он взглянул на часы. С тех пор, как охранники отъехали к своему посту, прошло двенадцать минут. До очередного обхода ему никак не успеть. Когда таймер на часах отсчитает восемнадцать минут, придется выключить фонарь и затаиться.

Вообще, вся эта затея отдает явным идиотизмом. Если его здесь поймают, объяснить свое появление в кабинете будет трудно, а то и невозможно. Скорее всего, он потеряет и работу, и пять миллионов. И ради чего? Ради того, чтобы разобраться в своих дурацких, ни на чем не основанных подозрениях. Не лучше ли смыться отсюда, да побыстрее? Фэлкон обежал взглядом кабинет. Не получится. Слишком далеко он зашел. Назад пути уже нет.

Фэлкон направился к старому металлическому столу. Что он, собственно, рассчитывает здесь найти? Непонятно. С помощью все той же отвертки Фэлкон открыл ящики стола и бегло осмотрел их содержимое. Ответ нашелся в нижнем ящике правой тумбы. Фэлкон сразу понял, что запахло жареным. Надо как следует принюхаться.

Он вытащил деревянную коробку и водрузил ее на крышку стола. Выглядела коробка при слабом свете фонаря совсем древней, края обтесались и были склеены на быструю руку. Сверху лежала золотая пластинка с выгравированными на ней инициалами ДЧЧ – наверняка принадлежит Чеймберсу, решил Фэлкон. Коробка была заперта на висячий замок. Отыскав в тумбочке за столом большой степлер, Фэлкон перевернул коробку вверх дном и с силой рванул замок. Крышка сразу откинулась. Фэлкон пригляделся к содержимому коробки и вытащил четыре конторские папки.

На первой было написано – «Семерка». Фэлкон затаил дыхание. «Семерка» – это тайное общество, возникшее в стенах Гарвардского университета. Из всех университетских тайных обществ это – старейшее, самое влиятельное и самое уважаемое. Фэлкон читал о нем еще в школьной библиотеке – о его немыслимо щедрых дарах университету, о его истории, о том, насколько оно законспирировано. На протяжении целых двух лет Фэлкон каждый день видел цифру 7, намалеванную белым на стене экономического факультета.

Чувствуя, как бешено колотится сердце, он вынул папку из коробки. Внутри оказался всего-навсего лист бумаги, а на нем имена с десятизначным номером напротив каждого. Фэлкона бросило в жар, когда он увидел первое имя – Грэнвилл Уинтроп. Тут же были и Чеймберс, и Борман, и Уэнделл Смит – имя президента резервного банка штата Нью-Йорк, тоже хорошо известное Фэлкону. Боже всемогущий! Что все это означает? И тут Фэлкон вспомнил клеймо на руке у Бормана. «Семерка». Все ясно.

Фэлкон вгляделся в три последних, незнакомых ему имени в перечне, затем в десятизначные номера. Да это же телефоны! Точно! Фэлкон остановился на последнем, напротив имени Уильяма Резерфорда. Имя ничего не говорило ему, но номер казался очень знакомым.

Отложив папку, Фэлкон потянулся ко второй; на ней значилось – «ПМ – экология». В отличие от первой материалов тут было много, и Фэлкон начал быстро перелистывать их. Внимание его привлекла запись от руки на одной из страниц – «Дж. Кейс, Кроссинг-стрип-молл, 10/18». У Фэлкона расширились глаза.

Он направил свет фонаря на оставшиеся две папки. На них значилось соответственно «Недвижимость» и «Лоудстар». Так что же, черт возьми, попало ему в руки?

Внезапно дверь в кабинет распахнулась, и с потолка полился яркий свет.

– Не двигаться!

Фэлкон застыл, прикованный к полу направленным прямо на него дулом пистолета.

– Руки вверх, так чтобы их было видно! – Сжимая пистолет, охранник медленно вошел в кабинет.

От Фэлкона его отделял стол, и, перед тем как выполнить команду, тому удалось незаметно сбросить на ковер фонарик и перчатки. Надо же быть таким идиотом! Охранник пришел раньше времени, но ему следовало предусмотреть такую возможность. Должно быть, он увидел через окно свет фонаря.

– Слушайте, офицер, я тут работаю над одним документом, который понадобится мистеру Чеймберсу завтра утром. – Это не полицейский чин. Это ясно. Но пусть думает, что нарушитель относится к нему с почтением. Отсюда «офицер». – Вы ведь знаете, кто такой Девон Чеймберс? – Охранник холодно кивнул. – Вот и хорошо. А я работаю в «Винс» – компании, которая только что купила «Пенн-мар». Девон тоже оттуда. – Фэлкон попытался придать голосу строгость, но не чрезмерную. Он смотрел охраннику прямо в глаза.

– У нас нигде не записано, что кто-то собирается работать в здании ночью. Последний из тех, кто отмечался, вышел отсюда в семь сорок пять вечера. Сейчас в здании никого не должно быть.

– Слушайте, я...

– Тихо!

Фэлкон заметил, что охранник нервничает. Судя по всему, он впервые оказался в такой ситуации. Фэлкон посмотрел на дверь – нет ли поблизости второго охранника, – но никого не увидел. Если это обычный обход, то напарник стоит у машины и, ожидая товарища, покуривает сигарету. Но не пройдет и пары минут, как он поймет, что тот задерживается, и заподозрит неладное.

Фэлкон перевел взгляд на пояс охранника. Радио не видно, и это хорошо.

– Имя, пожалуйста.

– Что-что?

– Как вас зовут?

Фэлкон посмотрел на охранника. Свое настоящее имя раскрывать пока не время. «Фрэнк Скаддер» – ответ прозвучал быстро и уверенно.

– Хотя, мистер Скаддер, я и не думаю, что вам следовало бы шарить в кабинете мистера Чеймберса в такой час, готов предположить: если вы тот, за кого себя выдаете, все так и есть. Но вы должны оценить мою снисходительность.

– Разумеется. – Фэлкон покорно улыбнулся. Великое все же дело – опыт. Ничто с ним не сравнится. Ему очень не нравилось стоять под дулом пистолета, как и много лет назад, когда Бернстайн ворвался к нему в кабинет, размахивая у него перед носом оружием и хладнокровно расстрелял Фроуворта и Хадсона. Но, благодаря этому опыту, Фэлкон сейчас не впал в панику, сохранил спокойствие. Ему приходилось видеть взгляд безумца, которому все равно, кого он убивает. У этого человека взгляд не такой. Совсем не такой. Более того, Фэлкон не сомневался, что охраннику в любом случае хотелось бы избежать стрельбы.

– Сейчас я позвоню на пост охраны и скажу своим людям, что тут происходит.

Оба, Фэлкон и охранник, одновременно посмотрели на телефонный аппарат, стоявший на столе. Чтобы воспользоваться им, охраннику придется подойти почти вплотную к Фэлкону. Если повезет, он отнимет у него пистолет. Едва ли это удастся, но другого выхода нет. Конечно, его запросто могут пристрелить. Но с другой стороны, если охранники возьмут его, Чеймберс и остальные члены «Семерки» узнают, кто рылся в их досье. И тогда он все равно мертвец.

Охранник сообразил, что Фэлкон окажется слишком близко к нему.

– Отодвиньтесь немного, мистер Скаддер.

– Как прикажете. – Фэлкон, улыбнувшись, сделал шаг назад.

Не спуская с него глаз, охранник подошел к столу и потянулся к телефону.

В тот самый момент как он прикоснулся к трубке, Фэлкон изо всех сил пнул валявшийся на полу фонарь. Тот покатился по старому вылинявшему серому ковру и ударился о дальнюю стену. Охранник инстинктивно обернулся на звук, и в тот же миг Фэлкон навалился на него через стол. Оба рухнули на пол, и сразу прозвучал выстрел.

Фэлкон мгновенно вскочил на ноги и посмотрел на охранника. Сквозь дыру в белой рубашке уже начала струиться кровь. Пуля вошла в верхнюю часть груди.

– Помогите, – прохрипел раненый. Изо рта у него потекла струйка крови.

Фэлкон дрожал. Пуля пробила этому человеку легкое. Рана опасная, но, может быть, не смертельная. Фэлкон не сводил с охранника расширившихся глаз. Если он выживет, наверняка опознает его. Он не должен выжить. Страшная мысль, но за какую-то долю секунды она пронеслась у Фэлкона в сознании, и жизнь его отныне стала другой – навсегда.

– Помогите. – Охранник обеими руками потянулся к Фэлкону. Кровь теперь безостановочно лилась у него изо рта, и он закашлялся, выплевывая ее.

Фэлкон инстинктивно попятился. Пистолет валялся рядом с охранником. Фэлкон быстро ударом ноги отбросил его в сторону, чтобы тот не дотянулся до него. Но в этот момент охранник схватил его за ногу.

– О Господи! – Фэлкон рванулся, но охранник крепко вцепился в него. – Отпусти. Отпусти, черт бы тебя побрал! – Фэлкон нагнулся и попытался разжать пальцы, стискивающие его лодыжку, но это оказалось ему не под силу.

Охранника начало трясти, и пальцы его еще глубже впились в ногу Фэлкона. Внезапно он перекатился на бок, увлекая за собой Фэлкона. Неистово стиснув друг друга, они налетели на напольную лампу. Та с грохотом обрушилась на ковер. Осколки и голубые искры разлетелись по всей комнате.

Внезапно Фэлкон почувствовал, что хватка ослабла – это охранник прижал ладони к груди. Фэлкон быстро откатился в сторону, дополз до стены и со страхом посмотрел на охранника – конвульсии его усиливались. Фэлкон тяжело дышал. Охранник умирает. Медицинской подготовки у Фэлкона не было, но он видел, сколько крови вылилось из раны и изо рта: значит, агония продлится недолго. Но сколько именно?

Это главный вопрос. Напарник, должно быть, уже заподозрил неладное. Быть может, он слышал выстрел и уже бежит сюда. У Фэлкона еще есть время уйти, но что, если этот тип не умрет сразу и опишет напарнику его внешность? Как вообще, черт возьми, все это так обернулось?

По телу охранника пробежала мощная судорога. Он опять схватился за грудь, громко застонал, рванул рубашку и черный форменный галстук. Попытавшись подняться на ноги, охранник встал лишь на колени. От этого усилия на лбу у него вздулись жилы, а вена на шее бешено запульсировала. В горле послышался булькающий звук, и несчастный рухнул на пол. Несколько секунд он смотрел на Фэлкона, а потом глаза его медленно закатились.

Фэлкон тяжело дышал. Он весь покрылся потом, джинсы были запачканы кровью. Фэлкон опустился рядом с охранником на колени, взял его руку, чтобы нащупать пульс. Пульса не было. Охранник умер.

Поспешно сунув в карман фонарик и перчатки, Фэлкон схватил все четыре папки, выключил верхний свет и выскочил в коридор. Надо срочно возвращаться в Нью-Йорк. Раньше он и представить себе не мог, что ему так захочется в этот город. На руке у него вдруг громко запиликал таймер.

* * *

Маленький двенадцатиместный самолет оторвался от земли и круто пошел вверх. Через небольшое окно Фэлкон смотрел на окаймляющие полосу аэропорта в Толедо зеленые и голубые огоньки, жутковато поблескивающие в черной, как уголь, ночи. Огоньки стремительно уменьшались. Нервы у Фэлкона были на пределе. Самолет может в любой момент развернуться. Дверь, ведущая в кабину пилотов, может в любой момент распахнуться. А скорее всего, его арестуют в аэропорту Питсбурга, где ему предстоит пересесть на нью-йоркский рейс. Господи, какой-то бред! Настоящее безумие!

Фэлкон настороженно посмотрел через проход на единственного, кроме него, пассажира – женщину далеко за сорок. Она крепко спала, подозревать ее в чем-то он не имел никаких причин, но в этот момент Фэлкон был совершенно не способен рассуждать здраво.

Под ногами у него лежала небольшая сумка, которую он купил в магазине аэропорта, работавшем круглосуточно. Толстуха продавщица, на которой едва не лопались форменные голубые брюки, как-то странно посмотрела на него, хотя перед тем, как зайти сюда, Фэлкон привел себя в порядок в туалете. Как будто ему удалось смыть с джинсов пятна крови, и все же Фэлкону показалось, что продавщица, отсчитывая сдачу с десяти долларов, слишком пристально смотрит на не просохшие еще темные разводы.

Сумка застегивалась на молнию, на обеих сторонах ее красовалась эмблема кливлендской бейсбольной команды. Фэлкон медленно наклонился и извлек папку с надписью «Семерка». Он открыл ее и при тусклом свете долго вглядывался в телефонный номер напротив фамилии Резерфорда. И вдруг все сошлось. Это тот самый номер, что был написан на листке бумаги, выпавшем из сумочки Дженни в номере гостиницы «Времена года».

Глава 27

– Так, здесь, пожалуйста, – кивнул Фэлкон таксисту, притормозившему на Восемьдесят второй улице, в нескольких сотнях футов от дома. Останавливаться у своего подъезда Фэлкону не хотелось. Он должен был осмотреться и наметить пути отхода в случае необходимости. – Спасибо, – сказал Фэлкон, с трудом выбираясь из машины. Он совершенно изнемог, а тут еще жара такая. Действие четырех чашек кофе, которые он выпил на пути из Питсбурга, проходило, а стрелка термометра, хотя было всего без четверти восемь утра, подползала к девяноста градусам. Дорога же из аэропорта Ла-Гуардия в центр Манхэттена совсем доконала его – кондиционер в такси не работал.

Фэлкон взял с заднего сиденья пластиковую сумку с четырьмя папками.

– Вот, пожалуйста. – Через открытое переднее окно Фэлкон бросил угрюмому водителю-арабу двадцатку и десятку. Тот пробурчал что-то и, не дав сдачу, рывком тронулся с места.

Фэлкон огляделся. Из аэропорта за ним не следовал никто, в этом он был уверен. И на улице не заметно ничего подозрительного, хотя, конечно, в метро уже полно людей, и как тут распознаешь, интересуется кто тобой или нет. Фэлкон, еще раз настороженно оглядевшись, медленно двинулся к подъезду.

Сейчас уже все обнаружилось. Должно обнаружиться, во всяком случае. Тело охранника наверняка нашли не позднее, чем через десять минут после того, как Фэлкон покинул со своей добычей штаб-квартиру «Пенн-мар». А когда он добрался до аэропорта, полиция уже обшаривала здание и прилегающие к нему участки. Когда же самолетик поднялся в воздух, на помощь полицейским ищейкам скорее всего уже пришли Чеймберс и Лэндон. Чеймберс сразу обнаружит пропажу. Фэлкон опасался, что в Нью-Йорке его уже поджидает группа захвата. Но в Ла-Гуардия было все спокойно, лишь утренний поток пассажиров постепенно нарастал: адвокаты, банкиры, служащие спешили на свои рейсы, которые доставят их в разные концы страны.

Паранойя какая-то, право. Фэлкон и сам отдавал себе в том отчет. Прежде всего полиция свяжется с Лэндоном, ведь формально именно он все еще остается президентом компании. Таким образом, из высшего руководства Лэндон первым окажется на месте действия. Это оставляет Фэлкону время для маневра. Ведь самому Лэндону никогда не придет в голову, что налетчиком был именно Фэлкон. Этого даже вообразить нельзя. Все случилось в кабинете Чеймберса, значит, с ним Лэндон сразу и свяжется, но что с того? Почему, собственно, Чеймберс должен сразу заподозрить, что тут замешан он, Фэлкон? Накануне, по окончании заседания, Чеймберс проводил их с Барксдейлом до машины. Ему было известно, что они летят отсюда в Нью-Йорк одним рейсом. Не исключено, конечно, что он разговаривал с Барксдейлом уже после того, как тот добрался до Нью-Йорка. Не исключено, но маловероятно. Барксдейл не входит в «Семерку», во всяком случае, его имени в перечне нет – поэтому нет оснований предполагать, будто Барксдейл сразу свяжется из Нью-Йорка с Чеймберсом. Или наоборот.

Но даже если и так, даже если у них состоялся разговор, то что это меняет? Барксдейл мог сказать – а мог и не сказать, – что Фэлкон улетел в Даллас. Ну сказал и сказал. Почему это изменение маршрута, даже столь внезапное, должно было насторожить Чеймберса? Нет-нет, Фэлкон положительно превращается в параноика. Впрочем, так оно надежнее. У параноиков голова живее работает.

Фэлкон поднялся по ступенькам, заглянул через стеклянную дверь в вестибюль, но глаза слепило яркое утреннее солнце.

Дверь неожиданно распахнулась. Черт, неужели...

– Доброе утро, мистер Фэлкон!

– А, это ты, Джонни, привет. – Дышал Фэлкон тяжело, сердце, казалось, вот-вот из груди выпрыгнет. Если так и дальше пойдет, то прежде, чем появится полиция или «Семерка» его отыщет, он от инфаркта умрет.

– Все нормально? А то вид у вас сегодня какой-то не такой. – Привратник пропустил Фэлкона в вестибюль и закрыл дверь.

– Спасибо, все нормально.

В вестибюле было прохладно, тут кондиционер, слава Богу, работает. Фэлкону вдруг захотелось тут же, на месте, лечь на ковер и поспать хорошенько. Он едва держался на ногах.

– Ко мне тут приятель нынче утром должен зайти, – сказал Фэлкон привратнику. – Еще не появлялся?

– Да нет. Сами знаете, в такой час выходит полно народу, на работу спешат. А вот не входил никто.

– И никто меня не спрашивал?

– Никто, – покачал головой Джонни.

– А ты когда заступил?

– На этой неделе я на кладбище работаю. Сюда пришел в полночь. Минут через пять появится Кармина, она сменит меня. – Джонни поднес поближе к глазам пухлую руку и посмотрел на часы «Ролекс».

Фэлкон тоже опустил на них взгляд. Какой там «Ролекс», подделка, конечно. Правда, тикают.

– Алексис когда нынче домой вернулась?

– Что, проверяете? – широко улыбнулся Джонни. – А знаете, мистер Фэлкон, на вашем месте я бы давно женился на этой женщине, пока кто-нибудь не опередил вас.

– Проверяю, проверяю. – Фэлкон с трудом выдавил из себя ответную улыбку. – Так когда все же?

– Да поздно, часа в три, наверное. – Привратник запнулся.

– Ну же, Джонни, не смущайся, что ты хотел сказать?

– Да не стоило бы, наверное, мистер Фэлкон, но...

– ...но все-таки стоит, потому что кто, как не я, выпишет тебе подарочный чек на Рождество?

– Ну да. – Привратник понизил голос. – Мне показалось, она немного перепила.

– Ясно. Спасибо, Джонни. – Фэлкон кивнул, стараясь изобразить на лице недовольство, потрепал привратника по плечу и направился к лифту.

– Только не передавайте ей, что я сказал вам, мистер Фэлкон, – крикнул ему вслед Джонни.

– Не беспокойся. – Фэлкон вошел в кабину и нажал кнопку десятого этажа. Двери сомкнулись, и лифт плавно пошел вверх.

Фэлкон потрогал зажатый под мышкой пластмассовый пакет. По пути из Питсбурга, устроившись в задней части салона, где почти никого не было, и прикрывая папки ладонью, едва появлялась стюардесса, Фэлкон читал и перечитывал бумаги. С той папкой, на которой написано «Семерка», все ясно – список членов общества. Ничего другого эти имена означать не могут. Глядя на свое отражение в гладко отполированных дверях лифта, Фэлкон невольно улыбнулся. Грэнвилл – из «Семерки». Чеймберс – из «Семерки». Борман и Уэнделл Смит – тоже из «Семерки». Даже не верится. Понятно, Борман вертит Южным Национальным, как хочет. Правила устанавливает Нью-Йоркский Резервный, а шериф свой парень. Что же касается Барксдейла, тот сделает все, что велит Борман. Ведь он целиком и полностью зависит от него, карьерой ему обязан.

Папка с надписью «ПМ – экология» самая объемистая. Тут речь идет о многочисленных обязательствах компании в сфере защиты окружающей среды, а также о ее подпольной деятельности по сокрытию отходов. Упоминается здесь о Джереми Кейсе и Томе Уэсте, которые сливали «Семерке» информацию, а потом заплатили за эту службу жизнью.

В папке «Недвижимость» просто содержатся сведения о собственности компании на территории США и приводится, судя по всему, ее совокупная стоимость – почти шесть миллиардов долларов. Что касается последней папки – «Лоудстар», – то из ее бумаг можно извлечь еще меньше. Лишь копия статьи об этой инвестиционной фирме и состав ее наиболее известных клиентов. И еще одно имя, отдельно, – Питер Лейн.

Ну и что все это означает? За чем они гоняются? А что, если ни за чем, может, это вполне невинные сведения? Фэлкон недоверчиво покачал головой. Вряд ли, слишком много совпадений накопилось.

Лифт начал тормозить. А откуда у Дженни телефон Резерфорда? Фэлкон вновь покачал головой. Объяснение есть только одно. Она работает на них. Этим людям надо за ним присматривать, и для этой цели они используют Дженни. Не удивительно, что она вдруг так разом сменила гнев на милость. И еще Фэлкон подумал о восьмистах долларах, которые обнаружил у нее в сумочке в гостинице «Времена года».

Двери открылись. Фэлкон вышел на площадку, направился к своей квартире, но вдруг остановился. А ведь Алексис тоже может работать на них. Издали то знакомство в клубе кажется каким-то подстроенным. И что-то слишком уж быстро она влюбилась в него. Похоже, он сам в паутину лезет, а паук поджидает его в собственной квартире. С другой стороны, Джонни ведь сказал, что после возвращения Алексис никто не приходил. А охрана в здании хорошо поставлена, незаметно в него не проникнешь. И все же надо соблюдать осторожность. И надолго дома не задерживаться.

Фэлкон вставил ключ в замок, тихо вошел в квартиру и так же, на цыпочках, проследовал в спальню. Алексис спала. Вырубилась, как Фэлкон и думал. Даже если бы Джонни ничего не сказал, ясно – накачалась накануне. Одежда разбросана на кровати и по полу. Рот широко открыт, по подушке расползается мокрое пятно. Так она дышит – тяжело, ртом – только после попойки. Вся комната пропахла алкоголем. Не скоро придет в себя. Оно и к лучшему.

Замерцал экран компьютера. К властям идти, собственно не с чем. То, что он накопал, возможно, заинтересует пару налоговиков, Бормана можно зацепить, но против «Семерки» у него пока ничего нет. Даже факта ее существования ему не доказать. Есть папки, но этого мало. Нужны факты, например, факт связи «Семерки» с гибелью Джереми Кейса. Нужны распечатки телефонных разговоров. Следует отыскать источник того миллиарда долларов, который поступил месяц назад на счета Южного Национального якобы из Германии, но, как теперь становится ясно, на самом деле – от «Семерки». А главное – надо понять, что стоит за всем этим.

Да и в любом случае – как ему обращаться к властям? От умершего охранника в Толедо, Огайо, никуда не денешься. И если передать законникам папки из кабинета Чеймберса, им понадобится совсем немного времени, чтобы установить связь Фэлкона с гибелью этого охранника. Фэлкон задержал дыхание. Охранник мертв. И в этой смерти повинен он. Он просто наблюдал, как изо рта у него течет кровь. И молил Бога, чтобы тот поскорее умер. Фэлкон покачал головой. Нельзя сейчас обо всем этом думать. Но потом все равно придется разбираться с самим собой, со своей совестью.

Фэлкон подключился к Интернету и зашел на сайт «Пенн-мар». Колонку новостей пропустил, нашел статью о судебном процессе, быстро пробежал ее. Вот оно! Название адвокатской конторы. Кливленд, «Миллер и Прескотт». И главный юридический советник истца – Тернер Прескотт. Тот самый Тернер Прескотт, чье имя значится в списке. На этот счет у Фэлкона сомнений не было. Он вглядывался в мерцающий экран компьютера. И тут перед ним открылась вся чудовищность замысла этих людей.

Внезапно заверещал телефон. Фэлкон услышал, как застонала Алексис. О Господи, и как же это он не догадался вилку из розетки вытащить? Теперь уже поздно. Фэлкон никак не мог оторваться от экрана. Надо еще разобраться с Резерфордом и Хендерсоном. Но времени больше нет. Он выключил компьютер и бросился к двери.

* * *

– Борман?

– Я.

– Это Уинтроп.

– Слушаю.

– Ну, как там дела?

– Учитывая то, что мне вот-вот предстоит умереть, можно сказать, неплохо.

Кажется, Уинтропа не развеселил намек на спектакль, который собирается поставить Феникс Грей.

– У Прескотта ничего не изменилось, все еще собирается взорвать свою бомбу завтра в суде? – спросил Борман.

– Ну да.

Борман рассмеялся.

– Право, даже не верится, что проект «Плеяда» вот-вот осуществится.

– Да. Мы в шаге от цели. Слушайте, сегодня, не позднее трех, вам с Греем надо убраться из Нью-Йорка. Как только Прескотт выложит на стол свои экологические карты, на вас всех собак спустят.

– Не беспокойтесь, не будет меня здесь. До обеда схожу в банк, а в час уйду, чтобы поспеть в Ла-Гуардиа на двухчасовой рейс до Лос-Анджелеса. Во всяком случае, так подумают все. Считается, что мне нужно посетить наше калифорнийское отделение. На самом-то деле, конечно, я там и носа не покажу.

– Хорошо. А ключи от машины вы оставили там, где Грей может до них добраться?

– Спокойно, спокойно, Грэнвилл. С Фениксом я говорил. Все под контролем.

– Ладно, вы уж извините меня, ведь я четыре года только и жил и дышал одним этим делом.

– Кандидата в покойники Феникс нашел? А то в понедельник, когда мы разговаривали, его еще не было.

– Нашел. – Уинтроп немного помолчал. – А как Барксдейл и Фэлкон вчера слетали в Толедо?

– Да вроде все в порядке. Барксдейл вчера, как вернулся, сразу позвонил мне. Они уволили Сотоса и еще кучу дел провернули. Имея в виду завтрашнее выступление Прескотта, пожалуй, даже слишком много, ведь все это только для отвода глаз. Впрочем, кашу маслом не испортишь, понятно ведь, что по идее Южный Национальный и должен как можно скорее брать быка за рога. Естественно, ни Барксдейл, ни Фэлкон ни о чем не догадываются.

– Да, а с ним-то как?

– Все нормально. Вчера он в последний момент улетел из Толедо вместо Нью-Йорка в Даллас. Какую-то новую сделку проворачивает.

– Это точно? – В голосе Уинтропа послышалась некоторая настороженность.

– Точно. Да, раз уж о нем зашла речь, мы когда запустим компромат на Фэлкона?

– Только на следующей неделе. Завтра Бейли Хендерсон напишет у себя в «Файнэншиал кроникл» о деятельности «Лоудстар», а в пятницу или в субботу опубликует материалы Лейна. Так что не стоит сразу раскрывать все карты.

– Пожалуй, только...

– Извините, Борман, мне тут по другому телефону звонят. Понятия не имею, кто бы это мог быть. Ладно, сейчас разберемся. Вы еще долго дома будете?

– Десять минут.

– Может, успею перезвонить. Если нет, найду вас в банке.

– Да? А я-то думал, вы не хотите звонить мне в Южный Национальный. Впрочем, сейчас мы уже так близки к финишу, что это вряд ли имеет значение. Ладно, все.

– Пока, Грэнвилл.

Уинтроп, не попрощавшись, переключился на другую линию.

– Да? – В трубке было слышно затрудненное дыхание. – Слушаю вас. Кто это?

– Чеймберс.

Уинтроп сразу понял: что-то случилось. Он даже не упрекнул собеседника за то, что тот звонит по этому номеру, хотя не раз предостерегал от этого и Чеймберса, и других.

– Что там у тебя, Девон?

– Э-э... как бы сказать... плохо дело. Очень плохо.

– Да что случилось-то?

– Самому до сих пор не верится. – Чеймберсу было трудно говорить. – Беда.

– Объясни толком, в чем дело?

– Взлом.

– Взлом? Какой? Где?

– Да здесь, в «Пенн-мар».

– Девон, выражайся яснее. Просто скажи, что случилось. У меня нет времени загадки разгадывать.

– Я сам только что все узнал. Сначала эти ребята связались с Лэндоном. А он и понятия не имел, что я устроил в этой комнате свой кабинет. То есть это он утверждает, что не имел, но я ему верю.