Текст книги "Гвардия Феникса (сборник)"

Автор книги: Стивен Браст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 60 страниц)

ГЛАВА 26

В которой рассказывается о дзурлордах

Итак, вот как обстояли дела в императорском дворце: Сетра вернулась в Крыло Дракона, чтобы занять апартаменты, пустовавшие после гибели Гиорга Лавоуда. Алира ее сопровождала. Его величество, который все еще находился в ярости, сидел на троне и кусал губы до тех пор, пока они не начали кровоточить. Он ждал часа отдыха в надежде, что сможет немного расслабиться, – до назначенного времени оставалось еще несколько минут.

Кааврен стоял возле локтя его величества, раздумывая над проблемами, которыми ему предстояло заняться: волнения в городе, мятеж Адрона и заговоры внутри двора и за его пределами. Джурабин оставался по другую сторону трона, будучи не в силах произнести ни слова, он мечтал только об одном – отыскать повод, чтобы покинуть зал. К несчастью, премьер-министр застрял, точно джагала в сетях криоты, – как, впрочем, и сам его величество, Кааврен и кое-кто из придворных, сегодня оказавшихся в Портретном зале.

Мы не станем заставлять читателя томиться вместе с ними, дожидаясь заветного боя часов, а покинем Портретный зал, уверенные в том, что его обитатели не будут делать ничего для нас интересного, и направимся вслед за Сетрой и Алирой через Крыло Дракона в апартаменты, которые выбрала для себя Сетра. Не успели они пройти и нескольких шагов, как увидели, что им навстречу двигаются две знакомые фигуры. Сетра и Алира остановились, чтобы с ними поздороваться.

Чтобы объяснить, как эти двое (читатель, разумеется, понял, что мы имеем в виду Пэла и Тазендру) оказались во дворце в такой час, вернемся на несколько часов назад. Мы надеемся, что наши читатели помнят наше предупреждение о том, что в случае необходимости мы будем совершать скачки во времени.

Тазендра, проснувшись, ужасно удивилась, когда поняла, что Кааврена нет дома. Расспросив Сахри (которая явно не желала подвергаться расспросам и сдалась только по настоянию Мики), она выяснила, что тиаса выскочил из своей комнаты около часа назад и помчался к двери, на ходу призывая карету.

– Я рада, что он, по крайней мере, отправился во Дворец в экипаже, – проворчала Тазендра.

– Однако он очень спешил, – заметил Пэл.

– И что с того? – спросила Тазендра.

– У него ведь есть определенные обязанности. Помните вечером он говорил...

– Я помню, как он сказал, что встанет рано и отправится во дворец.

– Ну?

– Похоже, он встал не рано, а, наоборот, поздно. Это указывает на то, что он еще неважно себя чувствовал. По правде говоря, я не думал, что он вообще будет в состоянии сегодня выйти из дома. Мне казалось, вчерашнее ранение заставит его проспать целый день.

– Ба! Вы же знакомы с ним пятьсот лет.

– Да, верно.

– Я не вижу никаких причин для беспокойства.

– Но он ранен. Я за него волнуюсь.

– Вы и вчера волновались!

– И ведь не зря!

– Если подумать, вы оказались совершенно правы, Пэл. Вы опасаетесь нового нападения на Кааврена?

– Так скоро? Нет, не думаю. Но, учитывая состояние его здоровья, я хотел бы посмотреть на нашего друга, а также вернуться во дворец и выяснить, что там происходит.

– И, вне всякого сомнения, переодеться в более привычную для вас одежду.

– Ба, вы же сказали, что мне идет мой нынешний костюм. Одеяние Доверительности слишком стесняет своей бесформенностью, а я предпочитаю что-нибудь более тесное и дарующее свободу. Да и вообще, стоит ли выслушивать чужие сплетни, когда можно самому стать темой разговоров.

– Я не понимаю...

– Ладно, все это не важно, дорогая Тазендра. Я употребил гиперболу.

– А! Тогда все понятно, мне никогда не давались иностранные языки.

– Но надеюсь, вы со мной согласны в том, что мы должны проверить, как себя чувствует наш друг?

– Целиком и полностью. А как же графиня?

Мы должны заметить, что графиня еще не встала.

– А что такое?

– Может быть, она тоже захочет узнать, как у Кааврена идут дела? Возможно, вы не заметили...

– Я заметил, дорогая Тазендра.

– Тогда...

– Вам следует знать, что ее изгнали из дворца.

– Изгнали из дворца? В жизни не слышала ничего подобного! Вы хотите сказать, что ей запрещено входить в Императорское крыло? Если так...

– Нет, я хочу сказать, что ее выслали из города.

– Выслали из города? Невозможно!

– Очень даже возможно.

– А за что ее выслали?

– Графиня была одной из фрейлин ее величества и поссорилась со своей госпожой.

– А вы-то откуда все знаете?

– Тазендра, разве вы забыли, что у меня отличный слух?

– Что правда, то правда.

– Так поверьте мне, я вам сказал чистую правду.

– Хорошо, я вам верю.

– В любом случае мы оставим ей записку, в которой объясним, что отправились навестить Кааврена. Ей так будет спокойнее.

– Вы очень предусмотрительны.

– Ну, пора в путь, дорогая Тазендра, потому что время не ждет.

После этих слов Пэл написал Даро записку, которую передал Сахри, после чего они с Тазендрой направились на улицу Дракона, подозвали экипаж, проезжавший мимо, и приказали кучеру доставить их к Крылу Дракона. Они рассчитывали найти Кааврена в своем кабинете и получить, таким образом, возможность выяснить, как он себя чувствует.

Экипаж остановился у Крыла Императорской гвардии, куда их мгновенно пропустили после того, как они объявили, что у них дело к капитану. Впрочем, почти сразу же друзья с удивлением обнаружили, что Кааврена не только нет на месте, но что он не появлялся здесь со вчерашнего дня. Читатель может догадаться, что это известие взволновало наших друзей, хотя мы-то знаем, что он находится в полной безопасности и уверенно расположился у локтя его величества. Однако, если уж быть честным до конца, следует признать, что Кааврен все-таки немного нервничал.

– Куда Кааврен мог пойти? – спросила Тазендра, когда они снова оказались в холле.

– Может быть, – заметил Пэл, – у него дела вовсе не во дворце? Или он отправился прямо к его величеству?

– Ну и что будем делать?

– Пожалуй, – проговорил Пэл, – если пойти в Императорское крыло, можно спросить у какого-нибудь гвардейца, стоящего на посту, не видел ли он капитана. Мы обязательно получим ответ, поскольку я не вижу причин, по которым они стали бы утаивать от нас правду.

– Вы здорово придумали, друг мой, – восхитилась Тазендра.

Не говоря больше ни слова, они зашагали к Императорскому крылу и уже почти до него добрались, когда увидели, что навстречу им двигаются две знакомые фигуры. И теперь наш читатель должен догадаться, что мы подошли к тому месту и времени, где оставили Сетру и Алиру – только с другой стороны.

– Какая приятная встреча, – сказала Сетра и поклонилась. – Умница Пэл и отважная Тазендра.

– Мы тоже рады вас видеть, – ответил Пэл, возвращая комплимент. – Мудрая Сетра и благородная Алира.

Тазендра и Алира присоединились к приветствиям, и вся четверка провела несколько минут в приятной беседе, обсуждая бегство горожан из города и другие вести, пока Пэл, который ни на минуту не забывал, зачем они приехали во дворец, не сказал:

– Кажется, вы идете из Императорского крыла?

– Да, совершенно верно.

– Вы не видели случайно нашего дорогого Кааврена? Вы знаете, он был ранен, и мы очень о нем беспокоимся.

– Кааврен ранен? – вскричала Сетра.

– Мы его видели, – ответила Алира, – он остался вместе с его величеством, которому мы только что нанесли визит. У меня сложилось впечатление, что капитан совершенно здоров.

– Тем лучше, – заявила Тазендра.

– А каким образом он получил свое ранение? – поинтересовалась Сетра. – Еще одно покушение?

– По правде говоря, и да и нет, – проговорила Тазендра.

– Это как? – удивилась Сетра.

– На его жизнь было совершено покушение, – пояснил Пэл.

– Но рану он получил не тогда, – добавила Тазендра.

– У меня складывается впечатление, – сказала Алира, – что вам есть о чем рассказать.

– Вот уж точно, – согласился с ней Пэл. – Меня удивляет, что вам ничего не известно, поскольку в тот момент, когда Кааврен получил свои ранения, вы находились от него в нескольких шагах.

– Я? – удивилась Алира.

– Именно, – ответил Пэл.

– В ваших словах содержится упрек, господин Доверительность?

– Ни в малейшей степени, – проговорил Пэл. – Если вас интересуют подробности, давайте пройдем и убедимся вместе, как чувствует себя мой друг Кааврен. Я вам все объясню – но даю слово, вы совершенно ни в чем не виноваты.

– Я с удовольствием последую за вами, – сказала Алира уже спокойнее. – Но я только что видела Кааврена рядом с его величеством, и мне совсем не хочется снова входить в зал для аудиенций. – Она тихонько рассмеялась. – Если я вернусь, будет испорчен такой грандиозный выход! – Она поклонилась Сетре, а потом продолжала: – Впрочем, если вы не возражаете, я дойду вместе с вами до дверей, а по дороге выслушаю ваш рассказ. Затем я поведаю о нашем разговоре с его величеством, который, обещаю, доставит вам настоящее наслаждение.

– Я готов, – сказал йенди.

– Сетра, мы с вами непременно еще встретимся, либо в ваших новых апартаментах, либо где-нибудь в другом месте.

– Хорошо, – ответила Сетра. – Если вы, моя дорогая леди дзур, окажете мне любезность и согласитесь меня сопровождать, возможно, я смогу узнать от вас о том, что произошло с лордом Каавреном.

– Я сделаю все, что в моих силах, – проговорила Тазендра, которая изо всех сил старалась сдержать волнение, охватившее ее от одной только мысли о том, что она будет разговаривать с глазу на глаз с Чародейкой Горы Дзур. – Хотя я не очень сильна в объяснениях.

– Уверена, мы с вами отлично поладим, – заявила Сетра.

– Пойдемте, – сказала Алира и взяла Пэла под руку. – До встречи, Сетра и Тазендра.

– До встречи, – крикнули ей вслед Сетра и Тазендра.

По правде говоря, Тазендре понадобилось совсем немного времени, чтобы рассказать с помощью точных и четких вопросов Сетры о том, что случилось с Каавреном. Сетру, казалось, новости огорчили, но прежде чем Тазендра успела как-то это прокомментировать (впрочем, она все равно не могла придумать ничего путного), они добрались до четвертого этажа, где располагались апартаменты Гиорга Лавоуда. Открыв дверь, Сетра остановилась на пороге и тяжело вздохнула.

– Вы думали, что его вещи уже убрали? – осторожно спросила Тазендра.

– Нет, – неожиданно резким голосом ответила Сетра. – Я не думала, что мне будет так больно.

Она вошла в комнату; Тазендра задержалась у двери – из уважения к чувствам Сетры или к покойному, она и сама не смогла бы сказать. Сетра молча оглядывалась по сторонам, внимательно изучала мебель, украшения, личные вещи, разные мелочи, так и оставшиеся здесь после смерти Гиорга.

– Миледи, вы хотите мне о нем рассказать? – откашлявшись, спросила Тазендра.

Сетра повернулась, некоторое время смотрела на леди дзур, заметив по выражению ее лица, что она смущена и сочувствует ее горю.

– Нет, – ответила Сетра. – Лучше вы мне о нем расскажите.

Тазендра открыла рот, захлопнула его и наконец проговорила:

– Миледи, я не очень сильна по части сообразительности...

– На свете не было более глупого волшебника, которому удалось бы прожить больше пятисот лет. Заходите.

Тазендра послушно вошла в комнату и пролепетала:

– Я не...

– Смотрите, – сказала Сетра таким напряженным голосом, что Тазендра испытала некоторое удивление и даже легкий приступ страха. – Оглянитесь по сторонам. Каким он был? – продолжала Сетра допрос.

Тазендра удивленно обвела глазами комнату – разные предметы черной одежды разложены аккуратными кучками тут и там, словно прикрывают дыры в полу; несколько пейзажей, выполненных в пастельных тонах; на стенах записки следующего содержания: «слшкм дал впер получится р скольз в конц», или «12 факт хруст нехв, попр 16 и квр в/гель – СЛЕДИ ЗА ВСПЫШКОЙ!!!». У окна три цветка в горшках, засохшие несколько лет назад; разобранная кровать с бледно-желтыми простынями, перепачканными кровью. Тазендра снова хотела что-то сказать, но не смогла, и просто медленно прошла по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть какой-то предмет, особенно ее заинтересовавший.

Неожиданно Тазендра поняла, что плачет.

– В чем дело? – мягко спросила Сетра.

Несмотря на слезы, Тазендра ответила спокойным ровным голосом:

– Лейка возле цветов.

– И что?

– В ней вода, но цветы все равно...

– Да, – проговорила Сетра. – Еще что?

Тазендра кивнула в сторону столика у кровати, на котором лежали блокнот, перо, чернила и пресс-папье; в блокноте неровным почерком, словно Гиорг писал спросонья, было нацарапано несколько строк.

– Он не...

– Совершенно верно, – согласилась с ней Сетра. – Природа не наделила Гиорга ярким поэтическим даром. Что еще?

– Кто такая Диэсс?

– Леди, занимавшая все его мысли в течение нескольких лет. В поэме о ней упоминается?

– Нет, нет. К лампе у кровати прикреплена записка от нее.

– Да, я вижу. Что там говорится?

– Она ценит его дружбу.

– А это означает, что его любовь ей не нужна.

– Мне тоже так показалось. И все же...

– И все же она прикреплена к лампе у его кровати. Что еще?

Тазендра махнула рукой в сторону серого кресла в углу, мягкое, совсем старое, казалось, оно вот-вот развалится на части; одной ножки не хватало, вместо нее Гиорг использовал стопку книг, обшивка порвалась, а подголовник скривился на одну сторону.

– Время от времени Гиорг садился в кресло и любовался картиной. – Тазендра показала на противоположную стену. – Разрушенный замок... наверное, он думал о том, что когда-нибудь его восстановит. Полагаю, это его дом. А еще он точил меч, когда погружался в размышления о своем родовом гнезде. – Тазендра смотрела на точильный камень, лежащий рядом. – Так он медитировал. Лично я... – Тазендра замолчала и покраснела.

– Конечно, – сказала Сетра. – Вы ведь тоже дзур. А дзуры относятся к процессу затачивания клинка как к особому ритуалу – с одной стороны, такое мужественное занятие. А с другой – очень успокаивает. Подготовка к будущему, своего рода вызов, угроза, ровные ритмичные движения навевают мысли о клинке, его истории и судьбе. Это время, чтобы подумать о жизни и ее цели – и найти ответы на все вопросы. Потому что иначе дзур не может.

– Иногда, – мягко продолжала она, глядя на картину, так занимавшую Гиорга, – представители других Домов смеются над дзурами, называя их глупыми или слепыми. На подобные оскорбления нет ответа, поскольку дзур считает ниже своего достоинства за них убивать; однако у него есть клинок, и, затачивая его, дзур размышляет о дыхании будущего и славе, которая заключена вовсе не в том, чтобы тебя помнили, а в знании – ты бросил вызов целому миру, свершил невозможное и доказал всем, кто не является дзуром, что в сражении заключены величие и красота. И не важно, чем оно закончится. Вот какие мысли посещают дзура, когда он берет в руки точильный камень и смотрит на какой-нибудь предмет, напоминающий ему о прошлом. И в конце концов он начинает чувствовать порывы ветра, уносящего его в будущее.

На одно короткое мгновение Тазендре показалось, что Сетра говорит, обращаясь к самой себе, но потом она вздохнула и прошептала:

– Вы все понимаете.

– Я прожила долгую жизнь, друг мой, – улыбнувшись, ответила Сетра. – Более того, Гиорг был моим другом; он обсуждал со мной вещи, о которых никакой дзурлорд не станет говорить с представителем другого Дома.

– Да, наверное, – проговорила Тазендра, взглянув на Чародейку Горы Дзур. – Наверное.

Тазендра немного помолчала, а потом вдруг сказала:

– Жаль, что я его не знала.

– Да, – ответила Сетра. – Он бы вам понравился. Идемте. Я увидела то, что меня интересовало. Нужно приказать слугам сложить его вещи. Возможно, их захотят забрать родственники. Затем я попрошу навести в комнате порядок и застелить постель. Я намерена здесь поселиться и вечерами вспоминать о Гиорге. Мы найдем слуг, а потом попытаемся отыскать наших друзей, которые, вне всякого сомнения, находятся в Императорском крыле вместе с Каавреном.

– Миледи, – сказала Тазендра и показала на дверь.

– Миледи, – повторила за ней Сетра.

Тазендра вышла первой, и они направились по коридору как раз в тот момент, когда наемный убийца Марио вошел в Императорское крыло дворца.

ГЛАВА 27

В которой рассказывается о цареубийстве в первый, но не в последний раз

Если кто-нибудь возьмет за труд заглянуть в четвертый том монографии Дентраба под названием «Императорское крыло старого дворца», он узнает, что туда можно попасть через девяносто один вход. Каждый из них описан во всех подробностях: расположение, размер, функции, использование и история. Если же вместо этого вы посчитаете необходимым проштудировать работу Баррина «Архитектура старого Императорского дворца», в третьей главе восьмой книги имеется раздел «Девяносто один вход в Императорское крыло», хотя никаких деталей вы здесь не отыщете.

Возьмем еще один пример – в третьем томе «Истории дверей и окон» Каиру, которую можно найти в рукописи в Библиотеке Валлиста в Императорском дворце, автор утверждает, будто в Императорское крыло можно попасть через сто шесть входов, каждый из которых охарактеризован со страстью истинного знатока.

Нам не стоит беспокоиться по поводу точного числа дверей по двум причинам: во-первых, Г'ерет в ряде писем указывает на необходимость организовать охрану шести различных входов из внешнего мира в апартаменты, в которых в разное время суток может находиться его величество, – а посему нас будет интересовать именно это число. Во-вторых, нам доподлинно известно, как Марио проник во дворец, и данная информация является существенной для нашего повествования.

Следует отметить, что Марио без проблем вошел во дворец, поскольку в этот день гвардия находилась в плачевном состоянии – люди Кааврена устали, и потому обвести их вокруг пальца было проще простого. Однако Марио, обдумывая операцию, не знал, что обстоятельства сложатся именно таким образом, а потому решил не отступать от первоначального плана. За три часа до полудня он появился у главного входа в Императорское крыло, одетый в грязную коричневую тунику, свободные штаны, пахнущие отбросами, простые сапоги, уродливую шапку, а на плече мешок.

Он попросил аудиенции у императора, причем с таким видом, словно каждое слово давалось ему с трудом. Гвардеец, стоявший на посту, хоть и смертельно устал и отчаянно мечтал хорошенько отколотить и вышвырнуть бродягу вон, отлично знал, что тот в своем праве, а кроме того, ему было известно, как капитан относится к беспричинным побоям. Поэтому он подал сигнал, обозначающий данный вид просьбы, – обычно типы, вроде стоявшего перед ним оборванца, заявлялись раза два или три в месяц, впрочем, в последнее время они приходили каждый день.

– Кто-нибудь за тобой сейчас придет, – сказал гвардеец.

– Спасибо, милорд, – ответил Марио робким шепотом.

Вскоре появился служащий по имени Динб, который являлся Хранителем Первых Врат. Среди прочего в его обязанности входило заниматься представителями низших классов, пожелавших воспользоваться своим правом на аудиенцию у его величества, и уговаривать их от этого права отказаться. Следует самым решительным образом отмести подозрения в том, что теклы подвергались физическому насилию, как утверждали многие из них. Нет никаких причин им верить, поскольку в насилии не возникало необходимости. Методы убеждения срабатывали превосходно, а если его величеству все-таки приходилось за год встретиться с одним или двумя теклами или купцами, которым удавалось настоять на своем, те, кто отвечал за аудиенции его величества, считали, что тут нет ничего особенно страшного.

Динб отлично подходил для должности, которую занимал, как физически, так и (если нам будет позволено применить подобное выражение) духовно. Крупный иорич, могучего телосложения, с перекатывающимися под тонкой рубашкой мышцами и большой головой, заросшей светлыми кудрявыми волосами, скрывавшими лоб, и черными глазами, прежде работал на известного издателя лорда Ф. В его задачу входило встречать авторов и отвечать на вопросы, касающиеся публикаций и гонораров. Несмотря на солидный вид и способность навести страх на кого угодно, Динб был холодным и бесчувственным человеком. Если не считать рыбок, живущих в стеклянном аквариуме в его комнате, с которыми он часто и подолгу разговаривал, он не интересовался ничем, кроме своих обязанностей, кои исполнял старательно и с рвением.

Он провел Марио в помещение, специально отведенное для этих целей, – впечатляюще большую комнату, лишенную какой бы то ни было мебели. Ее стены украшали лишь изображения узников в цепях, узников перед казнью и портреты его величества, выглядевшего исключительно царственно. Здесь Динб задает просителю вопрос относительно того, какое дело привело его во дворец, а когда ему отвечают, что оно предназначено только для ушей его величества, начинает читать лекцию о том, сколь ценно время его величества, и заявляет, что в настоящий момент император занят решением чрезвычайно важных проблем.

Закончив, Динб добавляет таким тоном, что у посетителя возникает ощущение, будто с ним поделились государственной тайной, что именно сегодня его величество не настроен никого принимать; а предыдущий проситель совершил небольшую оплошность в соблюдении придворного этикета, и его немедленно отправили в тюрьму. Завершает его выступление предложение прийти в другой день.

Если проситель, хоть и демонстрирующий к этому моменту определенные признаки страха, продолжает настаивать на встрече с его величеством именно сегодня, Динб разводит руки в стороны, словно хочет сказать, что выполнил свой долг, и начинает подробно и в наводящих ужас подробностях описывать обыск, которому подвергнется посетитель. Причем время от времени он повторяет, что иначе нельзя – ведь безопасность его величества превыше всего.

Далее он сообщает, что просителю придется подождать, когда его вызовут. Затем он уходит через большую двойную дверь, ведущую (так говорит Динб) в апартаменты его величества. Другая, маленькая симпатичная дверка, через которую текла вошел, остается соблазнительно открытой. Мало кто не покидает через нее комнату после трех или четырех часов ожидания обязательно следующего за разговором с Динбом.

Мы должны отметить, что существовали и другие способы убеждения для тех, кто все-таки оставался и продолжать ждать, поскольку дорога к его величеству была далеко не такой простой, как мы описали (и как того требовал закон), но мы не станем на них останавливаться, поскольку Марио сделал именно то, что и предполагалось. Он выскользнул в ту дверь, через которую вошел, и оказался в полном одиночестве в коротком коридоре, ведущем в прихожую, где сначала появился Динб и где по-прежнему стоял на посту гвардеец. Нужно сказать, что коридор этот не имел никаких отличительных черт, если не считать дверей, расположенных в противоположных его концах, и окна.

Марио, за которым сейчас никто не наблюдал, не стал тратить время попусту и начал взбираться на стену при помощи набора специальных веревок и крюков. Читатель должен понимать, что он принес их в своем мешке, из чего можно сделать вывод: Марио тщательно спланировал все заранее. Оказавшись на верху стены, Марио открыл одно из окон, выскользнул наружу и спрыгнул в маленький садик внутри Императорского крыла, сюда редко кто заходил, и потому никому не пришло в голову выставить здесь охрану. Он забрал свои веревки и крюки и закрыл окно – что оказалось совсем не просто, поскольку он должен был все проделать максимально тихо и быстро.

Затем Марио поспешно снял свои слишком бросающиеся в глаза лохмотья, оставшись в простом черно-сером костюме и кожаной перевязи, на нее он прикрепил инструменты, необходимые ему для выполнения заказа. Они тоже сначала лежали в мешке, который теперь опустел, и Марио тщательно его спрятал вместе с ненужной одеждой в густом кустарнике. Затем он посмотрел на часы и, обнаружив, что справился со всеми делами на минуту раньше запланированного времени, остался стоять на месте, неподвижно, словно одна из статуй, украшавших сад.

Минута прошла, и Марио, стараясь держаться в тени, двинулся вдоль стены, потом свернул налево, за угол, подобрался к третьему окну, оказавшемуся открытым, и влез в одну из комнат, превращенных Тортааликом в гардеробную. Здесь имелась крошечная замочная скважина, а через нее открывался отличный вид на тщательно охраняемую дверь в Портретный зал, из которого через две минуты (по сведениям Марио) должен был появиться император.

Мы знаем, что император не собирался оставаться в Портретном ни на секунду дольше, чем того требовали его обязанности; по правде говоря, Марио едва успел перевести дух, когда двери распахнулись и на пороге появился его величество в сопровождении Кааврена, за ними следовали Джурабин и два стражника, охранявших дверь, а теперь обративших все свое внимание на его величество и намеревавшихся сопровождать его туда, где он пожелает провести следующие полтора часа.

Примерно в это же время гвардеец, впустивший Марио, сменился с поста. Если только Динб не сообщит ему, что в комнате для посетителей находится текла (что маловероятно), каждый из них будет думать, будто просителя выпустил другой. Кроме того, Марио сомневался, что Динб или кто-нибудь еще станет его искать. Марио был уверен, что ему практически ничто не угрожает и он сможет без проблем сначала убить его величество, а потом исчезнуть с места преступления.

Мгновение спустя после того, как его величество, охрана и придворные покинули Портретный зал, туда зашел вездесущий и незаметный текла, чтобы убедиться в том, что в комнате порядок, все сияет чистотой, и Портретный зал готов для приема его величества, который вернется туда чуть позже. На это потребовалось минут пятьдесят, после чего текла ушел и закрыл дверь на замок.

Марио понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с замком, и еще столько же, чтобы снова его закрыть. И вот он уже в Портретном зале, в полном одиночестве, дожидается возвращения его величества, который должен прийти через час. Марио занялся подготовкой.

Чтобы не возникло неразберихи позже, когда время и место будут иметь огромное значение, давайте, пока у нас есть такая возможность, посмотрим, где находятся главные действующие лица разворачивающейся перед читателем драмы. Ведь очень скоро события начнут набирать скорость и автор сего повествования уже не сможет уделить героям надлежащего внимания.

Начнем с вершины нашей пирамиды. Его величество, переодевшись, отдыхал в маленькой Меховой гостиной, находящейся всего в нескольких шагах от Портретного зала. Кааврен, как всегда тщательно, проверил помещение; недавнее ранение ни в коей мере не притупило остроту его зрения. Убедившись в том, что императору ничто не угрожает, он встал на посту у двери, дожидаясь гвардейцев, которые должны были его сменить. Его величество не обратил никакого внимания на меры предосторожности, поскольку давно к ним привык, и они казались ему абсолютно естественными. Он устроился в удобном кресле и решил почитать рассказы про Канефтальские горы, собранные и обработанные баронессой Саммер. Его величество обожал эту книгу с самого детства.

Ее величество находилась в своих покоях. После приема утренней ванны она отдыхала, играя в «четверку» со своими фрейлинами.

Джурабин, покинув Портретный зал, отправился в Седьмую комнату и потребовал затопить камин. Затем, задумчиво глядя на огонь, стал припоминать события последних дней, пытаясь немного успокоиться и, если возможно, понять, что он может и должен сделать, чтобы вернуть себе расположение императора и его супруги. Но к несчастью, он обнаружил, что в состоянии думать только о глазах леди Алиры, а это не очень помогало в разрешении его проблем.

Кааврен, как мы только что заметили, стоял снаружи, у двери Меховой гостиной, до тех пор, пока через несколько минут не пришла Мениа и не сменила его. Кааврен тут же поспешил на Императорскую кухню, где хорошенько поел. Следует отметить, что повара смотрели на него с некоторой долей подозрения, поскольку еще не забыли последнего раза, когда он зашел перекусить. Но он не продемонстрировал ни малейшей наклонности снова потерять сознание, и они в конце концов успокоились и вернулись в привычное для себя веселое расположение духа.

Закончив трапезу (состоявшую из хлеба и большой порции холодной птицы, приготовленной по рецепту, вывезенному с Элдских островов, под соусом из сладких фруктов и семян хэндшута), он решил лично проинспектировать посты в Императорском крыле, останавливаясь, чтобы перекинуться несколькими словами с каждым из гвардейцев и убедиться в том, что никто из них не собирается заснуть во время исполнения своих обязанностей.

Сетра и Тазендра медленно направлялись из Крыла Дракона в Императорское, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на сцены сражений, украшающие стены. Сетра указывала на неточности в изображении и объясняла Тазендре, в каком месте на самом деле появлялись дзурлорды или, если художник забывал их нарисовать, где они должны находиться на полотне. Со своей стороны, Тазендра совершенно забыла, что идет рядом с Чародейкой Горы Дзур, и весело с ней болтала, вспоминая сражения и приключения, в которых принимала участие, а также некоторые заклинания из тех, что пыталась выучить по старым книгам, дошедшим до нее от ее предков. Наконец они добрались до Императорского крыла и принялись не торопясь искать Пэла и Алиру.

Пэл и Алира приступили к обсуждению ранения Кааврена и предложения, сделанного его величеству Сетрой, и так увлеклись разговором, что напрочь забыли о своих намерениях и бесцельно бродили по Императорскому крылу, пока совершенно случайно не наткнулись на Кааврена, который закончил проверять посты и собирался вернуться в свой кабинет в Крыле Дракона, чтобы выяснить, не произошло ли каких-нибудь неожиданностей во время его отсутствия.

– Какая приятная встреча, друзья мои, – сказал он.

– Я ужасно рад вас видеть! – вскричал Пэл. – Я так за вас беспокоился и счастлив слышать ваш сильный голос и видеть, что вы твердо стоите на ногах!

– Вы обо мне волновались? – удивился Кааврен.

– Но ведь вы же были ранены, – напомнил ему Пэл.

– Ну и что? Вам ведь известно, что мы, солдаты, сделаны из самого прочного дерева, и даже если нашу кору проткнуть в нескольких местах и мы потеряем немного сока, мы лишь плотнее погрузим корни в землю и будем продолжать шелестеть листьями.

– Я тоже очень рада, что у вас все в порядке, – проговорила Алира и поклонилась Кааврену. – В особенности потому, что мне известно, каким образом вы получили свои ранения. Уверяю вас, я глубоко сожалею о том, что судьба сделала вас и моего отца врагами.

Кааврен развел руки в стороны ладонями вверх.

– Большая честь иметь хорошего врага, а старые друзья становятся самыми лучшими врагами. Но скажите, куда вы оба направляетесь?